Возможна ли уступка прав и перевод долга в обязательствах из причинения вреда?

(Талеров К. В.) ("Налоги" (газета), 2009, N 12) Текст документа

ВОЗМОЖНА ЛИ УСТУПКА ПРАВ И ПЕРЕВОД ДОЛГА В ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ ИЗ ПРИЧИНЕНИЯ ВРЕДА?

К. В. ТАЛЕРОВ

Талеров К. В., аспирант Российского государственного торгово-экономического университета.

Вопросы изменения лица в обязательстве, в том числе и в деликтном, уже становились предметом научного исследования отечественных цивилистов, о чем можно судить по работам таких авторов, как: В. А. Белов, А. Ю. Буркова, Н. Г. Вавин, А. В. Вошатко, К. Д. Гасников, С. В. Елисеев, Б. Д. Завидов, М. Ф. Казанцев, Е. Г. Комиссарова, А. Е. Крашенинников, О. Г. Ломидзе, Д. И. Мейер, Л. А. Новоселова, К. И. Скловский, В. Н. Уруков, А. В. Фролова, И. С. Шабунина, Г. Ф. Шершеневич, К. К. Яичков и др. <1>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья В. А. Белова "Договор перевода долга по российскому гражданскому праву" включена в информационный банк. ------------------------------------------------------------------ <1> См.: Белов В. А. Договор уступки требования в русском гражданском праве // Вестник МГУ. Серия "Право". 1999. N 6; Он же. Договор перевода долга в российском гражданском праве // Законодательство. 2000. N 9; Он же. Защита интересов третьих лиц при переводе долга // Законодательство. 2000. N 11; Он же. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М.: Учебно-консультационный центр "ЮрИнфоР", 2000; Белякова А. М. Гражданско-правовая ответственность за причинение вреда. Теория и практика. М.: МГУ, 1986; Буркова А. Ю. Перевод долга // Юрист. 2006. N 7; Вавин Н. Природа и понятие договорной цессии в современных законодательствах (отдельный оттиск из журнала "Юридический вестник". 1916. Книга XIII(I)). 1916; Вошатко А. В. О сущности уступки требования // Очерки по торговому праву / Под ред. Е. А. Крашенинникова. Вып. 7. Ярославль, 2001; Гасников К. Д. Договор финансирования под уступку денежного требования и практика его применения арбитражными судами // Журнал российского права. 2002. N 9; Елисеев С. В. Институт перевода долга в российском дореволюционном гражданском праве // Журнал российского права. 2005. N 1; Завидов Б. Д. Общие и частные положения о возмещении вреда в гражданском и уголовном праве России // Адвокат. 1999. N 5; Казанцев М. Ф. Изменение субъектного состава договора // Законодательство. 1999. N 4; Комиссарова Е. Г. Уступка права требования в институте гражданско-правовой ответственности // Журнал российского права. 2000. N 8; Крашенинников Е. А. Основные вопросы уступки требования // Очерки по торговому праву. Вып. 6. Ярославль, 1999; Ломидзе О. Г. Уступка права (цессия) // Российская юстиция. 1998. N 5; Он же. Правонаделение в гражданском законодательстве России. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003; Мейер Д. И. Русское гражданское право. Петроград: Типография "Двигатель", 1914 (§ 13 гл. 2 "Перемена в лице участников обязательства"); Новоселова Л. А. Уступка права требования по договору (теория и практика) // Законодательство. 1997. N 6; Она же. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М.: Статут, 2003; Она же. Уступка права требования в процессе несостоятельности // Арбитражная практика. 2003. N 9; Она же. Перемена лиц в обязательстве из договора об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости // Хозяйство и право. 2005. N 8; Скловский К. И. Договоры об уступке требования (факторинга) в судебной практике // Собственность в гражданском праве: Учебно-практич. пособие. М., 1999; Уруков В. Н. Обзор судебной практики "Перевод долга" // Арбитражное правосудие в России. 2007. N 2; Фролова А. В. Обзор судебной практики "Спорные вопросы уступки права требования и перевода долга" // Арбитражное правосудие в России. 2007. N 11; Шабунина И. С. Некоторые основания перемены лиц в обязательстве вследствие причинения вреда в современном гражданском праве // Юрист. 2004. N 3; Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. М.: Издание Бр. Башмаковых, 1911. С. 416 - 421; Яичков К. К. Права, возникающие в связи с потерей здоровья. М., 1964.

В зависимости от оснований перемены лиц в обязательстве вследствие причинения вреда различают субъектные изменения как на стороне потерпевшего, так и на стороне делинквента, общие правила которых должны подчиняться нормам гл. 24 ГК, состоящей из двух параграфов: § 1 "Переход прав кредитора к другому лицу" и § 2 "Перевод долга". Однако в юридической литературе не всегда встречается единообразный подход в отношении допустимости уступки прав в правоотношении из деликта. Так, А. М. Белякова утверждала, что данные отношения являются обязательствами из закона, поэтому они не могут подвергаться каким-либо изменениям в договорном порядке <2>. Л. А. Новоселова, напротив, признает подобную возможность, указывая на то, что деликтное правоотношение, будучи разновидностью гражданского обязательства, не ограничено законом в возможности изменения субъектного состава, ибо к "изменению кредитора способны вообще все обязательства, в предположении того, что должнику безразлично, кому произвести то действие, которое он должен исполнить" <3>. -------------------------------- <2> См.: Белякова А. М. Гражданско-правовая ответственность за причинение вреда. Теория и практика. М.: МГУ, 1986. С. 26. <3> Новоселова Л. А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М.: Статут, 2003. С. 17.

В отличие от должника, которому безразлично, кому произвести исполнение, законом сформулировано общее правило, согласно которому субъектный состав правоотношения на стороне кредитора не подлежит изменению, если права неразрывно связаны с личностью такого кредитора (см. ст. 383 ГК). Другими словами, можно сказать, что гражданское законодательство допускает передачу потерпевшим своего права требования возмещения вреда ввиду отсутствия общего запрета на такую уступку <4>. Исключения из правила составляют случаи, когда права приобретают, по замечанию Е. А. Крашенинникова, высокоперсонифицированную окраску <5>, как, например, требования о компенсации морального вреда или о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, критерием определения которых, по мнению Л. А. Новоселовой, следует признать "связь цели установления обязательства с его субъектным составом. О невозможности уступки можно говорить в тех случаях, когда изменение лица на стороне кредитора приводит к результату, существенно отличному от преследуемого при установлении обязательства" <6>. Другими словами, по общему правилу изменения субъектного состава на стороне потерпевшего допустимы, если правоотношение с его участием возникло из действий, причинивших вред имущественным правам такого лица <7>. -------------------------------- <4> См.: Белов В. А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М.: Учебно-консультационный центр "ЮрИнфоР", 2000. С. 146; Комиссарова Е. Г. Уступка права требования в институте гражданско-правовой ответственности // Журнал российского права. 2000. N 8. С. 46. <5> См.: Крашенинников Е. А. Допустимость уступки требования // Хозяйство и право. 2000. N 8. С. 83. <6> Новоселова Л. А. Ограничения перехода прав кредитора другим лицам // СПС "КонсультантПлюс". 2002. <7> В качестве исключения из данного правила приведем пример, установленный п. 3 ст. 135 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (текст Федерального закона опубликован в: Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. N 43. Ст. 4190), согласно которому допускается уступка высокоперсонифицированных прав требования гражданина к Российской Федерации в сумме капитализированных повременных платежей и размере, установленном судебным актом, для компенсации морального вреда.

Высказанные соображения в равной степени справедливы и в отношении случаев суброгации как установленной законом разновидности цессии <8>. Поэтому при суброгации (см. п. 1 ст. 965 ГК) допустима лишь только та перемена лица в обязательстве, которое не имеет своим объектом возмещение вреда неимущественным правам потерпевшего <9>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Договоры о выполнении работ и оказании услуг" (Книга 3) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2002 (издание дополненное, исправленное). ------------------------------------------------------------------ <8> См. об этом: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга третья: Договоры о выполнении работ и оказании услуг. М.: Статут, 2003. С. 578 - 590. <9> См. также: Новоселова Л. А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М.: Статут, 2003.

В то же время заметим, что иногда встречающиеся суждения о перемене субъектного состава в деликтных обязательствах в случае регресса <10> не являются верными (абз. 2 п. 1 ст. 382 ГК). На сей счет Высший Арбитражный Суд РФ подчеркнул, что при регрессе возникает новое обязательство и не происходит перемены лиц в обязательстве <11>. -------------------------------- <10> См.: Завидов Б. Д. Указ. соч. <11> См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 17 августа 2004 г. N 5106/04 по делу N А40-29334/03-51-252 // Вестник ВАС РФ. 2004. N 12. По этому вопросу см. также: Новоселова Л. А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М.: Статут, 2003. С. 19; Тарнопольская С. В. Право требования в гражданском обороте // Объекты гражданского оборота: Сб. статей / Отв. ред. М. А. Рожкова. Статут, 2007.

Не менее важным вопросом при анализе случаев изменения лица в деликтном обязательстве является аспект допустимости перевода долга, что связано с субъектными изменениями на стороне лица, обязанного возместить вред. Как и для уступки права, общим правилом при разрешении вопроса о переводе на другое лицо обязанности по возмещению вреда является принцип свободы договора, что не исключает возможности для лица, обязанного возместить вред, перевести долг на третье лицо <12>. Но, как известно, любая свобода имеет свои границы, которые применительно к рассматриваемому случаю определяются требуемым законом при переводе долга согласием потерпевшего (см. п. 1 ст. 391 ГК) <13>. -------------------------------- <12> См.: Мейер Д. И. Русское гражданское право: В 2 ч. По испр. и доп. 8-му изд., 1902. М., 2000. С. 449; Черепахин Б. Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву. М., 1962. С. 63; Белов В. А. Договор перевода долга по российскому гражданскому праву // СПС "КонсультантПлюс". 2000; Болдырев В. А. Капитализация платежей в возмещение вреда гражданину при ликвидации юридического лица // Журнал российского права. 2004. N 1. <13> В этой связи не совсем удачной выглядит попытка И. С. Шабуниной формулирования случаев, при которых презюмируется отсутствие согласия кредитора. Это, по мнению автора, случаи, когда, во-первых, личность должника имеет для потерпевшего существенное значение, и во-вторых, когда перевод долга прямо запрещен действующим законодательством. Вряд ли с этим можно согласиться, поскольку, с одной стороны, если даже личность делинквента не будет иметь для потерпевшего существенного значения, то согласие все равно необходимо, и с другой - юридически безразлично, как отнесется кредитор к переводу долга, если это запрещено законом, а значит, сделанное предположение неопровержимо, т. е. не может считаться презумпцией (см.: Шабунина И. С. Некоторые основания перемены лиц в обязательстве вследствие причинения вреда в современном гражданском праве // Юрист. 2004. N 3).

Приведем пример. В случае признания юридического лица обязанным возместить вред в исследуемом правоотношении было указано, что такая организация на основании ст. 24 Закона о противодействии терроризму в момент признания ее террористической подлежит ликвидации, что соответствует п. 2 ст. 61 ГК, т. е., как пояснил Конституционный Суд РФ, влекущей прекращение без перехода прав и обязанностей в порядке правопреемства <14>. Однако если стоимость имущества такой организации окажется недостаточной для удовлетворения требований потерпевшего, то она должна быть ликвидирована в порядке, предусмотренном Федеральным законом от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" <15>. При этом, как отмечается в п. 3 ст. 135 указанного Закона, потерпевшему предоставлена возможность с его согласия заменить обязанного перед ним лица по возмещению вреда на Российскую Федерацию. -------------------------------- <14> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 18 июля 2003 г. N 14-П "По делу о проверке конституционности положений статьи 35 Федерального закона "Об акционерных обществах", статей 61 и 99 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьи 31 Налогового кодекса Российской Федерации и статьи 14 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами гражданина А. Б. Борисова, ЗАО "Медиа-Мост" и ЗАО "Московская Независимая Вещательная Корпорация" // Российская газета. N 150. 29.07.2003. <15> О возможности возбуждения дела о банкротстве после принятия судом решения о ликвидации организации см.: информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13 августа 2004 г. N 84 "О некоторых вопросах применения арбитражными судами статьи 61 Гражданского кодекса Российской Федерации" (текст письма опубликован в Вестнике Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2004. N 10).

Вместе с тем Закон, определив поведение лица, обязанного возместить вред, и потерпевшего, ничего не сказал о действиях лица, становящегося на место уходящего должника - делегата <16>, и о его отношении к принятию на себя долга. По замечанию В. А. Белова, который в своих рассуждениях соглашается с выводами М. М. Агаркова, буквальное толкование п. 1 ст. 391 ГК позволяет сказать, что "перевод долга является результатом одностороннего акта должника..." <17> и делегат в этом никак не участвует <18>, что "...конечно, неправильно, - отмечает М. М. Агарков, - так как нельзя обязать нового должника без его согласия" <19>, поэтому, делает вывод В. А. Белов, наряду с волеизъявлением кредитора и должника, требуется волеизъявление "другого лица" - делегата <20>. При этом, как утверждает автор, при сингулярном преемстве без согласия кредитора (потерпевшего) "перевод долга в принципе невозможен, и иного нельзя предусмотреть даже законом" <21> (что тем не менее предусмотрено, например, ст. 960 ГК). -------------------------------- <16> См.: Белов В. А. Договор перевода долга по российскому гражданскому праву // СПС "КонсультантПлюс". 2000. <17> Агарков М. М. Перевод долга // Право и жизнь. 1923. N 3. С. 25. <18> См.: Белов В. А. Указ. соч. <19> Агарков М. М. Указ. соч. С. 25. <20> В литературе высказано мнение, что в случаях капитализации повременных платежей, предусмотренных п. 3 ст. 135 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", не требуется согласия делегата (в лице Российской Федерации) на принятие им долга (см.: Егоров А. В. Капитализация повременных платежей в законодательстве о несостоятельности // Вестник ВАС РФ. 2004. N 5). <21> Белов В. А. Договор перевода долга по российскому гражданскому праву // СПС "КонсультантПлюс". 2000.

В целом считаем предложенную точку зрения заслуживающей одобрения, но требующей некоторого уточнения. Безусловно, основным началом гражданского законодательства является названный выше принцип свободы договора, предполагающий осуществление прав своей волей и в своем интересе (см. п. 2 ст. 1 ГК) и от того делающий по общему правилу волеизъявление лица необходимым юридическим фактом для возникновения обязательства. Однако, как известно, наряду с соглашением сторон, обязательство может возникнуть и на основании закона, как, например, вследствие причинения вреда другому лицу (пп. 6 п. 1 ст. 8 ГК), что в контексте общего правила о волеизъявлении лица является исключением, допускаемым законом. В частности, когда речь идет о выплатах потерпевшему капитализированных платежей в случае ликвидации делинквента (п. 2 ст. 1093 ГК), очевидно, что исполняемая за него третьим лицом обязанность по выплате возмещения есть результат перевода долга, который может состояться и в отсутствие на то соответствующего волеизъявления потерпевшего в продолжающемся правоотношении из причинения вреда (см. ст. 419 ГК) <22>. По всей вероятности, именно в этом обстоятельстве следует искать ошибочность позиции В. А. Белова в рассматриваемом вопросе, поскольку, к сожалению, в своей более поздней работе ученый говорит, что под "сингулярным правопреемством в обязательстве" им понималось "понятие о прекращении обязательственных правоотношений во имя возникновения иных, содержательно идентичных прекратившимся, а вовсе не процесс "перемены лиц" или "передачи прав" <23>. -------------------------------- <22> См.: Болдырев В. А. Указ. соч. <23> Белов В. А. Сингулярное правопреемство в обязательстве // ООО "Новая правовая культура". 2007.

Завершая исследование вопроса о перемене лиц в деликтном обязательстве, добавим, что такому субъектному изменению не чужды иные универсальные способы правопреемства как субъективных прав, так и обязанностей при реорганизации (для юридических лиц (при переходе прав - см. ст. 58 ГК; при принятии долга - п. 1 ст. 1093 ГК)) и наследовании (для физических лиц (при переходе только тех прав, которые не связаны личностью потерпевшего, - см. ст. ст. 383, 1110, 1112 ГК; при принятии долга - ст. ст. 1112, 1175 ГК)).

------------------------------------------------------------------

Название документа