Ответственность за лесонарушения по законодательству Российской империи начала XX в

(Навасардова Э. С.)

("Общество и право", 2009, N 4)

Текст документа

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ЛЕСОНАРУШЕНИЯ ПО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ

РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ НАЧАЛА XX В.

Э. С. НАВАСАРДОВА

Навасардова Элеонора Сергеевна, доктор юридических наук, профессор, заведующая кафедрой экологического, земельного и трудового права Ставропольского государственного университета.

Устав лесной по продолжению 1905 и 1906 г., как и предыдущие редакции, содержал специальную главу "О взысканиях и наказаниях за нарушение лесных законов и о порядке производства дел о преступлениях и проступках по лесной части", в соответствии со ст. 761 которой за нарушение постановлений о лесах виновные подвергались взысканиям и наказаниям, указанным в Уложении о наказаниях, Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, и в самом Уставе лесном.

Составы лесных правонарушений, предусмотренных законодательством Российской империи начала XX в., можно сгруппировать по определенным основаниям: по степени общественной опасности деяний, по элементам состава правонарушений (объекту, субъекту, объективной и субъективной стороне посягательств), по территориальному действию правовых норм (общеимперские и региональные), по видам наказания за совершенные правонарушения.

Н. И. Фалеев, характеризуя ответственность по Уставу лесному по продолжению 1905 г., идентифицировал ее с ответственностью уголовной, в рамках которой он выделяет лесные имущественные нарушения, деяния против личности и полицейские нарушения. Раскрывая содержание этих классификационных групп, автор указывал на следующие их признаки. Лесные имущественные нарушения представляют собой деяния, затрагивающие интересы исключительно самого собственника или узуфруктуария. Н. И. Фалеев уточнял, что имущественное посягательство на лес не может совершать сам собственник. Вторая категория деяний, входящих в общее понятие полицейских лесных нарушений есть, по мнению автора, нарушения со стороны собственника или узуфруктуария, которые осуществляют свои права не в соответствии с регламентацией закона. Добавим, что указанная группа правонарушений могла совершаться не только владельцами и пользователями, но и иными субъектами. Последнюю категорию составляли деяния, совершаемые должностными лицами лесного управления. Поскольку в этой области лесное законодательство не имело никаких "особых черт и деяния лесных чиновников предусматривались общим уголовным кодексом", поэтому, по мнению Н. И. Фалеева, лесное уголовное право и не должно рассматривать эти деяния [2. С. 267 - 269].

Прежде всего следует сказать, что, несмотря на указания в самом Уставе лесном об уголовном характере лесных деяний, не все лесные правонарушения можно признать преступлениями или проступками, подлежащими уголовному преследованию. Ряд правонарушений, предусмотренных Уставом лесным, можно отнести к правонарушениям, не квалифицируемым как преступление. На это указывает и источник правового регулирования (составы правонарушений содержатся в Уставе лесном и не дублируются в уголовном законодательстве) особенностями производства по делу (оно носило внесудебный административный характер), а также санкциями (виновный лишь возмещал имущественный ущерб по соответствующим таксам).

Л. Х. Сабинин называл лишь 6 составов, предусмотренных Уставом лесным и преследуемых по нормам этого нормативного акта. К ним он относил: 1) переруб казенного леса при дозволенной рубке, если он по количеству и размерам составлял не более десяти на сто по количеству деревьев (эта норма не распространялась на порубку мачтовых и других запрещенных деревьев, а также на переруб других пород, не указанных в лесорубочном билете) (ст. 762); 2) заготовку лесных изделий в казенных лесах больше дозволенного количества, если излишек не превышает десяти на сто (под лесными изделиями подразумевались смола, деготь, поташ, уголь, лыко и тому подобные) (ст. 763); 3) обращение отпущенного безденежно или за уменьшенную плату казенного леса в продажу или его использование не по назначению, для которого он был предоставлен (ст. 764); 4) продажу или иную переуступку леса, предоставленного в пользование заводчика по правилам, изложенным в приложении к ст. 383 Устава лесного, а равно леса, могущего оказаться в границах участка, отданного заводчику в арендное содержание на основании ст. 17 того же приложения (ст. 769).

Однако помимо общих для всей империи правил, упоминаемых Л. Х. Сабининым, Устав лесной содержал запреты, действовавшие только для определенных территорий, либо устанавливал региональные нормы, которые распространял на всю территорию государства. Так, Уставом лесным предусматривались запреты на: 1) продажу леса или лесных материалов с нарушением правил об условиях продажи леса с земель, отведенных в надел крестьянам Вологодской, Вятской, Олонецкой и Пермской губерний для полеводства по подсечной (переложной) системе (ст. 777); 2) обращение не на заводские нужды лесных материалов из участка, взятого в оброчное содержание для нужд огнедействующего завода, на основании статьи 66 Положения о Башкирах (ст. 779).

Общим по всем указанным составам правонарушений был субъект - законный лесопользователь (титульный владелец).

В соответствии со ст. 791 Устава дела о нарушениях Устава лесного, предусмотренных в ст. ст. 762 - 764, 769, 777 и 779, подлежали непосредственному разбирательству управлений казенными лесами. Как комментирует процедуру административного преследования Л. Х. Сабинин, "последние сами, не обращаясь к судебной власти, налагают на виновных положенный ст. 762 штраф и затем делают распоряжения полиции о взыскании этого штрафа порядком, для исполнительных дел установленным, не приемля от виновного никаких споров или возражений на основании ст. 445 Положения о взысканиях гражданских. Если виновное лицо добровольно внесет или уплатит причитающуюся за переруб сумму, то взыскание через полицию отменяется управлением казенными лесами" [1. С. 3].

Вторая группа составов лесных правонарушений содержалась в Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, по изданию 1885 г. и продолжению 1906 г. В Уставе о наказаниях насчитывалось 50 таких составов. Прежде всего, их можно разделить на собственно лесные и связанные с ними правонарушения.

Деяния, связанные с лесными правонарушениями, также можно разделить на группы. К одной из классификационных групп относились составы правонарушений, объектом посягательства в которых являлась честь и достоинство либо деятельность представителей лесной администрации. Так, например, ст. 31 Устава о наказаниях предусматривалась ответственность за оскорбление лесных сторожей, а ст. 167 - ответственность за ослушание или неповиновение лесным чинам или лесной страже, не сопровождающееся насилием.

Для признания деяния правонарушением по ст. 31 Устава о наказаниях необязательно было совершать какие-либо лесные правонарушения. Объективная сторона состава, предусмотренного этой статьей, заключалась в оскорблении лесных сторожей словом (словесная обида) или действием (обида действием). Второе же правонарушение, предусмотренное ст. 167 Устава, напротив, должно было сопровождаться похищением или незаконной порубкой леса. Его объективная сторона представляла собой пассивное поведение. Как отмечал Л. Х. Сабинин, "ослушание или неповиновение есть простое неисполнение законного требования лесных чинов или стражи. Коль скоро оно переходит в сопротивление силой, то уже будет обидой или сопротивлением власти и наказывается не по статье 167 Устава о наказаниях, а по 31 статье того же Устава или 271, 272, 285 Уложения о наказаниях" [1. С. 77].

Во вторую классификационную группу следует включить составы лесных правонарушений, где, например, предметом посягательства выступает не лесная растительность в ее естественном состоянии, а срубленный лес. В эту же группу можно включить правонарушения, объективная сторона которых представляет собой нарушение правил сплава леса.

Современное лесное, а вслед за ним и уголовное законодательство разграничивает правовой режим леса и режим заготовленной древесины и других произведений леса. Лес "на корню" охраняется как объект природы, как составная часть экологической системы, а заготовленная древесина - как любое другое имущество. Такой подход был характерен и для законодательства некоторых стран в исследуемый период. Н. И. Фалеев отмечал, что уголовные кодексы французского типа "различают кражу леса срубленного, похищение леса не срубленного..." [2. С. 275]. В российском же дореволюционном законодательстве похищение срубленного леса рассматривалась не как обыкновенная кража, а как лесное правонарушение. К таким составам Устав о наказаниях по изданию 1885 г. относил: похищение леса и лесных произведений (ст. 154); укрывательство или покупка заведомо похищенного или самовольно срубленного леса (ст. 159).

Иная правовая природа у составов правонарушений, заключавшихся в самовольном увозе дозволенного к рубке казенного леса раньше срока, назначенного для освидетельствования его лесным начальством (ст. 161.1 (43)), и распиловке, продаже и недозволенной обделке леса в самих лесных дачах, при учетной продаже казенного леса (ст. 164 (47)). И в первой и во второй группе правонарушений речь идет о заготовленной древесине. Однако во втором случае объектом деяния являются общественные отношения в сфере лесного управления, а именно отношения в области учета и проверки правомерности деятельности законных лесопользователей.

Как уже отмечалось, к лесным правонарушениям Устав о наказаниях относил нарушение правил о билетах при сплаве законно приобретенного леса (ст. 165). Причем если данная норма была помещена в гл. XIII "О проступках против чужой собственности", отделение 2 "О похищении и повреждении чужого леса", то норма о нарушении правил, предписанных для сплава леса по рекам и каналам (ст. 77), содержалась в гл. VI "О нарушении Устава строительного и Устава путей сообщения". Субъектами того и другого правонарушения признавались лесопромышленники. Поскольку обе нормы являлись бланкетными, разграничение составов проводилось по источникам правового регулирования. По статье 77 Устава к ответственности привлекались за нарушение правил сплава, установленных министром путей сообщения. Эти правила разрабатывались в отношении отдельных рек. Кроме того, лесопромышленник, привлекаемый к ответственности по ст. 77 Устава, мог не иметь билета. Что же касается субъекта состава правонарушения, предусмотренного ст. 165 Устава, то, во-первых, это был законный приобретатель леса. Во-вторых, правила о билетах содержались в ст. ст. 262 - 273 Устава лесного и действовали в отношении отдельных регионов Российской империи. В-третьих, как отмечает Л. Х. Сабинин, объективная сторона могла заключаться в двух проступках: в неимении надлежащего билета при сплаве законно приобретенного леса и в непредъявлении билета в связи с его утратой либо непредъявлении билета своевременно или без надлежащей надписи [1. С. 36, 75 - 76].

Составы собственно лесных правонарушений составляли в Уставе о наказаниях самую многочисленную группу, но также были неоднородны. Можно выделить деяния, нарушающие правила главных и побочных лесных пользований.

К составам правонарушений в области главных лесных пользований относилась рубка растущего леса. Прежде всего, это самовольная порубка леса. К этим деяниям относились: похищение из леса деревьев, как стоящих на корню, так и буреломных и залежных или их частей (ст. 155), а также самовольная порубка в лесах, хотя и без вывоза леса (ст. 155). Субъектами данного деяния являлись не титульные владельцы леса, а посторонние лица ("порубщики чужого леса").

Различались также: рубка растущего леса в дачах защитных прежде утверждения для них планов лесного хозяйства (ст. 57-2); в незащитных дачах, производимая в порядке или количестве, несогласных с утвержденными лесными комитетами планами лесного хозяйства (ст. 57-2); порубка казенного леса или заготовка лесных произведений не в отведенных для этого участках (ст. 161); вырубка при дозволенной рубке казенного леса деревьев не той породы или запрещенных (п. 4 ст. 158).

Устав о наказаниях содержал пограничный состав с деянием, предусмотренным ст. 762 Устава лесного, заключавшийся в перерубе казенного леса при дозволенной рубке по количеству или по размерам (п. 3 ст. 158).

Нарушение правил осуществления побочных лесных пользований сводились к запретам корчевки пней и корней (ст. 57-2); недозволенной в лесу пастьбе скота, в том числе в чужих лесах (ст. 57-5, ст. 148); самовольного продолжения временного сельскохозяйственного пользования лесной почвой сверх срока, определенного для такого пользования Лесоохранительным комитетом (ст. 57-8).

Традиционными составами лесных правонарушений как современного уголовного и административного законодательства, так и дореволюционного уголовного законодательства являлось нарушение требований пожарной безопасности. Дореволюционное законодательство различало умышленный поджог леса и неосторожный, "влекущий привилегированную ответственность" [2. С. 328]. Соответственно умышленный поджог наказывался по Уложению о наказаниях, а неосторожный - по Уставу о наказаниях. Первый устанавливал ответственность за "умышленное зажигательство лесов" (ст. 1077 Уложения), а также за поджог чужого леса (ст. 1613 Уложения). Устав о наказаниях предусматривал в качестве противоправных деяний: ст. 92 "Курение табака в хвойных лесах" (признаки объективной стороны: хвойный лес; жаркая или сухая погода); ст. 95-1 "Раскладывание огня или неосторожное обращение с огнем в близком расстоянии от лесов"; ст. 95-3 "Выжигание кустарников, травы, кореньев и т. п. без соблюдения предписанных правил или в недозволенное время"; ст. 95-5 "Употребление при стрельбе в лесу пакли или льна"; ст. 96 "Неявка без уважительных причин по призыву начальства на пожар в лесах" (как отмечает Л. Х. Сабинин, к уважительным причинам относились, например, болезнь, опьянение и др. [1. С. 42]).

Ряд норм в Уставе о наказаниях устанавливал ответственность за нарушение правил охраны лесов. Причем некоторые из них содержались не в специальном отделении, регулировавшем лесные охранительные отношения, а в иных главах. Так, в частности, производство опустошительной вырубки вопреки постановлению Лесоохранительного комитета об отмене или прекращении таковой (ст. 57-2); продолжение опустошительной рубки леса вопреки распоряжению о временной ее приостановке (ст. 57-2) регламентировалось главой IV Устава, именовавшейся "О проступках против общественного благоустройства". Так, одним из признаков опустошительной рубки признавалась такая рубка, вследствие которой "истощается древесный запас, естественное лесовозобновление делается невозможным и вырубленные площади обращаются в пустыри" (ст. 722 Устава лесного по продолжению 1905 г.).

В главе IX Устава о наказаниях "О проступках против народного здравия" содержались составы правонарушений, устанавливавшие ответственность за несоблюдение предписанных законом или законными постановлениями власти мер предосторожности против распространения разного рода насекомых и животных, вредных для древесных насаждений (ст. 112), а также неисполнение установленной законом или законными постановлениями власти обязанности своевременно доносить о появлении вредителей леса (ст. 112-1).

Еще одна группа охранительных составов лесных правонарушений - обращение лесной почвы в другой вид угодий. Устав о наказаниях содержал несколько смежных составов, сами же правила о переводе лесных земель в иные угодья регламентировались книгой 5 Устава лесного "О сбережении лесов".

Как известно, лесные правонарушения, представлявшие, по мнению законодателя, наибольшую общественную опасность, преследовались по Уложению о наказаниях.

Некоторые конструкции преступлений были аналогичны составам, содержащимся в Уставе о наказаниях, и отграничивались от них квалифицирующими признаками. Так, Уложением о наказаниях устанавливалась ответственность за укрывательство или покупку лесопромышленниками заведомо похищенного или самовольно срубленного другими леса (ст. 822 Уложения). По аналогичной 159 статье Устава о наказаниях к ответственности привлекались лица, не являвшиеся лесопромышленниками. Статьей 823 Уложения предусматривалась ответственность за угрозы лесным чинам или лесной страже, сопровождаемые поднятием на угрожаемого оружия или иного орудия (часть 1) или нанесением этим лицам побоев, ран и увечья (часть 2). От оскорбления указанных чинов (ст. 31 Устава о наказаниях) и неповиновения им (ст. 167 Устава о наказаниях) деяние отличалось как объектом посягательства: честь и достоинство, а также нарушение порядка управления лесами по деяниям (или, по словам Н. И. Фалеева, нарушения государственной и общественной безопасности или противодействие власти [1. С. 330]), содержащимся в Уставе о здоровье лица, исполняющего служебные обязанности, или угроза причинения вреда по деянию, предусмотренному Уложением, так и по объективной стороне (по ст. 823 Уложения - это насильственные действия, совершаемые в отношении должностного лица, и как возможные последствия - нанесение ран и причинение увечья). Квалифицирующий состав содержался в ст. 824 Уложения и заключался в сопротивлении лесным чинам и страже скопищем вооруженных чем-либо людей.

Остальные составы правонарушений, содержащихся в гл. VIII Уложения о наказаниях "О нарушении постановлений о лесах", касались исключительно должностных преступлений, совершаемых лесными чинами. К ним, например, Уложение относило: непроизводство лесным чиновником следствия о лесонарушении в течение 2-х месяцев со дня его обнаружения и необнаружение вследствие этого виновных (ст. 825 Уложения); занятие лесных чинов или стражи какой-либо лесопромышленной деятельностью (ст. 826 Уложения); использование без явной необходимости оружия и причинение кому-либо вреда здоровью при поимке или преследовании лесных преступников (ст. 827 Уложения) и др.

Таким образом, можно отметить, что дореволюционное законодательство достаточно детально, иногда даже излишне детально регламентировало ответственность за лесонарушения. Еще одна особенность - включение в число лесных правонарушений деяний, связанных с нарушением лесного законодательства лишь опосредованно. Несмотря на то что дореволюционные исследователи утверждали о наличии лишь уголовной ответственности за лесонарушения, анализ законодательства показывает, что ряд деяний не мог относиться к категории "преступление" и преследовался только по нормам Устава лесного. В литературе того периода не упоминается и имущественная ответственность, хотя, как представляется, и она имела место и выражалась в обязанности виновного в совершении лесного правонарушения возместить ущерб, исчисляемый по специальным таксам.

Литература

1. Сабинин Л. Х. Лесные нарушения и порядок их преследования. СПб., 1909.

2. Фалеев Н. И. Лесное право. М., 1912.

Название документа