Правовое регулирование залога сельскохозяйственных земель на современном этапе аграрной реформы: проблемы и перспективы

ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ЗАЛОГА СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫХ ЗЕМЕЛЬ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ АГРАРНОЙ РЕФОРМЫ: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ

А. П. АНИСИМОВ, А. Я. РЫЖЕНКОВ, С. А. ЧАРКИН, А. Е. ЧЕРНОМОРЕЦ

Анисимов А. П., доктор юридических наук, профессор, ведущий научный сотрудник сектора современного права НИИ общественных и гуманитарных наук Волгоградской академии государственной службы.

Рыженков А. Я., доктор юридических наук, профессор, заведующий сектором современного права НИИ общественных и гуманитарных наук Волгоградской академии государственной службы.

Чаркин С. А., кандидат юридических наук, председатель Центрального районного суда г. Волгограда.

Черноморец А. Е., доктор юридических наук, профессор, ведущий научный сотрудник сектора современного права НИИ общественных и гуманитарных наук Волгоградской академии государственной службы.

В статье рассматриваются проблемы законодательного регулирования залога (ипотеки) земельных участков сельскохозяйственного назначения в контексте проблем совершенствования деления системы российского права на отрасли. Авторы аргументируют необходимость сохранения и дальнейшего развития аграрного права как науки и отрасли законодательства.

Ключевые слова: земельное право, аграрное право, объект природы, ипотека, арендодатель, арендатор, право собственности.

In article problems of legislative regulation of pledge (mortgage) of the ground areas of an agricultural purpose in a context of problems of perfection of division of system of the Russian right to branches are considered. Authors give reason for necessity of preservation and the further development of the agrarian right to sciences and legislation branches.

Поводом для нашего обращения к этой злободневной теме послужило появление в научной литературе далеко не бесспорной интерпретации некоторых положений законодательства о залоге, в том числе земельных участков <1>. В связи с этим мы сочли возможным высказать ряд соображений по данному вопросу, которые могли бы быть учтены депутатами Государственной Думы при осуществлении законотворческой деятельности по указанному вопросу. Но для этого следует затронуть некоторые теоретические вопросы. -------------------------------- <1> Быстров Г. Е. Договор залога земельного участка (ипотека) и иные сделки с земельными участками // Аграрное земельное право. 2005. N 9. С. 71 - 86.

Конституционный аспект проблемы залога сельскохозяйственной земли. Сразу отметим, что залог является исконно институтом гражданского права. Но залог земли сельскохозяйственного назначения - это проблема не только, а точнее, не столько гражданского законодательства и права, а в первую очередь и главным образом аграрного, земельного и других природоресурсовых отраслей, а также экологического законодательства и соответствующих отраслей права. Речь идет о комплексной многоотраслевой материи, основа которой "соткана" в Конституции Российской Федерации. Правда, в Конституции РФ ничего не говорится ни о сельскохозяйственной или аграрной деятельности, ни о законодательстве, регулирующем складывающиеся здесь общественные отношения (сельскохозяйственном, аграрном). В Конституции вообще отсутствуют данные понятия. Зато в ней названы земельное, водное, лесное законодательство, законодательство о недрах, об охране окружающей среды, которые в соответствии с п. "к" ч. 1 ст. 72 Конституции отнесены к предметам совместного ведения Федерации и ее субъектов. Все названные отрасли законодательства регулируют общественные отношения, которые имеют самую тесную непосредственную связь с сельскохозяйственным производством. Такая связь проходит через "сердце" охраны окружающей среды. Сельскохозяйственное производство оказывает влияние на всю околоземную экологическую систему, поскольку основано на биологических процессах. Поэтому охрана природы, обеспечение экологической безопасности населения в значительной мере зависят от того, как организовано сельскохозяйственное производство. Причем экологическая безопасность людей на фоне сельскохозяйственного производства находит выражение в двух взаимосвязанных факторах: во-первых, при соблюдении природоохранных мер в животноводстве и растениеводстве как базовых отраслях сельскохозяйственной деятельности и, во-вторых, при потреблении экологически чистой продукции этого производства. Вместе они определяют содержание экологической безопасности населения страны и продовольственной безопасности государства. Поэтому советское законодательство, а в нынешних условиях все федеральное законодательство России и законодательство субъектов РФ о развитии сельского хозяйства и агропромышленного комплекса в целом (АПК) развивалось и продолжает развиваться с учетом требований по охране окружающей среды от негативного воздействия на нее сельскохозяйственного производства. В неразрывной связи развивается сельскохозяйственное (аграрное) и экологическое право, имевшие различные названия в разные исторические периоды. Это обусловлено тем, что сельское хозяйство является главным природопользователем и потребителем окружающей среды и одним из загрязнителей природы. Глубоко исследовав проблему взаимосвязи сельскохозяйственного (аграрного) и экологического права, сельскохозяйственного законодательства и законодательства об охране окружающей среды (экологического) как их источников, С. А. Боголюбов обоснованно выражает озабоченность тем, что "в подготавливаемых дополнениях и изменениях Земельного, Водного, Лесного кодексов РФ и иных федеральных законов прослеживаются снижение экологических требований в угоду экономике, уход от зарекомендовавших себя за десятилетия природоохранных стандартов, в том числе в сельском хозяйстве, сокращение и размывание публичного экологического контроля и надзора в области сельского хозяйства" <2>. -------------------------------- <2> Боголюбов С. А. Правовое обеспечение окружающей среды в сельском хозяйстве // Аграрное и земельное право. 2006. N 2. С. 116.

Есть полные основания выразить озабоченность в том, что занятые дальнейшим развитием гражданского законодательства в угоду свободному рыночному обороту земельных участков, как недвижимого имущества, наши законотворцы забудут об охране земли как природного объекта, важнейшей составной части природы, природного ресурса, использование которого в сельском хозяйстве в качестве средства производства нуждается в особых мерах защиты. Именно такую тенденцию мы наблюдали в проекте Федерального закона "Особенности ипотеки (залога) земельных участков сельскохозяйственного назначения", внесенного в Государственную Думу 22 февраля 2001 г. и снятого с рассмотрения 26 сентября 2002 г. Приоритет охраны земли, как важнейшего компонента окружающей среды и средства производства в сельском хозяйстве, охраны жизни и здоровья человека при использовании земель закреплен в числе основных принципов земельного законодательства (ст. 1 ЗК РФ). Вышеуказанная опасность существует потому, что институт залога по своей природе является гражданско-правовым, а некоторые из современных цивилистов, причастных к разработке ГК РФ, имеют влияние на законодательный орган. Они давно готовы распрощаться с земельным правом как самостоятельной отраслью в системе российского права, превратив регулируемые им отношения в предмет гражданского права, которое к тому же без веских серьезных обоснований отождествляют с правом частным, не дав ему четкого однозначного определения, кроме усиленной пропаганды его противопоставления праву публичному. На этом вопросе мы еще остановимся ниже, а здесь вернемся к аграрному праву по другому поводу. В научно-теоретическом и законодательно-прикладном плане существование агарного права (раньше колхозного, а затем сельскохозяйственного) как отрасли в системе российского права признается всеми учеными юристами-аграрниками. Среди них имеются лишь разногласия по вопросу признания его самостоятельной либо комплексной отраслью права. Не затрагивая здесь данную полемику как не имеющую практического значения, выразим лишь недоумение по поводу того, что эта столь важная отрасль права не охватывается государственным образовательным стандартом высшего профессионального образования как учебная дисциплина в юридических вузах России (Государственный стандарт высшего профессионального образования. Специальность 02.11.00. "Юриспруденция". Утвержден Министерством образования РФ 27 марта 2000 г.). Такая позиция Министерства образования, утвердившего Стандарт, как справедливо отмечается в научной литературе, не отвечает потребностям общества развивать сельскохозяйственное производство, подготовке высококвалифицированных специалистов, способных обеспечить его правовое обслуживание <3>. Еще большую тревогу вызывают попытки ликвидировать аграрное право как раздел юридической науки, предпринятые в проекте новой Номенклатуры специальностей научных работников по юридическим наукам (2010 г.), в рамках которой специальность 12.00.06 предлагается именовать "Экологическое право; природоресурсное право; энергетическое право; земельное право". -------------------------------- <3> Бобылев А. И. Аграрное право - отрасль российской системы права // Аграрное и земельное право. 2006. N 2. С. 23.

Данное предложение представляется нам безосновательным как минимум по двум причинам. Во-первых, энергетическое право по логике вещей является комплексной отраслью права, в основе которой лежит Федеральный закон "Об электроэнергетике" от 26 марта 2003 г., регулирующий главным образом вопросы продажи и потребления электрической энергии. При этом экологические либо природоресурсовые аспекты данный Закон практически никак не рассматривает. Следовательно, намного больше оснований отнести данную комплексную отрасль законодательства (и одноименную науку) к числу гражданско-правовых (специальность 12.00.03). Но в этом случае в состав данной научной специальности придется включать транспортное право, а также ряд иных подобного рода наук, изучающих комплексные отрасли права и законодательства, в чем мы не видим никакой необходимости. Во-вторых, земельное право является неотъемлемой частью природоресурсового права, и его искусственное выделение ставит вопрос о неадекватности критериев изъятия одного фрагмента из существующего целого. Что же касается сельскохозяйственного или аграрного законодательства как источника этой отрасли права, именуемого еще законодательством о сельском хозяйстве или агропромышленном комплексе и тому подобными названиями, то его важное место в системе российского законодательства как особой специфической отрасли законодательства в системе российского законодательства никем из ученых и практиков не отрицалось раньше и признается сегодня. Отсутствие упоминания об этом законодательстве в Конституции РФ ничуть не колеблет его исключительной роли и важности в регулировании аграрных экономических отношений и влияния на весь процесс экономического развития России в целом. Согласно ст. 73 Конституции, аграрное законодательство не названо в ее ст. ст. 71 - 72 в качестве предметов федерального или совместного ведения, относится к предметам исключительного ведения субъектов РФ, которые обладают всей полнотой государственной власти на своей территории. В соответствии с ч. 4 ст. 76 Конституции РФ они осуществляют собственное правовое регулирование, включая принятие законов и иных правовых актов, а ч. 6 данной статьи указывает на то, что в случае противоречия между федеральным законом и нормативно-правовым актом субъектов РФ, изданным в рамках собственного правового регулирования (т. е. ч. 4 настоящей статьи), действует нормативно-правовой акт субъекта РФ. Данное конституционное положение имеет чрезвычайно важное значение. За более чем пятнадцатилетний период действия Конституции России субъектами РФ принято бесчисленное множество законов и подзаконных актов, регулирующих общественные отношения в сельском хозяйстве и АПК в целом. Нет необходимости повторяться в том, что содержащиеся в них установления по аграрным вопросам имеют самостоятельное регулятивное значение и в случае противоречия с нормами федерального закона по тем же вопросам будут действовать именно эти положения закона субъекта РФ, а не федерального закона. Многими субъектами РФ приняты также законы и другие нормативные акты по залогу земли. Но они создавались в рамках совместного ведения РФ и ее субъектов. Чаще всего законодательство субъектов РФ по залогу земли принималось в порядке "опережающего нормотворчества", поскольку те или иные вопросы не регулировались федеральными законами, а жизнь требовала их решения. Но акты субъектов РФ по залогу земли в соответствии с ч. 5 ст. 76 Конституции РФ не могут противоречить федеральным законам. В случае противоречия между ними действует федеральный закон. Такая субординация характерна только в отношении участков несельскохозяйственного назначения, когда они используются в качестве пространственного базиса для размещения на них соответствующих объектов, но не в целях сельскохозяйственного производства. Земли сельскохозяйственного назначения - это особый объект ипотечных отношений, который используется и охраняется (о чем уже выше отмечалось) как основное средство сельскохозяйственного производства и предмет труда. Складывающиеся в процессе этого производства общественные отношения уже являются предметом в первую очередь аграрного и земельного права. Из этого следует, что в законодательстве об ипотеке сельскохозяйственных земель должна учитываться аграрная составляющая, то есть производство сельскохозяйственной продукции на прошедших горнило ипотеки землях, то есть того биологического процесса, который составляет его природно-технологическую основу и самым непосредственным образом связан с этой системой в целом. На первый план здесь выдвигается охрана окружающей среды, соблюдение экологических норм и требований, дабы избавить сельскохозяйственное производство от пагубного влияния на природу, а состояние природы - на производство сельскохозяйственной продукции. И если нормы федеральных законов, регулирующих ипотеку земельных участков сельскохозяйственного назначения, вступят в чем-то в противоречия с требованиями аграрной составляющей в ипотечных отношениях, то субъекты РФ будут вынуждены принимать свои акты, в которых иным образом получат разрешения соответствующие вопросы, чем они регулируются в федеральном законодательстве. Противоречия между федеральным законодательством и законодательством субъектов РФ по поводу залога сельскохозяйственных земель нам представляются неизбежными по той причине, что залог, как способ обеспечения исполнения обязательств, по традиции, как известно, является институтом гражданского права. Его источник - гражданское законодательство - относится к предмету исключительного ведения РФ. Цивилистическая наука, естественно, изучает и интерпретирует всю проблематику залога земли под углом зрения принципов гражданского законодательства, сформулированных в ст. 1 ГК РФ. Притом многие ее представители рассматривают гражданское право не иначе как синоним частного, то есть намечается тенденция частноправового уклона в регулировании отношений, попадающих в сферу его действия, в том числе складывающихся на основе использования природных ресурсов. Аграрное законодательство относится по остаточному принципу (то есть не поименованному) к предметам ведения субъектов РФ. Возможно, что и это обстоятельство послужило в какой-то мере причиной исключения сложившегося на его базе аграрного права из государственного образовательного стандарта юридических вузов России, а теперь еще предлагается убрать и аграрное право как научную дисциплину. Но как бы то ни было, сопротивляться аграрному праву с его принципами гражданскому праву слишком сложно. Это разновесные категории. Вот и попадет сельскохозяйственная земля под вольницу цивилистической частноправовой свободы в сферу ипотечного кредитования, где об охране природы, учете общественных и государственных интересов уже никто не будет вспоминать. Мы убеждены в том, что избежать таких коллизий между гражданским и аграрным (это касается, хоть и в меньшей мере, всего природоресурсного законодательства) законодательством невозможно до тех пор, пока они будут находиться на разных ступенях иерархической структуры предметов ведения. Объективно напрашивается вывод о необходимости поставить их в равное положение, для чего требуется внести изменения в Конституцию РФ, согласно которым должно получить легальное закрепление аграрное (сельскохозяйственное) законодательство (аграрная, сельскохозяйственная деятельность) как предмет совместного ведения РФ и ее субъектов. Также необходимо отнести к совместному ведению гражданское законодательство, о чем в научной литературе обоснованно ставился вопрос. Можно привести бесчисленное множество нормативно-правовых актов субъектов РФ, в которых содержатся нормы гражданского права, регулирующие общественные отношения, попадающие в сферу его действия, но не затронутые федеральным законодательством. Формально они антиконституционны, но жизненно важны и нуждаются в разрешении. Особо выделяются в этом отношении акты природоохранного характера. Например, 14 мая 2003 г. в Волгоградской области был принят Закон N 820-ОД "О возмещении (компенсации) вреда окружающей среде на территории Волгоградской области" <4>. Его значение и положительную роль трудно оценить, но с формально-юридической точки зрения он вступал в противоречие с конституционным закреплением предметов ведения гражданским законодательством. Институт обязательств из причинения вреда издревле рассматривается как институт гражданского права. -------------------------------- <4> Закон утратил силу в связи с принятием Закона Волгоградской области от 13.07.2009 N 1918-ОД, вступившего в силу со дня его официального опубликования (опубликован в "Волгоградской правде" 22.07.2009).

Столь же широкое распространение получили положения гражданского права в нормативно-правовых актах субъектов РФ по сельскому хозяйству. Их здесь не перечесть, да в том и нет необходимости, поскольку они являются результатом их собственного правового регулирования общественных отношений в сельском хозяйстве. Исправить существующую коллизию между федеральным и субъектов РФ законодательством можно лишь признанием и конституционным закреплением гражданского законодательства предметом совместного ведения РФ и ее субъектов. Гарантию согласованности гражданско-правовых норм, содержащихся в законодательстве субъектов РФ, с ГК РФ, а в будущем, вероятно, с Основами гражданского законодательства, вполне обеспечит п. 2 ст. 3 ГК РФ, в соответствии с которым нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать ГК РФ. Это указание ГК РФ в равной мере относится и ко всему федеральному законодательству, и к законодательству субъектов РФ. Такую позицию воспринял и ЗК РФ. В п. 1 ст. 2 его также говорится о том, что нормы земельного права, содержащиеся в других федеральных законах, законах субъектов Российской Федерации, должны соответствовать настоящему Кодексу. Отличие состоит в том, что в ГК РФ названы только федеральные законы, а в ЗК РФ говорится и о федеральных законах, и о законах субъектов РФ, нормы которых должны ему соответствовать. Аналогичную позицию федеральный законодатель также занял при разработке Градостроительного кодекса РФ (далее - ГрК РФ), принятого в декабре 2004 г. В ч. 3 ст. 3 его указывается, что законы и иные нормативные правовые акты субъектов РФ, содержащие нормы, регулирующие отношения в области градостроительной деятельности, не могут противоречить настоящему Кодексу. Как видим, в ГрК РФ названы лишь акты субъектов РФ. Это обусловлено тем, что градостроительное законодательство в Конституции РФ вообще не упоминается. Такое упущение относит его по остаточному принципу к предметам исключительного ведения субъектов РФ. Принципы ГрК РФ свидетельствуют о полезном "вторжении" федерального законодателя в полномочия органов государственной власти субъектов РФ по собственному правовому регулированию градостроительных отношений. Данный факт свидетельствует о том, что уже и в настоящий момент градостроительная деятельность является предметом совместного ведения Федерации и ее субъектов. И исследователи ГрК РФ правильно пришли к выводу о необходимости отнесения градостроительного законодательства к числу предметов совместного ведения РФ и ее субъектов (ст. 72 Конституции РФ) <5>. -------------------------------- <5> Анисимов А. П., Донцов Д. Г., Юшкова Н. Г. Градостроительный кодекс Российской Федерации: Постатейный научно-практический комментарий. М., 2005. С. 29.

Говоря о новелле ГК РФ, внедренной законодательством и в иные кодифицированные акты, мы должны выразить сожаление о том, что она не получила закрепления в Федеральном законе "Об охране окружающей среды" от 10 января 2002 г. Данный Закон, конечно, не кодекс, но сформулированные в нем положения по своей антропологической, социальной и государственной значимости таковы, что должны соблюдаться во всем российском законодательстве. Философия данного Закона должна стать азбукой законодателей всех уровней и пронизывать все принимаемые ими акты. Но ее прочтение будет обязательным только тогда, когда в Законе об охране окружающей среды, как стержневом акте, не отличающемся практически по своей систематизации и юридической технике от кодексов, будет сформулировано императивное требование о том, что нормы всех законов и других нормативных актов, принимаемых в России, должны соответствовать данному Закону. Без такой формулировки в этом Законе создаются предпосылки для нормотворческих органов всех уровней обходить, а то и преступать экологические нормативы и требования в угоду экономическим и иным соображениям. Авторы постатейного научно-практического комментария к Градостроительному кодексу РФ весьма аргументированно обосновали тезис о том, что при разработке новых законопроектов и внесении изменений в действующее законодательство, обусловленных принятием ГрК РФ, должны соблюдаться требования природоохранного законодательства. Все они должны строиться в соответствии с нормами Федерального закона "Об охране окружающей среды" от 10 января 2002 г. Такое требование должно стать альфой и омегой нормотворческой деятельности органов власти всех уровней, как равным образом и правоприменителей и принятых ими актов. Мы относимся положительно к нововведениям в российское законодательство, которое было положено в ГК РФ, и считаем, что оно имеет принципиально важное значение, поскольку большинство общерегулятивных актов, принимаемых в России на всех уровнях государственно-политического устройства, являются, как правило, комплексными и содержат в себе установления различной отраслевой принадлежности. Они, безусловно, должны соответствовать общим принципам и философии кодифицированного и другого стержневого федерального акта, какую-то область (часть, сторону и т. д.) отношений из сферы действия, которую они затрагивают. В этом, на наш взгляд, кроется залог научно обоснованного построения системы российского права <6>. -------------------------------- <6> Нашу точку зрения по данному вопросу см.: Анисимов А. П., Ветютнев Ю. Ю., Мохов А. А., Рыженков А. Я., Черноморец А. Е. Обновление отраслевой структуры российского права // Новая правовая мысль. 2005. N 2. С. 8.

В рамках теоретического аспекта нашей статьи целесообразно рассмотреть и второе обстоятельство, послужившее поводом для обращения к теме ипотеки сельскохозяйственных земельных участков. Тем более что оно также из области субъективных теоретических сентенций.

Критика законоположений и их интерпретации

Профессор Г. Е. Быстров, о статьях которого идет здесь речь, является представителем аграрно-правовой науки и относится к числу тех ученых, кто занимается исследованием аграрно-земельных преобразований в России на рубеже XX - XXI веков. На фоне соотношения частноправовых и публично-правовых начал в регулировании земельных отношений он справедливо, на наш взгляд, критикует ту часть зарубежного земельного законодательства, где ведется борьба с чрезмерной концентрацией земель в одних руках и созданием латифундий. По его мнению, вопреки требованиям ч. 2 ст. 8 Конституции России, гарантирующей признание и защиту равным образом всех форм собственности на землю, она устанавливает привилегии и преимущества собственности юридических лиц, государственной и муниципальной собственности по сравнению с общей долевой собственностью участников (членов) сельскохозяйственных коммерческих организаций и закрепляет принцип правового обезземеливания крестьян. Законодательство отказывается от ограничений максимальной площади земельной собственности граждан и юридических лиц, оставляя открытым вопрос о механизме перехода от права общей собственности к собственности крупных агрохолдинговых компаний, не защищает от обезземеливания не только собственников земельных долей, но и сельскохозяйственные коммерческие организации, крестьянские (фермерские) хозяйства <7>. -------------------------------- <7> Быстров Г. Е. Частноправовые и публично-правовые начала организации оборота земель // Землеустройство. 2005. N 8. С. 46.

Поддерживая его позицию по данному вопросу, мы не можем согласиться по ряду других суждений автора, относящихся к обороту земельных участков в целом, к отдельным сделкам с ними, в том числе при передаче в залог. Несостоятельность некоторых его научных постулатов проистекает, на наш взгляд, из противоречивости его внутренней философии. Ее суть заключается в том, что правильно утверждая о приоритете земельного законодательства перед гражданским <8>, на деле Г. Е. Быстров исповедует в своей доктрине цивилистической уклон. Так, говоря о сделках с земельными участками, требующих государственной регистрации в соответствии со ст. 25 ЗК РФ, он оптимистично трактует п. 2 ст. 26 ЗК РФ, предусматривающий договоры с земельными участками, заключенные на срок менее одного года и не подлежащие государственной регистрации, за исключением случаев, установленных федеральными законами. И утверждает, что "не обязательна государственная регистрация и ряда других указанных в федеральных законах письменных сделок, например, для договоров доверительного управления, оформленных вместо договоров аренды земельных долей, которые были заключены до введения в действие Закона об обороте земель сельскохозяйственного назначения" <9>. -------------------------------- <8> Быстров Г. Е. Сделки с земельными участками и оборот земель: теория, законодательство // Аграрное и земельное право. 2005. N 8. С. 13. <9> Там же. С. 10.

Надо ли доказывать что институт доверительного управления не применим к земельным отношениям. Признав возможным передачу земельных участков - а если речь идет о земельных долях, то имеются в виду земли сельскохозяйственного назначения - в доверительное управление, не предусмотренное Земельным кодексом РФ, Г. Е. Быстров показал свою преемственность гражданскому законодательству. В той же статье он дает положительную оценку приватизации земли несельскохозяйственного назначения под приватизируемыми объектами по указам Президента РФ начала - середины 90-х годов прошлого столетия. Такая оценка дается в контексте совершения сделок с земельными участками. Особую роль в формировании и развитии рыночных земельных отношений, по мнению автора, сыграли ныне утратившие юридическую силу Основные положения государственной программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в РФ после 1 июля 1994 г., утв. Указом Президента РФ от 22 июля 1994 г., и Указ Президента РФ от 16 мая 1997 г. "О гарантиях собственникам объектов недвижимости в приобретении в собственность земельных участков под этими объектами" <10>. -------------------------------- <10> Там же. С. 6.

Автор не удосужился пояснить, в чем же конкретно выразилась роль указов Президента РФ того периода. Между тем они получили глубокий критический анализ и показана их негативная роль в экономике России <11>. Ратуя за расширение гражданского оборота земельных участков, Г. Е. Быстров заявляет следующее: "Несмотря на то что участки лесного фонда не могут быть неотчуждаемы, незакладываемы, они признаются предметом ограниченных частных прав, так как в соответствии с Федеральным законом от 29 декабря 2004 г. N 199-ФЗ <12> разрешается передача по договору аренды лесхозам федерального органа исполнительной власти в области лесного хозяйства или осуществляющей ведение лесного хозяйства организацией органа исполнительной власти субъекта РФ лесопользователю (арендатору) участка лесного фонда за плату на срок от 1 года до 90 лет" <13>. -------------------------------- <11> Пандаков К. Г., Черноморец А. Е. Аграрно-земельная реформа: законодательство, теория, практика. Саратов, 2004. С. 190 - 202. <12> СЗ РФ. 2005. N 1 (часть 1). Ст. 25. <13> Быстров Г. Е. Указ. соч. С. 14.

Без критического отношения к такому нововведению может отнестись только ученый, готовый положить на алтарь частной собственности и оборота природных ресурсов интересы своего народа и жаждущий как можно быстрей пустить всю землю без оглядки в гражданско-правовое блуждание. Его негативное отношение к людям земли российской и приверженность к гражданскому праву особо отчетливо проявляется там, где речь идет в том или ином контексте о предприятии. Причем в его рассуждениях это понятие выражает собой и субъект, и объект гражданского права. Трудно, конечно, подозревать ученого в непонимании того факта, что субъект и объект права - это не одно и то же. Но как можно расценивать его следующие слова: "Особый порядок установлен для приватизации стратегических предприятий и акционерных обществ: федеральных государственных унитарных предприятий, осуществляющих производство продукции (работ и услуг), имеющих стратегическое значение для обеспечения обороноспособности и безопасности государства, защиты нравственности, здоровья, прав и законных интересов граждан Российской Федерации" <14>? -------------------------------- <14> Быстров Г. Е. Указ. соч. С. 15.

Государственные унитарные предприятия, как известно, помещены в главе "Юридические лица", то есть являются субъектами права (ст. ст. 113 - 115 ГК РФ), там же помещены и акционерные общества (ст. ст. 96 - 104). Следовательно, они рассматриваются ГК РФ вместе с людьми как субъекты права. Как же их можно приватизировать вместе с людьми и какова тогда роль этих предприятий в защите нравственности, здоровья, прав и законных интересов граждан России, если люди в их составе приватизируются как любое имущество? Можно было бы предположить, что Г. Е. Быстров для сокращения назвал здесь объектом приватизации не имущество государственных предприятий, а само предприятие, понимая под ним не субъект права, а имущественный комплекс без людей. Но несколькими строчками ниже он повторяется о том, что "в особом порядке на основании федерального закона осуществляется приватизация федеральных государственных унитарных предприятий, являющихся субъектами естественных монополий в сфере железнодорожных перевозок и находящихся в ведении федерального органа исполнительной власти в области управления" <15>. -------------------------------- <15> Там же. С. 15.

Как видим, все-таки в устах ученого приватизируется предприятие как монопольный субъект права, а не как объект (имущественный комплекс). Просто юридический нонсенс, по-другому трудно выразиться. К анализируемой здесь статье Г. Е. Быстрова мы еще вернемся при исследовании чисто земельных вопросов. А сейчас посмотрим еще одну его статью, опубликованную в следующем, девятом, номере того же журнала "Аграрное и земельное право" за 2005 год, где он окончательно запутался в понятии "предприятие". А она, кстати, посвящена договору залога земельного участка и иным сделкам. Говоря в ней об ипотеке предприятия как имущественного комплекса, автор пишет, что "договор о таком залоге может заключать как предприятие, являющееся собственником такого имущества, так и предприятие, которому передано имущество в хозяйственное ведение или оперативное управление (с разрешения собственника или уполномоченного органа)" <16>. Такая мешанина словоупотреблений не поддается научному анализу, поскольку выходит за рамки формальной и диалектической логики. К ней невозможно приспособить аппарат логического мышления. В самом деле, если предприятие - имущественный комплекс, то как этот имущественный комплекс может быть одновременно и субъектом права, и заключать какой бы то ни было договор? Вступать с Г. Е. Быстровым в дискуссию по данной его сентенции нет никакого смысла, поскольку она содержит рассуждения, в которых концы с концами не сходятся, что в квалификации С. Кара-Мурзы называется "некогерентными умозаключениями" <17>. -------------------------------- <16> Быстров Г. Е. Договор залога земельного участка (ипотека) и иные сделки с земельными участками // Аграрное и земельное право. 2005. N 9. С. 72. <17> Кара-Мурза С. Потерянный разум. М., 2005. С. 82.

Можно лишь напомнить ему, о чем он знает не меньше нас, что все аграрное, земельное, экологическое законодательство Федерации и субъектов РФ под предприятием понимает только субъект права (за исключением, конечно, приватизационного законодательства). Можно было бы отнестись к рассуждениям ученого-правоведа снисходительно, если бы он назвал хоть один нормативный акт из всей многоотраслевой системы природоресурсного или экологического законодательства, в котором предприятие рассматривается как объект права. Нам такой акт не приходит в голову. Все аграрно-земельное и экологическое законодательство рассматривает предприятие как субъект права, а не объект, ошибочно названный таковым в ГК РФ. Между тем Г. Е. Быстров специализируется именно в данной сфере научных знаний и свои статьи посвящает правовому режиму объектов природы. Его попытку "пофорсить" в цивилистическом мундире едва ли можно признать удачной. Теперь коснемся взглядов ученого на сам земельный участок как тот объект, сделки с которым его волнуют больше всего. Похоже, что он лишен возможности видеть в законодательстве серьезные недостатки и заостряет особое внимание на совершенно несущественных моментах, не имеющих практического значения. Вот пример: "Договор залога земельного участка (ипотеки) в том смысле, в каком он закреплен действующим законодательством Российской Федерации, может быть заключен залогодателем, сдающим в залог находящийся в его собственности земельный участок или часть его, либо право аренды земельного участка, и залогодержателем, который выдает залогодателю в обеспечение получаемого предмета залога оговоренную в договоре денежную сумму" <18>. -------------------------------- <18> Быстров Г. Е. Указ. соч. С. 73.

И вот что он отмечает в качестве важных моментов, не вдаваясь, по его выражению, в подробный анализ содержания договора залога земельных участков: во-первых, на практике наибольшее распространение имеет договор, оформляемый в виде закладной. Во-вторых, в условиях рыночных отношений повышается роль локальных правовых актов коммерческих банков и других кредитных учреждений, регулирующих на основе действующего гражданского, предпринимательского, банковского, земельного законодательства залог земельных участков <19>. -------------------------------- <19> Там же. С. 73 - 74.

Автор этой прокламации увидел муху и не заметил слона. Закладная как форма ипотечных отношений и локальные нормативные акты коммерческих банков по значимости несравнимы с тем негативным фактом, что федеральное законодательство предусматривает возможность передачи в залог части земельного участка и права его аренды. Г. Е. Быстрову не мешало бы задуматься над этим фактом. Как он себе представляет передачу в залог части земельного участка? Ведь сам же здесь пишет, что "предметом залога может быть земельный участок с зафиксированными границами (местоположением) в документах, удостоверяющих права на землю, и в государственной регистрации этих прав..., к договору ипотеки участка должна быть приложена копия чертежа границ этого участка, выданная правомочным органом <20>. -------------------------------- <20> Там же. С. 72.

Все это означает, что если из существующего земельного участка выделяется какая-то часть его для передачи в залог, то после прохождения всех предусмотренных специальными правилами стадий разделения эта часть регистрируется как самостоятельный земельный участок с собственным регистрационным номером. Он и передается в залог. Где же логика в рассуждениях этого автора, когда он отождествляет земельный участок и его часть? Части земельного участка в юридическом значении данного слова не бывает, как не бывает части доски. Распилив доску на две или несколько частей, мы получаем несколько досок, но меньших размеров. Так и на основе разделенного участка земли получается несколько самостоятельных земельных участков. Критерием возможности деления земельного участка на части служит минимальный размер земельного участка для целевого и разрешенного использования, предусмотренного законодательством. О части земельного участка можно говорить лишь в рамках внутрихозяйственного использования его субъектом, так сказать, в практическом обиходе. Столь же критического анализа заслуживает возможность передачи в залог права аренды земельного участка. Предусмотренное п. 5 ст. 22 ЗК РФ право арендатора подвергнуто аргументированной научной критике в специальной монографической литературе <21>. Но в силу особой значимости данного вопроса мы вынуждены остановиться на нем более подробно, заострив внимание лишь на залоговой части. Заметим, что указанным пунктом ст. 22 ЗК РФ предусмотрена передача в залог арендатором участка только своих прав. Об обязанностях здесь не говорится, да это и понятно, так как передавать в залог обязанности арендатора было бы верхом глупости. Но права без обязанностей в договоре аренды не существуют: на каждой стороне лежат права и корреспондирующие им обязанности. Совершенно непонятно, как их можно разорвать, оставив обязанности у арендатора (он же залогодатель), а права передать залогодержателю, и для чего практике нужна такая юридическая абракадабра. -------------------------------- <21> Пандаков К. Г, Черноморец А. Е. Указ. соч. С. 310 - 334.

Надо полагать, что данную норму законодатель воспринял из ст. 615 ГК РФ. Там, правда, предусмотрена возможность арендатора передать свои права другому лицу с согласия арендодателя, а ЗК РФ закрепил такое право уже "без согласия собственника земельного участка при условии его уведомления". ГК РФ, по нашему мнению, допустил ошибку, которую ЗК РФ удвоил. Юридический нонсенс заключается еще и в том, что законодатель разрывает связь земельного участка, как объекта материального мира природного происхождения, с правом на него как явлением социальным, что недопустимо: земельный участок и права на него в обществе с государственным устройством теснейшим образом связаны. При буквальном толковании норм указанных статей ГК РФ и ЗК РФ можно с полным основанием предположить, что арендатор передает в залог другому лицу только свои арендные права - в отличие от субаренды (поднайма), когда передается и само арендованное имущество, и права и обязанности другому лицу (перенаем) - причем без корреспондирующих им обязанностей, а земельный участок остается в собственности у арендодателя. Но кому нужны такие права без материального объекта, который они выражают? Право олицетворяет в данном случае земельный участок, они находятся в такой диалектической взаимосвязи, как форма и содержание. Земельный участок - это содержание, представленное материально-вещественным субстратом природного происхождения, а право - форма данного содержания. Проще говоря, земельный участок - это такой объект, без наличия которого в натуре право на него есть голое право. Ошибка законодателя в том, что он разделил форму и содержание, "раскроил" отделенное от содержания право на один и тот же объект на три части. Право собственности на земельный участок в данном случае остается у арендодателя, обязанность, вытекающая из договора аренды, остается у арендатора (он же залогодатель), а право аренды переходит к залогодержателю. Никто из причастных к такому нормотворчеству лиц не подумал, как может залогодержатель реализовать свое ипотечное право в случае неисполнения должником - залогодателем обеспеченного залогом арендных прав на земельный участок обязательства. Но самое главное, что законодательный эклектизм может причинить непоправимый урон собственнику земельного участка, переданного в аренду. Арендатор не обязан согласовывать вопрос о передаче прав на него в сферу ипотечных отношений и должен лишь уведомить его. Куда уже идти дальше! Теперь перенесемся из области теоретического исследования в практику реализации таких норм о залоге права аренды земельного участка. Как известно, миллионы российских граждан получили правоустанавливающие документы на земельные доли из сельскохозяйственных угодий преобразованных колхозов и совхозов и большинство из них передали свои доли в аренду, не имея представления ни о самой доле, ни о приходящемся на нее земельном участке. Арендаторами этих долей, составляющих поля сельскохозяйственных угодий, стали, как правило, предприимчивые крестьяне (фермеры) либо сельскохозяйственные производственные кооперативы или иные сельскохозяйственные товаропроизводители. О коррупции на ниве приватизации сельскохозяйственных угодий, включающих и бывшие колхозные леса, написано много работ. Особым подтверждением всевозможных махинаций с землей в процессе ее приватизации, и в первую очередь сельскохозяйственного назначения, служит обширная судебная практика <22>. -------------------------------- <22> Там же. С. 335 - 371.

Надо ли доказывать, что реализация на практике положений законодательства о залоге прав арендатора на арендуемый земельный участок, да еще без согласия собственника - арендодателя способствует массовым злоупотреблениям на ипотечной ниве и лишению даже формального права на идеальную земельную долю крестьян, передавших ее в аренду. Предпосылки для всевозможных злоупотреблений в ипотечных отношениях, объектом которых служит земельный участок, созданы самим законом, поскольку залогодержатель и залогодатель теперь могут договориться о реализации недвижимого имущества без обращения в суд (ст. 349 ГК РФ).

Название документа