Промысел водных живых ресурсов Севера России: юридическая и организационная формы производственной деятельности

ПРОМЫСЕЛ ВОДНЫХ ЖИВЫХ РЕСУРСОВ СЕВЕРА РОССИИ: ЮРИДИЧЕСКАЯ И ОРГАНИЗАЦИОННАЯ ФОРМЫ ПРОИЗВОДСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ <*>

Ж. Б. ИВАНОВА

Иванова Ж. Б., доцент кафедры гражданского права и процесса Коми республиканской академии государственной службы и управления, кандидат юридических наук.

В статье рассмотрены вопросы организационно-правовой деятельности в промысле рыбных ресурсов и водных животных на Севере России начиная с Древней Руси. Проанализированы правовые источники, регулировавшие вопросы разумного потребления природных ресурсов (рыбных запасов и иных водных животных).

Ключевые слова: ватага, производственная артель, котляна, ромша, круговая порука, Устав балластной артели, Устав моржового промысла.

The questions of the legal activity in the fishery fishery resources and aquatic animals in northern Russia, from ancient Russia. Analyze legal sources governing the issues of rational use of natural resources (fisheries and other aquatic animals).

Key words: band, a production co-operative, kotlyana, romsha, mutual responsibility, the Statute Ballast cooperative, charter fishing morzhovogo.

Наиболее распространенной юридической и организационной формой производственной деятельности, в том числе при промысле водных живых ресурсов на Севере России, была артель. Она впервые упоминается в нормативных актах, заменив собою другую - ватага <1>. В экономико-юридическом смысле под артелью следует понимать основанный на договоре союз нескольких равноправных лиц, совместно преследующих хозяйственные цели, участвующих при ведении промысла трудом или трудом и капиталом. Равенство участников объясняется тем, что артель всегда была поставлена в такие условия, которые побуждали ее подбирать в члены людей, более или менее сходных по возрасту, физической силе, рабочей подготовке и имущественным средствам <2>. -------------------------------- <1> Первые законоположения собственно об артелях встречаются в Уставе о цехах от 12 ноября 1799 г. (см.: 1-е ПСЗ, т. XXV, N 19187), где артель определяется как общество некоторого числа людей, исполняющих по добровольному между собою согласию службы и работы. Это же определение перешло и в Устав торговый, который в гл. 5 раздела 2, в ст. 89 - 104 (изд. 1887 г.), заключает в себе немногие постановления и правила артелей биржевых и грузочных. В Уставе горном (VII т. Св. Зак.) находится несколько статей об артелях рабочих, нанимаемых в рудники, и об артелях старателей. Ср.: Сборник материалов, касающихся артелей в России (3 вып., СПб., 1873 - 1875); Исаев А. Артели в России (2 вып., СПб., 1872 - 1873); Калачев Н. Артели в древней и нынешней России (СПб., 1864). <2> См.: Большой энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза, И. А. Ефрона // URL: http://www. cultinfo. ru/fulltext/1/001/007/121/.

Члены артели были связаны круговой порукой, т. е. каждый из них ручался солидарно за всех остальных, все же вместе за каждого отдельно. Круговая порука - необходимая принадлежность всех артелей, хотя не во всех имела одинаковую силу и значение; обычаем она признавалась везде, а при некоторых видах артели получала законодательное закрепление. Артель представляла собой союз, основанный на договоре, чем отличалась от других союзов, обладавших всеми предыдущими признаками. Рабочие ассоциации, сходные по своему характеру с артелью на Руси для коллективного рыбного промысла, существуют издавна. Вступавший в артель член принимал на себя целый ряд обязанностей: а) соблюдение строгой дисциплины, необходимой для порядка, обеспечивающего успех предприятия, и заключавшейся в послушании лицу, поставленному во главе артели; б) добросовестность работы; в) защита интересов артели; г) искренность отношений между товарищами и готовность помогать друг другу во всяком несчастном случае; д) рабочее искусство. Нравственные качества, служащие гарантией успешного достижения цели и могущие оправдать то доверие, которое внушает артель в своих внешних сношениях, имели почти одинаково важное значение во всех артелях. Предосудительные действия артельщиков влекли за собой карательные меры, например исключение с получением выводных денег или без этого. В некоторых случаях возникали тесные взаимные отношения между несколькими артелями, соединяющимися с самим характером промысла. Так, например, устьянские тюленьи артели соединялись в одну бурсу, артели покрученников для тюленьих промыслов составляли между собою ромшу. Вследствие такого соединения каждая артель отказывалась от некоторых прав и передавала их новому союзу, сохраняя свою самостоятельность в управлении, лишь насколько она действует в промысле отдельно от других. Что же касается отношений одной артели к другой, вполне посторонней, то здесь необходимо отметить то высокое уважение к правам других, которым отличались наши артели преимущественно старинного типа. Обязанность артели по отношению к нанимателю обыкновенно заключалась в том, что она была обязана выполнить добросовестно всю работу, на нее возложенную, отвечая за все убытки круговой порукой. Круговая порука, представляя несомненные выгоды для нанимателя, являлась особенностью артели. Ответственность заключалась в возмещении убытков наличными деньгами или посредством отрабатывания. Суровые условия Севера России заставляли население заниматься лишь наиболее доступными, стоящими близко к самой природе отраслями труда - рыболовство долго оставалось почти исключительным занятием. В этих условиях человек мог работать успешно лишь в союзе с другими. Сохранившиеся источники свидетельствуют о том, что русичи отправляли на рыболовный промысел свои ватаги. В XVII в. на наших северных окраинах, в особенности на побережье около Мурманска, распространился промысел трески, а одновременно с ним промысел морских зверей, моржей и тюленей, которые велись артельным порядком. Первоначальные, т. е. самостоятельные, артели, состоящие из небольшой группы сочленов, связанных между собою обычаем, освобождающим от точного письменного оформления их взаимных отношений, оставили мало следов своей исторической судьбы. В одной купчей крепости 1682 г. упоминается о таких самостоятельных артелях холмогорских крестьян, организованных для моржового промысла на Новой Земле. Более подробные сведения дошли до нас о тех артелях, которые удаляются от первоначального типа, допуская, наряду с равноправными членами, предпринимателя, вносившего в предприятие капитал, имевшего соответствующие особенности правового положения. В XVII в. главным предпринимателем в рыболовном промысле наших северных побережий был архиерейский дом в Холмогорах, нанимавший ежегодно, с принятием на себя всех издержек и риска производства, несколько артелей - покрученников, т. е. лиц, подрядившихся работать, которые не являлись сами хозяевами производства. Каждый покрученник получал предварительно небольшую сумму денег на обувь, не в отдачу, так называемых свертенок, а при дележе 1/3 приходилась обыкновенно на долю всей артели, 2/3 же поступали архиерейскому дому в качестве вознаграждения за капитал и риск. От первых годов XVIII в. сохранились довольно подробные сведения о подобного рода предприятиях архиерейского дома и об отношениях его с покрученниками. Кроме того, в этом веке встречается несколько иная организация артелей для моржового промысла, заключавшаяся в том, что хозяин предприятия, кроме капитала, вносил и свой труд, причем сам управлял судном и всем ходом предприятия или передавал эти права кормщику. К этому же времени относятся первые сведения о союзах нескольких артелей, сговорившихся сообща вести дело, о котлянах, которые носили название плотных, если составлялись на все промысловое время в году, и смашных, если сотрудничество ограничивалось ловлей только одного встреченного стада моржей. Первые сведения о зверобойном промысле на Севере России, "в полуночных странах, на Студеном море", дошли до нас из самых ранних письменных памятников. Лопари и финны, находившиеся в зависимости от князей новгородских, еще в IX в. платили дань морскими звериными шкурами и корабельными канатами, изготовленными из этих животных <3>. -------------------------------- <3> См.: Веберман Э. Китобойный промысел в России. М., 1914. Ч. 1. С. 10.

Открытие морского пути в Белое море принадлежит норвежцу Оттару (Отер, Оттер), совершившему это путешествие в 70 - 80-х годах IX в. Он донес английскому королю Альфреду Великому о "китах", водившихся в Белом море. Размеры этих животных были меньше, чем водившиеся в водах Норвегии. Вероятно, он сообщал о тюленях, в изобилии обитавших в северных морях. Из его доклада королю усматривалось, что он шестью гарпунами убил "60 штук в два дня". Шкуры убитых животных послужили сырьем для изготовления корабельных канатов <4>. Известно, что в XI в. какой-то норманн привез королю Альфреду "рыбьи зубы" (моржовые клыки) с Белого моря <5>; в 1159 г. новгородский князь Ростислав дарил Святославу, среди прочего, и клыки. -------------------------------- <4> См.: Стрингольм А. М. Походы викингов, государственное устройство, нравы и обычаи древних скандинавов. М., 1861. С. 222; Тиандер К. Ф. Поездки скандинавов в Белое море. СПб., 1906. С. 55. <5> См.: Стриннгольм А. М. Указ. соч. С. 222.

Угро-финские племена, населявшие в то время прибрежные районы морей Севера, платили дань князьям Севера России предметами морского звероловства. Добычей морских зверей занимались и новгородцы, и подданные московских князей. Русские поморы охотились на тюленей, моржей, белух, белых медведей не только в Белом и Баренцевом морях, но плавали в далекую Мангазею и на Груманд (Шпицберген). Они были первыми "консультантами" норвежских охотников на тюленей в Гренландском море. Добыча тюленей давала охотникам основной источник существования. Из шкур они шили одежду и обувь, изготовляли прочные ремни для собачьих и оленьих упряжек и других хозяйственных надобностей. Сало шло в пищу, на освещение и отопление жилищ. Мясо - на корм собакам и приманку при добыче пушных зверей. Многие поселки зверобоев располагались на побережьях морских территорий и островах Арктики. Промысел моржа также имеет давнюю историю. Письменные источники свидетельствуют, что новгородцы вели добычу моржа на Новой Земле и Вайгаче еще в XIII в., заготовляя клыки, шкуры и сало. Имеются многочисленные сведения о промыслах моржа, которые вели поморы в XVI - XVIII вв. в Карском и Баренцевом морях <6>. -------------------------------- <6> См.: Потелов В. Тюлень и человек // Размышления о беломорском тюлене (статьи, очерки, документы, хроника). Архангельск, 1999. С. 38.

"Нет сомнения, - как справедливо отмечал профессор В. Н. Булатов, - что и сами славяне, новгородские ушкуйники, а позднее поморы в искусстве зверобойного промысла стояли не ниже лопарей, финнов и норвежцев. Таким образом, уверенно можно утверждать, что морской зверобойный промысел в северных морях являлся одной из древнейших отраслей человеческого труда... Для меня вопрос о том, является ли зверобойный промысел традиционным занятием поморов, никогда не был дискуссионным" <7>. -------------------------------- <7> Булатов В. Н. Море - наше поле // Размышления о беломорском тюлене. Архангельск, 1999. С. 6 - 7.

Исследователи международного права отсылают к древним договорным источникам, предусматривавшим нормы о сохранении тех или иных водных биологических ресурсов. Родословная договорных норм о сохранении живых природных ресурсов в порядке своего развития продолжена российской наукой и во времена значительно более древние. При этом обычно ссылаются на договоры русских князей XIV - XVI вв. <8>. Иностранная хроника свидетельствует о том, что в конце XVI в. на Мурманском побережье находилось свыше 7 тысяч русских лодок, на которых занимались морским промыслом около 30 тысяч промышленников <9>. -------------------------------- <8> См.: Булгаков М. Б., Ялбулганов А. А. Природоохранные акты: от Русской Правды до Петровских дней // Государство и право. 1996. N 8. С. 137 - 138, 143. <9> См.: Брейтфус Л. Л. Рыбный промысел русских поморов в Северном Ледовитом океане: его прошлое и настоящее. Пг., 1913; СПб., 1906. С. 3.

Русские промышленники-поморы занимались морскими рыбными и звериными промыслами не только на Белом море, но и на Матке (Новой Земле), Груманде (Шпицбергене), Карском море, Кольском полуострове, Мурмане и Финмаркене Северной Норвегии. Отметим, что на Груманде поморы занимались промыслом китов, моржей, тюленей, белух, белых медведей, собирали гагачий пух. Причем в конце XVIII в. на Шпицбергене находилось до 270 русских судов с командами свыше 2 тысяч поморов-промышленников <10>. Как отмечает В. Потелов, "на Новую Землю и Шпицберген в 1793 г. ходило 11 поморских парусных зверобойных судов, в 1797 г. - 7, в 1798 г. - 9, в 1799 г. - 9, в 1800 г. - 8 судов. В то же время в 1799 г. на Шпицбергене и Новой Земле промысел моржей и другого зверя вели 237 небольших судов" <11>. -------------------------------- <10> См.: Самойлович Р. Л. Остров Шпицберген и первая русская научно-промышленная экспедиция. ИАОИРС, 1913. С. 229. <11> См.: Потелов В. Указ. соч. С. 29.

На третью четверть XVIII в. приходится расцвет поморских промыслов у скандинавских берегов. Указом датского <12> правительства от 10 февраля 1747 г. русским разрешалось заниматься рыбными промыслами в норвежских водах не ближе 1 мили от берега. В своих донесениях за 1775 г. правительству губернатор Финмаркена Фиельстед сообщал, что рыбными промыслами занимаются 244 русских рыболовных судна с экипажем около 1 тысячи человек. По другим источникам, число русских на Финмаркене составляло около 1300 (для сравнения: население Финмаркена в 1774 г. составляло примерно 300 семейств) <13>. -------------------------------- <12> В 1380 - 1814 гг. Норвегия входила в состав королевства Дании, а в 1814 - 1905 гг. - в состав королевства Швеции. <13> См.: Бухаров Д. Н. Русские в Финмаркене. СПб., 1883.

Отмечалось, что в то время русские рыбопромышленники обладали гораздо лучшими снастями и судами, нежели местное население этой норвежской провинции, что позволяло поморам вылавливать больше рыбы с меньшими затратами времени и сил. Обходя норвежский Закон о ловле русскими рыбы не ближе 1 мили к норвежским берегам с помощью фиктивных сделок с местными промышленниками, поморы занимались самостоятельным ловом рыбы в норвежских становищах в самое благоприятное время, весной, оставляя свои суда на зимовку в Норвегии <14>. -------------------------------- <14> См.: Точилов В. Меновая торговля поморов с норвежцами // Ленинский завет. 1990. 8, 22, 27 февраля - 6, 13 марта.

Производственная деятельность поморов имела правовое закрепление. Так, 18 июля 1868 г. Министерством внутренних дел был утвержден Устав балластной артели <15>. В этом же году был утвержден Старинный устав новоземельских промышленников <16>. В первой статье Устава были закреплены права и обязанности участников артельного звериного и рыбного промысла. "Когда случится промышлять многим судам вместе (промысел назывался котляной или котляным), то добыча делилась на всех участников промысла полюдно", в том числе и на тех участников, которые находились на судах с согласия членов бригады для выполнения хозяйственных обязанностей. Такой же порядок оплаты труда применялся при коллективном зверобойном промысле, например при охоте на льду. Он закреплялся договором до начала коллективного промысла. Причем никто не принуждался к коллективной охоте, но отказавшиеся от нее не имели права на равный раздел добытых зверей. -------------------------------- <15> См.: Ефименко П. С. Сборник юридических обычаев русского населения Архангельской губернии. Архангельск, 1869. С. 184. <16> См.: Там же. С. 184.

В статье второй закреплялось положение, что если участники зверобойного ледового промысла вернутся раньше других на свои суда при наличии бури или нанесенного льда, то они должны принять меры к сохранению других судов. В статье седьмой отмечено, что "ежели кто поколет залежку и в судно свое наколотого зверя не вместить, то при промышленниках или по отбытии их... плавух (плавающих звериных кож) обрать никому не возбраняется". Такой же порядок закреплен в статье восьмой, если плавающие по морю плавухи находятся в версте от места уничтожения зверей. Статья девятая Устава закрепила положение об охране убитых зверей, если охотник после промысла удалится с места охоты в случае бури или других природных явлений. При этом отмечалось, что "сие запрещается для того, чтобы всяк, кто поколет зверя, всегда на оное место придти желает". Анализируемый нормативный акт закрепил положение о нелишении пая в совместной добыче зверя больных и умерших. Пай последних передавался близким умершего. Устав закрепил положение, что "в морском ходу и во время промысла всем рядовым товарищам во всем слушаться одного кормщика и ни в чем воли у него не отнимать". "Ежели кто кормщика избранит или ударит... то прочие рядовые должны кормщику дать помощь к наказанию по морскому обыкновению". Предполагалось, что безнаказанность виновного может повлечь за собой беспромыслицу и повреждение судов. При этом отмечено, что если рядовые члены откажутся помочь кормщику, то он вправе обратиться в суд для наказания виновных. Предусматривалось с разбитых судов вывозить людей без всякой оплаты и "когда не станет у них своего припасу, то кормить их безденежно, обеспечить доставку к месту жительства". Устав обеспечивал доставку промысловиков с Тиманского берега и Канина Носа. "Если судно по осени замерзнет или разбито будет у матерой земли и по случаю попадутся на оное самоядцы или россияне с оленями, то вывозить промышленников и промысел по договору. Плату за провоз людей и снасти вычитать из их промысла. Если у невольных людей недостанет провианта, то оленщику кормить их за свой счет". Определялись количество товара на одну повозку и сумма оплаты транспортных расходов до места назначения. Статья 24 Устава регламентировала порядок возмещения материального вреда за сбор снастей и промышленных товаров с разбитых судов. При этом взыскивалось три четверти собранного товара. Если потерпевшее крушение судно выброшено на берег и обнаружено промышленниками, то за провоз промысла полагалась половина за доставку товара. Статья 29 Устава закрепила порядок вывоза промышленников, заболевших на судне от цинги или других болезней. При этом согласно составленному договору следовало вывезти заболевших с зимовья. Если на судне были обнаружены умершие, то запрещалось брать всякие товары. Нашедшим такое судно с умершими людьми при отсутствии возможности доставить судно к владельцу разрешалось вывозить промышленные товары к владельцу судна. В Морском уставе отмечено, что "хозяева, отпускатели и кормщики неотменно поступать должны, хотя вывоз людей и промыслов покажется досаден. Но иногда может случиться и самому тому от других требовать помощи, ибо ходящему по морю без страха и взаимной помощи пробыть не можно. Для того все в дружном вспомоществовании быть должны, а если кто по оным пунктам исполнять не будет, надеясь на свое нахальство или хозяйское могущество, тому да воздаст праведный Бог морским наказанием".

Название документа