Гражданско-правовая ответственность за вред, причиненный правоохранительными органами: ст. 1070 ГК нуждается в корректировке

ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ВРЕД, ПРИЧИНЕННЫЙ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫМИ ОРГАНАМИ: СТ. 1070 ГК НУЖДАЕТСЯ В КОРРЕКТИРОВКЕ

С. В. ФЕДОСЕЕВА

Федосеева С. В., Пермский государственный университет.

Пункт 1 ст. 1070 ГК: "Вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного привлечения к административной ответственности в виде административного ареста, а также вред, причиненный юридическому лицу в результате незаконного привлечения к административной ответственности в виде административного приостановления деятельности, возмещается за счет казны РФ, а в случаях, предусмотренных законом, за счет казны субъекта РФ или казны муниципального образования в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда". Приведенная норма, исходя из сопоставления действующего законодательства и судебной практики, нуждается в частичной корректировке. Статья 1070 ГК является специальной нормой по отношению к ст. 1069 ГК, поскольку ст. 1069 ГК посвящена ответственности за вред, причиненный государственными органами, органами местного самоуправления, а также их должностными лицами, а ст. 1070 устанавливает особый режим возмещения вреда, причиненного незаконными действиями определенных государственных органов: органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. Особенность п. 1 ст. 1070 ГК состоит не только в перечне органов, которые способны причинить вред, но и в установлении конкретных действий этих органов. Также в данной норме указывается на то, что потерпевшим может являться лишь гражданин, за исключением случая незаконного привлечения к административной ответственности в виде административного приостановления деятельности, когда потерпевшим является юридическое лицо (ранее, до внесения изменений Федеральным законом от 9 мая 2005 г. N 45-ФЗ потерпевшим по п. 1 ст. 1070 ГК мог являться лишь гражданин). Ответственность по п. 1 ст. 1070 ГК наступает независимо от вины должностных лиц перечисленных органов. Такой принцип объясняется представителями науки гражданского права объективными и субъективными причинами: деятельность правоохранительных органов объективно носит вредоносный характер в том смысле, что таит в себе скрытую опасность причинения вреда невиновным лицам; в роли делинквента в данном случае выступают правоохранительные и судебные органы, что во многом осложняет проблему доказывания их вины, особенно в тех случаях, когда незаконные действия одновременно или последовательно совершаются должностными лицами нескольких из них <1>. -------------------------------- <1> Гражданское право: Учебник / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. СПб., 2004. Т. 3. С. 34.

В п. 1 ст. 1070 ГК дан исчерпывающий перечень актов правоохранительных органов и суда, незаконность которых может привести к возникновению обязательства вследствие причинения вреда независимо от вины должностных лиц. Перечисленные в п. 1 ст. 1070 ГК акты власти связаны с уголовным и административным преследованием и, следовательно, являются наиболее вредоносными среди действий должностных лиц. Наиболее серьезные последствия может вызвать незаконное осуждение, связанное с применением такой меры наказания, как лишение свободы. Вред в таких случаях наносится как самой личности потерпевшего (ухудшение здоровья, моральный вред), так и его имущественным интересам. Потерпевший лишается работы и, как следствие, заработка. Зачастую после оправдания и реабилитации его способность к труду также уменьшается. Даже если приговор не предусматривает в виде наказания лишение свободы, то сам факт вынесения обвинительного приговора является суровым испытанием для личности, вызывает глубочайшие эмоциональные переживания, "очерняет" человека перед обществом. Незаконное осуждение может произойти лишь в результате деятельности суда. Привлечение к уголовной ответственности связано с осуществлением уголовного преследования. Пункт 55 ст. 5 УПК РФ: "Уголовное преследование - процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления". Незаконное привлечение к уголовной ответственности является результатом действий субъектов стороны обвинения в уголовном процессе (ст. 1070 ГК относится лишь к должностным лицам государства). Привлечение к уголовной ответственности с позиции УПК означает приобретение гражданином статуса обвиняемого, а уголовное преследование может быть направлено и против подозреваемого. Федеральный закон "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершение преступлений" <2> отождествляет правовое положение подозреваемых и обвиняемых, находящихся в изоляторах временного содержания и следственных изоляторах. Эти лица имеют равные права и несут одинаковые обязанности исходя из п. 1 ст. 17 данного Закона. Часть 1 ст. 133 УПК: "Вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора, суда". -------------------------------- <2> Федеральный закон от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" // СЗ РФ. 1995. N 29. Ст. 2759.

М. обратился в суд с иском к Минфину России, МВД России и УВД Архангельской области о взыскании денежной компенсации морального вреда, причиненного в результате возбуждения в отношении его уголовного дела, которое было прекращено за отсутствием состава преступления, чем ему причинены нравственные страдания, связанные с процедурой возбуждения дела, следственными действиями, длительностью расследования. Решением районного суда в иске отказано. Президиум областного суда отменил решение по следующим основаниям. Судом было установлено, что истец был привлечен в качестве подозреваемого по делу, возбужденному в отношении него 13 апреля 2005 г. по ч. 1 ст. 186 УК. 16 декабря 2005 г. уголовное дело в отношении истца было прекращено по п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК за отсутствием в его действиях состава преступления, т. е. по основаниям, которые в соответствии со ст. 133 УПК дают право на реабилитацию. В соответствии со ст. 136 УПК иски о компенсации морального вреда в денежном выражении предъявляются в порядке гражданского судопроизводства. Отказывая истцу в удовлетворении его требований, суд пришел к выводу, что М. не считается с позиции уголовно-процессуального закона лицом, привлеченным к уголовной ответственности, т. к. он не был привлечен в качестве обвиняемого, и что в отношении него не избиралась мера пресечения, поэтому законных оснований для возмещения морального вреда не имеется. При этом суд руководствовался п. 1 ст. 1070 ГК. Между тем, принимая такое решение, суд не учел, что п. 2 ст. 1070 ГК предусмотрена гражданско-правовая ответственность за причиненный гражданину вред, который не повлек последствий, указанных в п. 1 ст. 1070 ГК. При этом возмещение вреда производится по ст. 1069 ГК. Разрешая спор, суд не дал правовой оценки доказательствам с точки зрения возможности применения п. 2 ст. 1070 ГК, ст. 1069 ГК, поэтому постановленное судебное решение не может быть признано законным и подлежит отмене <3>. В данном деле возмещение вреда стоило бы производить по п. 1 ст. 1070 ГК, а не по п. 2, т. е. по ст. 1069, однако формулировка п. 1 ст. 1070 этого не позволяет. В п. 1 ст. 1070 ГК "незаконное привлечение к уголовной ответственности" следует переформулировать на "незаконное уголовное преследование" в целях уравнения в правах подозреваемого и обвиняемого и наилучшего обеспечения прав человека, ведь и ст. 133 УПК использует понятие "уголовное преследование". -------------------------------- <3> Информационный бюллетень кассационной и надзорной практики рассмотрения гражданских дел судами и мировыми судьями Архангельской области за третий квартал 2006 г. // http://www. arhcourt. ru/?Documents/Giv/Gen/200607070001.

Заключение под стражу - вид меры пресечения (ст. 98 УПК РФ), применяемый лишь по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше 2 лет (при наличии определенных в УПК обстоятельств и до 2 лет) при невозможности применения более мягкой меры пресечения (ст. 108 УПК РФ). Следовательно, причинителем вреда при незаконном избрании меры пресечения в виде заключения под стражу являются судебные органы. Набор негативных последствий для заключенного под стражу почти столь же велик, как и для осужденного к лишению свободы. А-на обратилась в суд с иском к МВД России, Минфину России, Управлению федерального казначейства по Пермской области о компенсации морального вреда, о возмещении расходов на оплату услуг представителя, указав, что была незаконно задержана по подозрению в совершении преступления, содержалась в изоляторе временного содержания в течение 3 дней. Решением Нытвенского районного суда ей отказано в удовлетворении иска. Определением судебной коллегии по гражданским делам кассационная жалоба оставлена без удовлетворения. Определением президиума областного суда решение и определение отменены. Отказывая в удовлетворении требований, суд руководствовался п. 1 ст. 1070 ГК. Поскольку при рассмотрении дела было установлено, что обвинение истице не предъявлялось, мера пресечения в виде заключения под стражу и подписки о невыезде не избиралась и производство по уголовному делу было прекращено в связи с отсутствием состава преступления, суд сделал вывод об отсутствии законных оснований для удовлетворения иска. Суд указал, что перечень незаконных действий (п. 1 ст. 1070) расширительному толкованию не подлежит, требования основаны именно на п. 1 ст. 1070, ст. 1100 ГК, какие-либо другие действия правоохранительных органов, не повлекшие последствий, предусмотренных п. 1 ст. 1070 ГК, ею не оспаривались. Данное суждение сделано судом без учета ряда норм международного права, Конституции РФ и законодательных актов РФ, а также искового заявления. В Постановлении <4> и Определении <5> Конституционный Суд выразил правовую позицию, в соответствии с которой применительно к обеспечению конституционных прав граждан понятия "задержанный", "обвиняемый", "предъявление обвинения" должны толковаться в их конституционно-правовом, а не в более узком смысле, придаваемом им УПК, и указал, что в целях реализации конституционных прав граждан необходимо учитывать не только формальное процессуальное, но и фактическое положение лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование. Положение лица, задержанного в качестве подозреваемого и помещенного в условия изоляции, по своему правовому режиму, степени ограничений и претерпеваемых в связи с этим ущемлений тождественно положению лица, в отношении которого содержание под стражей избрано в качестве меры пресечения. Следовательно, и вред, причиненный незаконными действиями органов, должен возмещаться независимо от вины должностных лиц не только в прямо перечисленных в п. 1 ст. 1070 ГК случаях, но и тогда, когда вред причиняется в результате незаконного задержания в качестве подозреваемого <6>. По поводу задержания имеется и другая точка зрения: если вред причинен в результате незаконного задержания в качестве подозреваемого, ареста имущества, задержания граждан в административном порядке и других незаконных действий органов дознания, предварительного следствия и прокуратуры, он возмещается в порядке ст. 1069 ГК <7>. Но большинство авторов обоснованно придерживаются мнения, что в результате незаконного задержания ответственность наступает по ч. 1 ст. 1070. -------------------------------- <4> Постановление КС РФ от 27 июня 2000 г. N 11-П "По делу о проверке конституционности положений ч. 1 ст. 47 и ч. 2 ст. 51 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В. И. Маслова" // СЗ РФ. 2000. N 27. Ст. 2882. <5> Определение КС РФ от 4 декабря 2003 г. N 440-О "По жалобе гражданки Аликиной Т. Н. на нарушение ее конституционных прав п. 1 ст. 1070 ГК РФ" // СЗ РФ. 2004. N 7. Ст. 596. <6> Обзор кассационной и надзорной практики по гражданским делам за 6 месяцев 2004 г. // http://www. oblsud. permregion. ru/. <7> Комментарий к ГК РФ, ч. 2 (постатейный). 4-е изд., испр. и доп. / Под ред. О. Н. Садикова. Юрид. фирма "Контракт"; Изд. дом "Инфра-М", 2004.

Избрание в отношении гражданина такой меры пресечения, как подписка о невыезде, наименее вредоносно из приведенного перечня властных проявлений государства. Вред в таких случаях может выражаться в препятствиях к осуществлению нормальных трудовых или предпринимательских функций при условии, что эти функции связаны с командировками, ограничениями в личной жизни, затруднением в общении с иногородними родственниками, сужением возможности выбора мест отдыха. Административный арест как вид административного взыскания по набору последствий схож с заключением под стражу. Однако вредоносный характер административного ареста во многом нивелируется скоротечностью применения такой санкции, так как максимальный срок ареста - 30 суток (ст. 3.9 КоАП РФ <8>). -------------------------------- <8> Кодекс об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. N 195-ФЗ (ред. от 06.12.2007) // СПС "КонсультантПлюс".

Статья 3.12 КоАП: "Административное приостановление деятельности заключается во временном прекращении деятельности лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность без образования юридического лица, юридических лиц, их филиалов, представительств, структурных подразделений, производственных участков, а также эксплуатации агрегатов, объектов, зданий или сооружений, осуществления отдельных видов деятельности (работ), оказания услуг. Административное приостановление деятельности устанавливается на срок до девяноста суток". Незаконное приостановление деятельности способно причинить значительный материальный ущерб субъекту предпринимательской деятельности, а иногда и обществу. Как видно из определения, административное приостановление деятельности может применяться не только к юридическим лицам, но и к иным субъектам предпринимательской деятельности. Поэтому в п. 1 ст. 1070 ГК следует вместо "юридического лица" записать "субъект предпринимательской деятельности". Норма п. 1 ст. 1070 ГК РФ, по существу, воспроизводит ст. 447 ГК РСФСР 1964 г. и п. 2 Указа <9> от 18 мая 1981 г., что вызвало в юридической литературе критику. Есть мнение, что законодатель должен был бы отказаться от попытки дать какой-либо перечень незаконных актов правоохранительных органов и суда, так как многие действия этих органов (например, незаконное проведение обыска, незаконное применение принудительных мер медицинского характера, незаконное задержание подозреваемого и др.) вообще не попали в этот перечень. "Самым оптимальным решением данного вопроса был бы полный отказ законодателя от попытки дать какой-либо перечень незаконных актов правоохранительных органов и суда и указание на то, что ответственность по ст. 1070 ГК наступает за любые незаконные действия этих органов" <10>. По мнению Л. Бойцовой, ответственность государства независимо от вины причинителя должна быть расширена и наступать во всех случаях признания неправомерности действий органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры <11>. -------------------------------- <9> Указ Президиума ВС СССР от 18 мая 1981 г. "О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей" (утв. Законом СССР от 24.06.1981) // Свод законов СССР. Т. 2. С. 60. <10> Гражданское право: Учебник: В 3 т. Т. 3. 4-е изд., перераб. и доп. / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М.: ТК Велби; Изд-во "Проспект", 2004. С. 35. <11> Бойцова Л. Возмещение ущерба "жертвам правосудия" в России // Российская юстиция. 1994. N 6. С. 45.

Стоит согласиться с позицией, в соответствии с которой случай п. 1 ст. 1070 ГК имеет специфику: в перечисленных случаях признание действий (бездействия) незаконными в судебном или ином порядке, как правило, не осуществляется, так как это происходит в силу объективных причин - вынесения оправдательного приговора, прекращения уголовного дела по реабилитирующим основаниям и т. д., то есть установления вины должностных лиц в нарушении правил уголовного производства не происходит, действия правоохранительных органов и суда могут быть законными на момент их совершения, но незаконными в конечном итоге <12>. "Законодатель - в целях обеспечения общеправового принципа справедливости и достижения баланса конституционно защищаемых ценностей и целей - вправе установить в порядке исключения возмещение государством вреда независимо от вины должностных лиц (п. 1 ст. 1070 ГК)" <13>. -------------------------------- <12> Репьев Г. А. Условия установления вины государственных органов за причиненный вред // Бюллетень нотариальной практики. 2007. N 1; СПС "КонсультантПлюс". <13> Абз. 5 п. 2 Постановления Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. N 1-П по делу о проверке конституционности положения п. 2 ст. 1070 ГК РФ в связи с жалобами граждан И. В. Богданова, А. Б. Зернова, С. И. Кальянова, Н. В. Труханова // СЗ РФ. 2001. N 7. Ст. 700.

Вред, причиненный гражданину или юридическому лицу в результате незаконной деятельности органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры, не повлекший последствий, предусмотренных законом (п. 1 ст. 1070 ГК РФ), возмещается на общих основаниях, т. е. в соответствии со ст. 1069 ГК. УПК устанавливает право любых лиц, незаконно подвергнутых мерам процессуального принуждения в ходе производства по уголовному делу, а также лиц, к которым были незаконно или необоснованно применены принудительные меры медицинского характера, на возмещение вреда независимо от вины должностных лиц (п. п. 2 и 3 ст. 133 УПК). "Пункт 1 ст. 1070 ГК должен быть приведен в соответствие со ст. 133 УПК" <14>. Думается, что п. 1 ст. 1070 ГК должен касаться лишь тех лиц, против которых направлено уголовное преследование. В литературе предлагается внести изменения в ч. 3 ст. 133 УПК: "Право на возмещение вреда в порядке, установленном настоящей главой, имеет также любое лицо, незаконно подвергнутое мерам процессуального принуждения в ходе привлечения к уголовной ответственности" <15>; "Любое лицо, незаконно подвергнутое мерам процессуального принуждения в ходе производства по уголовному делу, имеет право на возмещение вреда в порядке, предусмотренном гражданским законодательством" <16>. Эти предложения вполне обоснованны, так как подразумевают, что особый порядок возмещения вреда действует лишь в отношении тех лиц, которые являются подозреваемыми или обвиняемыми по данному делу, а для остальных действует общий порядок (ст. 1069 ГК). Принудительные меры медицинского характера целесообразно включить в перечень действий п. 1 ст. 1070 ГК. -------------------------------- <14> Гражданское право: Учебник: В 3 т. Т. 3. 4-е изд., перераб. и доп. / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М.: ТК Велби; Изд-во "Проспект", 2004. С. 35; Константинов П., Стуканов А. Институт реабилитации // Законность. 2004. N 7. С. 38. <15> Подопригора А. А. Реабилитация в уголовном процессе России: Дис. ... к. ю.н. Ростов-на-Дону, 2004 // http//kalinovsky-k. narod. ru/b/podopr/index. htmi. <16> Толстой А. В. Участники правоотношений по реабилитации на досудебных стадиях уголовного судопроизводства // Российский судья. 2007. N 3; СПС "КонсультантПлюс".

Исходя из вышеприведенных рассуждений, сформулируем новое изложение п. 1 ст. 1070 ГК: "Вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного уголовного преследования, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного задержания, незаконного применения мер медицинского характера, незаконного привлечения к административной ответственности в виде административного ареста, а также вред, причиненный субъекту предпринимательской деятельности в результате незаконного привлечения к административной ответственности в виде административного приостановления деятельности, возмещается за счет казны РФ, а в случаях, предусмотренных законом, за счет казны субъекта РФ или казны муниципального образования в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда".

------------------------------------------------------------------

Название документа Интервью: Банкротство: шаг назад или два вперед? ("ЭЖ-Юрист", 2009, N 13) Текст документа

БАНКРОТСТВО: ШАГ НАЗАД ИЛИ ДВА ВПЕРЕД?

А. ПАНЧЕНКОВ

Недавние изменения, внесенные в Федеральный закон от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", подняли новую волну дискуссий, и не только в профессиональном юридическом сообществе. Ряд "общеполитических" СМИ уже окрестил эти изменения возвращением к лихим девяностым, когда банкротство было популярным инструментом передела собственности. Понять, куда движется законодательство и каким путем - революционным или дореволюционным, - читателям "Эж-Юрист" поможет старший юрист компании Goltsblat BLP Антон Панченков.

Изменения, внесенные в Закон о банкротстве, по объему сопоставимы с текстом самого Закона и в ряде случаев существенно изменяют баланс интересов сторон. Каким Вам видится общий смысл внесенных в Закон новелл и корректировок ранее существовавших норм? - Сразу хотелось бы оговориться, что мы сходимся во мнении со многими экспертами рынка несостоятельности (банкротства) в части позитивной оценки изменений, внесенных перед Новым годом в Закон о несостоятельности (банкротстве). Эти изменения, на наш взгляд, можно рассматривать с нескольких позиций. С одной стороны, они явно свидетельствуют о развитии и совершенствовании концепции, на которой основывался законодатель при разработке редакции Закона о банкротстве, утвержденной в 2002 году. На это, например, указывает дальнейшее смещение акцентов в сторону самостоятельного внутреннего регулирования деятельности арбитражных управляющих их собственным сообществом. Расширены компетенция и возможности контроля со стороны саморегулируемых организаций арбитражных управляющих деятельности их членов. Теперь представители СРО могут без права голоса присутствовать на собраниях кредиторов, а самим СРО предоставлены полномочия ходатайствовать перед арбитражным судом об отстранении арбитражных управляющих от его обязанностей в деле о банкротстве. Причем, и это очень важно, такое отстранение согласно новой редакции Закона о банкротстве является окончательным и бесповоротным. Даже в случае признания определения арбитражного суда необоснованным вышестоящей инстанцией управляющий не подлежит восстановлению в рамках той же самой процедуры. Несколько другой характер носят изменения, касающиеся взаимоотношений арбитражного управляющего с кредиторами. Если раньше управляющий при всех ограничениях являлся достаточно самостоятельной фигурой в сфере банкротств, имевшей возможность вести свою игру, подчас вопреки воле "владельцев" большей части требований в реестре, то теперь законодатель рядом новелл установил его подчиненность интересам кредиторов. Одно то, что новая формулировка Закона о банкротстве не предусматривает предпринимательского характера деятельности арбитражных управляющих (с 1 января 2010 года будет отменена обязательность регистрации арбитражных управляющих в качестве индивидуальных предпринимателей), определяя ее как профессиональную деятельность, осуществляемую в форме частной практики, подчеркивает обновленный подход законодателя в этом вопросе. На наш взгляд, такая позиция более чем логична. Основной целью деятельности арбитражного управляющего в рамках банкротства должно быть не извлечение предпринимательской прибыли, а обеспечение удовлетворения требований кредиторов, в интересах которых дело о банкротстве и возбуждается.

И лимитирование расходов на проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, выглядит как продолжение темы существенного сужения границ самостоятельности арбитражных управляющих, не так ли? - Совершенно верно. С расходами, компенсируемыми за счет имущества должника, законодатель вообще постарался внести максимальную ясность. Как вы правильно заметили, Закон о банкротстве установил предельные размеры "процедурных" расходов, выраженные в процентном соотношении к размеру балансовой стоимости активов должника, а максимум таких расходов - в твердой денежной сумме, варьируемой для различных должников в зависимости от его масштаба. Превышение лимитов расходов возможно только на основании определения арбитражного суда, выносимого по ходатайству арбитражного управляющего. Расходы на специалистов - аудитора, оценщика, реестродержателя и т. п. - теперь можно осуществлять только в случае законодательно предусмотренной обязанности привлечения этих лиц. Положения, регламентирующие порядок и условия осуществления текущих платежей, подверглись еще более кардинальным изменениям. В частности, установлена специальная очередность удовлетворения требований кредиторов по текущим платежам, среди которых первое место отдано расходам на проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве. Необходимо отметить, что из состава текущих платежей исключены требования кредиторов по обязательствам, возникшим до даты введения процедуры банкротства, срок исполнения которых наступил уже после такой даты. Данные требования стали очередными. Это, на наш взгляд, поставит крест на комбинациях, при которых недобросовестные руководители должников заключали задним числом договоры с контрагентами, относя дату исполнения обязательств по ним на период процедуры, применяемой в деле о банкротстве, и обеспечивая таким образом "преимущественное" право этих кредиторов на получение удовлетворения их требований. Упомянутые новеллы также, как мне представляется, свидетельствуют о подчинении процедуры интересам кредиторов, поскольку все так называемые внеочередные платежи имеют свойство уменьшать имущественные источники для расчетов с кредиторами, требования которых включены в реестр.

Не считаете ли Вы, что, столь жестко ограничив права и полномочия арбитражных управляющих, законодатель сделает их работу менее привлекательной? - И да и нет. Хотелось бы надеяться, что профессия станет менее привлекательной для тех людей, которые видят в ней исключительно источник сиюминутного личного обогащения. В этом плане, безусловно, позитивным является то, что Закон о банкротстве ставит новые барьеры на пути бесконечного затягивания процедур, когда управляющий чуть ли не по десять лет "сидел" на одном и том же объекте. Кроме того, хочется надеяться, что добросовестные и компетентные представители этой профессии, которых на самом деле достаточно много, смогут увидеть в некоторых новеллах стимул для продуктивной работы в соответствии с целями, которые очертил Закон о банкротстве. Если раньше существовала практика, согласно которой многие конкурсные кредиторы и особенно уполномоченный орган почти всегда голосовали за минимальный размер вознаграждения арбитражному управляющему, то теперь законодатель существенно скорректировал отношение к финансовому стимулированию его деятельности. Во-первых, в Законе о банкротстве установлены разумные размеры фиксированной части вознаграждения, которая зависит от "размера" должника. Во-вторых, кредиторам предоставлено право как увеличения этих сумм, так и назначения управляющему дополнительной, если хотите, премиальной части вознаграждения за счет собственных средств. Немаловажно, что Закон о банкротстве отныне позволяет арбитражным управляющим компенсировать свои расходы, неразрывно связанные с исполнением обязанностей в рамках процедур, применяемых в деле о банкротстве.

Внесение в Закон о банкротстве фактически двух новых глав - об арбитражных управляющих и о саморегулируемых организациях - перекликается с ранее озвученной идеей принятия самостоятельных законов об арбитражных управляющих. Насколько оправданным, по Вашему мнению, является отказ от самостоятельного закона об арбитражных управляющих и внесение норм о СРО в Закон о банкротстве? - Говорить о наличии в новой редакции Закона о банкротстве двух обозначенных вами новых глав все-таки, наверное, преждевременно, потому что в виде глав эти нормы не структурированы, а определенная часть положений об арбитражных управляющих и саморегулируемых организациях перекочевала из прошлой редакции Закона о банкротстве, претерпев по пути определенные изменения, в том числе и смысловые. Если оценивать мнение законодателя по поводу объединения указанных норм, что называется, под "крышей" одного закона с правилами проведения конкретных процедур, то оно, на наш взгляд, вполне уместно. Причина в том, что отраслевая специфика деятельности СРО при таком подходе логично находит свое отображение именно в отраслевых законах. Кроме того, можно привести в пример некоторые страны так называемой континентальной системы права, в силу понятных причин близкой нам, где существуют кодексы банкротств. В этом свете наш Закон о банкротстве в его обновленном виде вполне можно рассматривать как прообраз такого кодекса.

В новой редакции возвращена норма о праве на обращение с заявлением о банкротстве сразу после вступления в силу решения суда, подтверждающего права кредитора. В свое время ее изменили, установив обязанность кредитора сначала направить исполнительный лист приставам и выждать месяц - в рамках борьбы с "банкротными" рейдерскими захватами. Чем сейчас обосновывается, по Вашему мнению, ее возвращение? - Как мне кажется, в определенной степени это связано со стремлением сблизить стартовые позиции конкурсных кредиторов и уполномоченного органа. Ведь последний, как и в предыдущей редакции положений Закона, вообще не связан необходимостью судебного доказывания своих притязаний к должнику. И в этой части, на наш взгляд, наблюдался и наблюдается дисбаланс в отношении уровня защиты государственных и частных интересов. В то же время решение проблемы "балансировки" за счет исключения нормы, фактически предписывавшей конкурсным кредиторам исчерпать все способы взыскания задолженности до обращения к самой радикальной мере - инициированию возбуждения дела о банкротстве, представляется шагом рискованным. Об этом свидетельствовала практика применения предыдущей версии Закона о банкротстве 1998 года, когда, как вы правильно отметили, механизм защиты прав кредиторов далеко не всегда использовался участниками рынка добросовестно. И все же можно надеяться, что, поскольку должник оснащен определенным защитным инструментарием, в частности на этапе рассмотрения обоснованности заявления о признании его банкротом, а также принимая во внимание существенное повышение качества так называемых процедурных норм закона, количество дефектных банкротств, связанных со злоупотреблением кредиторами правом на этапе обращения в суд с указанным заявлением, не возрастет.

Исключение нормы о возможности повторного собрания кредиторов в случае недостаточного кворума - это еще одна мера против злоупотреблений? Аналогичная норма, например, сохранена в Законе об АО, и существенных злоупотреблений при ее применении нет. - Хотелось бы отметить, что практика недобросовестного применения упомянутой нормы п. 3 ст. 58 Закона об АО все же достаточно распространена. Именно поэтому для ряда, скажем так, агрессивных структур, работающих на рынке слияний и поглощений, одной из основных целей на определенном этапе атаки на объект поглощения является консолидация пакета в 30 процентов обыкновенных акций, открывающего путь к манипуляции с кворумом повторного собрания. Но все же я не стал бы говорить о сходстве правового регулирования порядка проведения общих собраний акционеров и собраний кредиторов, поскольку во втором случае мы имеем дело не с органом управления юридического лица, а с органом, принимающим ключевые решения по вопросам процедур, применяемых в деле о банкротстве. Это имеет принципиальное значение. Порядок управления акционерным обществом, основы которого изложены в Гражданском кодексе и соответствующем профильном законе, изначально ориентирован на нормальные условия функционирования хозяйствующего субъекта, в то время как Закон о банкротстве регулирует, если можно так выразиться, особенности менеджмента в экстремальном режиме. Этот режим вполне обоснованно требует дополнительной защиты прав кредиторов, интересы которых институт банкротства в первую очередь и защищает. Хотя бы по той причине, что в силу временной ограниченности процедур, применяемых в деле о банкротстве, у кредиторов становится меньше возможностей для оспаривания решений, которыми могут нарушаться их права и законные интересы. В этой связи мы позитивно оцениваем исключение из текста Закона о банкротстве нормы, позволявшей считать легитимным собрание кредиторов, на котором присутствует менее трети кредиторов.

Поправки вводят норму о создании Единого федерального реестра сведений о банкротстве для публикации раскрываемых сведений. Считаете ли Вы достаточным столь ограниченный перечень норм, которыми регулируется формирование упомянутого реестра? - Действительно, законодатель не стал особо распространяться на тему реестра, ограничившись упоминанием того факта, что в него включаются сведения, подлежащие официальному опубликованию в соответствии с Законом о банкротстве. На первом этапе этого может быть вполне достаточно, если реестр по замыслу разработчиков новых положений закона имеет лишь информативное назначение. Но если изменение содержащихся в нем данных будет порождать юридические последствия, предусмотренные другими федеральными законами в отношении, например, Единого государственного реестра юридических лиц или Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним, тогда нынешняя рамочная конструкция однозначно будет нуждаться в серьезной доработке. Пока же стоит подождать издания подзаконного нормативного акта (или серии актов) Министерства экономического развития в части детализации порядка формирования и ведения Единого реестра сведений о банкротстве, который согласно норме так называемого Вводного закона должен быть издан не позднее 1 января 2010 года. Примечательно, что в Законе о банкротстве особо оговорена обязательность ведения реестра в электронном виде с обеспечением общедоступности содержащихся в нем сведений путем их размещения в телекоммуникационных сетях общего пользования. На наш взгляд, стремление законодателя к максимальной открытости и прозрачности процедур банкротства должно вызывать только положительные эмоции. Участники хозяйственного оборота в случае успешной и эффективной реализации идеи относительно Реестра получат дополнительную защиту от неожиданных и не самых приятных "новостей" о своих контрагентах, партнерах, а также, что еще более важно, объектах инвестиций. Останется лишь озадачиться мониторингом данных реестра.

Интервью провели Алексей Каширин, Иван Балабуев, газета "ЭЖ-Юрист"

------------------------------------------------------------------

Название документа