Правосубъектность физических лиц: некоторые направления дальнейшего совершенствования российского гражданского законодательства

ПРАВОСУБЪЕКТНОСТЬ ФИЗИЧЕСКИХ ЛИЦ: НЕКОТОРЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ДАЛЬНЕЙШЕГО СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ РОССИЙСКОГО ГРАЖДАНСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА

И. А. МИХАЙЛОВА

Михайлова И. А., профессор кафедры гражданского права и правовой охраны интеллектуальной собственности Российского государственного института интеллектуальной собственности, доктор юридических наук.

В статье выдвигаются и обосновываются предложения, направленные на совершенствование отдельных положений Гражданского кодекса РФ о гражданской правоспособности и дееспособности граждан, в том числе несовершеннолетних лиц <*>. -------------------------------- <*> Ключевые слова: "правосубъектность физических лиц", "правоспособность и дееспособность граждан".

The article puts forward and substantiates proposals aimed at improvement of certain provisions of the Civil Code of the Russian Federation with regard to civil legal capacity and dispositive legal capacity of citizens including minors <**>. -------------------------------- <**> Mikhailova I. A. Legal personality of natural persons: certain directions for further improvement of russian civil legislation.

С начала реформирования гражданского законодательства в соответствии с коренными преобразованиями общественного и экономического устройства России, т. е. с того момента, который ознаменовал качественный скачок как в научном цивилистическом мышлении, так и в практике гражданско-правового регулирования, прошло уже свыше 20 лет. Как справедливо отмечал В. А. Белов, "можно спорить о том, какие именно факторы обусловили происходящие в то время в России социально-политические процессы, но отрицать результат их действия - радикальную ломку гражданско-правового мышления, его перерождение из советского в классическое (романистическое, дореволюционное русское и западноевропейское), словом, частноправовое - невозможно" <1>. Сложный процесс становления нового гражданского законодательства, основанного на демократических принципах, частной собственности и рыночном характере экономики, активно обсуждается в современной литературе. В работах Б. М. Гонгало <2>, Е. А. Суханова <3>, В. Ф. Яковлева <4> и других выдающихся ученых, в том числе Д. А. Медведева <5>, представлена глубокая и всесторонняя характеристика наиболее важных особенностей и тенденций поступательного развития обновленного гражданского законодательства России, в первую очередь - Гражданского кодекса РФ. -------------------------------- <1> Белов В. А. Двадцатилетие возрождения русской классической цивилистики // Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В. А. Белова. М., 2008. С. 18 - 19. <2> См.: Гонгало Б. М. Идеи частного права: должное и сущее // Цивилистические записки: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 3. К 80-летию С. С. Алексеева. М., 2004. С. 74 - 97. <3> См.: Суханов Е. А. Современное развитие частного права в России: о проблемах становления и развития российского частного права // Гражданское право России - частное право / Отв. ред. В. С. Ем. М., 2008. <4> См.: Яковлев В. Ф. Гражданский кодекс Российской Федерации - развитие общих положений гражданского права. В сб.: Кодификация российского частного права / Под ред. Д. А. Медведева. М., 2008. С. 35 - 56. <5> См.: Медведев Д. А. Гражданский кодекс России - его роль в развитии рыночной экономики и создании правового государства // Вестник гражданского права. 2007. N 2. Т. 7.

Д. А. Медведев, в частности, отмечал: "Гражданский кодекс уже стал и должен оставаться основой становления и развития цивилизованных рыночных отношений, эффективным механизмом развития всех форм собственности, а также прав и законных интересов граждан и юридических лиц" <6>. Однако, признавая чрезвычайно важное значение Гражданского кодекса для всех сфер гражданского оборота, Д. А. Медведев подчеркивал также и необходимость его дальнейшего совершенствования. -------------------------------- <6> См.: Медведев Д. А. Новый Гражданский кодекс Российской Федерации: вопросы кодификации. В сб.: Кодификация российского частного права. С. 32.

В этом направлении продолжалось развитие отечественной цивилистики все годы, последовавшие после принятия ГК РФ, и критический анализ его положений носил весьма активный характер. Практически в каждой из множества диссертаций, представленных на соискание ученой степени кандидата или доктора юридических наук, в монографических исследованиях и журнальных публикациях выдвигались предложения по внесению изменений и дополнений в те или иные статьи ГК РФ. Некоторые предложения уже нашли свое легальное закрепление, но немало предложений, принятие которых способно качественно изменить правовую регламентацию как отдельных институтов гражданского права, так и уровня гражданско-правового регулирования в целом, пока не реализованы. Отмеченные факторы являются ярким признаком поступательного развития современной науки в русле продолжения тех кардинальных преобразований, которым подверглось гражданское законодательство за последние 20 лет. О высоком социально-правовом значении научной разработки основных направлений его дальнейшего совершенствования свидетельствует тот факт, что названные процессы остаются в центре внимания государства и общества. Так, в Указе Президента России от 18 июля 2008 г. N 1108 "О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации" была поставлена задача разработки концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации и проектов федеральных законов о внесении в него изменений "в целях совершенствования законодательных основ рыночной экономики, правового обеспечения международных экономических и гуманитарных связей, сближения положений Гражданского кодекса РФ с правилами регулирования соответствующих отношений в праве Европейского союза" <7>. -------------------------------- <7> Указ Президента Российской Федерации от 18 июля 2008 г. N 1108 "О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации".

На наш взгляд, в дальнейшем совершенствовании прежде всего нуждаются те положения ГК РФ, которые регулируют отношения с участием российских граждан. Несмотря на качественно новый, соответствующий мировым стандартам уровень регламентации гражданской правосубъектности личности, отдельные законодательные положения не свободны от неудачных формулировок, неточностей и пробелов. Такого рода недостатки особенно нетерпимы в разделе I "Общие положения", определяющем наиболее важные, фундаментальные правила регулирования гражданско-правовых отношений с участием граждан, поэтому каждый из них нуждается в выявлении, анализе и обсуждении с последующим внесением в ГК РФ соответствующих изменений или дополнений. Так, например, необходима корректировка определения содержания гражданской правоспособности. Поскольку в ст. 18 ГК РФ, раскрывающей это важнейшее понятие, не названо ни одной субъективной обязанности, создается иллюзия, что это содержание исчерпывается закрепленными в данной норме субъективными правами, что, в свою очередь, противоречит легальному определению правоспособности как способности иметь гражданские права и нести гражданские обязанности (ст. 17 ГК РФ). Связь субъективных прав и обязанностей всех участников гражданского оборота неразрывна: как отмечал О. С. Иоффе, "соблюдение обязанными лицами предписанного для них поведения необходимо для совершения управомоченным дозволенных ему действий" <8>, поэтому ст. 18 ГК РФ "Содержание правоспособности граждан" необходимо дополнить частью второй следующего содержания: "Граждане обязаны воздержаться от действий, нарушающих права и интересы других лиц; надлежащим образом исполнять принятые на себя обязательства; возмещать убытки, причиненные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательств; в порядке, предусмотренным законом, возмещать вред, причиненный жизни или здоровью граждан или имуществу юридических лиц; исполнять другие обязанности, предусмотренные законом, иными правовыми актами или договором". Такое дополнение придало бы комментируемой норме законченный характер, в полной мере отражающий правовую сущность гражданской правоспособности. -------------------------------- <8> Иоффе О. С. Избранные труды по гражданскому праву: из истории цивилистической мысли. М., 2003. С. 675.

Еще одно направление совершенствования ГК РФ связано с таким важным индивидуализирующим средством, как место жительства гражданина. В настоящее время в условиях экономического кризиса, возрастающей безработицы и необходимости перераспределения трудовых ресурсов особую актуальность и остроту приобретает вопрос о возможности гражданина иметь не одно, а два или даже более места жительства, который не нашел пока однозначного, унифицированного решения ни в российском, ни в зарубежном законодательстве. Так, например, ГК Украины <9> отвечает на него положительно, закрепляя норму о том, что физическое лицо может иметь несколько мест проживания (п. 6 ст. 29). ГК Швейцарии <10>, напротив, категорично отвергает такую возможность, закрепляя, что никто не может иметь в одно и то же время несколько домицилиев, однако этот запрет не распространяется на промышленную и торговую деятельность физического лица (п. 2, 3 ст. 23). Такое решение, вероятно, является результатом дифференцированного подхода к вопросу о месте жительства гражданина, присущего романо-германской правовой системе, в которой домицилий может рассматриваться и как место, где лицо преимущественно проживает, и как место его пребывания, т. е. место фактического присутствия гражданина с целью осуществления предпринимательской или иной не запрещенной законом деятельности. -------------------------------- <9> См.: Цивiльний кодекс Украiни // Вiдомостi Верховноi Ради. 2003. N 40 - 44. Ст. 356. <10> См.: Code civil Suisse du 10 december 1907 // European Legal Database // llrx. com/features/europe. html.

Сложность решения данного вопроса усугубляется вероятностью злоупотребления отдельными субъектами правом на множественность домицилиев, когда должник может отсутствовать по любому из них. Однако эта проблема уже нашла свое законодательное решение. Так, в частности, ГК Италии рассматривает в качестве места жительства (домицилия) ту местность, с которой будет установлена связь ОСНОВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ (выделено мной. - И. М.) и интересов физического лица (ст. 43) <11>. -------------------------------- <11> См.: ll Codice Civile Italiano // European Legal Database // llrx. com/features/europe. html.

Если сопоставить рассмотренные законодательные подходы с соответствующими нормами ГК РФ, приходится признать, что данный вопрос не нашел в нем адекватного отражения и положение о том, что местом жительства гражданина признается место, где гражданин постоянно или преимущественно проживает (п. 1 ст. 20 ГК), не соответствует ни современному состоянию российской экономики, ни уровню предпринимательской активности российских граждан, поэтому в ст. 20 ГК РФ "Место жительства гражданина" необходимо: а) п. 1 изложить в следующей редакции: "1. Местом жительства гражданина признается жилой дом, квартира, иное помещение, пригодное для проживания, в соответствующем населенном пункте, где лицо постоянно или преимущественно проживает"; б) дополнить п. 3 следующего содержания: "3. Местом осуществления деятельности гражданина признается местность, где осуществляется (постоянно или систематически) производственная, предпринимательская, научно-исследовательская, творческая и иная не запрещенная законом деятельность лица". Такая корректировка юридически закрепит возможность граждан иметь по меньшей мере два места жительства, отразив на легальном уровне широкое распространение ситуаций, при которых граждане предпочитают или вынуждены "жить на два дома", иметь одновременно два домицилия. При этом предлагаемая дифференциация места жительства гражданина и места осуществления его основной деятельности потребует внесения соответствующих изменений и в правила, определяющие место исполнения гражданских обязательств, поэтому в ст. 316 ГК РФ "Место исполнения обязательств" предлагается: а) ч. 5 изложить в следующей редакции: "По денежному обязательству - в месте жительства или по месту осуществления основной деятельности кредитора в момент возникновения обязательства" и далее по тексту; б) ч. 6 изложить в следующей редакции: "По всем другим обязательствам - в месте жительства или по месту осуществления основной деятельности должника, а если должником является юридическое лицо - в месте его нахождения". Большое значение по-прежнему сохраняют нормы, определяющие особенности гражданской правосубъектности лиц, не обладающих дееспособностью в полном объеме. Речь, в частности, идет о несовершеннолетних в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет, большинство юридически значимых действий которых должно санкционироваться их законными представителями (п. 1 ст. 26 ГК РФ). Вопрос о правовой природе согласия родителей, усыновителей или попечителя несовершеннолетнего на совершение им сделок, имеющий важное научное и практическое значение, по-разному решается в современной литературе. Не вдаваясь в дискуссию, продолжающуюся на протяжении нескольких лет <12>, отметим следующее. Действительно, согласие родителей на совершение несовершеннолетними рассматриваемой возрастной группы гражданско-правовых сделок можно трактовать по-разному, и сформулированные в современной науке различные теоретические подходы не исключают, а дополняют друг друга, поскольку позволяют более четко определить содержание правоотношений, возникающих из сделок несовершеннолетних лиц. -------------------------------- <12> См., например: Андреев Е. Н. Правоспособность и дееспособность несовершеннолетних по советскому гражданскому праву: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1972; Беспалов Ю. Ф. Некоторые проблемы реализации семейных прав ребенка (теория и практика). Монография. Владимир, 2001; Савельева Н. М. Правовое положение ребенка в Российской Федерации: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Белгород, 2004.

Из всех предлагаемых концепций наиболее логически обоснованной представляется конструкция так называемого юридического соучастия, в соответствии с которой родители, усыновители или попечитель, давшие согласие на совершение сделки несовершеннолетними детьми, рассматриваются в качестве его юридических соучастников <13>, поскольку именно она предполагает юридическую связь контрагента по сделке и законного представителя несовершеннолетнего, выступающего в данном случае в качестве гаранта стабильности возникшего обязательства. На наш взгляд, эта связь носит неразрывный характер, поэтому нельзя согласиться с утверждением о том, что лица, давшие согласие на заключение договора несовершеннолетним лицом, не могут привлекаться к возмещению возникших в результате этого убытков <14>. -------------------------------- <13> См.: Карпычев М. В. Проблемы гражданско-правового регулирования представительства в коммерческих отношениях: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 12. <14> См.: Андреев Е. Н. Указ. соч. С. 10.

Нормы ГК РФ действительно устанавливают самостоятельную имущественную ответственность несовершеннолетних лиц по совершаемым ими сделкам (п. 3 ст. 26 ГК РФ), но при таком подходе, во-первых, теряется смысл дифференциации сделок, совершаемых несовершеннолетним самостоятельно, и сделок, совершаемых им с согласия законных представителей, и во-вторых, игнорируются законные интересы контрагентов по сделке, которые оказываются юридически незащищенными в случае отсутствия у несовершеннолетних лиц имущества, достаточного для возмещения причиненных ими убытков. Обсуждаемую проблему можно решить путем установления в ГК РФ субсидиарной ответственности родителей, усыновителей или попечителя, санкционировавших сделку несовершеннолетних лиц. Такое решение вполне соответствует Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 29 сентября 1994 г., в котором закреплено: "Наличие письменного согласия родителя, усыновителя или попечителя на заключение несовершеннолетним договора возмездного оказания услуг не является основанием для возложения на этих лиц имущественной ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение договора несовершеннолетним, за исключением случаев, когда в соответствии со ст. 361 ГК РФ был заключен договор поручительства. Вместе с тем родители, усыновители или попечитель могут нести ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение договора в случае, когда у несовершеннолетнего в возрасте от 14 до 18 лет нет доходов или иного имущества, достаточных для возмещения вреда" <15>. -------------------------------- <15> Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 сентября 1994 г. N 7 "О практике рассмотрения судами дел о защите прав потребителей" // Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ. М., 1999. С. 269.

Все сказанное позволяет предложить изложить п. 3 ст. 26 ГК РФ "Дееспособность несовершеннолетних в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет" в следующей редакции: "3. Несовершеннолетние в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет самостоятельно несут имущественную ответственность по сделкам, совершенным ими в соответствии с пунктами 1 и 2 настоящей статьи. В случае отсутствия у несовершеннолетнего в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет доходов или иного имущества, достаточных для возмещения убытков, причиненных им по сделкам, заключенным с письменного согласия своих законных представителей - родителей, усыновителей или попечителя, названные лица должны возместить эти убытки полностью или в недостающей части" и далее по тексту. Однако при решении рассматриваемого вопроса нельзя не учитывать, что в розничной купле-продаже, в организациях общественного питания и культурно-зрелищных мероприятиях сделки с несовершеннолетними лицами в подавляющем большинстве случаев совершаются без выяснения вопроса о наличии у них письменного разрешения родителей, а требования о признании таких сделок недействительными почти не встречаются в судебной практике. Высказанное О. Усмановым еще в 60-х годах прошлого века мнение о том, что договоры розничной купли-продажи могут совершаться несовершеннолетними с 16-летнего возраста самостоятельно, без согласия законных представителей <16>, давно заслуживает легального закрепления, так как в настоящее время несовершеннолетние, относящиеся к данной возрастной группе, как правило, достаточно самостоятельны в рассматриваемой сфере, поэтому ст. 26 ГК РФ следует дополнить п. 5, устанавливающим право несовершеннолетних, достигших возраста 16 лет, самостоятельно совершать сделки в сфере розничной купли-продажи, общественного питания и массово-зрелищных мероприятий, что будет соответствовать сложившейся практике. -------------------------------- <16> См.: Усманов О. Договор розничной купли-продажи и охрана прав покупателей. Душанбе, 1962. С. 65.

Определенной корректировке должны быть подвергнуты и правила об ограничении права несовершеннолетнего самостоятельно распоряжаться своими доходами. В соответствии с п. 4 ст. 26 ГК РФ при наличии достаточных оснований суд по ходатайству родителей, усыновителей или попечителя или органа опеки и попечительства может ограничить или лишить несовершеннолетнего права самостоятельно распоряжаться своим заработком, стипендией или иными доходами. Однако добиваться в судебном порядке ограничения или лишения детей права распоряжаться получаемыми денежными средствами очень сложно с морально-этической точки зрения, вероятно, именно поэтому дела по соответствующим заявлениям почти не встречаются в судебной практике, поэтому споры о том, какой смысл законодатель вложил в словосочетание "наличие достаточных оснований", имеют не столько практическое, сколько теоретическое значение. Но в любом случае такие основания должны быть конкретизированы, поэтому п. 4 ст. 26 ГК РФ целесообразно изложить в следующей редакции: "4. Если несовершеннолетний в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет расходует свой заработок, стипендию или иные доходы на приобретение спиртных напитков, наркотических средств или азартные игры, суд по ходатайству родителей, усыновителей или попечителя или органа опеки и попечительства может ограничить или лишить несовершеннолетнего права самостоятельно распоряжаться этими доходами". Еще более актуальным является вопрос о необходимости расширения перечня оснований для ограничения дееспособности граждан. Бесконтрольное и безудержное развитие всех форм игорного бизнеса породило проблему, с которой российское общество в таких масштабах никогда ранее не сталкивалось и решение которой чрезвычайно сложно прежде всего потому, что у лиц, страдающих пристрастием к азартным играм, формируется стойкая психологическая зависимость, которую они далеко не всегда могут преодолеть самостоятельно. Затронутую проблему законодатель попробовал разрешить, установив новый правовой режим деятельности по организации и проведению азартных игр <17>, однако меры, предусмотренные соответствующим Федеральным законом, едва ли смогут в полной мере преодолеть сложившую социальную практику, когда безудержное пристрастие к азартным играм нередко приводит к еще более тяжким последствиям, чем злоупотребление спиртными напитками или наркотическими средствами. В поисках решения данной проблемы следует позаимствовать опыт зарубежных стран, предусматривающих возможность принятия соответствующего судебного решения по факту расточительства, выражающегося в чрезмерном увлечении азартными играми (такое основание, в частности, предусматривается Гражданскими кодексами Армении, Азербайджана и некоторых других государств). Следует также напомнить, что соответствующая норма не является исторически чуждой отечественному правопорядку: она была закреплена не только в дореволюционном законодательстве, но и в ГК РСФСР 1922 г. -------------------------------- <17> См.: Федеральный закон от 29 декабря 2006 г. N 244-ФЗ "О государственном регулировании деятельности по организации и проведению азартных игр и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. 2007. N 1 (ч. 1). Ст. 7.

Многочисленные проблемы, связанные с неумеренным и стойким пристрастием граждан к различным формам азартных игр, в настоящее время приобрели такой масштаб, что требуют незамедлительного законодательного разрешения в интересах охраны субъективных прав и законных интересов не только граждан, попавших в зависимость от игорного бизнеса, и членов их семей, но и общества в целом. Отсутствие в законодательстве нормы, устанавливающей возможность ограничения в дееспособности лиц, имеющих неумеренное пристрастие к азартным играм, следует признать пробелом, нуждающимся в незамедлительном восполнении. Соответствующее предложение уже неоднократно высказывалось в литературе <18>, но своей реализации пока не нашло. -------------------------------- <18> См., например: Матин А. В. Гражданско-правовое регулирование игр и пари: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006; Романова И. Н. Особенности правового регулирования деятельности по организации и проведению азартных игр и пари: историко-правовой анализ и новый правовой режим: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008; Шодонова М. Э. Ограничение гражданской дееспособности физических лиц по законодательству Российской Федерации: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004 и др.

На основании сказанного норму, содержащуюся в ч. 1 ст. 30 ГК РФ, предлагается изложить в следующей редакции: "Гражданин, злоупотребляющий спиртными напитками или наркотическими средствами либо имеющий неумеренное пристрастие к азартным играм, может быть ограничен судом в дееспособности в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством. Над ним устанавливается попечительство". Не менее важные проблемы имеются и в законодательной регламентации гражданско-правового положения лиц, признанных недееспособными. Речь в первую очередь идет о необходимости совершенствования механизма восстановления дееспособности таких граждан в случае улучшения состояния их психического здоровья. Как известно, самостоятельное обращение в суд с соответствующим заявлением для гражданина, признанного недееспособным, исключено. Право на подачу заявления принадлежит его опекуну, членам его семьи, а также психоневрологическому или психиатрическому учреждению, в котором гражданин находится на лечении (ч. 2 ст. 286 Гражданского процессуального кодекса РФ). Для опекуна возбуждение производства о признании лица дееспособным в случае отпадения оснований, по которым он ранее был признан недееспособным, одновременно является и правом, и обязанностью (п. 5 ст. 36 ГК РФ), однако ответственность за уклонение от ее исполнения действующим законодательством не установлена. Тем самым законодатель не принял во внимание тот факт, что недобросовестные опекуны могут быть заинтересованы в сохранении своего статуса и соответственно статуса их подопечного из корыстных побуждений. К такому выводу приводит изучение практики деятельности психиатрических и психоневрологических учреждений, свидетельствующее о том, что нередко лица, страдающие тем или иным психическим расстройством, лишаются дееспособности на неоправданно длительное время, несмотря на существенное улучшение состояния их здоровья, позволяющее им понимать значение своих действий и руководить ими <19>. Учитывая такую возможность, Закон "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" <20> установил, что администрация психиатрического или психоневрологического учреждения обязана не реже одного раза в год проводить освидетельствование лиц, находящихся в нем на излечении, специальной врачебной комиссией с целью решения вопроса о дальнейшем содержании пациентов, в состоянии которых произошли значительные улучшения. В целях повышения гарантий обеспечения прав граждан, находящихся на излечении в психоневрологических учреждениях, представляется целесообразным установить обязанность проведения такого освидетельствования раз в шесть месяцев, что позволит более оперативно выявлять выздоровевших пациентов и своевременно восстанавливать их дееспособность. -------------------------------- <19> См.: Законодательство Российской Федерации в области психиатрии: Комментарий к Закону "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании". М., 1998. С. 252. <20> См.: Закон РФ от 2 июля 1992 г. N 3185-1 "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" (в ред. Федерального закона от 22 августа 2004 г.) // Собрание законодательства РФ. 1992. N 33. Ст. 1913.

При этом нельзя игнорировать возможность недобросовестного поведения опекунов в отношении принадлежащего недееспособному гражданину имущества, которое на протяжении длительного времени остается в их владении и пользовании. Вопрос об их ответственности можно решать с позиций неосновательного обогащения, обязав возместить подопечному лицу, в отношении которого по вине опекуна не был своевременно поставлен вопрос о признании его дееспособным, то имущество, которое он получил или неосновательно сберег для себя в результате уклонения от подачи в суд соответствующего заявления. Все сказанное позволяет предложить дополнить п. 5 ст. 36 ГК РФ абз. 2 следующего содержания: "Если опекун, несмотря на улучшение состояния психического здоровья подопечного гражданина, уклоняется от подачи в суд заявления о признании его дееспособным и о снятии с него опеки, соответствующее ходатайство должно быть возбуждено психиатрическим или психоневрологическим учреждением, в котором гражданин находится на лечении. После признания подопечного дееспособным и снятия с него опеки он может потребовать от бывшего опекуна возвратить все имущество, неосновательно им полученное от использования имущества подопечного за период необоснованного уклонения от возбуждения судопроизводства о признании его дееспособным, а также компенсации причиненного гражданину морального вреда". Предлагаемое дополнение восполнит пробел, имеющийся в регулировании данного вида отношений и в ГК РФ, и в Федеральном законе "Об опеке и попечительстве" <21>, и значительно повысит гарантии охраны и защиты субъективных прав и законных интересов граждан, признанных недееспособными вследствие психического расстройства. -------------------------------- <21> См.: Федеральный закон от 24 апреля 2008 г. N 48-ФЗ "Об опеке и попечительстве" // Собрание законодательства РФ. 2008. N 17. Ст. 1755.

Определенные корректировки необходимы и в регламентации личных неимущественных прав и других нематериальных благ, принадлежащих гражданам. Как известно, перечень нематериальных благ, закрепленный в ст. 150 ГК РФ, не является исчерпывающим и российским гражданам могут принадлежать и иные личные неимущественные права. К их числу, в частности, относится право на уважение личной и семейной жизни, закрепленное в п. 1 ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод <22>, которая согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ и п. 2 ст. 7 ГК РФ является составной частью правовой системы РФ. Подтверждение этой позиции имеется и в Декларации прав и свобод человека и гражданина, провозгласившей, что каждый вправе защищать свои права, свободы и законные интересы всеми способами, не противоречащими закону (ст. 30) <23>. -------------------------------- <22> См.: Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. // Международные акты о правах человека: Сборник. М., 1999. С. 539 - 570. <23> Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1991. N 52. Ст. 1865.

Между тем добиться защиты своих прав в случае нарушения права на уважение личной и семейной жизни на практике чрезвычайно сложно. Например, мать трагически погибшего С. обратилась в суд с требованием о компенсации морального вреда, причиненного ей правоохранительными органами г. Владивостока, проявившими халатное бездействие при розыске ее пропавшего сына, в результате чего он был похоронен в общей могиле в числе других неопознанных тел. Судебные инстанции, отказывая в удовлетворении иска, аргументировали свой отказ отсутствием предусмотренных законом оснований для компенсации морального вреда <24>, хотя несомненно, что в данном случае было нарушено именно право на уважение личной и семейной жизни. -------------------------------- <24> См.: Сапожникова Г. Умирать - так с паспортом... Иначе вас похоронят, как бомжа, в общей могиле // Комс. правда. 2006. 24 - 25 янв.

Все сказанное приводит к выводу о необходимости внесения дополнений в ст. 150 ГК РФ "Нематериальные блага": после слов "право авторства" указать слова "право на уважение личной и семейной жизни". Такое дополнение создаст условия для более высокой степени охраны и защиты личных неимущественных прав граждан в тех ситуациях, когда формального нарушения таких прав, по версии виновных лиц, не имеется. Легальное закрепление данного права станет еще одним важным шагом на пути совершенствования тех разделов гражданского законодательства, которые обеспечивают охрану и защиту прав граждан в сфере внутренней жизни, определяющей духовное благополучие личности, и, следовательно, морально-нравственный климат в обществе. Важной проблемой по-прежнему остается невозможность компенсации морального вреда, причиненного нарушением имущественных прав физических лиц, кроме случаев, прямо предусмотренных законом (ст. 151, 1099 ГК РФ), которыми, как справедливо отмечалось в литературе, "охватывается крайне малая часть деяний, связанных с посягательством на имущественные права граждан" <25>. Между тем невозможно отрицать, что нарушение имущественных прав граждан, в чем бы оно ни выражалось - в порче, хищении, повреждении или уничтожении принадлежащего им имущества, вызывает у потерпевших переживания и страдания, не менее, а порой и более тяжкие, чем нарушение личных неимущественных прав. -------------------------------- <25> Нарижний С., Голубев К. Компенсация морального вреда при нарушении имущественных прав гражданина // Российская юстиция. 2000. N 4. С. 20 - 21.

Особую остроту обсуждаемая проблема приобретает в тех случаях, когда нарушение имущественных прав является следствием совершенных преступлений. За астрономическими суммами причиненного гражданам имущественного вреда стоят тяжелые нравственные страдания (гнев, обида, чувства бессилия, подавленности, унижения и др.), которые законодатель, однако, считает недостаточно значимыми для того, чтобы установить обязанность по их компенсации. Эту позицию занимает и Президиум Верховного Суда РФ, неоднократно подчеркивавший, что "ни гражданское, ни иное законодательство не содержат указаний на возможность компенсации морального вреда, причиненного хищением имущества" <26>. -------------------------------- <26> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2001. N 3. С. 15 - 16.

Думается, что принципиальным решением этого вопроса должно стать возвращение законодателя к правилу, закрепленному в ст. 131 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик <27>, устанавливавшей ответственность за моральный вред (физические и нравственные страдания), причиненный гражданину любыми неправомерными действиями, в том числе и в том случае, когда в законе отсутствует специальное указание о возможности его компенсации. Такое возвращение имело бы важное социально-правовое значение, способствовало бы восстановлению справедливости в отношении тысяч граждан и полностью соответствовало бы концепции правового государства. Все сказанное позволяет предложить внести изменения в ч. 1 ст. 151 ГК РФ "Компенсация морального вреда" и сформулировать ее в следующем виде: "Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права или посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в случаях нарушения его имущественных прав суд может возложить на нарушителя обязанность компенсации указанного вреда". -------------------------------- <27> См.: Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик от 31 мая 1991 г. N 2211-1 // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета РСФСР. 1991. N 25. Ст. 702.

Приведенные предложения о внесении изменений и дополнений в нормы раздела I Гражданского кодекса РФ отражают только некоторые из направлений его дальнейшего совершенствования, необходимость которого не теряет своей актуальности и в непростых условиях международного экономического кризиса, затрагивающего все более широкие сферы гражданского оборота и все слои населения. На первый взгляд в настоящее время гораздо более социально значимыми представляются проблемы, связанные с обеспечением трудовых прав рабочих и служащих, защитой от инфляции, банкротств, безработицы и других факторов, наступление которых приобретает все более реальный характер. Однако вне зависимости от состояния национальной и международной экономики конституционное положение о том, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а их признание, соблюдение и защита - обязанностью государства (ст. 2 Конституции Российской Федерации), порой теряющее свое высокое историческое значение из-за постоянного цитирования, по-прежнему остается краеугольным камнем соотношения прав российских граждан, с одной стороны, и задач, стоящих перед государством, - с другой.

------------------------------------------------------------------

Название документа