Наука международного частного права: итальянская школа бартолистов XIV - XV вв

НАУКА МЕЖДУНАРОДНОГО ЧАСТНОГО ПРАВА: ИТАЛЬЯНСКАЯ ШКОЛА БАРТОЛИСТОВ XIV - XV ВВ. <1>

И. В. ГЕТЬМАН-ПАВЛОВА

Гетьман-Павлова И. В., доцент кафедры международного частного права ГУ-ВШЭ, кандидат юридических наук.

Международное частное право "возникло... сразу в виде теории, именно теории статутов; разрабатывалось и развивалось всегда учеными юристами-теоретиками, мнения которых принимал суд" <2>. Основатели этой теории - итальянские юристы XIV в., которые приспособили тексты римских источников к потребностям современного им общества и выработали правила, которые продолжают жить в современном правосознании. Литература постглоссаторов XIV и XV вв. "подготовила ныне действующие у разных народов коллизионные нормы" <3>. -------------------------------- <2> Садовский Ф. Основы частного международного права и применение их в области наследования // Журнал Министерства иностранных дел. 1903. N 9. <3> Брун М. И. Коллизионные нормы в юриспруденции XIV - XX вв. о состоянии лица. М., 1915.

Основные положения теории статутов изначально сводились к следующим постулатам. Можно выделить две категории статутов - персональные (личные) и реальные (personalia et realia). Личное состояние человека определяет личный статут - где бы лицо ни находилось, к нему всегда прилагается закон его отечества (понимаемый главным образом как закон постоянного места жительства - lex domicilii). Юридическое положение имущества определяет вещный, или реальный, статут, т. е. действует закон места нахождения вещи - lex rei sitae. Исключение составляют движимые вещи, судьба которых подчиняется личному статуту собственника. Юридические действия определяются законом места их совершения - locus regit actum. Теория статутов открывала широкий простор самым ожесточенным контроверзам. Главный недостаток заключался в неопределенности ее положений. Любая норма, каково бы ни было ее содержание, имеет в виду действия лиц по поводу вещей, т. е. всякая норма содержит в себе все три элемента. Точного различия между статутами, которые определяют различные права и должны служить руководством при столкновении законов, в действительности не существует. Личные статуты во многих случаях касаются не только право - и дееспособности лица, но и вещных прав индивида или права совершать сделки. Например, речь идет о приобретении недвижимого имущества лицом, которое является несовершеннолетним по законам места нахождения этого имущества, но дееспособно по законам своего места жительства. Возникает вопрос: какой статут, реальный или личный, должен применяться? При споре между иностранцами о праве собственности на движимое имущество "судья, на основании статутной теории, должен руководствоваться законами места жительства, но неизвестно, чьей стороны: истца или ответчика?" <4>. -------------------------------- <4> Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных государств. Т. 2. СПб., 1904 - 1905.

Неточность теории осознавали и ее творцы, поэтому они сами допускали множество исключений из ими же установленных правил или прибегали к буквальному толкованию закона, пытаясь выяснить "истинную волю законодателя". В таких случаях к наследованию можно было применить или личный, или реальный статут, в зависимости от того, как именно построена терминология закона. Если в норме, определяющей наследование, термин "лицо" (primogenitus) является подлежащим, то это статут личный. Если подлежащее - термин "вещь" (bona), то это реальный статут. Решение вопроса, к какой именно категории принадлежит статут, "обыкновенно являлось у различных авторов произвольным: не имея возможности доказать преимущественное значение личного или вещного элемента в спорной норме, ученые или ударялись в схоластические мудрствования, или же руководились политическими тенденциями" <5>. -------------------------------- <5> Пиленко А. А. Очерк международного частного права // Лист Ф. Международное право в систематическом изложении. СПб., 1902.

Средневековые ученые - глоссаторы и постглоссаторы - обсуждали проблемы международного частного права, ссылаясь на отрывок из Corpus iuris civilis, начальные слова которого гласили: "Cunctos populos quos clementiae nostrae regit imperiim" ("Все народы, управляемые властью нашей императорской милости"). Эта фраза давала основание для толкования в том смысле, что лицо, не подчиненное "милостивой власти" данного суверена, не подпадает под действие какого-либо из его законов. В течение нескольких столетий этот отрывок оставался общим местом разных доктрин о коллизии законов. Такой консерватизм, по мнению М. Вольфа, "когда речь идет о вопросе чистой систематики, вполне соответствует тому типичному юридическому методу, по которому развивалась статутарная теория; хотя все то, что великие итальянцы разрабатывали, было ново и не имело своим источником римское право, они все же претендовали на то, что они только развивали нормы, скрывавшиеся в Corpus iuris. Каждая их мысль должна была быть подтверждена цитатами из кодекса, Дигест или из Corpus iuris canonici, хотя бы эти цитаты фактически ничем не подкрепляли их позиции". Средневековых итальянцев можно сравнить с английскими судьями, создающими новое право под видом разъяснения того, что уже является правом <6>. -------------------------------- <6> См.: Вольф М. Международное частное право. М., 1948.

Родоначальником международного частного права "как науки и как практической доктрины" является Бартоло да Сассоферрато (1314 - 1357). Он прожил всего 43 года, но оставил имя, более известное, чем имена многих десятков писателей XV и XVI вв. Авторитет Бартоло был настолько велик, что многие ученые считают его основателем всей школы постглоссаторов: "Их... называют бартолистами, по Бартолу, главному представителю этого периода" <7>. К школе бартолистов причисляют даже Одофреда, умершего в 1265 г. (задолго до рождения Бартоло), и Альберика да Рошате (предшественника Бартоло). Существование самостоятельной школы бартолистов ("бартоловской" школы), метода бартолистов утверждается в огромном количестве научных трудов <8>. Мысли Бартоло представляют собой источник последующего развития почти всех учений международного частного права. -------------------------------- <7> Майнц К. Историческое введение в элементарный курс системы римского права. Харьков, 1889. <8> См.: Боголепов Н. П. Учебник истории римского права. М., 1907; Коркунов Н. М. История философии права. Пг., 1915; Макензи. Римское право сравнительно с законами Франции, Англии и Шотландии. М., 1864; Стоянов А. Н. Методы разработки положительного права и общественное значение юристов от глоссаторов до конца XVIII столетия. Харьков, 1862.

Итальянская теория статутов получила свое развитие в трудах Бартоломео Салицета (Бартоломео де Салисето, Варфоломей а Саличето - Bartholomaei a Saliceto, 1363 - 1412). Служил профессором в Болонье в Падуе; в свое время его называли "монархом юриспруденции". Некоторые современные исследователи считают его "самым видным среди последователей Бартоло" <9>. Можно утверждать, что Салицет - один из основоположников теории автономии воли в международном частном праве: многие его решения основаны на мысли, что воля частных лиц способна оказать непосредственное влияние на суд при определении компетентного правопорядка ("молчаливое подчинение наследодателя его личному закону"). Вопросы конфликтного права изложены Салицетом в комментариях к Кодексу Юстиниана (к закону Cunctos populos). В своем сочинении он предпринял попытку систематизации конфликтного права: он отдельно рассматривает столкновения законов о контрактах, деликтах и наследствах. -------------------------------- <9> Каленский П. Международное частное право. Прага, 1971.

По мнению П. Каленского, анализ столкновений законов в сфере обязательственного права представляет собой наибольший вклад Салицета в развитие коллизионного права <10>. Следуя примеру Бартоло, Салицет в комментарии к закону "Cunctos populos" делает вывод, что вопросы, возникающие из контрактов, должны рассматриваться по праву места их заключения (коллизионное начало, заслуга в развитии которого полностью принадлежит постглоссаторам). Одновременно ученый задавался вопросом: должен ли закон места заключения контракта применяться в случае, если место заключения и место исполнения не совпадают. Эта проблема вызывала в то время ожесточенные споры, в основе которых лежали различные интерпретации закона "Contraxisse", предусматривавшие возможность применения и закона места исполнения. Салицет расценивал место заключения в качестве критерия, имеющего решающее, но не абсолютно императивное значение. С коллизионной точки зрения он проводил различие между регулярными и нерегулярными последствиями контракта. Регулярными последствиями следует управлять согласно закону места заключения контракта, нерегулярными - согласно закону места исполнения (если это прямо определено в контракте; если нет - они подчиняются lex fori). -------------------------------- <10> См.: Там же.

В вопросах о деликтах и завещаниях Салицет соглашался (с незначительными отступлениями) с доктриной Бартоло. Основное расхождение - решение вопросов наследования по закону. Салицет предлагал наследование по закону (ab intestate) решать не по lex rei sitae, а по отечественному закону наследодателя, т. е. придерживался теории, высказанной в учении предшественника Бартоло, адвоката Альберика де Рошате. Эта теория, как утверждал сам Салицет, имела большой авторитет среди его современников <11>. Б. Э. Нольде выделяет Салицета из всех бартолистов непосредственно на том основании, что в отношении наследования Салицет придерживался признания действия личного закона наследодателя <12>. По мнению Салицета, наследование по закону уподобляется молчаливому завещанию. При этом личный закон наследодателя понимается как закон страны происхождения (lex originis), а не как закон места жительства (lex domicilii). -------------------------------- <11> См.: Брун М. И. Международное частное право: Курс, читанный в Московском коммерческом институте, 1910/11. М., 1911. <12> См.: Нольде Б. Э. Очерк международного частного права // Лист Ф. Международное право в систематическом изложении. Юрьев, 1912.

Свою доктрину Салицет излагает на примере гражданина г. Лукки, оставившего наследство и в Лукке, и в Англии. В обоснование собственных конструкций ученый рассматривает три гипотезы. Первая - лукканец умер во время случайного пребывания в Англии. В такой ситуации наследование всего имущества должно подчиняться статуту г. Лукки (личному закону), так как, по-видимому, наследодатель намеревался и жить, и умереть "по своему праву" <13>. -------------------------------- <13> Мережко А. А. Наука международного частного права: история и современность. Киев, 2006.

Вторая - лукканец умер в Англии "как гражданин, имеющий там местожительство". Здесь к наследству должен применяться lex rei sitae. В данном случае "лукканец считается как бы двойным человеком (homo duplex); оставаясь лукканцем по происхождению, он стал англичанином по месту жительства". Следует предполагать, что наследодатель "молчаливо" подчинил английское имущество английским законам, а луккское - статутам г. Лукки. А. Н. Мандельштам отмечает непоследовательность Салицета: вместо того, чтобы делать из гражданина, поселившегося в другом государстве, "двойного человека", его наследство следовало бы согласно теории подчинить закону старого или нового места жительства <14>. -------------------------------- <14> См.: Мандельштам А. Н. Гаагские конференции о кодификации международного частного права. Т. I. СПб., 1900.

Третья - лукканец умер в Лукке, не основав в Англии domicilium, но оставил там имущество. Этот случай практически ничем не отличается от первого и разрешается точно так же. Одновременно необходимы более подробные различения и новые доказательства. Исследование третьей гипотезы наглядно демонстрирует диалектико-схоластическую методу Салицета. Движимое имущество, не связанное с местом, но связанное с лицом, вне всякого сомнения, наследуется по статуту страны происхождения наследодателя. Долговые требования нельзя считать имуществом - они не занимают места, а связаны с лицом, поэтому их наследование подчиняется lex originis. Самый спорный и трудный вопрос, подчеркивает Салицет, - это переход недвижимого имущества. Он твердо высказывается за применение личного закона наследодателя (lex originis), отвергая lex rei sitae. В обоснование такого решения Салицет приводит следующие аргументы: 1. Презюмируется, что умерший без завещания молчаливо подчинил себя законам отечества, так как он не избрал другого места жительства. По мнению А. Н. Мандельштама, этот аргумент совершенно бездоказателен: точно так же можно предположить, что покойный имел в виду lex rei sitae (кстати, сам Салицет часто идет именно по этому пути) <15>. -------------------------------- <15> См.: Там же.

2. Статут вправе обложить налогом имущество своего гражданина, находящееся за границей; налог налагается независимо от воли гражданина. Статут тем более может определять переход имущества к наследникам (в данном случае воля наследодателя презюмируется). 3. Права, предоставленные опекуну судом, затрагивают имущество подопечного, находящегося за пределами юрисдикции этого суда. Эта аналогия с римским правом позволяет утверждать применение lex originis. 4. Права, предоставленные претору в связи с interdictio bonorum (вводом во владение), затрагивают имущество, находящееся вне юрисдикции претора. Данная аналогия с римским правом также утверждает применение lex originis. 5. Главная причина - римская идея единства наследства: "Статут страны происхождения действителен и по гражданскому, и по каноническому праву, и если этот статут устанавливает универсального наследника, он действителен и относительно всего имущества, находящегося за границей". Римские законы, опровергающие этот тезис, главным образом касаются имущества. В данной же ситуации статут определяет порядок наследования лиц, т. е. является личным (главным образом касается лиц) и имеет экстерриториальный характер. В теории Салицета воспринято деление статутов на дозволительные и стеснительные (одиозные). По общему правилу одиозные статуты могут быть только реальными и не распространяются за границу. Однако из этого правила есть исключения. Это прежде всего касается статутов о наследстве. Салицет оспаривает утверждение, что распространение стеснительных статутов за пределы территории не допускается: "Главная цель наследственных законов не повредить кому-либо, а сохранить известный семейный или наследственный порядок, и это главное намерение должно быть осуществлено всюду. Поэтому и статут, исключающий младших братьев или дочерей из наследования, имеет экстерриториальное значение. Противное решение нарушает все правила, так как тогда наследодатель не имел бы универсального наследника". В последующем многие ученые отмечали сходство доктрины Салицета с учением Савиньи <16>. Как и великий немецкий ученый, Салицет основывается главным образом на двух аргументах: на молчаливом подчинении наследодателя закону своего отечества и на идее единства наследства. С точки зрения конфликтного права против идеи универсального наследства можно привести те же возражения, что и против любой теории, утверждающей территориальную концепцию: lex rei sitae не обязан принимать во внимание предписания legis domicilii на единство наследства. Сам Салицет критикует высказывание, что наследование всегда подчиняется lex rei sitae, и подчеркивает, что этот закон не обязателен для жителей другого государства. С одинаковым правом можно утверждать, что и закон места жительства сам по себе не имеет никаких оснований для преобладания над законом места нахождения имущества. Такое преобладание может вытекать только из какой-либо общей идеи, возвышающейся над отдельными законодательствами идеи. Теория Салицета о переходе наследства, опирающаяся на римскую идею единства наследства, имеет тот же субъективный отпечаток, который чувствуется в творениях всей школы бартолистов <17>. Кстати, последующая практика подтвердила жизнеспособность теории Салицета: многие современные кодификации международного частного права устанавливают универсальную систему наследства (единство наследственного имущества и применимого права) - вся совокупность наследственного имущества, движимого и недвижимого, независимо от места его нахождения, подчиняется единому закону: "Правопреемство в случае смерти регулируется национальным законом наследодателя на момент его смерти" (ст. 46 Закона 1995 г. "Реформа итальянской системы международного частного права"). Аналогичные положения закреплены в законодательстве Германии, Австрии, Дании, Испании, Финляндии, Греции, Нидерландов, Португалии, Швеции. -------------------------------- <16> См.: Мережко А. А. Указ. соч. <17> См.: Мандельштам А. Н. Указ. соч.

Павел де Кастро (Поль де Кастро - Paulus de Castro; год рождения неизвестен, год смерти - либо 1441, либо 1447) - знаменитый юрист XV в. Был профессором во Флоренции, Болонье, Ферраре и Падуе; приобрел известность и как юрист-практик. Автор большого числа консультаций (Consilia); горячий поклонник Бартоло да Сассоферрато. В своих Consilia прямо отсылает всех желающих ознакомиться с вопросами столкновения законов к трудам Бартоло. Главное сочинение Павла де Кастро - это "комментарий к Кодексу и Дигестам" ("Commentar super Codicem, Digestum vetus et novum et Infortiatum"; издан в Лионе в 1527 г.). Об этой книге французский гуманист Яков Куяций писал: "У кого нет Павла де Кастро, пусть продаст рубашку и купит" ("Qui non habet Paulum de Castro, tunicam vendat et emat") <18>. Для учения о столкновении законов наибольший интерес представляют его концепции об экстерриториальности личных статутов и о применении закона места заключения контракта. -------------------------------- <18> URL: http://www. vipstudent. ru/index. php? q=lib&r=15&id=1194025766&p=255

Павел де Кастро утверждал, что индивид всегда является субъектом закона его происхождения (lex originis). В глоссе Аккурсия ученый видел императивное правило, что "болонца нельзя судить по статутам Модены, потому что он им не подчинен". Комментируя глоссу, де Кастро в определенных случаях объявляет иностранца, не достигшего 14 лет (несовершеннолетнего по статуту Модены), способным заключать договор в Модене. Однако это правило автоматически не распространяется на болонца, который бы захотел заключить договор в Модене. Как считает М. И. Брун, де Кастро отнюдь не декларирует, что дееспособность болонца будут обсуждать в Модене по статуту Болоньи. Скорее, ученый имеет в виду, что дееспособность иностранца за границей следует определять по римскому (общему) праву <19>. Павел де Кастро не формулирует правило, что городской статут следует за подданными за границу даже в отношении имуществ, находящихся там, и признается туземными судьями; одновременно у него нет и опровержения подобного правила. -------------------------------- <19> См.: Брун М. И. Международное частное право.

Конфликтные вопросы договорных обязательств Павел де Кастро предлагал решать на основе принципа места заключения контракта (lex loci conclusionis). Применение этого коллизионного начала все постглоссаторы обосновывали при помощи двух фрагментов из Дигест - закона Si fundus и закона Contraxisse. Аргументируя законность lex locis conclusionis, де Кастро проводил параллель между рождением человека и контрактом. Он утверждал, что контракт, как и человек, должен быть субъектом закона его происхождения, т. е. закона места, где контракт был заключен <20>. -------------------------------- <20> См.: Каленский П. Указ. соч.

Александр Тартаньи (Alexander Tartagnus, 1423 - 1477) - постглоссатор, убежденный бартолист; как и его современники, известен прежде всего как автор консультаций. В трудах Александра статутарное право позиционировалось как исключительно партикулярное, которое должно дополняться и толковаться не из самого себя, а из науки общего (римского) права. Действие статута ограничено его буквой, и статутарное право является остаточным ("Statuta debent servari ad literam") <21>. По мнению французского ученого XIX в. А. Лэне, недостатки схоластического метода особенно видны в консультациях Александра: "Столько цитат, выводов, ограничений, сравнений и контроверз, что собственная мысль автора совсем пропадает... все доводы, хорошие и дурные, одинаково нагромождаются для доказательства своего и опровержения чужого мнения". Нельзя согласиться с подобной оценкой - схоластический метод Александра отнюдь не умаляет его значения в развитии науки международного частного права. Как и все представители итальянской школы, отстаивал деление статутов на личные и реальные, дозволительные и запретительные. Особое внимание Александр уделяет исследованию стеснительных статутов, определение которых заимствует в трудах Бартоло да Сассоферрато. -------------------------------- <21> См.: Зом Р. Институции. Учебник истории и системы римского гражданского права. СПб., 1908 - 1910.

Александр Тартаньи - один из самых горячих и последовательных приверженцев Бартоло. В сочинениях Александра громадный авторитет Бартоло сказывается наиболее рельефным образом. Именно благодаря Александру влияние Бартоло в сфере решения наследственных коллизий сделалось преобладающим. При этом Александр внес "любопытную поправку" к теории своего учителя <22>. Бартоло де Сассоферрато исходил из личности покойного, придавал экстерриториальную силу личному статуту, соответствующему римскому праву, и утверждал строгую территориальность статута, противоречащего римскому праву. Александр основывал свои рассуждения на иной исходной позиции, но для их аргументации использовал авторитет Бартоло и практически воспроизводил его теорию. Александр исследовал статут г. Феррары, исключавший когнатов (кровных родственников) из наследования и тем самым противный римскому праву. Ученый утверждал, что этот статут неприменим не только к иностранным наследодателям, но и к иностранным наследникам даже в пределах территории г. Феррары. Таким образом, Александр лишал силы закон, противоречащий римскому праву, не только в отношении иностранного наследодателя, но и в отношении иностранных наследников <23>. Личный статут не обязывает иностранцев, поэтому действительность феррарского статута имеет место, только если и наследодатель и наследник оба являются его подданными. Статут, противоречащий juri communi (общему - римскому - праву), в пределах территории может касаться только подданных; за границей такой статут не может обязывать даже его подданных. А. Н. Мандельштам называет это воззрение Александра "странным" <24>. -------------------------------- <22> См.: Мандельштам А. Н. Указ. соч. <23> См.: Мережко А. А. Указ. соч. <24> См.: Мандельштам А. Н. Указ. соч.

И наследование по завещанию, и наследование по закону должно подчиняться одним и тем же законам. По статуту г. Имолы отец в завещании может лишить дочь ее законной части, но этот статут не имеет экстерриториальной силы. С точки зрения формы завещание должно всюду признаваться действительным, если форма соответствует требованиям lex loci actus. Юридическая ("внутренняя") сила завещания определяется его соответствием положениям римского права. Александр сурово критикует теорию Салицета. Как отмечает А. Н. Мандельштам, эта критика далеко не всегда является убедительной. Главный аргумент Салицета о наследстве как универсальном правопреемстве Александр опровергает только посредством аналогии из римского права: "Аррогированный пупилл может иметь два patrimonia и все-таки распорядиться в завещании только одним". Наследование по закону нельзя уподобить молчаливому завещанию, а индивидуальная воля непосредственно не влияет на определение компетентного закона. Эта мысль также аргументируется идеей главенства римского права. По убеждению Александра, завещание только тогда может быть действительным повсеместно, если оно не противоречит juri communi, следовательно, молчаливая воля покойного далеко не всегда должна приниматься во внимание: "Лишение закона, противного римскому праву, экстерриториальной силы проводится Александром с какой-то особенной настойчивостью... даже внутри территории он подвергает этот закон оригинальному ограничению" <25>. -------------------------------- <25> Там же.

Рох Курций (Рохус Куртиус, Рочус Курти - Rochus Curtius; год рождения неизвестен, год смерти - 1495) - один из последних итальянских постглоссаторов. Наибольший интерес представляют его решения в области коллизионного регулирования контрактных обязательств. Вслед за Салицетом Рох Курций признавал автономию воли и отстаивал мысль, что воля частных лиц может предопределить выбор применимого права - экстерриториальная сила закона места заключения (исполнения) договора основана, по его мнению, на "молчаливом подчинении сторон". Как и все бартолисты, Курций почти не аргументирует собственные выводы, интуитивно чувствуя их правильность, но не имел возможности построить стройную систему доказательств из-за бедности практики и отсутствия необходимого законодательного материала. В большинстве случаев аргументация Курция целиком и полностью субъективна - например, неспособность несовершеннолетнего к составлению завещания и за границей должна подчиняться закону его места жительства подчиняет, поскольку в противном случае "статуты потеряли бы всякий смысл" <26>. -------------------------------- <26> Там же.

По вопросу коллизионного регулирования договорных обязательств Курций утверждал, что lex loci conclusionis должен быть основным принципом, регулирующим конфликты обязательственного права. Некоторые современные исследователи пишут, что Курций понимал этот принцип как закон места исполнения договора <27>. Одновременно те же авторы указывают, что для "всех итальянских постглоссаторов все проистекало из принципа lex loci conclusionis" (т. е. закона места заключения контракта), и Курций просто объяснил "этот фундаментальный принцип". П. Каленский еще употребляет выражение "lex loci contractus celebrati". А. Н. Мандельштам, анализируя труды Курция, употребляет терминологическую конструкцию "lex loci contractus", под которой понимается закон места заключения <28>. К сожалению, сочинения самого Курция в подлиннике являются недоступными, в связи с чем можно только попытаться построить какие-то предположения. Возможно, Курций действительно отстаивал правомерность применения в том числе и закона места исполнения договора, основываясь, как и Салицет, на одной из интерпретаций закона "Contraxisse". Однако утверждение Курция, что стороны должны считаться "молчаливо избравшими" в качестве применимого права lex loci conclusionis, вряд ли следует понимать, что однозначно имеется в виду право места исполнения обязательства. Весьма вероятно, что регулярные последствиями контракта (по мысли ученого) всегда подчиняются закону места его заключения, а нерегулярные - закону места исполнения (на основе "молчаливой", т. е. подразумеваемой, воли сторон). -------------------------------- <27> См.: Мережко А. А. Указ. соч. <28> См.: Каленский П. Указ. соч.; Мандельштам А. Н. Указ. соч.

Аргумент Курция, что стороны "молчаливо выбрали закон места исполнения как применимый закон", с первого взгляда производит впечатление, что таким образом ученый обосновывал принцип автономии воли сторон. Однако он ни в коем случае не утверждал право свободного выбора применимого законодательства сторонами договора. Фундаментальным началом считается lex loci conclusionis, и Курций не пытается это оспорить. Его слова о молчаливом выборе сторон представляют собой только самое начало рассуждений, что в договорном праве частные лица свободны избирать компетентный правопорядок по своему усмотрению. Это далеко еще не теория автономии воли, а лишь ее зачатки. Постглоссаторы объективно не имели возможности построить данную теорию; доктрина конфликтного права в XV в. не была готова к восприятию подобных конструкций. Доктрина свободы выбора права сторонами договора будет сформулирована только в XVI в., в трудах французского ученого Ш. Дюмулена. М. И. Брун утверждал, что в конфликтном праве Бартоломей Салицет, Павел де Кастро, Александре Тартаньи и Рох Курций не имеют особого значения; по-видимому, они ничего не прибавили к тому, до чего уже додумались другие. Все они вращались в кругу тех же вопросов, и ни один из них, по-видимому, не сказал ничего такого, чего уже не говорил Бартоло <29>. А. Н. Макаров писал, что "Варфоломей а Саличето не имеет большого значения в конфликтном праве, ничего нового по сравнению с Бартолом мы не найдем и в трудах Паоло де Кастро, Александра Тартаньи, Роха Курция. Все они решали конфликтные вопросы эмпирически без какой-либо заранее установленной теории конфликтного права" <30>. -------------------------------- <29> См.: Брун М. И. Международное частное право. <30> Макаров А. Н. Основные начала международного частного права. М., 1924.

Школа бартолистов в теории статутов господствовала до XVI в.; эта теория отличается духом справедливости, заменяющим для нее всякий метод. "Итальянская доктрина" учила разрешать все конфликты при помощи материального принципа - "идеи справедливости". Но следует безусловно согласиться, что "идея справедливости получает в разные эпохи разное содержание; вряд ли когда-нибудь существовал юрист, который строил бы свои нормы на том, что он сам считал несправедливым" <31>. "Мерило справедливости, прилагаемое итальянской теорией статутов к разрешению конфликтов законов, носит субъективный, условный характер. Бартолисты не возвысились до объективного воззрения на задачи международного частного права" <32>. -------------------------------- <31> Брун М. И. Очерки истории конфликтного права. Пг., 1915. <32> Мандельштам А. Н. Указ. соч.

Немецкие юристы XIX в. Гирке и Ландсберг писали, что юристы с конца глоссаторского периода и вплоть до XVI в. (за исключением Бартоло) до того похожи друг на друга, что им может быть присвоено название "потребляемых лиц" <33>. Однако следовавшее за Бартоло поколение юристов - его учеников и преемников - сумело удержать правоведение на той высоте, которой оно достигло при Бартоло. В отдельных вопросах правоведение даже продолжало развиваться, но главные линии уже были установлены, и "теоретическая работа... сводилась... только к тому, что слабые и неясные линии, проведенные предшествующими поколениями юристов, с Бартоло во главе, получили более определенные и резкие очертания" <34>. Средневековые итальянские юристы, представители школы бартолистов, создали при помощи старых материалов новое право. Формулируя коллизионные нормы после расчленения вопросов о содержании правоотношений с разноместными привязками, бартолисты обнаружили глубокое понимание основной задачи МЧП - повсеместной охраны субъективных прав. "Но труды их не встретили до сих пор в историко-юридической критике надлежащей оценки. Спасти их содержание от забвения и восстановить истоки конфликтного права в первые два века его существования - таково назначение следующих страниц" <35>. -------------------------------- <33> Грабарь В. Э. Римское право в истории международно-правовых учений. Юрьев, 1901. <34> Грабарь В. Э. Вопросы международного права в юридических консультациях Бальда // Известия МИД. 1916. Кн. 5 - 6. <35> Брун М. И. Очерки истории конфликтного права.

Название документа