Комментарий к Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 года N 26 "О дополнении Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 марта 2004 г. N 1 "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации"

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

КОММЕНТАРИЙ К ПОСТАНОВЛЕНИЮ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РФ ОТ 9 ДЕКАБРЯ 2008 ГОДА N 26 "О ДОПОЛНЕНИИ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ОТ 5 МАРТА 2004 Г. N 1 "О ПРИМЕНЕНИИ СУДАМИ НОРМ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"

Материал подготовлен с использованием правовых актов по состоянию на 12 января 2009 года

А. П. РЫЖАКОВ

Сведения об авторе:

Рыжаков Александр Петрович, кандидат юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин Тульского филиала Международного юридического института при Министерстве юстиции РФ, а по совместительству профессор кафедры правовых дисциплин Тульского государственного педагогического университета им. Л. Н. Толстого, член редакционной коллегии научно-практического журнала "Правовой аспект", автор более 675 публикаций, в том числе 135 книг и 11 CD-rom дисков по уголовному, гражданскому и арбитражному процессу, он же автор учебников по дисциплинам "Уголовный процесс" и "Правоохранительные органы" для высших юридических учебных заведений, постатейных комментариев к старым и новым УПК РФ (РСФСР), АПК РФ и ГПК РФ (РСФСР). Общий объем публикаций превысил 5650 авторских листов.

9 декабря 2008 года Пленум Верховного Суда РФ в своем Постановлении N 26 дал толкование ситуации, сложившейся с вовлечением в уголовный процесс сведений, составляющих врачебную тайну. Между тем лаконичные два абзаца пункта 12.1, которым дополнено Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. N 1 "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации", с изменениями, внесенными Постановлениями Пленума от 5 декабря 2006 года N 60 и от 11 января 2007 года N 1, изложены так, что сами требуют разъяснения. В самом общем виде основная идея нового пункта Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 года N 1 заключается в том, что в уголовный процесс информация, являющаяся врачебной тайной, может быть вовлечена в виде имеющихся вне такового документов или же сведений, которые отражаются в ответе на запрос органа предварительного расследования. Документы изымаются путем производства выемки. Когда необходимости в подлинных документах нет, запрашиваются сведения. Выемка производится по решению суда, принимаемому в порядке, установленном ст. 165 УПК РФ. Для направления запроса решения суда не требуется. Требование (запрос) органа предварительного расследования обязательно для исполнения медицинским учреждением и в том случае, когда запрашиваются сведения, составляющие врачебную тайну. Это общая идея Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 года N 26 "О дополнении Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 марта 2004 г. N 1 "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации". Однако и с ней не все ясно. Что Пленум Верховного Суда РФ понимает под выемкой? Может ли документ со сведениями, составляющими врачебную тайну, в исключительных случаях быть изъят без решения суда, в порядке, предусмотренном ч. 5 ст. 165 УПК РФ? Имеет ли право орган предварительного расследования изымать документы, содержащие сведения, составляющие врачебную тайну, при производстве обыска, осмотра или иного следственного действия без предварительного на то решения суда? Могут ли соответствующие документы быть представлены сторонами без получения на то запроса правоохранительного органа? Каковы правила выемки подготовленного по запросу документа, который так и не был направлен в орган предварительного расследования? Приведенный перечень вопросов не является исчерпывающим. Чтобы найти ответ на них, мы решили провести сравнительный анализ уголовно-процессуального законодательства и текста комментируемого Постановления. В первом из анализируемых абзацев Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 года N 26 речь идет о выемке определенного рода медицинских документов. Уголовно-процессуальная наука под выемкой понимает следственное действие, заключающееся в изъятии (добровольном или принудительном) из помещений, участков местности и у конкретных лиц строго определенных решением компетентного органа (должностного лица) предметов и (или) документов, имеющих значение для дела без предварительного их поиска. По общему правилу юридическим основанием выемки является мотивированное постановление следователя (дознавателя и др. <1>), иногда согласованное с определенным должностным лицом (органом), а в случае производства выемки в жилище, выемки заложенной или сданной на хранение в ломбард вещи либо предметов и (или) документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом, в том числе врачебную, тайну, а также предметов и (или) документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях либо в отношении адвоката (кандидата в депутаты представительного органа местного самоуправления; кандидата на должность выборного должностного лица местного самоуправления на территории муниципального образования), а также в случае выемки корреспонденции, на которую наложен арест, - судебное решение. -------------------------------- <1> Здесь и далее термином "следователь (дознаватель и др.)", если иное специально не оговорено, подменяется целая группа субъектов уголовного процесса, состоящая из руководителя следственного органа, руководителя следственной группы, следователя, органа дознания, начальника подразделения дознания, а равно дознавателя.

Законно произведенная выемка возможна лишь при наличии к тому фактических оснований - наличия достоверных данных (доказательств) о том, что в определенном месте у конкретного человека хранится строго индивидуализированный предмет (документ), имеющий значение для дела. Таким образом, в нашем случае орган предварительного расследования вправе произвести выемку содержащих врачебную тайну документов не только лишь по судебному решению, но и обязательно, когда он располагает соответствующими фактическими основаниями. Если ему не известно, какой именно документ, у кого и в каком месте хранится, он не имеет права производить выемку. В случае, когда предполагается поиск, направленный как на установление места нахождения документа, так и на выяснение его наименования и (или) следователь (дознаватель и др.) не располагает информацией, у кого именно данный документ хранится, изъятия документа не должно производиться путем производства выемки. При наличии к тому оснований изъятие такого документа может быть осуществлено путем производства обыска, а в некоторых случаях и в ходе иного следственного действия. Вот мы напрямую и подошли к ответу на вопрос: имеет ли право орган предварительного расследования изымать документы, содержащие сведения, составляющие врачебную тайну, при производстве обыска, осмотра или иного следственного действия, без предварительного на то решения суда? Начнем отвечать на него с анализа института обыска. Как уже было замечено, обыск, в результате которого изымаются документы, содержащие врачебную тайну, не только возможен, но и в некоторых случаях является единственным законным средством вовлечения в уголовный процесс искомой документации. Но кем должно приниматься решение о его производстве? Исходя из буквального толкования текста ст. 29 УПК РФ, по судебному решению производится лишь обыск в жилище и (или) личный обыск (за исключением случаев, предусмотренных ст. 93 УПК РФ). Причем и эти виды обыска могут быть произведены по постановлению органа предварительного расследования, когда возникает неотложная необходимость проведения рассматриваемого мероприятия (ч. 5 ст. 165 УПК РФ). Что же нам мешает дать ответ на поставленный вопрос? Помехой в этом является Определение Конституционного Суда РФ от 19 января 2005 года N 10-О "По жалобе открытого акционерного общества "Универсальный коммерческий банк "Эра" на нарушение конституционных прав и свобод частями второй и четвертой статьи 182 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации". В нем нет ни слова о врачебной тайне. Тем не менее в нем Конституционный Суд РФ дает толкование ст. 182 УПК РФ в контексте Конституции РФ и закрепленных в п. 7 ч. 2 ст. 29 УПК РФ и ч. 3 ст. 183 УПК РФ требований. Согласно п. 7 ч. 2 ст. 29 УПК РФ только суд, в том числе в ходе досудебного производства, правомочен принимать решения "о производстве выемки предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, а также предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях". Данное правовое положение конкретизируется ч. 3 ст. 183 УПК РФ. В частности, здесь отмечается, что выемка предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях, а также вещей, заложенных или сданных на хранение в ломбард, производится на основании судебного решения, принимаемого в порядке, установленном ст. 165 УПК РФ. В ст. 182 УПК РФ, которая законодателем всецело посвящена обыску, ничего не сказано об исключительном праве суда принимать решение о производстве обыска с целью изъятия предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях, а также вещей, заложенных или сданных на хранение в ломбард. Более того, весь текст уголовно-процессуального закона, в том числе и ст. 29 УПК РФ, указывает на то, что использованные законодателем понятия "обыск" и "выемка" не идентичны. И выемка не является частью обыска. Но этого не видит Конституционный Суд РФ, а с его позицией мы не можем не считаться. Им анализируется ситуация принятия решения о производстве обыска в целях изъятия предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях. Конституционный Суд РФ рассуждает так: "Требование о производстве выемки предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях, только на основании судебного решения обусловлено не особенностями проводимого в этих целях одноименного следственного действия, а специфическим характером содержащейся в изымаемых предметах и документах информации. Судебное решение в подобных случаях принимается вне зависимости от того, оформляется их изъятие как результат выемки, проводимой в порядке статьи 183 УПК Российской Федерации, или как результат какого-либо иного следственного действия (в том числе обыска), направленного на обнаружение и изъятие именно таких предметов и документов. Отсутствие в статье 182 УПК Российской Федерации прямого указания на необходимость вынесения судебного решения о производстве обыска с целью изъятия (выемки) предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях, не означает, что ею устанавливается иной, нежели предусмотренный пунктом 7 части второй статьи 29 УПК Российской Федерации, порядок выемки и изъятия предметов и документов и допускается возможность отступления от содержащегося в нем предписания со стороны следователя, прокурора и суда при применении ими статьи 182 УПК Российской Федерации" [7]. В нашей ситуации данное разъяснение означает, что не только выемку документов, содержащих врачебную тайну, следует производить по судебному решению, но и обыск с целью отыскания и изъятия таковых. Может ли быть произведен осмотр, к примеру, места происшествия с целью изъятия чего-либо? Несомненно, такая цель вполне может стоять и перед названным следственным действием. Что же, и решение о производстве осмотра, в процессе которого может возникнуть необходимость изъятия рассматриваемых документов, вправе принимать только суд? Если встать на позицию Конституционного Суда РФ, то на поставленный вопрос следует дать утвердительный ответ. Требование о производстве выемки документов, содержащих врачебную тайну, только на основании судебного решения обусловлено не особенностями проводимого в этих целях одноименного следственного действия, а специфическим характером содержащейся в изымаемых предметах и документах информации. Судебное решение в подобных случаях принимается вне зависимости от того, оформляется их изъятие как результат выемки, проводимой в порядке ст. 183 УПК РФ, или как результат какого-либо иного следственного действия, направленного на обнаружение и изъятие именно таких документов. Но вернемся к анализу текста п. 12.1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. N 1 "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации". Здесь высший орган правосудия нашего государства дает свои разъяснения, исходя из формулировок, закрепленных в п. 7 ч. 2 ст. 29 УПК РФ, ч. 3 ст. 183 УПК РФ и ст. 9 Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании". Первые две нормы нами уже проанализированы, осталось охарактеризовать положения, закрепленные в ст. 9 Закона РФ от 2 июля 1992 года N 3185-1 "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании", в редакции Федеральных законов от 21 июля 1998 года N 117-ФЗ, от 25 июля 2002 года N 116-ФЗ, от 10 января 2003 года N 15-ФЗ, от 29 июня 2004 года N 58-ФЗ, от 22 августа 2004 года N 122-ФЗ. В ней нет ни слова о выемке, обыске или ином изъятии документов, содержащих врачебную тайну. Однако именно здесь в очередной раз сформулировано понятие врачебной тайны. К тому же в названной статье Закона она прямо отнесена к кругу "тайн", охраняемых законом, то есть тех, на которые распространяются положения, закрепленные в п. 7 ч. 2 ст. 29 УПК РФ. Согласно ст. 9 Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" врачебной тайной являются "сведения о наличии у гражданина психического расстройства, фактах обращения за психиатрической помощью и лечении в учреждении, оказывающем такую помощь, а также иные сведения о состоянии психического здоровья". На первый взгляд та же формулировка использована Пленумом Верховного Суда РФ в п. 12.1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. N 1. Однако между содержанием анализируемых норм есть и некоторые отличия. Исходя из текста ст. 9 Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании", любые сведения о состоянии психического здоровья являются врачебной тайной. А в п. 12.1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. N 1 речь идет не обо всех сведениях о состоянии психического здоровья, а лишь о тех из них, которые являются врачебной тайной. Редакция комментируемого пункта Постановления может привести правоприменителя к мысли, что, по мнению высшего органа правосудия нашего государства, есть сведения о состоянии психического здоровья гражданина, которые не являются врачебной тайной, и соответственно выемку документов, содержащих такую информацию, можно производить без судебного решения. Думается, что такой вывод нельзя признать правильным. Мы имеем дело не с принципиальной, несколько отличающейся от буквы закона, позицией Верховного Суда РФ, а с неточностью выбранной им формулировки. Употребленное в абз. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 года N 26 выражение "являющиеся врачебной тайной" относится не только к словосочетанию "сведения о состоянии психического здоровья". Его назначение - показать, что все вышеперечисленные сведения являются врачебной тайной. И именно поэтому выемка документов, содержащих данную разновидность охраняемой законом тайны, должна производиться на основании судебного решения. Итак, что же это за сведения и соответственно о каких документах ведет речь Верховный Суд РФ, говоря о возможности выемки таковых лишь по судебному решению? Этимологически "медицина" есть "совокупность наук о болезнях, их лечении и предупреждении" [5. С. 295], а "документ" - это "деловая бумага, подтверждающая" какой-нибудь "факт или право на" что-нибудь [5. С. 148]. Соответственно с позиции русского языка любой документ, содержащий сведения о болезни, ее лечении и (или) предупреждении, будет медицинским. А вот выражение "деловая бумага" мы бы рекомендовали толковать расширительно. Врачебную тайну может содержать не только написанный на бумаге документ, но и оформленный иным способом акт, удостоверяющий или излагающий имеющие значение по делу факты и обстоятельства. Именно поэтому авторы более современных определений понятия "документ" стараются не конкретизировать его материальную форму [2. С. 51]. На основании судебного решения выемке подлежат медицинские документы, "содержащие" "сведения о наличии у гражданина психического расстройства, фактах обращения за психиатрической помощью и лечении в учреждении, оказывающем такую помощь, а также иные сведения о состоянии психического здоровья". "Содержатся" - значит "заключаются" внутри [5. С. 645] документа. Под сведениями в данном случае понимается имеющая отношение к уголовному делу информация, данные, которые содержатся в соответствующих документах. Эти сведения могут быть отображены не только в форме слов и словосочетаний (предложений и т. п.), но и в виде символов, образов, сигналов, технических решений и процессов (по аналогии с положениями, закрепленными в ст. 2 Закона РФ "О государственной тайне"). И отвечая на поставленный в начале настоящей публикации вопрос, следует заметить, что как уголовно-процессуальное законодательство, так и гражданское и банковское законодательство, конкретизирующее понятие "документы, содержащие охраняемую федеральным законом тайну", связывают необходимость получения судебного решения не с формой, а с содержанием соответствующих документов [7]. Таким образом, подготовленный по запросу органа предварительного расследования, содержащий врачебную тайну документ, который так и не был направлен в орган предварительного расследования, может быть изъят из медицинского учреждения лишь на основании судебного решения. Переходим к анализу круга сведений, являющихся врачебной тайной. Определяя перечень таковых, Пленум Верховного Суда РФ в комментируемом абз. 3 своего Постановления от 9 декабря 2008 года N 26 первыми упоминает сведения "о наличии у гражданина психического расстройства". Под расстройством понимается "заболевание, нарушающее нормальные функции" какого-либо "органа" [5. С. 577]. Этимологически понятие "психическое" означает относящееся к психике [8. С. 418]. "Психика" же, в свою очередь, - это "функция мозга, сущность которой заключается в отражении действительности в виде ощущений, восприятий, представлений, мыслей, чувств, воли и пр.; определяет качественное своеобразие поведения животных и человека. Высшая форма психики" - "человеческое сознание" [8. С. 418]. "Психические болезни" - это "болезни расстройства мозговых центров, нервной системы" [5. С. 547]. Их же следует признать и психическими расстройствами. Они обычно сопряжены с нарушением функционирования мозговых центров (нервной системы) лица, имеющим следствием ухудшение способности человеческого (его) сознания отражать действительность в виде ощущений, восприятий, представлений, мыслей, чувств, воли и т. п. "Наличие" есть "присутствие, существование" [5. С. 327]. Иначе говоря, выемка медицинских документов, в которых зафиксирована информация о том, что у лица имеется заболевание, нарушающее нормальные функции его мозговых центров и (или) нервной системы, может быть произведена лишь на основании судебного решения. Сразу возникает несколько вопросов. Может ли такого рода информация содержаться не в медицинском документе? Если да, то обязательно ли судебное решение о выемке такого документа? Можно ли по постановлению органа предварительного расследования произвести выемку медицинского документа не о наличии, а об отсутствии у гражданина психического расстройства? Является ли медицинским документ, подготовленный не медицинским учреждением? Ответ на этот вопрос не однозначен. С одной стороны, исходя из вышеприведенной этимологии слов "медицина" и "документ", позволительно термином "медицинский" именовать любой носитель информации о болезнях, их лечении и (или) предупреждении. С другой - такое толкование может привести на практике к злоупотреблениям, когда без судебного решения нельзя будет получить никакой информации, касающейся физиологии человека. Ведь абсолютно здоровых людей не бывает. И любые сведения, касающиеся внешних или внутренних проявлений физиологии (психики и т. п.) человека, указывают одновременно на наличие у него заболеваний, расстройств и т. п. Именно поэтому мы позволили бы рекомендовать не столь широкое толкование термина "медицинский документ". Думается, в абз. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 года N 26 под медицинским документом подразумевается официальный носитель информации о болезнях конкретного гражданина, их лечении и (или) предупреждении, исходящий и удостоверенный медицинским учреждением либо его представителем. Таким образом, на первые два из поставленных нами вопросов ответы должны быть такими. Информация о болезнях гражданина, их лечении и (или) предупреждении может содержаться и не в медицинских документах. Пункт 12.1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. N 1 не требует производить выемку не исходящих от врача либо медицинского учреждения документов, в которых отражена информация о наличии у лица психического расстройства, лишь на основании судебного решения. А вот п. 7 ч. 2 ст. 29 и ч. 3 ст. 183 УПК РФ данный вопрос регулируют несколько иначе. Здесь законодатель речь ведет не о медицинских документах, а просто о документах. Причем не обязательно, чтобы это были официальные документы. Наличие данного правового положения и породило необходимость разъяснений, которые были сформулированы Верховным Судом РФ. Поэтому позволим себе высказать суждение, согласно которому, несмотря на редакцию п. 7 ч. 2 ст. 29 и ч. 3 ст. 183 УПК РФ, на основании судебного решения должна производиться выемка лишь медицинских (в узком смысле этого слова) документов, а не любых источников информации о наличии у гражданина психического расстройства (состоянии психического здоровья), фактах обращения за психиатрической помощью и лечении в учреждении, оказывающем такую помощь. Иначе мы рискуем дойти до того, что по судебному решению должны будем производить даже выемку заметок, опубликованных в газетах, если в них говорилось о наличии у гражданина психического расстройства, и т. п. Осталось ответить на третий вопрос: можно ли по постановлению органа предварительного расследования произвести выемку медицинского документа не о наличии, а об отсутствии у гражданина психического расстройства? Действительно, иногда возникает необходимость изъятия документов, в том числе в медицинском учреждении, в которых бы содержались сведения не о наличии, а об отсутствии у гражданина психического расстройства. Думается, закон не требует в этом случае вынесения судебного решения. Выемка таких документов может быть произведена и по постановлению следователя (дознавателя и др.). Единственно, на что хотелось бы обратить внимание, это на то, что в указанных документах не должно содержаться иного рода информации, которая согласно ст. 9 Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" и (или) ч. 1 ст. 61 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан [1] является врачебной тайной. Иначе для производства выемки такого документа все же понадобится судебное решение. Как уже было отмечено выше, согласно ст. 9 Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" врачебной тайной являются "сведения о наличии у гражданина психического расстройства, фактах обращения за психиатрической помощью и лечении в учреждении, оказывающем такую помощь, а также иные сведения о состоянии психического здоровья". В соответствии же с ч. 1 ст. 61 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан врачебная тайна - это "информация о факте обращения за медицинской помощью, состоянии здоровья гражданина, диагнозе его заболевания и иные сведения, полученные при его обследовании и лечении. Есть иные нормативные акты, в которых дается перечень данных, являющихся врачебной тайной. К примеру, письмо Федеральной таможенной службы РФ от 17 октября 2006 года N 01-06/36149 "Об организации работы с информацией конфиденциального характера" сведениями, составляющими врачебную тайну, называет информацию "о состоянии здоровья, диагнозе и иные сведения, полученные при обследовании и лечении конкретного лица, в том числе о случаях обращения за медицинской помощью, диагнозе", информацию, идентифицирующую пациента, и выписки "из медицинской карты, а также другие медицинские документы" [3]. На первый взгляд в указанных нормативно-правовых актах врачебной тайной именуются одни и те же сведения. Но это не совсем так. В письме Федеральной таможенной службы РФ от 17 октября 2006 года N 01-06/36149 "Об организации работы с информацией конфиденциального характера" говорится об информации, идентифицирующей пациента, выписке из медицинской карты, а также о других медицинских документах, о которых ничего не сказано в ст. 9 Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании". К данным, о которых идет речь в ст. 9 Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании", ч. 1 ст. 61 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан добавляет сведения, полученные не только при лечении, но и при обследовании гражданина. В ст. 9 Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" упоминаются сведения о фактах обращения за психиатрической помощью и лечении в учреждении, а в ч. 1 ст. 61 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан - сведения, полученные при обследовании и лечении гражданина, что не совсем одно и то же. Несомненно, круг сведений, полученных при обследовании и лечении гражданина, включает в себя не только сведения о фактах обращения за психиатрической помощью и лечении в учреждении. Это гораздо более широкий круг информации. Не употребляет законодатель в ст. 9 Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" и такое понятие, как "диагноз заболевания". А между тем Пленум Верховного Суда РФ перенес из ст. 9 Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" перечень сведений, составляющих врачебную тайну, в абз. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 года N 26, а абз. 4 того же Постановления уже сформулирован, исходя из выражений, использованных законодателем при составлении текста ч. 1 ст. 61 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан. Вот и получилось, что в этих двух абзацах п. 12.1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. N 1, как бы, речь идет не всегда об одних и тех же сведениях. Есть общие данные, которые в одном случае вовлекаются в уголовный процесс путем производства выемки, а в другом - в связи с поступившим от органа предварительного расследования запросом. Но одновременно имеется и такая информация, которая может быть получена по запросу следователя (дознавателя и др.), но вот распространяются ли на нее правила абз. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 года N 26? Кто-то может заявить, что выявлено несоответствие различных норм права. А мы бы не стали этого делать. Нам представляется, что такое положение вещей позволяет пусть и не в полной мере, но все же вычленить некоторые прямо закрепленные в законодательстве составляющие "иных сведений о состоянии психического здоровья", которые ст. 9 Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" отнесены к врачебной тайне. Выемка документов, содержащих таковые, может быть осуществлена лишь в порядке ст. 165 УПК РФ. Попробуем сформулировать перечень "иных сведений о состоянии психического здоровья", о которых законодатель ведет речь в ст. 9 Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании". Анализ ч. 1 ст. 61 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан и письма Федеральной таможенной службы РФ от 17 октября 2006 года N 01-06/36149 "Об организации работы с информацией конфиденциального характера" к таковым позволяет отнести: диагноз заболевания гражданина, сведения, полученные при его обследовании и лечении, информацию, идентифицирующую пациента, содержащуюся в медицинских документах, и т. п. Однако вышеприведенной характеристикой изымаемых в ходе производства выемки документов нельзя ограничиться. Логика рассуждений Конституционного Суда РФ, которые нашли свое отражение в Определении от 19 января 2005 года N 10-О, позволяет заключить также следующее. Выемка документов, содержащих информацию, составляющую врачебную тайну, которая осуществляется в рамках следственных действий, проводимых в ходе уголовного судопроизводства, допустима, если эта информация имеет непосредственное отношение к обстоятельствам конкретного уголовного дела; выемка документов не должна приводить к получению сводной информации обо всех лицах, имеющих психические расстройства. Вынося постановление о возбуждении перед судом ходатайства о производстве выемки или обыска с целью изъятия документов, содержащих в себе врачебную тайну, следователь (дознаватель и др.) не вправе запрашивать информацию о состоянии психического здоровья гражданина, если такая информация не связана с необходимостью установления обстоятельств, значимых для производства предварительного расследования по конкретному уголовному делу, а медицинские учреждения, в свою очередь, не обязаны в этих случаях передавать органам предварительного расследования соответствующую информацию [7]. Таким образом, мы разобрались с кругом сведений, наличие которых в медицинском документе не позволяет произвести его выемку без судебного решения. Осталось выяснить, что значит "выемка производится на основании судебного решения" и решение о выемке "принимается в порядке, установленном статьей 165 УПК РФ". Как уже было отмечено выше, юридическим основанием выемки документов, содержащих врачебную тайну, является постановление (определение) суда. Данное обстоятельство и позволяет говорить, что оно принимается на основании судебного решения. Процедура получения судебного решения о производстве выемки документов, содержащих врачебную тайну, на стадии предварительного расследования закреплена в ст. 165 УПК РФ и представляет собой следующий порядок действий. Руководитель следственного органа либо с согласия руководителя следственного органа следователь, а равно дознаватель с согласия прокурора возбуждает перед судом ходатайство о производстве рассматриваемого следственного действия, о чем выносится постановление. Исходя из принципа гласности (ст. 241 УПК РФ), рассмотрение ходатайства о проведении выемки документов, содержащих врачебную тайну, осуществляется судом в открытом судебном заседании. В начале судебного заседания судья объявляет, какое ходатайство подлежит рассмотрению, представляется явившимся в заседание лицам. Затем следователь (дознаватель и др.), если он участвует в судебном заседании, обосновывает ходатайство, после чего заслушивается прокурор, если он явился в судебное заседание. Оглашаются поступившие в суд материалы уголовного дела, подтверждающие законность и обоснованность заявленного следователем (дознавателя и др.) ходатайства. Рассмотрев указанное ходатайство, судья вправе вынести постановление о разрешении производства выемки медицинских документов, содержащих врачебную тайну (ч. ч. 1 и 4 ст. 165 УПК РФ). Осталось ответить на пару вопросов, поставленных в начале настоящего Комментария. Итак, может ли документ со сведениями, составляющими врачебную тайну, быть изъят без решения суда в порядке, предусмотренном ч. 5 ст. 165 УПК РФ? В ч. 5 ст. 165 УПК РФ дан исчерпывающий перечень следственных действий, которые в исключительном случае могут быть произведены по постановлению органа предварительного расследования. В этот перечень законодатель не включил выемку документов, содержащих охраняемую федеральным законом тайну. Таким образом, законом не предусмотрено исключений из закрепленного в п. 7 ч. 2 ст. 29 УПК РФ правила. Выемка документов, содержащих охраняемую федеральным законом тайну, производится только на основании судебного решения. Второй вопрос: могут ли документы быть представлены сторонами без получения на то запроса правоохранительного органа? Исходя из редакции ст. 61 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, не допускается разглашение сведений, составляющих врачебную тайну, лицами, которым они стали известны при обучении, исполнении профессиональных, служебных и иных обязанностей, кроме определенных законом случаев: 1) при получении на то согласия гражданина, которого касаются данные сведения, или его законного представителя; 2) при наличии оснований, позволяющих полагать, что вред здоровью гражданина причинен в результате противоправных действий. Во всех других случаях передача документов, содержащих сведения, составляющие врачебную тайну, может быть осуществлена лишь по решению суда, а сами сведения могут быть представлены в уголовный процесс по запросу органов предварительного расследования и (или) суда в связи с проведением расследования либо судебным разбирательством по первой, апелляционной, кассационной, а также надзорной инстанциям. Переходим к анализу абз. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 года N 26. В нем высший орган правосудия нашего государства объясняет, когда "органам дознания и следствия или суду" "могут быть представлены" сведения, составляющие врачебную тайну. Сразу оговоримся, что формулировка "сведения... могут быть представлены" не вполне точно отражает заложенную в п. 12.1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. N 1 идею. Словосочетание "могут быть" здесь использовано не в том значении, что медицинское учреждение вправе само решать, отвечать ли ему на официальный запрос органа предварительного расследования и (или) суда. В соответствии с ч. 4 ст. 21 УПК РФ требования, поручения и запросы прокурора, руководителя следственного органа, следователя, органа дознания и дознавателя, предъявленные в пределах их полномочий, установленных УПК РФ, обязательны для исполнения всеми учреждениями, предприятиями, организациями, должностными лицами и гражданами, в том числе и медицинскими учреждениями, располагающими информацией, составляющей врачебную тайну. Верховный Суд РФ употребил выражение "могут быть представлены", потому что не всегда учреждение, в которое поступил запрос, имеет в своем распоряжении соответствующую информацию. Когда таковой у медицинского учреждения нет, то и представить ее нет возможности. Но когда учреждение обладает искомыми сведениями, представление их по запросу "органа дознания, следствия или суда" не его право, а обязанность. Исходя из редакции абз. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 года N 26, рассматриваемые сведения представляются "по запросу органов дознания и следствия или суда". Что понимает высший орган правосудия нашего государства под терминами: "орган дознания" "орган следствия" и "суд"? И только ли названные субъекты уголовного процесса вправе запрашивать сведения, составляющие врачебную тайну? Определимся сначала с понятиями "орган дознания", "орган следствия" и "суд". Орган дознания - это учреждение либо должностное лицо, на которое законом возложена обязанность (предоставлено право) производить направленную на обеспечение расследования уголовно-процессуальную и иную деятельность в связи с наличием у него информации о возможном совершении преступления. Виды органов дознания и пределы их подведомственности определены ст. ст. 40, 151, 157 УПК РФ. Закон наделил полномочиями органа дознания в одном случае учреждение (органы внутренних дел, органы исполнительной власти, наделенные в соответствии с федеральным законом полномочиями по осуществлению оперативно-розыскной деятельности, органы государственного пожарного надзора федеральной противопожарной службы), а в другом случае руководителя учреждения - должностное лицо (командира воинской части, соединения, начальника военного учреждения или гарнизона и др.). Полный перечень органов дознания - учреждений следующий: 1) органы внутренних дел Российской Федерации; 2) органы федеральной службы безопасности; 3) федеральные органы государственной охраны; 4) органы по контролю за оборотом наркотиков; 5) таможенные органы Российской Федерации; 6) органы Службы внешней разведки Российской Федерации; 7) органы Федеральной службы исполнения наказаний; 8) органы государственного пожарного надзора федеральной противопожарной службы; 9) органы внешней разведки Министерства обороны РФ. Кроме того, органами дознания признаны должностные лица (а не возглавляемые ими учреждения): 1) Главный судебный пристав Российской Федерации, его заместители; 2) главные судебные приставы субъектов Российской Федерации, их заместители; 3) старшие судебные приставы; 4) старшие судебные приставы Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ; 5) командиры воинских частей, соединений; 6) начальники военных учреждений или гарнизонов; 7) капитаны морских судов, находящихся в дальнем плавании; 8) руководители геологоразведочных партий и зимовок, удаленных от мест расположения других органов дознания; 9) главы дипломатических представительств и консульских учреждений Российской Федерации. Любое из указанных учреждений (должностных лиц), в производстве которого находится уголовное дело, вправе обратиться с запросом о представлении ему сведений, составляющих врачебную тайну, но только в том случае, когда эти сведения имеют отношение к расследуемому им уголовному делу. Это же правило распространяется на каждый орган предварительного следствия, или, как его именует Верховный Суд РФ, "орган следствия". Орган предварительного следствия - это должностное лицо (группа лиц), уполномоченное на осуществление деятельности, направленной на досудебное установление всех обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу (ст. ст. 73, 421, 434 УПК РФ), впитавшей в себя максимум предусмотренных законом гарантий соблюдения прав и законных интересов личности на досудебных стадиях уголовного процесса. Органу предварительного следствия подследственны уголовные дела, по которым обязательно производство предварительного следствия. По общему правилу предварительное следствие производится следователями, которые обладают процессуальной самостоятельностью. Между тем предварительное следствие может осуществляться и группой следователей, расследующих одно дело (следственной группой). Правом производства предварительного следствия также обладают руководители следственных органов. Соответственно следователи и группа следователей, расследующих одно дело, являются, а руководитель следственного органа может быть органом предварительного следствия. Следственные подразделения в настоящее время имеются в Следственном комитете при прокуратуре РФ, а также в органах внутренних дел, органах федеральной службы безопасности и органах по контролю за оборотом наркотиков. В абз. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 года N 26 высший орган правосудия нашего государства дважды употребляет словосочетание "органы дознания и следствия или суд". Соответственно между терминами "органы дознания" и "органы следствия" он поставил соединительный союз "и", а между "органами следствия" и "судом" разделительный союз "или". Пусть эта непоследовательность не ставит в затруднительное положение правоприменителя. Несмотря на то, что в комментируемом абзаце всегда речь идет одновременно о двух органах предварительного расследования, необходимость получения определенных сведений может возникнуть у одного из них. И запрос любого, как органа дознания, так и органа предварительного следствия, направленный в медицинское учреждение в пределах его компетенции, должен быть своевременно исполнен. Однако запрос подлежит исполнению только в случае, когда он был направлен "в связи с проведением предварительного расследования". Органы дознания и органы предварительного следствия осуществляют свою деятельность в рамках досудебного производства: предварительной проверки заявления (сообщения) о преступлении на стадии возбуждения уголовного дела, предварительного расследования и расследования новых обстоятельств на стадии возобновления производства ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств. Между тем только второй из названных видов осуществляемой органами дознания и органами предварительного следствия деятельности упоминается в абз. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 года N 26. Предварительное расследование - это стадия уголовного процесса, начинающаяся после принятия следователем (дознавателем и др.) в соответствии с требованиями УПК РФ решения о наличии в его распоряжении повода и достаточных данных, указывающих на уголовно процессуально значимые признаки объективной стороны состава преступления (решения о возбуждении уголовного дела), и завершающаяся вслед за тем, как будет собрана достаточная совокупность доказательств обо всем предмете доказывания в целом (установлены фактические основания прекращения уголовного дела). На этапе окончания предварительного расследования обычно утверждается обвинительное заключение (обвинительный акт) или прекращается уголовное дело (в отношении невменяемых - уголовное дело направляется в суд для применения принудительных мер медицинского характера). Основная задача предварительного расследования - предварительное (досудебное) собирание, закрепление, проверка и оценка доказательств обо всех обстоятельствах, перечисленных в ст. 73 УПК РФ (ст. ст. 421, 434 УПК РФ). Значение стадии предварительного расследования заключается в том, что еще до начала судебного разбирательства следователь (дознаватель и др.) принимает меры к раскрытию преступления, сбору доказательств, достаточных для привлечения к ответственности виновных, а равно для установления отсутствия события (состава) преступления или других оснований прекращения уголовного дела. Тем самым данная стадия облегчает последующее судебное следствие и освобождает суд от рассмотрения дел, по которым, бесспорно, нет необходимости назначения наказания. Буквальное толкование содержащегося в комментируемом абзаце разъяснения указывает на то, что суд вправе направить запрос о представлении ему сведений, составляющих врачебную тайну, также не всегда, а только если эти сведения ему необходимы "в связи... с... судебным разбирательством". Судебное же разбирательство - это не любое судебное заседание, пусть даже и реализуемое в рамках и по правилам уголовно-процессуального законодательства. Судебное разбирательство - это одна из шести судебных стадий. Судебное разбирательство - это четвертая стадия уголовного процесса, начинающаяся открытием судебного заседания и завершающаяся оглашением приговора (постановления о прекращении уголовного дела), в процессе которой в предусмотренной законом процессуальной форме суд непосредственно исследует доказательства в целях осуществления в первый раз по делу правосудия. Она может быть осуществлена судами общей юрисдикции всех звеньев. Соответственно направить запрос и получить сведения, составляющие врачебную тайну, без согласия гражданина или его законного представителя в связи с осуществляемым им судебным разбирательством может любой суд, состоящий из нескольких профессиональных судей федерального суда общей юрисдикции, и рассматривающий единолично уголовное дело судья, в том числе мировой судья [6]. Данное полномочие принадлежит и суду присяжных. Реализует же таковое в этом составе суда председательствующий в судебном заседании профессиональный судья. В комментируемом абз. 4 Постановления говорится, что он распространяется лишь на случаи, когда сведения, составляющие врачебную тайну, органам дознания и следствия или суду необходимы в связи с проведением предварительного расследования или судебным разбирательством. Но вправе ли органы предварительного расследования запрашивать соответствующую информацию на стадии возбуждения уголовного дела и (или) в ходе расследования новых обстоятельств на стадии возобновления производства ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств? И только ли на стадии судебного разбирательства у суда может возникнуть необходимость истребования сведений, составляющих врачебную тайну? Если анализу, к тому же буквальному, подвергать лишь п. 12.1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. N 1, то следует заключить, что Верховный Суд РФ ответа на эти вопросы не дает. Однако можно попытаться дать собственный ответ на поставленные вопросы, причем сформулировать таковые, исходя из самой идеи, которая отражена в комментируемом разъяснении высшего органа правосудия нашего государства, и действующего закона. Начнем с анализа возможностей органов предварительного расследования при расследовании новых обстоятельств на стадии возобновления производства ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств. Может в ходе такого расследования возникнуть необходимость в получении сведений, составляющих врачебную тайну? Несомненно, может. Более того, могут иметь место фактические основания выемки соответствующих медицинских документов. Согласно ч. 4 ст. 415 УПК РФ при расследовании новых обстоятельств на стадии возобновления производства ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств могут производиться следственные и иные процессуальные действия в порядке, установленном УПК РФ. Приведенная правовая норма позволяет распространить разъяснения, содержащиеся в п. 12.1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. N 1, на данный вид расследования полностью. Другое дело предварительная проверка заявления (сообщения) о преступлении - деятельность, осуществляемая, когда еще отсутствуют фактические основания для возбуждения уголовного дела. Всем известно, что практика направления запросов в учреждения на стадии возбуждения уголовного дела широко распространена. Но вот законна ли она? Не будем в настоящей работе углубляться в анализ правовой основы истребования сведений органами предварительного расследования на первоначальной стадии уголовного процесса. Отметим лишь, что ст. 61 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан допускает представление сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия гражданина или его законного представителя по запросу органов дознания, следствия и (или) суда лишь в связи с проведением расследования или судебным разбирательством. Предварительную же проверку заявления (сообщения) о преступлении никак нельзя отнести к разновидности расследования, а тем более именовать предварительным расследованием. Теперь несколько слов о возможности суда в связи с судебным разбирательством запрашивать сведения, составляющие врачебную тайну. Является ли действующая редакция ст. 61 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан препятствием для исполнения судебных запросов на других помимо судебного разбирательства стадиях уголовного процесса? Неужели соответствующие сведения не могут быть представлены в суд во время апелляционного и кассационного производства? А вот здесь мы бы рекомендовали расширительное толкование термина "судебное разбирательство". Кто-то удивится, почему применительно к предварительной проверке заявления (сообщения) о преступлении этого делать нельзя, а в отношении судебного разбирательства можно? Да потому, что ни в одном нормативно-правовом акте деятельность, присущая стадии возбуждения уголовного дела, не именуется предварительным расследованием. Напротив, по своему назначению, задачам, средствам и т. п. предварительное расследование противопоставляется предварительной проверке заявления (сообщения) о преступлении. Совершенно иначе обстоят дела с термином "судебное разбирательство". Согласно п. 51 ст. 5 УПК РФ судебное разбирательство - это судебное заседание судов первой, второй и надзорной инстанций. Поэтому в УПК РФ рассматриваемым термином законодатель именует судебное заседание, осуществляемое не только во время четвертой стадии уголовного процесса. Здесь употребляются словосочетания "судебное разбирательство в апелляционном порядке" (ст. 361 УПК РФ), "судебное разбирательство в кассационном порядке" (ст. 373, ч. 2 ст. 377 УПК РФ) и "судебное разбирательство надзорной инстанции" (п. 14 ч. 2 ст. 42, п. 14 ч. 4 ст. 44, п. 16 ч. 4 ст. 47 и др. УПК РФ). Таким образом, вполне последовательно заявить, что суд не только первой, но и апелляционной, кассационной и даже надзорной инстанций вправе обращаться в медицинские учреждения с запросом сведений, составляющих врачебную тайну, если, конечно, таковые необходимы в связи с производством им уголовно-процессуальной деятельности. А медицинские учреждения (должностные лица) обязаны представлять суду соответствующую информацию. А теперь попробуем выяснить, есть ли еще какие-либо участники уголовного процесса, помимо органов предварительного расследования и суда, которым предоставлено право получать сведения, содержащие врачебную тайну? По мнению Верховного Суда РФ, "так как в действующем законодательстве адвокат и депутат не названы в числе субъектов, которым могут быть представлены сведения, составляющие врачебную тайну, указанная информация представлена им быть не может" [6]. С другой стороны, Конституционный Суд РФ обращает внимание на то, что "закрепление в статье 61 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан особого правового режима информации, содержащей врачебную тайну, и специального порядка ее представления (в том числе путем ее истребования органами дознания, предварительного следствия, прокурором или судом по собственной инициативе либо по ходатайству сторон) не исключает возможность получения данной информации как непосредственно самим гражданином, которого она касается, так и его представителем (защитником). Предоставление указанным лицам такой возможности обеспечивается положениями не только названной статьи Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, но и их статьи 31". Адвокат "также не лишен возможности получить составляющие врачебную тайну сведения об оказании медицинской помощи" его подзащитной "при условии предъявления в орган здравоохранения надлежаще оформленных документов, подтверждающих его полномочия как защитника данной гражданки" [4]. Получается, два высших органа правосудия нашего государства дают прямо противоположные разъяснения. Чью сторону занять нам? По букве закона представляется более верным утверждение Верховного Суда РФ, так как процессуальный статус защитника не равен статусу законного представителя. У лица может быть как законный представитель, так и защитник. Причем в п. 12 ст. 5 УПК РФ среди лиц, которые могут быть признаны законным представителем обвиняемого (подозреваемого), адвоката нет. Соответственно и положения, касающиеся возможностей законного представителя в уголовном процессе, на защитника можно было бы распространить только по аналогии. Но вот возможна ли таковая в этой ситуации? Конституционный Суд РФ считает ее допустимой. Нам же остается помнить о данном обстоятельстве и использовать наше знание в своей практике. В завершение Комментария хотелось бы вспомнить еще одно разъяснение Конституционного Суд РФ. Необходимость получения документов, содержащих врачебную тайну, может возникнуть не только у защитника, но и у иных участников уголовного процесса, которым право собирания доказательств предоставлено законом. Ограничивает ли ст. 61 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан их права? По мнению Конституционного Суда РФ, "предусмотренный данной нормой особый порядок представления сведений, содержащих врачебную тайну, исключающий возможность ее получения по требованию третьих лиц и защищающий тем самым право каждого на тайну частной жизни (статья 24, часть 1, Конституции Российской Федерации), вместе с тем не препятствует участникам как уголовного, так и гражданского судопроизводства в соответствии с конституционным принципом состязательности и равноправия сторон реализовать свое право на защиту всеми способами, не запрещенными законом, в том числе путем заявления ходатайств об истребовании этой информации органами дознания и следствия, прокурором или судом. Отказ в удовлетворении ходатайств не препятствует участникам уголовного и гражданского судопроизводства в дальнейшем повторно заявлять их в стадии судебного разбирательства, а также настаивать на проверке вышестоящими судебными инстанциями законности и обоснованности решений, принятых как по этим ходатайствам, так и в целом по результатам рассмотрения дела" [4].

Список использованной литературы

1. Ведомости Совета народных депутатов и Верховного Совета РФ. 1993. N 33. Ст. 1318. 2. Краткий толковый словарь русского языка / Сост. И. Л. Городецкая, Т. Н. Поповцева, М. Н. Судоплатова, Т. А. Фоменко; Под ред. В. В. Розановой. 4-е изд., стереотип. М.: Рус. яз., 1985. 245 с. 3. Об организации работы с информацией конфиденциального характера: письмо Федеральной таможенной службы РФ от 17 октября 2006 года N 01-06/36149 // [Электронный ресурс]; Справочная система "КонсультантПлюс": Технология 3000: Информационный банк: Законодательство. М., 2006. 4. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Суханова Алексея Александровича на нарушение его конституционных прав пунктом 3 части четвертой статьи 61 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан: Определение Конституционного Суда РФ от 19 июня 2007 года N 483-О-О // [Электронный ресурс]; Справочная система "КонсультантПлюс": Технология 3000: Информационный банк: Законодательство: ВерсияПроф. М., 2007. 5. Ожегов С. И. Словарь русского языка: 57 000 слов / Под ред. Н. Ю. Шведовой. 18-е изд., стереотип. М.: Рус. яз., 1986. 797 с. 6. Ответы на вопросы о практике применения судами Кодекса РФ об административных правонарушениях, жилищного и земельного законодательства, иных федеральных законов. Утверждены Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 23 ноября 2005 года // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. N 3; [Электронный ресурс]; Справочная система "КонсультантПлюс": Технология 3000: Информационный банк: ВерсияПроф. М., 2006. 7. По жалобе открытого акционерного общества "Универсальный коммерческий банк "Эра" на нарушение конституционных прав и свобод частями второй и четвертой статьи 182 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: Определение Конституционного Суда РФ от 19 января 2005 года N 10-О // Вестник Конституционного Суда РФ. 2005. N 3; [Электронный ресурс]; Справочная система "КонсультантПлюс": Технология 3000: Информационный банк: Законодательство: ВерсияПроф. М., 2005. 8. Словарь иностранных слов. 18-е изд., стереотип. М.: Рус. яз., 1989. 624 с.

------------------------------------------------------------------

Название документа