Мировое соглашение в деле о банкротстве и обязательные платежи

(Егоров А.) ("Хозяйство и право", N 4, 2004) Текст документа

МИРОВОЕ СОГЛАШЕНИЕ В ДЕЛЕ О БАНКРОТСТВЕ И ОБЯЗАТЕЛЬНЫЕ ПЛАТЕЖИ <*>

А. ЕГОРОВ

-------------------------------- <*> Эта статья написана до административной реформы и упразднения ФСФО России, но все выводы сохраняют свое значение для властного органа, который станет правопреемником ФСФО России как уполномоченного органа по делам о банкротстве.

А. Егоров, кандидат юридических наук, магистр частного права, советник юстиции 1 класса.

Существенным нововведением Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) стало участие в мировом соглашении по делу о банкротстве уполномоченных органов и распространение условий мирового соглашения в том числе на обязательные платежи. Необходимо учитывать, что мировое соглашение распространяется на требования конкурсных кредиторов и уполномоченных органов, включенные в реестр требований кредиторов на дату проведения собрания кредиторов, принявшего решение о заключении мирового соглашения. Это положение Закона повторяется в неизменном виде в п. 6 ст. 151 "Особенности заключения мирового соглашения в ходе наблюдения", п. 6 ст. 152 "Особенности заключения мирового соглашения в ходе финансового оздоровления", п. 4 ст. 153 "Особенности заключения мирового соглашения в ходе внешнего управления" и п. 4 ст. 154 "Особенности заключения мирового соглашения в ходе конкурсного производства", находя применение во всех процедурах банкротства. Следовательно, можно сделать вывод об общем характере указанного положения и упрекнуть законодателя в пренебрежении известными правилами юридической техники. На этом основании кредиторы, голосующие за утверждение мирового соглашения, по которому предусматривается скидка или отсрочка погашения их требований, должны учитывать следующее. Те кредиторы по денежным обязательствам и обязательным платежам, которые не попали в реестр требований кредиторов к моменту голосования за мировое соглашение, вправе после утверждения мирового соглашения и прекращения производства по делу обратиться к должнику с требованием об уплате долга перед ними в полном размере и без каких-либо отсрочек. То же самое следует иметь в виду применительно к кредиторам по неденежным обязательствам и по текущим платежам. Аналогичный подход положен в основу п. 21 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 апреля 2003 года N 4 "О некоторых вопросах, связанных с введением в действие Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" <*>: мировое соглашение, заключенное по правилам Закона о банкротстве, распространяется только на те требования по денежным обязательствам и об уплате обязательных платежей, которые включены в реестр требований кредиторов на дату проведения собрания кредиторов, принявшего решение о заключении мирового соглашения. Конкурсные кредиторы и уполномоченные органы, требования которых не включены в реестр, а также кредиторы по текущим платежам и неденежным обязательствам вправе предъявить свои требования в неизменном виде после утверждения мирового соглашения и прекращения производства по делу. -------------------------------- <*> Хозяйство и право. 2003. N 6. С. 38.

Таким образом, вопреки объективной потребности в том, чтобы максимальное число кредиторов предъявило свои требования к должнику в максимально сжатые сроки, законодатель создал ситуацию, при которой кредиторам иногда удобно не заявлять свои требования для включения в реестр. При этом реально невыгодные последствия для них возникают не ранее чем будет закрыт реестр требований кредиторов в соответствии с п. 1 ст. 142 Закона о банкротстве. В реестр может также попасть только часть требований кредитора, а остальное он "прибережет на всякий случай" (например, требования по процентам, санкциям и т. д.). Уполномоченные органы и "обычные" кредиторы должны учитывать этот аспект при голосовании за мировое соглашение и тщательно проверять размер всей кредиторской задолженности должника, не ограничиваясь сведениями реестра требований кредиторов. Основная проблема для мировых соглашений по делам о банкротстве состоит в следующем: допускается ли в силу мирового соглашения снижение обязательных платежей и/или предоставление отсрочки их уплаты? В решении данной проблемы большое значение приобретают положения абз. 3 и 4 п. 1 ст. 156 Закона о банкротстве, формулировки которых допускают неоднозначное толкование. Согласно абз. 3 мировое соглашение может содержать положения об изменении сроков и порядка уплаты обязательных платежей, включенных в реестр требований кредиторов. В абз. 4 сказано: условия мирового соглашения, касающиеся погашения задолженности по обязательным платежам, взимаемым в соответствии с законодательством о налогах и сборах, не должны противоречить требованиям законодательства о налогах и сборах. На заседании Президиума ВАС РФ, где обсуждался проект постановления Пленума ВАС РФ о практике применения Закона о банкротстве, были предложены три возможных подхода к толкованию п. 1 ст. 156 Закона. Первый состоит в следующем: условия мирового соглашения, затрагивающие любой аспект уплаты обязательных платежей (в том числе их отсрочку), должны соответствовать законодательству о налогах и сборах. При отсутствии в этом законодательстве специальных положений, регулирующих особенности отсрочки и снижения размера задолженности при заключении мировых соглашений по делам о банкротстве, должны применяться общие положения, в которых ничего не сказано о возможности снижения размера задолженности по обязательным платежам. Следовательно, установление отсрочки погашения налогов и сборов обусловлено соблюдением значительного количества формальностей, означающих на практике невозможность отсрочки в подавляющем числе случаев. Второй подход таков: поскольку законодательством о налогах и сборах не предусмотрены специальные правила, касающиеся изменения при заключении мировых соглашений по делам о банкротстве сроков, порядка уплаты и размера погашения задолженности по обязательным платежам, положения абз. 3 и 4 п. 1 ст. 156 Закона применяются без ограничений вплоть до внесения соответствующих изменений в законодательство о налогах и сборах. Наиболее рациональным и в известной степени сглаживающим острые углы двух предыдущих подходов представляется третий <*>. Норма абз. 3 п. 1 носит специальный характер по отношению к законодательству о налогах и сборах и ввиду отсутствия каких-либо отсылок к нему применяется непосредственно. Отсрочка может, на мой взгляд, предоставляться на любой разумный срок, а не только до 6 месяцев, как полагает С. В. Соловьева, ссылаясь при этом на Налоговый кодекс РФ <**>. Такой вывод основан именно на специальном характере соответствующей нормы Закона о банкротстве. Ссылки на порядок, установленный Налоговым кодексом, неудачны хотя бы потому, что в нем решения о предоставлении отсрочек принимают налоговые органы, а в деле о банкротстве вопросами задолженности по обязательным платежам ведают органы ФСФО России. Можно прогнозировать массу процессуальных проблем, если занять иную точку зрения: в каком качестве налоговые органы будут участвовать в деле о банкротстве, предоставляя отсрочку; должны ли они голосовать за мировое соглашение на условиях отсрочки; если решение об отсрочке принимают налоговые органы, то как согласовать между собой это решение и дату заключения (утверждения) мирового соглашения; как избежать ситуаций, когда отсрочка будет предоставлена, а мировое соглашение не заключено (не утверждено), и наоборот. -------------------------------- <*> Аналогичной точки зрения, хотя и в более сжатом виде, придерживается О. Ю. Скворцов в кн.: Комментарий к Федеральному закону "О несостоятельности (банкротстве)": Постатейный научно-практический / Под ред. В. Ф. Попондопуло. М.: Омега-Л, 2003. С. 340 - 341. <**> Комментарий к Федеральному закону "О несостоятельности (банкротстве)" / Под ред. В. В. Залесского. М., 2003. С. 444.

Напротив, норма абз. 4 п. 1, содержащая соответствующую отсылку, применяется лишь при наличии тех правил, к которым она отсылает. И если принять, хоть это и спорно, в качестве общего принципа законодательства о налогах и сборах, что снижение налоговой нагрузки без соблюдения специального порядка не допускается, то это правило и станет (до внесения соответствующих изменений) тем правилом законодательства о налогах и сборах, которому должны соответствовать все заключаемые мировые соглашения. Целесообразно предложить следующее соотношение понятий, используемых в абз. 3 и 4 п. 1 ст. 156. "Условия, касающиеся погашения задолженности", - это только условия о размере обязательных платежей. Условия же об изменении сроков и порядка уплаты обязательных платежей собственно к погашению задолженности не относятся, поскольку при включении в мировое соглашение подобных условий не изменяется размер задолженности. Таким образом, абз. 4 п. 1 целесообразно рассматривать не как определенное уточнение по отношению к содержанию абз. 3 п. 1, а как правовую норму, регулирующую самостоятельный вопрос. Кроме того, в противном случае (если включать условия об изменении сроков и порядка уплаты обязательных платежей в число условий, касающихся погашения задолженности) непонятно, зачем вообще понадобилось вводить в п. 1 правила абз. 3, раз они полностью оказываются поглощенными содержанием последующего абзаца?! Однако существуют и иные предложения о соотношении положений абз. 3 и 4 п. 1 ст. 156 Закона о банкротстве. По мнению М. В. Телюкиной, термином "погашение" охватывается не только платеж основной суммы, но и изменение порядка и сроков ее уплаты, а также иные условия, в частности о скидке с долгов, зачете, акционировании долга <*>. А следовательно, не остается сомнений в том, что автор допускает включение в мировое соглашение условий об изменении сроков и порядка уплаты обязательных платежей только при соблюдении требований законодательства о налогах и сборах. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к Федеральному закону "О несостоятельности (банкротстве)" (М. В. Телюкина) включен в информационный банк. ------------------------------------------------------------------ <*> Телюкина М. В. Комментарий к Федеральному закону "О несостоятельности (банкротстве)". М.: Юрайт-Издат, 2003. С. 384.

По мнению некоторых специалистов, неразрешенный вопрос о санкциях, начисленных за просрочку уплаты обязательных платежей, также, по-видимому, следует решать в русле допущения снижения в мировом соглашении их размера или отсрочки их выплаты даже при отсутствии специального регулирования на этот счет в законодательстве о налогах и сборах <*>. -------------------------------- <*> Так полагает С. В. Соловьева. См.: Комментарий к Федеральному закону "О несостоятельности (банкротстве)" / Под ред. В. В. Залесского. С. 445.

Хотя и на этот счет может существовать противоположное мнение. Формально законодательство о налогах и сборах не предусматривает специальной процедуры снижения публичных санкций или отсрочки их уплаты по делам о банкротстве. Таким образом, даже если отдельно истолковать Закон о банкротстве как допускающий подобное снижение или отсрочку, налицо будет противоречие между двумя федеральными законами. Противоречие, которое, как известно, довольно часто на практике решается в пользу налогового закона. В качестве одной из попыток обосновать приоритет Закона о банкротстве перед Налоговым кодексом РФ можно назвать ссылку на п. 3 ст. 232 Закона, согласно которому впредь до приведения законов и иных нормативных правовых актов, действующих на территории Российской Федерации и регулирующих отношения, связанные с банкротством, в соответствие с Законом о банкротстве указанные законы и иные нормативные правовые акты применяются постольку, поскольку они не противоречат Закону о банкротстве. Ход рассуждений понятен, но, к сожалению, чтобы с ним согласиться, не хватает аргументов. Во-первых, в Законе о банкротстве нет прямого регулирования (если на время абстрагироваться от близкой мне позиции, противопоставляющей абз. 3 и 4 п. 1 ст. 156), в нем имеется лишь отсылка к налоговому законодательству. Поэтому нельзя утверждать, что между двумя законами существует противоречие в части допустимости снижения обязательных платежей. Во-вторых, для тех случаев, когда можно обнаружить коллизию законов, эта норма все равно не становится решающим аргументом. В судебной практике достаточно примеров признания большей юридической силы не за более поздним законом по дате принятия, а за специальным - налоговым. На практике встречается мнение, что в мировых соглашениях может содержаться условие об отсрочке уплаты обязательных платежей сроком до 6 месяцев, поскольку таков максимальный срок отсрочки, предусмотренный Налоговым кодексом РФ. В нормах главы 9 НК РФ усматривают иногда то самое регулирование законодательства о налогах и сборах, которое дано в абз. 4 п. 1 ст. 156 Закона о банкротстве. Однако внимательный анализ законодательства позволяет усомниться в подобной трактовке и поддержать мнение тех специалистов, которые полагают, что законодательство о налогах и сборах в принципе не содержит никакого регулирования, которое могло бы применяться при заключении мировых соглашений по делам о банкротстве. В рамках Налогового кодекса РФ решение об отсрочке уплаты обязательных платежей принимает налоговый орган, тогда как голосование на собрании кредиторов за принятие мирового соглашения относится к компетенции ФСФО России и уполномоченных органов субъектов Российской Федерации. Формой принятия решения налоговым органом является соответствующий акт этого органа, а формой принятия решения органами ФСФО России - голосование на собрании кредиторов. Без голосования на собрании ни одно решение ФСФО по вопросам, входящим в компетенцию уполномоченного органа применительно к голосованию на собрании кредиторов, не обязательно для третьих лиц, оно остается лишь внутренним решением государственного органа, на которое должен ориентироваться его представитель при голосовании на собрании. В результате возникают вопросы, неправильное решение которых способно привести к неблагоприятным последствиям. Во-первых, возможно ли привлечь к участию в голосовании налоговый орган, чтобы он принял свое решение об отсрочке уплаты налогов в форме голосования? Очевидно, что соответствующих механизмов законодательство о банкротстве не предусматривает, и на данный вопрос возможен только отрицательный ответ. Во-вторых, допускается ли голосование уполномоченного органа за мировое соглашение, если налоговым органом предоставлена отсрочка путем принятия акта в порядке, определенном Налоговым кодексом РФ? На этот вопрос можно дать утвердительный ответ, но с существенным дополнением: такое голосование, по существу, не будет иметь юридического значения в части отсрочки, поскольку отсрочка состоится в момент принятия решения налоговым органом. Более того, само мировое соглашение может утратить интерес для должника, ибо отсрочка уже будет получена и без мирового соглашения. При этом возникают сложности, связанные с тем, что сначала потребуется получить решение налогового органа и лишь потом созвать собрание кредиторов, проголосовать и утвердить мировое соглашение. В любом случае время, затраченное на созыв собрания и на утверждение мирового соглашения, будет неумолимо уменьшать общий срок отсрочки, так как шестимесячный срок отсрочки начнет течь с даты принятия решения налоговым органом. В-третьих, вправе ли налоговый орган дать некое одобрение отсрочки, передав принятие решения органам ФСФО России, или, например, принять окончательное решение об отсрочке, но поставить его действие в зависимость от того, будет ли заключено мировое соглашение между должником и его кредиторами. Полагаю, что нет, поскольку публичное право не допускает той свободы, которая характерна для права частного (даже не для всех его отраслей, а в основном для обязательственного права). Передача компетенции от одного государственного органа другому, сколь бы целесообразной она ни представлялась на практике, противоречит принципам публичного права, если она прямо не предусмотрена законом. Тем более недопустимо ставить принятие публично-правовых решений в зависимость от каких-либо условий. Существует и такая точка зрения: если нельзя предоставить отсрочку или снизить размер обязательных платежей по мировому соглашению, значит, в мировом соглашении достаточно предусмотреть, что размер обязательных платежей останется без изменения и они будут подлежать уплате сразу же по прекращении дела о банкротстве (производство прекращается одновременно с утверждением арбитражным судом мирового соглашения). Возможно, это и так, но от безоговорочного следования этому варианту хотелось бы предостеречь. Во-первых, если государство не делает уступок должнику, эти уступки должны сделать остальные конкурсные кредиторы, иначе в мировом соглашении нет смысла. При этом степень уступок возрастает пропорционально доле обязательных платежей среди прочей задолженности должника. А во-вторых, что самое главное, согласно абз. 1 п. 3 ст. 156 Закона о банкротстве условия мирового соглашения для конкурсных кредиторов и уполномоченных органов, голосовавших против заключения мирового соглашения или не принимавших участия в голосовании, не могут быть хуже, чем для конкурсных кредиторов и уполномоченных органов, голосовавших за его заключение. Это означает, что, если в мировом соглашении содержатся скидки с долгов перед кредиторами по гражданско-правовым обязательствам, а на обязательные платежи скидки не распространяются, решение о заключении мирового соглашения должно приниматься единогласно! В противном случае (если кто-либо голосует против) арбитражный суд не вправе утвердить мировое соглашение, поскольку оно нарушает требования Закона о банкротстве. Очевидно, что при сколько-нибудь значительном числе кредиторов всегда найдется лицо, не желающее голосовать за мировое соглашение, и значит, мировых соглашений с участием уполномоченных органов практически не будет. Это станет закономерным итогом, к которому приведет непродуманное законодательное регулирование. Напрашивается вывод: при таких условиях лучше вообще исключить процедуру мирового соглашения из законодательства, чем сохранить ее в качестве потенциальной мины замедленного действия. Современное регулирование и связанные с ним трудности становятся более понятными, если заглянуть в прежний Закон о банкротстве, уже ставший историей. В нем речь шла о сопоставлении между кредиторами той же очереди, голосовавшими за или против мирового соглашения (по сути, все сводилось лишь к проблеме кредиторов пятой очереди, поскольку четвертая выводилась за рамки мирового соглашения), и кредиторы пятой очереди, голосовавшие против мирового соглашения, не могли ссылаться на то, что в мировом соглашении для кредиторов третьей очереди устанавливаются преимущества. Вместо того чтобы пойти по пути усиления дифференциации между разными кредиторами и установить принцип, в силу которого условия мирового соглашения должны быть равными для кредиторов с одинаковым правовым положением <*>, Закон благодаря введению одной единственной (третьей) очереди для залоговых кредиторов, кредиторов по обязательным платежам и кредиторов по денежным обязательствам устанавливает, что условия для залоговых кредиторов (а они будут голосовать только за максимально учитывающее их интересы мировое соглашение, поскольку и без мирового соглашения они обеспечены в достаточной мере) не могут быть лучше, чем, например, условия для обычных конкурсных кредиторов, голосовавших против заключения мирового соглашения. Известный иностранным правопорядкам и оправданный с экономической точки зрения подход, согласно которому равенство залогового и незалогового кредиторов является несправедливым, в российском законодательстве не учитывается. Точно так же вводится равенство публичных и гражданско-правовых кредиторов. Но эти заявления о равенстве носят лишь декларативный характер. -------------------------------- <*> Такова, например, практика Германии - см. §§ 222, 244, 245 Положения о несостоятельности.

Следовательно, если до введения специального порядка в законодательство о налогах и сборах практика пойдет по пути запрета снижения задолженности по налогам и сборам, а также какой-либо отсрочки их уплаты, то для заключения мирового соглашения, по утверждении которого вся публичная задолженность немедленно может быть предъявлена к взысканию, потребуется единогласие всех кредиторов без исключения: залоговых в силу п. 2 ст. 150, а остальных - в силу абз. 1 п. 3 ст. 156 Закона о банкротстве. До тех пор, пока практика не даст ограничительного толкования указанной нормы (тенденции к этому автором пока не обнаружены) или пока Закон о банкротстве не будет изменен в соответствующей части, обычный кредитор с любым размером задолженности сможет "остановить" мировое соглашение, проголосовав против. После предпринятого догматического анализа проблем законодательства о несостоятельности попробую спрогнозировать, какое регулирование по вопросу участия обязательных платежей в мировых соглашениях по делам о банкротстве стало бы наиболее удачным. Суть любого мирового соглашения в деле о банкротстве составляют уступки, на которые кредиторы идут ради восстановления платежеспособности должника, причем восстановление платежеспособности не является самоцелью - это лишь промежуточный этап, приводящий к достижению главного результата - наиболее полному удовлетворению требований кредиторов. К моменту голосования по вопросу о заключении мирового соглашения кредиторы должны оценить реальный размер выплат, которые они получат в случае распродажи имущества несостоятельного должника с торгов в процессе конкурсного производства, и сопоставить его с размером тех уступок, на которые им предлагается пойти по условиям мирового соглашения. Например, активов должника достаточно для того, чтобы заплатить по 10 копеек на рубль кредиторской задолженности (то есть потеря каждого кредитора третьей очереди составляет 90 копеек на рубль), а по условиям мирового соглашения должник получает скидку в размере 20 копеек на рубль и отсрочку на 3 года без уплаты процентов (которая, предположим, с учетом ставки рефинансирования будет равноценна с экономической точки зрения скидке в 30 копеек на рубль). Таким образом, кредиторам предстоит выбрать, условно говоря, между "синицей в руках" (10 копеек на рубль, но почти гарантированно) и "журавлем в небе" (50 копеек на рубль, но по прошествии 3 лет и с меньшей степенью вероятности). Как показывает практика, выбор в пользу уступок должнику в расчете на его дальнейшее функционирование делается довольно часто. Экономическое обоснование этому можно найти в работе М. Хоумана: "...стоимость активов, как правило, выше в составе действующего предприятия, могущего стать жизнеспособным, чем при его закрытии и ликвидационной продаже" <*>. О том же свидетельствует история банкротств в США и других зарубежных странах <**>. -------------------------------- <*> Хоуман М. Роль режима несостоятельности в рыночной экономике // Специальное приложение к "Вестнику ВАС РФ". 2002. N 3. С. 35. <**> См.: Степанов В. В. Несостоятельность (банкротство) в России, Франции, Англии, Германии. М., 1999. С. 16; Колиниченко Е. А. Защита интересов неплатежеспособного должника при банкротстве: Сравнительно-правовой анализ. М.: Статут, 2001. С. 12 - 13; Егоров А. В. Реабилитационные процедуры в деле о банкротстве // Денисов С. А., Егоров А. В., Сарбаш С. В. Реабилитационные процедуры в деле о банкротстве: Постатейный комментарий к главам V, VI, VIII Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)". М.: Статут, 2003. С. 9 и сл.

Для того чтобы кредиторы сделали выбор в пользу мирового соглашения, этот "журавль", во-первых, должен представляться им реальным, а не мифическим (например, если нет ни малейшей надежды на то, что должник сможет в будущем производить конкурентоспособную продукцию) и, во-вторых, быть именно "журавлем", а не той же самой "синицей", но слегка подретушированной (например, не 50, а 10,5 коп. на рубль, и по прошествии 3 лет). Это экономика глазами юриста, причем в самом элементарном виде. Конечно, к заключению мирового соглашения кредитора могут склонять самые разные дополнительные соображения. Например, занятый сборочным производством кредитор своего смежника-поставщика с большей вероятностью проголосует за мировое соглашение и с большей легкостью пойдет на уступки, поскольку он заинтересован в сохранении собственного поставщика, ибо в противном случае ему придется остановить свое производство. Однако основная причина, по которой автор завел речь о достаточно далеких от него экономических аспектах мирового соглашения, состоит в том, чтобы дать оценку одной опасной, на мой взгляд, тенденции, которая бытует среди юристов. Дело в том, что, когда речь заходит об обязательных платежах и, следовательно, о возможности их уменьшения по мировому соглашению, сразу вспоминается принцип налогового права о всеобщности и равенстве налогообложения (ст. 3 НК РФ), который понимают следующим образом: этот принцип не допускает индивидуального снижения налога в отношении конкретного налогоплательщика. Применительно к мировому соглашению из этого делается вывод о том, что скидка по обязательным платежам недопустима ни при каких обстоятельствах. Органы ФСФО России, являющиеся "уполномоченными органами" в делах о банкротстве, не должны обладать возможностью "торговать" публичной задолженностью (одним - прощать, другим - нет). Подразумевается здесь, по-видимому, пресловутая российская коррупция. Однако установление ограничений для хозяйствующих субъектов под видом борьбы с коррупцией чревато, как представляется, непредсказуемыми последствиями для экономики. С преступлениями необходимо бороться уголовно-правовыми средствами, иначе получится, что надо бы запретить оборот, скажем, топоров, потому что с их помощью иногда совершают убийства. Если вспомнить о тех экономических рассуждениях, которые приведены ранее, окажется, что при определенных обстоятельствах государству выгоднее заключить мировое соглашение, чем не заключить. Государство в силу своих публичных функций вынуждено заботиться не только о собственных экономических интересах, но и об отсутствии социальной напряженности, снижении безработицы и прочих общественных интересах. Поэтому заключение мирового соглашения, при котором сохраняется, например, градообразующее предприятие или просто не происходит массовых увольнений ввиду ликвидации должника, может быть чуть ли не единственным способом реализации государственных задач в определенных обстоятельствах. Это лишний раз свидетельствует в пользу того, что мировые соглашения по делам о банкротстве должны заключаться. Раз так, то правомерен вопрос: стоит ли жестко придерживаться названного принципа налогового права? Представляется, что нет <*>. Принцип равенства налогоплательщиков не может пониматься как принцип "механического" равенства, это скорее принцип равенства "условий", означающий, что налогоплательщики, поставленные в равные условия, должны быть равны. Следы именно такого понимания равенства встречаются в законодательстве повсюду, достаточно упомянуть, например, дифференцированные ставки налогообложения для различных категорий налогоплательщиков. Это означает, что с теоретической точки зрения специфический режим для всех налогоплательщиков, попавших в процесс несостоятельности, возможен, если при этом режиме будут установлены единые для всех критерии снижения размера обязательных платежей. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к Федеральному закону "О несостоятельности (банкротстве)" (М. В. Телюкина) включен в информационный банк. ------------------------------------------------------------------ <*> Не могу согласиться с М. В. Телюкиной в том, что, ИСХОДЯ ИЗ СУТИ ОТНОШЕНИЙ (выделено мной. - А. Е.), скорее всего, мировые соглашения не могут содержать иные условия в отношении обязательных платежей, однако из текста Закона следует противоположный вывод ввиду отсутствия каких-либо запретов. См.: Телюкина М. В. Указ. соч. С. 384. Полагаю, что как раз сущность отношений нисколько не препятствует снижать обязательные платежи в мировом соглашении с учетом конкретных обстоятельств дела.

Ограничение на индивидуальное снижение налогов, пожалуй, могло бы сохранять свою силу, если бы мировое соглашение было односторонней уступкой должнику, чистым благодеянием со стороны конкурсных кредиторов и уполномоченных органов. Но в действительности кредиторы в первую очередь преследуют собственные интересы и не заключают мирового соглашения в ущерб себе (вопреки тому, что кажется на первый взгляд). Дело в том, что сравнивать надо не то, сколько они получают по мировому соглашению (в нашем примере 50 копеек на рубль) и сколько им должны (рубль на рубль), а то, сколько они получают (50 копеек на рубль) и сколько они реально могут получить без мирового, если деятельность должника остановится и начнется распродажа его имущества (10 копеек на рубль). Чтобы в современных условиях могли заключаться полноценные мировые соглашения по делам о банкротстве, законодатель должен был установить недвусмысленное исключение из общих подходов налогового законодательства. Однако вместо этого, как уже указывалось, в абз. 4 п. 1 ст. 156 Закона о банкротстве говорится, что условия мирового соглашения, касающиеся погашения задолженности по обязательным платежам, взимаемым в соответствии с законодательством о налогах и сборах, не должны противоречить требованиям законодательства о налогах и сборах. Таким образом, законодатель, включив отсылочную норму, перенес решение проблемы на более позднее время (прошло больше года после вступления Закона о банкротстве в силу, но в налоговое законодательство по-прежнему никаких изменений не внесено), а по сути переложил это решение на суды, вынужденные рассматривать конкретные дела в условиях неясного правового регулирования. Это вызывает справедливое возмущение судебных работников, поскольку теперь в глазах общества именно им придется отвечать за любые ошибки, допущенные органами исполнительной власти (прежде всего ФСФО России). Если суд утвердит отсрочку или скидку по налогам, могут сказать: суды погрязли в коррупции, торгуют публичной задолженностью; если откажет в отсрочке и мировое соглашение не состоится, предприятие будет распродано по частям, сотни или тысячи работников окажутся на улице, могут сказать: суды погубили предприятие. Задумаемся, подлинное ли это соблюдение интересов государства, если уполномоченный орган не может проголосовать за мировое соглашение в условиях того примера, который мы приняли за основу, и в результате государство получит всего 10 копеек на рубль?! Если так понимать идею законодателя, отказавшегося установить ясное регулирование, то совершенно непонятно, зачем в принципе была допущена возможность участия уполномоченных органов в мировом соглашении? Ведь от того, что уполномоченным органам будет запрещено прощать долги по обязательным платежам, государство не получит этих платежей больше. Опять-таки повторю: в условиях приведенного примера, а он представляется наиболее жизненным. Случаи прощения долгов тому предприятию, которое способно их погасить, представляли бы собой злоупотребление должностными полномочиями, некую аномальную ситуацию, исходя из которой нельзя строить нормальное регулирование. Напомню, что по прежнему Закону о банкротстве налоговые и иные уполномоченные органы не участвовали в заключении мирового соглашения и мировое соглашение на них не распространялось. Когда принимался новый Закон о банкротстве, по свидетельству участников его разработки, высказывались аргументы против того, чтобы предоставить уполномоченным органам право голоса на собрании кредиторов по вопросам заключения мирового соглашения. В ответ прозвучал довод о том, что расширение полномочий (некий плюс) будет компенсировано тем, что на обязательные платежи мировое соглашение отныне будет распространяться (некий минус, повышение ответственности). Что получилось в итоге, уже понятно: выгода у государства есть, уполномоченные органы могут голосовать против мирового соглашения, оказывая давление на неугодных гражданско-правовых кредиторов и не будучи теми, кто затрагивается (реально) условиями мирового соглашения, а повышения ответственности нет: мировые соглашения если и заключаются, то на условиях, затрагивающих только гражданско-правовых кредиторов, но не государство как кредитора по обязательным платежам. Иными словами, управлять управляешь, а отвечать не отвечаешь. То есть ситуация стала для кредиторов даже худшей, чем та, которая существовала в условиях действия Закона о банкротстве 1998 года, когда уполномоченные органы, не отвечая, хотя бы не управляли. В целом маневр получился незамысловатый, зато, как говорится, эффектный. И наконец, вопреки тому регулированию, которое хотелось бы получить, новый Таможенный кодекс РФ подходит к интересующим нас вопросам абсолютно бескомпромиссно. Согласно подп. 2 п. 1 ст. 335 Кодекса отсрочка или рассрочка уплаты таможенных пошлин, налогов не предоставляется, если в отношении лица, претендующего на предоставление указанной отсрочки или рассрочки, возбуждена процедура банкротства. Более того, в силу п. 2 указанной статьи уже принятое решение о предоставлении отсрочки или рассрочки подлежит отмене, как только будет возбуждено дело о банкротстве соответствующего лица. С тем что подобный подход бумерангом бьет по самому государству, разработчики Таможенного кодекса РФ, очевидно, несогласны. Что же, судам ничего не остается, как применять Закон в точном соответствии с его буквальным смыслом. Один мудрец сказал: лучший способ отмены несправедливого закона - это его точное и неукоснительное применение. Наверное, это так. Жаль только те предприятия, которые, не имея возможности получить передышку и оправиться от финансового кризиса, прекратят свое существование, так и не дождавшись, что законодатель спохватится и изменит закон.

------------------------------------------------------------------

Название документа