Наследственное право в регулировании межгосударственных отношений эпохи эллинизма

НАСЛЕДСТВЕННОЕ ПРАВО В РЕГУЛИРОВАНИИ МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ ЭПОХИ ЭЛЛИНИЗМА

С. И. МИТИНА

Митина С. И., доцент кафедры ТИГП НовГУ.

Исторические корни наследственного права уходят в древнейшую эпоху и непосредственно связаны с процессом становления институтов собственности. По вполне понятным причинам роль источников познания процессов становления наследственного права могут выполнять те сохранившиеся до наших дней древние документы, которые имеют непосредственное отношение в первую очередь к династическим отношениям. Специфика внутридинастических отношений заключается в том, что они даже вопреки желанию самих представителей царских домов всегда имеют определенные международные значение и последствия. Особенно это заметно в период заката династий, когда к внутриполитическим кризисам добавляется внешнеполитическое давление со стороны более сильных соседей. В результате зачастую на политической карте вместо одного некогда мощного государства появляется несколько менее значительных или отделяются ранее подконтрольные анклавы, за обладание которыми сразу же разгорается острая борьба. Первый раздел великого наследства Александра Македонского начался прямо у его одра в Вавилоне в 323 г. до н. э. Участвовали в нем крупнейшие полководцы, друзья умершего царя. Именно от воли ближайшего военного окружения Александра, от того, какие средства и правовые механизмы могли быть задействованы в определении наследственных прав, зависела дальнейшая судьба великой империи. Пожалуй, никогда ранее решение вопросов наследования не имело столь большого международного резонанса. И это понятно - решалась судьба множества стран и народов, которые совсем недавно были объединены в границах одного государства волей всего одного человека и пока еще не восприняли в должной степени идею совместного сосуществования. Именно отсутствие исторической традиции существования столь грандиозных империй и дало повод окружению Александра вернуться к идее восстановления обособленных менее значительных государств, тем более что это позволяло удовлетворить интересы наиболее деятельных и амбициозных друзей царя. Нельзя сказать, что участники раздела империи не были знакомы с греческим наследственным правом или с восточной традицией преемственности власти. Просто ситуация оказалась неординарной со всех точек зрения, что дало повод пренебречь традиционными законами передачи власти, предпочтя силовой дележ. Правда, в оправдание его участники ссылались на "право копья". На первом этапе, как уже говорилось, присутствовали и попытки соблюсти и интересы естественных наследников - сыновей Александра, его жены и матери. Диадохи использовали обычную для Македонии практику разрешения внутриполитических конфликтов посредством вмешательства армии, олицетворявшей собой весь македонский народ. Именно войсковому собранию принадлежала прерогатива вынесения приговоров по делам о государственной измене. Видимо, именно это обвинение было выдвинуто Кассандром против матери Александра Олимпиады, с тем чтобы руками армии убрать ее с политической арены как опасного конкурента. Жена Александра Роксана и малолетний сын содержались под стражей в Амфиполе, а затем в 309 г. до н. э. были убиты, сын Александра и Борсины пал жертвой Полиперхона. Таким образом, законных наследников по прямой линии не осталось. Это окончательно развязало руки амбициозным полководцам, стремящимся реализовать свои претензии на власть. После совершения откровенных преступлений против царского дома Македонии все они приняли царские титулы, включая "кровавого Кассандра", продолжая враждовать друг с другом. В дальнейшем династический принцип в царствах диадохов, по мнению Ф. Шахермайра, восходил к Филиппу II, то есть к старой македонской традиции <1>. -------------------------------- <1> Шахермайр Ф. Александр Македонский. М., 1984. С. 352, 354.

Очень быстро вместо одной огромной империи на политической карте возникло сразу несколько достаточно мощных государственных образований, границы которых еще долгое время серьезно перекраивались, а отдельные территории так до конца существования всей системы и оставались предметом постоянных споров и военных конфликтов. Причем в ходе борьбы за эти территории диадохи и эпигоны постоянно ссылались в качестве дипломатического аргумента на факт наследственного деления, описанного выше. Владыки только что возникших государств столкнулись с необходимостью перевода внутригосударственных отношений на уровень межгосударственных. Нужно отдать должное их дипломатической ловкости, оперативности мышления, широте кругозора и образованности. При всей беспринципности их политической деятельности они смогли достаточно быстро сформировать определенный процессуальный аппарат межгосударственного общения, пусть даже зачастую насильственно навязываемый более слабым партнерам. Часть этого аппарата представляла собой нормы обычного права, восходящего к глубокой архаике. Особое развитие получило в эпоху эллинизма уже упоминавшееся "право копья", быстро трансформировавшееся в достаточно устойчивый источник регулирования, в том числе применявшийся и при разрешении наследственных споров. Постепенно укрепляя власть, диадохи и их наследники эпигоны озаботились дальнейшей легитимизацией своих наследственных прав. Сложилась определенная традиция наследования в эллинистических царских домах, которую Э. Бикерман называет эллинистическим династическим правом. В соответствии с ним вся суверенная власть целиком переходила только к одному правомочному лицу и была неделима, что, по представлению автора, составляет практическое исключение из порядка частного наследования. Никогда боровшиеся за власть члены династии не пытались разделить "массу" оспариваемого наследия <2>. И здесь мы видим явный отход от практики подмены наследственного права "правом копья". -------------------------------- <2> Бикерман Э. Государство Селевкидов. М., 1985. С. 19.

Практика наследования в ведущих эллинистических царских домах свидетельствует о стремлении в целом придерживаться принципов греческого права, четко определявшего линии и степени агнатического родства (см. пример: Polyb. V. 40.5; App. Syr. 66). Но, как уже отмечалось, фактор персонификации политики, как внутренней, так и внешней, и в данном случае играл определяющую роль. Установленный традиционным правом порядок передачи власти в любом случае мог быть изменен по воле царствующего монарха. Именно этим обусловлен был двойственный характер правовой базы преемственности царской власти, это, в свою очередь, играло не последнюю роль во внешнеполитических делах. Наиболее показательно влияние династических связей на международную политику на примере селевкидско-птолемеевских отношений. Две династии, постоянно оспаривавшие друг у друга территории и право на доминирование в регионе, тем не менее никак не могли отказаться от укоренившейся традиции заключения совместных браков. Естественно, это порождало не только накал страстей, путаницу в престолонаследовании и правах на территории, но и целые войны, каковой была, например, война Лаодики (Третья Сирийская война), названная по имени одной из цариц. Лаодика, супруга Антиоха II, дочь Ахея, была оставлена царем ради женитьбы на дочери Птолемея II Беренике. При этом были лишены права наследования дети Лаодики. Однако перед смертью, в 246 г. до н. э., царь примирился с Лаодикой и признал права ее детей, чем была создана, по сути, правовая коллизия. Лаодика жестоко отомстила египетской сопернице и ее детям, стремясь устранить их от наследования власти, что послужило поводом для очередной войны Селевкидов с Птолемеями в 247 - 246 гг. до н. э. Закат эллинизма на востоке Средиземноморья породил немало подобных примеров. После смерти египетского царя Эвергета II государство утратило и фактически, и юридически контроль над Кипром и Киреной. Позже Кирена досталась Птолемею Апиону, побочному сыну покойного царя. Он же, будучи бездетным, завещал ее римскому народу. Рим, следуя своей обычной тактике, сначала объявил Кирену свободной и даже не докучал излишним надзором со стороны своего африканского наместника, а затем окончательно превратил ее в свою провинцию. Птолемей I предпочел завещать престол сыну Береники, с которой не состоял в официальном браке, Птолемею Филадельфу, при этом обойдя своего первого сына Птолемея Керавна от законной жены Эвридики. Эвридика восприняла это распоряжение царя как оскорбление, что в конце концов привело к серьезной дестабилизации внутриполитической обстановки и отразилось на международных делах. Царь Вифинии Никомед I назначил опекунами детей от второго брака своих союзников по Северной Лиге. Лишь разногласия между гарантирующими державами привели к тому, что престол достался сыну Никомеда от первого брака Зейласу <3>. После смерти вифинского царя Никомеда II его наследник Никомед III Филопатор получил право на престол посредством признания его законным царем со стороны Рима. "Никомед, союзник и друг римского народа, с которым в юности находился в дружественных отношениях Цезарь. Умирая, он сам по завещанию сделал римский народ своим наследником", - так говорит Луций Ампелий о дальнейшей судьбе Вифинии (L. Ampelii. Liber memorialis. 34. 3). -------------------------------- <3> Невская В. П. Византий в классическую и эллинистическую эпохи. М., 1953. С. 140.

Соседняя с Вифинией Пафлагония стала предметом притязаний Митридата Эвергета Понтийского, основанных на завещании последнего пафлагонского правителя из династии Пилеменидов. Правда, это завещание было оспорено не только другими претендентами, но и самой страной. В конце концов Митридат был вынужден уступить часть Пафлагонии Никомеду Вифинскому. Дальнейшая судьба Пафлагонии являет собой яркий пример юридической казуистики. Дело в том, что римский сенат опротестовал право и Митридата, и Никомеда на Пафлагонию. Митридат согласился с требованиями Рима, а Никомед, дав одному из своих сыновей пафлагонское династическое имя Полимена, удержал на этом основании страну за собой <4>. Т. Момзен объясняет пассивную реакцию римлян на развернутую Никомедом кампанию с лже-Полименом тем, что на тот момент они были даже благодарны за всякий предлог, позволявший им отказаться от серьезного вмешательства. Однако позже сенат, "очнувшись от спячки", все-таки объявил Пафлагонию независимым государством, как делал это обычно перед превращением "облагодетельствованной" территории в свою провинцию. -------------------------------- <4> Моммзен Т. История Рима: В 5 т. М. - Харьков, 2001. Т. 2. Кн. 4. С. 302 - 303.

В случае с Каппадокией, в дела которой после прекращения царской династии вмешались владыки соседних Вифинского и Понтийского царств, римляне действовали весьма осторожно. Не располагая непосредственным документом о завещании в свою пользу, они сделали опору на обязательственные отношения, якобы вытекающие из договора о дружбе и союзе с этим государством. Обосновав таким образом свое вмешательство во внутренние дела Каппадокии, римский сенат принял непосредственное участие в определении дальнейшей судьбы государства и династии, навязав в конце концов в цари своего ставленника Архелая (Strabo. XII. II. 11). В конце II в. до н. э. последний представитель боспорской династии Спартокидов Перисад отказался от своего престола в пользу понтийского царя Митридата Евпатора. Причиной тому послужил политический и экономический кризис государства, с которым правящая верхушка не смогла справиться самостоятельно. Население царства ответило на этот акт мощным восстанием. После его подавления Митридатом Боспорское государство находилось под юрисдикцией этого царя до победы над ним Рима. Еще один внутридинастический конфликт, связанный с наследованием, имеет непосредственное отношение к международному праву в связи с апеллированием одной из тяжущихся сторон к Риму в качестве арбитра. После смерти Селевка IV власть перешла к его малолетнему сыну Антиоху. Однако трон захватил брат умершего царя Антиох IV, а его несовершеннолетний конкурент был убит. С этого момента начался раскол внутри дома Селевкидов между двумя родственными линиями. Антиоху IV наследовал его сын Антиох V. Его право наследовать власть оспаривал второй сын Селевка IV Деметрий I. Эту ситуацию Э. Бикерман рассматривает как пример конфликта двух систем наследования: одной - основанной на праве первородства, другой - на праве владельца располагать по своему усмотрению своим достоянием. Деметрий I защищал перед римским сенатом свое право первородства <5>. Полибий рассказывает, что Деметрий, долгое время содержавшийся в Риме в залоге, жаловался на незаконность содержания, так как был отдан в заложники Селевком, своим отцом, в обеспечение его верности, но потом, когда Селевку наследовал Антиох, он не был обязан оставаться заложником на месте детей Антиоха. По достижении полной зрелости он явился в сенат с настоятельной просьбой отпустить его домой на царство как имеющего больше прав на власть, нежели дети Антиоха. Деметрий приводил много доводов в пользу своего ходатайства, но больше всего угодил сенаторам тем, что назвал Рим своим отечеством и кормильцем, всех сыновей сенаторов своими братьями, а их отцами, так как явился в Рим еще ребенком (Polyb. XXXI. 12. 1 - 6). Несмотря на то что сенаторы были растроганы речью царевича, дело они разрешили в пользу малолетнего сына Антиоха, исходя из своих политических расчетов (Polyb. XXXI. 12. 6 - 12). В последующем, когда Деметрий все-таки утвердился на престоле, римский сенат опять вынес определение в пользу детей Антиоха: "Александр и Лаодика, дети царя, нашего прежнего друга и союзника, предстали перед сенатом и держали речи; сенат разрешил им возвратиться на царство отца и постановил оказать им в этом помощь, как они о том просили" (Polyb. XXXIII. 18. 12 - 14). -------------------------------- <5> Бикерман Э. Указ. соч. С. 20.

Рим весьма активно использовал конфликты внутри эллинистических династий на почве наследования в целях вмешательства во внутренние дела ослабевших государств и установления над ними своего контроля. Абсолютизм, столь естественный для Востока и эллинистических государств, как известно, в конце концов был принят и Римом как единственная форма правления, позволявшая держать в подчинении привыкшие к ней народы. Однако тот же абсолютизм накладывал отпечаток и на судьбу самих династий. Преемственность власти в таких государствах требует жесткого регулирования, а в период эллинизма единая четкая схема наследования так и не установилась. Поэтому среди методов, позволявших сохранить устойчивость власти и самого государства, избежать гражданских войн, исследователи выделяют достаточно часто практиковавшиеся убийства по династическим мотивам <6>. -------------------------------- <6> Сергеев В. С. История Древней Греции. СПб., 2002. С. 537.

Со временем римский сенат взял на себя функцию разрешения внутридинастических конфликтов, конечно, с учетом своих собственных имперских интересов. Так было, когда Рим высказал свое мнение в пользу детей Антиоха IV, о чем говорилось выше, или позже в пользу сына и дочери Антиоха X. Решения сената противоречили нормам греческого права, устранявшим дочерей от наследования в случае наличия мужского потомства по прямой линии. Данные факты можно объяснить лишь политическими целями сената, желавшего основательно закрепить власть за своими ставленниками. Правовую базу, определяющую право на наследство, помимо завещания и наследования по закону, могли составлять различного уровня соглашения. Так, именно на базе соглашения произошел раздел сфер управления государством Селевкидов между Селевком II и Антиохом Гиераксом. В соответствии с таковым первому достались Сирия и восточные территории, а второму - Малая Азия. В качестве доказательства того, что соглашение носило характер договора, можно привести упоминаемые Э. Бикерманом Аккадские документы с датировкой только по "царю Селевку" и документ об учреждении фонда от 21 февраля (8 адара) 236 г. до н. э., где названы "цари Селевк и Антиох" <7>. Любые соглашения внутридинастического характера в таких ситуациях не в состоянии были создать длительную стабильную правовую базу регулирования наследственных отношений. Их действие прекращалось, как правило, откровенными попытками одной из сторон реализовать свои сепаратистские устремления или узурпировать всю власть. Антиох Гиеракс, стремясь к единоличной власти, развязал братоубийственную войну, которую сам же проиграл и после бегства и скитаний был убит в 225 г. до н. э. разбойниками. -------------------------------- <7> Бикерман Э. Указ. соч. С. 19.

Роль международного признания факта наследования особенно явно прослеживается в случаях прихода к власти царских внебрачных детей. Александр Бала, внебрачный сын Антиоха IV, утвердился на престоле именно благодаря поддержке общественного мнения и соседних монархов <8>. -------------------------------- <8> Там же. С. 22.

Пергамское царство, всегда проводившее по отношению к Риму лояльную политику, перешло под власть последнего по завещанию. При Аттале II Филадельфе Пергамское царство достигло вершины расцвета. В лице этого правителя Рим и римский торговый капитал нашли надежную опору на Востоке и могли спокойно заняться политическими проблемами в Испании и в Северной Африке <9>. -------------------------------- <9> Bayer E. Griechische Geschichte. Stuttgart, 1987. S. 723 - 724.

Аттал II умер в 139 или 138 г. до н. э. Ему наследовал Аттал III, незаконный сын Эвмена II. Аттал III умер в 133 г. до н. э., будучи бездетным. Именно он оставил знаменитое завещание, по которому возвращал свободу Пергаму и одновременно завещал свое царство Риму. Луций Ампелий с позиций римской историографии характеризует ситуацию так: "Аттал, часто сражавшийся на стороне римлян; по завещанию он сделал римский народ своим наследником" (L. Ampelii. Liber memorialis. 33. 4; см. также: Eutrop. IV. 18; OGIS. 338). Данный акт подразумевал передачу Риму царской земли, казны и царских прав по отношению к другим частям страны. Имелись в виду те, которые не входили в категорию царских земель, в том числе греческие города, которым возвращалась свобода. Надо помнить, что так называемые свободные города в эллинистических государствах далеко не всегда были освобождены от царских налогов. В научной литературе высказываются различные оценки мотивов поступка пергамского царя. П. Левек предполагает, что в его основе лежит или признание фактического положения вещей, или страх перед народными волнениями, в частности восстанием рабов, справиться с которыми мог лишь Рим <10>. В. Тарн указывает, что Аттал лишь считался с неизбежностью захвата Римом его царства. Рим принял наследство <11>. Однако в качестве официального наследника Рим вынужден был считаться хотя и с формальным, но все же определенным в завещании статусом Пергамского государства как свободного. Фактически данным юридическим документом за Римом признавалось лишь право управления. Рим не мог удовлетвориться подобной неоднозначностью своего положения. К. Крист, оценивая завещание Аттала III, отмечает его двойственный смысл: с одной стороны, оно было шагом человека, правильно оценивающего реалии времени, с другой - в завещании присутствовала некая провокация. Так, его содержание не предусматривало переход к римлянам имущества храмов и получение контроля над свободными греческими городами. Кроме того, завещание дало политический козырь претендовавшему на власть сводному брату умершего царя Аристонику, поднявшему в 132 г. до н. э. восстание против римлян <12>. -------------------------------- <10> Левек П. Эллинистический мир. М., 1989. С. 40. <11> Тарн В. Эллинистическая цивилизация. М., 1949. С. 56 - 57. <12> Christ K. Krise und Untergang der romischen Republik. Darmstadt, 1984. S. 34, 56.

Тем не менее вскоре политическая ситуация сложилась в пользу государства-наследника и во многом именно благодаря разгоревшемуся восстанию против римского владычества. Риму пришлось затратить немало усилий на его подавление, в результате чего было разрушено много городов, разорена территория, погибло множество людей. Но в конце концов Рим получил формальный повод освободить себя от выполнения условий завещания Аттала III. В 130 г. до н. э. большая часть царства была превращена в римскую провинцию. Лишь немногие города, подобно Милету, сохранили свободу, но при наделении их статусом римских союзников, что предполагало также некоторые политические обязательства. Бывшее Пергамское государство стало самой важной и самой доходной провинцией Римского государства. Римские публиканы и налоговые арендаторы получали здесь наивысшую прибыль <13>. В целом действия Рима по закреплению своих прав на Пергам дают основания современным исследователям характеризовать их как одну из самых прекрасно проведенных политических махинаций сената <14>. -------------------------------- <13> Bayer E. Op. cit. S. 723 - 724. <14> Беликов А. П. Рим и эллинизм: проблемы политических, экономических и культурных контактов. Ставрополь, 2003. С. 118.

Страбон сообщает, что, как только после победы над Антиохом III римляне начали устраивать азиатские дела, заключая договоры о дружбе и союзы с народностями и царями, случилось так, что всем прочим царям они оказали эту честь только лично, а царю Каппадокии - вместе с народом. После прекращения царского рода римляне согласились в соответствии с договором о дружбе и союзе с этим народом предоставить им самостоятельность, однако прибывшие послы отказались от свободы, так как, по их словам, она им не по плечу, и просили дать им царя. Римляне удивились, что может существовать какой-либо народ, столь изнуренный свободой, и разрешили им выбрать голосованием из своей среды кого пожелают. Каппадокийцы выбрали Ариобарзана. Когда же род его прекратился в третьем поколении, царем был поставлен по распоряжению Антония Архелай (Strab. XII. II. 11). Добавим, что при выборах Ариобарзана были отклонены попытки вифинского и понтийского царей посадить на каппадокийский престол своих ставленников. Таким образом, создавалось впечатление о полном самоопределении каппадокийцев в выборе своего правителя и решении своей судьбы. Как видим, налицо даже в отношении монархического государства игра демократическими лозунгами и манипулирование правовыми институтами, как, например, предоставлением свободы самоопределения. Юридическое закрепление прав римского народа на целые государства посредством оформления завещаний можно считать выдающейся дипломатической победой Рима, ничуть не уступавшей громким военным свершениям. Эти юридические акты, начиная с пергамского завещания 133 г. до н. э., закрепили законность и долговечность римской власти в Восточном Средиземноморье. Завещание Никомедом Риму Вифинии в 75/4 г. до н. э. лишний раз подтвердило правомочность данной практики. Мало того, узаконивалось право римлян на внедрение в Азии своего административного аппарата, требовавшегося пока что для управления доставшейся по завещанию территорией. А следовательно, приобретало законные основания право вмешательства в межгосударственные отношения на основании защиты интересов "благоприобретенной" территории. Приведенные примеры начиная с практики раздела наследства Александра Великого, заканчивая установлением власти Рима над эллинистическим Востоком свидетельствуют о поступательном развитии практики регулирования наследственных отношений и значительном усилении роли таковых в межгосударственных отношениях. Никогда ранее столь массово и активно наследственное право не использовалось государствами при достижении внешнеполитических целей, что составило блестящий пример для последующих поколений.

------------------------------------------------------------------

Название документа