Развитие законодательства об ответственности за искусственное прерывание беременности и историко-правовой аспект конституционного права на жизнь эмбриона человека

РАЗВИТИЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ИСКУССТВЕННОЕ ПРЕРЫВАНИЕ БЕРЕМЕННОСТИ И ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ КОНСТИТУЦИОННОГО ПРАВА НА ЖИЗНЬ ЭМБРИОНА ЧЕЛОВЕКА <*>

С. И. МИХАЙЛИЧЕНКО, Н. К. РУДЫЙ

-------------------------------- <*> Mikhajlichenko S. I., Rudy'j N. K. Development of legislation on responsibility for artificial termination of pregnancy and historical-law aspect of the constitutional law with regard to life of an embryo.

Михайличенко Сергей Игоревич, аспирант кафедры уголовного права и уголовного процесса ЮФ ЗабГУ.

Рудый Наталья Кирилловна, профессор кафедры уголовного права и уголовного процесса ЮФ ЗабГУ, доктор юридических наук.

Определение начала жизни во все времена считалось одним из самых серьезных и запутанных вопросов. Всегда остро стоял вопрос о том, что считать рождением и какими правами должен обладать эмбрион человека. На современном этапе развития в решении данного вопроса также нет единства. Представляется целесообразным придать зачатому, но нерожденному лицу ограниченную правоспособность, так как положения, касающиеся права эмбриона на жизнь, должны быть закреплены в Конституции РФ.

Ключевые слова: начало жизни, эмбрион, плод, аборт, рождение, лицо, материнство, беременность.

Definition of the beginning of life was considered at all times as one of the most serious and confused questions. But always there was a thorny question what to consider as a birth and what rights the embryo of the person should possess, at the development present stage in this point in question decision also there is no unity. It is represented expedient to give conceived, but to not born person limited capacity as the positions, the concerning rights of an embryo to life, should be fixed in the Constitution of the Russian Federation.

Key words: the life beginning, embryo, conception product, abortion, birth, face, motherhood, pregnancy.

Как известно, жизнь - это процесс, имеющий свои пределы: начало и конец. В силу того, что от начала жизни и до смерти человек является носителем защищаемых законом прав и обязанностей, вопрос определения начала жизни является на сегодняшний день одним из самых актуальных. Вопрос о том, когда начинается человеческая жизнь, остается крайне запутанным, а от ответа на него зависит подход к различным социальным проблемам, начиная от права на аборт и заканчивая исследованиями стволовых клеток. Суть этих дебатов сводится к тому, как мы определяем человечность, саму жизнь и начало жизни человека. Для каждой женщины право на свободный репродуктивный выбор - это право на свободу при принятии решения по реализации ее репродуктивной функции - наступление желанной беременности и рождение детей или использование методов контрацепции, а в случае наступления незапланированной беременности - возможность ее прерывания в условиях оказания доступной, безопасной, эффективной и высококвалифицированной медицинской помощи. Недостаточное внимание к реализации этих прав служит проявлением дискриминации женщин и представляет собой грубое нарушение международных правовых норм по охране материнства и детства, которые дают право на "особое попечение и помощь" (Всеобщая декларация прав человека, ст. 25, п. 2). Вопрос о том, когда начинается человеческая жизнь, волновал многих людей на протяжении истории человечества и рассматривался в разных культурных контекстах. "Ответ" был очень разнообразным и менялся на протяжении истории, поскольку он зависит от убеждений, ценностей и социальных конструктов конкретного сообщества или человека, приходящего к тому или иному выводу. На протяжении истории было получено несколько "ответов" о начале человеческой жизни, но единственной константой в отношении их остается их изменчивость в зависимости от социального контекста, перемен в религиозной морали или новых знаний об эмбриональных стадиях развития. Исторически этот вопрос всегда был связан с темой абортов. Испокон веков искусственное прерывание беременности было вне закона. Все религиозные конфессии запрещали верующим участвовать в этой процедуре. XX век легализовал аборты и возвел когорту методик планирования семьи. Появление во второй половине XX в. альтернативных средств регуляции рождаемости, изменение культурных традиций мирового сообщества заострили вопрос о нравственной оценке процедуры искусственного прерывания беременности и определения права на жизнь зачатого, но нерожденного младенца. В римском праве до момента рождения физическое лицо не существовало. Зародыш, находящийся в утробе матери (nascituras), не мог приобретать субъективных прав и не считался еще физическим лицом [15]. Считалось, что правоспособность появляется в момент рождения и прекращается в момент смерти. Но все же право заботилось об обеспечении интересов лица, находящегося в утробе матери. Юридическая ответственность за посягательство на материнство возлагалась как на третье лицо, так и на саму женщину. Позднее плодоизгнание рассматривалось лишь как безнравственный поступок и наказанию не подлежало. Сенека с осуждением писал о нациях, где женщины часто делают аборты, чтобы сохранить красоту своей фигуры [21]. По учению стоиков, плод рассматривался как часть тела матери, по аналогии с растительным миром, где плод является частью дерева. По их учению, одушевление ребенка происходит только после рождения, когда новорожденного охлаждает воздух, и комок плоти трансформируется в живущее и разумное существо [21]. Наказанию подлежали абортировавшие женщины и лица, способствовавшие этому лишь в тех случаях, когда аборт производился по корыстным соображениям или по другим низменным побуждениям [7]. В дальнейшем, когда Римская империя стала нуждаться в солдатах для захвата чужих земель и в увеличении числа рабов как бесплатной рабочей силы, законодательство в отношении абортов резко меняется. Так, Цицерон (106 - 43 гг. до н. э.) требует наказания за аборт женщины, "крадущей у республики предназначенного ей гражданина". Таким образом, закон запрещал прекращение жизни зачатого, но нерожденного младенца. Это же учитывалось при разборе наследственных дел. В связи с этим возникал вопрос о том, что считать рождением. Древнеримский мыслитель и философ Ульпиан в 41-й книге "Комментариев к эдикту" отмечал, что подобно тому, как претор заботится о тех детях, которые уже среди живущих, так же он, вследствие надежды на рождение, не оставляет без внимания и тех, кто еще не родился [4]. Отсюда можно сделать вывод о том, что Ульпиан указывал на необходимость защиты жизни ребенка еще до рождения. В Древней Спарте к аборту относились отрицательно, потому что в этом обществе существовала большая потребность в сильных мужчинах для военных битв. Однако в той же самой Спарте существовал обычай оставления новорожденных детей на горе, где они погибали, если по какой-то причине младенцы считались недостаточно здоровыми или желательными. Такой обычай не считался убийством [19]. Аналогичную позицию занимали древнегреческие философы. В клятве Гиппократа говорится: "Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство". Гиппократ рассматривал плодоизгнание как неэтичное, не достойное врача вмешательство и был противником пользования противозачаточными средствами. Если, с одной стороны, клятва Гиппократа запрещала врачам давать средства, изгоняющие плод, то, с другой стороны, мы находим в работах Гиппократа достаточно указаний на то, что врачи прекрасно знали искусство изгнания плода. Так, автор книги De natura pueri рассказывает, как по его совету невольница, чтобы не уменьшить свою стоимость, добилась выкидыша, усиленно прыгая. Греческие публичные женщины беспрепятственно производили себе выкидыши [13]. Платон утверждал, что человеческая душа не входит в тело до рождения, и именно это учение определяло многие правовые положения в древнеримском обществе [18]. В своем диалоге "Государство" Платон утверждает, что каждую женщину, забеременевшую после сорока лет, нужно заставлять сделать аборт. В идеальном государстве Платон расписывает евгенический подход к рождению детей, когда родители обязаны предоставить государству детей в течение определенного количества лет. Аристотель сформулировал взгляды на аборт и начало человеческой жизни, которые получили широкое распространение. Было время, когда эти взгляды признавала и брала на вооружение даже католическая церковь. Аристотель считал, что государство должно определять, сколько детей позволяется иметь женатой паре. Хотя Аристотель разделял типичное для греков мнение о том, что детей с уродствами воспитывать нельзя, он категорически возражал против детоубийства здоровых младенцев в качестве средства контроля рождаемости. Согласно его взглядам, государство должно определять желательный размер семьи, и если число зачатых детей превосходит это количество, то необходимо производить аборты на ранних стадиях беременности, "до того, как в эмбрионе появятся чувства и жизнь" [17]. С церковной точки зрения, человеческая жизнь начинается не рождением и кончается не смертью. Этими двумя вехами ограничивается лишь один из этапов человеческой жизни. Этому этапу предшествует внутриутробная жизнь, за этим этапом следует загробная жизнь. Христианство в первые столетия его существования оказало известное влияние на уменьшение частоты абортов и защиту будущей жизни. Св. Климент Александрийский, Тертуллиан, в 200 и 205 гг. писал: "Что же касается нас, христиан, то нам убийство строжайше воспрещено. Нам даже воспрещено уничтожать в чреве матери зачатого ею ребенка. Помешать рождению - не значит ли это совершить убийство?" [5]. Женщины-христианки, виновные в этих преступлениях против ребенка, первоначально подлежали пожизненному церковному наказанию. Позднее, в начале IV в., наказание за истребление плода заменяется десятилетним покаянием. Законодательством Юстиниана (527 - 565 гг. н. э.) предусматривалось различие между "неодухотворенным" (до 40-го дня беременности) и "одухотворенным" (с 41-го дня) зародышем. Решением VI Константинопольского собора (629 г.) истребление "одухотворенного" зародыша каралось смертной казнью, а "неодухотворенного" - ссылкой. Эта мера наказания была отменена Майнцским собором (IX в.), но в дальнейшем (XII в.) вновь восстановлена папой Иннокентием I [2]. В настоящее время Православная церковь отстаивает однозначную позицию - жизнь начинается с момента зачатия [9]. На протяжении истории даже Католическая церковь придерживалась совершенно разных взглядов на начало человеческой жизни. Ее основные идеологи считали мгновенную анимацию (одушевление) при зачатии невозможной, и, согласно традиционной католической доктрине, плод мужского пола наделялся душой на сороковой день после зачатия, а плод женского пола наделялся душой на восьмидесятый день после зачатия [21]. Современная католическая доктрина поддерживает идею немедленного одушевления - как только формируется зигота, начинается жизнь, получившая душу от Бога, что происходит одновременно с моментом оплодотворения [20]. Позднее католические богословы начали приводить довод о том, что человеческая душа появляется с зачатия, поскольку слияние двух клеток является Божественным событием. Это закрепило идею о том, что одушевление начинается с зачатия и что статус плода полностью независим от родителей. Плод считается полностью отдельным существом, а потому он получает полноценный человеческий статус уже с зачатия [19]. Католицизм традиционно запрещал аборты даже на ранних сроках, так как подобные действия нарушали предполагаемую цель любой сексуальной активности - появление на свет потомства. Буддизм также отличает крайне непримиримое отношение к аборту, ибо одна из центральных идей буддийской этики: не отнимай ничьей жизни, будь то человек или животное. Ребенок не несет ответственности за обстоятельства, при которых произошло зачатие, а следовательно, не должен страдать и нести такое наказание, как лишение жизни. Разделяются голоса в мусульманстве и в индуизме. В материалах "Мировые религии в поддержку выбора" отмечается: "Все исламские теологи сходятся в утверждении, что аборт должен быть запрещен, когда он убивает душу, но вопрос о том, когда наступает "одушевление" плода, остается предметом серьезных споров". Эти взгляды на аборт оказали большое влияние на законодательство почти всех европейских стран XVI - XVII вв. Смертная казнь за аборт была установлена во Франции (1562 г.), Англии (1524 г.), Германии (1533 г.), России (Уложением царя Алексея Михайловича, 1649 г.) и в других государствах. С конца XVIII в., когда в ряде зарубежных стран появились первые кризисы производства, проблема абортов уже связывается с проблемой рождаемости, популяции и приобретает социальный характер. К этому времени (1798 г.) появилась теория Т. Р. Мальтуса, известная под названием мальтузианства, согласно которой в бедствиях и нищете трудящихся виновны сами трудящиеся, так как они чрезмерно размножаются [1]. В XVIII - XIX вв. в связи с новыми социальными условиями в законодательстве большинства стран появляется стремление к смягчению наказания за аборт. В книге криминалиста Ч. Беккариа "О преступлениях и наказаниях" (1764 г.) указывается, что при определении наказания за аборт следует учитывать тяжелое положение, принуждающее женщину решиться на аборт; борьба с последним будет более эффективной, если взамен суровых наказаний за аборт облегчить положение женщины, оказывать ей материальную и моральную помощь, организовать приюты и т. п. [3]. В российском уголовном праве XIX - начале XX в. в Уложениях 1845 г. и 1903 г. утробная жизнь человеческого организма рассматривалась как одна из форм объекта преступлений против жизни, к которым наряду с убийством относилось умерщвление (изгнание) плода [10]. Так, по ст. 1461 Уложения 1845 г., "кто без ведома и согласия женщины, умышленно какими бы то ни было средствами произведет изгнание плода, наказывается каторжными работами от 4 до 6 лет; если же при этом женщине будет причинено тяжелое повреждение - то каторгой от 6 до 8 лет, а если смерть - то от 8 до 10 лет". По ст. 1462 лицо, произведшее аборт с ведома и согласия беременной, приговаривалось к исправительным "арестантским отделениям" от 5 до 6 лет, а сама беременная - к тюремному заключению от 4 до 5 лет с лишением всех прав. Наказания, предусмотренные ст. 1401 и 1462, увеличивались, если в преступлении были изобличены врач, повивальная бабка, акушер, аптекарь или лицо, прежде уже виновное в таком же преступлении. В своде замечаний на проект Особенной части Уголовного уложения констатировалось, что при аборте страдает не только отдельная личность и что "беременность представляет такое физиологическое состояние женщины, с которым неразрывно связаны интересы общества, требующие охраны ее со стороны закона. Нарушение именно этих интересов и составляет сущность преступного прерывания беременности" [11]. Несмотря на различные карательные меры царского правительства, направленные как против самой беременной, так и против ее пособников, число абортов в России с каждым годом все росло, принимая характер общественного бедствия, уменьшая рост народонаселения, увеличивая заболеваемость и смертность. Значительный интерес для изучения представляет собой законодательство по аборту с 1917 г. и весь советский период, в нем можно проследить три этапа: 1) легализация аборта (с 1920 до 1936 г.); 2) запрещение аборта (с 1936 по 1955 г.); 3) легализация аборта (с 1955 г.). Первый этап законодательного регулирования производства абортов характеризуется тем, что наказание за производство аборта в РСФСР фактически было отменено в первые дни после Великой Октябрьской социалистической революции, когда была создана государственная система охраны материнства и детства. Главной целью Постановления о разрешении производства абортов от 18 ноября 1920 г. являлась охрана здоровья женщины. Правительство постановило допустить бесплатное производство аборта в обстановке советских больниц, где обеспечивается его максимальная безвредность. Абсолютно запрещалось производство этой операции кому бы то ни было, кроме врача. Уголовная ответственность за аборт в Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. определялась ст. 146. К уголовной ответственности за совершение аборта могли быть привлечены: лица, не имеющие для этого надлежаще удостоверенной медицинской подготовки, и лица, имеющие врачебную подготовку, но производящие аборт в ненадлежащих условиях. Следует отметить, что отрицательное влияние в деле борьбы с подпольными абортами среди крестьянок оказывало то, что предписанные законодательством абортные комиссии в деревнях не организовывались и крестьянкам для получения разрешения на аборт приходилось ездить в уездные города. Учитывая это, Наркомздрав РСФСР циркуляром от 17 марта 1925 г. дал право участковым врачам самостоятельно разрешать производство абортов при наличии медицинских и социальных показаний [16]. Постановление 1920 г. о легализации абортов извлекло значительное число абортов из подполья и дало возможность статистического изучения этого явления, его причин и благодаря этому наметило пути борьбы с абортами. Второй этап в законодательстве СССР по производству абортов (1936 - 1955 гг.) характеризуется запретом искусственного аборта, который с 1936 г. производился только по медицинским показаниям. В мае 1936 г. Совет Народных Комиссаров СССР представил на широкое народное обсуждение законопроект о запрещении аборта. Постановление ЦИК и СНК СССР от 27 июня 1936 г. запретило производство абортов "как в больницах и специальных лечебных заведениях, так и на дому у врачей и на частных квартирах беременных". Производство аборта допускалось лишь в случаях, "когда продолжение беременности представляет угрозу жизни или грозит тяжелым ущербом здоровью беременной женщины, а равно при наличии передающихся по наследству тяжелых заболеваний родителей и только в обстановке больниц и родильных домов". Практика применения этих норм привела к крайне неблагоприятным последствиям и не только не устранила вред, причиняемый здоровью женщин, на что указывалось как на причину принятия данного Постановления, но и, напротив, вынуждала женщин обращаться к лицам, не всегда имевшим соответствующее медицинское образование и производившим операцию не в условиях медицинских учреждений. 23 ноября 1955 г. Президиумом Верховного Совета СССР издан Указ "Об отмене запрещения абортов" [12]. Это было вызвано стремлением оградить здоровье женщин от вреда, который приносят внебольничные аборты. Женщине предоставлена возможность самой решать вопрос о материнстве, и если женщина решится на аборт, то ей такую операцию обязан сделать врач-специалист в больничных условиях с соблюдением всех правил асептики и антисептики. По этому Указу ответственность за аборт была установлена лишь в следующих случаях: 1) аборты вне больниц или других лечебных учреждений; 2) аборты в антисанитарной обстановке или сделанные лицами, не имеющими специального медицинского образования. Особенно острым обсуждение этических проблем абортов стало на XII Пироговском съезде врачей в 1913 г. Тем не менее нужно констатировать, что моральное неприятие абортов становится и является ведущей позицией русских врачей. На XII Пироговском съезде 1913 г. ни у одного из врачей не вызывала сомнения безнравственность этого действия: "Преступный выкидыш, детоубийство, применение противозачаточных средств - симптом болезни современного человечества". Тем не менее, занимая единогласную позицию о безнравственности данной медицинской операции, врачи Пироговского съезда приходят к выводу о том, что уголовное преследование матери за искусственный выкидыш никогда не должно иметь места. А также должны быть освобождены от уголовной ответственности и врачи. Исключение из этого положения должны составлять врачи, сделавшие искусственные выкидыши из корыстных целей своей профессией и подлежащие суду врачебному. Что касается определения конституционного права на жизнь эмбриона человека, то в начале XX в. в западноевропейской уголовно-правовой литературе началом жизни считалась самостоятельная жизнь человеческого существа вне организма матери. В российской правовой науке также существовало различное мнение о моменте начала жизни. Такой правовед, как В. Д. Набоков, считал началом жизни появление из утробы матери какой-либо части тела новорожденного [6], а И. Я. Фойницкий - дыхательный процесс, работу легких [14]. На современном этапе развития в решении данного вопроса также нет единства. А. А. Пионтковский, например, указывает на то, что "наиболее правильно охранять жизнь человека в самом процессе рождения" [8]. С моментом процесса рождения начало жизни связывает и Н. К. Семернева. Этой же позиции придерживаются и многие другие ученые. Законодательство иностранных государств, в частности Европы, также не дает на данный вопрос однозначного ответа, тем не менее европейское законодательство стоит на страже прав эмбриона. Во Франции жизнь ребенка начинает защищаться государственными законами через 10 недель после зачатия, в Дании - после 12 недель, в Швеции - после 20, во многих странах жизнь юридически защищена только после рождения. Лауреат Нобелевской премии Джеймс Уотсон предложил охранять жизнь ребенка через три дня после рождения. Изучив российское законодательство с целью определения границы начала действия права на жизнь, можно отметить некоторую его противоречивость. В Конституции Российской Федерации не содержится указания на момент, с которого начинают действовать права человека, гарантируемые ею. Тем не менее в соответствии с п. 2 ст. 17 Гражданского кодекса РФ право на жизнь возникает именно в момент рождения человека, так как никаких оговорок статья не содержит. И внутриутробный эмбрион, независимо от срока его развития, рассматривается в качестве физиологической части организма, которым женщина вправе распоряжаться по своему усмотрению. При этом в законодательстве России присутствует определенное количество нормативных актов, свидетельствующих об охране прав человека еще до рождения. Так, в соответствии со ст. 1116 Гражданского кодекса РФ наследниками по завещанию и закону могут быть граждане, зачатые при жизни наследодателя и родившиеся живыми после открытия наследства. А ст. 1166 осуществляет защиту "экономических интересов" зачатого, но неродившегося ребенка. Статья 17 Семейного кодекса устанавливает ограничение для мужа расторгать брак без согласия жены во время ее беременности и в течение года после рождения ребенка, жена же вправе в любой момент расторгнуть брак, в том числе и во время беременности. При этом недостижение ребенком возраста 1 года также не имеет никакого значения. Как известно, любые травмы (как физические, так и психологические), полученные матерью, потрясения, переживания - все это отражается на здоровье ребенка, который должен родиться. Вследствие чего напрашивается вывод, что ст. 17 Семейного кодекса оберегает ребенка еще до рождения, а также в течение года после его рождения от проблем, связанных с разводом родителей и т. д. Также Семейный кодекс предоставляет "потенциальному ребенку" комплекс иных прав. На основании вышесказанного представляется целесообразным придать зачатому, но нерожденному лицу ограниченную правоспособность, так как положения, касающиеся права эмбриона на жизнь, должны быть закреплены в Конституции РФ. Его право на рождение должно быть прямо указано в Основном Законе, что будет подразумевать конституционную гарантию правоспособности зачатого, но неродившегося лица. Таким образом, в действующее российское законодательство необходимо внести презумпцию - человек, если он родился живым, считается правоспособным с момента зачатия. Это обусловлено тем, что, во-первых: с медицинской точки зрения человеческий эмбрион обладает всеми признаками жизнеспособности еще до рождения; а во-вторых, положения, касающиеся защиты прав эмбриона, прописаны в отраслевых нормативных актах.

Список литературы

1. Бакулев А. Я. Большая медицинская энциклопедия. Т. 1. М., 1956. С. 22. 2. Батыра М. С. Хрестоматия по всеобщей истории государства и права. М., 2008. С. 84. 3. Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях / Пер. М. В. Мишина. М., 1974. С. 48. 4. Беседкина Н. И. Права неродившегося ребенка // Государство и право. 2006. N 4. 5. Гернет М. Детоубийство. Социологическое и сравнительно-юридическое исследование. М., 2002. С. 14. 6. Набоков В. Д. Элементарный учебник русского уголовного права. Вып. 1. СПб., 1903. С. 5. 7. Памятники римского права. Законы XII таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. М., 2007. С. 204 - 206. 8. Пионтковский А. А. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. М., 1955. С. 614. 9. Спаси и сохрани (против абортов): Сборник публикаций. М., 1997 (сборник издан православным медико-просветительским центром "Жизнь"). 10. Таганцев Н. С. Лекции по русскому уголовному праву. Часть особенная / Пер. А. С. Путинцева. СПб., 1894. С. 11. 11. Таганцев Н. С. Уголовное уложение от 22 марта 1903 г. с мотивами, извлеченными из объяснительной записки редакционной комиссии / Пер. А. С. Путинцева. СПб., 1904. С. 603. 12. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 23.11.1955 "Об отмене запрещения абортов" // Ведомости Верховного Совета СССР. 1955. N 22. Ст. 425. 13. Фабрице Г. Учение об изгнании плода и детоубийстве. 3-е изд., перераб. Н. В. Крыловой. СПб., 2007. С. 2. 14. Фойницкий И. Я. Курс уголовного права. СПб., 1901. С. 18. 15. Хвостов В. М. Система римского права: Учебник (печ. по изд. 1908 г.). М., 2006. С. 92. 16. Циркуляр НКЗ РСФСР от 7 марта 1925 г. N 243 // СПС "КонсультантПлюс", 2008. 17. Bonner G. 1985. Abortion and Early Christian Thought. In: Channer, J. H. (ed.) Abortion and the Sanctity of Human Life. The Paternoster Press, Exeter. Pp. 93 - 122. 18. Buss M. 1967. The Beginning of Human Life as an Ethical Problem. Journal of Religion 47: 244 - 255. 19. Morowitz H. J. and Trefil J. S. 1992. The Facts of Life: Science and the Abortion Controversy. Oxford University Press, New York. 20. Shannon Thomas A. and Wolter Allan B. 1990. Reflections on the Moral Status of the Pre-Embryo. Theological Studies. Volume 51. 21. Tribe L. 1990. Abortion: The Clash of the Absolutes. W. W. Norton and Company, New York.

------------------------------------------------------------------

Название документа