Адвокаты во власти: присяжные поверенные - сотрудники Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства

АДВОКАТЫ ВО ВЛАСТИ: ПРИСЯЖНЫЕ ПОВЕРЕННЫЕ - СОТРУДНИКИ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СЛЕДСТВЕННОЙ КОМИССИИ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА

Ю. В. ВАРФОЛОМЕЕВ

В статье с историко-правовой точки зрения рассматривается феномен участия адвокатов во власти. Автор - доктор исторических наук, профессор кафедры истории государства и права юридического факультета Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского Ю. В. Варфоломеев - анализирует вопросы, касающиеся места и роли присяжных поверенных в деятельности Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства в 1917 г.

Ключевые слова: адвокаты, власть, Министерство юстиции, Чрезвычайная следственная комиссия, Временное правительство.

Lawyers in the State power: attorneys - employees of the Extraordinary investigation commission of Provisional government Y. V. Varfolomeev

In article phenomenon of participation of lawyers in the State power is considered from the historical and legal point of view. The author - doctor of history, professor of the chair of law and state history of the Saratov state university Y. V. Varfolomeev analyzes issues concerning the place and role of attorneys in activity of the Extraordinary investigation commission of Provisional government in 1917.

Key words: lawyers; state power; the Ministry of justice; Extraordinary investigation commission; Provisional government.

Адвокатура, как известно, имеет многовековую историю и традиции. С древнейших времен адвокаты, как правило, относились к политической элите государств и занимали ведущее место во власти. Многовековой опыт, авторитет и влияние адвокатуры в западных странах подтверждается тем, что ее представители нередко оказывались на вершине власти. Так, во Франции пост главы правительства занимали адвокаты Ж. Б. де Мартиньяк, О. Барро, Э. Оливье, Ж. Дюфор, Ж. Ферри, Л. Гамбетта, М. Рувье, Ж. Греви, Ш. Флоке, А. Рибо, а Л. А. Тьер, кроме того, стал еще и вторым президентом республики. Именно по поводу Тьера известный русский мыслитель и общественный деятель К. Н. Леонтьев недоуменно и саркастично высказался: "Ну и держава - с адвокатом вместо царя" <1>. По другую сторону океана - в США из 44 президентов 16 были адвокатами: Т. Джефферсон, Д. Мэдисон, Дж. К. Адамс, Э. Джексон, М. Фимор, Ф. Пирс, Д. Бьюкенен, А. Линкольн, Д. Гарфилд, Ч. Артур, Б. Гаррисон, У. МакКинли, Ф. Рузвельт, Р. Никсон, Д. Форд и, наконец, нынешний Президент страны - Б. Обама. Подобная тенденция характерна для многих стран мира. Еще в XIX в. выдающийся русский адвокат В. Д. Спасович отмечал: "Помню, как при мне сказал бельгийский король Леопольд II: "Все мои министры были адвокаты" <2>. Правда, в России это стало возможным лишь после падения монархии, когда во главе Временного правительства встал присяжный поверенный Керенский, а из пяти министров юстиции четверо, в том числе он, были адвокатами (А. Ф. Керенский, П. Н. Переверзев, А. С. Зарудный, П. Н. Малянтович). -------------------------------- <1> Леонтьев К. Н. Восток. Россия и славянство. М., 2007. С. 446. <2> Спасович В. Д. Застольные речи (1871 - 1901). Лейпциг, 1903. С. 68.

Великую французскую революцию 1789 - 1799 гг. не случайно называют "революцией адвокатов", лидерами которой действительно были адвокаты Ж. Дантон и М. Робеспьер. Между тем революционные события 1917-го в России также свидетельствуют о том, что представители этой профессии принимали самое активное участие в политической жизни страны в предреволюционные годы, а с приходом к власти Временного правительства заняли ведущие позиции во всех органах новой власти. Этот феномен исследователи объясняют отчасти тем, что самые заметные деятели революционных событий в России в начале XX в. имели юридическое образование, и в своем правовом мировоззрении и политической практике преодолевали "эклектическое соединение национальной формы с заимствованными, в основном через рецепцию романо-германского права, юридическими институтами" <3>, к тому же юридическое образование, "возраст и идейные позиции находились здесь в связи друг с другом" <4>, и не случайно большинство из них принадлежали к синергии "Молодая адвокатура" <5>. -------------------------------- <3> Синюков В. Н. Российская правовая система: Введение в общую теорию. Саратов, 1994. С. 88. <4> Шанин Т. Революция как момент истины. М., 1997. С. 302. <5> "Молодая адвокатура" - неформальное объединение, синергия (содружество) политических защитников, возникшее на рубеже XIX - XX вв., которые выступили за обновление адвокатской корпорации России и приняли активное участие в политических судебных процессах (подробнее см.: Варфоломеев Ю. В. "Молодая адвокатура": политическая защита в России (кон. XIX - нач. XX в.): Учеб. пособие. Саратов, 2005).

28 февраля 1917 г. Временный комитет Государственный Думы назначил комиссаров в министерства и другие государственные учреждения. Представителями Временного комитета в Министерстве юстиции стали адвокаты В. А. Маклаков, М. С. Аджемов и В. П. Басаков. Среди лидеров Февральской революции ярко и весомо обозначилась фигура одного из самых политически активных и харизматичных "молодых адвокатов" - А. Ф. Керенского, который с упоением принял и оценил ее: "Бескровная революция была моя всегдашняя мечта...". На растущей волне своей популярности он без особого труда добился санкции Петроградского Совета на занятие поста министра юстиции во Временном правительстве, где броско объявил себя "заложником революционной демократии". Утром 3 марта, он, с трудом сдерживая радостную эйфорию, гордо сообщил по телефону признанному корифею отечественной адвокатуры Н. П. Карабчевскому: "Сегодня в ночь сформировано Временное правительство. Я взял портфель Министра юстиции". Но это был далеко не праздный звонок. Новоиспеченный Министр юстиции предложил председателю Петербургского Совета присяжных поверенных забыть их давние идейные разногласия и попросил оказать помощь при подборе состава Министерства и Сената: "Не можете ли Вы собрать Ваших товарищей по совету сегодня? Я хотел бы посоветоваться, чтобы наметить кандидатов. Это обращение Керенского однозначно указывало на то, что ядром будущего Министерства юстиции и высшей судебной инстанции России должны были стать представители адвокатского сословия, тем самым Керенский хотел "поставить правосудие на недосягаемую высоту" <6>. Авторитет адвокатского сословия и председателя ее столичного Совета были настолько высоки, что вновь назначенные министры юстиции Временного правительства, которых оно, как правило, привлекало из среды адвокатуры, "считали своим долгом, - вспоминал Н. К. Муравьев, - явиться с визитом к председателю Петроградского совета присяжных поверенных Н. П. Карабчевскому, который обыкновенно приурочивал их прием к заседанию нашей подкомиссии" <7>. -------------------------------- <6> Карабчевский Н. П. Что глаза мои видели: В 2 ч. Берлин, 1921. Ч. 2. С. 118 - 122. <7> Н. К. Муравьев имел в виду "адвокатскую" подкомиссию Комиссии для восстановления основных положений Судебных уставов и согласования их с происшедшей переменой в государственном устройстве (Муравьев Н. К. Автобиографическая заметка // "Стой в завете своем...". Николай Константинович Муравьев: Адвокат и общественный деятель. Воспоминания, документы, материалы. М., 2004. Ч. 2. С. 107).

В первый же день руководства Министерством юстиции А. Ф. Керенский обратился к Советам присяжных поверенных с телеграммой, в которой просил их "принять посильное участие в установлении истинного правосудия в нашей Родине и поднятии его на высоту соответствующую величию народа и важности исторического момента". Он лично явился на заседание Петроградского Совета присяжных поверенных, которое проводилось на квартире председателя Совета - Карабчевского. Обратившись к присутствующим с краткой речью, министр просил Совет "способствовать, по мере сил, к водворению порядка и законности". Опора высокопоставленного представителя новой власти на коллег по адвокатскому цеху во многом объяснялась тем, что Керенский считал эту профессиональную корпорацию единственной в России, "до последнего времени сохранившую верность чести и долгу... право соблюдалось только в этой корпорации" <8>. -------------------------------- <8> Цит. по: Звягинцев А. Г., Орлов Ю. Г. В эпоху потрясений и реформ. Российские прокуроры. 1906 - 1917. М., 1996. С. 232.

Задолго до описываемых событий, в 1905 г. социал-демократ В. В. Воровский, ерничая по поводу решений очередного съезда адвокатов, неожиданно не только для себя, но и для всех высказал пророческое предположение относительно их политической судьбы: "На их долю, вероятно, выпадет... тяжелая забота заседать во Временном правительстве и учредительном собрании, к чему они так предусмотрительно готовятся" <9>. Да, действительно, они готовились к этому и вошли в состав первого демократического правительства: А. Ф. Керенский - Министр юстиции, Н. К. Муравьев - председатель Чрезвычайной следственной комиссии по расследованию преступлений царского режима, А. С. Зарудный и Г. Д. Скарятин - товарищи Министра, А. А. Демьянов - директор 2-го Департамента Министерства юстиции, а М. М. Винавер, Л. Н. Андроников, О. О. Грузенберг, Н. Д. Соколов, А. А. Леонтьев, Н. Н. Шнитников, С. А. Левицкий, А. С. Чумаевский, И. Б. Гуревич, П. С. Ширский и другие были назначены сенаторами. Впоследствии в других составах Временного правительства Министрами юстиции также были представители "Молодой адвокатуры" - П. Н. Переверзев, А. С. Зарудный и П. Н. Малянтович. -------------------------------- <9> Воровский В. В. Избранные произведения о первой русской революции. М., 1955. С. 29.

Вглядываясь в эти имена, трудно согласиться с Н. П. Карабчевским в том, что Керенский в своем выборе "старательно обходил имена сколько-нибудь яркие" и боялся сильных личностей "подле себя" <10>. Очевидно, что в своей кадровой политике А. Ф. Керенский вначале довольно строго придерживался основного принципа назначать на все высшие должности лиц с более или менее популярными именами, но при условии, чтобы их связывали или совместная деятельность (как, например, синергия "Молодая адвокатура"), или различные общественные и политические организации. Правда, Н. Берберова утверждала, что некоторые известные "молодые адвокаты" входили в состав русской масонской ложи. Так, в список русских масонов, составленный Берберовой, попал и Н. К. Муравьев, и его коллеги: В. А. Маклаков, П. Н. Малянтович, Н. В. Тесленко, А. С. Зарудный, М. М. Винавер, С. Е. Кальманович, кн. Г. Д. Сидамонов-Эристов, Н. Д. Соколов и др. Более того, в развитие своей гипотезы она утверждала, что при формировании Временного правительства "для Керенского было очень важно, кто масон и кто не масон: немасонов он удержать не мог, масонам он напоминал о клятве" <11>. Вместе с тем в опровержение этого вывода Берберовой служат только два факта из биографии Зарудного, когда он по принципиальным соображениям выходил из состава Временного правительства, и никто и ничто не могло его удержать, а Маклаков, несмотря на свое солидное реноме и высокую популярность, получил должность посла России во Франции уже на излете существования Временного правительства, хотя, по логике Берберовой, он как масон должен был получить ответственную должность, например портфель министра, еще в первом составе правительства. -------------------------------- <10> Карабчевский Н. П. Указ. соч. С. 122. <11> Берберова Н. Люди и ложи. Русские масоны XX столетия. Харьков; М., 1997. С. 286.

Между тем, несмотря на полярные оценки состава Временного правительства и противоречивые характеристики центральных фигур Министерства юстиции, становится очевидным, что закаленная в судебных баталиях политических процессов синергия "Молодая адвокатура" с февраля 1917 г. стала кадровой базой ведомства правосудия. Убедительное объяснение тому феноменальному обстоятельству, что адвокаты численно преобладали практически во всех учреждениях Временного правительства, дал представитель этого же сословия А. А. Демьянов: "Адвокат в силу того, что вечно оперирует с законами и что работа его заключается в логических построениях, более всякого другого приспособлен к политической деятельности, - справедливо утверждал он. - На это его даже наталкивают другие, ибо кому же, как не адвокату, в эпоху конструирования новой власти взять на себя законодательную работу. Неудивительно, что в моменты переворота адвокаты вылезают наверх" <12>. -------------------------------- <12> Демьянов А. А. Моя служба при Временном правительстве // Архив русской революции. В 22 т. М., 1991. Т. 4. С. 64.

С первых же дней революции Керенский эффектно провозгласил себя "заложником революционной демократии" и с головой окунулся "в народную массу". Он, как никто другой, умел извлечь пользу из многочисленных поездок, встреч, выступлений перед самой разнообразной аудиторией. В те дни, вспоминали современники, его популярность была огромна и продолжала расти. Керенский умел "зажигать сердца людей" и был "всеобщим оракулом, вождем и любимцем". Утром 7 марта 1917 г. он приехал в Москву, первым делом проследовал в городское управление, затем в исполком Совета рабочих депутатов, а в три часа дня прибыл в Московскую судебную палату. В Овальном зале собрались все представители московской юстиции: адвокаты, судьи, прокурорские работники и служащие канцелярии. От лица собравшихся главу ведомства приветствовал, в недавнем прошлом лидер "Молодой адвокатуры" и всегдашний соратник министра, присяжный поверенный Н. К. Муравьев. В небольшом, но, как всегда, эмоциональном ответном выступлении Керенский, в частности, сказал: "Свободная Россия родилась и вместе с нею начала справедливости, законности и свободы судейской совести. Старый порядок низвергнут навеки и безвозвратно. Надо приступить к устройству новой жизни". После общего собрания он встретился с московскими адвокатами. От имени присяжных поверенных его тепло приветствовал председатель Московского Совета - легендарный Д. Н. Доброхотов. Выступая перед коллегами, министр еще раз подчеркнул, что он выше всего ставит закон. Новый строй, по мысли Керенского, должен быть основан на праве и справедливости. Причем адвокатская корпорация, по его мнению, была в то время единственной организацией, сохранившей верность чести и долгу, и что "право соблюдалось только в этой корпорации", - констатировал он. Затем Керенский в сопровождении командующего войсками Московского военного округа прибыл на заседание комитета общественных организаций, где сделал важное заявление: "...все действия старой власти будут расследованы организованной Верховной следственной комиссией, которая откроет перед страной полную картину старой власти" <13>. Тем самым Министр отчасти сгладил тягостное впечатление от эпатажного и жесткого заявления, сделанного им несколькими днями раньше в столице: "В моих руках находились представители старой власти, и я не решился выпустить их из своих рук" <14>. Теперешнее его заявление о расследовании противозаконных действий старой власти специально созданной для этого следственной комиссией ставило точки над i - расправы над высшими царскими чиновниками не будет. -------------------------------- <13> Гражданин-Министр А. Ф. Керенский. Речи, беседы, письма. М., 1917. С. 10, 13. <14> Русское слово. 1917. 3 марта.

Даже с учетом скидки на политический популизм, выглядят убедительными слова Керенского, сказанные им на встрече со своими коллегами - присяжными поверенными в Москве: "...я выше всего ставлю право... новый строй должен быть основан на праве и справедливости" <15>. Здесь же в Москве заявление Министра о создании Верховной следственной комиссии обрело свои реальные очертания - на должность председателя этой Комиссии он пригласил присяжного поверенного Н. К. Муравьева. "Столбовой адвокат", каким ощущал себя Муравьев, тем не менее согласился занять, по сути, "генерал-прокурорскую" должность. -------------------------------- <15> Цит. по: Звягинцев А. Г., Орлов Ю. Г. Указ. соч. С. 232.

Развивая свои мысли о перспективах следствия над высшими чиновниками царского режима, Керенский особо подчеркнул соблюдение правовых норм: "...я не отступлю от своих принципов, базирующихся на вере в человека, - патетично подчеркнул он. - Основной принцип мой - суд присяжных. Дело бывших министров также будет передано этому суду" <16>. Но, как оказалось, эту идею позиционирования суда присяжных в качестве основного принципа правосудия и в данном случае - в качестве предстоящего вершителя судеб царских чиновников разделял и будущий председатель Чрезвычайной следственной комиссии Муравьев. "Суд - проявление не одной государственности, - утверждал Муравьев, - суд есть также и явление общественной жизни, потому, что в нем воплощается не только формальная идея права, но также и идея справедливости... Все общество, весь народ заинтересованы в постановлении справедливого приговора теми двенадцатью, которые избраны обществом, чтобы принять участие в создании приговора". -------------------------------- <16> Гражданин-Министр А. Ф. Керенский. С. 13.

В противоречивой революционной обстановке, когда медленно, но неуклонно шло формирование правового демократического государства, идеи Н. К. Муравьева об ответственности всего общества за решение суда присяжных звучали весьма актуально. "В суде справедливость внутренняя, начало субъективное преобладает над формальным, объективным, законным, внешним, - полагал Муравьев. - Вот почему в праве суда, которое во всяком культурном обществе не может быть целиком делегировано органам государственной власти, - в праве суда есть нечто иррациональное, не поддающееся одному только логическому, формальному анализу, почему оно и мыслится некоторыми как право божественное... Несправедливость суда не есть только дело государственной власти, оно есть дело национальное. За тех двенадцать, которые являются активными участниками суда, чувствуют себя ответственными все..." <17>. В столицу из Москвы Керенский возвращался уже с главой ЧСК Муравьевым. В специальном вагоне министра юстиции вместе с ними направлялся в Петроград и арестованный накануне в Вязьме бывший дворцовый комендант В. Н. Воейков, с которым А. Ф. Керенский и Муравьев имели продолжительную, но пока еще "не для протокола", беседу <18>. -------------------------------- <17> Муравьев Н. К. Указ. соч. С. 273, 274. <18> Подробнее см.: Воейков В. Н. С царем и без царя: Воспоминания последнего дворцового коменданта. Минск, 2002. С. 240.

Учреждение Верховной следственной комиссии для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других высших должностных лиц явилось одним из приоритетных по времени и значимости распоряжений Временного правительства. Уже на второй день после его создания, 3 марта 1917 г., Керенский в беседе с Карабчевским назвал одной из первоочередных задач нового правительства "не терпящее ни малейшего отлагательства" <19> учреждение Чрезвычайной следственной комиссии для расследования деятельности бывших царских министров и других высших должностных лиц. Пожалуй, наиболее точно Керенский сформулировал свои ожидания по поводу предстоящей деятельности комиссии, в ответе на вопрос С. В. Завадского: "...ждет ли он... строго судейского отношения к делу, или чего-нибудь иного?". Отвечая на этот принципиальный вопрос, министр юстиции просто и, как показалось Завадскому, искренне сказал, что "желает только раскрытия правды" <20>. -------------------------------- <19> Карабчевский Н. П. Указ. соч. С. 123. <20> Завадский С. В. На великом изломе (Отчет гражданина о пережитом в 1916 - 17 годах) // Архив русской революции: В 22 т. М., 1991. Т. 11. С. 16.

В доверительной беседе с корифеем русской адвокатуры Карабчевским министр юстиции сообщил также, что он уже нашел подходящего кандидата на пост председателя этой комиссии - известного политического защитника Н. К. Муравьева. "В прошлые времена, - с деланным юмором заметил Керенский, - трепетали перед Муравьевым-Виленским, пусть же теперь и наш Муравьев нагонит трепета" <21>. Конечно же, Керенский имел в виду трепет низвергнутых сановников не от репрессий, а перед объективным, беспристрастным расследованием и справедливым судом, которые основаны на приоритете законности. Но, думается, еще более глубокий, корневой смысл вложил в понятие "трепет" его коллега Муравьев: "Без трепетного искания истины представителями общества невозможно отправление правосудия" <22>. Судя по всему, именно в этом должна была заключаться по замыслу новой власти гармония "закона" и "трепета" в интерпретации ЧСК. Конечно, подбор кандидата на высокую и ответственную должность председателя ЧСК осуществлялся не по принципу совпадения фамилии с печально известным Муравьевым-"Вешателем" и тем более не по принципу нагнетания страха через революционный террор новым карателем - однофамильцем Муравьева. В данном случае в приватной беседе Керенский позволил себе лишь сочинить политический каламбур, блеснув, как ему казалось, эрудицией и чувством юмора. -------------------------------- <21> Карабчевский Н. П. Указ. соч. С. 123. <22> Муравьев Н. К. Указ. соч. С. 274.

На самом деле решение о назначении Н. К. Муравьева председателем ЧСК было со стороны новой власти серьезным и всесторонне взвешенным. Думается, что были приняты во внимание несколько важных аспектов его жизни и деятельности. Во-первых, это, конечно, принадлежность "внефракционного социал-демократа" Муравьева к лагерю освободительного движения. Во-вторых, его богатейший юридический и политический опыт из области участия в судебных процессах по государственным преступлениям, охватывающий как минимум пятнадцатилетний период. "Муравьев - популярный уголовный защитник по политическим делам, - представлял его А. А. Демьянов, - знал почти всю Россию и хорошо познакомился с деятельностью судебных чинов" <23>. В-третьих, нельзя отрицать наличие организаторских способностей у лидера синергии "Молодая адвокатура" и организатора первых российских профсоюзов. В-четвертых, в адвокатской корпорации Муравьев имел годами безупречно заслуженное реноме блюстителя нравственности сословия, пользовался репутацией человека, который "никогда и ни при каких обстоятельствах не говорил неправды. Никогда не отступал от своих принципов". И наконец, в-пятых, он превыше всего ставил идею справедливости в деле отправления правосудия. "Не меньше, чем органам власти, а может быть, и больше их ведомая и близкая обществу, народу, широким его кругам, которые через своих представителей принимают живое участие в отправлении правосудия страны идея справедливости играет решающую роль в постановлении общественного приговора" <24>, - считал Муравьев. -------------------------------- <23> Демьянов А. А. Указ. соч. С. 79, 80. <24> Муравьев Н. К. Указ. соч. С. 274.

Итак, 5 марта 1917 г. был опубликован Указ Временного правительства Правительствующему сенату, в постановляющей части которого говорилось: "Учредить верховную следственную комиссию для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других должностных лиц" <25>. Правда, под названием "верховной" она просуществовала недолго. Буквально на следующий день Керенский "явочным порядком" переименовал комиссию в "чрезвычайную", и, таким образом, "сконструировалась и первая чека, - открывал с нее счет "чрезвычайкам" Кафафов, - Чрезвычайная следственная комиссия, - под председательством московского присяжного поверенного, социал-демократа Муравьева" <26>. По мнению Завадского, изменение названия, вероятно, произошло потому, что прежнее название напоминало о многочисленных "верховных" комиссиях существовавших при самодержавии <27>, а любые аналогии со свергнутым режимом претили "заложнику революционной демократии". -------------------------------- <25> Вестник Временного правительства. 1917. N 1. <26> Кафафов К. Д. Воспоминания о внутренних делах Российской империи // Вопросы истории. 2005. N 6. С. 89. <27> См.: Завадский С. В. Указ. соч. С. 16.

Создание ЧСК явилось одним из важнейших нововведений Временного правительства. После завершения своей работы комиссия должна была представить "Акты окончательного расследования со своим письменным заключением о дальнейшем направлении дела генерал-прокурору для доклада Временному правительству", следственные материалы для предания царских чиновников суду и доклад Учредительному собранию. 11 марта в развитие декларативного Указа Временного правительства было утверждено Положение "О Чрезвычайной следственной комиссии для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданского, так военного и морского ведомств". Положение определяло, что комиссия учреждалась "при министре юстиции, в качестве генерал-прокурора", а председатель комиссии получил права товарища министра юстиции, в данном случае в его ранге генерал-прокурора <28>. Председателю было предоставлено право привлекать "для участия в делопроизводстве комиссии" как должностных лиц (по соглашению с их непосредственным начальством и с сохранением за ними их постоянных должностей и окладов), так и частных. 17 марта председатель ЧСК Муравьев провел первое заседание, на котором определил задачи и порядок работы комиссии. Одним словом, "Муравьев очень энергично повел свое дело" <29>, - констатировал Демьянов. -------------------------------- <28> Вестник Временного правительства. 1917. N 7. <29> Демьянов А. А. Указ. соч. С. 79.

Несмотря на большую загруженность и крайне сложную внутреннюю и внешнеполитическую обстановку в стране, все министры юстиции Временного правительства, начиная с первого, постоянно держали работу комиссии в поле своего зрения, а Керенский сохранил особый, неослабевающий интерес к ней и после того, как стал премьером. Он постоянно держал в поле зрения ключевые криминальные сюжеты, расследуемые ЧСК, а также интересовался показаниями подследственных. Об этом, в частности, свидетельствует секретарь Комиссии А. А. Блок <30>. -------------------------------- <30> Блок А. А. Дневник. М., 1989. С. 243.

За неполных восемь месяцев деятельности правительства сменились пять министров юстиции, но все это время бессменным председателем ЧСК оставался Муравьев. Кстати, и состав возглавляемой им комиссии за весь период работы тоже претерпел весьма незначительные изменения, в основном за счет ротации внутри ведомства и притока новых сотрудников. "Будучи близким свидетелем министерской чехарды в частности, и в особенности в Министерстве юстиции, - объяснял этот феномен сам Муравьев, - я еще летом 1917 года убедился, насколько верна была выбранная мною линия уклонения от участия в Министерстве и пребывания в стороне от политической каши" <31>. При этом он хорошо разбирался в общественно-политической обстановке в стране и всегда имел свое мнение по той или иной актуальной проблеме. Характерный момент запечатлел А. А. Блок: "20 мая. Утро в Зимнем дворце... Муравьев, откинувшись, говорит о государственных делах" <32>. -------------------------------- <31> Муравьев Н. К. Указ. соч. С. 107. <32> Блок А. А. Записные книжки. 1901 - 1920. М., 1965. С. 338.

В ЧСК входили следующие структурные подразделения: Президиум, канцелярия, счетная часть, комиссия по составлению отчета о деятельности ЧСК, комиссия для разработки спорных юридических вопросов, 27 следственных частей и одна "особая" следственная часть, а также камера хранения вещественных доказательств. В основном составе Комиссии было задействовано 25 следователей-техников, опытных профессионалов, прекрасно знающих свою работу. Во главе ЧСК был Президиум, "который состоит из двух частей, - пояснял Н. К. Муравьев, - из части общественной и части деловой" <33>. Президиум определял направление деятельности комиссии, разрешал вопросы о возбуждении, направлении и прекращении следственных действий и проводил допросы лиц по возникшим делам. "К ведению президиума комиссии, - вспоминал С. В. Завадский, - в коллегиальном составе относилось как привлечение в качестве обвиняемых, так и дальнейшее направление оконченных следствий" <34>. -------------------------------- <33> Муравьев Н. К. О работе Чрезвычайной следственной комиссии. Доклад на Первом Всероссийском съезде Рабочих и Солдатских депутатов // Известия Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов. 1917. N 95. <34> Завадский С. В. Указ. соч. С. 44.

Общественную часть представляли так называемые наблюдающие, или делегаты, - это присяжные поверенные и известные общественные деятели. Появление в Комиссии этого структурного элемента и его задачи Муравьев пояснял следующим образом: "...есть наблюдающие: это общественный элемент... которые ввиду того, что там (в комиссии. - Прим. авт.) вносят в их работу общественное начало: они следят, чтобы не пропустили чего-либо общественно интересного, и указывают на то, что может иметь политический интерес" <35>. Делегатом в ЧСК от Государственной Думы был выдающийся адвокат кадет Ф. И. Родичев, а представителем от исполнительного комитета Совета Рабочих и Солдатских Депутатов - присяжный поверенный меньшевик Н. Д. Соколов. Вместе с ними "наблюдающими за производством следственных действий" в комиссии работали адвокаты С. С. Никольский, А. С. Тагер, В. А. Жданов, Н. С. Каринский, В. Н. Крохмаль <36>. -------------------------------- <35> Муравьев Н. К. О работе Чрезвычайной следственной комиссии. <36> ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 132, 136, 144, 161, 188.

Появление в следственной комиссии этого своеобразного структурного элемента "для наблюдения за производством предварительных следствий" и его специфические задачи можно объяснить следующими причинами. Во-первых, как это видно из Положения о ЧСК с формальной точки зрения, на комиссию были возложены следственные задачи, и, казалось бы, никакими политическими полномочиями она де-юре не наделялась. В то же время, наряду со следственными функциями перед ЧСК де-факто стояла и политическая задача, так как содержание отчета Учредительному собранию, который готовила комиссия, могло существенно повлиять на решения высшего представительного органа страны. Следовательно, введение контрольно-надзорного "общественного элемента" в структуру ЧСК, думается, с формальной точки зрения наделяло ее отчасти и политическими прерогативами. Во-вторых, в условиях взрывоопасной революционной обстановки, подозрительности и недоверия радикальных партийных группировок к деятельности Временного правительства, введение в состав ЧСК общественных наблюдателей должно было снять напряжение и сгладить противоречия между правительством и Советами. И наконец, в-третьих, по мнению некоторых членов комиссии, общественные наблюдатели должны были участвовать в ее работе "в целях обследования материалов Комиссии не только с криминальной, но и с общественно-политической точки зрения". Принимая все это во внимание, в мае 1917 г. председатель ЧСК Н. К. Муравьев обратился к Министру юстиции А. Ф. Керенскому с просьбой "войти с представлением к Временному Правительству о дополнении Положения о Чрезвычайной следственной комиссии... указанием на учреждение в составе Комиссии должности лиц, наблюдающих за производством следственных действий на правах лиц прокурорского надзора, но без права непосредственных предложений в количестве по усмотрению Министра юстиции" <37>. -------------------------------- <37> ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 4. Л. 15 об. Д. 5. Л. 9.

Проект подобного Указа прилагался к данной записке, и 27 мая 1917 г. Указом Временного правительства Правительствующему сенату предложение сотрудников ЧСК было принято путем внесения упоминавшихся выше дополнений в Положение о ЧСК <38>. Таким образом, дополнения, инициированные членами комиссии, с одной стороны наделяли ЧСК более широкими правами, а с другой - обеспечивали ей большую легитимность со стороны неправительственных революционных сил. В соответствии с этим постановлением, по предложению члена Комиссии, прокурора Харьковской судебной палаты Б. Н. Смиттена Президиум ЧСК принял решение "придавать" для сотрудничества следователям "общественные элементы, преимущественно из присяжных поверенных, для наблюдения за следствием на правах лиц прокурорского надзора, без права производства следственных действий и без права дачи непосредственных предложений" <39>. Число таких сотрудников должно было определяться по мере необходимости. -------------------------------- <38> Вестник Временного правительства. 1917. 10 июня. <39> ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 106. Л. 18. Д. 4. Л. 5-5 об.

Между тем нашлись и критики этого нововведения. Так, член ЧСК А. Ф. Романов считал, что лица, входившие в наблюдательную "были "соглядатаями" и на обязанности их лежало предупредить "лицеприятие" судебных деятелей и возможную с их стороны контрреволюционность", и связывал создание наблюдательной части Комиссии, "состоявшей преимущественно из присяжных поверенных и их помощников, в большинстве социалистов разных толков" напрямую с "недоверием к судебным деятелям, которым был проникнут присяжный поверенный Керенский и его приспешники" <40>. Однако говорить о "недоверии к судебным деятелям" со стороны Министра юстиции и его ближайших сподвижников в данном случае неуместно, так как следственные части ЧСК формировались и их возглавляли опытные юристы-практики (прокуроры, следователи, судьи), привлеченные к работе в комиссии или ее председателем Муравьевым, или прикомандированные непосредственно Министерством юстиции с ведома, естественно, его главы - Керенского. -------------------------------- <40> Романов А. Ф. Император Николай II и его правительство // Русская летопись. Париж, 1922. Кн. 2. С. 4.

Всего комиссия произвела 90 допросов 59 лиц, среди которых были министры старого режима и их заместители, сенаторы, губернаторы, генералы, директора Департамента полиции, общественные деятели и представители так называемых "темных сил" <41>. На допросе присутствовало, как правило, не менее трех членов президиума, сотрудники канцелярии, общественные наблюдатели, или, как их еще называли, "общественные элементы" и стенографистки. Например, свой первый допрос - бывшего министра внутренних дел А. Н. Хвостова - комиссия провела в следующем составе: Н. К. Муравьев, С. В. Завадский, С. В. Иванов, В. А. Апушкин, Б. Н. Смиттен, Н. Д. Соколов и Ф. И. Родичев, т. е. из семи присутствовавших членов Президиума на допросе - трое адвокаты. -------------------------------- <41> Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. В 7 т. / Под ред. П. Е. Щеголева. М.-Л., 1924. Т. 1. С. XXIII.

В связи с особой важностью и сложностью проведения следственных действий, касающихся деятельности бывшего Департамента полиции, в помощь ЧСК специальным Постановлением Временного правительства от 15 июня 1917 г. была учреждена при Министерстве юстиции "особая комиссия для обследования, согласно указаниям названного главного начальника ведомства, деятельности бывшего департамента полиции и подведомственных департаменту учреждений (районных, охранных отделений, жандармских управлений и розыскных пунктов) за время с 1905 по 1917 год". "Особая комиссия" вела работу по двум направлениям: во-первых, отбирала дела Департамента полиции, которые могли бы дать материал для ЧСК, и, во-вторых, выясняла состав секретной агентуры розыскных органов империи. Одновременно с этим в Париже действовала Комиссия по разбору архивов бывшей заграничной агентуры практически с теми же задачами: разборка и описание документов, составление списков секретных сотрудников, исполнение запросов ЧСК. Возглавлял комиссию присяжный поверенный Е. И. Рапп. Комиссии, аналогичные парижской, были созданы в целом ряде российских городов. Так, в Москве при Исполнительном комитете московских общественных организаций была учреждена Комиссия по обеспечению нового строя. Ее основными задачами являлись: 1) предупреждение и пресечение контрреволюционных действий; 2) выяснение лиц, являвшихся сотрудниками Московского охранного отделения и Московского губернского жандармского управления. Комиссия разбирала архивы учреждений политического сыска, эвакуированные из Польши. Председателем Комиссии был комиссар Москвы Н. М. Кишкин, товарищем председателя - присяжный поверенный В. Н. Малянтович. В состав комиссии также входили комиссары - присяжные поверенные С. П. Симеон и А. Д. Годин. Московская комиссия, так же как и заграничная, работала в тесном взаимодействии с ЧСК. Всего в комиссии, исходя из "списка членов, следователей и служащих судебного ведомства", числилось 94 сотрудника, из которых 26 человек, по нашим подсчетам, были присяжные поверенные. Это достаточно высокий процент участия адвокатов в работе ЧСК, если принимать во внимание то обстоятельство, что 55 сотрудников комиссии были профессиональными следователями, или, как их в то время называли, следователи-"техники" <42>, которые занимались непосредственно расследованием дел, определенных задачами ЧСК. -------------------------------- <42> ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 109. Л. 1 - 27.

При этом огромный массив следственных материалов и официальная переписка требовали слаженной и профессиональной работы делопроизводственной части - канцелярии ЧСК, сотрудниками которой, в большинстве, также были адвокаты. Секретарями комиссии в разное время работали Б. Г. Болтенгаген, С. А. Гуревич, Н. И. Идельсон, Э. В. Лесневский, А. Ф. Стааль, Ф. А. Червинский. Делопроизводство комиссии вели В. С. Оголевец и М. М. Репнинский. Чиновниками для особых поручений служили: Л. И. Левидов, П. С. Тагер, Е. Я. Черномордик, Я. Ф. Энтин и А. Н. Ясинский. Причем многих сотрудников Комиссии председатель хорошо знал по предыдущей совместной работе. Так, например, Гуревич и Тагер на протяжении нескольких лет были помощниками присяжного поверенного Муравьева, а Идельсон и Стааль - его близкими соратниками по "Молодой адвокатуре" и неоднократно принимали вместе с ним участие на политических процессах. Оценивая персональный состав комиссии, один из подследственных - К. Д. Кафафов отметил ее разнородный характер: "Я должен совершенно искренно признаться, что меня лично возмущало присутствие в этой комиссии не Муравьева, Соколова, Родичева и др. - это было так естественно, а вот присутствие там вчерашних наших сослуживцев: Завадского, Иванова и Смиттена и др., из которых Завадский оказался даже товарищем председателя, вот присутствие их глубоко возмущало душу, ведь они вызвались судить своих вчерашних сослуживцев и даже начальников, как, например, Щегловитова и Макарова, при которых и благодаря которым сделали свою блестящую служебную карьеру" <43>. Однако, по мнению Н. К. Муравьева, этими высокими назначениями из числа бывших влиятельных деятелей царской юстиции, новое правительство демонстрировало, во-первых, приоритет профессиональных качеств сотрудников, а во-вторых, особую значимость и высокий статус комиссии. С другой стороны, если взглянуть на состав комиссии с точки зрения юридической специализации, то было очевидно, что половина ее сотрудников и делегатов была представлена присяжными поверенными. -------------------------------- <43> Кафафов К. Д. Указ. соч. С. 88.

Проблема кадрового состава для ЧСК была также актуальна, как и для Министерства юстиции или Временного правительства в целом. При формировании состава любого ведомства Временного правительства наряду с лояльностью к новой власти, в равной, а может быть, даже и в большей степени учитывались и профессиональные качества кандидатов на должности. Директор 2-го Департамента Министерства юстиции А. А. Демьянов, который занимался кадровыми вопросами Министерства юстиции, вспоминал, что новым руководителям их ведомства пришлось много поработать, чтобы очистить так называемое "щегловитовское хозяйство". Это, на наш взгляд, была одна из причин, по которой почти повсеместно на ответственные должности - и в органы прокуратуры, и в судебное ведомство - назначались бывшие адвокаты. Но, как правило, только немногие назначенцы из присяжных поверенных имели опыт прокурорской или судейской работы, как, например, А. С. Зарудный или Н. Н. Мясоедов. В то же время большинство вчерашних адвокатов не были профессиональными следователями или прокурорскими работниками, но и назвать их дилетантами на новом для них поприще было бы несправедливо. По роду своей адвокатской деятельности, особенно участвуя на политических процессах, которыми изобиловало последнее десятилетие, они были очень хорошо знакомы с методами работы следственных органов, да и к тому же сами не раз (как это было в делах о еврейских погромах) "доследовали" (т. е. проводили собственное независимое расследование) те или иные проблемные вопросы. Кроме того, многие из них участвовали в расследовании дисциплинарных дел своих коллег в рамках дисциплинарного производства, существовавшего в адвокатской корпорации. В целом, оценивая место и роль адвокатов, работавших в ЧСК, следует отметить, что это были очень разные по опыту, квалификации, убеждениям и характеру люди. Различным было также и их отношение к порученному участку работы. Но, думается, что большинство из них отчетливо понимали, какой степени важности государственное дело они выполняли. Достаточно высоко оценил персональный состав Комиссии директор 2-го Департамента Министерства юстиции А. А. Демьянов, утверждавший, что председатель ЧСК "постарался подобрать в ее состав весь цвет представителей тогдашней юстиции" <44>. -------------------------------- <44> См.: Демьянов А. А. Указ. соч. С. 80.

Вышеизложенное позволяет сделать некоторые выводы. В феврале 1917-го на волне революционной стихии представители адвокатского сословия оказались на вершине власти, заняв ответственные должности, главным образом в Министерстве юстиции Временного правительства и Чрезвычайной следственной комиссии. Их появление во властных структурах и органах юстиции, на наш взгляд, вполне закономерно. Большинство присяжных поверенных принадлежало к синергии "Молодая адвокатура". На протяжении почти 20 лет они принимали участие в политических судебных процессах, что приносило им не только богатый правовой опыт, но и давало им всесторонне знание политической обстановки в стране. Работая в ЧСК на различных должностях - от делопроизводителя до председателя, - адвокаты, как и другие сотрудники, проявили себя с самой лучшей стороны, о чем в конечном итоге говорят результаты деятельности комиссии. За неполных восемь месяцев своей работы ЧСК подготовила достаточно большой следственный материал, и, таким образом, задачи, поставленные ей Временным правительством, были в основном выполнены. Вопросом же окончательного определения и доказательства виновности подследственных ЧСК в каждом конкретном случае должны были заниматься суды, не состоявшиеся по объективным историческим причинам. Таким образом, без преувеличения можно сказать, что адвокаты, работавшие в Министерстве юстиции и Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, внесли большой вклад в развитие государства и права России в сложную революционную эпоху.

Библиография

Берберова Н. Люди и ложи. Русские масоны XX столетия. Харьков; М., 1997. Блок А. А. Записные книжки. 1901 - 1920. М., 1965. Блок А. А. Дневник. М., 1989. Воейков В. Н. С царем и без царя: Воспоминания последнего дворцового коменданта. Минск, 2002. Воровский В. В. Избранные произведения о первой русской революции. М., 1955. Гражданин-Министр А. Ф. Керенский. Речи, беседы, письма. М., 1917. Демьянов А. А. Моя служба при Временном правительстве // Архив русской революции. В 22 т. Т. 4. М., 1991. Завадский С. В. На великом изломе (Отчет гражданина о пережитом в 1916 - 1917 годах) // Архив русской революции: В 22 т. М., 1991. Т. 11. Звягинцев А. Г., Орлов Ю. Г. В эпоху потрясений и реформ. Российские прокуроры. 1906 - 1917. М., 1996. Карабчевский Н. П. Что глаза мои видели: В 2 ч. Берлин, 1921. Ч. 2. Кафафов К. Д. Воспоминания о внутренних делах Российской империи // Вопросы истории. 2005. N 6. Леонтьев К. Н. Восток. Россия и славянство. М., 2007. Муравьев Н. К. О работе Чрезвычайной следственной комиссии. Доклад на Первом Всероссийском съезде Рабочих и Солдатских депутатов // Известия Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов. 1917. N 95. Муравьев Н. К. Автобиографическая заметка // "Стой в завете своем...". Николай Константинович Муравьев: Адвокат и общественный деятель. Воспоминания, документы, материалы. М., 2004. Ч. 2. Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства: В 7 т. / Под ред. П. Е. Щеголева. М.-Л., 1924. Т. 1. Романов А. Ф. Император Николай II и его правительство // Русская летопись. Кн. 2. Париж, 1922. Синюков В. Н. Российская правовая система: Введение в общую теорию. Саратов, 1994. Спасович В. Д. Застольные речи (1871 - 1901). Лейпциг, 1903. Шанин Т. Революция как момент истины. М., 1997.

Название документа