Новые нормы обращения взыскания на заложенное имущество. Опыт рецензии на законодательный акт

НОВЫЕ НОРМЫ ОБРАЩЕНИЯ ВЗЫСКАНИЯ НА ЗАЛОЖЕННОЕ ИМУЩЕСТВО. ОПЫТ РЕЦЕНЗИИ НА ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЙ АКТ

Н. КОСТЫЛЕВА, В. КОСТЫЛЕВ

Костылева Н., нотариус г. Благовещенска (Башкирия).

Костылев В., кандидат юридических наук.

В последний день прошлого года был опубликован Федеральный закон от 30 декабря 2008 г. N 306-ФЗ "О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием порядка обращения взыскания на заложенное имущество". Значительные поправки внесены в восемь действующих законодательных актов, в том числе в экономическую конституцию России - ее Гражданский кодекс, а также в Законы "О залоге", "Об ипотеке (залоге недвижимости)", "О нотариате", "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", "О несостоятельности (банкротстве)", "Об исполнительном производстве". Многие из новых юридических норм имеют прямое отношение к деятельности нотариального сообщества, что обусловливает необходимость их заинтересованного осмысления. Анализируемый законодательный акт свидетельствует об озабоченности российского законодателя вопросами упрощения процедуры обращения взыскания на заложенное имущество, его реализации. Надуманной эту проблему действительно не назовешь. В действовавших до недавнего времени нормах просматривался хорошо заметный крен в сторону интересов неисправного должника: те, кто легкомысленно или злонамеренно набрал долгов и не хотел с ними расплачиваться, имел преимущество перед своими заимодавцами, ибо судебная процедура взыскания задолженности потенциально содержит в себе множество уловок, которые позволяют или затянуть возврат занятого, или даже вовсе от этих долгов уклониться. Соглашения же о внесудебном порядке удовлетворения требований залогодержателя за счет заложенного имущества могли быть заключены только после возникновения оснований для обращения взыскания на предмет залога (ст. 349 ГК РФ). То есть эти соглашения были изначально ориентированы только на исключительно добросовестных залогодателей. Неудивительно, что на практике такого рода соглашения почти не встречались. Сейчас такие соглашения могут заключаться в любое время - не только после возникновения оснований для обращения взыскания на предмет залога, но и до возникновения таких оснований. Такого рода договоренности могут включаться и в сам текст договора о залоге. Преимущества законодательной новеллы слишком очевидны, чтобы обосновывать преимущества новой нормы перед ранее действовавшей. Нет необходимости и в пропаганде преимуществ еще одного нового правила, в соответствии с которым взыскание за счет заложенного имущества может осуществляться на основании исполнительной надписи нотариуса. Последняя может быть совершена в случае неисполнения залогодателем ранее заключенного им соглашения об обращении взыскания на заложенное имущество во внесудебном порядке. Удовлетворение требования залогодержателя по обеспеченному залогом обязательству при определенных условиях может быть осуществлено и путем передачи предмета залога в его собственность. К числу удачных решений законодателя можно отнести установление четких границ, когда может быть обращено взыскание на заложенное имущество. Ранее действовавшая норма (п. 2 ст. 348 ГК РФ) предусматривала очень неопределенные условия для отказа в удовлетворении такого рода претензий - если допущенное должником нарушение обеспеченного залогом обязательства крайне незначительно и размер требований залогодержателя вследствие этого явно несоразмерен стоимости заложенного имущества. Можно сомневаться в обоснованности установленных в законе критериев, когда обращение взыскания на заложенное имущество невозможно (если сумма неисполненного обязательства составляет менее 5% от стоимости предмета залога, а просрочка исполнения обязательства не превышает 3 месяцев; при исполнении обязательства периодическими платежами взыскание на заложенное имущество можно обращать при нарушении сроков внесения платежей более трех раз в течение 12 месяцев, даже если каждая просрочка незначительна), но устранение из процедуры решения этого вопроса усмотрения правоприменителя уже само по себе нам представляется важным. Сам порядок внесудебного обращения взыскания на предмет залога и реализации заложенного имущества (ожидается, что именно он станет главным) в новых нормах детально регламентирован, многие (к сожалению, не все) возможные случаи усмотрения правоприменителя (см., напр., предыдущий абзац) или противодействия залогодателя из него устранены. Новыми нормами предусмотрена возможность учета или регистрации договоров залога некоторых видов недвижимого имущества. Это очень значимо, особенно для такого ликвидного его вида, как автомобили. Логика избранного нами жанра публикации требует, чтобы после указания на достоинства рецензируемого текста были явлены и его недостатки. Перейдем к ним. Анализируемые нормы свидетельствуют о том, что законодатель не безразличен к проблеме обеспечения осмысленного отношения залогодателя к совершаемым им действиям, чтобы последний до конца понимал их возможные последствия, а его юридическая неосведомленность не могла быть использована ему во вред. В российском законодательстве такого рода обязанность традиционно возлагается на нотариуса. С той же очевидной целью обязательным условием заключения залогодателем, являющимся физическим лицом, соглашения о внесудебном порядке обращения взыскания на заложенное имущество определено его нотариально удостоверенное согласие на эту процедуру. Как оценить эту норму? Нам представляется, что в ней просматривается некое лукавство. В ранее действовавшей редакции абз. 2 п. 1 ст. 349 ГК РФ содержалось правило об обязательной нотариальной форме соглашения между залогодателем и залогодержателем о внесудебном порядке обращения взыскания на заложенное недвижимое имущество. Новой редакцией этой статьи (а в отношении недвижимого имущества - ст. 55 Закона об ипотеке) обязательное нотариальное удостоверение самого соглашения заменено обязательным же нотариальным согласием залогодателя - физического лица. Видимо, законодатель рассчитывает, что нотариус при удостоверении согласия выполнит все обязанности, которые возложены на него при удостоверении соглашения, но за другую, гораздо меньшую плату. Не будем сосредоточиваться на том, насколько это справедливо по отношению к нотариусу, отметим только, что наш законодатель постоянно забывает, что размеры платы за нотариальные действия он же сам и устанавливает. Особенно хорошо это очевидно из многочисленных проектов законов, которые предусматривали отмену обязательного нотариального удостоверения договоров об ипотеке, и пояснительных записок к ним. Намного значимее другое: подменой обязательного нотариального удостоверения соглашения о внесудебном порядке обращения взыскания на заложенное имущество нотариальным согласием залогодателя, самим фактом нотариального удостоверения такого согласия вводятся в заблуждение стороны не только этого соглашения, но и договора о залоге, и договора, устанавливающего обязательства, обеспечиваемые залогом. Действительно, до конца выполнить свои обязанности нотариус сможет только при условии полной осведомленности о всех существенных условиях: а) договора, устанавливающего обязательства, обеспечиваемые залогом, б) договора о залоге, в) соглашения о внесудебном взыскании. Последнее же (вероятнее всего, в совокупности с самим договором о залоге) заключается только после нотариального удостоверения согласия. Уже без нотариуса. Но именно нотариусу уготовано совершать исполнительную надпись на документах, которые составлены и подписаны без его участия. Единственное, что он сможет оценить, - только их внешнюю сторону, отсутствие видимых противоречий с законом. Но при этом у нотариуса нет и не может быть уверенности, что стороны действительно отдавали отчет в своих действиях, понимали их последствия, а все изложенное в текстах соглашения и в других документах соответствует действительным намерениям сторон. Надеяться, что эту функцию выполнит учреждение, регистрирующее договор о залоге? Но эти обязанности отсутствуют даже у органа, регистрирующего договоры об ипотеке. Да и договор о залоге далеко не одно и то же, что и соглашение о внесудебном порядке обращения взыскания на заложенное имущество, даже когда оно включено в текст самого этого договора. При совершении исполнительной надписи нотариус фактически оказывается в положении крайнего. Конечно, есть еще норма (ст. 91 Основ законодательства РФ о нотариате), которая обязывает нотариуса получить от залогодателя возражения. Но что будет делать нотариус, если залогодатель ему сообщит, что при заключении договора о залоге и соглашения о внесудебном порядке обращения взыскания (но не при даче согласия на внесудебный порядок) он действовал под влиянием заблуждения? Или не вполне добровольно? Только отказывать. Через очень короткое время этот нехитрый прием будет известен каждому недобросовестному залогодателю. Нотариально удостоверенное согласие требуется только в том случае, если залогодатель - физическое лицо. Очевидно, наш законодатель считает, что юридические лица за счет штата своих юристов сумеют обеспечить свои интересы и без услуг нотариуса. Но среди юридических лиц есть великое множество малых и средних предприятий, где никаких юристов нет, не было и никогда не будет. Юридические познания их руководителей ровно ничем не отличаются от предполагаемой неосведомленности физических лиц. На практике проекты всех сделок (кредитные договоры, договоры о залоге, соглашения о внесудебном порядке обращения взыскания на заложенное имущество и все иные прочие) готовятся сотрудниками юридической службы кредитного учреждения (банка) и механически, без надлежащего осмысления подписываются их клиентами. Без осмысления - когда их клиентами являются как физические лица, так и предприятия малого и среднего бизнеса. Понятно, чьи интересы в первую очередь соблюдены в этих документах. Конечно, фактически заемщик (или залогодатель) всегда зависит от кредитора-залогодержателя, но при нотариальном удостоверении договоров о залоге и (или) соглашений о внесудебном порядке обращения взыскания удалось бы избежать хотя бы откровенно кабальных условий таких сделок. Подчеркнем, что в нотариальном удостоверении хотя бы соглашения о внесудебном порядке обращения взыскания (лучше бы и договора о залоге), при здравом рассуждении, заинтересован и кредитор-залогодержатель, так как совершение нотариусом исполнительной надписи при установленном новыми нормами порядке весьма и весьма проблематично. Как видим, весьма здравая и заслуживающая всяческой поддержки общая концепция совокупности новых норм фактически полностью нейтрализуется одной-единственной "мелочью" - признанием ненужности обязательного нотариального удостоверения соглашений о внесудебном порядке. Вот уж верно - дьявол всегда кроется в деталях. К сожалению, перечисление "деталей" именно такого качества в новых нормах можно продолжить. Скажем, обращение взыскания во внесудебном порядке невозможно, если для заключения договора о залоге имущества физического лица требуется согласие или разрешение другого лица либо органа (п. 6 ст. 349 ГК РФ). Вероятнее всего, законодатель здесь имел в виду имущество несовершеннолетних, распоряжение которым возможно только с согласия органа опеки. Но сформулирована норма таким образом, что взыскание во внесудебном порядке становится невозможным и на имущество, являющееся совместной собственностью супругов. В отношении недвижимости это совершенно очевидно. Менее явственна необходимость согласия другого супруга на совершение сделки с движимым имуществом. В соответствии с п. 1 ст. 35 СК РФ "распоряжение общим имуществом супругов осуществляется по обоюдному СОГЛАСИЮ (выделено нами. - Н. К., В. К.) супругов". Предположение в п. 2 ст. 35 СК РФ о том, что при совершении одним из супругов сделки по распоряжению общим имуществом он всегда действует с согласия другого супруга, может быть как верным, так и ошибочным. В последнем случае другой супруг всегда может воспользоваться своим правом оспорить заключенную супругом сделку. Тем более что в будущем законом может быть введена обязательная регистрация залогов некоторых видов движимого имущества, а в этом случае будет действовать правило, установленное п. 3 ст. 35 СК РФ об обязательном нотариальном согласии на заключение договора о залоге. В любом случае систематическое толкование новой редакции п. 6 ст. 349 ГК РФ и п. п. 1 и 2 ст. 35 СК РФ соглашение о внесудебном обращении взыскания на заложенное имущество, являющееся общей собственностью супругов, делает недействительным. Даже при самом пристрастном его толковании в отношении движимого имущества - оспоримым. Вряд ли это входило в намерения законодателя <1>. -------------------------------- <1> Впрочем, на случай залога общего имущества супругов есть повод осмыслить возможность заключения такого соглашения с участием обоих супругов.

Можно привести и другие детали новых норм, хотя и менее "дьявольского", но тоже неприемлемого свойства. Текст Закона "О залоге" даже после внесения в него последних поправок по-прежнему далеко не полностью соответствует содержанию параграфа 3 главы 23 ГК РФ. Если уж возникла необходимость вносить какие-либо изменения в нормативный акт, то заодно следовало бы устранить и все существующие его противоречия. Вероятнее всего, этот Закон требует даже не внесения изменений и дополнений, а новой редакции. Впрочем, есть основания для сомнений в целесообразности и самого его существования. При совершении исполнительной надписи нотариус в соответствии со ст. 91 Основ обязан известить залогодателя о предстоящем совершении исполнительной надписи, "направив соответствующее уведомление по адресу, указанному в договоре залога". То есть подтверждения получения этого извещения нотариусу вроде бы и не требуется. Тем более что по установленному в новой редакции ст. 91 Основ правилу "при отсутствии возражений залогодателя требование залогодержателя считается бесспорным, если из содержания представленных документов или иных имеющихся у нотариуса данных не вытекает иное". Однако в соответствии с п. 6 ст. 349 ГК РФ в случаях, если залогодатель отсутствует и установить место его нахождения невозможно, взыскание на предмет залога может быть обращено только по решению суда. Следовательно, совершение исполнительной надписи становится невозможным. Полагаться на документы, исходящие от учреждений почтовой связи, нотариус едва ли решится. В соответствии с требованиями ст. 91 Основ "при поступлении возражений залогодателя нотариус оценивает его доводы на предмет наличия признака бесспорности относительно требований залогодержателя". То есть законодатель считает возможным усмотрение нотариуса по поводу спорности или бесспорности требований залогодержателя. В ситуации, когда оцениваются доводы залогодателя в отношении сделок, совершенных в простой письменной форме, нотариус едва ли отважится на исполнительную надпись. Еще больше в рецензируемых нормах примеров неточных формулировок, обычной, к сожалению, неряшливости нашего законодателя. Вот только те, которые обнаружены при беглом чтении. Так, совершенно непонятно почему признаны утратившими силу ст. ст. 24 и 28 Закона "О залоге". Особенно последняя, содержащая в себе общее правило о судебном порядке обращения взыскания на заложенное имущество. Дополненная в Закон "О залоге" ст. 24.1 содержит в себе сразу несколько нарушений правил юридической техники. Скажем, она устанавливает правило обращения взыскания на заложенное имущество во внесудебном порядке, являющееся частным по отношению к более общему правилу - судебному порядку, предусмотренному дальше, в ст. 28.1 этого Закона. Впрочем, тоже всего лишь имплицитно. Сама формулировка п. 1 ст. 24.1 Закона "О залоге" очень неудачна. Допуская внесудебный порядок обращения взыскания и делая при этом отсылку на ГК РФ в части случаев такого взыскания, она при этом дает право делать изъятия из этих правил некоему федеральному закону, устанавливая тем самым приоритет этого закона перед Гражданским кодексом. Словосочетания "без обращения в суд" и "во внесудебном порядке" - полные и, главное, совершенно очевидные синонимы. Дублировать их в этой статье, а потом и по всему тексту Закона никакой необходимости не было. Пункт 2 этой статьи требует от залогодержателя в случае обращения взыскания на заложенное имущество во внесудебном порядке направить залогодателю уведомление о начале обращения взыскания на предмет залога, в котором в обязательном порядке должно быть указано название заложенного имущества. Очевидно, законодатель имел здесь в виду не "название" заложенного имущества, а его обозначение. То есть указание на конкретное заложенное имущество, а не только на его родовую или видовую принадлежность. Во всяком случае, п. 5 ст. 59 Закона "Об ипотеке" в уведомлении о проведении торгов требует указания не только на название, но и на полное наименование заложенного имущества, в том числе его описание и характеристику. Здесь же содержится требование указывать в таком уведомлении сумму, подлежащую уплате залогодержателю на основании обеспеченного залогом обязательства. Непонятно, какая сумма имеется в виду? Сумма залога? Остаток задолженности? Сумма, состоящая из совокупности всех платежей, подлежащих уплате в соответствии со ст. 337 ГК (основной долг, проценты, неустойка, возмещение убытков, причиненных просрочкой исполнения, возмещение необходимых расходов залогодержателя на содержание заложенной вещи и расходов по взысканию)? И вообще, что такое "сумма"? Это слово многозначно. Очевидно, законодатель имел в виду одно из возможных его значений - "определенное количество денег", но ведь оно отнюдь не единственное. Кроме того, в соответствии со ст. 1 Закона "О залоге" и ст. 334 ГК залогом может быть обеспечено и другое, неденежное, обязательство. В этом же пункте содержится указание на цену заложенного имущества и уточнение этого понятия - начальной продажной цены. Вполне можно было употребить только это словосочетание, без родового понятия "цена". В п. 4 ст. 28.1 Закона "О залоге" содержится требование при обращении взыскания на заложенное юридическими лицами или предпринимателями движимое имущество (при продаже его третьему лицу или при оставлении его у залогодержателя) определять его рыночную стоимость. Далее речь идет об оценке, которая может быть и обжалована. Значит ли это, что такая оценка должна проводиться в соответствии с Законом об оценочной деятельности, или достаточно, если эта оценка будет указана в самом соглашении или в договоре о залоге? Напомним, что в п. 11 ст. 28.1 Закона "О залоге" привлечение оценщика в этих случаях не является обязательным. В абз. 2 п. 10 ст. 28.1 Закона "О залоге" предусмотрена возможность указания в договоре о залоге или в соглашении об обращении взыскания на заложенное имущество во внесудебном порядке начальной продажной цены заложенного движимого имущества (цены реализации по договору комиссии) либо порядок ее определения. Однако абз. 1 этой нормы требует такого указания уже в императивном порядке. Следует отметить, что предикатный состав этих двух абзацев, в общем-то, не совсем совпадает, хотя, судя по всему, и должен бы совпадать. В этом случае абз. 2 будет просто излишним. Пункт 10 ст. 28.1 Закона "О залоге" вообще страдает избыточными нормами. Так, его абз. 4 устанавливает, что заложенное движимое имущество продается лицу, предложившему на торгах наиболее высокую цену. Однако эта норма имеется и в ГК РФ (ст. 447), и в других законодательных актах. Статья 339 ГК РФ дополнена пунктом 5, которым предусмотрена возможность учета и (или) регистрации договоров о залоге и залогов в силу закона отдельных объектов недвижимости. При этом непонятна необходимость, да и сама возможность, как учета, так и регистрации этих договоров. Кроме того, законодатель, вероятнее всего, имеет в виду необходимость регистрации не договоров о залоге, а самих залогов по договору или в силу закона. Именно об этом говорится, например, в абз. 5 п. 13 ст. 28.1 Закона "О залоге". В соответствии с абз. 9 новой редакции ст. 90 Основ подлинный экземпляр отчета об оценке заложенного имущества должен остаться в делах нотариальной конторы. Однако он не может не понадобиться и в ходе исполнительного производства. В п. 2 ст. 349 ГК РФ после слова "законом" явно нужна запятая, иначе норма становится просто бессмысленной. Вообще формулировка этого пункта не совсем удачна: логическая структура обоих его абзацев одинакова, следовательно, и грамматическая их формулировка должна быть аналогичной. В п. 3 ст. 349 ГК РФ утверждается, что "соглашение об обращении взыскания на заложенное имущество во внесудебном порядке может быть заключено в любое время". "В любое время" - это, пожалуй, слишком. Очевидно, имеется в виду время, пока действуют правоотношения, установленные договором, обязательства которого обеспечиваются залогом. "До того" и "после того" эти соглашения будут бессмысленны. Второй абзац этого пункта содержит излишнюю норму: "соглашение об обращении взыскания на заложенное имущество во внесудебном порядке может быть включено в договор о залоге". Если бы ее не было, все равно существует установленное ст. 421 ГК РФ правило о смешанных договорах. Столь же избыточен следующий абзац этого пункта: "такое соглашение может быть признано судом недействительным по иску лица, права которого нарушены таким соглашением". Если ее не будет, в суд можно обратиться в силу общих начал гражданского права. Подпункт 6 п. 6 ст. 349 ГК РФ совершенно бессмыслен: "взыскание на предмет залога может быть обращено только по решению суда в случаях, если... законом установлены иные случаи". В новой редакции п. 3 ст. 7 Закона "О госрегистрации" сформулирована обязанность регистрирующих органов выдавать обобщенные сведения из реестра прав "лицам, имеющим право на наследование имущества правообладателя по завещанию или по закону". А как эти лица подтвердят сей статус? Впрочем, эта неудачная норма была и в старой редакции Закона. Новая же редакция п. 3 ст. 7 Закона "О госрегистрации" понадобилась только для того, чтобы дополнить его указанием на возможность получения этих сведений "залогодержателю в отношении объектов недвижимого имущества, находящихся у него в залоге". Однако эти сведения нужны не столько залогодержателю, сколько лицу, которое готовится им стать, т. е. до заключения договора о залоге. Перечисление изъянов новых норм может показаться избыточным, но для наших целей оно представляется необходимым: только что принятый Закон нуждается в срочной и глубокой правке. Впрочем, нельзя не отметить и примеры отладки ранее действовавшего законодательного текста, что может только приветствоваться. Так, абз. 1 п. 1 ст. 50 Закона "Об ипотеке" совершенно правомерно дополнен указанием на ст. 4 этого Закона. Той же цели служит и дополнение этой статьи пунктом пятым, содержащим отсылку на Закон "Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости". В общем же нормы, устанавливающие новые правила об обращении взыскания на заложенное имущество, трудно считать удачными. Причина тому станет понятной, если мы обратимся к истории прохождения анализируемого Закона в Государственной Думе: он внесен на рассмотрение Государственной Думы 3 декабря 2008 г., принят ею в первом чтении 12 декабря 2008 г., а уже 26 декабря 2008 г. принят во втором и окончательном чтении, 29 декабря 2008 г. одобрен Советом Федерации и 30 декабря 2008 г. подписан Президентом РФ. Нельзя сказать, что законопроект не обсуждался или не правился: в период между 12 и 26 декабря (первым и вторым чтением) он был существенно доработан, но, видимо, спешка все же сказалась. В результате мы получили то, что получили. Большая умница Отто фон Бисмарк говаривал: "Тем, кто любит колбасу и уважает закон, не следует видеть, как делается то и другое". Мы и не смотрим. Но если в колбасе, то бишь в законах, попадаются такие ингредиенты...

------------------------------------------------------------------

Название документа