Ю. К. Толстой и очередные задачи отечественной цивилистики

Ю. К. ТОЛСТОЙ И ОЧЕРЕДНЫЕ ЗАДАЧИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЦИВИЛИСТИКИ

Е. А. СУХАНОВ

Суханов Е. А., доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой гражданского права МГУ им. М. В. Ломоносова.

В последнее время академик Ю. К. Толстой значительную часть своего научного творчества посвящает разбору и оценке моих взглядов относительно содержания и развития отечественного гражданского законодательства (главным образом в части, касающейся статуса юридических лиц) <1>. Точнее говоря, речь в его публикациях обычно идет об оценке тех взглядов и положений, которые он приписывает мне. Мои уточнения этих положений и оценок <2> предоставляют ему возможность для новых выступлений <3>, в результате чего такая полемика постепенно превращается в предмет постоянной рубрики журнала "Правоведение". Поскольку к такого рода публикациям проявляют интерес немало читателей, стоит, думается, несколько расширить их круг с помощью журнала "Вестник гражданского права", в котором автор этих строк впредь намерен публиковать свои ответы на посвященные ему статьи Ю. К. Толстого. -------------------------------- <1> См., например: Толстой Ю. К. Е. А. Суханов на путях совершенствования отечественного законодательства // Правоведение. 2007. N 1. <2> Суханов Е. А. Ю. К. Толстой на путях поиска "людского субстрата" юридического лица // Правоведение. 2007. N 3. <3> Толстой Ю. К. Е. А. Суханов как зеркало отечественной цивилистики // Правоведение. 2008. N 1.

В связи с этим считаю своим долгом прежде всего возвратить глубокоуважаемому Юрию Кирилловичу его комплимент относительно "приятного удивления" по поводу моего как бы неожиданного для него отклика на его "скромную статью", повторив слова известного гоголевского героя: "Помилуйте, совершенно напротив: мне еще приятнее". В самом деле, каких еще лавров остается желать цивилисту, публично объявленному столь авторитетным ученым "зеркалом отечественной цивилистики", да еще и удостоенным его взыскательной критики в работе, посвященной исключительно творчеству "самого" О. С. Иоффе?! При этом Юрий Кириллович пишет, что его "порадовала" моя оценка творчества О. С. Иоффе <4>. Не могу не отметить не менее радостного и для меня конечного совпадения наших оценок творчества проф. Иоффе, ибо прежние взгляды академика Толстого по этому поводу <5> у многих коллег вызвали недоумение. Видимо, эти взгляды претерпели некоторую трансформацию. -------------------------------- <4> Толстой Ю. К. Е. А. Суханов как зеркало отечественной цивилистики. С. 4. В дальнейшем указание в тексте настоящей статьи на страницы означает отсылку к соответствующим положениям названной статьи Ю. К. Толстого. <5> В "Заметках о научной деятельности О. С. Иоффе" (М., 2005; 2-е изд. М., 2006) Ю. К. Толстым была высказана иная, недвусмысленно критическая оценка научного наследия О. С. Иоффе: отмечены многочисленные противоречия в его работах, постоянное и никак не объясняемое кардинальное изменение им своих научных взглядов, его идеологическая зашоренность и, наконец, неуместный "бум вокруг О. С. Иоффе, который искусственно подогревается некоторыми его почитателями", несмотря на то что при нормальном развитии российской юридической науки "едва ли Иоффе стал бы знаковой фигурой среди университетской профессуры, которой до революции в России было предостаточно" (с. 4 - 5 первого изд. и с. 4 - 6 второго изд.).

Не меньше радости доставило и несогласие Ю. К. Толстого с моей попыткой зачислить его в ряды сторонников "хозяйственного права", поскольку в действительности он всегда стоял на позициях признания "многомерности или полимерности системы права", которая "существует не в одном, а в различных измерениях" (с. 8). Следовательно, в одном из таких особых, дополнительных измерений и должно находиться это enfant terrible отечественного правоведения. Полностью согласен с помещением "хозяйственного права" в какое-нибудь виртуальное "четвертое" или "пятое измерение" - самое удачное место для всех этих "коровьевских штук" вроде информационного, образовательного, медицинского, спортивного, энергетического, а также трамвайно-троллейбусного, банно-прачечного и бакалейно-гастрономического права <6>. Беда в том, что сторонники и поклонники "хозяйственного права" под разными предлогами постоянно пытаются отвоевать ему местечко не в виртуальном, а в реальном, так сказать, "трехмерном" юридическом пространстве. Поэтому актуальной остается необходимость снятия различных масок ("предпринимательского" и тому подобного "права") с этого "юридического Фантомаса". -------------------------------- <6> О трех последних "отраслях" с присущей ему иронией впервые написал Л. С. Галесник (О проблемах системы советского права // Советское государство и право. 1957. N 2. С. 112), но даже он не предвидел будущего появления таких "юридических мутантов", как долгое время числившиеся в номенклатуре научных специальностей ВАКа "военное право" и "военно-морское право" (при совершенно необъяснимом отсутствии военно-воздушного, а также ракетно-артиллерийского и автобронетанкового права).

Не могу также не выразить искреннюю благодарность Ю. К. Толстому за "поддержку Е. А. Суханова и представляемой им школы", "как это ни странно, в одном вопросе" (с. 7 - 8), а именно в понимании ответственности в гражданском праве не только как ответственности за нарушение обязательств. Такая поддержка тем более ценна, что она расходится с легальной трактовкой ответственности в гл. 25 ГК, а стало быть, разделяющие ее коллеги, включая Ю. К. Толстого, тоже становятся "на крайне опасный путь противопоставления права и закона" (с. 5). Непонятно, правда, почему глава об ответственности по гражданскому праву во всех учебниках под редакцией Ю. К. Толстого неизменно включается в раздел, посвященный общей части обязательственного права, а не в раздел, где освещаются общие положения гражданского права? Видимо, уважаемый оппонент, выражаясь его словами, тоже "не занимает в этих вопросах последовательной позиции" и тем самым уподобляется автору настоящей статьи, который, по его мнению, впал в этот же грех при рассмотрении понятия корпоративного права (с. 7). Последнему остается лишь применить здесь "по аналогии" гражданско-правовой принцип зачета встречных однородных требований (для которого согласно ст. 410 ГК достаточно заявления одной стороны) и считать взаимные претензии погашенными. В целом же изложенное дает основания к обоюдному удовлетворению констатировать наличие не только разногласий, но и некоторых общих взглядов и позиций, в том числе ставших результатом полемики. Наконец, полностью разделяю призыв академика Толстого, "взявшись за руки, а не поодиночке, наводить порядок в цивилистическом хозяйстве", тем более что к этому теперь прямо обязывает Указ Президента Российской Федерации от 18 июля 2008 г. N 1108 "О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации" <7>. Правда, в отличие от глубокоуважаемого Юрия Кирилловича, рассматривающего действующий ГК РФ исключительно как "продукт шоковой терапии, сработанный под гайдаровскую модель перехода к рыночной экономике" (с. 9), считаю, что по мере принятия отдельных частей Гражданского кодекса указанный порядок постепенно улучшался (хотя и сейчас по разным причинам он, безусловно, далек от идеала). Косвенным свидетельством этого, как представляется, является и признанная названым Указом необходимость совершенствования (а не кардинального пересмотра) Гражданского кодекса и всего массива гражданского законодательства. -------------------------------- <7> СЗ РФ. 2008. N 29 (ч. I). Ст. 3482.

Искренне надеюсь, что Ю. К. Толстой, ранее "отлученный от кодификационных работ" неведомыми мне злыми силами, или, как он сам выразился, "катапультированный" ими из состава рабочей группы по созданию нового ГК, примет самое активное участие в разработке предусмотренной данным Указом Концепции совершенствования гражданского законодательства. Во всяком случае, с трепетом сообщаю urbi et orbi, что, по-видимому, этими же силами он планируется на роль одного из основных рецензентов той части названной Концепции, которая будет посвящена развитию законодательства о юридических лицах, поскольку Совет при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства (неизменным участником которого является академик Ю. К. Толстой) поручил разработать ее рабочей группе во главе с автором этих строк. Поэтому любое мнение Ю. К. Толстого по этим вопросам ex officio будет подлежать объективной коллективной оценке и тщательному учету. Вместе с тем по некоторым позициям разногласия между нами сохраняются и даже, возможно, являются неустранимыми. К их числу в первую очередь относится необходимость известного переосмысления юридической природы категорий "предприятие" и "вещное право" в условиях перехода к рыночной организации хозяйства. Как известно, в прежнем правопорядке, основанном на плановой, административно-командной экономике, государственные предприятия были главной разновидностью юридических лиц, для которых с началом "косыгинских реформ" было придумано "право оперативного управления", а в период "перестройки" - "право полного (впоследствии уже неполного) хозяйственного ведения". При этом названные имущественные права, вполне соответствовавшие тогдашним социально-экономическим условиям и даже ставшие для своего времени во многом реформаторскими, тем не менее изначально не считались вещными, ибо это понятие в советском гражданском праве просто отсутствовало за ненадобностью, в лучшем случае, по словам самого Юрия Кирилловича, составляя "скорее литературный образ, нежели точный юридический термин" <8>. -------------------------------- <8> Гражданское право. Т. 1: Учебник. 6-е изд. / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М., 2002. С. 402.

В результате произошедших в последние десятилетия социально-экономических изменений, удачных или неудачных, но, во всяком случае, гораздо более кардинальных, нежели прежние реформы советского времени, принципиально изменился и отечественный правопорядок, во многом возвратившийся на классический путь частноправового развития. Очевидно, что в такой ситуации стал неизбежным пересмотр или даже отказ от многих устоявшихся и общепринятых ранее подходов, в том числе и в сфере гражданско-правового регулирования. Здесь можно, конечно, подискутировать о необходимости плавного, постепенного, а не "шокового" перехода от прежнего ("социалистического") к "новому" (частному) гражданскому праву <9>, но содержание и сама необходимость такого перехода вряд ли могут подлежать принципиальному сомнению. -------------------------------- <9> Относительно "постепенности" вспоминается история о том, как в 1956 г., после XX съезда партии, осудившего культ личности Сталина, очень большой партийный начальник приехал разъяснять эти решения на один из крупных заводов. Увидев в комнате парткома портрет Сталина, он немедленно приказал: "Снять!", но затем подумал и добавил: "Постепенно..."

В этой связи хотелось бы вновь напомнить уважаемому академику и его сторонникам, что в классическом понимании и в нормальном правопорядке, основанном на рыночном хозяйстве, термином "предприятие" принято обозначать не субъект, а объект гражданских прав - имущественный комплекс или вид деятельности ("дело", "бизнес"). Понимание предприятия как субъекта права - юридического лица, к тому же не являющегося собственником своего имущества, сложилось в прежней, плановой экономике и основанном на ней правопорядке, причем, как свидетельствует история, далеко не сразу. Достаточно обратиться к глубокому исследованию категории "предприятие", предпринятому непосредственно после принятия ГК РСФСР 1922 г. таким высокоавторитетным отечественным цивилистом, как Е. А. Флейшиц <10>. В нем Екатерина Абрамовна прямо указывала, что "ни одно из современных европейских законодательств не знает фигуры предприятия - субъекта прав, предприятия - юридического лица", что "служит... подлинным потребностям делового оборота", ибо при последовательной "персонализации" "экономическое существо предприятия оказалось бы извращенным до пределов non-sens'a" (с. 163). Объявление в ст. 19 ГК 1922 г. государственных хозрасчетных предприятий юридическими лицами (при одновременном отнесении в ст. 22, 54, 55 и 57 ГК 1922 г. как государственных, так и "частновладельческих" предприятий к объектам гражданских прав, что Ю. К. Толстой и его последователи, несомненно, посчитали бы очевидным "противоречием") Е. А. Флейшиц объясняла использованием "недостаточно точной правовой терминологии", ибо в действительности "Гражданский кодекс, как и европейские законодательства, персонализирует не государственные предприятия как таковые, а эксплуатирующие их органы государства" (с. 169). -------------------------------- <10> Флейшиц Е. А. Торгово-промышленное предприятие в праве западноевропейском и РСФСР. Л., 1924 (переопубликована в N 2 "Вестника гражданского права" за 2008 г.). Дальнейшее указание страниц данной работы означает ссылку на ее журнальный вариант.

В дальнейшем около 30 лет государственные производственные предприятия функционировали как юридические лица de facto, без каких бы то ни было "прав" на закрепленное за ними государственное имущество, поскольку это и не требовалось тогдашними условиями хозяйствования <11>. Их правовой статус как "самостоятельных" юридических лиц впервые был урегулирован только Основами гражданского законодательства 1961 г. и ГК РСФСР 1964 г., в разработке которых непосредственно участвовала Е. А. Флейшиц (которую в связи с этим тоже можно было бы заподозрить в "кардинальном изменении" своих научных взглядов). -------------------------------- <11> См., например: Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственность. М.; Л., 1948. С. 759 и сл.; Новицкий И. Б. История советского гражданского права. М., 1957. С. 167 - 168.

Сохранение в действующем Гражданском кодексе РФ "унитарного предприятия" как субъекта гражданского права наряду с признанием любого "предприятия" имущественным комплексом - объектом гражданских прав стало компромиссом, неизбежным следствием переходного характера отечественного хозяйства <12>. Ясно, что по мере постепенной утраты нашей экономикой своего переходного характера столь же неизбежным станет и принципиальный отказ от данной разновидности юридических лиц, как и искусственно созданных для их функционирования "вещных" прав "оперативного управления" и "хозяйственного ведения". -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Учебник "Гражданское право: В 4 т. Том 1: Общая часть" (под ред. Е. А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Волтерс Клувер, 2008 (издание третье, переработанное и дополненное). ------------------------------------------------------------------ <12> Подробнее об этом автор настоящей статьи не раз высказывался как в учебниках (Гражданское право: В 2 т. Т. I: Учебник / Отв. ред. Е. А. Суханов. 2-е изд. М., 1998. С. 179, 249; Гражданское право: В 4 т. Т. I. Общая часть: Учебник / Отв. ред. Е. А. Суханов. 3-е изд. М., 2004. С. 224 - 225, 316 - 318), так и в других своих публикациях (см. особенно: Суханов Е. А. Предприятие и юридическое лицо // Хозяйство и право. 2004. N 7).

Исходя из этого, представляется, что в перспективе должны сохраниться лишь казенные предприятия с правом оперативного управления (причем только федеральные, а не муниципальные, как это и было установлено в первоначальной редакции ст. 115 ГК), хотя и в этом случае подлежит обсуждению характер их прав на занимаемые ими земельные участки. Ведь "вещное" право оперативного управления, родившееся и существовавшее в условиях национализации земли, в отличие от всех других ("нормальных", классических) ограниченных вещных прав принципиально неприменимо к земельным участкам - важнейшим недвижимым вещам. Вынужденная историческими условиями вещно-правовая квалификация прав "хозяйственного ведения" и "оперативного управления" в п. 1 ст. 216 ГК важна для правоприменительной практики (хотя, к сожалению, она пока и не влечет каких-либо серьезных практических последствий, ибо de lege lata у нас действительно трудно обнаружить принципиальные различия в правовом режиме вещных и обязательственных прав). Но она вовсе не означает отсутствие необходимости разъяснять существо и перспективы данных категорий в учебных и научных работах, которые отнюдь не должны ограничиваться пересказом действующего законодательства. "Держаться закона, яко слепой за стену", подобает прежде всего должностным лицам, но не ученым мужам, которые ex officio обязаны "все подвергать сомнению". Поэтому призыв глубокоуважаемого академика "наступить на горло собственной песне и считаться с тем, что записано в законе", тем более если в его разработке сам непосредственно участвовал (с. 6), приходится признать достаточно лукавым: действующий закон (ГК) устраивает уважаемого оппонента ровно в той части, в какой сохраняет милую его сердцу фигуру государственного предприятия, неразрывно связанную с правом хозяйственного ведения (ведь сам-то он постоянно призывает к скорейшему радикальному пересмотру ГК как "акта шоковой терапии", закрепившего безграничное господство "рыночной стихии"). А поскольку отказ от любого из звеньев этой связки неизбежно влечет ликвидацию другого звена, появляется основанное на действующем законе "табу" на критику вещно-правового характера "хозяйственного ведения" и "оперативного управления". С этой точки зрения следует вновь подчеркнуть, что категория вещных прав, от которой прежний отечественный правопорядок вполне логично отказался из-за национализации земли, т. е. исключения из гражданского оборота земельных участков и упразднения понятия "недвижимость", по сути, никак неприменима к появившимся в таких условиях правам "хозяйственного ведения" и "оперативного управления". Ведь и в новых условиях хозяйствования они не могут иметь своим объектом земельные участки, на которых расположено имущество "предприятия", тогда как ограниченные вещные права в их классическом понимании имеют объектом именно и только находящиеся в частной собственности земельные участки и другое недвижимое имущество <13>. На очевидное несоответствие этих искусственно созданных для нужд огосударствленной экономики имущественных прав традиционной гражданско-правовой конструкции вещного права всегда обращал внимание не только автор этих строк, но и другой "постоянный" и никак не менее "влиятельный" участник основной рабочей группы по созданию ГК РФ - проф. В. А. Дозорцев. -------------------------------- <13> Подробнее об этом см.: Суханов Е. А. Понятие и виды вещных прав // Право собственности: актуальные проблемы / Отв. ред. В. Н. Литовкин, Е. А. Суханов, В. В. Чубаров. М., 2008.

Он справедливо указывал на то, что введение ст. 24 Закона от 6 марта 1990 г. "О собственности в СССР" категории полного хозяйственного ведения - "это внутренне противоречивая попытка совместить несовместимое, сочетать командно-административную систему, хотя и в несколько либерализованной форме, с рыночной экономикой", а замена ее в ГК "на просто "хозяйственное ведение"... не спасло от внутренней противоречивости складывающихся отношений", поскольку "построение правосубъектности таких организаций на тех же основах, что и правосубъектности организаций-собственников, внутренне противоречиво и не может остаться без последствий" <14>. Последствия и не замедлили сказаться: если согласно нормам первой части ГК, по словам В. А. Дозорцева, "действует предприятие самостоятельно, а по его долгам расплачивается государство-собственник", т. е. "реально предприятие оказывается безответственным", то с принятием ныне действующего Федерального закона от 14 ноября 2002 г. N 161-ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях" (и внесением соответствующих изменений в ГК), резко ограничившего самостоятельность этих юридических лиц, безответственным оказалось уже публично-правовое образование - собственник, полностью руководящее и контролирующее деятельность своих "предприятий", но "отвечающее" перед их контрагентами только имуществом этих юридических лиц. -------------------------------- <14> Дозорцев В. А. Принципиальные черты права собственности в Гражданском кодексе // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика: Сборник памяти С. А. Хохлова / Отв. ред. А. Л. Маковский. М., 1998. С. 249 - 250.

Попутно нельзя не отметить и не менее обоснованную критику В. А. Дозорцевым столь полюбившегося Ю. К. Толстому и многим отечественным юристам и особенно экономистам "многообразия форм собственности", давно пришедшего в противоречие с потребностями рыночной экономики и современного имущественного оборота <15>. Автору этих строк также неоднократно приходилось указывать на "генезис" данной идеи, неизвестной никаким развитым правопорядкам: сначала, по словам одного из главных создателей ГК РСФСР 1922 г. А. Г. Гойхбарга, в попытках оправдаться перед В. И. Лениным за упреки в буржуазном характере первого отечественного ГК и закрепить его социалистическую специфику "нам пришлось установить то, чего нет ни в каком буржуазном кодексе, что собственность бывает троякая: собственность государственная, кооперативная и частная" (ст. 52 ГК 1922 г.), а потом volens nolens воспринять сталинскую модификацию этого подхода в виде деления собственности на социалистическую (государственную и колхозно-кооперативную, впоследствии "дополненную" собственностью общественных организаций) и личную <16>, с которой многие из коллег благополучно пребывают и не могут расстаться по сию пору. -------------------------------- <15> См.: Дозорцев В. А. Указ. соч. С. 229 - 231. Наличие в п. 2 ст. 8 Конституции РФ (и в текстуально воспроизводящем ее п. 1 ст. 212 ГК РФ) указания на различные "формы собственности" В. А. Дозорцев объяснял экономическим характером этой категории, которая юридически выражается в едином по содержанию праве собственности (Там же. С. 230). Аналогичную позицию всегда занимал и автор этих строк (см., например: Гражданское право: В 2 т. Т. I: Учебник / Отв. ред. Е. А. Суханов. 2-е изд. М., 1998. С. 480 - 482). <16> См.: Суханов Е. А. Понятие и виды вещных прав. С. 38 - 39 и сл.

Поэтому содержащийся в статье Ю. К. Толстого традиционный "перестроечный" призыв к "плюрализму форм собственности, каждая из которых призвана доказывать свою жизнеспособность, свою востребованность в честной конкурентной борьбе" (с. 6), следует обратить прежде всего к политикам и экономистам, а не к юристам, дело которых - формулировать и применять на практике соответствующие социально-экономическому строю четкие и конкретные правила поведения, а не воспроизводить лукавые политические декларации <17>. -------------------------------- <17> Ясно, что в условиях господства плановой экономики "плюрализм" и "конкуренция различных форм собственности" в действительности означали лишь известную либерализацию при безусловном сохранении за государственной собственностью "командных высот", точно так же как и рыночное хозяйство во всех своих вариантах означает безусловное господство частной (негосударственной) собственности. Политэкономическое же понимание частной собственности как присвоения физическим лицом (лицами) "основных средств производства", неизбежно сопряженное с эксплуатацией трудящихся путем изъятия прибавочной стоимости, а также ее дальнейшая дифференциация на крупную, среднюю и мелкую либо индивидуальную и групповую ("коллективную"), по глубокому убеждению автора, не является делом юристов (во всяком случае, цивилистов), как и постоянно навязываемое экономистами деление "предприятий" на "малые", средние и большие.

Вместо "многообразия форм собственности" (и их дальнейшего "расщепления" на разнообразные варианты по модели американских "прав собственности" <18>) автор считает необходимым закрепление de lege ferenda института вещных прав (понятие и признаки которых давно стали общепризнанными как в дореволюционной российской цивилистике, так и в современных развитых правопорядках, использующих эту категорию) именно как четкой юридической категории, а не как "литературного образа". Распространившиеся в современной отечественной литературе попытки доморощенных подходов к этой проблематике, в большинстве случаев основанные на личных домыслах их авторов, а не на давно устоявшихся знаниях, ведут лишь к консервации имеющихся недостатков, объективно порожденных отсутствием потребности в вещно-правовом оформлении имущественных, прежде всего и главным образом - земельных отношений в условиях господства государственной собственности и планового хозяйства. -------------------------------- <18> В действительности же property rights, как отмечал и В. А. Дозорцев, являются синонимом "имущественных прав", а вовсе не "права собственности" (ownership), которое в англо-американском праве возможно только на движимое имущество.

Нельзя также не остановиться на постоянных попытках академика Ю. К. Толстого приписать автору этих строк участие, причем решающее, едва ли не во всех законопроектных работах в области гражданского права, имевших место в последние 20 лет. Приятно, конечно, когда тебя рассматривают в качестве этакого современного Ликурга или Солона, но, к счастью, это далеко не так. Во-первых, авторство многих современных отечественных законодательных актов должно составлять предмет стыда, а не гордости их создателей. Поэтому автор настоящей статьи так упорно "открещивается" от не менее упорно приписываемого ему Ю. К. Толстым участия в разработке российских Законов "О предприятиях и предпринимательской деятельности" и "Об акционерных обществах" (тем более что он действительно не имел к ним ни малейшего касательства, если не считать их последовательной критики во всех своих публикациях и публичных выступлениях). Во-вторых, автором всех законов не только формально, но и по существу, как известно, является законодатель, который в соответствии с п. 2 ст. 1264 ГК вправе по своему усмотрению вносить любые дополнения и изменения в текст, подготовленный разработчиками, используя его без согласия последних (несмотря на то, что это правило стало законом лишь с 1 января 2008 г., автор и его коллеги всегда руководствовались им при участии в законопроектных работах). Речь в данном случае идет не только о возможном адресате претензий относительно "качества" принятого закона, но и о судьбе тех или иных разногласий, практически неизбежно возникающих между участниками создания сколько-нибудь серьезного законопроекта. После принятия проекта законодателем она уже никого не должна интересовать, что вместе с тем не должно препятствовать отдельным авторам дальнейшему изложению своих позиций уже в виде обоснования предложений по совершенствованию действующего законодательства. Например, автор данных строк, будучи одним из участников разработки первой части ГК, активно противодействовал попыткам включить в предусмотренный ст. 216 ГК перечень ограниченных вещных прав арендные права <19>, но согласился с вещно-правовой квалификацией прав оперативного управления и хозяйственного ведения (не относить же их в самом деле к обязательственным правам!), имея в виду возможность будущей ликвидации этого института. Данная позиция de lege lata не имеет никакого значения, но не лишает автора права высказывать свои предложения de lege ferenda. -------------------------------- <19> Хотя Ю. К. Толстой почему-то считает вещной "аренду с предоставлением арендатору права выкупа арендованного имущества" (Гражданское право. Т. 1: Учебник. 6-е изд. М., 2002. С. 400).

Вряд ли стоит далее подробно останавливаться на различных мелких расхождениях, например на раскрытии "тайны" происхождения корпоративного права (the corporate law), и рассказывать уважаемому оппоненту, по чьей подсказке в 90-е годы некоторые отечественные исследователи искали ответы на этот и многие другие вопросы (с. 7). Гораздо важнее подчеркнуть, что автор вполне разделяет заключительный призыв своего оппонента - заняться безотлагательным решением вопросов, от которых зависит повышение эффективности гражданского законодательства и "освобождение его от ошибочных решений и иллюзий прошлых лет" (с. 10). Вопрос же о том, что именно относится к ошибкам и иллюзиям и кому из оппонентов стоит "критически пересмотреть многие взгляды, воодушевлявшие его в молодые годы" <20>, предстоит решить в ходе совместной работы над Концепцией развития гражданского законодательства, предусмотренной Указом Президента РФ от 18 июля 2008 г. N 1108. -------------------------------- <20> Толстой Ю. К. Е. А. Суханов на путях совершенствования отечественного законодательства. С. 157.

Название документа