Об учетных нормах для приобретения военнослужащими права на улучшение жилищных условий: к чему и почему ведет устоявшаяся правоприменительная практика? (Окончание)

ОБ УЧЕТНЫХ НОРМАХ ДЛЯ ПРИОБРЕТЕНИЯ ВОЕННОСЛУЖАЩИМИ ПРАВА НА УЛУЧШЕНИЕ ЖИЛИЩНЫХ УСЛОВИЙ: К ЧЕМУ И ПОЧЕМУ ВЕДЕТ УСТОЯВШАЯСЯ ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНАЯ ПРАКТИКА?

Е. Г. ВОРОБЬЕВ

(Окончание. Начало см. "Право в Вооруженных Силах", 2010, N 3)

Воробьев Е. Г., кандидат юридических наук, доцент.

Итак, ознакомление с двумя судебными актами высшего уровня позволяет, наконец, попытаться ответить на вопросы, к чему и почему ведет устоявшаяся судебная практика. К чему ведет? К тому, что в реализации прав на улучшение жилищных условий, так же как и в спорах о наличии или об отсутствии оснований признания военнослужащих нуждающимися в жилье, следует ориентироваться на учетные нормы, установленные в соответствии с нормативами, принятыми конкретными органами местного самоуправления по месту нахождения жилья (прохождения службы). В данном месте поясним, что, несмотря на доктринальное утверждение об отсутствии преюдициального значения судебных актов Верховного Суда Российской Федерации для правоприменительной практики, на деле все решения и определения Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации становятся примером для такого же применения этих же и аналогичных им правовых норм для "нижестоящих" судов и военно-административных органов. Тем более на практику применения подзаконных правовых актов влияют акты Верховного Суда Российской Федерации, вынесенные им в порядке проверки этих подзаконных актов на соответствие закону (гл. 24 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации). Это положение дел в юриспруденции давно известно. Еще древнеримские юристы вывели соответствующие формулы о том, что "Практика суда есть закон для него", "Толкование закона приобретает силу закона", "Судебное решение создает право, ибо решенное судом принимается как истина" <1>. В наши дни говорить о прецедентном праве в российской правовой системе стало не только не ошибочным, но и модным, так как уже давно появилось новое научное направление, исследующее этот феномен, который именуется судебным правотворчеством или судейским правом <2>. -------------------------------- <1> Латинская юридическая фразеология / Сост. Б. С. Никифоров. М., 1997. С. 50, 145, 238. <2> См.: Марченко М. Н. Судебное правотворчество и судейское право. М., 2007. С. 4 - 5; Его же. Источники права. М., 2009. С. 396.

Следовательно, отвечая на вопрос о том, к чему ведет устоявшаяся правоприменительная практика, следует отметить: независимо от реального содержания закона правоприменение и далее будет строиться согласно положениям, данным в решениях Верховного Суда Российской Федерации. Почему? Потому что так было оценено содержание законов, использованных при вынесении решений, согласно толкованию ранее исследованных нами ст. ст. 12 - 14, 50 - 52 ЖК РФ, данному Военной коллегией Верховного Суда Российской Федерации. Однако с такими выводами, лишь констатирующими факты сложившегося положения дел в правовом регулировании об учетных нормах для военнослужащих, согласны далеко не все юристы. И их аргументы, используемые для критической оценки подобной правоприменительной практики Верховного Суда Российской Федерации, заслуживают более детального рассмотрения. Например, В. Е. Фортушин, рассматривая отдельные вопросы применения норм жилищного законодательства к правам военнослужащих, отмечает возникающую при этом явную противоречивость. Данный автор приводит примеры, когда учетные нормы, установленные органами местного самоуправления, ухудшают жилищные права военнослужащих по сравнению с прежними учетными нормами субъекта Российской Федерации. Поэтому В. Е. Фортушин вполне справедливо ставит вопрос следующим образом: с какой стати местные органы своим нормированием будут определять жилищные права военнослужащих, если такие права, согласно военному законодательству, должны устанавливаться самим государством, а не местными органами (выделено мной. - Е. В.) <3>. -------------------------------- <3> Фортушин В. Е. Указ. соч. С. 54 - 55.

Похожие вопросы поднимает и Д. М. Бахтияров. Он замечает, что для одних военнослужащих учетные нормы местного уровня позволяют признавать их нуждающимися в улучшении жилищных условий, а других, наоборот, не нуждающимися. Более того, последних, если они уже стоят в очереди на получение жилья, чуть ли не снимают с учета нуждающихся. "Существующий пробел в действующем законодательстве, - отмечает Д. М. Бахтияров, - в последнее время порождает длительные судебные тяжбы, в процессе которых военнослужащие вынуждены даже не "выбивать квартиры", а отстаивать свое право состоять в списках очередников на улучшение жилищных условий" <4>. -------------------------------- <4> Бахтияров Д. М. Указ. соч. С. 66.

О том, что по рассматриваемому вопросу позиция Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации не бесспорна, говорит и Е. Н. Трофимов. Он пишет, что практика Верховного Суда Российской Федерации есть не что иное, как "существующая позиция", что она "вполне логична" лишь с точки зрения возможной аналогии закона, но, с другой стороны, в ней не учтены правила ч. 6 ст. 50 ЖК РФ о том, что для государственных служащих могут быть установлены иные учетные нормы. В связи с анализируемой правовой позицией Верховного Суда Российской Федерации еще один военный юрист Д. Ю. Гайдин также отмечает, что существующая проблема так и не разрешена. Он указывает, что для гражданских государственных служащих государством установлена конкретная постановочная норма (согласно подп. "б" п. 2 Постановления Правительства Российской Федерации от 27 января 2009 г. N 63 "О предоставлении федеральным государственным гражданским служащим единовременной субсидии на приобретение жилого помещения" <5> гражданский государственный служащий признается нуждающимся в получении субсидии, если он является нанимателем жилого помещения по договору социального найма, либо членом семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма, либо собственником жилого помещения, либо членом семьи собственника жилого помещения при условии, что общая площадь жилого помещения на одного члена семьи составляет менее 15 квадратных метров. - Е. В.), а для военнослужащих до сих пор конкретной учетной нормы нет. Поэтому, указывает Д. Ю. Гайдин, это "проблема, требующая скорейшего нормативного разрешения" <6>. -------------------------------- <5> Рос. газ. 2009. 4 февр. <6> Гайдин Д. Ю. Об урегулировании порядка признания военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, нуждающимися в жилых помещениях // Право в Вооруженных Силах. 2009. N 8.

Положение почти "патовое". Казалось бы, верховная юстиция уже вполне конкретно разъяснила всем юристам, как теоретикам, так и практикам, какими нормативами следует руководствоваться (напомним - постановочными нормами местных органов власти), но юристы чуть ли не хором продолжают твердить о неразрешенности этого вопроса. В чем же причина массового неприятия столь авторитетного мнения? Полагаем, что все дело в той чрезмерной упрощенности и неполноте, с которой Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации "разрешила" столь непростой юридический вопрос для военнослужащих. Ранее нами наглядно и достаточно подробно была продемонстрирована та нормативно-правовая эклектика в жилищном законодательстве, из которой можно вывести не только решение, предложенное Военной коллегией Верховного Суда Российской Федерации в данном случае, но и совершенно иное, противоположное ему, которое Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации вольно или невольно, но обошла стороной, проигнорировала, отвергла, причем без конкретной и детальной аргументации оснований своего выбора. Рассмотрев вопрос об учетных нормах для военнослужащих исключительно с позиций некоторых норм жилищного законодательства, не учтя требований всех иных норм ЖК РФ, норм военного законодательства и иных федеральных законов, Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации допустила очевидно однобокий подход. Собственно этим и объясняется тот самый "протест" военно-юридической общественности. Как просто люди мы можем не соглашаться с несправедливостью закона, если эта несправедливость в законе очевидна и недвусмысленна. Но как юристы, если в законе можно найти и несправедливое, и справедливое решение одновременно, мы должны стремиться к тому, чтобы чаша весов склонилась к наиболее справедливому решению, также заложенному в законе. Вот как об этом пишут правоведы А. В. Смирнов и А. Г. Манукян, специально исследующие правила выбора нормы (усмотрения, дискреции) в процессе толкования закона: "Осуществляя свои дискреционные полномочия, правоприменитель не может быть полностью свободен в своем усмотрении. Он, во-первых, должен следовать цели и предмету регулирования интерпретируемой им правовой нормы, во-вторых, обязан принимать во внимание также и содержание некой "основной нормы", извлекаемой из общих начал и смысла соответствующей отрасли права и требований добросовестности, гуманности, разумности и справедливости" <7>. -------------------------------- <7> Смирнов А. В., Манукян А. Г. Толкование норм права: Учеб.-практ. пособие. М., 2008. С. 139.

Таким образом, у нас есть все основания повторно обратиться к уже рассмотренным правовым нормам и их толкованию в проанализированных судебных актах Верховного Суда Российской Федерации. Вспомним, каким образом и посредством каких аргументов суд "отмел" в сторону конкретные нормативные положения не о местном, а о государственном установлении учетно-постановочных норм для военнослужащих. Во-первых, Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации попала в ту ловушку, расставленную законодателем, о которой мы писали ранее, в части однозначного признания приоритета норм ЖК РФ по отношению к нормам иных законов, в том числе и военного законодательства. На этом основании Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации дистанцировалась от применения норм Закона о статусе. Во-вторых, Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации, оставаясь в "границах" норм ЖК РФ, не дала объективной оценки и толкования всей совокупности жилищно-правовых норм, выбрав из них лишь те, которые привели к полученному результату. Действительно, в Определении Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации N 6н-398/07 2007 г. верховный правоприменитель использовал ссылку лишь на отдельные нормы ст. ст. 50, 51 ЖК РФ. И хотя суд все-таки сослался на то, что есть такие нормы (ч. 6 ст. 50 ЖК РФ), которыми предусмотрено учетное нормирование законами субъектов Российской Федерации для отдельных категорий граждан, однако отверг их применение к военнослужащим. Эти нормы, пояснила Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации, распространяются лишь на работников государственных учреждений бюджетной сферы, но не относятся к военнослужащим федерального органа исполнительной власти, в котором предусмотрена военная служба. Отсюда и вывод - должны применяться местные учетно-постановочные нормы. В решении же Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 5 июня 2009 г. N ВКПИ09-69 и соответствующем ему определении Кассационной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 30 июля 2009 г. N КАС09-324 правоприменитель даже не упомянул о возможном ином, альтернативном правовом регулировании, прямо предусмотренном ЖК РФ. Используя лишь положения ст. ст. 12, 13, 14, 50, 51, 52 ЖК РФ, всю свою аргументацию суд свел к повторению им же выведенной конструкции, аналогичной той, что содержалась в первом судебном акте. Весьма показательно то, что по сравнению с Определением Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации 2007 г. N 6н-398/07 в данном решении суд "утаил" былое упоминание о ч. 6 ст. 50 ЖК РФ. Верховный правоприменитель поступил, прямо скажем, лукаво. Повторим, что в этой норме закона утверждается о том, что федеральными законами, указами Президента Российской Федерации, законами субъектов Российской Федерации для иных категорий граждан (без деления, в частности, для кого именно: и для федеральных государственных служащих, в том числе и для военнослужащих, и для государственных служащих субъектов Федерации в целом. - Е. В.) могут устанавливаться иные учетные нормы. Если вспомнить, что предметом данного рассмотрения в порядке нормоконтроля как раз и было положение приказа Министра обороны Российской Федерации, отсылающего к учетным нормам субъекта Российской Федерации, то, по мнению автора настоящей статьи, очевидно, что в этой части п. 25 Инструкции, признанный Верховным Судом Российской Федерации не соответствующим закону, на самом деле совсем не противоречил закону, а полностью соответствовал ему, хотя бы по формальным соображениям. Более того, нами вполне детально было показано, что применение ст. 50 ЖК РФ в "связке" со ст. 49 ЖК РФ позволяет сделать вывод, что учетные нормы для военнослужащих должны устанавливаться государством, а не органами местного самоуправления. Однако в первом судебном акте о ч. 3 ст. 49 ЖК РФ хотя бы упоминается, но ее применение отвергается судом как неприемлемое, зато во втором акте - не упоминается и не используется вообще. В связи с этим мы можем сделать еще одно важное заключение: при осуществлении правосудия Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации не учла требований всех норм ЖК Российской Федерации, выборочно обратившись лишь к тем положениям, которые "поддерживают" ее ранее сложившуюся правовую позицию. Правильно ли это - вопрос риторический. Любой правовед знает, что несправедливо решать дело или давать ответ на основании лишь какой-то части закона, не рассматривая закон в целом. В логике такое явление называется недостаточностью аргументов, которая может вести к ошибке в выводах. Следует полагать, что именно так и произошло. В данном месте мы подошли к кульминации нашего исследования, когда предстоит расставить все точки над "и": во-первых, дать окончательную оценку достоверности правоприменительной практики Верховного Суда Российской Федерации; во-вторых, найти истинные причины этому; в-третьих, показать, к чему ведет сложившееся положение, т. е. наконец-то ответить на поставленные вопросы, вынесенные в заголовок публикации, уже не со слов правоприменителя, а сообразно собственным выводам, нами полученным. Итак, перед нами вполне конкретная правовая формула, выведенная Военной коллегией Верховного Суда Российской Федерации: учетные нормы для военнослужащих и военных пенсионеров, имеющих право на получение жилья от государства, устанавливаются органами местного самоуправления, которые ставят на учет и ведут учет всех очередников, как местных, так и государственных. Ввиду противоречивости жилищного законодательства, выражающейся, прежде всего, в отсутствии строгого разграничения полномочий государства и органов местного самоуправления в жилищных правоотношениях, что было продемонстрировано ранее, такая формула в виде серии умозаключений, предложенная военному сообществу Военной коллегией Верховного Суда Российской Федерации, может считаться теоретически вполне достоверной. Но для проверки ее "действительной" достоверности нам потребуется некий инструмент, не только лежащий в плоскости чисто логических операций с правовыми нормами, но и способный проверить любую теорию вообще. И такой инструмент давным-давно известен науке. Он выражен в одной из теорем классиков диалектического материализма: достоверность любой теории проверяется практикой. Итак, предлагаем каждому читателю попытаться самому проверить достоверность формулы, предложенной Верховным Судом Российской Федерации для учета военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий, сравнив ее действие с теми фактами, которые имеют место на практике, в реальной жизни. Для этого необходимо всего-то лично или по телефону уточнить в своих муниципалитетах, сколько военнослужащих начиная с 1 марта 2005 г. было поставлено в очередь в органе местного самоуправления по вашему месту службы (жительства) на получение жилья. Если читатель в силу занятости или вполне нормальной человеческой лености не готов сам провести такой эксперимент, пусть поверит на слово, что, скорее всего, ни одного. Представители местной власти пояснят, что, согласно новому ЖК РФ, жилье для военнослужащих не их забота, а проблема военной администрации, командования, где военнослужащий проходит службу. Там же (в воинской части) ведется и учет нуждающихся военнослужащих. Там же принимаются решения о предоставлении жилья. А по поводу местных учетных норм скажут, что они важны лишь для самих муниципалов, потому что им совершенно безразлично, по каким нормам государственные органы будут признавать нуждаемость военнослужащих, так же как и по каким нормам они будут предоставлять им не муниципальное, а государственное жилье. Если же на социальное жилье из муниципального жилищного фонда свои притязания заявит кто-то из членов семьи военнослужащего (как местный житель), то в механизм "отсечения" такого заявления о нуждаемости "чужака" включится ссылка не только на местные учетно-постановочные нормы, но и на местный ценз оседлости (время непрерывного проживания в населенном пункте) и, главное, на необходимость пройти процедуру доказывания своего положения как семьи малоимущих граждан. Например, согласно сообщению начальника Управления учета, распределения и приватизации жилой площади Одинцовского района Московской области С. Г. Камоловой, в муниципальных сельских и городских поселениях района для постановки в очередь необходимо иметь размер общей площади жилого помещения на одного человека менее 8 квадратных метров, проживать постоянно в данном населенном пункте не менее пяти лет, а также быть признанным малоимущими, которыми считаются те граждане, которые имеют имущества и имущественных доходов на сумму менее 2 200 руб. на человека в месяц. По мнению С. Г. Камоловой <8>, согласно существующим методикам определения имущественного положения в отношении членов семьи военнослужащего это просто нереально. -------------------------------- <8> Янс Г. Честность, порядочность, принципиальность // Одинцовская неделя. 2007. 27 марта.

Зато все военнослужащие, проходящие службу в воинских частях, дислоцированных в населенных пунктах на территории Одинцовского района Московской области, принимаются на учет в своих воинских частях по месту службы (пусть и по местным учетным нормам), дожидаются жилья как очередники воинской части и на основании решений военной администрации получают жилые помещения по договорам социального или служебного найма. И касается это военнослужащих, вставших на учет как до, так и после 1 марта 2005 г. Итак, констатируем следующий факт. По результатам проверки теории, предложенной Верховным Судом Российской Федерации, практикой ее реализации можно дать однозначное заключение: применительно к военнослужащим формула Верховного Суда Российской Федерации не работает, и, следовательно, эта формула в целом ошибочна. Однако вполне возможно допустить, что она может быть действительной если не в целом, то хотя бы в той части, где речь идет о самих учетных нормах, которые и устанавливаются органами местного самоуправления. Предположим, что неверно полностью отрицать саму возможность реализации "чужих" учетных норм применительно к жилищному обеспечению военнослужащих. Если долгое время (с 1992 по 2005 гг.) военнослужащие признавались нуждающимися в улучшении жилищных условий по учетным нормам, устанавливаемым "извне" субъектами Российской Федерации, то почему бы теперь, начиная с 1 марта 2005 г., в качестве таковых не использовать учетные нормы, установленные опять-таки не федеральными, а иными публичными лицами - органами местного самоуправления, в точном соответствии с ч. 5 ст. 50 ЖК РФ? И очевидного противоречия в этом, вроде бы, не будет. Итак, все воинские части, руководствуясь сложившейся правоприменительной практикой 2007 г. и дополнительно подтвержденной Верховным Судом Российской Федерации в 2009 г., с которой мы достаточно детально ознакомились, должны принимать на учет тех военнослужащих, которые имеют основания нуждаемости согласно муниципальным учетным нормам. Это, по сути, и происходит в действительности, но совсем недавно эта практика, имевшая место де-факто, получила закрепление и де-юре.

***

Согласно Приказу Министра обороны Российской Федерации от 13 октября 2009 г. N 1101 "О внесении изменений в Приказ Министра обороны Российской Федерации от 15 февраля 2000 г. N 80" во исполнение решения Верховного Суда Российской Федерации от 5 июня 2009 г. N ВКПИ09-69 и определения Кассационной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 30 июля 2009 г. N КАС09-324 п. 25 Инструкции был изложен в новой редакции: "25. Военнослужащие, которые в соответствии со статьей 15 Федерального закона "О статусе военнослужащих" обеспечиваются служебными жилыми помещениями (жилыми помещениями в общежитиях), признаются нуждающимися в получении служебных жилых помещений (жилых помещений в общежитиях) по основаниям, определенным указанным Федеральным законом. Военнослужащие, которые в соответствии со статьей 15 Федерального закона "О статусе военнослужащих" могут обеспечиваться жилыми помещениями по договорам социального найма, признаются нуждающимися в получении жилых помещений по договорам социального найма по основаниям, определенным статьей 51 Жилищного кодекса Российской Федерации и указанным Федеральным законом. Для определения уровня обеспеченности общей площадью жилого помещения на одного члена семьи указанных военнослужащих применяются учетные нормы площади жилого помещения, установленные по месту их жительства органами местного самоуправления (органами государственной власти городов федерального значения Москвы и Санкт-Петербурга)".

***

Вопреки ссылкам в новой редакции п. 25 Инструкции на Закон о статусе как источник оснований предоставления служебного жилья, читатель может не искать в нем учетных норм. Другие основания, возможно, там есть. А учетных норм - нет. Поэтому вопрос о таковых применительно к основаниям улучшения жилищных условий в служебном жилищном фонде по-прежнему не урегулирован. Что же до учетно-постановочных норм, определяемых органами местного самоуправления, то они теперь прямо рассматриваются как имеющие законные основания для правового регулирования жилищных прав военнослужащих на улучшение жилищных условий. Между тем такое юридическое и фактическое положение дел не соответствует теории права, ведет к нарушению нормального правового регулирования, так как противоречит не только принципам и нормам всех базовых законов, но и логике их реализации. Правовое моделирование, согласно новым правилам, выработанным Верховным Судом Российской Федерации, представит нашему взору весьма безрадостную картину, например, когда в одном воинском гарнизоне или даже в одной воинской части с проживанием военнослужащих в разных населенных пунктах их жилищные права на улучшение условий будут совершенно разными из-за различий местных учетных норм. Предполагаемая таким образом возможность ставит под сомнение основополагающий принцип единства статуса военнослужащих (ст. 1 Закона о статусе), причем по причине запрещенных Конституцией Российской Федерации различий в их месте жительства (ст. 19 Конституции Российской Федерации). Можно вообразить и более масштабную картину. К примеру, в воинских частях только Московской области военнослужащие проходят службу на территории около 380 городских и сельских муниципальных поселений, каждое из которых вправе самостоятельно устанавливать свои собственные учетные нормы. Каково? Сомнительность мысли о том, что для военнослужащих учетные нормы должны устанавливаться органами местного самоуправления, подтверждается не только с позиций смоделированной нами общественной практики, но и исходя из правовой теории. Когда для размышлений над достоверностью того предположения, что нормы субъектов Российской Федерации якобы могут быть приравнены к нормам муниципальных органов, так как и те и другие одинаково лежат вне системы правового регулирования вопросов военной организации государства, мы вольно или невольно, но допустили весьма грубую логическую ошибку, которая называется подменой тезиса. Все дело в том, что учетные нормы, устанавливаемые субъектами Российской Федерации ранее, были ничем иным, как отражением былой единой для всех граждан РСФСР государственной системы учетных норм, перенесенной и на административно-территориальное деление новой России. Согласно ч. 1 ст. 29 ЖК РСФСР 1983 г. главным основанием признания граждан нуждающимися в улучшении жилищных условий была обеспеченность жилой площадью на одного члена семьи ниже уровня, устанавливаемого Советом Министров автономной республики, исполнительным комитетом краевого, областного, Московского и Ленинградского городских Советов народных депутатов. Эта же конструкция была сохранена и в Основах федеральной жилищной политики 1992 г. Однако с введением в действие с 1 марта 2005 г. ЖК РФ правовое регулирование было переведено из былой одноуровневой модели (учетные нормы для всех - на уровне законов субъектов) в трехуровневую модель, где разделены уровни власти федеральной, региональной и местной. Следовательно, подмена тезиса заключается в том, что региональные учетные нормы в настоящее время не есть те же самые государственные учетные нормы, которыми они были до 2005 г. Они, как и учетные нормы муниципальных органов, теперь стали нормами вне федерального государственного управления обороной и безопасностью, т. е. более не относятся к государственным регуляторам жилищных прав военнослужащих. Отсюда вытекает еще один важный вывод: толкование ст. 50 ЖК РФ в "связке" со ст. 49 ЖК РФ дает тот результат, что учетные нормы для военнослужащих должны устанавливаться не просто государством, а только на федеральном уровне, и уж никак не органами местного самоуправления. "Блеск и нищета" проанализированных нами актов Верховного Суда Российской Федерации заключается в следующем. Сама того не желая, даже вопреки собственным устремлениям, Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации угадала правильный ответ относительно несоответствия новому закону положений Инструкции о том, что для признания нуждаемости военнослужащих более нельзя руководствоваться учетными нормами субъектов Российской Федерации. Получается, что формально решение Верховного Суда Российской Федерации верное. Однако в силу выявленных нами причин Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации совершенно запутала общественность, ошибочно указав не на то направление правового регулирования, которым следует руководствоваться: указала на "низ" правового регулирования (уровень местного самоуправления), вместо того, чтобы указать на "верх" (уровень Российской Федерации). Следовательно, верное по своей форме решение Верховного Суда Российской Федерации все-таки является неверным по своему содержанию. Есть и еще один весьма значимый момент. Мы уже не единожды упоминали о военном законодательстве, предусматривающем регулирование всех прав военнослужащих, в том числе и жилищных, только федеральными законами. Попробуйте отыскать "подвох" в той формуле об учетных нормах для военнослужащих, которую закрепил в своих актах Верховный Суд Российской Федерации: учетные нормы устанавливаются правовыми актами органов местного самоуправления согласно ст. 50 ЖК РФ, т. е. это правило прямо предусмотрено именно федеральным законом (ЖК РФ). Вроде бы все правильно, и такая ссылка на жилищный закон не противоречит военному законодательству. Однако следует еще раз вдуматься в эту норму, соотнеся ее с тем источником правового регулирования, к которому она отсылает. Перед нами то явление, которое в юриспруденции имеет название делегирования полномочий в регулировании, или делегирования регулирования правоотношений. В данном случае опять-таки наличествует подмена понятий, так как ссылка на норму федерального закона, устанавливающую учетную норму, есть не то же самое, что ссылка на норму федерального закона, отсылающего, в свою очередь, к правовому акту органа местного самоуправления, устанавливающего свою, местную, учетную норму. Правовой акт любого органа местного самоуправления никак нельзя полагать федеральным актом, так же как и учетную норму, им устанавливаемую, нельзя назвать учетной нормой, установленной федеральным законом. Российская правовая система допускает делегирование в регулировании, однако лишь в известных пределах. Выход за эти пределы означает неправомерность такого делегирования. Вот какое разъяснение дал по этому поводу Конституционный Суд Российской Федерации, признавая не соответствующими Конституции Российской Федерации изменения в Законе Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", внесенные печально известным Законом N 122-ФЗ, в части отмены прямого законодательного регулирования порядка предоставления жилья судьям и делегирования этого права Правительству Российской Федерации. "Конституционные гарантии независимости судей и вытекающее из них законодательно закрепленное требование о предоставлении судье за счет государства материального и социального обеспечения, соответствующего его высокому статусу, предопределяют обязанность именно федерального законодателя установить надлежащий правовой механизм реализации данного требования. По смыслу положений Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации", прежде всего его статьи 5, Федерального закона "О финансировании судов Российской Федерации" и Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" в их нормативном единстве, принципы, базовые стандарты и основные условия обеспечения жилыми помещениями судей, нуждающихся в улучшении жилищных условий, подлежат установлению непосредственно в федеральном законе. В частности, он должен был бы определить четкие и недвусмысленные критерии, на основании которых судья может быть признан нуждающимся в улучшении жилищных условий, сроки предоставления и правовой режим жилых помещений, а также порядок введения в действие соответствующих законодательных норм по кругу лиц, не допуская снижения общего уровня ранее установленного материального обеспечения. Эти вопросы - поскольку они подлежат урегулированию самим федеральным законодателем - не могут быть предметом делегирования Правительству Российской Федерации и разрешаться по его усмотрению. Однако в данном случае федеральный законодатель не осуществил надлежащее регулирование, в рамках которого Правительство Российской Федерации могло бы реализовать соответствующее полномочие. При отсутствии такого законодательного регулирования неопределенное по своему содержанию положение п. 2 ст. 14 Федерального закона от 22 августа 2004 г. N 122-ФЗ в нарушение принципа верховенства закона создало возможность неосновательного расширения компетенции Правительства Российской Федерации и тем самым - снижения уровня гарантий материального обеспечения судей как неотъемлемого элемента их конституционного статуса" <9>. -------------------------------- <9> Пункт 3.2 Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 31 января 2008 г. N 2-П "По делу о соответствии Конституции Российской Федерации положения пункта 2 статьи 14 Федерального закона от 22 августа 2004 года N 122-ФЗ "О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием федеральных законов "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" и "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации".

От имени всех военнослужащих скажем "спасибо" нашим судьям, аналогично пострадавшим в ходе правовых реформ 2004 г. Если в приведенном постановлении мысленно заменить слова "судьи" на слова "военнослужащие", а "Правительство Российской Федерации" на "органы местного самоуправления", можно "усмотреть" как раз ту модель делегирования, которую вывела и закрепила в своих решениях Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации, но которую Конституционный Суд Российской Федерации признал незаконной. Полагаем, что читатель уже и сам догадался, каков же должен быть окончательный ответ на вопрос о том, к чему ведет устоявшаяся правоприменительная практика Верховного Суда Российской Федерации в части применения учетных норм для военнослужащих. Выводы, вытекающие из наших рассуждений на этот счет, вполне однозначны. Писаное право, закрепленное в законе, обязательно отражается в праве "на земле", в реальных общественных отношениях. Поэтому, как точно подметили древнеримские юристы, и "всеобщее заблуждение творит право" <10>. Именно во всеобщем заблуждении, указанном выше, нам, военнослужащим, и предстоит жить, так же как и улучшать жилищные условия согласно этому самому всеобщему заблуждению. -------------------------------- <10> Пиляева В. В. Римское право в вопросах и ответах: Учеб. пособие. М., 2009. С. 186.

Впрочем, проблемная ситуация с улучшением жилищных условий возникла не сейчас, а довольно давно. Наблюдения за состоянием современного жилищного обеспечения военнослужащих, сложившимся после 1 марта 2005 г., т. е. с момента введения в действие ЖК РФ и изменений в военном законодательстве, с учетом обязательности актов Верховного Суда Российской Федерации, указывают на то, что права большинства граждан данной категории на улучшение своих жилищных условий если не отменены, то, по крайней мере, существенно нарушены, так как стеснены в их реализации, парализованы. Данный вывод подтверждается и результатами научных социологических исследований. Согласно данным Д. А. Разаева, хотя общее количество военнослужащих, нуждающихся в постоянном жилье, в 2008 г. значительно сократилось, но по другим показателям, в частности по улучшению жилищных условий, ситуация значительно ухудшилась (выделено мной. - Е. В.) <11>. -------------------------------- <11> Разаев Д. А. Программно-целевое управление социальной защитой военнослужащих: Автореф. дис. ... канд. соц. наук. М., 2009. С. 21.

Такова истинная плата военного сообщества за безответственный подход современного законодателя к качеству правового регулирования и порожденную таким подходом аналогичную правоприменительную практику. Впрочем, каждый, кто имеет глаза и уши, должен был уже знать этот вывод или догадываться о нем. Поэтому наш вклад в него не более как теоретико-правовое обоснование положения, сложившегося де-факто. Гораздо труднее сформулировать окончательный ответ на вопрос о том, почему правоприменительная практика привела именно к такому положению дел. Полностью сознавая недопустимость неуважительного отношения к профессионализму Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации, автор хотел бы вновь напомнить, что все критические замечания, высказанные в настоящей публикации, есть всего лишь научные замечания, не ставящие под сомнение высокий уровень верховной юстиции. Единственным оправданием подобных высказываний может быть стремление к поиску истины для разрешения сложной юридической проблемы, нашедшей свое отражение в правоприменительной практике. Более того, мы полагаем, что в вопросе об учетных нормах для военнослужащих имеет место ситуация, о которой можно с долей условности сказать: это не вина, а беда верховного правоприменителя. Полагаю, что при известной доле более системного подхода к толкованию и применению правовых норм (как норм ЖК РФ в отдельности, так и норм ЖК РФ в совокупности с нормами законодательства для военнослужащих) Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации вполне могла бы разрешить выявленные коллизии иным, более непротиворечивым образом. Однако однобокость нашей критики в адрес проанализированных актов Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации не совсем объективна, так как существует веское основание существенно смягчить ее, указав, что получившийся результат можно рассматривать и как вполне закономерное последствие той неверной логики, которая заложена в законе, как отражение логики не до конца продуманного закона. И в этой логике, как ни странно, нет противоречий. Она живет сама по себе, подчиняется тем собственным правилам, которые в закон заложили его создатели. Поэтому так остро критикуемые нами "неправильные" судебные решения не более неправильны, чем закон, их породивший. Вспомните, что говорили древнеримские юристы в таких случаях: "Ясное значение не требует объяснений", "Когда закон не различает, мы не должны различать" <12>. -------------------------------- <12> Латинская юридическая фразеология. С. 6, 253.

Постараемся изложить приведенное выше утверждение более внятно и обоснованно. В геометрии существует аксиома, согласно которой в любом треугольнике против большего внутреннего угла лежит большая сторона, и наоборот. Подобное наблюдается и в динамических механических системах. Например, даже незначительное отклонение маятника у его основания вызывает гораздо большее отклонение на его утяжеленном конце. Поэтому, чем ниже уровень от начального отклонения, тем оно сильнее. Похожая зависимость имеет место и в праве: чем больше первоначальная неточность в правовом регулировании, отражающая степень отклонения от его принципов и общих закономерностей, тем больше разброс и неточность в правоприменении. Главная первопричина, как мы полагаем, заключается не в случайности (например, не в индивидуальной ошибочности актов правоприменения), а в общей системной ошибочности, заложенной в законах и отраженной на практике. Первооснова таких неточностей заложена уже в Конституции Российской Федерации, "подхвачена" скоропалительным "поправочным" законодательством последнего времени и соответствующим ему правоприменением. Так как из уст юриста подобное утверждение звучит чрезмерно вызывающе, дадим ему необходимые пояснения. Обратим внимание на то, что в рассмотрении вопроса об учетных нормах для военнослужащих мы оперировали главным образом нормами жилищного законодательства. В поисках научной истины, в спорах и рассуждениях, мы, естественно, исходили из презумпции их непротиворечивости (достоверности). В противном случае все наши старания были бы изначально обречены на провал, так как совершение правильных логических операций при самом строгом соблюдении всех законов логики в любом случае привело бы к ошибочному результату, так как если в основаниях суждений уже скрыты ошибки, если аргументы, предполагаемые достоверными, на самом деле недостоверны, то и поиск истины приведет к ложному результату. Эту конструкцию и следует перенести на критикуемую нами правоприменительную практику. Только что мы описали модель - ключ к ответу на искомый вопрос. Решения верховного правоприменителя, рассмотренные нами, есть наглядный пример тому возможному проявлению причинно-следственной связи в праве, который подпадает под так называемый закон Мерфи, принцип, состоящий в том, что если какая-нибудь неприятность может случиться, то она случается. В русском разговорном языке это явление получило название "закона бутерброда", "закона подлости" и т. д. Поэтому будем исходить из того, что если судебные выводы верховного правоприменителя неверны из-за неких системных ошибок, заложенных в жилищном законодательстве, то нам предстоит доказать это, найти эти самые системные ошибки, указав, в чем заключается их нормативная неточность. Тогда на примере ошибок правоприменителя мы и продемонстрируем, как действует это правило причинно-следственных связей: если в законе есть ошибки, то они обязательно проявят себя в регулировании общественных отношений в процессе правоприменения. Начнем с базовых конституционно-правовых норм. Конституционные основы жилищного обеспечения граждан носят достаточно общий характер. И это объяснимо, так как именно конституционные нормы играют особую роль норм-принципов, главнейших правил, которые должны быть адекватно отражены в отраслевом и межотраслевом (комплексном) законодательстве. Именно в конституционных нормах устанавливаются источники формирования собственности, формы и виды собственности, принципы их правового регулирования, особенности правовых режимов использования наиболее значимых объектов публичной собственности. При этом, устанавливается взаимосвязь собственности и властных полномочий. Конституция России, как указывают С. В. Васильева, В. А. Виноградов, В. Д. Мазаева, учреждает три уровня публичной власти: федеральный, субъектов Федерации и местного самоуправления. Каждый уровень власти наделяется соответствующим видом собственности (имущества) в качестве экономической основы самостоятельности этих уровней власти (выделено мной. - Е. В.) <13>. -------------------------------- <13> Васильева С. В., Виноградов В. А., Мазаев В. Д. Конституционное право России: Учеб. М., 2010. С. 185 - 186.

Следовательно, и в жилищном законодательстве мы должны найти отражение данной нормы-принципа. Ключевым словом в нем следует полагать слово "самостоятельность". Однако припомним, что ранее вместо указанного выше строгого трехуровневого порядка регулирования жилищных правоотношений, в нормах ст. ст. 12 - 14 ЖК РФ мы натолкнулись на весьма странное переплетение публичных полномочий, причем относительно исследуемых нами учетных норм для социального жилищного обеспечения мы так и не нашли первоисточника их регулирования. Элементы самостоятельности в полном объеме не просматривались ни у одного публичного субъекта жилищных правоотношений. Случайность это или закономерность? Полагаем, что все-таки закономерность. Все дело в том, что ахиллесовой пятой Конституции Российской Федерации как раз и являются ее положения о разграничении полномочий. На это указывают все без исключения конституционалисты. Весьма интересное пояснение причин этому положению дает М. В. Глигич-Золоторева. Она указывает, что из существующего множества способов разграничения предметов ведения и полномочий в системе федеративных отношений наша Конституция воспроизвела так называемый совмещенный способ. Отличительной чертой этого способа является то, что в его рамках очень сложно провести четкую границу между сферами совместного ведения и исключительного ведения центра и субъектов Федерации (выделено мной. - Е. В.). Формально эти сферы разделены, но на практике граница между ними, как правило, "дрейфует" то в одну, то в другую сторону. Как следствие, отмечает ученая, данный способ разграничения оказался малоэффективным: с политической точки зрения - поскольку не ограждает субъекты Федерации от вмешательства в их дела со стороны федерального центра; с организационной точки зрения - поскольку многочисленные полномочия оказались не закрепленными ни за одним из уровней власти; с финансовой точки зрения - осталось неясным, кто финансирует осуществление полномочий и кто несет ответственность за их надлежащую реализацию. При этом, очевиден крен в сторону возможного злоупотребления правом сильного со стороны именно центра, так как федеральные органы законодательной власти вправе регулировать предметы совместного ведения с той степенью детализации, с которой они сочтут это необходимым, а федеральные органы исполнительной власти - самостоятельно осуществлять полномочия по предметам совместного ведения (выделено мной. - Е. В.) <14>. -------------------------------- <14> Некрасов С. И. (и др.). Конституционное право России: Курс лекций. М., 2007. С. 225, 228 - 229.

Если между полномочиями субъектов государственной власти до сих пор нет точных границ, то еще в большей мере это касается разграничения вопросов государства и местного самоуправления. В Конституции Российской Федерации, в каждой ее статье, касающейся негосударственной власти, словно заклинание, повторяется одно и то же слово "самостоятельная" (ст. ст. 12, 130 - 133). Однако на практике тенденция разграничения полномочий между государством и местным самоуправлением как раз обратная, так как местная народная власть по-прежнему формируется совсем иначе, нежели это предполагает Основной закон страны, не "снизу" (от народа), а "сверху" (от государства). Более того, у местного самоуправления целых два "хозяина": и Российская Федерация, и соответствующий ее субъект, на территории которого находится конкретное муниципальное образование, каждый из них успешно наделяет местные органы самыми "проблемными кусками" из своих собственных полномочий. Поэтому неудивительно, что в наши дни при формировании законодательства о местном самоуправлении общее количество "местных" вопросов, спущенных "сверху", выросло с 22 до 32 (т. е. увеличилось на треть) и, как пишет Р. В. Бабун, несомненно, будет продолжать корректироваться <15>. -------------------------------- <15> Бабун Р. В. Организация местного самоуправления: Учеб. пособие. М., 2010. С. 65.

Помимо законодателя, право вмешательства в муниципальные дела, используя свои "силовые" полномочия, широко применяет и исполнительная власть Российской Федерации. Предлагаем читателю прочитать Постановление Правительства Российской Федерации от 6 ноября 2009 г. N 903, как самый свежий пример, подтверждающий полную достоверность ранее приведенных выводов М. В. Глигич-Золоторевой. Юристу это просто необходимо, чтобы перепроверить факты, а неюристу мы откроем суть: почти все процедурные вопросы оформления предоставления федерального жилья согласно этому Постановлению нормативно вменены в обязанности муниципальных органов. Первопричина такого положения дел, по большому счету, известна каждому юристу. В 2004 г. законодатель одномоментным "перелопачиванием" всего федерального правового массива совершил тихую правовую революцию, в ходе которой была нарушена былая устоявшаяся координация правовых норм, существовавшая в прежнем законодательстве. При этом, однако, он так и не предоставил взамен подобающего новому подходу вразумительного и непротиворечивого правового регулирования, в частности и в новой многоуровневой системе публичной власти. Основной порок современной законотворческой деятельности нашего государства заключается в необузданном стремлении к принятию все новых и новых законов. И, что является весьма знаковым, такая торопливость сопровождается келейностью их обсуждения, полной или преобладающей невосприимчивостью к общественному мнению и, главное, к научным достижениям в области правового регулирования. Проще говоря, законодатель, регулируя жилищные права военнослужащих, считает своим правом делать это, не слушая ни военнослужащих, ни специалистов в соответствующей области. Парадоксально, но это понятно и самим депутатам <16>, и юристам, и простым гражданам, на себе ощущающим все недостатки скоропалительных правовых актов. -------------------------------- <16> Владимиров Д. Закон о хорошей работе: Спикер СФ предлагает заставить парламентариев трудиться честнее // Рос. газ. 2007. 27 июня.

Читателю будет уместно узнать и о том, что все выявленные нами основные современные "огрехи" ЖК РФ (его пробелы, неясности, "несостыковки" в правовых нормах), отрицательно сказавшиеся на жилищных правах военнослужащих, на самом деле давно хорошо известны. Они были прямо указаны законодателю еще до принятия этого закона в процессе обсуждения проекта Жилищного кодекса Российской Федерации весной-летом 2004 г. Применительно к теме наших рассуждений весьма показателен п. 15 Заключения Правового управления Аппарата Государственной Думы Российской Федерации по проекту Жилищного кодекса Российской Федерации N 51708-4. В нем указывалось именно то, к чему привели и наши рассуждения: "Следует также обратить внимание на одно внутреннее противоречие в проекте, касающееся компетенции в области жилищных отношений Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления (выделено мной. - Е. В.). Согласно ст. ст. 12 - 14 проекта порядок предоставления жилых помещений по договорам социального найма должен быть определен соответственно: в жилищном фонде Российской Федерации - органами государственной власти Российской Федерации; в жилищном фонде субъектов Российской Федерации - органами государственной власти субъектов Российской Федерации; в муниципальном жилищном фонде - органами местного самоуправления. И в то же время в проекте есть гл. 7, называемая "Основания и порядок предоставления жилых помещений по договору социального найма", а в ней ст. 49 "Предоставление жилых помещений по договору социального найма", установленные в которых правила являются обязательными и исчерпывающими для всего государственного и муниципального жилищных фондов" <17>. -------------------------------- <17> Пояснительная записка и заключения по проекту Жилищного кодекса Российской Федерации N 51708-4.

Вот она "тайна" золотого ключика. Это означает, что юристы Правового управления Аппарата Государственной Думы Российской Федерации еще весной 2004 г. предупредили: принимая закон с такой неточностью, когда, например, органы местного самоуправления нормативно регулируют и решают вопросы учета и предоставления жилья не только из своего, но и из государственных жилищных фондов, законодатель идет на нарушение базовых принципов разграничения компетенций публичных органов власти. Предупредить-то предупредили, но на деле все получилось как у И. А. Крылова: "а Васька слушает, да ест...". Вот что поведала о причинах плохого качества ЖК РФ директор Института законодательства и сравнительного правоведения доктор юридических наук Т. Хабриева. К разработке законов в последнее время редко когда привлекают ученых-юристов. Жилищный кодекс, который вряд ли можно отнести к числу удачных, не стал исключением. Над его двумя проектами работали две группы, в которые были включены специалисты, хорошо разбирающиеся в жилищно-коммунальной сфере. Но победил третий проект, который подготовили в спешном порядке. Экспертной оценки специалистов миновал и 122-й Закон о монетизации льгот. Поэтому у нас есть пожелание, чтобы депутаты не отвергали те наработки ученых-юристов, которые уже имеются <18>. -------------------------------- <18> См.: Ямшанов Б. Ошибки в законе. Эксперты бьют тревогу: каждый седьмой правовой акт нуждается в исправлении // Рос. газ. 2007. 7 дек.

В результате получилось то, что получилось. Согласно юридической оценке такое положение в правовом регулировании учетных норм для военнослужащих можно назвать умалением одного из их жилищных прав - права на улучшение жилищных условий, прямо закрепленного в законе. И это умаление происходит не только из-за противоречий, имеющихся в законах, но и из-за сложившейся правоприменительной практики, так и не разрешившей этих противоречий, а лишь усугубившей их. В подтверждение процитируем толкование норм Конституции Российской Федерации по рассматриваемому поводу. "Принцип недопустимости отмены и умаления прав и свобод согласно ч. 2 ст. 55 Конституции Российской Федерации означает обязательство государства не издавать законы, отменяющие или умаляющие эти права. Под умалением понимается не прямая отмена их, а принижение значения, необоснованное ограничение их содержания, сокращение гарантий их обеспечения, создание такого порядка их реализации, который сводит на нет само право или свободу (выделено мной - Е. В.) <19>". -------------------------------- <19> Васильева С. В., Виноградов В. А., Мазаев В. Д. Указ. соч. С. 217.

Гарантии прав и свобод военнослужащих - это средства, способы и условия для их осуществления, правоприменительное обеспечение их фактической реализации. "Забыв" о нормальном регулировании учетных норм для военнослужащих, государство не обеспечивает выполнение своих обязанностей по осуществлению всеобщего права граждан на жилище в отношении законных прав своих защитников. Однако если для законодателя и правоприменителя выявленные нами "недоработки" представляют собой всего лишь проблемные вопросы качества их профессиональной деятельности, то для граждан в погонах и членов их семей они выливаются в драматические жизненные реалии, порождают такие негативные последствия, которые, как правило, носят необратимый характер. Следует ли удивляться тому, что в обществе по-прежнему нет веры в справедливый и понятный закон? Из ситуаций, подобных описанной, и возникают истоки того самого правового нигилизма, который так остро критиковал Президент Российской Федерации Д. А. Медведев. И если законодатель, как оптимистично надеется юрист Д. М. Бахтияров, пусть рано или поздно, через неопределенное время, но все-таки устранит пробелы в части регулирования учетных норм для военнослужащих <20>, то последующее приведение в порядок изначально искаженной юридической практики, очевидно, произойдет гораздо позже. -------------------------------- <20> Бахтияров Д. М. Указ. соч. С. 67.

Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации В. Лукин в 60-летний юбилей со дня принятия Всеобщей декларации прав человека сослался на изречение великого законодателя Древней Греции Солона: "Законы совершенны настолько, насколько наши граждане способны их соблюдать". В пояснение этих слов В. Лукин говорил об активной гражданской позиции каждого <21>. Имелась в виду, прежде всего, повседневная и настойчивая правовая работа всех участников юридических отношений, как "сверху" (государства), так и "снизу" (гражданского общества), по исправлению имеющихся нормативных пробелов и неточностей, искажений в принципах, разбалансированности общеправовых, отраслевых и комплексных законодательных массивов всех уровней, открытому и справедливому, а главное, непротиворечивому их правоприменению. -------------------------------- <21> Яковлева Е. Право имею! 60 лет назад была принята Всеобщая декларация прав человека // Рос. газ. 2008. 10 дек.

Основными же ориентирами здесь должны служить реальные права и свободы гражданина и человека. В любом случае надеяться на быстрое разрешение выявленных правовых проблем при пассивном ожидании и законодателя, и правоприменителя, и военного сообщества не приходится. Очевидно, что ситуация, сложившаяся вокруг учетных норм для военнослужащих, так и не приобрела того качества непротиворечивого и конкретного правового регулирования, на которое вправе рассчитывать люди в погонах и члены их семей. Она стала подобной болезни, залеченной, но не вылеченной, перешедшей в фазу хроническую, самую трудно вылечиваемую. Чего мы можем пожелать? Законодателю - ликвидации нормативных неточностей, приведения законодательства в состояние, адекватное конституционным требованиям социального правового государства. Правоприменителю - "самоочищения" от допущенных ошибок. Благо, что пути к этому давно известны. Как верно отмечает Г. Р. Мурсалимов, системообразующим средством преодоления правоприменительных ошибок является мониторинг правоприменительной деятельности, под которым понимается система информационных наблюдений, дающая возможность анализировать и оценивать результаты правоприменительной деятельности; качество правоприменительных актов, принятых тем или иным правоприменительным органом в соответствии с предоставленной ему компетенцией; эффективность действия правоприменительных актов <22>. -------------------------------- <22> Мурсалимов Г. Р. Юридические средства преодоления правоприменительных ошибок (теоретико-методологический аспект): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2009. С. 10.

Военнослужащим и членам их семей - настойчивости в защите своих жилищных прав. Можно констатировать право каждого добиваться своих целей улучшения жилищных условий любыми иными правовыми и неправовыми (но, естественно, правомерными) способами. С учетом правомерных законодательных запретов и ограничений, установленных для военнослужащих, речь должна идти главным образом об индивидуальных требованиях, которые вследствие их соединения могут и должны перерасти из количества в новое качество, стать рычагом воздействия на государство, пока что невосприимчивое к столь актуальным проблемам своих защитников, например, во все том же вопросе об учетных нормах для военнослужащих. В связи с вышесказанным будет уместным продолжить цитирование ранее представленного изречения известного российского правоведа конца XIX - начала XX века И. А. Покровского: "Индивид, поставленный лицом к лицу с обществом, государством, имеет право требовать, чтобы ему было этим последним точно указано, чего от него хотят и какие рамки ему ставят. Логически это право на определенность правовых норм есть одно из самых неотъемлемых прав человеческой личности, какое только себе можно представить; без него, в сущности, вообще ни о каком "праве" не может быть речи" <23>. -------------------------------- <23> Покровский И. А. Указ. соч.

Этими словами выдающегося российского юриста, пожалуй, и завершим наше краткое исследование, касающееся учетных норм для приобретения права на улучшение жилищных условий военнослужащих и членов их семей, оставив читателю возможность самостоятельно домыслить прочитанное и сделать подобающие теоретические и практические выводы из ответов на вопросы, к чему и почему ведет устоявшаяся правоприменительная практика.

------------------------------------------------------------------

Название документа