Когда не подходят старые институты

КОГДА НЕ ПОДХОДЯТ СТАРЫЕ ИНСТИТУТЫ

Л. Б. ШЕЙНИН

Шейнин Л. Б., к. ю.н., научный сотрудник Института экономики РАН.

1. В криминальной среде известен такой способ слегка прикрытого изъятия чужих денег. Простаку предлагают дешево купить вещь. Если сделка состоялась, то через некоторое время продавец является к покупателю со своими друзьями и разыгрывает из себя пострадавшего. Дескать, покупатель воспользовался его нуждой в деньгах и за бесценок купил у него дорогую вещь. Вещь требуют обратно (естественно, без возврата денег). Если покупатель упирается, то против него применяют силу. Как квалифицировать такое преступление? Мне известен случай, когда следствие увидело в нем разбой, но суд нашел, что имело место самоуправство. (Понятно, что разница в наказании огромная.) В нем можно увидеть также признаки мошенничества, а если не было применения силы - то грабежа. Каждый подход имеет основание, но ни один из них не охватывает всей совокупности замысла преступника и его исполнения. По всей видимости, такое "составное" преступление заслуживает выделения в самостоятельный вид преступного деяния. С точки зрения же законодательной техники можно утверждать, что Уголовный кодекс не предусмотрел всех уловок уголовного мира и поэтому нуждается в дополнении. 2. Неполнота закона встречается не только в уголовном праве. В последние годы некоторые дачные товарищества стали именовать себя потребительскими кооперативами. О потребительских кооперативах говорит ст. 116 Гражданского кодекса РФ, но от дачных товариществ она далека. Она имеет в виду давно известную потребкооперацию, которая снабжает товарами сельское население и жителей малых городов, а также скупает у них избытки продукции сельского хозяйства и даров леса. Статья 116 упоминает, что члены потребительского кооператива объединяются для удовлетворения "материальных и иных потребностей". Но в дачные товарищества заинтересованные лица объединяются не с расплывчатой целью, о которой говорит ст. 116, а с тем чтобы оно взяло на себя объекты недвижимости, обслуживающие потребности его членов: дренаж, водоснабжение, дороги, общее ограждение и охрану. Деятельность товарищества повышает комфортность пользования строениями и земельными участками, принадлежащими его членам. С земельно-хозяйственной точки зрения объекты, принадлежащие товариществу, повышают ценность недвижимости, находящейся в индивидуальной собственности. Такова экономическая суть дачных товариществ. Схожую экономическую природу имеют жилищно-строительные кооперативы (ЖСК), гаражно-строительные кооперативы (ГСК), появляющиеся товарищества собственников жилья (ТСЖ). Признавать их "потребительскими кооперативами" не следовало бы. Товарищества подобного рода заслуживают иметь в законе свое типовое название (например, ТСН - Товарищества собственников недвижимости); они могли бы претендовать на особое правовое регулирование 3. Непонятная (и неприятная) трансформация произошла с понятием "ипотека". По точному смыслу этого слова, собственник закладывает (обычно банку) принадлежащий ему дом, землю с целью получения кредита. Должник погашает кредит по частям вместе с выплатой процентов. При ипотеке право собственности, как и фактическое владение заложенным имуществом, остается за должником. Лицо не может заложить вещь, если оно не является ее собственником (ст. 334 и след. ГК). Однако "все смешалось в доме Облонских", т. е. в современной России. Ипотекой стали называть продажу дома в рассрочку (фактически такую продажу регулирует ст. 501 "Договор найма-продажи" ГК). Продажа дома в рассрочку - это институт, похожий на ипотеку, но далеко не тот же. Достаточно сказать, что пока долг не выплачен (или не выплачена большая его часть), право собственности на дом остается за продавцом. Правда, в законе продажа недвижимости в рассрочку ипотекой (как будто) не называется. Но для широкой публики уместность употребления этого слова при продаже дома или квартиры с рассрочкой платежа не вызывает сомнения. Ведь именно так это слово используется в ряде официальных документов, в рекламе, а также публичными деятелями и СМИ. Финансовый кризис, разразившийся в США, называют ипотечным кризисом, хотя к ипотеке он не имеет отношения. Произошло смешение понятий, и оно не на пользу юриспруденции. Когда в Россию придет "настоящая" ипотека, эта путаница даст о себе знать. По аналогии можно судить о слове "олигарх". С чьей-то легкой руки олигархами стали называть скоробогачей, хотя олигарх (в переводе с греческого) - это один из соправителей страны; на современном языке - член правящей хунты. Слово олигарх начинает означать совсем не то, что оно должно означать. Но если образованная публика молчаливо признает, что можно извращать политический язык, то как тут требовать точности для языка юридического? 4. За последние полтора десятка лет крупные перемены произошли в земельном хозяйстве страны. Бывшие колхозники, рабочие совхозов, некоторые категории сельской интеллигенции получили право на долю в земельных угодьях тех сельскохозяйственных предприятий (СХП), где они трудились или с которыми они были связаны по работе. Этим лицам были выданы сертификаты, которые приравнивались к документам, удостоверяющим их право собственности на некоторую часть общественной земли. Фактически, однако, речь шла о праве требования, которое признавалось за обладателем сертификата по отношению к тому СХП, который пользовался (в числе других долей) также его землей. Предполагалось, что после предъявления таких требований земли СХП будут разделены между обладателями долей, так что на месте каждого СХП возникнет некоторое число фермерских хозяйств. Как известно, это предположение осуществилось лишь в малой степени. Большинство обладателей сертификатов не потребовало выделения в натуре и закрепления за ними причитающихся им земельных долей. Не выделенными в натуре земельными долями по-прежнему пользуются СХП; при этом у многих из них нет никакого титула в отношении занимаемой ими земли. Хотя юридическое основание для их землепользования (если не считать традиции) нередко отсутствует, тем не менее сложившиеся фактические отношения получают официальное признание. Так, земельный налог платят СХП. Часть своих земель они иногда сдают в аренду фермерским хозяйствам и т. д. Понятно, что такие отношения неустойчивы и требуют легализации. Как реагирует на сложившееся положение законодатель? В общем виде ответ таков: он старается "подогнать" отношения, подлежащие урегулированию, под уже действующие нормы. В известном Законе "Об обороте земель сельскохозяйственного назначения", принятом в 2002 г. (с последующими дополнениями), законодатель опирается на сложившиеся институты Гражданского кодекса. Однако это не всегда ему удается, в том числе по причине недостаточной четкости понятий самого этого Кодекса. Так, Гражданский кодекс пользуется термином "общая собственность", но умалчивает об "общественной собственности". В результате законодатель нередко использует "общую собственность" там, где следовало бы употребить термин "общественная собственность"; видимо, сказывается не только близость этих понятий, но и схожесть их звучания. Но на самом деле между ними существует принципиальное различие. Общая собственность существует лишь до тех пор, пока собственники не образовали корпорацию и не создали юридическое лицо. После этого момента их право общей собственности прекращается, поскольку оно преобразуется в право общественной (корпоративной) собственности <1>. -------------------------------- <1> Вопрос о соотношении общей и общественной собственности давно обсуждается в юридических кругах, но, к сожалению, это обсуждение не оказало влияния на язык законов. См.: Юрист, 2008. N 5. С. 27 - 28.

Регулируя земельные отношения в пределах СХП, разбираемый Закон постоянно упоминает о "долях в праве общей собственности". Последняя формула не просто не точна; она таит в себе отрицательный юридический заряд, ибо позволяет не принимать во внимание права собственности СХП на используемую им землю. Является ли СХП корпоративным собственником? Ответ должен быть положительным. Ведь СХП - это юридическое лицо. Правда, это лицо не постороннее для обладателей земельных долей, но это обстоятельство не имеет решающего значения. Поскольку СХП выступает в качестве юридического лица, никакой "общей собственности" дольщиков на землю не существует; общая собственность (если представить себе, что она была) трансформируется в общественную собственность. В общественной же собственности никаких долей нет. Закон об обороте земель сельскохозяйственного назначения допускает, что дольщики могут передавать СХП, в качестве доверительного управляющего, право пользования их земельными долями. Возможно, что в качестве доверительного управляющего закон неявно подразумевает управляющий персонал СХП. Однако такое представление юридически некорректно. Управленцы СХП несут свои обязанности перед дольщиками в порядке трудовых отношений, а не гражданского договора. В этой части они напоминают руководителей акционерного предприятия <2>. Как наемные работники, они не могут быть "доверительными управляющими" в отношении порученного им СХП. -------------------------------- <2> Во многих акционерных предприятиях администрация нанимает акционеров в качестве работников. В то же время представители администрации сами находятся на службе у коллектива акционеров. От воли акционеров зависит приглашение одних управляющих и увольнение других. Руководители акционерной компании являются наемными управляющими; они не составляют "управляющую компанию".

Нельзя представить себе и такое положение, при котором СХП в целом принимает на себя доверительное управление землей дольщиков. Доверительный управляющий должен быть посторонним лицом по отношению к учредителям управления; в данном же случае получится так, что коллектив дольщиков вручает управление земельными долями сам себе. Учитывая сложившуюся практику, указанный Закон предусматривает расширение аренды земель внутри СХП <3>. Согласно этой практике обладатели земельных долей сдают СХП в аренду свои земельные доли. Правомерны ли договоры такого типа? Ответ должен быть скептическим. Если СХП является корпоративным собственником, то ему нет необходимости "брать в аренду" отдельные участки своей же земли. Скорее, Закон имел в виду совсем иные отношения, которые близки к отношениям членства в производственном сельскохозяйственном объединении. В рамках этих отношений индивидуальный собственник действительно передает свою землю СХП и становится таким образом членом этого СХП. Само СХП приобретает при этом характер товарищества (или общества) вступивших в него членов. (Многие существующие в России СХП несут в своих названиях слово "общество".) Но регулироваться такие отношения должны не договором аренды, а теми порядками, которые относятся к членству индивидов в создаваемой ими хозяйственной организации <4>. -------------------------------- <3> Статью 14 упомянутого Закона, где регулируется такая аренда, следует упрекнуть за неясность языка. Она говорит об аренде "выделенного участка". Но что понимается под таким участком - загадка. То ли это земельная доля индивидуального лица, выделенная в натуре, то ли это земельный массив, находящийся в распоряжении СХП. Закон употребляет еще более загадочный термин "участок участка", никак его не поясняя. <4> Здесь опять-таки уместно сравнение с акционерными компаниями. Собственниками компании являются акционеры, которые несут все риски, связанные с ее деятельностью. Они же участвуют в ее прибылях. В этом смысле они отличаются от держателей облигаций, выпускаемых акционерной компанией. Для этой последней держатели облигаций являются посторонними лицами. Они имеют право получать условленный процент по купленным ими облигациям независимо от успеха или неуспеха работы компании, но в ее делах никакого участия не принимают. При этом одно и то же лицо может быть одновременно и акционером компании, и держателем ее облигаций.

Если индивид не желает вступать в такую организацию, то он может предложить ей свою землю (или причитающуюся ему долю земли) в аренду. Но тогда по отношению к этой организации он будет выступать в качестве постороннего для нее лица. Претендовать на членство в этой организации он уже не может <5>. -------------------------------- <5> Возможен и более сложный случай. Индивид, входящий в СХП в качестве его члена, делает минимальный вклад в СХП из причитающейся ему земельной доли, а оставшуюся на его долю часть желает сдать СХП в аренду. Такое его желание вызывается тем обстоятельством, что иначе его земельный вклад может оказаться существенно больше, чем у его товарищей. Чтобы правильно подойти к регулированию подобных отношений, в уставе СХП должно быть записано, что в собственность СХП могут переходить любые, в том числе неравновеликие, участки, закрепленные в качестве земельных долей за его членами и внесенные ими в товарищеское СХП. Если вкладчик, чья земельная доля превышает некоторый средний размер, пожелает ограничиться только минимальным вкладом, то СХП может воспользоваться остатком его доли на праве аренды, или на ином праве, по соглашению сторон.

Теоретически возможен вариант, по которому индивиды, создавая товарищеское СХП, передают ему свои земельные доли так, что каждый сохраняет право собственности на передаваемую землю <6>. Этот вариант представляется весьма непростым в исполнении; о существовании товариществ такого типа (по крайней мере, по литературе) неизвестно. Тем не менее действующее законодательство о СХП как будто исходит именно из этого варианта. Но тогда оно представляется непоследовательным. Ведь СХП пользуется не только "чужой" землей. В его владении и распоряжении нередко находятся строения, сооружения, машины и прочее имущество, в котором члены СХП имеют свои паи. Если считается, что земельные доли членов СХП находятся у него в аренде, то почему нельзя исходить из того, что в аренде у него находятся также все другие движимые и недвижимые средства производства, принадлежащие членам СХП? Законодатель допускает, что СХП пользуется "чужой" землей на правах аренды (и даже рекомендует этот тип отношений). Вместе с тем он избегает создавать такое же впечатление относительно всех других средств производства, которые находятся в распоряжении СХП. -------------------------------- <6> В доколхозные времена в сельской местности существовали ТОЗы - товарищества по совместной обработке земли. При этом каждый участник ТОЗа сохранял права на свою землю. ТОЗы (как показывает их название) занимались не всем комплексом сельскохозяйственного производства, а лишь отдельными работами - обычно вспашкой земли. Земля попадала в их распоряжение лишь на короткое время. Поэтому в земельном отношении нельзя ставить на одну доску прежние ТОЗы и современные СХП.

Поскольку законодатель допускает, что СХП действует на базе аренды земли у своих членов, то тем самым он предполагает существование особого типа товариществ, который, однако, не предусмотрен в Гражданском кодексе. С точки зрения законодательной техники отсюда вытекает необходимость специальной разработки статуса таких товариществ. Однако о ее необходимости законодатель не упоминает. Представление об аренде в рамках СХП земельных долей весьма спорно с точки зрения действующего права. Дело в том, что рекомендуемые законом договоры о сдаче в аренду "земельных долей" не вписываются в гражданское законодательство. Ведь согласно ст. 606 Гражданского кодекса РФ предметом аренды может быть не право на вещь, а сама вещь. И это различие имеет не только логическое, но и важное экономическое значение. Например, арендатор может улучшить арендованную вещь, а может и ухудшить ее. Если речь идет о "натуральной" вещи, то Гражданский кодекс в своих нормах предусматривает защиту оправданных интересов той и другой стороны. Но если СХП улучшило (или ухудшило) какой-то участок используемой им земли, то вытекающие из этого факта права и обязанности сторон повисают в воздухе; ведь неизвестно, кому именно из физических лиц, обладателей земельных долей, этот участок принадлежит. Применение правил Гражданского кодекса оказывается невозможным. Можно сделать такой вывод. Если сельскохозяйственная экономика допускает передачу "бумажной" земельной доли одной стороной и прием этой доли другой стороной, то такие отношения нельзя называть арендой. Скорее, это отношения членства, когда в качестве вклада индивида в общественное СХП последнее принимает (имеющее свою цену) право этого индивида. Возникающие при этом отношения представляют особый правовой институт, который требует специальной разработки. По всей видимости, требуется создать нормальный устав товарищеского СХП, в котором были бы "расписаны" права на землю как СХП, так и его членов. В нем следовало бы записать, что требования членов СХП о выделе в натуре полагающихся им долей и о выходе из СХП удовлетворяются в короткие сроки только с согласия СХП. Если такого согласия нет, то подобные требования должны накапливаться до определенного момента, когда последует реорганизация СХП. Ограничение права дольщиков на выход из СХП вместе с землей диктуется экономическими соображениями. Никакое СХП не может нормально работать, если оно не имеет гарантии стабильности своего землепользования. 5. Если признавать действующее право писаным разумом (как исторически признавали римское право), то надо действовать так, как намечено Законом "Об обороте земель сельскохозяйственного назначения": искать в существующих институтах те юридические рамки, в которые должны укладываться вновь возникающие отношения - например, земельные отношения в сельском хозяйстве. Но сложные правовые проблемы, которые возникают как на аграрном поле, так и в других сферах общественной жизни, далеко не всегда предусмотрены действующим правом. Это право нельзя рассматривать в качестве законченного аппарата. В ряде случаев оно оказывается неполным, а к тому же еще несовершенным. Не упорядочен его язык, применяемые термины не всегда имеют однозначное толкование. Действующее право требует поправок и развития. Правда, все это надо выполнять "с оглядкой" на уже разработанные (и принятые) институты. Если же одни законы будут наслаиваться на другие без должной их координации, то вместо системы права мы будем иметь правовой хаос.

Название документа