Институт добровольного информированного согласия пациента на медицинское вмешательство в российском и американском праве

ИНСТИТУТ ДОБРОВОЛЬНОГО ИНФОРМИРОВАННОГО СОГЛАСИЯ ПАЦИЕНТА НА МЕДИЦИНСКОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО В РОССИЙСКОМ И АМЕРИКАНСКОМ ПРАВЕ

Е. Е. ВАСИЛЬЕВА

Васильева Елена Евгеньевна - ведущий специалист Главного управления здравоохранения Омской области.

Сегодня можно признать аксиомой приоритетность и исключительную важность прав пациента, занимающих центральное место среди прав и свобод человека и гражданина и представляющих собой неотъемлемую составляющую успешного развития гражданского общества. Актуальность и значимость данных прав особенно четко осознает любой из нас, когда ему приходится выступать в роли пациента. Когда речь идет о здоровье - главном человеческом благе, мы хотим быть уверены, что наши права и законные интересы должным образом охраняются законом. Одним из главнейших прав пациента в современном мире является право на информированное согласие на медицинское вмешательство, в основе которого - признание личной и физической неприкосновенности человека, автономии человеческой личности. Суть указанного права заключается в том, что любое медицинское вмешательство в человеческий организм возможно только после получения от пациента согласия на это вмешательство, в противном случае действия медицинского работника следует расценивать как насилие над личностью и причинение телесных повреждений. Однако, поскольку пациент не является специалистом в области медицины, для принятия взвешенного решения и дачи согласия на медицинское вмешательство ему необходима информация о сути вмешательства, его причинах, последствиях, рисках, возможных альтернативных методах лечения. Предоставить пациенту такую информацию может только профессионал - исполнитель медицинской услуги, на которого закон и возлагает обязанность информировать пациента. Необходимо подчеркнуть, что согласие пациента на медицинское вмешательство означает лишь реализацию его права обладать информацией для принятия решения о вмешательстве, и вовсе не означает освобождение исполнителя медицинской услуги от ответственности за ненадлежащее ее оказание. Другими словами, если пациент согласился на вмешательство, это еще не означает, что лечебное учреждение с этого момента не несет ответственности за последствия лечения; в данном случае подлежат применению общие правила об ответственности за ненадлежащее лечение. Следует заметить, что право пациента на участие в принятии решения о медицинском вмешательстве существует сравнительно недавно - история его развития составляет около ста лет. Как утверждает Джей Катц в популярной в США книге "Безмолвный мир доктора и пациента", раскрытие информации и получение согласия пациента - это обязанности, чуждые медицинской теории и практике <*>. -------------------------------- <*> См.: Katz J. The Silent World of Doctor and Patient. 1984. P. 1.

Исторически сложилось так, что раскрытие врачом информации, как правило, было связано с необходимостью склонить пациента к тому, чего хочет доктор <*>. В Древней Греции участие пациентов в принятии медицинского решения не приветствовалось. Средневековые источники содержат упоминания о беседах между врачами и пациентами, которые по большей части проводились для поддержания спокойствия и веры последних, но в то же время вполне допускалось манипулирование пациентом и введение его в заблуждение. Во времена эпохи Просвещения появилось мнение, что у пациента есть право выслушать врача, но эта уловка опять же была необходима, чтобы облегчить управление пациентом. В XIX веке в медицинских кругах активно дискутировался вопрос о том, следует ли раскрывать пациенту неблагоприятный прогноз развития заболевания. Однако и до сих пор специалисты не пришли к однозначному мнению по данной проблеме. -------------------------------- <*> См. по этому вопросу: Health Law. Cases, materials and problems. Forth Edition. American casebook series. St. Paul., Minn., 2001. P. 346 - 347.

Фактически правовая доктрина об информированном согласии начала формироваться в разных странах в начале прошлого века после принятия судебных решений, признававших право пациента на непосредственное участие в принятии медицинских решений. С этого времени право пациента на согласие на медицинское вмешательство стало не только этической, но и юридической категорией. В США началом развития данной теории послужило дело Schloendorff v. Society of New York Hospital 1914 г., в котором правило, лежащее в ее основе, было сформулировано следующим образом: "Каждый взрослый дееспособный человек имеет право самостоятельно определять, что будет сделано с его телом..." <*>. Данное дело послужило отправной точкой для развития "теории насилия" (battery theory), согласно которой медицинское вмешательство без согласия пациента рассматривалось как насилие и причинение телесных повреждений и для возложения ответственности на доктора необходимо было доказать лишь отсутствие согласия пациента. -------------------------------- <*> Ibid. P. 346.

В 60 - 70-е годы в США на смену этой теории пришла "теория небрежности" (negligence theory), согласно которой ответственность возлагалась на врача и в том случае, если согласие пациента было получено, но последнему не была предоставлена надлежащая информация для принятия взвешенного решения. По мнению суда, непредоставление необходимой информации аннулировало само согласие и оно не считалось полученным. Таким образом, акцент сместился уже на информационную часть согласия, и право пациента на согласие на медицинское вмешательство было преобразовано в право на информированное согласие. Интересным примером является применение судом штата Нью-Джерси в 1983 году обеих указанных теорий в деле Perna v. Pirozzi. Фактические обстоятельства были таковы: информированное согласие пациента на проведение хирургической операции было получено одним врачом, а сама операция была выполнена другим, что послужило поводом для предъявления исков: к первому врачу - на основании теории небрежности (ввиду неполного раскрытия информации о предстоящем вмешательстве - он скрыл от пациента информацию о том, что операцию будет проводить другой специалист), ко второму врачу, фактически осуществлявшему вмешательство, - на основании теории насилия, поскольку он осуществлял вмешательство без согласия пациента <*>. -------------------------------- <*> См.: Perna v. Pirozzi, 92 N. J. 446, 457 A.2 d 431 (N. J. 1983).

В России история развития института согласия пациента на медицинское вмешательство складывалась следующим образом. Врачебный Устав, изданный в 1875 году и действовавший до революции, не предусматривал норм о согласии пациента <*>. Декрет ВЦИК и СНК РСФСР "О профессиональной работе и правах медицинских работников", принятый 1 декабря 1924 г. и являвшийся основным законодательным актом в области здравоохранения вплоть до 1 июля 1970 г., содержал норму, согласно которой хирургические операции производились с согласия больных, а в отношении лиц моложе шестнадцати лет или душевнобольных - с согласия их родителей или опекуна (ст. 20) <**>. -------------------------------- <*> См.: Полный Свод Законов Российской Империи. Книга II. Т. IX - XVI. СПб., 1911. <**> См.: Хронологическое собрание законов, указов Президиума Верховного Совета и постановлений Правительства РСФСР. Т. I. 1917 - 1928 гг. М., 1959. С. 92 - 100.

Первого июля 1970 г. вступили в силу Основы законодательства СССР и союзных республик о здравоохранении, предусматривавшие согласие больного, а в отношении больных, не достигших шестнадцатилетнего возраста, и психически больных - согласие их родителей, опекунов или попечителей при проведении хирургических операций, сложных методов диагностики, а также при применении новых, научно обоснованных, но еще не допущенных к всеобщему применению методов диагностики, профилактики, лечения и лекарственных средств (ст. 34, 35) <*>. -------------------------------- <*> См.: Ведомости ВС СССР. 1969. N 52 (1502). Ст. 466.

Таким образом, советское законодательство предусматривало право пациента на согласие при проведении отдельных поименованных в законе видов медицинского вмешательства, однако какие-либо указания о предоставлении пациенту необходимой информации отсутствовали. Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, принятые 22 июля 1993 г. (далее - Основы законодательства), впервые содержат правило о том, что необходимым предварительным условием медицинского вмешательства является информированное добровольное согласие гражданина (п. 7 ч. 1 ст. 30, ст. 32) <*>. С этого момента доктрина информированного согласия нашла свое воплощение в российском законодательстве. -------------------------------- <*> См.: Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. N 33. Ст. 1318.

Поскольку данная доктрина не имеет глубоких корней в отечественной медицине, долгое время исповедовавшей патерналистский подход к пациенту, нормы, введенные законодателем, представляли собой заимствование зарубежного опыта в данной сфере. Думается, что по прошествии десяти лет существования этих норм, учитывая сложившийся правоприменительный опыт, необходима их корректировка в целях совершенствования правового регулирования оказания медицинской помощи. В действующем законодательстве России закреплено право пациента на информированное согласие, однако в законе отсутствует критерий адекватности или полноты предоставляемой информации, позволяющий судить о том, что обязанность исполнителя медицинской услуги, корреспондирующая праву пациента на получение информации, выполнена надлежащим образом. Поскольку российское законодательство предусматривает требование об информированном согласии, то, для достижения конечной цели, оно должно быть дополнено правилом, позволяющим разграничить надлежащее и ненадлежащее предоставление информации пациенту. Отсутствие юридических критериев надлежащего предоставления информации существенно ограничивает возможности реализации права пациента на практике и защиты в случае его нарушения. Как было указано выше, норма, согласно которой необходимым предварительным условием медицинского вмешательства является информированное добровольное согласие гражданина, содержится в ст. 32 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан "Согласие на медицинское вмешательство". В то же время в ч. 1 ст. 31 этого нормативного акта - "Право граждан на информацию о состоянии здоровья" - зафиксировано, что каждый гражданин имеет право в доступной для него форме получить имеющуюся информацию о состоянии своего здоровья, включая сведения о результатах обследования, наличии заболевания, его диагнозе и прогнозе, методах лечения, связанном с ними риске, возможных вариантах медицинского вмешательства, их последствиях и результатах проведенного лечения. Ввиду того, что, во-первых, ст. 32 не содержит прямых ссылок на норму ст. 31 Основ законодательства и, во-вторых, право граждан на информацию о состоянии своего здоровья и право на информированное добровольное согласие фигурируют в Основах законодательства как два различных, самостоятельных права, имеются основания для двоякого толкования: либо данные права никак не связаны друг с другом, и по этой причине нельзя использовать правила ст. 31 при определении содержания предоставляемой гражданину информации для получения его согласия на медицинское вмешательство в соответствии со ст. 32 Основ законодательства (речь идет об информации, которая подлежит предоставлению пациенту, - состояние здоровья, наличие заболевания, диагноз, прогноз и т. д.), либо данные нормы взаимно дополняют друг друга и, соответственно, для получения согласия пациента ему должна быть предоставлена информация по направлениям, обозначенным в ст. 31 Основ. Представляется, что для устранения двоякого толкования закона необходимо ввести в ст. 32 Основ законодательства указание на то, что содержание информации, подлежащей предоставлению пациенту, определяется в соответствии с ч. 1 ст. 31. Однако данного изменения недостаточно для решения по существу вопроса о юридическом критерии надлежащего предоставления информации, поскольку в ст. 31 говорится лишь о вопросах, по которым информация должна быть предоставлена пациенту, но не содержится правило об объеме, в котором она должна быть предоставлена. В США существует два основных подхода к определению критерия надлежащего предоставления информации <*>. По приверженности к тому или иному критерию американские штаты делятся практически поровну. Причем с незначительным перевесом лидирует "теория профессионального стандарта", которая в качестве критерия надлежащего раскрытия информации рассматривает поведение разумного врача при схожих обстоятельствах или существующий на данной территории медицинский обычай. -------------------------------- <*> См. по этому вопросу: Health Law. Cases, materials and problems. Forth Edition. American casebook series. P. 348 - 356.

В пользу "теории профессионального стандарта" высказываются следующие аргументы: во-первых, она способствует нормальному развитию медицинской практики, поскольку основной обязанностью доктора является действие в интересах пациента, и доктор не должен беспокоиться о том, что позже жюри присяжных, состоящее из дилетантов, сочтет его поведение ненадлежащим; во-вторых, ориентированный на пациента подход будет вынуждать докторов тратить ненужное время на обсуждение с пациентом каждого возможного риска; и наконец, в-третьих, только профессионал может точно оценить, каковы риски для данного конкретного пациента. В штатах, придерживающихся данной теории, в качестве ключевого доказательства, на котором суд основывает свое решение по такого рода делам, выступает экспертное заключение, призванное установить, какого рода информацию предоставил бы разумный специалист при схожих обстоятельствах и действовал ли ответчик в соответствии с этим стандартом. Экспертного заключения по такого рода делам достаточно, поскольку объем информации, подлежащей раскрытию, расценивается исключительно как медицинский вопрос. Однако в последнее время все большее распространение получает "теория разумного пациента", согласно которой врач должен предоставить такую информацию, которую разумный пациент признал бы существенной для принятия решения о медицинском вмешательстве <*>. -------------------------------- <*> Данная теория иногда фигурирует в ряде источников как "кентерберийское правило", поскольку наиболее четко она была сформулирована в деле Canterbury v. Spence, United States Court of Appeals, District of Columbia Circuit, 1972. 464 F.2 d 772.

Целью ориентированного на пациента подхода является облегчение пациенту бремени доказывания, поскольку лицо, решающее вопрос факта (жюри присяжных или суд), может решить, что врач не раскрыл информацию надлежащим образом, несмотря на неопровержимое медицинское экспертное заключение, доказывающее обратное. Таким образом, вопрос о том, раскрыл ли врач риски, которые разумный пациент признал бы существенными, отдается на разрешение лицу, решающему вопрос факта. Профессиональная медицинская экспертиза в данном случае играет не решающую роль, а лишь призвана прояснить для жюри и суда медицинские вопросы назначенного лечения и раскрыть степень вероятности наступления рисков (риски, сопряженные с назначенным лечением, альтернативные методы лечения и сопутствующие им риски и возможные последствия оставления пациента без лечения) <*>. -------------------------------- <*> Cross v. Trapp, 170 W. Va. 459, 294 S. E.2d 446, 455 (1982).

В пользу теории, ориентированной на пациента, высказываются следующие аргументы: при применении "теории профессионального стандарта" существует опасность, что лицо, выступающее в суде в качестве эксперта, может выдать за существующий стандарт свою личную точку зрения, которая стандартом вовсе не является; безусловно, доктор не может знать с предельной точностью, какую информацию сочтет исчерпывающей конкретный пациент, но, основываясь на своих знаниях и опыте, доктор может предсказать реакцию среднего разумного пациента; в конечном итоге при раскрытии того или иного риска доктор ориентируется именно на значимость данного риска для пациента <*>. -------------------------------- <*> Canterbury v. Spence, United States Court of Appeals, District of Columbia Circuit, 1972. 464 F.2 d 772.

Какой подход к решению данного вопроса выберет российский законодатель - определит будущее. Более верным все-таки представляется подход, ориентированный на пациента. Поскольку конечной целью правила об информированном согласии является защита прав и законных интересов пациента в ситуации, когда он наиболее уязвим, так как не обладает информацией, которой обладает врач, и в то же время вынужден вверять ему свою судьбу, информация должна быть раскрыта в объеме, позволяющем разумному пациенту принять осознанное решение. В заключение следует сказать, что правовая доктрина информированного согласия отражает культурные ценности, уровень экономического развития и целый ряд прочих факторов, характерных для определенного общества, и поэтому может существенно варьироваться в разных странах и в разное время <*>. Так, в США наибольшее значение придается информированному согласию пациента. Отчасти это вызвано тем, что там господствует точка зрения, согласно которой, оплачивая медицинские услуги, пациент осуществляет экономический выбор, и, соответственно, ему необходима исчерпывающая информация. Таким образом, доктрина информированного согласия в США в целом отражает и поддерживает рыночные механизмы, действующие в том числе и в сфере здравоохранения, способствует созданию возможностей более широкого выбора для пациента. -------------------------------- <*> См. по этому вопросу: Readings in Comparative Health Law and Bioethics. Carolina Academic Press. Durham, North Carolina, 2001. P. 46 - 47.

В Японии большинство госпиталей и клиник также находится в частной собственности, однако право поддерживает позицию, согласно которой от пациентов скрывается диагноз серьезного заболевания. Эксперты как в Японии, так и в США сходятся в том, что первопричиной является подчинение личности нуждам и идеалам коллектива. Как следствие, общепринятым является мнение о том, что пациенту необходимо выполнять инструкции доктора, который имеет лучшее представление о заболевании и его значении. Доктрина добровольного информированного согласия в России только начинает складываться, и нет сомнения в том, что она должна отражать существующие социальные и медицинские традиции и приоритеты, сложившиеся в нашем обществе. При этом любой зарубежный опыт должен быть адаптирован к существующим в России условиям, иначе его заимствование лишено смысла. По этой причине необходимо привлечение внимания общественности - пациентов, медиков, юристов - к данному вопросу для осознания и уяснения того, в какой доктрине информированного согласия нуждается современное российское общество.

Название документа "О судебных решениях и некоторых определениях Президиума и Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации, вынесенных в мае - июне 2004 года" (Редакционный материал) ("Право в Вооруженных Силах", 2004, N 9) Текст документа

О СУДЕБНЫХ РЕШЕНИЯХ И НЕКОТОРЫХ ОПРЕДЕЛЕНИЯХ ПРЕЗИДИУМА И ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ, ВЫНЕСЕННЫХ В МАЕ - ИЮНЕ 2004 ГОДА

Отмена выплаты надбавки за особые условия службы с одновременным увеличением оклада по воинской должности признана не ущемляющей законные интересы военнослужащего.

Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 8 июня 2004 года N ВКПИ04-59 по заявлению В. В. обратился в Верховный Суд с заявлением о признании незаконным пункта "6" Постановления Правительства Российской Федерации от 29 июня 2002 года N 473, которым признан утратившим силу пункт 4 Постановления Правительства Российской Федерации от 21 декабря 2000 года N 983 "Об обеспечении воинского формирования Вооруженных Сил Российской Федерации, направляемого для участия в операции ООН по поддержанию мира в Сьерра-Леоне", предусматривавший выплату военнослужащим российского воинского формирования надбавки в иностранной валюте в размере 20 процентов должностного оклада в связи с особыми условиями военной службы. Заявитель в жалобе указал, что оспариваемое положение Постановления Правительства противоречит пункту 8.1 статьи 8 Меморандума о взаимопонимании между Организацией Объединенных Наций и Правительством Российской Федерации о выделении средств Миссии ООН в Сьерра-Леоне, а также пункту 5 статьи 10, пункту 6 статьи 13 и пункту 2 статьи 4 Федерального закона от 27 мая 1998 года N 76-ФЗ "О статусе военнослужащих". Кроме того, данное Постановление, по мнению В., нарушает пункт 2 статьи 55 Конституции Российской Федерации, в соответствии с которым не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина. В соответствии с частью 2 статьи 12 Федерального закона "О статусе военнослужащих" N 76-ФЗ от 27 мая 1998 года военнослужащим, временно проходящим военную службу за пределами территории Российской Федерации, иностранная валюта выплачивается по нормам и в порядке, которые определяются Правительством Российской Федерации. Пунктом 2 Постановления Правительства Российской Федерации от 21 декабря 2000 года N 983 "Об обеспечении воинского формирования Вооруженных Сил Российской Федерации, направляемого для участия в операции ООН по поддержанию мира в Сьерра-Леоне" установлено, что материальное и денежное обеспечение военнослужащих российского воинского формирования производится в порядке, применяемом в отношении российских военных специалистов, направляемых за границу Министерством обороны Российской Федерации для оказания технического содействия и другой помощи. При принятии указанного Постановления в пункте 3 было предписано установить военнослужащим российского воинского формирования должностные оклады в иностранной валюте, исходя из должностного оклада старшего группы российских военных специалистов в Сьерра-Леоне в размере 1386 долларов США. Согласно пункту 4 названного Постановления в редакции от 21 декабря 2000 года военнослужащим российского воинского формирования было предусмотрено выплачивать надбавку в иностранной валюте в размере 20 процентов должностного оклада в связи с особыми условиями военной службы в Сьерра-Леоне. Постановлением Правительства Российской Федерации от 28 июня 2002 года N 473 в Постановление Правительства Российской Федерации от 21 декабря 2000 года N 983 внесены изменения и дополнения. В частности, пункт 3 изложен в следующей редакции: "3. Установить командиру российского воинского формирования должностной оклад в иностранной валюте в размере 1667 долларов США", а пункт 4 признан утратившим силу. В соответствии со статьей 115 Конституции Российской Федерации Правительство Российской Федерации на основании и во исполнение Конституции Российской Федерации, федеральных законов, нормативных указов Президента Российской Федерации издает постановления и распоряжения, обеспечивает их исполнение. Таким образом, Правительство Российской Федерации в рамках указанной конституционной нормы и пункта 9 статьи 13 Федерального закона "О статусе военнослужащих", принимая соответствующее Постановление о признании утратившим силу пункта 4 Постановления N 983, действовало в пределах своих полномочий и исключительной компетенции, установленной Законом. Что же касается соответствия закону, Конституции Российской Федерации и международным соглашениям оспариваемых заявителем норм, то необходимо отметить следующее. Пунктом 8.1 статьи 8 "Специфические условия" Меморандума о договоренности между Организацией Объединенных Наций и Правительством Российской Федерации установлен коэффициент условий окружающей среды 20%. В соответствии с Приложением "А" к Меморандуму Правительству Российской Федерации возмещаются расходы на содержание личного состава в размере 998 долларов США на одного человека. Вместе с тем в соответствии с Руководящими указаниями ООН по организации стандартных операций по поддержанию мира денежное содержание, выплачиваемое по соответствующим национальным нормам, является ответственностью национального правительства. Таким образом, указанные международные нормы не ограничивают Правительство Российской Федерации в определении порядка и размера выплаты валютных средств военнослужащим воинского формирования, направляемого для участия в операции ООН, но требуют обязательного учета неблагоприятных климатических условий в Сьерра-Леоне из расчета коэффициента 20% за особые условия службы. Поскольку размер должностного оклада командира российского воинского формирования и всех российских военных специалистов в Сьерра-Леоне увеличен на основании обжалуемого Постановления более чем на 20%, а само увеличение произведено с учетом сложности прохождения службы, климатических условий и санитарно-эпидемиологической обстановки в Сьерра-Леоне, отмена 20%-ной надбавки за особые условия службы не нарушает прав военнослужащих, участвовавших в указанной операции ООН, и не противоречит международным соглашениям, Конституции и законодательству Российской Федерации.

Постановление Правительства Российской Федерации от 4 января 2002 года N 4 "Об установлении военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, ежемесячной надбавки за командование (руководство) воинскими подразделениями и воинскими частями" и Приказ Министра обороны Российской Федерации от 24 января 2002 года N 33 "О мерах по улучшению материального положения некоторых категорий военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации" не противоречат действующему законодательству.

Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 12 мая 2004 года N ВКПИ04-41 по жалобе А. А. обратился в Верховный Суд Российской Федерации с жалобой, в которой просил признать незаконными Постановление Правительства Российской Федерации от 4 января 2002 года N 4 "Об установлении военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, ежемесячной надбавки за командование (руководство) воинскими подразделениями и воинскими частями" и Приказ Министра обороны Российской Федерации от 24 января 2002 года N 33 "О мерах по улучшению материального положения некоторых категорий военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации". По мнению А., обжалованные им Постановление Правительства Российской Федерации и Приказ Министра обороны Российской Федерации не отвечают требованиям Указа Президента Российской Федерации от 29 декабря 2001 года N 1509 "О дополнительных мерах по материальному стимулированию некоторых категорий военнослужащих", поскольку пунктом 1 Указа Президента Российской Федерации предусмотрено лишь два условия для установления военнослужащим надбавки за командование личным составом: замещение воинских должностей командиров воинских подразделений и частей и наличие в подчинении личного состава. Этим же пунктом Указа предоставлено Правительству Российской Федерации право определять размер и порядок выплаты надбавки. Однако Правительство Российской Федерации, превышая предоставленные ему права, в Постановлении от 4 января 2002 года N 4 установило, что перечни воинских должностей, при замещении которых военнослужащим выплачивается указанная надбавка, и конкретные ее размеры в зависимости от численности личного состава, находящегося в подчинении, определяются руководителями федеральных органов исполнительной власти. Этим самым Правительство Российской Федерации, по мнению заявителя, установило дополнительное условие получения надбавки, так как в зависимости от должности стал обусловливаться не размер, а само право на получение надбавки. Министр обороны Российской Федерации, в свою очередь, дал указание должностным лицам Министерства обороны разработать и представить предложения по перечню воинских должностей в зависимости от сложности, объема и важности выполняемых задач. Фактически Министерством обороны Российской Федерации установлено дополнительное условие получения надбавки - наличие в подчинении не менее определенного количества личного состава. Военная коллегия нашла требования заявителя не подлежащими удовлетворению по следующим основаниям. Федеральным законом "О статусе военнослужащих" от 27 мая 1998 года N 76-ФЗ, п. 9 ст. 13, установлено, что, кроме выплат, предусмотренных этим Законом, Президентом Российской Федерации, Правительством Российской Федерации, а в пределах выделенных ассигнований - Министром обороны Российской Федерации (руководителем иного федерального органа исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба) могут устанавливаться надбавки и другие дополнительные выплаты военнослужащим. Указанные надбавки и выплаты устанавливаются дифференцированно в зависимости от нахождения в подчинении военнослужащих личного состава, сложности и важности выполняемых ими задач (в редакции Федерального закона от 31 декабря 1999 г. N 229-ФЗ). На основании этих положений Закона Указом Президента Российской Федерации от 29 декабря 2001 г. N 1509 Правительству Российской Федерации поручено установить с 1 января 2002 года военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, замещающим воинские должности командиров воинских подразделений и частей и имеющим в подчинении личный состав, ежемесячную надбавку за командование (руководство) воинскими подразделениями и частями, а также определить порядок и размер этих выплат в зависимости от замещаемых ими должностей и численности личного состава, находящегося у них в подчинении. Во исполнение Указа Президента Российской Федерации 4 января 2002 года Правительство Российской Федерации издало Постановление N 4, которым установило ежемесячную надбавку за командование (руководство) воинскими частями с 1 января 2002 года в размере от 300 до 500 рублей. При этом Правительством Российской Федерации поручено руководителям федеральных органов исполнительной власти, в которых законодательством Российской Федерации предусмотрена военная служба, определить перечень должностей, при замещении которых военнослужащим будет выплачиваться указанная надбавка, и конкретные ее размеры. Расходы на реализацию этих мероприятий определены в пределах средств федерального бюджета, выделенных федеральным органам исполнительной власти, в которых предусмотрена военная служба, на денежное довольствие военнослужащих. В соответствии с названными нормативными документами Министр обороны Российской Федерации 24 января 2002 года в Приказе N 33 предложил своим заместителям, главнокомандующим видами, командующим родами войск ВС РФ, начальникам главных и центральных управлений МО РФ разработать и представить для утверждения и согласования с Генеральным штабом ВС РФ и Главным финансово-экономическим управлением МО РФ предложения по перечню воинских должностей, при замещении которых военнослужащим должна выплачиваться ежемесячная надбавка. Данным Приказом Министра обороны Российской Федерации утверждена Инструкция о порядке выплаты ежемесячной надбавки за командование (руководство) воинскими подразделениями и воинскими частями, в соответствии с которой с 1 января 2002 года военнослужащим, замещающим должности командиров воинских подразделений и частей и имеющим в подчинении перечисленный в таблице личный состав, выплачивается ежемесячная денежная надбавка. При этом, как видно из примечания к данной Инструкции, дополнительные выплаты не касаются командиров кораблей, выведенных из боевого состава Военно-Морского Флота. Приведенные выше положения п. 9 ст. 13 Федерального закона "О статусе военнослужащих" наделяют должностных лиц государства правом устанавливать надбавки и другие дополнительные выплаты отдельным категориям военнослужащих. При этом надбавка должна устанавливаться дифференцированно в зависимости от нахождения в подчинении военнослужащих личного состава, сложности, объема и важности выполняемых задач. Указанный правовой принцип соблюден как при издании Указа Президентом Российской Федерации, так и при принятии Постановления Правительством Российской Федерации и Министром обороны Российской Федерации при утверждении Инструкции о порядке выплаты ежемесячной надбавки за командование (руководство) воинскими подразделениями и воинскими частями, а затем при утверждении Перечня воинских должностей командиров воинскими подразделениями и воинскими частями. Утверждение А., что Правительство Российской Федерации, передав составление перечня должностей, при замещении которых военнослужащим выплачивается дополнительная денежная надбавка, федеральным органам и установив дополнительно условие получения надбавки за командование - замещение должности, входящей в Перечень, превысило предоставленные ему права, несостоятельно. Пунктом 2 ст. 12 Федерального закона "О статусе военнослужащих" от 27 мая 1998 года N 76-ФЗ установлено, что размеры дополнительных выплат военнослужащим, как и размеры их окладов по воинскому званию и воинским должностям, определяются Правительством Российской Федерации по представлению Министерства обороны Российской Федерации (иного федерального органа исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба) с соблюдением единства основных норм денежного довольствия военнослужащих. Установив в пределах своих полномочий размер денежной надбавки от 300 до 500 рублей, Правительство Российской Федерации в соответствии с наделенными полномочиями поручило перечни воинских должностей и конкретные размеры надбавки определить самим руководителям федеральных органов исполнительной власти, в которых законодательством Российской Федерации предусмотрена военная служба. При этом расходы на эти цели, как видно из нормативных документов, должны производиться в пределах средств федерального бюджета, выделенных на денежное довольствие военнослужащих. С учетом приведенных обстоятельств и того, что в соответствии с п. 3 ст. 12 Федерального закона "О статусе военнослужащих" порядок обеспечения военнослужащих денежным довольствием определяется Министерством обороны Российской Федерации, никаких данных полагать, что Постановление Правительства Российской Федерации N 4 от 4 января 2002 г. и Приказ Министра обороны Российской Федерации, которым утверждена Инструкция, противоречат Указу Президента Российской Федерации N 1509 от 29 декабря 2001 года, не имеется.

Указ Президента Российской Федерации от 23 августа 2000 года N 1563 "О неотложных мерах социальной поддержки специалистов ядерного оружейного комплекса Российской Федерации" не противоречит Федеральному закону "О статусе военнослужащих".

Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 20 мая 2004 года N ВКПИ04-45 по заявлению И. И. обратился в Верховный Суд Российской Федерации с требованиями признать незаконными п. 1 и подп. "д" п. 3 упомянутого выше Указа, считая, что они противоречат ст. ст. 19, 39 и 55 Конституции Российской Федерации и п. 5 ст. 10 Федерального закона "О статусе военнослужащих". Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации пришла к следующим выводам. Требование заявителя о признании упомянутого Указа не соответствующим ст. ст. 19, 39 и 55 Конституции Российской Федерации не может быть удовлетворено, а производство по делу в части противоречия названных положений Конституции Российской Федерации подлежит прекращению, поскольку судебная проверка соответствия правовых нормативных актов Конституции Российской Федерации может быть осуществлена только в порядке конституционного судопроизводства. Что касается требований заявителя о признании п. 1 и подп. "д" п. 3 этого Указа не соответствующими п. 5 ст. 10 Федерального закона "О статусе военнослужащих", то судом установлено следующее. Действительно, в соответствии с п. 5 ст. 10 Федерального закона "О статусе военнослужащих" военнослужащим, проходящим военную службу на воинских должностях, связанных с повышенной опасностью для жизни и здоровья, федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации устанавливаются дополнительные льготы, гарантии и компенсации. Перечни указанных воинских должностей определяются Министерством обороны Российской Федерации (иным федеральным органом исполнительной власти, в котором предусмотрена военная служба). Выполняя указанные требования Закона, Министр обороны Российской Федерации, руководители других федеральных органов исполнительной власти, в которых предусмотрена военная служба, издали соответствующие нормативные акты, устанавливающие перечни воинских должностей, связанных с повышенной опасностью для жизни и здоровья. Вместе с тем Указ Президента Российской Федерации "О неотложных мерах социальной поддержки специалистов ядерного оружейного комплекса Российской Федерации" издан в соответствии со ст. 80 Конституции Российской Федерации в целях обеспечения эффективной адресной социальной поддержки специалистов ядерного оружейного комплекса Российской Федерации, а также преемственности кадров в этом комплексе. Таким образом, обжалуемый нормативный правовой акт носит целевой, адресный характер по отношению к отдельным категориям гражданского персонала и военнослужащим, исполняющим свои трудовые и служебные обязанности не просто в сфере жизнедеятельности, подверженной риску для жизни и здоровья, а именно в ядерном оружейном комплексе Российской Федерации. Данный вывод также подтверждается положениями подп. "г" и "д" п. 3 Указа, согласно которым к лицам, на которых распространяется социальная поддержка, относятся лишь тот гражданский персонал и те военнослужащие, чье исполнение обязанностей связано с определенным видом деятельности, утвержденным настоящим Указом, и только в организациях и частях ядерного оружейного комплекса Российской Федерации. При этом некоторые виды деятельности могут быть и не связаны с повышенной опасностью для жизни и здоровья. При таких данных суд нашел установленным, что Указ Президента Российской Федерации "О неотложных мерах социальной поддержки специалистов ядерного оружейного комплекса Российской Федерации" от 23 августа 2000 года N 1563 не противоречит п. 5 ст. 10 Федерального закона "О статусе военнослужащих", поскольку издан не на основании названных положений этого Закона, а в соответствии с конституционной компетенцией Президента Российской Федерации в пределах его полномочий.

Военнослужащим, переведенным с летной работы, подводных лодок, атомных надводных кораблей и минных тральщиков, пенсии назначаются из оклада по прежней должности лишь в случае, если перевод осуществлен по состоянию здоровья или возрасту.

Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 21 мая 2004 года по заявлению З. З. обратился в Верховный Суд Российской Федерации, считая, что абзац 2 подп. "а" п. 9 Постановления Совета Министров - Правительства Российской Федерации от 22 сентября 1993 года N 941 "О порядке исчисления выслуги лет, назначения и выплаты пенсий и пособий лицам, проходившим военную службу в качестве офицеров, прапорщиков, мичманов и военнослужащих сверхсрочной службы или по контракту в качестве солдат, матросов, сержантов и старшин либо службу в органах внутренних дел, и их семьям в Российской Федерации" в части слов "по состоянию здоровья или возрасту" противоречит п. "а" ст. 5, п. "а" ст. 13, п. "а" ст. 14, ст. 43 Закона Российской Федерации от 12 февраля 1993 года N 4468-1 "О пенсионном обеспечении лиц, проходивших военную службу, службу в органах внутренних дел, Государственной противопожарной службе, органах по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы, и их семей". Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отказала заявителю в удовлетворении его требований по следующим основаниям. Согласно ст. 43 Закона Российской Федерации от 12 февраля 1993 года N 4468-1 пенсии, назначаемые военнослужащим и их семьям, исчисляются из денежного довольствия военнослужащих. Для исчисления им пенсии учитываются в порядке, определяемом Правительством Российской Федерации, оклады по должности, воинскому или специальному званию и процентная надбавка за выслугу лет, а также месячная стоимость соответствующего продовольственного пайка. В соответствии со ст. 4 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 12 февраля 1993 г. N 4469-1 "О порядке введения в действие Закона Российской Федерации "О пенсионном обеспечении лиц, проходивших военную службу, службу в органах внутренних дел, и их семей" Совету Министров - Правительству Российской Федерации поручено разработать и утвердить в двухмесячный срок нормативные акты о порядке применения этого Закона Российской Федерации. Принимая Постановление от 22 сентября 1993 года N 941, Совет Министров - Правительство Российской Федерации действовал в пределах своей компетенции и во исполнение ст. 43 Закона Российской Федерации от 12 февраля 1993 г. N 4468-1, непосредственно указывающей на определение порядка исчисления пенсий, и ст. 4 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 12 февраля 1993 года N 4469-1. Согласно абзацу 2 подп. "а" п. 9 Постановления от 22 сентября 1993 г. N 941 Совета Министров - Правительства Российской Федерации офицерам, переведенным по состоянию здоровья или возрасту с летной работы, подводных лодок (подводных крейсеров), атомных надводных кораблей (в том числе офицерам органов безопасности, обслуживающим атомные надводные корабли и атомные подводные крейсеры, включая вторые экипажи и экипажи строящихся крейсеров) и минных тральщиков на должности с меньшим должностным окладом, имевшим на день перевода выслугу, дающую право на пенсию за выслугу, пенсия при последующем увольнении их с военной службы может исчисляться исходя из оклада по штатной должности, которую они занимали до указанного перевода. Пункт "а" ст. 5 Закона Российской Федерации от 12 февраля 1993 года N 4468-1 устанавливает, что военнослужащие приобретают право на пенсию за выслугу лет, если они имеют предусмотренную этим Законом выслугу на военной службе, и (или) на службе в органах внутренних дел, и (или) на службе в Государственной противопожарной службе, и (или) на службе в органах по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы. Пункт "а" ст. 13 Закона Российской Федерации от 12 февраля 1993 года N 4468-1 устанавливает, что правом на пенсию за выслугу лет наделяются военнослужащие, имеющие на день увольнения со службы выслугу на военной службе, и (или) на службе в органах внутренних дел, и (или) на службе в Государственной противопожарной службе, и (или) на службе в органах по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, и (или) на службе в учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы 20 лет и более. Пункт "а" ст. 14 Закона Российской Федерации от 12 февраля 1993 года N 4468-1 предусматривает, что пенсия за выслугу лет военнослужащим устанавливается в следующих размерах: за выслугу 20 лет - 50 процентов соответствующих сумм денежного довольствия, предусмотренного ст. 43 этого Закона; за каждый год выслуги свыше 20 лет - 3 процента указанных сумм денежного довольствия, но всего не более 85 процентов этих сумм. Таким образом, приведенные заявителем в обоснование своей позиции п. "а" ст. 5, п. "а" ст. 13, п. "а" ст. 14 Закона Российской Федерации от 12 февраля 1993 года N 4468-1 устанавливают соответственно виды пенсий, условия, определяющие право на пенсию за выслугу лет, размер пенсии, и не затрагивают вопросов, касающихся порядка исчисления пенсий. Статья 43 Закона Российской Федерации от 12 февраля 1993 года N 4468-1 также не устанавливает каких-либо дополнительных условий по порядку исчисления пенсий военнослужащим, а содержит лишь указание Правительства Российской Федерации на разработку такого порядка. Следовательно, Правительство Российской Федерации, издавая Постановление от 22 сентября 1993 года N 941, не нарушило требований статей Закона, перечисленных заявителем. Оспариваемый абзац 2 подп. "а" п. 9 Постановления Совета Министров - Правительства Российской Федерации фактически вводит в действие дополнительную льготу по исчислению пенсии офицерам, переведенным по состоянию здоровья или возрасту с летной работы, подводных лодок (подводных крейсеров), атомных надводных кораблей (в том числе офицерам органов безопасности, обслуживающим атомные надводные корабли и атомные подводные крейсеры, включая вторые экипажи и экипажи строящихся крейсеров) и минных тральщиков. Данный факт свидетельствует не об ущемлении прав военнослужащих, а об установлении дополнительных гарантий социального обеспечения отдельных категорий офицеров ввиду особых условий прохождения ими военной службы.

Ухудшение жилищных условий по воле гражданина обоснованно отнесено Правительством Российской Федерации к обстоятельствам, исключающим повторное обеспечение бесплатным жилым помещением. Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 18 мая 2004 года N ВКПИ04-36 по заявлению С. С. обратился в Верховный Суд Российской Федерации с заявлением о признании недействующим подп. "д." п. 10 Правил учета военнослужащих, подлежащих увольнению с военной службы, и граждан, уволенных с военной службы в запас или отставку и службы в органах внутренних дел, военнослужащих и сотрудников Государственной противопожарной службы, нуждающихся в получении жилых помещений или улучшении жилищных условий в избранном постоянном месте жительства, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 6 сентября 1998 года N 1054 "О порядке учета военнослужащих, подлежащих увольнению с военной службы, и граждан, уволенных с военной службы в запас или отставку и службы в органах внутренних дел, и сотрудников Государственной противопожарной службы, нуждающихся в получении жилых помещений или улучшении жилищных условий в избранном постоянном месте жительства" (в ред. Постановления Правительства Российской Федерации от 8 августа 2003 года N 475). Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации нашла, что заявление С. не подлежит удовлетворению по следующим основаниям. Статьей 13 Закона Российской Федерации "Об основах федеральной жилищной политики" от 24 декабря 1992 года N 4218-1 (в ред. Федерального закона от 21 апреля 1997 года N 68-ФЗ) установлено, что порядок и условия предоставления жилого помещения по договору найма гражданам, нуждающимся в улучшении жилищных условий, определяют органы государственной власти и управления Российской Федерации в соответствии с существующей очередью на улучшение жилищных условий, а также с учетом льгот по предоставлению жилых помещений, установленных органами государственной власти и управления Российской Федерации и республик в составе Российской Федерации. Согласно ст. 49 ЖК РСФСР правила учета граждан, нуждающихся в улучшении жилищных условий, и предоставления жилых помещений утверждаются в порядке, определяемом Советом Министров СССР. Правительство Российской Федерации, принимая Постановление N 1054 от 6 сентября 1998 года и утвердив упомянутые Правила, действовало в рамках ст. 13 Закона Российской Федерации "Об основах федеральной жилищной политики" и ст. 49 ЖК РСФСР. Оценивая соответствие оспариваемой заявителем нормы закону, необходимо отметить следующее. Государство гарантирует отдельным категориям военнослужащих и граждан, уволенных с военной службы, безвозмездное предоставление жилой площади на условиях социального найма, что закреплено в ст. 15 Федерального закона "О статусе военнослужащих" и оспариваемом заявителем Постановлении Правительства Российской Федерации. В указанных Правилах устанавливается единый порядок постановки на очередь нуждающихся в получении жилых помещений или улучшении жилищных условий в избранном постоянном месте жительства военнослужащих и других названных лиц, имеющих в соответствии с законодательством Российской Федерации право на получение жилья, построенного (приобретенного) за счет средств федерального бюджета. В п. 7 Правил определены основания признания указанной категории граждан нуждающимися в получении жилых помещений или улучшении жилищных условий. Согласно подп. "д" п. 10 Правил нуждающимися в получении жилых помещений или улучшении жилищных условий не признаются военнослужащие и граждане, уволенные с военной службы, в случае если их жилищные условия ухудшились в результате обмена, мены, купли-продажи или дарения ранее полученного от государства жилья. Право нанимателя на обмен занимаемого помещения закреплено в ст. 67 Жилищного кодекса РСФСР. В соответствии со ст. 11 Закона Российской Федерации "О приватизации жилищного фонда в РСФСР" от 4 июля 1991 года N 1541-1 каждый гражданин имеет право на приобретение в собственность бесплатно, в порядке приватизации, жилого помещения в государственном и муниципальном жилищном фонде социального использования один раз. Граждане, ставшие собственниками жилых помещений, владеют, пользуются и распоряжаются ими по своему усмотрению, вправе продавать, завещать, сдавать в аренду эти помещения, а также совершать с ними иные сделки, не противоречащие Закону. Улучшение жилищных условий основано на равенстве всех нуждающихся в улучшении жилищных условий независимо от того, в какой разновидности жилищного фонда они пользуются жилой площадью (государственный, муниципальный, общественный или частный). Это правило вытекает из положений ст. 28 ЖК РСФСР. Таким образом, граждане, имеющие в собственности жилые помещения, в том числе ставшие собственниками в результате приватизации ранее полученного от государства жилья, обладают правом улучшения жилищных условий в случае признания их таковыми по основаниям, предусмотренным законодательством. Вместе с тем у граждан, обеспеченных государством жилыми помещениями по установленным нормам, воспользовавшихся своим правом на его обмен либо приватизацию и последующее отчуждение, в результате совершенных сделок могут возникнуть основания для признания их нуждающимися в улучшении жилищных условий. Поскольку по смыслу закона гражданин обладает правом быть обеспеченным жилым помещением на условиях социального найма лишь единожды, указанные выше случаи, повлекшие ухудшение жилищных условий и возникновение оснований нуждаемости по воле гражданина, обосновано отнесены Правительством Российской Федерации к обстоятельствам, исключающим повторное обеспечение таких граждан бесплатным жилым помещением.

Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 20 мая 2004 года N ВКПИ04-42 по заявлению М. М. обратился в Верховный Суд Российской Федерации, полагая, что обжалованные им пункты указанных Примерных правил и Положения о льготах, в которых предусмотрено первоочередное, но не менее чем в трехмесячный срок со дня прибытия к месту жительства обеспечение военнослужащих жилой площадью, не соответствуют ст. 115 Конституции Российской Федерации, ст. 15 Федерального закона "О статусе военнослужащих" от 27 мая 1998 года N 76-ФЗ, ст. 36 Жилищного кодекса РСФСР, а также подп. 3 п. 1 ст. 16 Федерального закона "О ветеранах". Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации нашла требования заявителя не подлежащими удовлетворению по следующим основаниям. Оспариваемые пункты Примерных правил и Положения о льготах предусматривают обеспечение жилой площадью военнослужащих сверхсрочной службы, прапорщиков, мичманов и лиц офицерского состава Вооруженных Сил, уволенных в запас или отставку по состоянию здоровья, возрасту или по сокращению штатов, в первую очередь. В соответствии со ст. 115 Конституции Российской Федерации, на которую ссылается заявитель, Правительство Российской Федерации на основании и во исполнение Конституции Российской Федерации, федеральных законов, нормативных указов Президента Российской Федерации издает постановления и распоряжения, обеспечивает их исполнение. В рамках указанной конституционной нормы и ст. 13 Закона Российской Федерации "Об основах федеральной жилищной политики" Правительством Российской Федерации Постановлением от 6 сентября 1998 года N 1054 утверждены Правила учета военнослужащих, подлежащих увольнению с военной службы, и граждан, уволенных с военной службы в запас или отставку и службы в органах внутренних дел, нуждающихся в получении жилых помещений или улучшении жилищных условий в избранном постоянном месте жительства. Пункт 8 указанных Правил устанавливает, что граждане, уволенные с военной службы, имеют право на улучшение жилищных условий на льготных основаниях в соответствии с Законом "О статусе военнослужащих" и иными нормативными правовыми актами. Согласно ст. 33 ЖК РСФСР жилые помещения предоставляются гражданам, состоящим на учете нуждающихся в улучшении жилищных условий, в порядке очередности, исходя из времени принятия на учет и включения в списки на получение жилых помещений. Граждане, имеющие право на первоочередное и внеочередное предоставление жилых помещений, включаются в отдельные списки. В соответствии с п. 13 и п. 1.1 ст. 15 Федерального закона "О статусе военнослужащих" от 27 мая 1998 года N 76-ФЗ военнослужащие, проходящие военную службу по контракту, общая продолжительность военной службы которых составляет 20 лет и более, не обеспеченные на момент увольнения с военной службы жилыми помещениями, не могут быть исключены без их согласия из списков очередников на получение жилых помещений по последнему перед увольнением месту военной службы и обеспечиваются жилыми помещениями в соответствии с этим Федеральным законом, федеральными законами и иными нормативными актами, а военнослужащие, имеющие общую продолжительность военной службы 10 лет и более, при увольнении с военной службы по достижении ими предельного возраста пребывания на военной службе, по состоянию здоровья или в связи с организационно-штатными мероприятиями и члены их семей при перемене места жительства не позднее чем в трехмесячный срок со дня прибытия на избранное место жительства обеспечиваются органами местного самоуправления жилыми помещениями по установленным нормам, в том числе за счет государственных жилищных сертификатов на приобретение и строительство жилья. Подпунктом 3 п. 1 ст. 16 Федерального закона "О ветеранах" от 12 января 1995 года N 5-ФЗ предусмотрено, что ветераны боевых действий, нуждающиеся в улучшении жилищных условий, имеют право на первоочередное бесплатное предоставление жилых помещений в домах государственного и муниципального жилищных фондов. Анализ приведенных норм свидетельствует, что ветераны боевых действий обладают равными правами на получение жилья на льготных условиях. Вопреки утверждению заявителя оспариваемые им правовые нормы не находятся в противоречии с Федеральным законом "О статусе военнослужащих", ЖК РСФСР и Федеральным законом "О ветеранах". При этом предоставление жилых помещений в соответствии с Федеральным законом "О ветеранах" обусловливает отдельный механизм реализации права ветеранов боевых действий на получение жилья в первую очередь, чему не препятствуют оспариваемые заявителем пункты Примерных правил учета граждан, нуждающихся в улучшении жилищных условий, и предоставления жилых помещений в РСФСР, а также Положения о льготах для военнослужащих, военнообязанных, лиц, уволенных с воинской службы в отставку, и их семей.

Инструкция о порядке предоставления путевок в лечебно-оздоровительные учреждения Пограничной службы Российской Федерации военнослужащим, выполняющим (выполнявшим) задачи по обеспечению правопорядка и общественной безопасности на территории Северо-Кавказского региона, и членам их семей, утвержденная Приказом директора Федеральной пограничной службы Российской Федерации от 2 февраля 2001 года N 60, признана не противоречащей действующему законодательству.

Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 20 мая 2004 года N ВКПИ04-37 по заявлению П. П. обратился в Верховный Суд Российской Федерации с заявлением, в котором просит признать недействующей названную Инструкцию. При этом заявитель указал, что она противоречит Закону "О дополнительных гарантиях и компенсациях военнослужащим, проходящим военную службу на территориях государств Закавказья, Прибалтики и Республики Таджикистан, а также выполнявшим задачи по защите конституционных прав граждан в условиях чрезвычайного положения и при вооруженных конфликтах", так как определяет выплату денежной компенсации в размере средней стоимости, а не стоимости путевки в лечебно-оздоровительные учреждения. Кроме того, по мнению заявителя, оспариваемая Инструкция противоречит и ст. 25 Федерального закона "О статусе военнослужащих", поскольку распространяет свое действие на лиц, выполнявших задачи по обеспечению правопорядка и общественной безопасности на территории Северо-Кавказского региона, а не на военнослужащих, выполняющих задачи в условиях вооруженного конфликта немеждународного характера в Чеченской Республике и прилегающих к ней территориях. Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации нашла, что заявление не подлежит удовлетворению по следующим основаниям. На основании п. 9 ст. 13 Федерального закона "О статусе военнослужащих" от 27 мая 1998 года N 76-ФЗ Правительством Российской Федерации могут устанавливаться надбавки и дополнительные выплаты военнослужащим, которые не предусмотрены этим Законом. В соответствии с данной нормой Закона Правительство Российской Федерации Постановлением от 25 февраля 2000 года N 160 утвердило Положение о предоставлении путевок в лечебно-оздоровительные учреждения военнослужащим, сотрудникам органов внутренних дел, Государственной противопожарной службы и сотрудникам уголовно-исполнительной системы, выполняющим (выполнявшим) задачи по обеспечению правопорядка и общественной безопасности на территории Северо-Кавказского региона, и членам их семей. Согласно п. 6 указанного Положения в случае непредоставления военнослужащим путевок (в связи с их отсутствием или необращением за получением) денежная компенсация в размере средней стоимости путевки в лечебно-оздоровительные учреждения выдается органами, выплачивающими денежное содержание. А в п. 9 Положения определено, что средняя стоимость путевки для выплаты денежной компенсации определяется медицинским управлением (службой) соответствующего федерального органа исполнительной власти исходя из действующих цен на путевки в лечебно-оздоровительные учреждения. Оспариваемая Инструкция издана в соответствии с указанными выше нормативными актами и утверждена Приказом директора Федеральной пограничной службы Российской Федерации от 2 февраля 2001 года N 60. Данный Приказ и Инструкция зарегистрированы в Минюсте России 12 марта 2001 года, регистрационный номер 2605. Оспариваемая Инструкция (п. п. 3 и 5) содержит нормы, аналогичные нормам указанного выше Положения. Средняя стоимость путевки для выплаты рассматриваемой денежной компенсации определяется военно-медицинским управлением ФПС России и утверждается директором ФПС России. Таким образом, Инструкция устанавливает тот же круг лиц, имеющих право на получение денежной компенсации, что и Положение, и называет орган военного управления, определяющий размер выплаты указанной денежной компенсации в пограничных войсках, в точном соответствии с данным Положением. Что же касается предоставления путевок или денежной компенсации военнослужащим, проходящим военную службу на территориях государств Закавказья, Прибалтики и Республики Таджикистан, а также выполняющим задачи в условиях чрезвычайного положения и при вооруженных конфликтах, то эти вопросы регулируются иными нормативными правовыми актами: Законом Российской Федерации от 21 января 1993 года N 4328-1 "О дополнительных гарантиях и компенсациях военнослужащим, проходящим военную службу на территориях государств Закавказья, Прибалтики и Республики Таджикистан, а также выполнявшим задачи по защите конституционных прав граждан в условиях чрезвычайного положения и при вооруженных конфликтах" и Приказом директора ФПС России от 29 апреля 1998 года N 207 "О предоставлении дополнительных гарантий и компенсаций военнослужащим Федеральной пограничной службы Российской Федерации, проходящим военную службу на территориях государств Закавказья, Прибалтики и Республики Таджикистан, а также выполнявшим задачи по защите конституционных прав граждан в условиях чрезвычайного положения и при вооруженных конфликтах". На основании изложенного суд пришел к выводу, что нормы Инструкции, оспариваемые заявителем, не противоречат положениям Федерального закона "О статусе военнослужащих" и Постановлению Правительства Российской Федерации от 25 февраля 2000 года N 160 и по указанным в заявлении П. основаниям оспариваемая им Инструкция недействующей быть не может.

Определения по конкретным делам

Увольнение военнослужащего по достижении предельного возраста пребывания на военной службе без предоставления жилого помещения признано незаконным.

Определение Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 19 мая 2004 года N 5н-10/03 по жалобе А. А. обратился в суд с жалобой на действия командиров Ленинградской военно-морской базы (ЛенВМб) и 506-го учебного краснознаменного отряда подводного плавания (УКОПП), связанные с его увольнением с военной службы по достижении предельного возраста пребывания на военной службе без предоставления жилого помещения. Решением 224-го гарнизонного военного суда от 16 мая 2002 года в удовлетворении жалобы отказано. Определением Судебной коллегии по гражданским делам Балтийского флотского военного суда от 4 июля 2002 года по результатам кассационного рассмотрения это решение отменено, по делу вынесено новое решение, в соответствии с которым жалоба А. удовлетворена полностью. Признаны незаконными Приказы командира ЛенВМб от 27 января 2001 года N 72 и командира 506-го УКОПП от 12 ноября 2001 года N 254. На указанных должностных лиц возложена обязанность по восстановлению А. на военной службе и в списках личного состава 506-го УКОПП до обеспечения его жильем по нормам, установленным жилищным законодательством. Постановлением президиума Балтийского флотского военного суда от 26 сентября 2002 года указанное кассационное определение отменено, оставлено в силе решение суда первой инстанции. Определением Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 4 марта 2003 года Постановление президиума отменено, оставлено в силе определение судебной коллегии от 4 июля 2002 года. В надзорной жалобе представитель ответчика - командира ЛенВМб просил отменить Определение судебной коллегии от 4 июля 2002 года и Определение Военной коллегии от 4 марта 2003 года в связи с неправильным применением норм материального права и нарушением единства судебной практики. В обоснование указывалось, что ранее А. был обеспечен жилой площадью по месту службы в квартире жены. В 1996 году он расторг брак с супругой, после чего жилищной комиссией 506-го УКОПП был принят на учет нуждающихся в улучшении жилищных условий. 2 августа 2001 года решением той же жилищной комиссии А. исключен из списков нуждающихся в улучшении жилищных условий как необоснованно принятый на учет, поскольку в 2001 году, непосредственно перед увольнением, он добровольно совершил действия по снятию с регистрационного учета в квартире бывшей жены и зарегистрировался по адресу воинской части. В соответствии с пунктом 18.1 Правил учета граждан, нуждающихся в улучшении жилищных условий, и предоставления жилых помещений в Ленинграде, утвержденных решением исполкома Ленсовета и президиума Леноблсовпрофа от 7 сентября 1987 года N 712/6, граждане, ранее обеспеченные жилой площадью, но осуществившие перепрописку в общежития, в результате чего ухудшились их жилищные условия, в течение 5 лет после этого приему на учет не подлежат. Таким образом, на момент увольнения с военной службы А. не был в установленном порядке признан нуждающимся в улучшении жилищных условий, поэтому не относился к лицам, увольнение которых запрещается пунктом 1 статьи 23 Федерального закона "О статусе военнослужащих". Проверив материалы дела, обсудив доводы жалобы, Президиум Верховного Суда Российской Федерации не нашел оснований для ее удовлетворения. Отказывая в удовлетворении заявленных требований, суд первой инстанции в своем решении от 16 мая 2002 года указал, что А. не относится к лицам, перечисленным в указанной выше норме Закона, поскольку он на момент увольнения не был признан нуждающимся в улучшении жилищных условий. Суд кассационной инстанции и Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации, рассматривая дело в порядке надзора, пришли к выводу, что А. фактически имел основания для постановки на учет нуждающихся в улучшении жилищных условий. Исходя из этого, было принято решение об удовлетворении требований заявителя. Этот вывод суда кассационной инстанции и Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации по существу является правильным. В соответствии с пунктом 1 статьи 23 Федерального закона "О статусе военнослужащих" военнослужащие, достигшие предельного возраста пребывания на военной службе, имеющие выслугу 10 лет и более, нуждающиеся в улучшении жилищных условий, без их согласия не могут быть уволены с военной службы без предоставления им жилых помещений. Из материалов дела видно, что в 1996 году А. расторг брак с супругой - нанимателем квартиры, в которой он вместе с женой и двумя детьми проживал как член семьи ответственного квартиросъемщика. Вступившим в законную силу решением Выборгского районного суда г. Санкт-Петербурга от 29 апреля 1999 года ему отказано в удовлетворении иска об изменении договора найма жилого помещения из-за того, что все три комнаты жилой площадью 33,5 кв. м в указанной квартире являются смежными. Поэтому снятие заявителя в 2001 году с регистрационного учета по прежнему месту жительства и его регистрация по месту службы носили вынужденный характер. Положения пункта 18.1 Правил учета граждан, нуждающихся в улучшении жилищных условий, и предоставления жилых помещений в Ленинграде, на которые ссылается представитель командования в надзорной жалобе, касаются случаев добровольного ухудшения гражданами жилищных условий и к данной ситуации неприменимы. Поскольку какого-либо жилья у А. фактически не имеется, то решением жилищной комиссии от 9 апреля 2001 года (протокол N 10) он обоснованно признан нуждающимся в улучшении жилищных условий. При таких обстоятельствах вывод судебных инстанций о том, что заявитель не мог быть уволен с военной службы без предоставления жилого помещения, соответствует закону. Тот факт, что к моменту увольнения А. жилищная комиссия отменила свое решение, не влечет применения других норм материального права. Жилищные условия А. остались прежними, он имеет 27 лет выслуги в Вооруженных Силах, с 1985 года болен туберкулезом, своего согласия на увольнение с военной службы без предоставления жилья не давал.

Время работы в органах территориальной прокуратуры в должности стажера и следователя не подлежит зачету в выслугу лет для назначения офицерам военной прокуратуры пенсий.

Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 6 мая 2004 года N 6н40/04 по иску Н. Н., занимающий должность военного прокурора, предъявил иск к военной прокуратуре о признании незаконным отказа в перерасчете выслуги лет для выплаты ежемесячной пенсионной надбавки как военнослужащему, имеющему право на пенсию за выслугу лет, времени работы в органах территориальной прокуратуры в должности стажера и следователя. По мнению истца, указанные периоды работы в органах территориальной прокуратуры подлежат зачету в выслугу лет для назначения пенсии военным прокурорам на основании Федерального закона от 17 января 1992 года "О прокуратуре Российской Федерации" и Постановления Правительства Российской Федерации от 12 августа 1994 года "О порядке исчисления выслуги лет, назначения и выплаты пенсий работникам органов и учреждений прокуратуры Российской Федерации и их семьям". Решением Санкт-Петербургского военного суда иск удовлетворен. Определением Ленинградского окружного военного суда по результатам кассационного рассмотрения решение отменено и вынесено новое решение об отказе в иске. Определением президиума Ленинградского окружного военного суда это кассационное определение отменено и оставлено в силе решение суда первой инстанции. В надзорной жалобе ответчик просил отменить определение президиума в связи с неправильным применением норм материального права. Проверив материалы дела, обсудив доводы надзорной жалобы, Военная коллегия нашла ее обоснованной. Из материалов дела усматривается, что требования Н. обусловлены отказом ответчика учитывать спорные периоды работы при начислении и выплате истцу ежемесячной надбавки к денежному содержанию, предусмотренной ч. 3 ст. 49 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации". Суд первой инстанции и президиум окружного военного суда, соглашаясь с истцом, исходили из положений Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" о праве как территориальных, так и военных прокуроров на назначение пенсии в порядке, установленном Законом Российской Федерации от 12 февраля 1993 года "О пенсионном обеспечении лиц, проходивших военную службу, службу в органах внутренних дел, Государственной противопожарной службе, органах по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы, и их семей". С учетом этого указанными судами сделан вывод о необходимости применения в отношении военных прокуроров Положения об исчислении выслуги лет, назначении и выплате пенсий и пособий прокурорам и следователям, научным и педагогическим работникам органов и учреждений прокуратуры Российской Федерации, имеющим классные чины, и их семьям, утвержденного Постановлением Правительства Российской Федерации от 12 августа 1994 года N 942. В соответствии с пунктом 1.1 данного Положения в выслугу лет для назначения пенсии прокурорам засчитываются периоды работы в качестве стажеров и помощников следователей. Президиум окружного военного суда, кроме того, сослался на статью 14 Федерального закона от 27 мая 2003 года "О системе государственной службы Российской Федерации", согласно которой в стаж государственной службы одного вида включается продолжительность государственной службы других видов. Исходя из этого, было принято решение об удовлетворении требований истца. С такими выводами судебных инстанций нельзя согласиться. Нормой материального права, непосредственно регулирующей вопросы материального и социального обеспечения военнослужащих и работников органов военной прокуратуры, является статья 49 Федерального закона от 17 января 1992 года "О прокуратуре Российской Федерации". Эта правовая норма является специальной, подлежащей применению при разрешении настоящего дела. Выплата военным прокурорам, имеющим право на пенсию за выслугу лет, ежемесячной надбавки к денежному содержанию в размере 50 процентов пенсии, которая могла быть назначена, предусмотрена частью 3 статьи 49 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации". В соответствии с частью 1 этой же статьи Федерального закона на военнослужащих органов военной прокуратуры распространяется законодательство Российской Федерации, устанавливающее правовые и социальные гарантии, пенсионное и другие виды обеспечения военнослужащих. В силу этого положения части 3 статьи 49 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации", которые должны рассматриваться в совокупности с положением ее части 1, касаются пенсии за выслугу лет военным прокурорам, которая могла быть им назначена как военнослужащим. Иное толкование данной нормы материального права противоречило бы духу и букве закона. Такая правовая позиция сформулирована и в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 15 января 2003 года N 22-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Федорова Л. Л., где указано, что на сотрудников военной прокуратуры как военнослужащих распространяется общий порядок исчисления пенсий за выслугу лет, за исключением того, что должностные оклады военных прокуроров и военных следователей определяются при исчислении пенсии не на основании статьи 43 Закона Российской Федерации "О пенсионном обеспечении лиц, проходивших военную службу, службу в органах внутренних дел, Государственной противопожарной службе, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы, и их семей", а в процентном отношении к должностному окладу Генерального прокурора Российской Федерации. Вывод судебных инстанций о том, что подсчет стажа для назначения пенсии за выслугу лет работникам органов территориальной прокуратуры, не являющимся военнослужащими, и офицерам военной прокуратуры должен производиться по единым правилам, является ошибочным. Законодательством предусмотрены два различных порядка исчисления выслуги лет и назначения пенсий: один установлен Постановлением Правительства Российской Федерации от 22 сентября 1993 года N 941 для всех военнослужащих, в том числе офицеров военной прокуратуры, а другой - Постановлением Правительства Российской Федерации от 12 августа 1994 года N 942 для прокурорских работников из числа гражданских лиц. Согласно пункту 1 Положения об исчислении выслуги лет, назначении и выплате пенсий и пособий прокурорам и следователям, научным и педагогическим работникам органов и учреждений прокуратуры Российской Федерации, имеющим классные чины, и их семьям, утвержденного Постановлением Правительства Российской Федерации от 12 августа 1994 года N 942, данное Положение определяет особенности исчисления выслуги лет и назначения пенсий работникам прокуратуры, имеющим классные чины. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. В документе, видимо, допущен пропуск текста: имеется в виду Постановление Правительства РФ от 22.09.1993 N 941 "О порядке исчисления выслуги лет, назначения и выплаты пенсий и пособий лицам, проходившим военную службу в качестве офицеров, прапорщиков, мичманов и военнослужащих сверхсрочной службы или по контракту в качестве солдат, матросов, сержантов и старшин либо службу в органах внутренних дел, Государственной противопожарной службе, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы, и их семьям в Российской Федерации". ------------------------------------------------------------------ В силу вышеизложенного при расчете выслуги лет Н. необходимо было руководствоваться Постановлением Правительства Российской Федерации от 22 сентября 1993 года N 941 "О порядке исчисления выслуги лет, назначения и выплаты пенсий и пособий лицам, проходившим военную службу в качестве офицеров, прапорщиков, мичманов и военнослужащих сверхсрочной службы или по контракту в качестве солдат, матросов, сержантов и старшин либо службу в органах внутренних дел, и их семьям в Российской Федерации". Этим нормативным актом не предусмотрен зачет в выслугу лет для назначения пенсии военнослужащим не только времени работы стажером и следователем территориальной прокуратуры, но и некоторых других периодов работы, которые засчитываются в стаж прокурорам из числа гражданских лиц (работа судьей, работа в партийных организациях до 1990 года). Другое толкование указанных нормативных актов, которое дал президиум окружного военного суда со ссылкой на статью 14 Федерального закона от 27 мая 2003 года "О системе государственной службы Российской Федерации", является ошибочным по следующим основаниям. Данная норма Федерального закона "О системе государственной службы Российской Федерации" отсылочная. В частности, ею предусмотрено, что в стаж (общую продолжительность) государственной службы одного вида действительно включается продолжительность государственной службы других видов, но "в соответствии с федеральными законами о видах государственной службы, о государственном пенсионном обеспечении граждан Российской Федерации, проходивших государственную службу, и их семей и законами субъектов Российской Федерации". Таким законом является Федеральный закон от 15 декабря 2001 года "О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации". Согласно его статье 19 в стаж государственной службы для назначения пенсии за выслугу лет федеральных государственных служащих включаются в порядке, установленном Правительством Российской Федерации, периоды службы (работы) в должностях федеральных государственных служащих и других должностях, определяемых Президентом Российской Федерации. Таким образом, имеющий правовое значение для данного дела вопрос о порядке включения отдельных периодов работы в стаж государственной службы для назначения пенсии за выслугу лет законодатель отнес к компетенции Правительства Российской Федерации, которое его решило так, как изложено выше. Оснований для удовлетворения иска Н. не имеется.

Наказание, назначенное по совокупности преступлений, признано завышенным.

Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 13 мая 2004 года N 6-24/04 по уголовному делу в отношении Б. и Т. Т., трижды судимый в несовершеннолетнем возрасте, и Б. осуждены по ст. ст. 105, ч. 2, п. п. "ж", "з", и 162, ч. 3, п. "в", УК Российской Федерации, а Б. также по ч. 3 ст. 337 УК РФ к лишению свободы соответственно на 14 и 11 лет и на 12 (9 лет и 1 год). По совокупности преступлений определено Т. 20 лет и Б. 18 лет лишения свободы. По совокупности приговоров Т. назначено 22 года лишения свободы. Снижая наказание, назначенное по совокупности преступлений обоим, до 17 лет, а Т. по совокупности приговоров до 18 лет, Военная коллегия указала: "Выраженная судом позиция о мере ответственности виновных за каждое из вмененных им составов преступлений соответствует требованиям уголовного закона. В то же время назначенное им по совокупности преступлений, а Т. и по совокупности приговоров наказание завышено и подлежит снижению". Как видно из материалов дела, оба они воспитывались в неблагополучной обстановке, Т. - в детском доме, без родителей, а Б. - одной матерью, которая имеет ряд серьезных заболеваний и работает на низкооплачиваемой работе. Т. на момент совершения преступлений достиг только совершеннолетия. Б. уже в этом возрасте находился немногим более года. С начала предварительного следствия каждый из них признавал характер своих фактических действий. Б. написал заявление о явке с повинной. В суде они раскаялись в содеянном, просили прощения у потерпевших. Приведенные обстоятельства в их совокупности, положительные данные на Б. за время службы позволяли суду определить осужденным менее строгое наказание в рамках ст. 70 УК РФ, а Т. - и в рамках ст. 70 УК РФ. Исходя из этого и роли каждого из них в совершенных преступлениях, Военная коллегия нашла возможным внести коррективы в приговор в этой части.

Судебное решение, принятое по результатам предварительного слушания, о возвращении уголовного дела прокурору для пересоставления обвинительного заключения обжалованию в кассационном порядке не подлежит.

Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 21 мая 2004 года N 5-052/1 по уголовному делу в отношении С. Вопрос о применении сроков давности к лицу, совершившему преступление, наказуемое смертной казнью или пожизненным лишением свободы, решается судом. В ходе предварительного следствия по уголовному делу по обвинению С. в совершении преступлений, предусмотренных п. п. "а", "е" ч. 2 ст. 102 УК РСФСР, п. п. "а", "в", "г", "д" ч. 2 ст. 146 УК РСФСР, судом установлено, что обвинительное заключение составлено с нарушениями требований УПК РФ, которые исключают возможность постановления на его основе приговора или вынесения иного решения, что в силу п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ является основанием для возвращения уголовного дела прокурору. На основании изложенного суд по результатам предварительного слушания вынес постановление, в соответствии с которым уголовное дело возвращено прокурору для устранения допущенных нарушений в срок, указанный в ч. 6 ст. 162 УПК РФ, а также оставил без изменения избранную С. меру пресечения - заключение под стражу. С. и его защитники обжаловали это постановление как по факту возвращения дела прокурору, так и по вопросу оставления меры пресечения без изменения. Защитник-адвокат также полагал, что с учетом давности инкриминированных деяний (1993 г.) С. перестал быть общественно опасным. Военная коллегия сочла, что постановление Балтийского флотского военного суда по возвращению уголовного дела прокурору и оставлению меры пресечения без изменения вынесено в соответствии с уголовно-процессуальным законом и изменению не подлежит. Вопреки утверждению в кассационной жалобе защитника-адвоката Конституционный Суд Российской Федерации 8 декабря 2003 года по делу о проверке конституционности положений ст. ст. 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 УПК РФ подтвердил противоречие Конституции Российской Федерации лишь положений УПК Российской Федерации, исключающих возможность обжалования пересмотра в кассационном порядке определений (постановлений) суда первой инстанции о применении или изменении меры пресечения, о помещении лица в медицинское учреждение для проведения стационарной судебно-психиатрической экспертизы, а также об отложении разбирательства, приостановлении уголовного дела или роспуске коллегии присяжных заседателей и связанном с этим возобновлении подготовки к рассмотрению дела, поскольку указанные решения затрагивают конституционные права и свободы и, в частности, сопряжены с фактическим продлением срока содержания под стражей. Иные судебные решения, принятые по результатам предварительного слушания, не признавались Конституционным Судом Российской Федерации не соответствующими Конституции Российской Федерации. Учитывая, что в соответствии с ч. 7 ст. 236 УПК РФ судебные решения, принятые по результатам предварительного слушания, за исключением решений о приостановлении производства по делу, прекращении уголовного дела и о назначении судебного заседания в части разрешения вопроса о мере пресечения, обжалованию не подлежат, постановление суда о возвращении уголовного дела прокурору не может быть предметом рассмотрения в кассационном порядке. Поскольку С., являясь обвиняемым, после прекращения принудительных мер медицинского характера, примененных к нему по другому делу, ни в прокуратуру, ни в суд не явился, на вызовы органов предварительного следствия и суда не реагировал, ранее предпринимал попытки скрыться, имеются основания полагать, что и в настоящее время он может скрыться от следствия и суда. Довод о том, что С. совершил преступление давно и перестал быть общественно опасным, является неубедительным, поскольку он обвиняется и в убийстве, совершенном при отягчающих обстоятельствах. В соответствии со ст. 48 УК РСФСР и ч. 4 ст. 78 УК РФ вопрос о применении сроков давности к лицу, совершившему преступление, наказуемое смертной казнью или пожизненным лишением свободы, решается судом. Таким образом, вопрос об освобождении от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности может быть решен при рассмотрении уголовного дела по существу.

В соответствии со ст. ст. 306, 309 УПК РФ гражданский иск в уголовном деле может быть разрешен лишь при постановлении приговора.

Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 18 мая 2004 года N 1-019/04 по уголовному делу в отношении А. Постановлением Московского окружного военного суда А. освобожден от уголовной ответственности за совершение в состоянии невменяемости деяний, предусмотренных ч. 2 ст. 105 УК РФ. Отдельным постановлением того же суда иски потерпевших к воинской части о компенсации морального вреда оставлены без рассмотрения. Потерпевшие просили в кассационных жалобах отменить постановление. Военная коллегия нашла постановление законным и обоснованным. В соответствии со ст. ст. 306, 309 УПК РФ гражданский иск в уголовном деле может быть разрешен только при постановлении приговора. Поскольку суд рассматривал вопрос о применении к А. принудительных мер медицинского характера, гражданские иски потерпевших не могли быть рассмотрены по существу. Оставление же судом гражданского иска без рассмотрения не препятствует следующему его предъявлению и рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства.

Название документа