К вопросу о квалификации побега, совершенного военнослужащим, содержащимся на гауптвахте

К ВОПРОСУ О КВАЛИФИКАЦИИ ПОБЕГА, СОВЕРШЕННОГО ВОЕННОСЛУЖАЩИМ, СОДЕРЖАЩИМСЯ НА ГАУПТВАХТЕ

О. К. ЗАТЕЛЕПИН

Зателепин О. К., профессор кафедры уголовного права Военного университета, кандидат юридических наук, доцент.

В соответствии с законодательством военнослужащие могут содержаться по различным правовым основаниям на гарнизонных или войсковых (корабельных) гауптвахтах. Правовое положение таких лиц имеет ряд особенностей, которые необходимо учитывать при решении вопроса о квалификации их побега с гауптвахты. Указанная проблема в научном плане была поставлена и предложены подходы к ее решению профессором Х. М. Ахметшиным <1>. В 90-х гг. прошлого века автор настоящей статьи предпринял попытку рассмотреть более широкий круг вопросов уголовной ответственности военнослужащих, содержащихся на гауптвахте, в том числе и за побег <2>. Для данного исследования представляют научный интерес несколько решений Военной коллегии Верховного Суда СССР и окружных военных судов по конкретным делам, которые были опубликованы в бюллетенях <3>. Этот вопрос специально разъясняется Военной коллегией Верховного Суда Российской Федерации в Обзоре судебной практики по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими (далее - Обзор 2001 г.) <4>. Сформулированные в нем отдельные позиции представляются спорными и нуждаются в дополнительной научной проработке. Квалификация побега военнослужащего с гауптвахты и сегодня представляет большой теоретический и практический интерес. -------------------------------- <1> См.: Ахметшин Х. М. О квалификации побега с гауптвахты // БВК ВС СССР. 1963. N 1 (51). С. 29 - 37; Он же. Квалификация воинских преступлений: Учеб. пособие. М., 1977. С. 25 - 31. <2> См., напр.: Зателепин О. К. Особенности уголовной ответственности военнослужащих за преступления в сфере военной службы, совершенные ими в период содержания под стражей // Актуальные проблемы применения законодательства о воинской обязанности, военной службе и статусе военнослужащих: Материалы науч.-практ. семинара. 10 апреля 1997 г. М., 1998; Он же. Правовые основания квалификации преступлений военнослужащих, содержащихся на гауптвахте, по статьям главы 33 Уголовного кодекса Российской Федерации // Информационный бюллетень Главной военной прокуратуры. 1998. N 2 (152). <3> См., напр.: Определение Военной коллегии Верховного Суда СССР N 1н-09170/55 // БУВТ. 1957. N 1 (28). С. 49; Определение военного трибунала Прикарпатского военного округа от 4 января 1963 г. // БВК ВС СССР. 1963. N 1 (51). С. 56 - 57. <4> Обзоры судебной практики военных судов Российской Федерации по уголовным делам (1996 - 2001 гг.). М., 2002. С. 43 - 45.

В настоящей статье предпринята попытка обобщить имеющиеся в юридической литературе, следственной и судебной практике позиции и на основе действующих нормативных правовых актов предложить органам военной юстиции соответствующие квалификационные рекомендации. 1. Согласно п. 2 приложения N 14 ("О гауптвахте") к Уставу гарнизонной и караульной служб Вооруженных Сил Российской Федерации, утвержденному Указом Президента Российской Федерации от 10 ноября 2007 г. N 1495 (далее - УГ и КС ВС РФ 2007 г.), на гарнизонной гауптвахте <5> содержатся военнослужащие, проходящие военную службу по призыву или в добровольном порядке (по контракту) <6>: -------------------------------- <5> Кроме гарнизонных гауптвахт, военнослужащие могут содержаться на войсковых (корабельных) гауптвахтах и в изолированных комнатах воинских частей. Для решения вопроса о законности их нахождения в этих местах необходимо учитывать следующее. Войсковая (корабельная) гауптвахта создается приказом начальника гарнизона (командира соединения) при отсутствии на гарнизонной гауптвахте достаточного количества мест и оборудуется только для содержания подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений, подвергнутых дисциплинарному аресту и задержанных солдат (матросов) и сержантов (старшин). В воинских частях, дислоцированных на значительном удалении от гарнизонной (войсковой) гауптвахты, приказом начальника гарнизона могут оборудоваться изолированные комнаты для содержания задержанных военнослужащих. <6> Следует сказать, что положения о том, кто может содержаться на гауптвахте, в УГ и КС ВС РФ 2007 г. сформулированы в целом неудачно. Представляется, что положения абзаца четвертого пункта 2 приложения N 14 УГ и КС ВС РФ 2007 г., относящиеся к военнослужащим, являющимся подозреваемыми, обвиняемыми, подсудимыми и осужденными, нуждаются в четкой (как это было ранее) дифференциации. В таком виде они выглядят "запутанными" как по кругу лиц, находящихся на гауптвахте, так и по срокам пребывания на ней. Некоторые из них не соответствуют действующему уголовно-процессуальному законодательству (к примеру, отложение судом принятия решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу возможно только в отношении подозреваемого и только в случае необходимости продлить срок задержания (п. 3 ч. 7 ст. 108 УПК РФ).

а) подвергнутые дисциплинарному аресту на срок, установленный в постановлении суда; б) осужденные к аресту с отбыванием наказания на гауптвахте <7>; -------------------------------- <7> Положения УК РФ о наказании в виде ареста на сегодняшний день не введены в действие, хотя согласно ст. 4 Федерального закона от 13 июня 1996 г. N 64-ФЗ "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации" (с изменениями) эти положения должны были быть введены в действие не позднее 2006 г.

в) обвиняемые в совершении преступлений, заключенные под стражу по судебному решению, - не более 48 часов с момента заключения под стражу; подозреваемые в совершении преступлений - не более 48 часов с момента задержания (в случае отложения судом принятия решения об избрании в отношении подозреваемого меры пресечения в виде заключения под стражу военнослужащие могут содержаться на гауптвахте еще не более 72 часов с момента принятия судом такого решения); в исключительных случаях, когда доставка указанных военнослужащих, заключенных под стражу (обвиняемых или подозреваемых), в следственный изолятор невозможна из-за отдаленности или отсутствия надлежащих путей сообщения, они могут содержаться на гауптвахте до 30 суток <8>; -------------------------------- <8> Нахождение на гауптвахте указанной категории лиц предусматривают ст. ст. 7 и 11 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений".

г) подсудимые, в отношении которых избрана мера пресечения в виде заключения под стражу по судебному решению, могут содержаться на гауптвахте до 30 суток, при этом только в исключительных случаях, когда их доставка в следственный изолятор невозможна из-за отдаленности или отсутствия надлежащих путей сообщения <9>; -------------------------------- <9> Предложенное положение является авторским толкованием п. 2 приложения N 14 к УГ и КС ВС РФ 2007 г., в котором напрямую оно не предусмотрено. К примеру, в п. 2 приложения N 14 к УГ и КС ВС РФ 1993 г. содержалась норма, устанавливающая правило, согласно которому военнослужащие, являющиеся подсудимыми, содержались на гауптвахте до окончания рассмотрения уголовного дела в суде (при этом, правда, какого-либо ограничительного срока не устанавливалось).

д) осужденные военнослужащие - до вступления обвинительного приговора в законную силу <10>; -------------------------------- <10> В УГ и КС ВС РФ 1993 г. предусматривалось, что военнослужащие, осужденные военным судом к лишению свободы, могут содержаться под стражей на гауптвахте только до момента получения копии приговора, а осужденные к содержанию в дисциплинарной воинской части - до вступления приговора в законную силу. Применительно к возможности нахождения на гауптвахте до вступления приговора в законную силу военнослужащих, осужденных к содержанию в дисциплинарной воинской части, представляет интерес Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 18 января 2005 г. N 25-О "По запросу Ленинградского окружного военного суда о проверке конституционности абзаца четвертого пункта 2 приложения 14 "О гауптвахте" к Уставу гарнизонной и караульной служб Вооруженных Сил Российской Федерации". В нем сформулирована следующая правовая позиция: "Обозначая гауптвахту как место, где могут содержаться военнослужащие, к которым применяются различные меры правового принуждения, данный пункт не регламентирует основания, условия и порядок применения этих мер, - они предусматриваются другими правовыми актами, в частности Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации. Его нормы, определяющие основания и порядок избрания мер пресечения для обеспечения исполнения приговоров (глава 13 УПК Российской Федерации), имеют в силу статьи 76 (часть 1) Конституции Российской Федерации прямое действие на всей территории Российской Федерации и в полной мере распространяются на судопроизводство по уголовным делам о преступлениях, совершенных военнослужащими. Абзац четвертый пункта 2, не являясь по своему характеру уголовно-процессуальной нормой, не устанавливает основания и порядок помещения на гауптвахту военнослужащих, осужденных судом к наказанию в виде содержания в дисциплинарной воинской части, и не может подменять собой указанные предписания уголовно-процессуального закона. Поэтому данная норма, как не регулирующая вопросы, касающиеся установления мер уголовно-процессуального принуждения и являющиеся в соответствии со статьей 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации предметом регулирования федерального закона, не подлежит применению в случаях, не предусмотренных уголовно-процессуальным законом, и, следовательно, сама по себе не может расцениваться как противоречащая Конституции Российской Федерации. Оценка же того, насколько правомерно она была применена в конкретном уголовном деле, относится к полномочиям соответствующих судебных инстанций системы судов общей юрисдикции и не входит в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации. Вместе с тем федеральный законодатель может - с учетом особенностей статуса военнослужащих и специфики прохождения военной службы - ввести специальный механизм обеспечения исполнения приговоров суда, которыми военнослужащие осуждаются к наказанию, не связанному с лишением свободы, в том числе к содержанию в дисциплинарной воинской части". К сожалению, до настоящего времени федеральный законодатель так и не ввел специальный механизм обеспечения исполнения приговоров суда, которыми военнослужащие осуждаются к наказанию, не связанному с лишением свободы, в том числе к содержанию в дисциплинарной воинской части, позволяющий до вступления такого приговора в законную силу содержать осужденных военнослужащих на гауптвахте. Вопрос о правомерности нахождения в настоящее время на гауптвахте указанных военнослужащих требует отдельного исследования и не рассматривается в настоящей публикации.

е) задержанные военнослужащие <11>. -------------------------------- <11> К сожалению, не совсем понятно, о какой категории военнослужащих идет речь, а также (пожалуй, самое главное) какой предельный срок содержания на гауптвахте этих лиц допустим. Согласно п. 2 приложения N 14 к УГ и КС ВС РФ 1993 г. на гауптвахтах могли содержаться военнослужащие, задержанные за нарушение воинской дисциплины в состоянии опьянения, при этом сроком не более одних суток.

На гарнизонных (войсковых) гауптвахтах по тем или иным правовым основаниям могут содержаться все категории военнослужащих (офицеры и прапорщики, сержанты и старшины, солдаты и матросы). 2. Военной безопасности государства (порядку прохождения военной службы), как объекту уголовно-правовой охраны в гл. 33 УК РФ, могут причинить вред, прежде всего, лица, проходящие военную службу и обладающие статусом военнослужащих. Иными словами, участники военно-служебных отношений, обеспечивающих различные стороны военной безопасности страны. Для того чтобы правильно решить проблему уголовной ответственности военнослужащих, содержащихся на гауптвахте, за побег требуется, на наш взгляд, уяснить следующее. С одной стороны, обладают ли они в период нахождения на гауптвахте по тем или иным правовым основаниям статусом военнослужащих, т. е. проходят военную службу или нет. С другой - можно ли считать гауптвахту местом прохождения военной службы. Эти вопросы взаимосвязаны, решение одного предопределяет ответ на другой. В Федеральном законе от 28 марта 1998 г. N 53-ФЗ "О воинской обязанности и военной службе" достаточно четко регламентированы моменты начала и окончания военной службы. При этом важное значение имеют обстоятельства, с которыми Закон связывает прекращение или приостановление статуса военнослужащих. По общему правилу военнослужащие утрачивают свой статус с момента окончания военной службы. Согласно п. 11 ст. 38 Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе" окончанием военной службы считается дата исключения военнослужащего из списков личного состава воинской части. Эта дата должна совпадать с днем истечения срока военной службы. В соответствии с той же статьей военнослужащие не исключаются из списков личного состава воинской части (т. е. из сферы военно-служебных отношений) и после дня истечения срока военной службы, если они, например, находятся под следствием <12>, в том числе и при содержании их под стражей на гауптвахте (в следственном изоляторе). Окончание военной службы для них переносится на более поздний срок по сравнению с общим правилом. Это означает своеобразное продление (пролонгирование) их правового статуса со всеми вытекающими из этого юридическими последствиями. Рассматриваемая категория военнослужащих продолжает оставаться участниками военно-служебных отношений до окончания следствия. -------------------------------- <12> Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 20 апреля 2009 г. N 7-П признал положение абз. 9 п. 11 ст. 38 Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе", согласно которому военнослужащий должен быть исключен из списков личного состава воинской части в день истечения срока его военной службы, за исключением случаев, когда военнослужащий находится под следствием, не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее ст. 19 (ч. ч. 1 и 2), ст. 46 (ч. 1), ст. 55 (ч. 3) и ст. 59, в той мере, в какой данное нормативное положение - по смыслу, придаваемому ему правоприменительной практикой, - позволяет оставлять военнослужащего в списках личного состава воинской части по истечении срока военной службы по призыву, увеличивая тем самым установленный законом срок военной службы, в случае если в отношении военнослужащего не избрана мера пресечения, в реализации которой в соответствии с действующим правовым регулированием участвует командование воинской части.

Действующее военное законодательство, таким образом, не содержит каких-либо положений о приостановлении военной службы у лиц, содержащихся по различным основаниям на гауптвахте, или об утрате ими правового статуса военнослужащих. Кроме того, отсутствуют законодательные положения, не позволяющие считать местом прохождения военной службы гауптвахту в случае содержания там военнослужащих под стражей в качестве меры пресечения <13>. -------------------------------- <13> Иная точка зрения по этому вопросу высказана профессором Х. М. Ахметшиным, который полагает, что военнослужащие, в отношении которых избрана мера пресечения в виде заключения под стражу с содержанием на гауптвахте, по своему правовому положению ничем не отличаются от заключенных под стражу с содержанием в следственном изоляторе. Гауптвахта в данном случае становится местом предварительного заключения, где заключенный не выполняет воинские обязанности. В свою очередь, помещение военнослужащего в порядке меры пресечения в следственный изолятор связано, по мнению Х. М. Ахметшина, с изъятием его из сферы военно-служебных отношений (выделено мной. - О. З.). В период пребывания в следственном изоляторе права и обязанности этого военнослужащего определяются законодательством о предварительном заключении под стражу. Правонарушения, совершенные им в этот период, не посягают на порядок несения воинской службы, поэтому не могут быть признаны воинскими. Само пребывание в местах заключения не может рассматриваться как прохождение воинской службы (Ахметшин Х. М. Квалификация воинских преступлений. С. 29 - 30).

Однако прохождение военнослужащими службы во время их содержания на гауптвахте имеет некоторые особенности. В частности, на данных лиц в этот период возлагаются только общие обязанности военнослужащих. Должностные и специальные обязанности ими исполняться не могут, так как они, находясь на гауптвахте, не имеют возможности выполнять эти обязанности. В свою очередь, к общим обязанностям относятся, например, следующие: выполнение требований воинских уставов, беспрекословное повиновение командирам (начальникам), бережное отношение к военному имуществу и ряд других обязанностей (ст. ст. 16 - 23 УВС ВС РФ 2007 г.). Поскольку все категории военнослужащих, содержащихся по различным правовым основаниям на гауптвахте, как установлено, проходят военную службу и обладают статусом военнослужащих, в частности исполняя при этом только общие обязанности, то и гауптвахту следует признать своеобразным местом прохождения военной службы. 3. Изложенное выше имеет принципиальное значение для правоприменительной деятельности органов военной юстиции. Поскольку военнослужащие, содержащиеся на гауптвахте, остаются участниками военно-служебных отношений и исполняют общие обязанности, то имеются достаточные правовые основания для привлечения их к уголовной ответственности за нарушение этих обязанностей наравне с другими военнослужащими. В гл. 33 УК РФ содержатся составы преступлений против военной службы, представляющие собой нарушение по существу общих обязанностей военнослужащих, например, ст. ст. 332 - 339, 346, 347, 349, 350. Такой подход разделяется и судебной практикой. Так, по делу Б. и Р. Военная коллегия Верховного Суда СССР указала, что военнослужащие, находящиеся на гауптвахте, несут уголовную ответственность за неповиновение на тех же основаниях, что и другие военнослужащие <14>. -------------------------------- <14> БВК ВС СССР. 1960. N 3 (41). С. 63 - 65.

Представляется, что, бесспорно, побег с гауптвахты военнослужащих, подвергнутых дисциплинарному аресту или задержанных (в дисциплинарном порядке), следует квалифицировать при наличии к тому оснований как воинское преступление, предусмотренное ст. 337 или ст. 338 УК РФ. По своему характеру воинским правонарушением является также побег с гауптвахты, совершенный военнослужащим, осужденным к содержанию в дисциплинарной воинской части. Дело в том, что лицо, осужденное к этому наказанию, не перестает быть военнослужащим, субъектом военно-служебных отношений. Совершая побег с гауптвахты, такой военнослужащий прежде всего нарушает установленный порядок пребывания на военной службе. Кроме того, нахождение осужденного к содержанию в дисциплинарной воинской части на гауптвахте не является мерой пресечения в виде заключения под стражу <15>. В ст. 313 УК РФ предусмотрена ответственность за побег из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи, совершенный лицом, отбывающим наказание или находящимся в предварительном заключении. Военнослужащие, осужденные к содержанию в дисциплинарной воинской части, к этой категории лиц не могут быть отнесены, поэтому случаи их побега с гауптвахты не подпадают под признаки преступления, предусмотренного указанной нормой. -------------------------------- <15> Профессор А. С. Кобликов считал содержание на гауптвахте осужденного к содержанию в дисциплинарной воинской части самостоятельной мерой пресечения (Кобликов А. С. Приговор военного трибунала. М., 1962. С. 30).

Профессор Х. М. Ахметшин обоснованно полагает, что военнослужащие, осужденные к содержанию в дисциплинарной воинской части и находящиеся на гауптвахте, продолжают нести обязанности военной службы, сохраняют статус военнослужащего. Поэтому побег указанных военнослужащих с гауптвахты, совершенный в целях уклонения от военной службы вовсе, является дезертирством <16>. Такую позицию разделяют и военные суды <17>. -------------------------------- <16> Военно-уголовное право: Учебник. М., 2008. С. 196. <17> По приговору военного трибунала от 29 сентября 1961 г. рядовой Д. признан виновным в том, что 15 сентября 1961 г., воспользовавшись плохим несением службы составом караула, сбежал из камеры гарнизонной гауптвахты, где должен был находиться до вступления в законную силу приговора о направлении его в дисциплинарный батальон за ранее совершенные воинские преступления. Его действия военным трибуналом квалифицированы по ч. 1 ст. 183 УК УССР (ч. 1 ст. 313 УК РФ), т. е. как побег. Председатель Военной коллегии Верховного Суда СССР, считая приговор в отношении Д. неправильным, в своем протесте просил его отменить, а дело прекратить за отсутствием состава преступления по следующим основаниям. Действия Д., выразившиеся в непродолжительном самовольном оставлении гарнизонной гауптвахты в период, когда он содержался там в связи с осуждением к направлению в дисциплинарный батальон, суд неосновательно квалифицировал как преступление, направленное против правосудия. После осуждения Д. продолжал оставаться военнослужащим, субъектом военно-служебных отношений. Поэтому его действия, направленные на временное или постоянное оставление в этот период гауптвахты, необходимо рассматривать не как посягательство на интересы правосудия, а как посягательство на установленный порядок прохождения военной службы, т. е. точно так же, как их следовало бы рассматривать в соответствии с законом при их совершении во время пребывания Д. в дисциплинарной части (Определение военного трибунала Прикарпатского военного округа от 4 января 1963 г. // БВК ВС СССР. 1963. N 1 (51). С. 56 - 57).

В юридической литературе по-разному предлагается решать вопрос о возможности квалификации по ч. 2 ст. 337 УК РФ самовольного оставления части, совершенного военнослужащим, осужденным к содержанию в дисциплинарной воинской части, но находящимся на гауптвахте после вынесения приговора. Одни полагают, что эта норма может применяться только к тем военнослужащим, которые фактически прибыли в дисциплинарную воинскую часть. Другие считают возможным привлечь к ответственности по этой норме лиц лишь за самовольное оставление части, совершенное до прибытия осужденного в дисциплинарную воинскую часть, если к моменту его совершения приговор в отношении осужденного к содержанию в дисциплинарной воинской части вступил в законную силу (в том числе и во время конвоирования в дисциплинарную воинскую часть) <18>. -------------------------------- <18> Воинские преступления: Учеб. М., 1970. С. 138.

Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 28 ноября 1975 г. признал правильной квалификацию самовольной отлучки с гауптвахты, совершенной военнослужащим, осужденным к направлению в дисциплинарный батальон, по п. "а" ст. 9 Закона об уголовной ответственности военнослужащих за воинские преступления (ч. 1 ст. 337 УК РФ): "Поскольку лица, осужденные к направлению в дисциплинарный батальон, продолжают оставаться на военной службе, побег с гауптвахты или иное уклонение от военной службы, совершенные до прибытия осужденного в дисциплинарную часть, в зависимости от направленности умысла, способа и продолжительности уклонения следует квалифицировать (в мирное время) по пунктам "а" статей 245, 246, 247 и 249 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик" <19>. -------------------------------- <19> Ахметшин Х. М. Квалификация воинских преступлений. С. 28.

В Обзоре 2001 г. указывается, что, поскольку при осуждении военнослужащего к содержанию в дисциплинарной воинской части мера пресечения в отношении его отменяется, побег с гауптвахты должен расцениваться как воинское преступление <20>, правда, при этом не конкретизируется, по какой конкретно части ст. 337 УК РФ следует оценивать содеянное в случае временного уклонения от военной службы. -------------------------------- <20> Как воинское преступление квалифицированы действия рядового Ж., осужденного военным судом к содержанию в дисциплинарной воинской части и совершившего после этого побег с гауптвахты в целях временного уклонения от прохождения военной службы (Обзор 2001 г. С. 44 - 45).

В п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 3 апреля 2008 г. N 3 "О практике рассмотрения судами уголовных дел об уклонении от призыва на военную службу и от прохождения военной или альтернативной гражданской службы" прямо сказано, что к военнослужащим, отбывающим наказание в дисциплинарной воинской части (ч. 2 ст. 337 УК РФ), следует относить военнослужащих, осужденных к содержанию в дисциплинарной воинской части и зачисленных в списки переменного состава дисциплинарного батальона (роты). Таким образом, военнослужащие, осужденные к содержанию в дисциплинарной воинской части, в случае побега их с гауптвахты не могут быть привлечены к ответственности ни по ст. 313 УК РФ, ни по ч. 2 ст. 337 УК РФ. Содеянное ими в зависимости от продолжительности самовольного отсутствия и цели побега может образовывать дисциплинарный проступок или преступления, предусмотренные ч. ч. 1, 3 и 4 ст. 337 или ст. 338 УК РФ <21>. -------------------------------- <21> Следует согласиться с мнением Х. М. Ахметшина, что побег с гауптвахты военнослужащего, осужденного к содержанию в дисциплинарной воинской части, как и побег, совершенный лицом, отбывающим наказание в дисциплинарной воинской части, посягает, в частности, и на интересы правосудия (Ахметшин Х. М. Квалификация воинских преступлений. С. 28). З. О. Ашитов также пишет, что нельзя исключать вовсе посягательства на интересы правосудия, когда виновный преследует эту цель - совершает побег из-под стражи во время конвоирования в дисциплинарную воинскую часть, чтобы не отбывать уголовное наказание. Факт осуждения судом не может не возлагать новых обязанностей (Ашитов З. О. Вопросы дальнейшего укрепления социалистической законности: соотношение воинских и общеуголовных преступлений. Алма-Ата, 1976. С. 17 - 18).

Как воинское преступление следует расценивать и побег с гауптвахты подозреваемых в совершении преступлений, содержащихся там до принятия судом решения об избрании в отношении их меры пресечения в виде заключения под стражу (сроки содержания таких лиц указаны выше). Указанные лица продолжают оставаться военнослужащими, само их нахождение под "подозрением" и, как следствие, на гауптвахте не может рассматриваться как основание для исключения их из сферы военно-служебных отношений. 4. Наибольшую трудность для квалификации представляет собой побег с гауптвахты военнослужащих, в отношении которых избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. К этой категории лиц могут быть отнесены подозреваемые, обвиняемые, подсудимые и осужденные. Позиция по этому вопросу военных судов заключается в следующем <22>. -------------------------------- <22> Следует указать, что на протяжении последних 60 лет она в принципе не изменилась, за исключением случаев побега с гауптвахты с целью вовсе уклониться от военной службы (подробнее об этом будет сказано ниже).

В советский период Военная коллегия Верховного Суда СССР выработала определенные подходы к решению рассматриваемого вопроса. Побег с гауптвахты с целью уклониться только от уголовной ответственности квалифицируется как преступление против интересов правосудия, а именно - побег из-под стражи (ст. 313 УК РФ). Так, военнослужащий Ш. за совершение хищения личного имущества и нанесение телесных повреждений был арестован и содержался на гауптвахте воинской части. Ш. с гауптвахты бежал, но через сутки был задержан и помещен на гауптвахту воинской части, откуда он вторично совершил побег, однако через двое суток его задержали. Действия Ш., выразившиеся в побеге с гауптвахты, военным трибуналом были квалифицированы по п. "г" ст. 206.7 УК УССР (ст. 337 УК РФ). По протесту Генерального прокурора СССР дело Ш. было рассмотрено Военной коллегией Верховного Суда СССР, которая переквалифицировала действия Ш. на ч. 2 ст. 78 УК УССР (ст. 313 УК РФ), указав при этом следующее. По делу установлено, что против Ш. было возбуждено уголовное дело, и в связи с этим в отношении его была избрана мера пресечения в виде содержания под стражей на гауптвахте. С целью уклонения от уголовной ответственности Ш. дважды совершил побег из-под стражи. При таких обстоятельствах преступление Ш. в части побега из-под стражи надлежит квалифицировать не по п. "г" ст. 206.7 (ст. 337 УК РФ), а по ч. 2 ст. 78 УК УССР (ст. 313 УК РФ) <23>. -------------------------------- <23> Определение Военной коллегии Верховного Суда СССР N 1н-09170/55 // БУВТ. 1957. N 1 (28). С. 49.

Совершение военнослужащим, в отношении которого избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, побега с гауптвахты с целью уклониться вовсе от военной службы в судебной практике советского периода квалифицировалось по совокупности преступлений - как побег из-под стражи (ст. 313 УК РФ) и дезертирство (ст. 338 УК РФ). Такая позиция изложена в решении Военной коллегии Верховного Суда СССР по делу Ч., которую разделяет профессор Х. М. Ахметшин <24>. -------------------------------- <24> В связи с совершенным преступлением (самовольным оставлением части) в отношении Ч. была избрана мера пресечения - содержание под стражей. Находясь на гауптвахте, Ч. совместно с М., осужденным к направлению в дисциплинарный батальон и содержавшимся на гауптвахте до вступления приговора в законную силу, 16 февраля 1961 г. совершили побег с гауптвахты, с тем чтобы в дальнейшем уклониться от военной службы. 19 февраля 1961 г. были задержаны. Побег Ч. с гауптвахты органами предварительного следствия и судом первой инстанции был квалифицирован по совокупности ч. 1 ст. 188 и п. "а" ст. 247 УК РСФСР (соответственно по ст. 313 и ст. 338 УК РФ), а те же действия М. - по п. "а" ст. 247 УК РСФСР (ст. 338 УК РФ). Суд второй инстанции приговор в отношении Ч. в части осуждения его по п. "а" ст. 247 УК РСФСР (ст. 338 УК РФ) отменил и дело в этой части прекратил за отсутствием состава преступления, мотивируя свое решение лишь тем, что действия Ч. как лица, в отношении которого была избрана мера пресечения содержание под стражей, охватываются ч. 1 ст. 188 УК РСФСР (ст. 313 УК РФ). С таким решением не согласился председатель Военной коллегии, который внес в Военную коллегию протест на предмет отмены кассационного определения в отношении Ч. В протесте указывалось, что суд второй инстанции ничем не опровергнул выводы суда первой инстанции о том, что Ч. совершил побег из-под стражи с целью уклонения от военной службы. Как видно из показаний М. в суде, он совершил дезертирство, желая быть направленным для отбытия наказания в ИТК, а не в дисциплинарный батальон, так как, по его мнению, там отбывать наказание труднее, чем в ИТК. Как далее показал М., он рассказал об этом Ч., которого должны были судить за самовольное оставление части и который считал, что его за эти действия направят в дисциплинарный батальон. М. предложил Ч. вместе с ним совершить дезертирство и уехать сначала в Рязанскую область, а затем в Грузию и жить там до тех пор, пока их не задержат. Ч. подтвердил эти показания М. и согласился с его предложением о дезертирстве. Таким образом, умысел Ч. был направлен как на побег из-под стражи, так и на дезертирство. С учетом этих обстоятельств, подчеркивается в определении Военной коллегии, а также того, что побег Ч. был совершен с гауптвахты, а не из тюрьмы или иных мест лишения свободы, суд первой инстанции правильно квалифицировал эти действия Ч. как побег из-под стражи и как дезертирство. Вместе с тем в этом определении Военная коллегия отметила, что содержащееся в протесте утверждение о необходимости во всех случаях квалифицировать как дезертирство побег военнослужащего из-под стражи, где он содержался по постановлению прокурора, является неосновательным, поскольку в каждом конкретном случае следует исходить из умысла виновного, цели и направленности его действий и других объективных данных дела (См.: Ахметшин Х. М. О квалификации побега с гауптвахты. С. 36 - 37).

Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации по рассматриваемому вопросу в Обзоре 2001 г. предлагает следующее. Видовым объектом преступлений, предусмотренных ст. ст. 337, 338 и 339 УК РФ, является установленный действующим законодательством порядок пребывания на военной службе, в соответствии с которым военнослужащий должен проходить службу в установленном для него месте и выполнять служебные обязанности в полном объеме. Военнослужащий, исключенный (временно выведенный) из сферы воинских правоотношений в связи с применением к нему меры пресечения в виде заключения под стражу, не может нести ответственность по названным статьям <25>. В подтверждение этой точки зрения в Обзоре 2001 г. приводятся судебные решения в отношении А. Гарнизонным военным судом А., совершивший побег с гарнизонной гауптвахты, на которой он находился в связи с избранием в отношении его меры пресечения по уголовному делу в виде заключения под стражу, был осужден по ч. 1 ст. 313 и ч. 1 ст. 338 УК РФ. Действия А. суд первой инстанции расценил как побег из-под стражи и дезертирство. Окружной военный суд, рассмотрев дело в кассационном порядке, пришел к выводу о том, что с момента избрания меры пресечения в виде заключения под стражу и помещения на гарнизонную гауптвахту А. был выведен из сферы воинских правоотношений, в связи с чем он не подлежал ответственности по ч. 1 ст. 338 УК РФ. По данным основаниям суд второй инстанции приговор в отношении А. в части осуждения за дезертирство отменил и дело прекратил. -------------------------------- <25> В Обзоре 2001 г. обращается внимание на то, что применение к военнослужащему в связи с уголовным делом любой другой, кроме заключения под стражу, меры пресечения не влечет таких последствий. Поэтому уклонение такого лица от военной службы следует квалифицировать по соответствующей статье гл. 33 УК РФ как воинское преступление.

В Обзоре 2001 г. отмечается, что приведенное решение военного суда округа по существу является правильным. Однако изложенные в кассационном определении мотивы такого решения не в полной мере основаны на законе. Применение меры пресечения в виде заключения под стражу, действительно, временно выводит лицо из сферы воинских правоотношений. Вместе с тем, продолжая оставаться военнослужащим (выделено мной. - О. З.), это лицо, вопреки утверждению в кассационном определении, в полной мере обладает всеми признаками субъекта преступления против военной службы (выделено мной. - О. З.). Совершая побег из места предварительного заключения, виновный посягает не на установленный порядок прохождения военной службы, а на другие охраняемые законом отношения (в сфере правосудия). Именно в связи с отсутствием этого признака состава воинского преступления - его объекта, а не субъекта и следовало в данном случае сделать вывод о невозможности привлечения А. к уголовной ответственности по ст. 338 УК РФ. В качестве правильного решения в Обзоре 2001 г. приведен приговор гарнизонного военного суда в отношении лейтенанта С., осужденного по ч. 1 ст. 313 УК РФ. С. признан виновным в том, что, наряду с другими преступлениями, совершил побег из-под стражи после применения к нему этой меры пресечения. Исключая из обвинения по данному эпизоду ч. 1 ст. 338 УК РФ, суд гарнизона в приговоре указал, что после заключения под стражу С. был временно выведен из сферы воинских правоотношений, а поэтому не мог совершить уклонение от военной службы <26>. -------------------------------- <26> Следует обратить внимание на то, что позиция Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации в части невозможности квалификации в подобных случаях содеянного как дезертирства, наряду с побегом из-под стражи, отличается от позиции Военной коллегии Верховного Суда СССР, которая допускала такую совокупность преступлений (например, приведенное выше определение Военной коллегии Верховного Суда СССР по делу Ч.).

Профессор Х. М. Ахметшин полагает, что у военнослужащего, привлеченного к уголовной ответственности за преступления, наказуемые лишением свободы, и в порядке меры пресечения содержащегося под стражей в следственном изоляторе или на гауптвахте, принципиально меняется правовое положение по сравнению с другими военнослужащими, содержащимися на гауптвахте по иным основаниям. В частности, такой военнослужащий, как отмечалось, соответствующим судебным актом исключается из сферы военно-служебных отношений, его правовой статус как подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления определяется Федеральным законом от 21 июня 1995 г. "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления". То обстоятельство, что арестованный содержится не в следственном изоляторе, а на гауптвахте, не меняет положения. Указанным Федеральным законом (ст. 11) прямо предусмотрено использование гауптвахт для содержания под стражей военнослужащих, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления. В данном случае, утверждает Х. М. Ахметшин, гауптвахта должна рассматриваться как разновидность места содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления, а побег с гауптвахты с целью уклониться от уголовной ответственности за совершенное преступление квалифицироваться по ст. 313 УК РФ <27>. -------------------------------- <27> Военно-уголовное право: Учебник. С. 196. Аналогичная точка зрения была Х. М. Ахметшиным высказана и в другой работе (Ахметшин Х. М. Квалификация воинских преступлений. С. 29 - 30).

Изложенные теоретические позиции и, как следствие, основанные на них судебные решения представляются в ряде случаев спорными. Военнослужащие, заключенные под стражу в качестве меры пресечения, как было установлено, продолжают оставаться участниками военно-служебных отношений, а значит, в целом могут быть и субъектами преступлений против военной службы. Гауптвахта в данном случае является для них местом прохождения военной службы <28>. Представляется, что побег с гауптвахты данных лиц является разновидностью уклонения от исполнения обязанностей военной службы. Уголовная ответственность за нарушение порядка пребывания на военной службе путем самовольного оставления места службы предусматривается в ст. ст. 337 и 338 УК РФ. При этом наличие при побеге с гауптвахты цели вовсе уклониться от военной службы должно иметь значение только для отграничения преступлений. -------------------------------- <28> Хотелось бы обратить внимание на то, что в УГ и КС ВС РФ 2007 г., в приложении N 14 "О гауптвахте", речь идет именно о военнослужащих (выделено мной - О. З.), заключенных под стражу и содержащихся на гауптвахте.

Указанные военнослужащие, учитывая правовые основания нахождения их на гауптвахте, обладают также статусом участников соответствующих уголовно-процессуальных отношений. В частности, они обязаны соблюдать специальный порядок, обеспечивающий реализацию избранной в отношении их меры пресечения, не препятствовать установлению истины по делу и т. д. На них, наряду с общими обязанностями военной службы, возложены также и обязанности по содействию осуществлению правосудия. Таким образом, побег данных лиц с гауптвахты представляет собой уклонение не только от исполнения обязанностей военной службы, но и от обязанностей в сфере правосудия. При этом общественная опасность побега как общеуголовного преступления заключается в прерывании исполнения решения суда об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и, как следствие, в отвлечении сил и средств для поиска бежавшего, в создании опасности совершения этим лицом нового преступления и т. п. Важно обратить внимание на то, что в самой ст. 313 УК РФ цель - уклонение от уголовной ответственности в качестве конструктивного или квалифицирующего признака не указана. Совершая побег, лицо всегда осознает, что таким образом уклоняется от привлечения к уголовной ответственности и причиняет вред интересам правосудия. Побег с гауптвахты рассматриваемой категории военнослужащих во всех случаях представляет собой посягательство на два объекта уголовно-правовой охраны - военную безопасность государства (порядок пребывания на военной службе) и интересы правосудия. Налицо так называемая идеальная совокупность преступлений. Это обстоятельство требует квалифицировать такой побег во всех случаях по ст. 313 УК РФ и в зависимости от конкретных обстоятельств дела по ст. 337 или ст. 338 УК РФ. Представляется, что не совсем последовательной была позиция Военной коллегии Верховного Суда СССР, согласно которой такая совокупность могла быть только при совершении побега с гауптвахты, сопряженного с дезертирством (например, упоминавшееся выше дело в отношении Ч.). Противоречивым, на наш взгляд, является и подход Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации, сформулированный, правда, не по конкретным делам, а в Обзоре 2001 г. С одной стороны, признается, что военнослужащие исключаются из сферы воинских правоотношений в связи с применением к ним меры пресечения в виде заключения под стражу, а с другой - утверждается, что такие лица продолжают оставаться военнослужащими и в полной мере обладают всеми признаками субъекта преступления против военной службы, за исключением уклонений от военной службы, поскольку они не могут причинить вред порядку пребывания на военной службе. Поскольку лица, содержащиеся на гауптвахте по решению суда об избрании в отношении их меры пресечения в виде заключения под стражу, продолжают оставаться военнослужащими, а гауптвахта для них является местом прохождения военной службы, то не только уклонение от военной службы вовсе следует квалифицировать по совокупности, но и временное оставление места службы (в данном случае - гауптвахты) на срок свыше двух (десяти) суток должно квалифицироваться как побег из-под ареста или из-под стражи (ст. 313 УК РФ) и самовольное оставление места службы (ст. 337 УК РФ). 5. Военнослужащие, в отношении которых избрана мера пресечения заключение под стражу, содержатся на гауптвахте в виде исключения. Как правило, указанные лица находятся в следственных изоляторах. В связи с этим возникает вопрос и о квалификации побега военнослужащих из следственных изоляторов. В юридической литературе, как отмечалось, существует устойчивое мнение, что военнослужащие, содержащиеся в следственных изоляторах, на основании соответствующих процессуальных актов (в настоящее время - судебных решений) исключаются из сферы военно-служебных отношений и, как следствие, их побег во всех случаях следует квалифицировать только по ст. 313 УК РФ. Представляется, что такое утверждение является не бесспорным. Предпочтительной следует признать точку зрения тех авторов, которые утверждают, что побег указанных военнослужащих из следственных изоляторов следует квалифицировать так же, как и их побег с гауптвахты, т. е. по совокупности ст. 313 и ст. 337 или ст. 338 УК РФ <29>. В обоснование правильности этой позиции приведем следующие аргументы. -------------------------------- <29> См., напр.: Ашитов З. О. Указ. соч. С. 19 - 20.

В соответствии с презумпцией невиновности лица, содержащиеся под стражей в связи с обвинением в совершении преступления, считаются невиновными, пока их виновность не будет доказана и установлена вступившим в законную силу приговором суда (ст. 49 Конституции Российской Федерации). В ст. 6 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" определено, что арестованные лица пользуются правами и свободами и несут обязанности с ограничениями, предусмотренными этим Законом и иными федеральными законами. Действующее федеральное законодательство не содержит положений, согласно которым военнослужащие, содержащиеся под стражей в следственном изоляторе, утрачивали бы свой правовой статус. Наоборот, в п. 11 ст. 38 Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе" говорится именно о военнослужащих, находящихся под следствием, в том числе, видимо, и о тех, в отношении которых избрана мера пресечения в виде заключения под стражу и которые содержатся в следственных изоляторах. Согласно п. 4 ст. 42 того же Закона военнослужащие, в отношении которых возбуждено уголовное дело и которые находятся в распоряжении командира (начальника), считаются проходящими военную службу не на воинских должностях до вынесения окончательного решения по уголовному делу <30>. При этом военнослужащий в связи с вступлением в законную силу приговора суда о назначении наказания в виде лишения свободы подлежит увольнению с военной службы лишь со дня начала отбывания наказания, указанного в приговоре суда (ст. 34 Положения о порядке прохождения военной службы, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 16 сентября 1999 г. N 1237). -------------------------------- <30> В ст. 13 Положения о порядке прохождения военной службы указано, что зачисление военнослужащего, проходящего военную службу по контракту, в распоряжение командира (начальника) допускается в связи с возбуждением в отношении его уголовного дела до вынесения решения по уголовному делу. При этом прямо указывается, что военнослужащий, в отношении которого в качестве меры пресечения применено заключение под стражу, зачисляется в распоряжение командира (начальника) со дня заключения под стражу (п. 3 ст. 13).

Представляется, что военный суд своим решением (постановлением или определением) о применении к военнослужащему заключения под стражу в качестве меры пресечения не может исключить его из сферы военно-служебных отношений, т. е. фактически лишить правового статуса военнослужащего на период содержания под стражей в следственном изоляторе. Принятие такого процессуального документа само по себе не является юридическим фактом, создающим, изменяющим или прекращающим правовые отношения по поводу реализации правового статуса военнослужащих. Так, согласно п. 46 Порядка обеспечения денежным довольствием военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации, утвержденного Приказом Министра обороны Российской Федерации 2006 г. N 200, военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, зачисленным в установленном порядке в распоряжение командиров (начальников), в том числе и в случае заключения под стражу, за все время нахождения их в распоряжении командиров (начальников), но не более сроков, определенных ст. 13 Положения о порядке прохождения военной службы, продолжают выплачивать оклады по воинскому званию, оклады по ранее занимаемой воинской должности, процентную надбавку за выслугу лет и ежемесячную надбавку за сложность, напряженность и специальный режим военной службы, если федеральными законами и иными нормативными правовыми актами не установлено иное. Военнослужащие, содержащиеся под стражей в следственных изоляторах, проходят военную службу, а значит, и обладают, хотя и весьма специфическим (в определенном смысле "ограниченным") правовым статусом военнослужащих. Содержание под стражей в следственных изоляторах является своеобразным периодом прохождения военной службы, поскольку военнослужащие, по существу, не выполняют большую часть служебных обязанностей (в частности, должностных и специальных). Последнее обстоятельство является одним из главных аргументов тех авторов, которые утверждают, что в данном случае соответствующим судебным актом военнослужащий фактически исключается из сферы военно-служебных отношений. Однако следует помнить, что общие обязанности военнослужащих в одинаковой мере распространяются на всех военнослужащих в целях реализации их статуса, поддержания субординационных отношений и выполнения требований законности, независимо от времени и места их действия. Представляется, что общие обязанности распространяются и на военнослужащих, содержащихся по решению суда под стражей в следственном изоляторе. Для сравнения, при нахождении на лечении, в плену, в положении заложника или интернированного военнослужащие также не исполняют фактически должностных и специальных обязанностей военной службы, но тем не менее, считаются исполняющими обязанности военной службы (видимо, речь идет об общих обязанностях), а значит, и проходящими военную службу. Военнослужащие, содержащиеся в следственных изоляторах под стражей, не освобождаются полностью от исполнения возложенных на них обязанностей военной службы и ответственности за их нарушение. Иное понимание данного вопроса может привести к неверным решениям, в частности при разграничении ряда насильственных воинских преступлений и сходных общеуголовных. Например, если полагать, что военнослужащие, находясь в следственных изоляторах, утрачивают статус военнослужащих, то они лишаются не только прав, но и освобождаются от обязанностей по военной службе, т. е. становятся фактически гражданскими лицами. Как же быть в тех случаях, когда данные лица совершат насильственные действия в отношении своего начальника (в связи с исполнением им своих обязанностей по военной службе) при проведении, например, очной ставки? Если считать, что они исключены из сферы военно-служебных отношений, то соответственно и не могут и посягать на различные стороны военной безопасности государства, охраняемые в гл. 33 УК РФ. В таком случае в приведенных примерах отсутствуют соответствующие составы воинских преступлений и подобные деяния необходимо квалифицировать как преступления против личности (например, по ст. ст. 111, 112 УК РФ). Представляется, что с таким выводом согласиться нельзя. С учетом особенностей их правового статуса указанные военнослужащие не могут исполнять, как и военнослужащие, содержащиеся на гауптвахте, только должностные и специальные обязанности военной службы. Указанные лица, наш взгляд, подлежат уголовной ответственности за нарушение ими общих обязанностей по соответствующим статьям гл. 33 УК РФ наравне с другими военнослужащими, в том числе и за уклонение от военной службы. При этом следует также помнить, что данные военнослужащие одновременно являются и участниками правоотношений в сфере правосудия (как и военнослужащие, которые содержатся на гауптвахте). Таким образом, побег военнослужащих, находящихся в предварительном заключении, из следственных изоляторов следует квалифицировать не только как побег из-под стражи (ст. 313 УК РФ), но и как соответствующее преступление против военной службы (ст. 337 или ст. 338 УК РФ), т. е. по правилам квалификации идеальной совокупности преступлений. 6. В тех случаях, когда военнослужащий осуждается военным судом к лишению свободы, до вступления приговора в законную силу в отношении его избирается (либо сохраняется) мера пресечения в виде заключения под стражу. Такие военнослужащие могут находиться на гауптвахте (или в следственном изоляторе) до вступления обвинительного приговора в законную силу и в этот период совершить побег. Предложенные выше правила квалификации, несмотря на то что указанные лица формально сохраняют статус военнослужащих до момента их увольнения с военной службы в связи с осуждением к лишению свободы, вряд ли применимы в полном объеме. В данном случае важное значение для квалификации приобретает цель совершения побега. С учетом осуждения таких военнослужащих к реальному лишению свободы и вследствие этого увольнения их с военной службы после вступления приговора в законную силу можно предположить, что целью такого побега является уклонение от реализации уголовной ответственности. Поэтому содеянное должно оцениваться, как правило, только по ст. 313 УК РФ. 7. На гауптвахте могут содержаться, как отмечалось, также военнослужащие, осужденные к аресту. В юридической литературе предлагается их побег рассматривать только как воинское преступление, поскольку они хотя и отбывают уголовное наказание, но при этом продолжают проходить военную службу <31>. -------------------------------- <31> Военно-уголовное право: Учебник. С. 196.

Действительно, такие лица не утрачивают статус военнослужащих и продолжают проходить военную службу. Однако на них, помимо обязанностей (общих) военной службы, возложены и дополнительные обязанности по соблюдению требований федеральных законов и других нормативных правовых актов, определяющих порядок и условия отбывания этого наказания, в интересах правосудия. Общественная опасность побега военнослужащих, отбывающих уголовный арест, также заключается в прерывании исполнения приговора суда, в отвлечении сил и средств для поиска бежавшего и т. п. Поэтому, безусловно, побег указанных лиц причиняет вред и интересам правосудия. С учетом сказанного выше представляется, что побег с гауптвахты военнослужащих, осужденных к аресту, должен квалифицироваться по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 313 и ст. 337 или ст. 338 УК РФ. Подводя черту под рассмотренными в статье вопросами, необходимо сформулировать основные выводы, имеющие важное квалификационное значение. Во-первых, военнослужащие, содержащиеся по различным основаниям на гауптвахте или в следственном изоляторе, не исключаются из сферы военно-служебных отношений и могут быть субъектами преступлений против военной службы. Во-вторых, побег с гауптвахты военнослужащих, отбывающих там наказание в виде ареста или содержащихся под стражей в качестве меры пресечения, должен, как правило, квалифицироваться по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 313 и ст. 337 или ст. 338 УК РФ. В-третьих, побег военнослужащих, содержащихся под стражей в качестве меры пресечения в следственном изоляторе, представляет собой также идеальную совокупность - побег из-под стражи и соответствующий вид уклонения от военной службы. В-четвертых, побег военнослужащих, осужденных к лишению свободы и находящихся до вступления приговора в законную силу на гауптвахте или в следственном изоляторе, с учетом направленности умысла квалифицируется по ст. 313 УК РФ.

------------------------------------------------------------------

Название документа