Однажды в Саранске

(Ионова Е., Семенова М.)

("ЭЖ-Юрист", 2008, N 50)

Текст документа

ОДНАЖДЫ В САРАНСКЕ

Е. ИОНОВА, М. СЕМЕНОВА

Екатерина Ионова, газета "ЭЖ-Юрист".

Марина Семенова, газета "ЭЖ-Юрист".

В рамках настоящей статьи мы хотели бы рассказать читателю о судебном разбирательстве, происходящем ныне в г. Саранске. Редакции стало известно об этом процессе от одной из его участниц - молодой женщины, считающей себя наследницей жилого дома в Саранске, права на который она и пытается отстаивать. Интерес это дело представляет как с правовой, так и с житейской точки зрения. А также с точки зрения эффективности гражданского законодательства в разрешении сколько-нибудь нестандартных ситуаций.

Предсмертная сделка

После смерти отца дочь обнаружила, что за три месяца до смерти он продал свой дом некоему лицу. Причем продажа состоялась на фоне трагических обстоятельств последних месяцев жизни отца: он был неизлечимо болен и за несколько месяцев до сделки был выписан домой в состоянии, когда любая терапия была уже неэффективной. Он не мог есть, был сильно ослаблен и принимал препараты, купирующие болевые симптомы при диагнозе "рак". Согласно показаниям свидетелей у умирающего наблюдалась апатия, повышенная внушаемость, он не мог сконцентрироваться и постоянно говорил о смерти. В связи с заболеванием ему была установлена первая группа инвалидности.

И вот в этом состоянии больной совершил сделку, а точнее, две сделки, направленные на отчуждение дома, - единственного места его возможного проживания. В самом по себе факте совершения подобных сделок нет ничего незаконного, если бы дочь не была уверена, абсолютно уверена, что состоянием ее отца воспользовались люди, мягко говоря, недобросовестные.

Несколько слов о самих сделках. Вначале был заключен договор займа между будущим покупателем и хозяином дома. По этому договору покупатель получил взаймы от пожилого человека три миллиона рублей. При этом заимодавец жил исключительно на свою пенсию и даже иногда занимал деньги на необходимые медицинские препараты у соседей (это было подтверждено в суде). Дочь хорошо понимала, что подобных денег у ее отца никогда не было и быть не могло.

Далее произошло самое странное. Этими же взятыми в долг деньгами покупатель через два дня расплатился за приобретаемый дом, и в договоре купли-продажи дома появилась запись, сделанная, однако, продавцом собственноручно, что деньги за дом - три миллиона рублей - получены. Договор был благополучно зарегистрирован.

Покупатель в суде показал, что деньги даже не покидали пределов дома, где происходили обе сделки, так как, взяв их в долг, он оставил их тут же, в доме, в расчете, что через несколько дней будет заключен договор купли-продажи. Однако никто из близких умершего, включая его гражданскую жену, этих денег не видел. Не были они обнаружены и после смерти продавца.

Договор займа также имеет несколько характерных особенностей. Во-первых, он является беспроцентным, во-вторых, заключен умирающим с рассрочкой возврата на десять лет. При этом рыночная стоимость дома составляла на момент сделки не менее шести миллионов, то есть дом продан по цене, в два раза меньше рыночной.

Если бы не завещание...

Обстоятельства складывались таким образом, что наследодатель успел составить завещание, единственной целью которого было указать на существование договора займа и, соответственно, на обязанность "покупателя" деньги выплачивать. Завещание составили у нотариуса за месяц до смерти. Как развивались отношения продавца и покупателя в этот период, доподлинно неизвестно, однако, по показаниям свидетелей, они стали конфликтными. О существовании займа дочери становится известно только благодаря указанному завещанию.

Странная последовательность договоров займа и купли-продажи дома и обстоятельства жизни отца в этот момент, нелогичность совершенных сделок, а также тот факт, что живущие с ним под одной крышей люди ничего не знали об этих сделках, личная убежденность дочери в том, что положением отца воспользовались с целью завладения его имуществом, заставили ее бороться за свои права.

Интересно, что, если бы наследодатель не успел составить завещание, в котором указал на существование договора займа, дом перешел бы в собственность лица абсолютно бесплатно, потому что реального движения денежных средств, как уверена дочь, не было.

Волю же на бесплатную передачу имущества принято выражать договором дарения, чего умерший не сделал. При этом в момент заключения сделок покупатель хорошо понимал, что продавец, он же заимодавец, не сможет проконтролировать исполнение договора займа, если вообще сообщит третьим лицам о его существовании до своей смерти.

Открываем Уголовный кодекс...

В рассматриваемой ситуации сам собой напрашивается для отработки состав ст. 159 УК РФ "Мошенничество", то есть приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием. Принципиален вопрос - был ли умысел на совершение преступления, над разрешением которого и могли бы поработать правоохранительные органы. С объективной стороной деяния дело обстоит понятнее. Применение ст. 159 УК РФ раскрывается в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2007 N 51. Вот некоторые выдержки из него:

"Злоупотребление доверием при мошенничестве заключается в использовании с корыстной целью доверительных отношений с владельцем имущества, при этом доверие может быть обусловлено различными обстоятельствами...";

"Злоупотребление доверием также имеет место в случаях принятия на себя лицом обязательств при заведомом отсутствии у него намерения их выполнить с целью безвозмездного обращения в свою пользу или в пользу третьих лиц чужого имущества или приобретения права на него (например, получение физическим лицом кредита, аванса... если оно не намеревалось возвращать долг или иным образом исполнять свои обязательства).

Мошенничество, совершенное в форме приобретения права на чужое имущество, как преступление считается оконченным с момента возникновения у виновного юридически закрепленной возможности вступить во владение или распорядиться чужим имуществом как своим собственным (в частности, с момента регистрации права собственности на недвижимость или иных прав на имущество, подлежащих такой регистрации в соответствии с законом; со времени заключения договора).

В случаях, когда лицо получает чужое имущество или приобретает право на него, не намереваясь при этом исполнять обязательства, связанные с условиями передачи ему указанного имущества или права, в результате чего потерпевшему причиняется материальный ущерб, содеянное следует квалифицировать как мошенничество, если умысел, направленный на хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество, возник у лица до получения чужого имущества или права на него.

О наличии умысла, направленного на хищение, может свидетельствовать, в частности, заведомое отсутствие у лица реальной финансовой возможности исполнить обязательство...".

...затем Гражданский

К сожалению, общение наследницы с правоохранительными органами складывалось неудачно: ей так и не удалось добиться возбуждения уголовного дела. После чего она приняла решение использовать гражданское законодательство и судебную защиту своих прав.

Внимание вышестоящей судебной инстанции, куда в итоге попало дело, привлекла необходимость исследования обстоятельств, связанных с применением ст. 177 ГК РФ (недействительность сделки, совершенной гражданином, не способным понимать значение своих действий или руководить ими). Доказательственной базой в таких случаях обычно служат судебные экспертизы с привлечением соответствующих специалистов и показания свидетелей. При этом ст. 177 ГК говорит о наличии общей дееспособности гражданина, который, однако, в определенный период, продолжительность которого зависит сугубо от обстоятельств, не был способен понимать значение своих действий или руководить ими.

Указанный период может быть как достаточно продолжительным, так и кратковременным. Из Постановления ФАС ЦО от 12.01.2005 N А54-2003/04-С9, признавшего недействительным заявление о выходе из состава участников ООО, следует, что такое состояние участника длилось буквально несколько часов.

В качестве иллюстрации приведем цитату: "...Переизбрание директора, наличие заболеваний (согласно выписке из истории болезни), а также того обстоятельства, что истица поступила в стационар, свидетельствуют о том, что истица на момент подачи заявления от 13.04.2004 находилась в болезненном состоянии и в состоянии сильного душевного волнения. То есть та фактическая жизненная ситуация, в которой находилась истица на момент написания ею заявления о выходе из общества, дает основание кассационной инстанции полагать, что она находилась в состоянии сильного душевного волнения.

При этом суд первой инстанции обоснованно не принял во внимание доводы ответчика о том, что после собрания истица находилась в спокойном состоянии, поскольку ответчик не обладает медицинскими познаниями, чтобы определить состояние человека на предмет болезни".

Приводимая судебная практика подтверждает еще один важный вывод: веским поводом для применения ст. 177 ГК РФ является все же так или иначе выраженное мнение специалиста, обладающего специальными познаниями. Поэтому вполне обоснованно, что характер экспертизы может видоизменяться в зависимости от особенностей факторов, вызвавших порок воли стороны.

В нашем случае одна экспертиза была произведена при рассмотрении дела в первой инстанции. Однако эта посмертная экспертиза состояния умирающего в указанный период носила медицинско-психиатрический характер. В ее результате эксперты пришли к выводу, что подэкспертный в момент подписания договоров каким-либо психическим расстройством не страдал, а следовательно, мог понимать значение своих действий и руководить ими.

Вынесенное на основании этой экспертизы решение суд вышестоящей инстанции отменил и вернул дело на новое рассмотрение. Было указано, что должна быть проведена комплексная психолого-психиатрическая экспертиза состояния гражданина с обязательным привлечением нарколога и онколога. Сложность формирования механизмов психических расстройств при онкологических заболеваниях обусловлена тесным переплетением психогенных, соматогенных и личностных факторов, а также длительностью заболевания и его стадией. При этом психиатр-эксперт не может (поскольку это выходит за пределы его компетенции) оценить характер онкологического заболевания, влияние систематического применения тех или иных наркотических и ненаркотических препаратов, дезинтоксикационных смесей и пр.

Статья 177 ГК РФ, повторимся, не содержит медицинского критерия и требует оценки лишь состояния в момент (период) совершения сделки, что предполагает более широкий предмет исследования, включающий оценку не только психического, но и психологического или какого-либо иного состояния.

Показательно, что такой очевидный факт был признан судом и необходимую экспертизу назначили только после того, когда дело вернули со специальным указанием на проведение такой экспертизы на новое рассмотрение.

Вся надежда на суд

В настоящее время наследница ожидает результатов новой экспертизы, а мы продолжаем с интересом следить за ходом данного судебного разбирательства.

Важно помнить, что суд вправе и не согласиться с результатами экспертизы, однако свое несогласие он обязан мотивировать. Возможность несогласия, однако, не влечет права суда самостоятельно решить вопросы, требующие специальных познаний в определенной области. Так или иначе суд для вынесения решений должен стремиться к устранению неясностей и противоречий между доказательствами.

Право не согласиться с результатами экспертизы есть и у сторон спора. В этом случае они могут мотивированно требовать проведения повторной, дополнительной экспертизы, которую суд вправе назначить (ст. 87 ГПК РФ). Поэтому при должной степени активности сторон назначенная экспертиза может быть не последней.

Результаты данного разбирательства будут очень показательны именно с точки зрения эффективности применения основания недействительности сделки, предусмотренного ст. 177 ГК РФ. Данная статья Кодекса, так же как и ст. ст. 178 "Недействительность сделки, совершенной под влиянием заблуждения", 179 "Недействительность сделки, совершенной под влиянием обмана, насилия, угрозы..." и 170 ГК "Недействительность мнимой и притворной сделок", не выдерживает при применении в судебном разбирательстве формализма судопроизводства, сложностей в доказывании.

Иными словами, учитывая интересы сторон, суд должен сам стремиться к установлению истины по делу, пользуясь для этого всеми предусмотренными процессом способами. Только в таком случае существование ряда статей в законодательстве, как, например, ст. 177 ГК РФ, становится чем-то большим, чем декларацией общих положений гражданского права.

------------------------------------------------------------------

Название документа