О новых аспектах правовых позиций Конституционного Суда России в отношении правового регулирования взаимоотношений адвоката и доверителя

О НОВЫХ АСПЕКТАХ ПРАВОВЫХ ПОЗИЦИЙ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИИ В ОТНОШЕНИИ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ АДВОКАТА И ДОВЕРИТЕЛЯ

И. П. ДЕМИН

Демин И. П., соискатель РАН, советник по правовым вопросам ген. директора группы компаний "Донстрой".

Автор представил в данной статье проявление феномена явной неопределенности правовых позиций Конституционного Суда России, аргументировал это явление посредством анализа особых мнений судей федерального органа конституционного контроля. Рассмотрено Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 января 2007 г. N 1-П, затрагивающее проблему существования института "гонорара успеха". Многие юристы с интересом восприняли появление Постановления Конституционного Суда РФ от 23 января 2007 г. N 1-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью "Агентство корпоративной безопасности" и гражданина В. В. Макеева" <1>. ООО "Агентство корпоративной безопасности" решением Арбитражного суда города Москвы от 11 августа 2004 г., оставленным без изменения Постановлением Федерального арбитражного суда Московского округа от 21 декабря 2004 г., было отказано во взыскании с администрации поселка "Восход" Истринского района Московской области денежных средств, причитавшихся ему как исполнителю по договору возмездного оказания услуг за услуги по представлению интересов администрации в Арбитражном суде Московской области, а именно невыплаченной части вознаграждения, сумма которого определялась договором в размере 3 процентов от суммы выигранного иска и которое подлежало выплате в случае принятия судом решения в пользу заказчика. -------------------------------- <1> Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 января 2007 г. N 1-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью "Агентство корпоративной безопасности" и гражданина В. В. Макеева" // Вестник Конституционного Суда РФ. 2007. N 1.

Арбитражный суд города Москвы исходил из того, что не подлежит удовлетворению требование исполнителя по договору возмездного оказания услуг о выплате вознаграждения, если оно обосновывается условием договора, ставящим размер и обязанность оплаты услуг в зависимость от решения суда или государственного органа, которое будет принято в будущем. Соответственно, ООО "Агентство корпоративной безопасности" просило федеральный орган конституционного контроля признать примененные в его деле положения п. 1 ст. 779 и п. 1 ст. 781 Гражданского кодекса Российской Федерации - с учетом смысла, придаваемого им правоприменительной практикой, - нарушающими права и свободы, гарантированные ст. ст. 8, 19 (ч. 1), 34 (ч. 1), 35, 46 (ч. 1) и 55 (ч. 2 и ч. 3) Конституции РФ (аналогичное требование содержалось и в жалобе гражданина В. В. Макеева). Федеральный орган сформулировал следующую правовую позицию. В силу конституционных принципов и норм, в частности принципов свободы договора, доступности правосудия, независимости и самостоятельности судебной власти, состязательности и равноправия сторон, предполагается, что стороны в договоре об оказании правовых услуг, будучи вправе в силу диспозитивного характера гражданско-правового регулирования свободно определять наиболее оптимальные условия оплаты оказанных услуг, в том числе самостоятельно устанавливать порядок и сроки внесения платежей (уплата аванса, предварительные платежи, рассрочка платежа, предоставление кредита, почасовая оплата, исчисление размера вознаграждения в процентах от цены иска и т. д.), не могут, однако, обусловливать выплату вознаграждения принятием конкретного судебного решения: в системе действующего правового регулирования, в том числе положений гражданского законодательства, судебное решение не может выступать ни объектом чьих-либо гражданских прав (ст. 128 ГК Российской Федерации), ни предметом какого-либо гражданско-правового договора (ст. 432 ГК Российской Федерации). Включение же в текст договора о возмездном оказании правовых услуг условия о выплате вознаграждения в зависимости от самого факта принятия положительного для истца решения суда расходится, по мнению федерального органа конституционного контроля, с основными началами гражданского законодательства, допускающими свободу сторон в определении любых условий договора, если они не противоречат законодательству (п. 2 ст. 1 ГК Российской Федерации), поскольку в данном случае это означает введение иного, не предусмотренного законом предмета договора. Кроме того, Конституционный Суд РФ замечает в анализируемом Постановлении, что "в этом случае не учитывается, что по смыслу пункта 1 статьи 423 ГК Российской Федерации плата по договору за оказание правовых услуг, как и по всякому возмездному договору, производится за исполнение своих обязанностей". Здесь возникает вопрос: а не исполняя ли свои обязанности адвокат добивается справедливого и законного судебного решения? Тем не менее Конституционный Суд РФ признал положения п. 1 ст. 779 и п. 1 ст. 781 Гражданского кодекса РФ не противоречащими Конституции РФ, поскольку в системе действующего правового регулирования отношений по возмездному оказанию правовых услуг ими не предполагается удовлетворение требования исполнителя о выплате вознаграждения по договору возмездного оказания услуг, если данное требование обосновывается условием, ставящим размер оплаты услуг в зависимость от решения суда, которое будет принято в будущем. Однако вызывает интерес мнение самих же судей Конституционного Суда РФ по данной проблеме. Так, проголосовав за сформулированный Конституционным Судом РФ в резолютивной части Постановления от 23 января 2007 г. N 1-П итоговый вывод о том, что оспариваемые нормы ГК Российской Федерации не противоречат Конституции РФ, Н. С. Бондарь посчитал необходимым изложить свое мнение по поводу отдельных положений мотивировочной части данного Постановления, связанных, в частности, с пониманием: а) возможных последствий его принятия для судьбы института условного вознаграждения ("гонорара успеха") в российской правовой системе и, соответственно, для дальнейшего законодательного регулирования отношений по оказанию правовых услуг, допустимости (или недопустимости) данного института; б) пределов дискреционных полномочий законодателя при возможном специальном урегулировании порядка и условий оказания правовых услуг, в том числе в части реализации института условного вознаграждения. Неоднозначность возможных ответов на эти вопросы обусловливается тем обстоятельством, что из мотивировочной части указанного Постановления, по мнению Н. С. Бондаря, не усматривается, по крайней мере с достаточной степенью определенности, свидетельствует ли сделанный Конституционным Судом РФ итоговый вывод, содержащийся в резолютивной части, об абсолютном запрете на использование в условиях действующей Конституции РФ института "гонорара успеха", либо все же допускается, по крайней мере при определенных условиях, введение данного института в рамках дискреционных полномочий федерального законодателя. Данная проблематичность, "неочевидность" ответа вряд ли может рассматриваться как упущение, пробел или неопределенность в системе аргументации и выводах Конституционного Суда РФ. Главная причина, как полагает ученый и судья, в ином: вполне запрограммированная в этой части недосказанность во многом явилась результатом компромисса, достигнутого при выработке итогового решения между сторонниками абсолютного запрета "гонорара успеха", с одной стороны, и теми, кто исходил из того, что условное вознаграждение не может гарантироваться судебной защитой, в частности, в силу отсутствия в настоящее время специального законодательства о порядке, условиях, правовых гарантиях надлежащей реализации гражданином права на квалифицированную юридическую помощь, - с другой. Позицию второго, более мягкого (компромиссного) подхода и занимает Н. С. Бондарь. Он, в частности, обращает внимание, что в мотивировочной части Постановления Конституционный Суд РФ прямо указал на наличие у федерального законодателя права предусмотреть "возможность иного правового регулирования в рамках специального законодательства о порядке и условиях реализации права на квалифицированную юридическую помощь", сделав одновременно две оговорки в отношении соответствующих законодательных полномочий, а именно: названное право согласно Постановлению может быть реализовано, во-первых, с учетом конкретных условий развития правовой и судебной системы Российской Федерации и, во-вторых, исходя из конституционных принципов правосудия. Иными словами, данная правовая позиция, не исключая использование института "гонорара успеха", связывает возможность его введения с возникновением неких предпосылок (условий), характеризующих качественно новый этап в развитии правовой и судебной систем страны. В связи с этим возникает вопрос: вправе ли федеральный законодатель реализовать указанное право уже сейчас, в том числе непосредственно после вступления Постановления в силу, или же это потенциальное право, право на "вырост" нашей правовой системы, которое имеет характер некоего "отложенного" права, рассчитанного на качественно иной уровень зрелости правовой и судебной систем, когда, в частности, институт условного вознаграждения, освобожденный от коррупционного потенциала, не будет рассматриваться как несовместимый с конституционными принципами правосудия? В этом плане правовая позиция Конституционного Суда РФ по итогам данного дела не может быть истолкована, по мнению Н. С. Бондаря, как абсолютный запрет "гонорара успеха" и, соответственно, как недопустимость законодательного введения этого института на неопределенный срок (по крайней мере, до достижения правовой и судебной системами некоего качественно нового состояния развития). Иное расходилось бы со смыслом и содержанием Постановления, не соответствовало бы заложенной в нем аргументации и характеру взаимосвязей между теми отправными конституционными положениями и принципами, в соответствии с которыми сформулирован его итоговый вывод. Кроме того, зарубежный опыт нормативной регламентации отношений по оплате правовой помощи в форме условного вознаграждения (в зависимости от решения суда или иного государственного органа) также неоднороден и свидетельствует о том, что данный вопрос во многом находится в сфере дискреции национального законодателя. Имеются, как отмечено в мнении, по крайней мере три типа правового регулирования в данной сфере, которые предполагают: а) принципиальное запрещение "гонорара успеха" (например, Бельгия, Литва); б) общее разрешение "гонорара успеха", характерное прежде всего для англосаксонской системы права (Англия, США, Канада, Австралия); в) "точечное" разрешение "гонорара успеха" в определенных случаях (в большей степени распространено в Европе, например в Германии, Австрии, Испании). В числе обстоятельств (факторов), с которыми зарубежное законодательство связывает размер оплаты правовых услуг: - сложность дела, квалификация и опыт адвоката, финансовое положение клиента и другие значительные обстоятельства (ч. 3 ст. 44 Закона Литовской Республики "Об адвокатуре"); - объем оказанных услуг, срочность дела, степень творческой и интеллектуальной деятельности по оказанию услуг, затраченное адвокатом время и принятая им на себя ответственность, прочие профессиональные факторы (ч. 3 ст. 100 Закона Португальской Республики "Статус ордена адвокатов", схожие положения содержатся в Швейцарском кодексе деонтологии (ст. 18)). Более того, выбор конкретной модели не только связан с содержанием действующего в данном государстве конституционного регулирования, но и в значительной мере определяется принципами правовой, в том числе судебно-правовой, политики, а потому, очевидно, не может быть осуществлен как таковой органом конституционного правосудия, решающим исключительно вопросы права; в своей основе это функция национального законодателя, призванного находить не только не противоречащие Конституции, но и политически, социально-экономически, нравственно-этически целесообразные правовые решения. Таким образом, по мнению Н. С. Бондаря, вынесенное Конституционным Судом РФ решение может рассматриваться как предполагающее для федерального законодателя возможность и в конечном счете правовую целесообразность осуществить специальное правовое урегулирование порядка оказания юридических услуг с использованием - при определенных условиях и для установленных на законодательном уровне случаев - института условного вознаграждения ("гонорара успеха") на основе соблюдения конституционных принципов и норм, обеспечивающих баланс публичных и частных конституционных ценностей и определяющих критерии справедливой оплаты юридической помощи, безусловной судебной защиты прав и законных интересов обеих сторон по договору возмездного оказания правовых услуг. Другой судья федерального органа конституционного контроля, будучи согласным с итоговыми выводами Конституционного Суда, содержащимися в резолютивной части Постановления по данному делу, заявил о своем мнении по поводу его мотивировочной части. В п. 1 мотивировочной части Постановления указывается, что предметом рассмотрения по данному делу являются положения п. 1 ст. 779 и п. 1 ст. 781 ГК Российской Федерации, предусматривающие, что по договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность), а заказчик обязуется оплатить оказанные ему услуги в сроки и в порядке, которые указаны в договоре возмездного оказания услуг, как не предполагающие - по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, - удовлетворения требований исполнителя о выплате вознаграждения, если его размер поставлен в зависимость от судебного решения, которое будет принято в будущем. Таким образом, предмет рассмотрения определен как нормы ГК Российской Федерации, оспариваемые в части, касающейся условия оплаты труда лица, оказывающего правовые услуги, а именно в зависимости от достигнутого успеха в виде положительного для истца исхода дела в виде присужденной в его пользу суммы, только при заключении договора возмездного оказания правовых услуг. На практике услугодатель, как отмечает Г. А. Гаджиев, оказывает услугополучателю (заказчику) целый комплекс юридических услуг. Это предоставление устных консультаций по вопросам права, а также составление письменных заключений по поставленным заказчиком правовым вопросам. Обычно, не ограничиваясь составлением таких заключений, услугодатель на их основе подготавливает проекты исковых заявлений в суд и необходимый для обращения в суд пакет документов. Поскольку стороны в силу ст. 421 ГК Российской Федерации вправе определять условия договора по своему усмотрению, обязанности исполнителя могут включать не только совершение определенных действий в виде устных услуг, но и предоставление заказчику результата действий исполнителя в виде письменных консультаций и разъяснений, проектов договоров, исковых заявлений и других документов правового характера. В тех же случаях, когда исполнитель по договору с заказчиком должен совершить сделки или иные юридические действия, договор возмездного оказания юридических услуг утрачивает свой "рафинированный" характер, превращаясь в смешанный договор (п. 3 ст. 421 ГК Российской Федерации), т. е. в договор, в котором содержатся элементы различных договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами (в данном случае - элементы договора поручения либо договора агентирования, для которых характерно наличие посредника - представителя (поверенного), действующего в чужих интересах). В делах заявителей, рассмотренных арбитражными судами, исследовались не "рафинированные" договоры возмездного оказания юридических услуг, а именно смешанные договоры. Поэтому предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ по данному делу является условие о так называемом гонораре успеха не только в договорах возмездного оказания юридических услуг, но и в иных гражданско-правовых договорах. Такой более широкий подход к предмету судебного разбирательства предопределяется тем, что при оценке конституционности условий гражданско-правовых договоров о "гонораре успеха", или об условном гонораре, когда оплата труда услугодателя ставится в зависимость от присуждения в пользу истца суммы (обычно - в виде процентов), Конституционный Суд РФ, исходя из предназначения конституционного судопроизводства, осуществляет такую оценку прежде всего с позиций норм и принципов публичного права, а не только руководствуясь внутренней логикой частного права. В целом Г. А. Гаджиев обратил внимание на то, что обсуждаемая проблема не имеет идеального разрешения, поскольку при любом из возможных способов ее решения возникают серьезные социальные издержки. Лишение возможности включить в договор условия об оплате правовых услуг в зависимости от того, будет ли решение суда положительным для истца, имеет следующие издержки: 1) исчезает один из критериев, позволяющих оценить качество оказанной правовой услуги; 2) услугодатель лишается возможности получить дополнительное вознаграждение: появляются элементы уравнительства в оплате услуг; 3) возникает стимул увести "в тень" договоренности. Допущение же возможности включения в договоры условий о "гонораре успеха" влечет такие социальные издержки, как провоцирование услугодателя добиваться положительного для услугополучателя решения суда любой ценой. Еще более резкие высказывания в отношении анализируемой правовой позиции можно обнаружить у судьи Конституционного Суда РФ А. Л. Кононова, которому представляется, что данное "Постановление пошло по неправильному пути уже с самого начала, поскольку предмет дела был определен произвольно" <2>. Во-первых, из предмета, по его мнению, исчезло ограничение, касающееся рассмотрения лишь той сферы юридических услуг, которая связана с защитой имущественных (частноправовых) интересов заказчика, что позволило привнести и гиперболизировать публичные элементы адвокатской помощи. Во-вторых, в жалобах заявителей речь шла не о всяком вознаграждении, а только о том его виде, который определяется в процентах от выигранной суммы иска - так называемом условном гонораре, или "гонораре успеха", что весьма существенно для правовой оценки. Наконец, в-третьих, формулировка о зависимости размера вознаграждения от будущего судебного решения изначально предвосхищает ошибочный вывод об отсутствии связи между качеством оказанных правовых услуг и достижением определенного успеха в судебном процессе этой деятельности. -------------------------------- <2> Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 января 2007 г. N 1-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью "Агентство корпоративной безопасности" и гражданина В. В. Макеева". Особое мнение судьи А. Л. Кононова // Вестник Конституционного Суда РФ. 2007. N 1.

В мотивировке Постановления Конституционный Суд РФ сталкивает между собой три, как он их называет, конституционные ценности: обязанность государства гарантировать юридическую помощь, самостоятельность и независимость судебной власти и свобода договора. Используя свой излюбленный прием "нахождения баланса" частных и публичных интересов, который вопреки критерию ст. 2 Конституции РФ всегда почему-то приводит к предпочтению именно публично-государственных мотивов, Конституционный Суд РФ и в данном случае оправдывает ими правомерность запрета "гонорара успеха", сформировавшегося в судебной практике под влиянием толкования Высшего Арбитражного Суда РФ. Однако эти доводы весьма спорны, противоречивы и могут быть подвержены критике. Так, утверждая, что оказание юридических услуг имеет публично-правовое значение, Конституционный Суд РФ опирается при этом на свою позицию, изложенную в Постановлении от 23 декабря 1999 г. N 18-П, в котором говорилось о публично-правовых задачах адвокатской деятельности по обеспечению защиты прав и свобод, об их обязанности в определенных случаях участвовать в уголовном процессе по назначению или осуществлять льготное или бесплатное юридическое обслуживание социально незащищенных граждан. Между тем все эти посылки не имеют универсального характера. Характеристика публично-правовой стороны деятельности адвокатов в указанном Постановлении понадобилась, как полагает А. Л. Кононов, Конституционному Суду РФ исключительно в целях обоснования несоразмерности обязательных страховых платежей и необходимости учета затрат на выполнение обязанностей, которые государство возложило на адвокатов, гарантируя право на получение квалифицированной юридической помощи в соответствии со ст. 48 Конституции РФ. Ни в одном из своих решений до этого Конституционный Суд РФ не утверждал, что вся адвокатская деятельность и тем более всякое оказание юридических услуг имеют публично-правовое значение. Очевидно, это не так, когда юридические услуги оказываются в сфере частного права, при защите имущественных и иных частных интересов. Еще меньше оснований видеть публичный элемент не в статусе адвоката, а в характере соглашения, заключенного между адвокатом и доверителем. Статья 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" прямо определяет это соглашение как гражданско-правовой договор. Кроме того, как замечает А. Л. Кононов, Конституционный Суд РФ "как-то упустил из виду, что правовую помощь и юридические услуги, в том числе путем судебного представительства, оказывают не только адвокат, но и многие субъекты частного права - юридические фирмы и организации, специально созданные для защиты бизнеса и оказания правовых услуг, частнопрактикующие юристы, не имеющие адвокатского статуса, иные лица, к которым не предъявляется особых квалификационных требований, но которые осуществляют важную функцию защиты прав и интересов доверителя по его свободному выбору" <3>. -------------------------------- <3> Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 января 2007 г. N 1-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью "Агентство корпоративной безопасности" и гражданина В. В. Макеева". Особое мнение судьи А. Л. Кононова // Вестник Конституционного Суда РФ. 2007. N 1.

Позиция Конституционного Суда Российской Федерации по поводу соотношения частного и публичного, обязательных требований и свободы договора при судебной защите имущественных прав была достаточно ясно выражена в Постановлении от 16 июля 2004 г. N 15-П по делу о проверке конституционности части 5 статьи 59 АПК Российской Федерации, в котором Конституционный Суд РФ дисквалифицировал ограничения по представительству в арбитражном процессе для организаций и лиц, не относящихся к числу адвокатов. Мотивы этого решения весьма важны и для анализируемого дела. Особые, в том числе квалификационные, требования, предъявляемые к адвокатским образованиям, как отмечал Конституционный Суд РФ, обусловлены публичным интересом, который имеет место в уголовном судопроизводстве в отношении представителей обвиняемого. Однако в гражданских правоотношениях, основанных на равенстве участников, свободе договора, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, свободном установлении своих прав и обязанностей на основе договора, действуют диспозитивные начала. Принцип диспозитивности распространяется и на процессуальные отношения, связанные с рассмотрением в судах в порядке гражданского, арбитражного и даже административного судопроизводства споров, вытекающих из осуществления организациями и гражданами предпринимательской и иной экономической деятельности. Диспозитивность применительно к производству в арбитражном суде означает, что арбитражные процессуальные отношения возникают, изменяются и прекращаются главным образом по инициативе непосредственных участников спорных материальных правоотношений, которые имеют возможность с помощью суда распоряжаться процессуальными правами и спорным материальным правом. Данное правило распространяется и на процессуальные отношения, возникающие в связи с выбором лицами, участвующими в деле, представителей для отстаивания своих интересов. В основе этих процессуальных отношений лежит гражданско-правовой договор между доверителем и выбранным им представителем. Ограничение на выбор представителя в арбитражном суде не может быть оправдано вытекающим из ст. 48 (ч. 1) Конституции РФ правом законодателя установить критерии квалифицированной юридической помощи. В действующей системе права государство, по существу, не предъявляет особых требований к качеству и уровню юридической помощи представителя в арбитражном суде, что предполагает свободный выбор заинтересованными в защите своих имущественных прав лицами своего представителя и право обратиться помимо адвоката к другим лицам, способным, как они полагают, оказать квалифицированную юридическую помощь. Иное фактически привело бы к понуждению их использовать только один способ защиты, что, по мнению А. Л. Кононова, не согласуется со ст. 45 (ч. 2) Конституции РФ. Такое ограничение вопреки ст. 48 (ч. 1) Конституции РФ значительно сузило бы возможность выбирать способ защиты своих интересов, а также право на доступ к правосудию (ст. 46 (ч. 1) Конституции РФ). Таким образом, по мнению данного юриста, ранее высказанные позиции Конституционного Суда РФ однозначно свидетельствуют о том, что юридические услуги в указанной сфере правовых отношений полностью охватываются частным правом и не могут быть ограничены известными причинами публичного характера. Более того, свобода договора в этой сфере как раз в наибольшей степени соответствует конституционным целям защиты прав и интересов граждан и доступности правосудия. Также представляют интерес и рассуждения А. Л. Кононова о сущности анализируемого договора. Вполне естественно, по его мнению, что всякая правовая услуга и всякая юридическая помощь представляют интерес для заказчика не сами по себе - они преследуют определенную цель и удовлетворяют потребность в данном случае в защите, восстановлении и удовлетворении его имущественных прав. В противном случае не имелось бы оснований для традиционно принятых в практике и хозяйственном обороте различий в оценке вознаграждения юриста в зависимости от его умения, профессиональных знаний, опыта, способностей, уровня квалификации и предпринимаемых усилий по оказанию правовой помощи (услуг). "Трудно спорить с тем, - отмечает А. Л. Кононов, - что всякий выигрыш достоин вознаграждения. Очевидно, что наличие или отсутствие желаемого судебного решения, удовлетворяющего права и интересы заказчика, является для него определенной и наиболее убедительной оценкой качества услуг исполнителя и при отсутствии других критериев - нормальным и законным условием размера соответствующего вознаграждения по обоюдному согласию сторон. Полученные или сохраненные в результате оказания юридических услуг имущество или иные блага и являются очевидной целью договора, ради достижения которой заказчик готов пожертвовать определенной частью этого имущества в качестве вознаграждения. Очевидно, что судебный процесс - не единственный способ достижения этой цели. Достижение желаемого результата и зависимость от него размера оплаты правовых услуг возможны и в иных формах: при добровольном удовлетворении требований и интересов заказчика, мировом соглашении или ином внесудебном урегулировании спора с участием и при правовой помощи юриста. Однако и в том и в другом случае природа правовых услуг, очевидно, одна и та же" <4>. -------------------------------- <4> Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 января 2007 г. N 1-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью "Агентство корпоративной безопасности" и гражданина В. В. Макеева". Особое мнение судьи А. Л. Кононова // Вестник Конституционного Суда РФ. 2007. N 1.

Таким образом, по его мнению, нет никаких оснований полагать, что само по себе принятие судом определенного решения могло бы пониматься сторонами договора услуг как предмет или результат оказания услуг. Гораздо более убедительно, что судебное решение воспринимается как оценка качества услуг, успеха или неуспеха предпринятых стороной действий и как юридический факт, с которым стороны связывают по договору условие выплаты вознаграждения за оказанные юридические услуги. Это не только не противоречит, но и вполне соответствует правовой природе отношений по оказанию юридических услуг в сфере хозяйственного оборота и разрешения имущественных споров при помощи квалифицированного юриста. Итак, по мнению судьи А. Л. Кононова, достигнутое по обоюдному соглашению сторон условие договора возмездного оказания правовых услуг в делах об имущественных спорах, когда вознаграждение устанавливается в долях или процентах от удовлетворенной суммы иска, соответствует юридической природе подобного договора, не имеет законного ограничения и должно подлежать судебной защите. Как представляется автору, в данном случае юридическое сообщество столкнулось с новым проявление феномена правовых позиций Конституционного Суда РФ - их явной неопределенностью, что можно аргументировать приведенным анализом особых мнений судей самого федерального органа конституционного контроля.

------------------------------------------------------------------

Название документа