Криминологические аспекты соблюдения норм международного права в условиях боевого применения войск на Северном Кавказе

(Кочешев С.)

("Военно-юридический журнал", 2006, N 7)

Текст документа

КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СОБЛЮДЕНИЯ НОРМ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

В УСЛОВИЯХ БОЕВОГО ПРИМЕНЕНИЯ ВОЙСК НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ

С. КОЧЕШЕВ

Кочешев С. - помощник главнокомандующего Сухопутными войсками по правовой работе - начальник юридической службы полковник юстиции, кандидат юридических наук.

В 2005 г. Европейский Суд по правам человека в Страсбурге удовлетворил жалобы шести граждан России, проживающих на территории Чеченской Республики, в отношении Правительства Российской Федерации. Все рассмотренные дела связаны с проведением контртеррористической операции на Северном Кавказе, причем два случая имеют непосредственное отношение к боевому применению Федеральной группировки войск и сил в этом регионе.

Помимо крайне негативного политического эффекта (наши недруги получили дополнительные козыри в своей пропагандисткой кампании) и экономических последствий (Россию обязали выплатить крупные денежные компенсации), был создан прецедент, имеющий ярко выраженные правовые аспекты.

В данной статье хотелось бы остановиться на вопросе о необходимости соблюдения правовых норм в условиях боевого применения войск и предложить некоторые рекомендации, которые, на наш взгляд, позволят успешно выполнять поставленные задачи, оставаясь в правовом поле.

Правовые основы применения вооруженных сил

История человечества представляет собой череду войн и конфликтов, как правило, сопровождавшихся ничем не ограниченными жестокостью и кровопролитием. По подсчетам историков, более чем за 3400 лет истории человечества только 250 были годами "мирного сосуществования".

Лишь во второй половине XIX в. стали предприниматься попытки ввести определенные правовые ограничения и запреты как на применение вооруженной силы для решения межгосударственных споров, так и на способы и средства ведения вооруженной борьбы. Активную роль в этом процессе играла Россия. В результате в ХХ в. сформировалась отдельная отрасль международного публичного права, непосредственно относящаяся к вооруженной борьбе. Для классификации случаев применения организованных вооруженных сил используется понятие "вооруженный конфликт". Все вооруженные конфликты подразделяются на две категории: а) международный вооруженный конфликт и б) вооруженный конфликт немеждународного характера, иными словами - внутренний вооруженный конфликт.

Сегодня в международном публичном праве выделяются два направления: а) право на начало вооруженной борьбы (лат. jus ad bellum) и б) право, применимое непосредственно в ходе вооруженной борьбы (лат. jus in bello).

Право на применение вооруженной силы в отношениях между государствами регламентируется Уставом Организации Объединенных Наций. На законных основаниях государство задействует свои вооруженные силы в тех случаях, когда против него совершена агрессия либо когда воинские контингенты применяются с согласия ООН. Все прочие случаи применения вооруженных сил против других государств считаются незаконными (именно поэтому США так настойчиво добивались согласия Совета Безопасности ООН на проведение своих операций в Афганистане и Ираке). В то же время международным публичным правом признается суверенное право государства задействовать свои силовые структуры для решения проблем в пределах национальной территории в соответствии с внутренним законодательством. Стоит отметить, что практически никто не оспаривал законность применения федеральных войск и сил для проведения операций на Северном Кавказе.

С началом вооруженного конфликта вступают в действие нормы международного гуманитарного права, также называемого в ряде источников правом вооруженных конфликтов. Его цель исключительно гуманитарная - облегчить, насколько это возможно, бедствия и страдания, сопутствующие вооруженной борьбе. Нормы международного гуманитарного права, зафиксированные в Женевских конвенциях 1949 г., Дополнительных протоколах к ним 1977 г. и иных международных договорах, в полном объеме применяются в ситуации международного вооруженного конфликта и частично - в ситуации внутреннего вооруженного конфликта. В последнем случае всем лицам, принимающим участие в вооруженной борьбе, следует соблюдать как минимум элементарные гуманитарные нормы, что позволило бы людям, пользующимся правовой защитой, сохранить жизнь и человеческое достоинство в столь тяжелой обстановке. Серьезные нарушения международного гуманитарного права считаются военными преступлениями, и каждая сторона в конфликте обязана привлекать к ответственности виновных в их совершении. В исключительных случаях создаются временные международные судебные органы, например Нюрнбергский и Токийский трибуналы по окончании Второй мировой войны, Международные трибуналы по бывшей Югославии и Руанде, создан и готов к рассмотрению дел Международный уголовный суд.

Кроме того, в настоящее время считается, что в ходе вооруженных конфликтов любого типа воюющие обязаны соблюдать общепризнанные нормы обычного права (например, те, что зафиксированы в приложении к Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г.).

С принятием Всеобщей декларации прав человека в 1948 г. государства при любых обстоятельствах, в том числе в ходе вооруженного конфликта, обязаны соблюдать по меньшей мере основополагающие права человека. В Европе иски о нарушении прав человека, не нашедшие удовлетворения в национальных судебных органах, рассматриваются в Европейском Суде по правам человека. Например, неоднократно рассматривались жалобы граждан Турции и Великобритании на действия силовых структур этих государств в турецком Курдистане и Северной Ирландии.

Международные правовые обязательства Российской Федерации.

Российская Федерация, будучи правопреемницей Советского Союза, является добровольной участницей подавляющего большинства договоров, относящихся к международному гуманитарному праву. Таким образом, Россия, как и практически все страны мирового сообщества, обязана соблюдать положения этих договоров и обеспечить их соблюдение своими гражданами.

После вступления в Совет Европы Россия должна соблюдать европейские принципы и нормы в области защиты прав человека и гражданина. Они сформулированы в Конвенции о защите прав человека и основных свобод, принятой в Риме 4 ноября 1950 г., и ряде других документов, например Европейской конвенции по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (Страсбург, 26 ноября 1987 г.), Рамочной конвенции о защите национальных меньшинств (Страсбург, 1 февраля 1995 г.), Европейской конвенции об осуществлении прав детей (Страсбург, 25 января 1996 г.) и во многих других.

Возникает вопрос: применимы ли нормы международного права к контртеррористической операции на Северном Кавказе?

Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к Конституции Российской Федерации, в которой указывается, что "общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотрено законом, то применяются правила международного договора" (ст. 15, ч. 4).

Таким образом, в Основном законе Российской Федерации не только декларируются обязательства соблюдения государством общепризнанных норм международного права, но и дается четкое иерархическое соотношение международного и внутреннего права.

В Федеральном законе о борьбе с терроризмом 1998 г. (в редакции Федерального закона от 7 августа 2000 г. N 122-ФЗ), которым обязаны руководствоваться все лица, участвующие в контртеррористической операции, устанавливается, что "правовую основу борьбы с терроризмом составляют Конституция Российской Федерации, Уголовный кодекс Российской Федерации, настоящий Федеральный закон, другие федеральные законы, общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры Российской Федерации, указы и распоряжения Президента Российской Федерации, постановления и распоряжения Правительства Российской Федерации, а также принимаемые в соответствии с ними иные нормативные правовые акты федеральных органов государственной власти" (ст. 1).

Бесспорно, нет никаких правовых оснований говорить о международном характере ситуации на Северном Кавказе, иными словами, о наличии там международного вооруженного конфликта, поскольку суверенный статус Чечни никогда не признавался мировым сообществом. С другой стороны, корректно ли считать события в Дагестане и Чечне в 1999 г., послужившие поводом для начала контртеррористической операции, внутренним вооруженным конфликтом и, таким образом, говорить о применимости "гуманитарного минимума" международного гуманитарного права?

Признаки вооруженного конфликта немеждународного характера приводятся во Втором Дополнительном протоколе 1977 г. к Женевским конвенциям 1949 г. В соответствии с этим документом вооруженный конфликт считается внутренним, если он происходит на территории какого-либо государства между ее вооруженными силами или другими организованными вооруженными группами, которые, находясь под ответственным командованием, осуществляют такой контроль над частью ее территории, который позволяет им осуществлять непрерывные и согласованные военные действия и применять нормы, устанавливаемые данным Протоколом. Отдельные случаи нарушения внутреннего порядка, а также возникновение обстановки внутренней напряженности (беспорядки, отдельные акты насилия) не относятся к категории вооруженного конфликта немеждународного характера. Следует отметить, что цель данного международного договора состоит исключительно в защите жертв конфликтов такого рода. Второй Протокол развивает и дополняет ст. 3, общую для Женевских конвенций от 12 августа 1949 г.

В свою очередь, ст. 3, общая для всех Женевских конвенций, обязывает все стороны, вовлеченные в вооруженный конфликт, не носящий международного характера и возникающий на территории какого-либо государства, соблюдать как минимум элементарный набор гуманитарных норм. Причем здесь уже не упоминаются конкретные признаки внутреннего вооруженного конфликта, такие, как организованный характер вооруженного сопротивления антиправительственных сил, масштаб и территориальный охват боевых действий.

Масштабность беспрецедентных событий августа 1999 г. с учетом территории, на которой они происходили, многочисленности незаконных вооруженных формирований, имевших в своем распоряжении далеко "не хулиганский" арсенал оружия, а также тактики действий, направленной на запугивание (терроризирование) населения, - обусловили необходимость использования частей и подразделений не только внутренних войск Министерства внутренних дел, но и Вооруженных Сил России.

Основные этапы контртеррористической операции можно определить как: активную фазу боевых действий, фазу локальных операций по уничтожению разрозненных групп боевиков и фазу специальных (адресных) операций по установлению местонахождения и задержанию участников незаконных вооруженных формирований.

Начальную (активную) фазу контртеррористической операции, до тех пор пока не было сломлено организованное сопротивление и большая часть территории Чеченской Республики не перешла под контроль Федеральной группировки войск и сил, корректно было бы сравнить с событиями, происходившими в Чеченской Республике с декабря 1994 г. по середину 1995 г. В 1995 г. Конституционный Суд Российской Федерации, давая оценку тем событиям, признал, что "положения данного Протокола [Протокола II] о гуманном обращении со всеми лицами, не принимавшими непосредственного участия или прекратившими принимать участие в военных действиях, о раненых, больных, о защите гражданского населения, объектов, необходимых для выживания гражданского населения, установок и сооружений, содержащих опасные силы, о защите культурных ценностей и мест отправления культа подлежат применению обеими сторонами вооруженного конфликта" (Постановление Конституционного Суда РФ от 31 июля 1995 г. N 10-П). По аналогии можно утверждать, что нормы Второго Дополнительного протокола были применимы к действиям сторон, принимавших участие в активной фазе контртеррористической операции.

На следующем этапе, а именно - во время проведения локальных операций по уничтожению разрозненных групп боевиков, можно с уверенностью говорить о применимости норм "гуманитарного минимума", зафиксированных в ст. 3, общей для всех Женевских конвенций.

С переходом к фазе специальных (адресных) операций по установлению местонахождения и задержанию участников незаконных вооруженных формирований представители государственной власти должны были обеспечить соблюдение прав человека. В России, равно как и в любом демократическом государстве, признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина в соответствии с Конституцией (ч. 1 ст. 17) и согласно общепризнанным принципам и нормам международного права. Следует еще раз подчеркнуть, что на любом этапе контртеррористической операции должны были соблюдаться основополагающие права человека. К их числу, в частности, относятся: право на жизнь, запрет пыток, запрет рабства и подневольного труда, право на свободу и личную неприкосновенность, право на справедливое судебное разбирательство, запрет на не установленное законом наказание, право на уважение личной и семейной жизни, право на свободу мысли, совести и религии, право на эффективные средства правовой защиты, запрет дискриминации, право на защиту частной собственности и т. д.

Российская Федерация, ратифицировав 5 мая 1998 г. Конвенцию о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 г.), взяла на себя обязательство обеспечивать все эти права и свободы каждому лицу, находящемуся под ее юрисдикцией, что, естественно, распространяется и на российских граждан, проживающих на территории Чеченской Республики. Данной Конвенцией предусмотрена возможность рассмотрения жалоб на нарушение прав человека, не нашедших удовлетворения на национальном уровне, в Европейском Суде по правам человека в Страсбурге.

С началом проведения контртеррористических мероприятий Российское государство не заявляло об отступлении от взятых обязательств по соблюдению норм международного права в каких-либо административно-территориальных образованиях, в частности, на территории Чечни не вводился в действие Федеральный конституционный закон о чрезвычайном положении. Между тем международное право допускает возможность ограничения некоторых прав человека (например, права на свободу передвижения и собраний и т. д.) в случае объявления чрезвычайного положения в государстве, когда жизнь нации находится под угрозой. Государства могут принимать меры в отступление от своих обязательств только в такой степени, в какой это требуется остротой положения, при условии, что такие меры не являются несовместимыми с их другими обязательствами по международному праву и не влекут дискриминации исключительно на основе расы, цвета кожи, пола, языка, религии или социального происхождения (ст. 4 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г.).

Таким образом, можно сделать вывод, что в ходе контртеррористической операции представители Федеральной группировки войск и сил в своих действиях должны были руководствоваться как нормами внутреннего законодательства Российской Федерации, так и положениями международного права, применимыми к различным фазам этой операции, и в максимальной степени обеспечить соблюдение и защиту прав человека и гражданина.

Это позволяет противоборствующим сторонам находиться в рамках правового поля, а также определять их процессуальное положение (лица, осуществляющие террористическую деятельность, признаются подозреваемыми и обвиняемыми, а лица, борющиеся с ними, в случае причинения им вреда - потерпевшими). При этом максимально сохраняются действующие демократические институты. Последнее обстоятельство налагает особую ответственность: следует не только ограждать население от террористов, но и всеми законными способами содействовать восстановлению нарушенных прав и возмещению причиненного вреда.

Осознавая это, командование объединенной группировкой войск и сил в Чеченской Республике подчеркивало, что "случаи противоправных действий военнослужащих по отношению к гражданскому населению оказывают чрезвычайно негативное воздействие на процесс стабилизации обстановки в республике... ведут к разжиганию антироссийских настроений и дают лидерам незаконных вооруженных формирований дополнительные возможности для пополнения рядов бандформирований новыми членами и пособниками" (Приказ N 80, март 2002 г.).

Постановления Европейского Суда по правам человека

24 февраля 2005 г. Европейский Суд по правам человека огласил постановления по трем жалобам шести граждан "против Российской Федерации" в связи с нарушениями прав человека в Чеченской Республике. Отклонив возражения представителей российского правительства, Суд установил, что был нарушен ряд положений Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. По мнению Суда, в частности, были нарушены право на жизнь, право на эффективные средства правовой защиты, право на защиту частной собственности. Россию обязали компенсировать истцам моральный и материальный вред, а также возместить судебные издержки и расходы. Две жалобы непосредственно затрагивали вопросы боевого применения войск в ходе активной фазы контртеррористических операций в конце 1999 г. - начале 2000 г.

Не касаясь политических аспектов данных решений, хотелось бы рассмотреть правовую аргументацию Суда, чтобы скорректировать дальнейшую работу правоохранительных органов при проведении контртеррористических мероприятий и оперативно-тактическую деятельность военного командования в случае боевого применения войск и сил.

Кратко о фактах по этим двум жалобам

29 октября 1999 г. на шоссе в районе населенного пункта Шаами-Юрт при применении авиационных средств поражения по автомашине с участниками незаконных вооруженных формирований, обстрелявших самолеты, в зону поражения ракет попала также автомобильная колонна с жителями г. Грозного и сотрудниками Красного Креста. В результате погибло 16 и ранено 11 граждан, уничтожено и повреждено 14 транспортных средств.

4 февраля 2000 г. в районе населенного пункта Катыр-Юрт в ходе ликвидации участников незаконных вооруженных формирований, укрепившихся в данном населенном пункте и оказавших представителям федеральных сил активное вооруженное сопротивление, в результате применения средств поражения (авиации, артиллерии, стрелкового оружия) погибло 46 и ранено 53 человека.

В обоих случаях были возбуждены уголовные дела, которые расследовались органами военной прокуратуры. По результатам предварительного расследования был сделан вывод, что в сложившейся конкретной оперативно-боевой обстановке военнослужащие частей и подразделений федеральных сил действовали в состоянии крайней необходимости. Указанное обстоятельство в соответствии с требованиями ст. 39 (крайняя необходимость) УК РФ исключает преступность деяния, поскольку вред причинен охраняемым уголовным законом интересам для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности и правам иных лиц, охраняемым законом интересам общества (государства), а эта опасность не могла быть устранена иными средствами. В связи с этим уголовные дела производством прекращены за отсутствием в деяниях состава преступления.

В первом случае в октябре 1999 г. пилоты самолетов, подвергшиеся обстрелу со стороны боевиков в районе населенного пункта Шаами-Юрт, приняли решение нанести ответный авиационной удар.

Во втором случае населенный пункт Катыр-Юрт в первых числах февраля 2000 г. был занят многочисленной группой бандитов, отступавших из г. Грозного и отказавшихся добровольно сложить оружие. При этом местные жители участниками незаконных вооруженных формирований фактически использовались в качестве "живого щита".

Иными словами, в приведенных случаях, по мнению следствия, военнослужащие пресекали преступные действия бандитов, вооруженное сопротивление которых представляло реальную угрозу жизни и здоровью окружающих лиц, в том числе местных жителей.

Аналогичная по существу норма содержится в ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, устанавливающей право на жизнь. Согласно части второй этой статьи лишение жизни не рассматривается как нарушение, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы, в частности для защиты любого лица от противоправного насилия.

Однако Суд решил иначе. Каковы же доводы Европейского Суда?

В обоих случаях Суд, признав законность применения средств поражения, тем не менее определил, что были допущены нарушения права на жизнь и права на защиту частной собственности. Кроме того, по его мнению, государство не обеспечило эффективного и надлежащего расследования случившегося. В обоснование своих решений Суд привел аналогичные в обоих случаях доводы.

Прежде всего, по мнению Суда, в вышеприведенных обстоятельствах государством не был соблюден принцип соразмерности. Любое использование силы должно быть не более чем "абсолютно необходимым" для достижения одной или нескольких целей: защиты любого лица от противоправного насилия, для подавления в соответствии с законом бунта или мятежа (п. п. "а", "с" ч. 2 ст. 2 Конвенции). Поэтому следует применять более строгий и непреодолимый критерий оценки необходимости, нежели обычно. Использованная сила должна быть строго соразмерна преследуемым целям.

В постановлении Суда по жалобам граждан, подвергшихся авиационному удару в районе населенного пункта Шаами-Юрт, (п. 195) указывается: "Летчики использовали слишком мощное оружие, независимо от того, какие цели они пытались поразить. В соответствии с результатами следствия было выпущено 12 неуправляемых ракет С-24 класса "воздух-земля", шесть с каждого самолета, т. е. полный боекомплект. При взрыве каждая ракета разлетается на тысячи осколков с радиусом поражения более 300 метров. Таким образом, на сравнительно коротком участке дороги, полном машин, произошло несколько взрывов. Любой, кто находился на дороге в тот момент, находился в смертельной опасности".

Практически аналогичный довод приводится в обоснование постановления по жалобе о событиях в населенном пункте Катыр-Юрт (п. п. 190, 191): "Как только присутствие значительного количества боевиков стало очевидным для властей, командование решило следовать плану, который предусматривал нанесение бомбовых и ракетных ударов по Катыр-Юрту. Между 8 час. 00 мин. и 9 час. 00 мин. 4 февраля 2000 г. генерал-майор Недобитько (командир дивизии ВВ МВД РФ) вызвал истребители, не указывая, какую бомбовую нагрузку им брать. Самолеты, очевидно, по умолчанию были вооружены тяжелыми авиабомбами свободного падения большой разрушительной силы ФАБ-250 и ФАБ-500 с радиусом поражения свыше 1000 метров. По словам военнослужащего, бомбы и другое неуправляемое тяжелое вооружение применялось против целей как в центре, так и на окраинах села. Использование такого рода оружия на населенной территории не в военное время и без предварительной эвакуации гражданских лиц не могло соответствовать той степени осторожности, которая ожидается от правоохранительных органов в демократическом обществе".

Европейским Судом по правам человека также была дана критическая оценка порядка планирования указанных операций и контроля за их проведением. На основании имевшихся в его распоряжении документов Суд выразил сомнение в том, что государственные органы (т. е. военное командование) действительно спланировали и провели операции с должной степенью заботы о жизни гражданского населения. Так, в населенном пункте Катыр-Юрт, "даже в той ситуации, когда, по утверждению Правительства, жители деревни оказались заложниками большой группы вооруженных боевиков, первостепенной задачей операции должна была быть защита жизней от противоправного насилия. Применение неизбирательного оружия находилось в вопиющем противоречии с этой целью и не могло быть совместимым с той мерой осторожности, которая необходима при операциях, включающих в себя применение смертоносной силы органами Государства".

В обоих случаях гражданские лица погибли или получили ранения, находясь на маршрутах, объявленных военным командованием "безопасными коридорами", что свидетельствует о несогласованности действий тех, кто устанавливал такие коридоры, и тех, кто давал указания о применении смертоносной силы.

Правительство не смогло предъявить каких-либо внутренних правовых норм, которые бы регулировали применение силы органами государства в подобных случаях.

Отмечалось, что расследование данных инцидентов началось лишь по истечении значительного периода времени, и хотя следственными органами был проведен значительный объем работ, были допущены "многочисленные упущения", которые не были объяснены Правительством.

Трактовка Судом этих "сомнений" в пользу заявителей требует особой оговорки.

В соответствии с поступившим запросом в рамках Регламента Европейского Суда по правам человека российская сторона представила копии уголовных дел, расследовавшихся по событиям, имевшим место в районе населенных пунктов Шаами-Юрт и Катыр-Юрт. По вполне понятным причинам органы предварительного следствия не могли представить документы, находящиеся в уголовных делах и имеющие гриф "Секретно", разглашение которых могло бы причинить ущерб интересам национальной безопасности. В указанную категорию как раз и попали боевые приказы и распоряжения, оперативные сводки, на основании которых осуществлялось планирование и проведение операций. Таким образом, Суду не были представлены документы, раскрывающие характер и тактику действий федеральных сил, что было расценено Судом как отсутствие планирования и контроля государства за проведением операций.

По событиям в районе населенного пункта Шаами-Юрт Суд сделал следующий вывод (п. 199): "Таким образом, даже предположив, что военнослужащие преследовали законную цель, когда выпускали 12 ракет С-24 29 октября 1999 г., Европейский Суд не был согласен с тем, что операция возле села Шаами-Юрт была запланирована и проведена с требуемой заботой о жизни гражданских лиц".

К аналогичному заключению пришел Суд и относительно событий в населенном пункте Катыр-Юрт (п. 200): "Таким образом, соглашаясь с тем, что операция в Катыр-Юрте 4 - 7 февраля 2000 г. преследовала законную цель, Европейский Суд не мог согласиться с тем, что операция была спланирована и проведена с должной заботой о жизни гражданского населения".

Таким образом, Европейский Суд по правам человека признал нарушение Российской Федерацией положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, прежде всего ст. 2 ("Право на жизнь"), и присудил заявителям "справедливую" компенсацию (в среднем 20000 евро заявителю).

Хотелось бы сделать краткие выводы по результатам рассмотрения Европейским Судом по правам человека первых "чеченских дел" в контексте соблюдения норм международного права в условиях боевого применения войск.

Первый вывод напрямую следует из самого предназначения права прав человека как отрасли международного права: Суд признает человека, а также его неотъемлемые права и свободы основным объектом правовой защиты независимо от фактических обстоятельств дела.

Второе. Применительно к контртеррористическим операциям в Чеченской Республике Европейский Суд исходит из предпосылки наличия в этом регионе "обычной обстановки", и, следовательно, применяет нормы, присущие демократическому государству без каких-либо изъятий и ограничений.

Третье. Судом устанавливаются четкие процессуально-правовые отношения субъектов по типу правоохранительный орган - подозреваемый - потерпевший. При этом военнослужащие в данной ситуации рассматриваются как сотрудники правоохранительных органов - представители государства.

Четвертое. Решения Суда должны быть реализованы государством путем принятия соответствующих мер не только индивидуального (компенсационные выплаты), но и общего характера.

Это первые уголовные дела, рассматривавшиеся через призму международно-правовых европейских стандартов. Соответствующие выводы органами военной прокуратуры уже сделаны. Внесены изменения в методику расследования происшествий и преступлений, обусловленных применением средств поражения, пересмотрены подходы к исследованию вопросов восстановления нарушенных прав и законных интересов граждан.

С одной стороны, расследование уголовных дел указанной категории в подавляющем большинстве случаев связано с наступлением тяжких последствий: гибель, увечья, причинение значительного материального вреда. Надлежащая правовая оценка происшедшего - обязанность правоохранительных органов, в том числе органов военной прокуратуры.

С другой стороны, предотвращение наступления подобных последствий ввиду элементарной невнимательности и поверхностного отношения к исполнению возложенных командных, административно-распорядительных полномочий - это прямая обязанность воинских должностных лиц.

Представляется, что военному командованию в условиях боевого применения войск необходимо обращать особое внимание на:

1) четкое планирование боевой операции на подготовительной стадии, прогнозирование возможных изменений оперативной обстановки в ходе выполнения подразделениями поставленных задач;

2) неукоснительное соблюдение установленных порядка и правил действий подразделений при выполнении задач, принятии решений о применении средств поражения;

3) своевременное принятие мер, в максимальной степени исключающих случайные потери среди гражданского населения и ущерб собственности, а также обеспечивающих оказание помощи пострадавшим.

Безусловно, эти вопросы относятся к сфере военного искусства. Но в современных условиях военное искусство следует рассматривать не столько как "искусство побеждать", сколько как искусство побеждать правильно, т. е. в соответствии с правом - нормами и правилами, регулирующими отношения людей в обществе.

Что касается вопросов ответственности за нарушение прав человека в условиях боевого применения войск на Северном Кавказе, хотелось бы отметить следующее.

Нарушения прав человека совершаются людьми, а не абстрактными категориями. Только путем наказания отдельных индивидов, совершающих такие преступления, можно говорить о защите нарушенных прав. В основе ответственности физических лиц за нарушение прав человека в период контртеррористических операций на Северном Кавказе лежат общие принципы уголовной ответственности, поскольку совершаемые представителями федеральных сил деяния относятся к категории преступлений против жизни и здоровья (гл. 16 УК РФ), против свободы, чести и достоинства личности (гл. 17 УК РФ), против собственности (гл. 21 УК РФ) и т. д.

Основополагающим является принцип неотвратимости наказания. При вынесении приговоров по уголовным делам в отношении представителей федеральных сил, признанных виновными в совершении преступлений, в том числе против местного населения, вид и мера наказания назначаются национальными судами в пределах санкций соответствующих статьей Уголовного кодекса РФ с учетом конкретных обстоятельств и мотивов преступлений, характеристики личности подсудимых, участия их в проведении контртеррористических операций, смягчающих и отягчающих обстоятельств.

На наш взгляд, для того чтобы обеспечить соблюдение правовых норм в условиях боевого применения войск и тем самым успешно выполнять поставленные задачи, оставаясь в правовом поле, необходимо:

1. Добиться эффективного выполнения соответствующих ведомственных директивных указаний. Например, в Приказе 2001 г. N 360 "О мерах по соблюдению норм международного гуманитарного права военнослужащими Вооруженных Сил Российской Федерации" Министр обороны РФ потребовал обеспечить:

a. изучение норм международного гуманитарного права;

b. строгое выполнение требований боевых уставов и наставлений по обеспечению боевых действий при неукоснительном соблюдении норм международного гуманитарного права;

c. издание приказов, директив и других служебных документов, необходимых для проведения занятий, учений и мероприятий, определенных планами боевой подготовки, с учетом требований международного гуманитарного права.

Сегодня нам представляется целесообразным моделировать эпизоды, аналогичные произошедшим в населенных пунктах Шаами-Юрт и Катыр-Юрт, в сценариях учений, командно-штабных тренировок, полевых занятий и в ходе огневой подготовки.

2. Активно привлекать военных юристов для оказания помощи командирам по правовым аспектам боевого применения войск. Есть смысл говорить о необходимости разработки и реализации концепции правового обеспечения применения войск и сил.

3. Изучить опыт использования российскими воинскими контингентами в Боснии-Герцеговине и Косове единых правил применения силы и реализовать на практике результаты этих исследований. Правила применения силы - это инструкции, четко определяющие обстоятельства, при которых подразделения применяют свою боевую технику и вооружение. В зависимости от типа операции они устанавливают ограничения на порядок применения сил и средств. Все это обеспечивает правовую защиту военнослужащих.

4. Воспитывать военнослужащих на лучших примерах соблюдения гуманитарных законов и обычаев ведения войны великими российскими военачальниками. Слова А. В. Суворова "Воину надлежит вражескую силу сокрушать, а не безоружных поражать", на наш взгляд, в полной мере отражают сущность ведения боевых действий с соблюдением норм права.

В заключение можно сделать следующие обобщенные выводы по вопросам соблюдения норм международного права в условиях боевого применения войск на Северном Кавказе:

- нормы международного права имеют общеобязательный, а не избирательный характер применения. Недопустимо их игнорировать при любых проявлениях "конфликта", вне зависимости от того, участвуют ли в нем вооруженные силы государства или нет;

- обязательность применения норм международного права предполагает неизбежность ответственности за их нарушение;

- признание факта нарушения гуманитарных норм международного права влечет обязанность государства по принятию адекватных и действенных мер, направленных на устранение и предотвращение подобных нарушений в будущем.

В целом обязательное соблюдение норм международного права, а также соответствие этим нормам национального законодательства - объективное следствие процессов развития демократических институтов государства и его интеграции в мировое сообщество.

В конечном итоге строгое соблюдение правовых норм, в том числе норм международного права, защита прав гражданского населения при боевом применении войск соответствует политическим интересам государства. В подтверждение этого хотелось бы закончить словами Верховного Главнокомандующего, Президента Российской Федерации В. В. Путина: "Терроризм - это довольно злобное явление в сегодняшнем мире, террористы - люди довольно хитрые и изворотливые... Одно из ухищрений, которое они применяют, - это использование мирных селений для размещения боевиков. Я не исключаю, что мирному населению может быть нанесен какой-то ущерб, но я исключаю абсолютно, что наши военные целенаправленно наносят ущерб гражданскому населению. Напротив, они имеют прямую установку Президента России и Правительства, да и сами они люди достаточно зрелые для того, чтобы понять, что если мы считаем, что население Чечни и Чеченская Республика - это часть РФ, то воевать против собственного народа, а именно так мы относимся к чеченцам, не только бессмысленно и глупо, но и вредно".

Название документа