Институт злоупотребления правами акционера: в ожидании изменения базовых "правил игры"

ИНСТИТУТ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ПРАВАМИ АКЦИОНЕРА: В ОЖИДАНИИ ИЗМЕНЕНИЯ БАЗОВЫХ "ПРАВИЛ ИГРЫ"

А. Г. ГОЛУБЕВА, О. В. ОСИПЕНКО

Голубева Анна Геннадьевна, начальник отдела ценных бумаг и недвижимости ОАО "Территориальный проектный институт "Омскгражданпроект". Специалист по корпоративному управлению и корпоративному праву. Родилась 18 мая 1969 г. в г. Омске. Образование высшее - в 1991 г. окончила ОГПИ (г. Омск).

Осипенко Олег Валентинович, генеральный директор консалтинговой компании "Ринкон-гамма". Доктор экономических наук, профессор. Специалист по корпоративному управлению и корпоративному праву. Родился 10 декабря 1957 г. в г. Москве. Образование высшее (юридическое и экономическое). Автор более 370 печатных работ, в том числе 20 книг.

На сайте Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации несколько месяцев назад был опубликован проект "Обзор судебной практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации" <1>. -------------------------------- <1> Проект подготовлен Управлением анализа и обобщения судебной практики.

Документ был замечен и экспертным сообществом, и деловыми СМИ. Появились первые отклики. Грусть и разочарование, по крайней мере, легкие, - их рефрен. Причина такой реакции представлена в данных публикациях весьма четко: ожидали большего. Девять пунктов. То есть всего лишь девять прецедентов (за четырнадцать лет применения части первой ГК РФ, и на такую громадную страну), достойных обобщения, которые, будучи интегрированными в информационное письмо ВАС РФ (можно предположить, что если упомянутый проект получит одобрение высшей судебной арбитражной инстанции, в данном случае в лице Президиума, его итоговый формат окажется именно таким), будут служить неким ориентиром <2> как для участников гражданских правоотношений, так и для судей. -------------------------------- <2> Отечественные архитекторы формальных институтов гражданского процесса, похоже, никак не могут определиться со статутом и регулятивной миссией информационного письма. Так, в ст. 170 АПК РФ указано: "В мотивировочной части решения могут содержаться ссылки на постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по вопросам судебной практики". Между тем ни данная статья Кодекса, ни ст. 13 АПК РФ об информационных письмах ВАС РФ даже не упоминают. И в то же время, как хорошо известно практикам, ими активно пользуются как источником, если угодно, официального толкования норм права и суды, и стороны процесса. Можно утверждать, что упомянутая практика де-факто признала за информационным письмом ВАС РФ даже больший институциональный ранг, нежели ст. 16 Федерального конституционного закона "Об арбитражных судах Российской Федерации" ("Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации... рассматривает отдельные вопросы судебной практики и о результатах рассмотрения информирует арбитражные суды в Российской Федерации").

Авторы настоящих строк, напротив, горячо поддерживают появление проекта. Прежде всего, руководствуясь при этом старинной российской истиной "мал золотник, да дорог", коллегам, "ожидавшим большего", - надо ведь с чего-то начинать! А согласно мудрости уже целого ряда народов - дорогу осилит идущий. Привлечение авторами обсуждаемого проекта внимания к институту злоупотребления гражданскими правами в высшей степени актуально. Во-первых, ст. 10 ГК РФ, по наблюдениям авторов, относится к фундаментальным регулятивным конструкциям, которые, имея в виду ту же практику, как корпоративную (в первую голову корпоративную), так и судебную правоприменительную, следует отнести к рубрике "спящих", то есть если и применяемых, то довольно редко, "по особым случаям". Рубрика, кстати, представлена не только ст. 10 ГК РФ. Достойное место в нем занимают и некоторые другие основополагающие в доктринальном плане "правила игры": институты обычаев делового оборота и применения гражданского законодательства по аналогии. Роднит и еще одно важное обстоятельство. Стороны арбитражного процесса часто просят суды применить эти источники права, но суды сплошь и рядом этих эмоциональных призывов как бы и не замечают, что неправильно. Возможно, после обретения обсуждаемым проектом статуса информационного письма лед все-таки тронется. Во-вторых, перевод ст. 10 ГК РФ из разряда "ритуальных" установлений в разряд, как нынче принято говорить, чисто-конкретно-реальных дает серьезные шансы на успех в защите своей святой позиции борцам с гринмейлом - профессиональным корпоративным шантажом, буйным цветом распустившимся и заполонившим акционерные поля именно в последние годы (по мнению авторов, парадоксальным образом на фоне и отчасти вследствие успехов ведения многофронтальной отечественной войны против рейдерства - применения незаконных схем недружественного отъема бизнеса <3>). О чем речь? А о том, что стоит, конечно же, различать мотивацию заблудшихся овечек сферы правоприменения - дам и господ, так сказать, добросовестно заблуждающихся в части адекватного использования своих прав, и хищников в овечьей шкуре - граждан, сделавших системное и радикальное злоупотребление правами участника хозяйственного общества своим бизнесом, увы, в отличие от рейдерства, в России не наказуемым уголовно. Во всяком случае, пока <4>. -------------------------------- <3> Подр. об этом см., в частности: Осипенко О. В. Российский гринмейл. Стратегия корпоративной обороны. М.: Юркнига, 2006; Осипенко О. В. Злоупотребление правами акционера: сущность, формы, профилактика. М.: ИНФРА-М, 2008. <4> Мы горячо поддерживаем коллег, призывающих законодателя присмотреться к соответствующему опыту Франции и Испании.

Весьма отрадно в этом плане, что треть прецедентов <5>, комментируемых в обсуждаемом проекте ВАС РФ, посвящена именно корпоративным спорам. Разумеется, авторы документа не дают фактам злоупотребления соответствующими правами участника хозяйственного общества социально-экономической оценки. Это не задача арбитражного суда. Тем паче, что понятия "гринмейл", "корпоративный шантаж" являются сугубо экспертными <6>. Однако они (авторы документа) предлагают - а это уже прямая институциональная миссия информационного письма - правовые, точнее, правоприменительные акценты. -------------------------------- <5> Увы, в абсолютном формате это всего лишь три пункта. <6> Даже некоторые авторитетные научные коллективы, для которых корпоративное право и корпоративное управление - область специализации, считают их чисто журналистскими, с чем, со своей стороны, авторы настоящей статьи согласиться не могут.

Обычно в проектах такого рода обзора судебной правоприменительной практики просматриваются три основные разновидности толкований примененных норм права. Первая - некоторые пункты чрезвычайно злободневны, категорически обоснованы, а "оргвыводы", резюмирующие пункт, по сути, исчерпывающие. То есть - безупречная пятерка. Вторая рубрика - некоторые пункты, если угодно, располагают такого же свойства резервами, т. е. "оргвыводы" или спорны, или слишком очевидны (актуальность не вполне просматривается), или, опять-таки, "хотелось бы большего" - большей определенности и, так сказать, радикализма (между тройкой и четверкой). Наконец, третья рубрика - выводы авторов проекта вполне резонные, но напрашиваются вопросы о том, как далеко можно зайти в их применении в аналогичных корпоративных ситуациях (пятерка с минусом, но при этом явные виды на очную аспирантуру). По нашему мнению, к великой чести авторов данного проекта, в части пунктов, привлекающих внимание к корпоративным спорам, вторая рубрика - она-то, собственно, и получает, как правило, наибольшую порцию стрел критики "независимых юристов" - попросту отсутствует <7>. А имеют место, стало быть, две классификационные позиции (из трех предложенных выше). Первая: "к сказанному добавить нечего". Вторая: "очень интересно, но просматриваются ли соответствующие аналогии?" -------------------------------- <7> Искреннее пожелание глубокоуважаемому Управлению анализа и обобщения судебной практики: если количество прецедентов в процессе обсуждения увеличится - не сдавать позиции.

Достойным представителем первой классификационной группы, по нашему убеждению, является следующий пункт (приведем его дословно, благо фрагмент небольшой): Определение в уставе или внутреннем документе акционерного общества в качестве мест проведения общих собраний акционеров населенных пунктов, находящихся вне пределов Российской Федерации, по смыслу ст. 10 ГК РФ может быть квалифицировано судом как злоупотребление правом <8>. -------------------------------- <8> Можно предположить с высокой долей вероятности, что авторы проекта имели в виду Постановление ФАС Поволжского округа от 26 января 2007 г. по делу N А57-10213/06-25.

Акционеры, владеющие 16% акций акционерного общества, обратились в арбитражный суд с иском к обществу о признании недействительным решения общего собрания акционеров о внесении в устав общества нового положения, предоставляющего совету директоров общества право определять место проведения собрания по выбору из двух названных в уставе городов, расположенных в странах дальнего зарубежья. В обоснование заявленного требования истцы сослались на п. 2.9 Положения о дополнительных требованиях к порядку подготовки, созыва и проведения общего собрания акционеров, принятого ФКЦБ России в соответствии с пунктом 2 статьи 47 Федерального закона "Об акционерных обществах" (Постановление ФКЦБ России от 31 мая 2002 г. N 17/пс), в силу которого общее собрание должно проводиться в поселении (городе, поселке, селе), являющемся местом нахождения общества, если иное место его проведения не установлено уставом общества или внутренним документом общества, регулирующим порядок деятельности общего собрания. Таким образом, по мнению истцов, устав или внутренний документ общества должен содержать конкретное указание на населенный пункт, определенный акционерами в качестве места проведения собрания. Суд первой инстанции, не соглашаясь с доводами истца и полагая, что п. 2.9 указанного Положения не может быть истолкован как допускающий определение в уставе лишь одного конкретного места проведения общих собраний акционеров, в иске отказал. Постановлением суда апелляционной инстанции решение суда было отменено, иск удовлетворен по следующим основаниям. Суд апелляционной инстанции, поддерживая позицию суда о том, что в уставе может быть закреплено положение, позволяющее совету директоров избирать одно из определенных в уставе мест проведения общих собраний акционеров, вместе с тем указал, что из смысла п. 2.9 упомянутого Положения вытекает, что возможные места проведения общих собраний акционеров должны определяться с учетом реальной возможности всех акционеров реализовать свое право на участие в собрании. Определение в уставе общества в качестве мест проведения общих собраний акционеров населенных пунктов, находящихся вне пределов Российской Федерации и отдаленных от места нахождения общества, создает возможность для воспрепятствования тем или иным акционерам (прежде всего, физическим лицам) участвовать в общих собраниях акционеров, проводимых в данных городах, и является злоупотреблением правом по смыслу статьи 10 Кодекса. Таким образом, оспариваемое решение общего собрания нарушает право акционеров на равный доступ к участию в общем собрании акционеров с правом голоса по всем вопросам его компетенции (п. 2 ст. 31 Федерального закона "Об акционерных обществах"). Кроме того, судом апелляционной инстанции было учтено, что, как следует из материалов дела, общество и его акционеры не осуществляют какой-либо деятельности в тех иностранных государствах, где расположены соответствующие населенные пункты, в связи с чем определение их в качестве мест проведения общих собраний не связано с особенностями хозяйственной деятельности общества или местом пребывания его акционеров. Обжалуя постановление суда апелляционной инстанции, ответчик в обоснование своего довода о незаконности данного постановления указывал на неправильное применение судом ст. 10 ГК РФ. По его мнению, указанная в данной статье санкция (отказ в защите права) предполагает лишь возможность отказа в защите права лицу, обратившемуся за такой защитой. Ответчик же за защитой своих прав не обращался. Суд кассационной инстанции оставил жалобу без удовлетворения, а постановление апелляционной инстанции - без изменения, указав следующее. КАК СЛЕДУЕТ ИЗ СТ. 10 КОДЕКСА, ОТКАЗ В ЗАЩИТЕ ПРАВА ЛИЦУ, ЗЛОУПОТРЕБИВШЕМУ ПРАВОМ, ОЗНАЧАЕТ ЗАЩИТУ НАРУШЕННЫХ ПРАВ ЛИЦА, В ОТНОШЕНИИ КОТОРОГО ДОПУЩЕНО ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ. ТАКИМ ОБРАЗОМ, НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ ЦЕЛЬЮ УКАЗАННОЙ САНКЦИИ ЯВЛЯЕТСЯ НЕ НАКАЗАНИЕ ЛИЦА, ЗЛОУПОТРЕБИВШЕГО ПРАВОМ, А ЗАЩИТА ПРАВ ЛИЦА, ПОТЕРПЕВШЕГО ОТ ТАКОГО ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ. СЛЕДОВАТЕЛЬНО, ДЛЯ ЗАЩИТЫ НАРУШЕННЫХ ПРАВ ПОТЕРПЕВШЕГО СУД МОЖЕТ НЕ ПРИНЯТЬ ДОВОДЫ ЛИЦА, ЗЛОУПОТРЕБИВШЕГО ПРАВОМ, ОБОСНОВЫВАЮЩИЕ СООТВЕТСТВИЕ СВОИХ ДЕЙСТВИЙ ПО ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ ПРИНАДЛЕЖАЩЕГО ЕМУ ПРАВА ФОРМАЛЬНЫМ ТРЕБОВАНИЯМ ЗАКОНА. ПОЭТОМУ ОНА МОЖЕТ ПРИМЕНЯТЬСЯ КАК В ОТНОШЕНИИ ИСТЦА, ТАК И В ОТНОШЕНИИ ОТВЕТЧИКА" <9>. -------------------------------- <9> Выделено нами. - Авт.

С позиций экспертного опыта авторов настоящего материала, безукоризненно верное толкование, давно к тому же ожидаемое корпоративной практикой: "невекторный" (в процессуальном плане) характер нормы п. 2 ст. 10 ГК РФ соответствует ее глубинному институциональному смыслу. Парадокс, но в экспертном плане, невзирая на чуть менее высокую "академическую отчетку", которую мы, импровизируя, выставили образчикам данной рубрики (в сравнении с первой), в том числе и в антигринмейлерском аспекте, такого рода обобщения судебной правоприменительной практики значительно более креативны. Напомним: вторая рубрика - прецеденты, провоцирующие дополнительные вопросы, поиски и, прежде всего, некие рассуждения о перспективах применениях в других, по определенным основаниям сходных со стартовой ситуациях. Колоссальный интерес тут, как нам представляется, вызывает позиция авторов проекта, изложенная в его п. 4. "Суд на основании пункта 2 статьи 10 ГК РФ отказал в удовлетворении требования о признании недействительным постановления наблюдательного совета акционерного общества, поскольку счел, что истец, неоднократно предъявляя требования о созыве внеочередного общего собрания акционеров по одному и тому же вопросу, действовал с намерением причинить вред ответчику (акционерному обществу). Акционер обратился в арбитражный суд с иском к акционерному коммерческому банку (далее - банку) о признании решения наблюдательного совета банка в части отказа истцу в созыве внеочередного общего собрания акционеров недействительным. Судом в удовлетворении исковых требований отказано. Как следовало из материалов дела, до предъявления требования о созыве внеочередного общего собрания акционеров, по которому наблюдательным советом было принято оспариваемое решение, истец в порядке ст. 55 Федерального закона "Об акционерных обществах" трижды выступал с инициативой о созыве внеочередного общего собрания акционеров ответчика в очной форме. В качестве повестки дня инициированных внеочередных общих собраний истцом был предложен один и тот же вопрос о внесении изменений в положение о наблюдательном совете банка. Все три требования истца были удовлетворены, и трижды было проведено внеочередное общее собрание акционеров банка. В соответствии с абз. 1 п. 1 и п. 2 ст. 10 Кодекса не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. В случае несоблюдения данного требования закона суд может отказать лицу в защите права. По мнению суда, истец, предъявляя указанное требование, действовал с намерением причинить вред банку. Протоколы итогов голосования свидетельствуют, что при голосовании по предложенному истцом вопросу повестки дня против внесения изменений в положение о наблюдательном совете на первом, втором и третьем инициированных истцом собраниях выступило соответственно 86,9%, 87,4%, 87,7% акционеров - владельцев голосующих акций, принимающих участие в собрании. При этом расходы на организацию, подготовку и проведение указанных собраний легли на ответчика. В такой ситуации суд счел, что ПРЕДЪЯВЛЕНИЕ ТРЕБОВАНИЯ О СОЗЫВЕ ЧЕТВЕРТОГО ОБЩЕГО СОБРАНИЯ АКЦИОНЕРОВ ПО ТОМУ ЖЕ ВОПРОСУ ЯВЛЯЕТСЯ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕМ ПРАВОМ СО СТОРОНЫ ИСТЦА <10>". -------------------------------- <10> Выделено нами. - Авт.

Попробуем, ориентируясь на данную позицию суда (как можно предположить, достойную, по мнению авторов обсуждаемого проекта, обобщения и тем самым, вероятно, правоприменительного "масштабирования"), сформулировать цикл актуальных уже для экспертной практики вопросов, ответы на которые судебная практика явным образом пока не дает. Вопрос первый. Сохраняет ли силу итоговый вывод приведенного выше пункта проекта обзора - предъявление многократных требований о созыве внеочередного общего собрания по тому же вопросу является злоупотреблением правом со стороны заявителя требования - при нижеследующих корпоративных обстоятельствах? Требования в порядке ст. 55 Федерального закона "Об акционерных обществах" предъявляются не в краткосрочном масштабе, а, скажем, с паузой в месяц или даже несколько месяцев, т. е. в ситуации, когда у заявителя могут возникнуть основания для прогноза о поддержке другими акционерами - участниками инициированного ВОСА заявленного проекта по вопросу? Каков количественный дедлайн, когда при таких обстоятельствах заявитель требования ВОСА переступает черту добросовестности и разумности - второе, третье или "строго" четвертое требование? Управленческая бессмысленность требований акционера провести собрание по указанному пункту повестки дня мотивирована судом впечатляющими результатами голосования на предыдущих собраниях - "против внесения изменений в положение о наблюдательном совете на первом, втором и третьем инициированных истцом собраниях выступило соответственно 86,9%, 87,4%, 87,7% акционеров - владельцев голосующих акций, принимающих участие в собрании". А если такая статистика менее впечатляющая? Как можно понять из описания обстоятельств дела, истцом заявлялся один и тот же вопрос и идентичный проект решения ВОСА. А если бы заявлялись формально не совпадающие вопросы, преследующие, тем не менее, ту же корпоративную (деловую) цель? Скажем, ряд корпоративных норм, удобных мажоритарию, но обычно не симпатичных миноритарию, могут содержаться: только в уставе; только в локальном нормативном акте, утверждаемом решением общего собрания акционеров; в уставе и локальном нормативном акте; в нескольких внутренних документах (скажем, в положении о наблюдательном совете и внутрифирменном кодексе корпоративного поведения); в уставе и нескольких внутренних документах. Можно ли было в этих ситуациях поддержать резюме авторов проекта обзора? Вопрос второй. Можно ли, отталкиваясь от данного прецедента, попытаться разглядеть за деревьями лес и обобщить его доктринальную логику (если, конечно, предложить, что таковая имеет место) в том смысле, что любое управленчески и инвестиционно <11> бессмысленное (заведомо или с высокой долей очевидности) требование правообладателя в сфере корпоративных отношений конфликтует со ст. 10 ГК РФ? Или другими словами: можно ли активно применяемую с некоторых пор некоторыми судебными составами доктрину деловой цели применять не только в сфере налоговых и договорных правоотношений, но и в сфере корпоративного права? -------------------------------- <11> Как известно, любой акционер - инвестор, реализующий четыре фундаментальных акционерных права: на участие в управлении, дивиденды, получение информации об акционерном обществе и ликвидационную квоту. Об этих правах мы в данном случае и толкуем.

Вопрос третий. В приведенном выше судебном прецеденте мотив вредоносности корпоративного поведения истца - заявителя требования в порядке ст. 55 Федерального закона "Об акционерных обществах" зиждется на доводе, связанном с понесенными акционерным обществом издержками на подготовку и проведение трех инициированных акционером ВОСА ("расходы на организацию, подготовку и проведение указанных собраний легли на ответчика"). А если бы таковых не было или они были мизерными (типичная ситуация малых АО)? Или иначе: а если бы акционерное общество, именно исходя из факта злоупотребления правами акционером - заявителем требования, попыталось взыскать с него эти расходы <12>? И когда юридически корректнее это пытаться сделать эмитенту: сразу или по получении соответствующего вступившего в законную силу судебного акта, который признал действия акционера злоупотреблением правом? -------------------------------- <12> Как известно, прямых норм закона на этот счет нет. К аналогии с "асимметричной" нормой п. 8 ст. 55 Федерального закона "Об акционерных обществах" ("если в течение установленного настоящим Федеральным законом срока советом директоров (наблюдательным советом) общества не принято решение о созыве внеочередного общего собрания акционеров или принято решение об отказе в его созыве, внеочередное общее собрание акционеров может быть созвано органами и лицами, требующими его созыва"; "в этом случае расходы на подготовку и проведение общего собрания акционеров могут быть возмещены по решению общего собрания акционеров за счет средств общества"), насколько нам известно, суды и регулятор относятся настороженно.

Вопрос четвертый. Согласно п. 1 ст. 68 Федерального закона "Об акционерных обществах" "заседание совета директоров (наблюдательного совета) общества созывается председателем совета директоров (наблюдательного совета) общества по его собственной инициативе, по требованию члена совета директоров (наблюдательного совета), ревизионной комиссии (ревизора) общества или аудитора общества, исполнительного органа общества, а также иных лиц, определенных уставом общества". Некоторые компании к числу последних в своих учредительных документах относят миноритарных акционеров (порой ну очень миноритарных). Некоторые из них "вдруг" начинают терзать совет директоров многочисленными и при этом избыточно частыми требованиями провести заседания совета с определенной повесткой дня, решения по вопросам которой провести заявителем (как миноритарием, часто не имеющим даже своего представителя в этом органе) нет ни малейших шансов. И в этой связи, собственно, и вопрос: аналогия с приведенным прецедентом и выводами по его итогам просматривается? Имеются ли пресловутые судебные перспективы признать отказ совета провести заседание с учетом того, что согласно п. 27 Постановления Пленума ВАС РФ от 18 ноября 2003 г. N 19 "решение совета директоров (наблюдательного совета) либо исполнительного органа акционерного общества (единоличного или коллегиального) может быть оспорено в судебном порядке путем предъявления иска о признании его недействительным как в случае, когда возможность оспаривания предусмотрена в Законе (ст. ст. 53, 55 и др.), так и при отсутствии соответствующего указания, если принятое решение не отвечает требованиям Закона и иных нормативных правовых актов и нарушает права и охраняемые законом интересы акционера" (есть мнение, что отказ совета - это его решение)? Вопрос пятый (честно признаем, самый "ехидный" с экспертной точки зрения и при этом, если угодно, самый риторический). Имея в виду, что регулятор (ФСФР России) в силу наших странных в этой части законов и соответствующих подзаконных актов может и должен защищать только обиженных акционеров от недобросовестных акционерных обществ - обидчиков и не имеет никаких правовых ресурсов в случае гринмейла развернуть вектор своих контрольно-надзорных действий в этом тематическом поле, как бы он, регулятор, априори (без подсказки информационного письма ВАС РФ) отнесся к оценке фабулы "акционер требует созвать ВОСА - пусть в четвертый раз кряду, пусть без шансов получить поддержку - но в своем же праве, а его обижают отказом"? Крайне интересен в том же, условно говоря, креативном аспекте и оставшийся п. 3 проекта обзора. "Суд отказал в иске о признании недействительным решения совета директоров общества, признав предъявление истцом указанного требования злоупотреблением правом на оспаривание ввиду того, что нарушение устава при принятии оспариваемого решения вызвано недобросовестными действиями самого истца. Гражданин А., являвшийся генеральным директором акционерного общества, обратился в арбитражный суд с иском к данному обществу о признании недействительным решения совета директоров, которым были досрочно прекращены его полномочия и избран новый генеральный директор. Решением суда, оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции, исковое требование удовлетворено. При этом суды исходили из следующего. Как следовало из материалов, уставом ответчика для решений совета директоров по вопросам о назначении и досрочном прекращении полномочий генерального директора было предусмотрено положение о том, что данные решения принимаются не менее чем пятью голосами при обязательном присутствии на заседании всех членов совета директоров. Количественный состав совета директоров уставом общества был определен в семь членов. При принятии оспариваемых решений в заседании совета директоров участвовало шесть членов совета директоров. Несмотря на то что все они проголосовали за принятие оспариваемых решений, данные решения, тем не менее, не могли быть приняты ввиду присутствия на заседании не всех членов совета директоров вопреки требованиям устава общества. При таких обстоятельствах оспариваемое решение принято с нарушениями требований, содержащихся в уставе, и потому является незаконным. Суд кассационной инстанции принятые по делу судебные акты отменил, в иске отказал по следующим основаниям. Положения устава ответчика, которыми установлено, что решения совета директоров по вопросам назначения генерального директора и досрочного прекращения его полномочий принимаются при обязательном присутствии всех членов совета директоров, сами по себе законодательству не противоречат. Однако в рассматриваемом случае в заседании совета директоров не принял участие сам истец, который, будучи генеральным директором, являлся также членом совета директоров. Судом установлено, что истец был надлежащим образом извещен о месте, времени проведения заседания совета директоров, а также о его повестке дня, при этом им не оспаривалось отсутствие уважительных причин неучастия в указанном заседании. Таким образом, истец, являясь лицом, напрямую заинтересованным в непринятии советом директоров решения по вопросу о досрочном прекращении своих собственных полномочий как генерального директора, воспользовался указанным положением устава для того, чтобы посредством неявки в заседание совета директоров блокировать принятие данного решения. ОТКАЗЫВАЯ В УДОВЛЕТВОРЕНИИ ЗАЯВЛЕННЫХ ТРЕБОВАНИЙ, СУД КАССАЦИОННОЙ ИНСТАНЦИИ ПРИЗНАЛ ДЕЙСТВИЯ ИСТЦА ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕМ ПРАВОМ НА ОСПАРИВАНИЕ РЕШЕНИЯ СОВЕТА ДИРЕКТОРОВ, ПОСКОЛЬКУ НАРУШЕНИЕ УСТАВА ПРИ ПРИНЯТИИ ОСПАРИВАЕМОГО РЕШЕНИЯ ВЫЗВАНО НЕДОБРОСОВЕСТНЫМИ ДЕЙСТВИЯМИ САМОГО ИСТЦА (НЕУЧАСТИЕМ БЕЗ УВАЖИТЕЛЬНЫХ ПРИЧИН В РАБОТЕ СОВЕТА ДИРЕКТОРОВ) <13>. -------------------------------- <13> Выделено нами. - Авт.

При таких обстоятельствах исковые требования не подлежали удовлетворению в силу положений абз. 1 п. 1 и п. 2 ст. 10 Кодекса". Обратим внимание на сочетание следующих обстоятельств данного дела. Истец подал иск, скорее всего, как член совета директоров в порядке п. 5 ст. 68 Федерального закона "Об акционерных обществах" (в противном случае - при подаче "лобового" иска экс-гендиректора - это был бы уже, вероятно, трудовой спор, который бы подлежал рассмотрению в суде общей юрисдикции, а не в арбитражном суде). Истец обладал блокирующим голосом. Недобросовестность истца, по мнению суда, выразилась в неявке в заседание без уважительных причин. Истец был прямо (кровно!) заинтересован в блокировке (непринятии) решения по указанному вопросу. Эти моменты и предопределяют навеянные корпоративной практикой проблемные вопросы. Вопрос первый. Если в данном причудливом мезальянсе обстоятельств прямую заинтересованность истца заменить на "менее прямую", но все-таки достаточно явную, и одновременно представить, что речь идет о принятом при игнорировании голоса истца решении не совета директоров, а высшего органа управления хозяйственного общества, является ли обоснованным применение ст. 10 ГК РФ? Пример - обладатель блокпакета акций АО или блокирующей доли в капитале ООО намерен "прокатить" принятие решения высшего форума управления компании, принимаемого квалифицированным большинством голосов или по специальном кворуму <14>, допустим, об увеличении уставного капитала, об одобрении крупной сделки или сделки с заинтересованностью. По каким мотивам миноритарии обычно не заинтересованы в принятии таких решений, слишком хорошо известно. -------------------------------- <14> Скажем, согласно ст. 83 Федерального закона "Об акционерных обществах" "решение об одобрении сделки, в совершении которой имеется заинтересованность, принимается общим собранием акционеров большинством голосов всех не заинтересованных в сделке акционеров - владельцев голосующих акций...". А согласно п. 8 ст. 37 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" "решения по вопросам, указанным в подп. 2 п. 2 ст. 33 настоящего Федерального закона, а также по иным вопросам, определенным уставом общества, принимаются большинством не менее двух третей голосов от общего числа голосов участников общества, если необходимость большего числа голосов для принятия такого решения не предусмотрена настоящим Федеральным законом или уставом общества"; "решения по вопросам, указанным в подпунктах 3 и 11 пункта 2 статьи 33 настоящего Федерального закона, принимаются всеми участниками общества единогласно", "остальные решения принимаются большинством голосов от общего числа голосов участников общества, если необходимость большего числа голосов для принятия таких решений не предусмотрена настоящим Федеральным законом или уставом общества".

Вопрос второй. Очевидно, что обстоятельство, связанное с неявкой истца в заседание, в данном деле критично (формально заседание было неправомочно принимать какие-либо решения). А если, в иных обстоятельствах, оппозиционное поведение миноритария выразилось бы в том, что он (как член совета или его представитель) явился, помог бы тем самым зафиксировать кворум, но голосовал бы против соответствующего проекта решения, и по этой причине последнее не было принято <15>? Да и почему (в силу каких норм права) для неявки в заседание нужно иметь какие-то уважительные причины? -------------------------------- <15> Некоторые компании, пропагандирующие высокие стандарты корпоративного управления и по этой причине представляющие значительные корпоративные привилегии миноритарным акционерам, предусматривают в своих уставах так называемый двойной кворум по вопросу, принимаемому решением совета директоров - общий (по общим правилам ст. 68 Акционерного закона) и специальный, к примеру, поддержка большинством присутствующих в заседании независимых директоров.

Вопрос третий. Насколько вообще перспективна корпоративная тактика "торпедирования" неких корпоративного норм права, касающихся принятия решений общего собрания участников и совета директоров, в расчете на последующую поддержку судом позиции ответчика с учетом ст. 10 ГК РФ? Так, похоже, после неких значимых прецедентов все больше эмитентов и акционеров (последние в порядке п. 8 ст. 55 Федерального закона "Об акционерных обществах") не опасаются ВОСА проводить без участия легитимной счетной комиссии. Разумеется, при желании перечень вопросов такого рода можно было бы и продолжить. Опять: право-то не прецедентное, но разве прецеденты не являются реальным институтом - "правилом игры", по которым "играют" и компании, и регулятор, и сами суды. Да простится авторам невольный каламбур, но это лишь очередной риторический вопрос. В этом плане количество показательных прецедентов, посвященных "работе" ст. 10 ГК РФ в корпоративно-правовом поле, можно было бы и увеличить. Тут наши бизнес-СМИ правы. Их (судебных актов по данной категории дел), как уже отмечалось, в целом немного. Но не настолько, чтобы считать цифру 3 (три пункта, как мы помним, в обсуждаемом проекте) считать оптимумом для документа, которого ждали долгие 14 лет. Причем злободневны, как нам кажется, и те, где обоснованность применения указанной нормы Кодекса отвергается, и те, где она оказывается резонной. Упомянем лишь некоторые. Постановление ФАС МО от 10 апреля 2001 г., дело N КГ-А40/1573-01 (ключевой фрагмент: "кассационная инстанция считает, что судом неправильно применена ст. 10 Гражданского кодекса РФ. Наличие в действиях лица злоупотребления правом в силу названной нормы влечет отказ лицу в защите принадлежащего ему права. Для признания в действиях лица злоупотребления правом необходимо, чтобы это право использовалось не в соответствии с его назначением. Акционеры ОАО "Холдинговая компания "Кристалл", принимая 9 ноября 1999 г. решение о заключении в будущем крупной сделки, действовали в пределах полномочий, предоставленных им Законом "Об акционерных обществах"). Постановление ФАС МО от 11 февраля 2002 г., дело N КГ-А41/195-02 ("По мнению суда первой инстанции, истец злоупотребляет формальным правом миноритарного акционера обратиться в арбитражный суд с требованием о ликвидации общества (согласно п. 6 ст. 35 Федерального закона "Об акционерных обществах" в прежней редакции до введения в действие с 1 января 2002 г. новой редакции этой нормы), так как истец 21 сентября 2001 г. приобрел 26 акций ответчика, что составляет около 0,01 процента уставного капитала общества, 26 сентября 2001 г. получил выписку из реестра и сразу обратился в суд 28 сентября 2001 г. с иском, хотя согласно ст. 10 ГК РФ не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. <...>. Судом названы конкретные обстоятельства, свидетельствующие о состоянии бухгалтерских балансов, дающие формальные основания для постановки вопроса о ликвидации предприятия (ст. 61 ГК РФ, ст. 35 Федерального закона "Об акционерных обществах"), данные из материалов дела об организации и проведении 21 июня 2001 г. общего собрания акционеров, в число которых не входил истец, а также данные о правах истца с учетом сроков пребывания его в акционерах, размерах его доли в уставном капитале и соотношения его прав как миноритарного акционера с действиями, подпадающими под признаки ст. 10 ГК РФ, характерными для случаев злоупотребления своими правами"). Постановление ФАС Дальневосточного округа от 24 октября 2006 г., 17 октября 2006 г. N Ф03-А73/06-1/3467 (в иске о признании недействительными решения и протокола общего собрания акционеров отказано. Решение суда мотивировано тем, что при проведении общего собрания акционеров нарушений прав и законных интересов не допущено, их голосование не могло повлиять на его результаты, принятые решения не повлекли причинения убытков акционерам, и действия истцов по предъявлению иска признаны судом на основании ст. 10 ГК РФ злоупотреблением правом). Постановление ФАС МО от 30 августа 2006 г., 23 августа 2006 г., дело N КГ-А40/7970-06-П (правовое значение данной нормы права состоит в том, что она закрепляет презумпцию добросовестности и разумности действий субъектов гражданских правоотношений. Любая презумпция имеет прежде всего процессуальное значение, так как распределяет между сторонами спорного правоотношения обязанность (бремя) доказывания. Из этой презумпции вытекает, что доказывать неразумность, недобросовестность, несправедливость поведения должен тот, кто с таким поведением связывает правовые последствия). Постановление ФАС СКО от 7 ноября 2006 г. N Ф08-5243/2006 по делу N А63-420/2005-С2 (как указал суд, истец был лишен возможности своевременно оспорить решение собрания вследствие действий ответчика, выразившихся в том, что истец был исключен из списка акционеров, не извещался о собрании и вынужден обратиться в суд с требованием о признании прав на акции; ответчик вместо признания факта незаконного исключения истца из реестра акционеров оспаривал права истца на акции вплоть до арбитражного суда кассационной инстанции. По мнению суда, такие действия ответчика являлись злоупотреблением правом. В силу ст. 10 ГК РФ суд может отказать в защите лицу, допустившему злоупотребление правом. Заявление о применении срока исковой давности является одним из способов защиты прав. Следовательно, на него распространяется правило о возможности отказа в судебной защите лицу, злоупотребляющему своими правами; если ответчик своими действиями препятствовал своевременной подаче иска, суд может отказать в применении срока исковой давности). Постановление ФАС СКО от 10 октября 2006 г., дело N Ф08-5015/2006 по делу N А22-1008/2003/2-102/Ар43 (суд установил, что корпоративный конфликт возник в связи с попыткой "недружественного захвата предприятия". Об этом свидетельствовало параллельное существование двух реестров акционеров и двух систем органов управления, изменение юридического адреса, отчуждение имущества, ликвидация юридического лица. Оспариваемые решения собрания акционеров были направлены на предотвращение захвата предприятия, а требования о признании этих решений недействительными - на создание условий для захвата. Как указал суд, недружественный захват является формой злоупотребления правом и не подлежит судебной защите в силу ст. 10 ГК РФ. Поскольку иск о признании недействительными решений собрания являлся одним из составных элементов недружественного захвата, он не подлежал удовлетворению). Постановление ФАС ПО от 8 сентября 2005 г., дело N А72-7960/04-23/395 (при новом рассмотрении дела об исключении ответчика из состава участников хозяйственного общества суду на основании ст. 10 ГК РФ следует установить, не имеется ли в действиях ответчика, связанных с систематическим отрицательным голосованием на общих собраниях участников общества по вопросам, требующим единогласного решения, в результате чего общество не может привести учредительные документы в соответствие с действующим законодательством и определить конкретный состав участников, злоупотребления правом и намерения причинить обществу вред). Изрядный интерес представляют также и некоторые значимые судебные акты текущего года. В их числе: Определение ВАС РФ от 1 апреля 2008 г. N 4198/08, Постановления ФАС МО от 3 июля 2008 г. N КГ-А40/3853-08-П, от 20 июня 2008 г. N КГ-А40/4016-08, от 17 марта 2008 г. N КГ-А40/1532-08, от 6 марта 2008 г. N КГ-А40/14569-07-П, от 6 февраля 2008 г. N КГ-А40/14841-07, N КГ-А41/13233-07. Обобщение судебной правоприменительной практики имеет колоссальное институциональное значение для активирования применения ст. 10 ГК РФ при разрешении корпоративных споров. Однако, как представляется, в этом плане и наш законодатель в большом долгу перед правоприменителем. Согласно ст. 104 Конституции Российской Федерации право законодательной инициативы принадлежит Президенту Российской Федерации, Совету Федерации, членам Совета Федерации, депутатам Государственной Думы, Правительству Российской Федерации, законодательным (представительным) органам субъектов Российской Федерации. Право законодательной инициативы принадлежит также Конституционному Суду Российской Федерации, Верховному Суду Российской Федерации и Высшему Арбитражному Суду Российской Федерации по вопросам их ведения. Пока, насколько известно авторам настоящих заметок, лишь Правительство Российской Федерации (при активной позиции МЭР России и ФСФР России) дерзнуло в одном из своих законопроектов конкретизировать понятие добросовестности и разумности для целей ст. 71 ФЗ "Об акционерных обществах". К сожалению, признаков широкой экспертной дискуссии о том, насколько удачным явились эти новеллы, пока что-то незаметно. Актуальной представляется и конкретизация в тексте Кодекса норм собственно ст. 10 ГК РФ.

***

В заключение фрагмент интервью Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ Антона Иванова газете "Коммерсантъ" <16>. -------------------------------- <16> Инфляция законов заставляет работать вхолостую // Коммерсантъ. 2006. 17 июля.

Вопрос корреспондента: "По каким... наиболее важным проблемам позиция суда пока не сформировалась?" Фрагмент ответа А. Иванова: "Нам... не удается разграничивать корпоративный шантаж, гринмейл и защиту акционерами, в том числе миноритарными, своих прав. Здесь всегда должна быть взвешенная позиция, поскольку совершенно очевидно, что любое наше решение неизбежно отразится на практике корпоративных захватов".

------------------------------------------------------------------

Название документа