Сравнительный анализ государственно-властных полномочий прокурора и Уполномоченного по правам человека в контексте ст. 24 ФЗ "О прокуратуре РФ" и ст. 35 ФКЗ "Об Уполномоченном по правам человека в РФ"

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ГОСУДАРСТВЕННО-ВЛАСТНЫХ ПОЛНОМОЧИЙ ПРОКУРОРА И УПОЛНОМОЧЕННОГО ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА В КОНТЕКСТЕ СТ. 24 ФЗ "О ПРОКУРАТУРЕ РФ" И СТ. 35 ФКЗ "ОБ УПОЛНОМОЧЕННОМ ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА В РФ" <*>

И. М. БАЙКИН

Байкин И. М., аспирант Санкт-Петербургского юридического института (филиал) Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, магистр юриспруденции.

В работе проводится анализ государственно-властных полномочий прокурора и Уполномоченного по правам человека в контексте ст. 24 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" и ст. 35 Федерального конституционного закона "Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации". Автор работы в обоснование своей позиции приводит теоретические и практические соображения о том, что выделение отличительных особенностей полномочий данных органов позволит глубже понять их сущность в структуре власти. Автор, с учетом анализа судебной практики, провел обобщение ранее известных сведений с других научных позиций и описал их в совершенно ином аспекте. Автору удалось пересмотреть ряд позиций относительно сущностных признаков акта прокурорского реагирования (представление об устранении нарушений закона).

Ключевые слова: федеральные арбитражные суды, прокуратура, статус органов власти, разделение властей, акт прокурорского реагирования, Уполномоченный по правам человека, компетенция, структура правовой нормы.

The Comparative analysis of state-imperious powers of the public prosecutor and the representative under human rights in a context of the item of item 24 The law "About Office of Public Prosecutor of the Russian Federation" and 35 The law "About the representative under human rights in the Russian Federation". In work the analysis of state-imperious powers of the public prosecutor and the representative under human rights in a context of the item of item 24 of the Federal law "About Office of Public Prosecutor of the Russian Federation" and 35 Federal constitutional laws "About the Representative under human rights in the Russian Federation" is carried out. The author of work in a substantiation of the position results theoretical and practical reasons that allocation of distinctive features of powers of the given bodies, will allow to understand more deeply their essence in power structure. The author taking into account the judiciary practice analysis, has spent generalisation before known data from other scientific positions and has described them in perfect other aspect. The author managed to reconsider a number of positions concerning intrinsic signs of the certificate of public prosecutor's reaction (representation about elimination of infringements of the law).

Key words: Federal arbitration courts; Office of Public Prosecutor; the status of authorities; division of the authorities; the certificate of public prosecutor's reaction; the representative under human rights; the competence; structure of the rule of law.

Исследования правового статуса прокуратуры России приводят к выводу о том, что прокуратура является неотъемлемым элементом единой системы государственной власти. В связи с этим представляется актуальным рассмотреть сравнительный анализ государственно-властных полномочий прокурора и Уполномоченного по правам человека (далее по тексту - Уполномоченный) в контексте ст. 24 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" от 17 января 1992 г. N 2202-1 (далее по тексту - Закон N 2202-1) <1> и ст. 35 Федерального конституционного закона от 26 февраля 1997 г. N 1-ФКЗ "Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации" <2> (далее по тексту - Закон N 1-ФКЗ), что, представляется, позволит выделить отличительные особенности указанных органов государства, специфику их полномочий. В конце концов, предоставит возможность глубже понять сущность данных органов в структуре власти. -------------------------------- <1> Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1992. N 8. Ст. 366. <2> Российская газета. N 43 - 44. 04.03.1997.

Так, в судебной практике прокуратура не относится к государственным органам. Например, в Постановлении Федерального арбитражного суда Центрального округа от 10 декабря 2003 г. N А35-3508/03-С25 <3> указано, что "прокурор не относится к государственным органам", а предостережение прокурора не относится к ненормативным правовым актам государственных органов, которые могут быть признаны в арбитражном суде недействительными. В Постановлении Федерального арбитражного суда Уральского округа от 28 октября 2004 г. N Ф09-3606/04-ГК <4> судом добавлено, что "предостережение прокурора носит рекомендательный характер, содержит разъяснение норм действующего законодательства, не содержит властно-распорядительных обязательных предписаний, распоряжений". -------------------------------- <3> Документ опубликован не был. Доступ из справочно-правовой системы "КонсультантПлюс". <4> Документ опубликован не был. Доступ из справочно-правовой системы "КонсультантПлюс".

Думается, что рассмотренные выше решения судов, согласно которым прокурор не является государственным органом (т. е. не действует в качестве представителя государственного органа от лица органов прокуратуры), представляются спорными. Прокуратура является органом государственной власти (государственным органом), на который законодателем возлагаются функции по осуществлению надзора за законностью, а в соответствии со ст. 6 Закона N 2202-1 требования прокурора, вытекающие из его полномочий, подлежат безусловному исполнению в установленный срок, неисполнение требований прокурора и следователя, вытекающих из их полномочий, влекут за собой установленную законом ответственность. Из изложенного становится понятно, что для отраслей прокурорского надзора характерен императивный метод, где прокуратура как орган власти обязана давать властные требования об устранении допущенных нарушений законодательства, а все другие субъекты обязаны подчиняться этим указаниям. Однако по данному вопросу в литературе существует несколько иная позиция. По мнению Е. Р. Ергашева, "прокуратура представляет собой государственный орган, основной функцией которого является функция осуществления прокурорского надзора" <5>. Он полагает, что "акты прокурорского реагирования <6> имеют свою специфику, которая заключается в том, что прокуроры обладают строго очерченной законом, определенной, ограниченной властью по отношению к поднадзорным, а тем более неподнадзорным субъектам. Данное обстоятельство определяет характер требования прокурора, изложенного в акте. Обязанностью лица, которому был адресован акт прокурорского реагирования, является также направление прокурору в установленный срок ответа о результатах рассмотрения акта. В силу чего основным свойством любого акта прокурорского реагирования является его убедительность" <7>. -------------------------------- <5> См.: Ергашев Е. Р. Принципы института надзора за исполнением законов // Исполнительное право. 2006. N 3. С. 40. <6> Закон N 2202-1, предоставляя прокурору достаточно широкие полномочия для устранения нарушений законности, четко определяет формы прокурорского реагирования. Это следующие акты: протест, представление, предостережение о недопустимости нарушений закона, постановление, обращение с иском в суд. <7> Ергашев Е. Р. Указ. соч. С. 40.

Выходит, что если следовать логике Е. Р. Ергашева, то следует заключить, что требования прокурора обязательны лишь для рассмотрения, но необязательны для исполнения (выделено мной. - И. Б.). Ввиду вышеизложенного напрашивается вопрос: если поднадзорные субъекты вправе добровольно решать, а следует ли им удовлетворять требования прокурора, то в таком случае, каким образом прокурору удается на протяжении почти трех столетий поддерживать режим относительной законности в стране? Как прокурорам удается добиваться устранения нарушений законов со стороны поднадзорных субъектов, если последние не имеют юридической обязанности <8> выполнять его требования? В таком случае - не умаляется ли статус данного органа в структуре власти? -------------------------------- <8> Юридическая обязанность есть предписанная обязанность лицу и обеспеченная возможностью государственного принуждения мера необходимого поведения, которой оно должно следовать в интересах управомоченного лица. См.: Теория государства и права: Учебник / Под ред. В. М. Корельского, В. Д. Перевалова. Екатеринбург, 1996. С. 353 - 354.

Здесь стоит отметить, что точка зрения Е. Р. Ергашева согласуется и с судебной практикой <9>. -------------------------------- <9> См.: Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 г. N 84-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Моторичевой Ирины Ивановны на нарушение ее конституционных прав положениями статьи 24 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" // Документ опубликован не был. Доступ из справочно-правовой системы "КонсультантПлюс"; Определение Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 6 декабря 2007 г. N 14042/07 по делу N А50-3874/2007-Г26 "Об отказе в передаче дела в Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации" // Документ опубликован не был. Доступ из справочно-правовой системы "КонсультантПлюс".

Вместе с тем идея убедительности актов прокурорского реагирования без присутствия в них элемента принуждения выглядит весьма сомнительной. Более того, представляется, что многолетняя практика правозащитной деятельности прокуратуры свидетельствует о характере ее работы в большей части методами принуждения, а не убеждения. Поэтому выводы о том, что акты прокурорского реагирования имеют характер добровольного исполнения, выглядят спорными. Рассмотрим анализ норм ст. 24 Закона N 2202-1. Указанной статьей установлено, что в течение месяца со дня внесения прокурором представления в адрес поднадзорного субъекта им "должны быть" приняты конкретные меры по устранению допущенных нарушений закона (выделено мной. - И. Б.), о результатах принятых мер "должно быть" сообщено прокурору в письменной форме. Как видно, формулировка диспозиции <10> нормы ст. 24 Закона N 2202-1 выражена в форме "долженствования", а не "обязанности". -------------------------------- <10> Диспозиция содержит правило поведения - действие или бездействие, согласно которому должны действовать участники правоотношения. См.: Венгеров А. Б. Теория государства и права: Учебник для юридических вузов. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юриспруденция, 1999. С. 368.

Поэтому представляется, что Е. Р. Ергашев и судебная практика исходят из того, что раз в диспозиции ст. 24 Закона N 2202-1 нет указания на "обязательность" исполнения представления прокурора, то, соответственно, сделан вывод о добровольности его исполнения со стороны поднадзорного субъекта. Однако такие выводы не учитывают следующие моменты. Так, на поднадзорном субъекте в силу диспозиции ст. 24 Закона N 2202-1 лежит юридическая обязанность следовать интересам прокурора (управомоченного субъекта) <11>, т. е. поднадзорный субъект по результатам рассмотрения представления прокурора "должен" принять конкретные меры по устранению допущенных нарушений закона; о результатах принятых мер "должен" сообщить прокурору в письменной форме. -------------------------------- <11> Субъективное право - это предусмотренная для управомоченного лица в целях удовлетворения его интересов мера возможного поведения, обеспеченная юридическими обязанностями других лиц. См.: Теория государства и права: Учебник / Под ред. В. М. Корельского, В. Д. Перевалова. 2-е изд., изм. и доп. М.: НОРМА, 1996. С. 352.

Как правильно отмечается в литературе, "диспозиция адресована разуму и воле участников общественных отношений и определяет тот вариант, который соответствует выраженной в праве государственной воле <12>" (выделено мной. - И. Б.). -------------------------------- <12> Теория государства и права: Учебник. 3-е изд., расш. и доп. / Под ред. М. Н. Марченко. М.: Издательство "ЗЕРЦАЛО", 2001. С. 512.

Поэтому в случае если поднадзорный субъект не выполняет свою юридическую обязанность, т. е. нарушает диспозицию нормы ст. 24 Закона N 2202-1, то в таком случае наступает санкция <13>, прокурор выносит постановление о возбуждении дела об административном правонарушении по ст. 17.7 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. N 195-ФЗ <14> (далее - КоАП РФ). -------------------------------- <13> Санкция структуры правовой нормы указывает на неблагоприятные последствия, возникающие в результате нарушения диспозиции правовой нормы. См.: Теория государства и права: Учебник / Под ред. В. М. Корельского, В. Д. Перевалова. 1996. С. 289. <14> Российская газета. N 256. 2001. 31 декабря.

Для более детального уяснения поставленных вопросов требуется рассмотреть анализ полномочий Уполномоченного, в частности характер его властных требований при внесении им актов реагирования в адрес подконтрольных субъектов. Согласно ст. 27 Закона N 1-ФКЗ Уполномоченный обязан направить государственному органу, органу местного самоуправления или должностному лицу, в решениях или действиях (бездействии) которых он усматривает нарушение прав и свобод граждан, свое заключение, содержащее рекомендации относительно возможных и необходимых мер восстановления указанных прав и свобод. В ст. 35 Закона N 1-ФКЗ установлено, что государственный орган, орган местного самоуправления или должностное лицо, получившие заключение Уполномоченного, содержащее его рекомендации, обязаны в месячный срок рассмотреть их и о принятых мерах в письменной форме сообщить Уполномоченному (выделено мной. - И. Б.). Как видно, диспозиция (ст. 35 Закона N 1-ФКЗ) содержит правило поведения, согласно которому субъект, получивший заключение Уполномоченного, обязан рассмотреть и сообщить о принятых мерах Уполномоченному (выделено мной. - И. Б.). Однако в диспозиции рассматриваемой статьи не указывается на юридическую обязанность субъекта принять меры по устранению нарушений закона (выделено мной. - И. Б.). В связи с чем представляется, что характер исполнения требований Уполномоченного и прокурора имеет далеко не одинаковый характер. Так, А. Б. Венгеров, описывая логическую структуру правовой нормы, выделяет так называемые модули, которые формализуют содержание самого правила поведения. Таких модулей пять: адресату разрешено (дозволено), запрещено, адресат правомочен, адресат обязан, безразлично (выделено мной. - И. Б.). Он отмечает, что "все правила поведения сводятся к этим разрешениям, запретам, правомочиям, обязанностям, юридическому безразличию. Безразличие права к тем или иным жизненным обстоятельствам может заключаться и в умолчании, отказе регулировать соответствующие отношения, впрочем, это может быть и пробел в правовом регулировании... И эта структура выделяется в практических целях - для четкого определения адресатом нормы, что от него требует правовое предписание" <15>. -------------------------------- <15> Венгеров А. Б. Теория государства и права: Учебник для юридических вузов. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юриспруденция, 1999. С. 370.

Если следовать рассуждениям А. Б. Венгерова, то ст. 24 Закона N 2202-1 содержит модуль "адресат обязан (должен)" принять меры по устранению нарушений закона. Что касается ст. 35 Закона N 1-ФКЗ, то в ней содержится для адресата модуль "безразличие" в части принятия мер по устранению нарушений закона. Именно поэтому законодатель не обеспечил возможность для Уполномоченного воспользоваться механизмом административной ответственности в случае "сообщения лицом, получившим заключение о том, что меры по заключению не могут быть приняты по тем или иным обстоятельствам" <16>, поскольку диспозиция ст. 35 Закона N 1-ФКЗ в этом случае не нарушается, то, соответственно, и не наступает условий для реализации санкции. -------------------------------- <16> Например, директором предприятия сообщено Уполномоченному, что им не погашена задолженность по заработной плате перед работниками ввиду убыточной деятельности предприятия.

Хотя для Уполномоченного действующим законодательством предусмотрена возможность возбуждения дела об административном правонарушении по ст. 17.2 ч. 2 КоАП РФ, согласно которой неисполнение должностными лицами законных требований Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, а равно неисполнение должностными лицами обязанностей, установленных Законом N 1-ФКЗ, влечет наложение административного штрафа в размере от двух тысяч до трех тысяч рублей. Однако ответственность за невыполнение требований Уполномоченного установлена не за отказ субъектов выполнить рекомендации Уполномоченного, а за невыполнение требований, изложенных в ст. 23 Закона N 1-ФКЗ, в которой он вправе при проведении проверки по жалобе беспрепятственно посещать все органы государственной власти, органы местного самоуправления, присутствовать на заседаниях их коллегиальных органов, а также беспрепятственно посещать предприятия, учреждения и организации независимо от организационно-правовых форм и форм собственности, воинские части, общественные объединения; запрашивать и получать от государственных органов, органов местного самоуправления и у должностных лиц и государственных служащих сведения, документы и материалы, необходимые для рассмотрения жалобы; получать объяснения должностных лиц и государственных служащих, исключая судей, по вопросам, подлежащим выяснению в ходе рассмотрения жалобы; проводить самостоятельно или совместно с компетентными государственными органами, должностными лицами и государственными служащими проверку деятельности государственных органов, органов местного самоуправления и должностных лиц; поручать компетентным государственным учреждениям проведение экспертных исследований и подготовку заключений по вопросам, подлежащим выяснению в ходе рассмотрения жалобы; знакомиться с уголовными, гражданскими делами и делами об административных правонарушениях, решения (приговоры) по которым вступили в законную силу, а также с прекращенными производством делами и материалами, по которым отказано в возбуждении уголовных дел и т. д. Административная ответственность за невыполнение подконтрольными субъектами обязанностей, установленных законом, наступает за несообщение и нерассмотрение заключения Уполномоченного, а также обязанностей, установленных ст. 34 Закона N 1-ФКЗ, согласно которой должностные лица бесплатно и беспрепятственно обязаны предоставлять Уполномоченному запрошенные материалы и документы, иную информацию, необходимую для осуществления его полномочий. Возникает вопрос: если акт прокурорского реагирования не имеет для поднадзорного субъекта безусловного характера исполнения, то в таком случае почему государство обеспечивает механизм административной ответственности за невыполнение требований прокурора, изложенных в надзорном акте (ст. 17.7 КоАП РФ)? Почему поднадзорный субъект не обязан выполнять требования прокурора и не принимать мер по устранению нарушений закона. Однако вместе с тем при невыполнении его требований он может понести установленную законом ответственность. Таким образом, представляется, что требование прокурора по внесению представления носит государственно-властный характер, поскольку обеспечено механизмом административной ответственности за невыполнение требований воли государства, которую и призван проводить прокурор. Как отмечают авторы учебника по теории государства и права, "государственный орган - это звено (элемент) механизма государства, участвующее в осуществлении функций государства и наделенное для этого властными полномочиями" <17>. -------------------------------- <17> Теория государства и права: Учебник / Под ред. В. М. Корельского, В. Д. Перевалова. 1996. С. 159.

Властность полномочий государственного органа выражается: а) в возможности издавать обязательные к исполнению правовые акты; б) в обеспечении выполнения правовых актов органов государства путем применения различных методов, в том числе методов принуждения <18>. -------------------------------- <18> Там же. С. 160.

Вместе с тем Уполномоченный, в отличие от прокурора, не обладает возможностью обеспечить выполнение своих рекомендаций с помощью метода принуждения, но вместе с тем Уполномоченный наделен полномочиями государственно-властного характера, поскольку его требование, как видно из диспозиции (ст. 35), содержит обязательное требование, согласно которому субъект-адресат обязан рассмотреть заключение Уполномоченного и сообщить ему о принятых мерах (выделено мной. - И. Б.). В этой связи представляется, что в случае несообщения поднадзорным субъектом Уполномоченному о принятых мерах он может быть привлечен к административной ответственности (ст. 17.2 ч. 2 КоАП РФ). При этом, как указывалось выше, поднадзорный субъект обязан только сообщить Уполномоченному о принятых мерах, но не обязан выполнять его рекомендации относительно устранения нарушений закона. В последнем случае думается, что поднадзорный субъект, используя модуль (безразличия), обладает правом, как говорили римляне, arbitrum liberum (лат. - "свободное решение") <19>. Поэтому подконтрольный субъект может сообщить Уполномоченному об отсутствии оснований для удовлетворения его рекомендаций. -------------------------------- <19> То есть продиктованное исключительно свободой воли. См.: Вечные истины на вечной латыни. De verbo in verbum: Латинские изречения / Сост. С. Б. Барсов. М.: ЗАО "Центрполиграф", 2008. С. 38.

Таким образом, отличительной особенностью государственно-властных полномочий прокурора и Уполномоченного является то, что оба указанных органа государства могут обеспечить исполнение своих законных требований с помощью метода принуждения. Однако надзорная деятельность прокурора выглядит более эффективной <20> относительно обязательности удовлетворения субъектом-адресатом требований прокурора по принятию мер по устранению нарушений закона, поскольку требования прокурора обеспечены механизмом административной ответственности (ст. 17.7 КоАП РФ). Вместе с тем контрольная деятельность Уполномоченного в части обязательности исполнения субъектом-адресатом его рекомендаций имеет для последнего характер убеждения. Поэтому видится, что полномочия Уполномоченного по внесению в адрес подконтрольного субъекта заключения с требованием "обязательности рассмотрения и сообщения о принятых мерах" не обеспечены средствами принудительного исполнения его требований, а именно механизмом административной ответственности <21>. -------------------------------- <20> В этой связи правильно отмечал Г. Гроций о том, что "право не получает своего внешнего осуществления, если оно лишено силы для проведения в жизнь". См.: Козлихин И. Ю. История политических и правовых учений. Новое время: от Макиавелли до Канта: Курс лекций. 2-е изд., доп. СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. С. 115. <21> Автор не рассматривает характер полномочий Уполномоченного, установленный ст. 29 Закона N 1-ФКЗ, согласно которому по результатам рассмотрения жалобы Уполномоченный вправе обратиться в суд с заявлением в защиту прав и свобод, нарушенных решениями или действиями (бездействием) государственного органа, органа местного самоуправления или должностного лица, а также лично либо через своего представителя участвовать в процессе в установленных законом формах.

Так, авторы учебника по теории государства и права, характеризуя властеотношения, отмечают, что сторонами данных отношений выступает субъект государственной власти и объект власти (подвластные), а содержание образуют единство передачи или навязывание воли властвующего подвластным и подчинение (добровольное или принужденное) последних этой воле <22>. -------------------------------- <22> Теория государства и права: Учебник / Под ред. В. М. Корельского, В. Д. Перевалова. 1996. С. 141.

В этой связи, рассматривая характер властеотношений между Уполномоченным и подконтрольными ему субъектами, представляется, что последние имеют выбор добровольного удовлетворения его рекомендаций. Тогда принятие поднадзорными прокурору субъектами мер по устранению нарушений закона, изложенных в представлении прокурора, осуществляется в принудительном порядке (ст. 17.7 КоАП РФ). Так, Д. Локк, определяя понятие свободы, пишет: "Свобода - это возможность следовать собственному желанию во всех случаях, когда это не запрещает закон, и не быть зависимым от неопределенной, неизвестной самовластной воли другого человека" <23>. -------------------------------- <23> Цит. по: Козлихин И. Ю. История политических и правовых учений. Новое время: от Макиавелли до Канта: Курс лекций. 2-е изд., доп. СПб.: Юридический центр "Пресс", 2002. С. 222.

Т. Гобсс под свободой подразумевает отсутствие внешних препятствий, которые нередко могут лишить человека части его власти делать то, что он хотел бы <24>. -------------------------------- <24> См.: Козлихин И. Ю. История политических и правовых учений. Новое время: от Макиавелли до Канта: Курс лекций. 2002. С. 180.

Выходит, что свобода есть только тогда, когда имеется свобода воли субъекта, не связанная какими-либо ограничениями. Изложенное говорит о том, что прокурор наделен властно-принудительным полномочием для осуществления своих функций, поскольку с помощью ст. 17.7 КоАП РФ прокурор обладает возможностью принудительно обеспечивать исполнение не только его требований, но и требований закона, осуществлять его действие. Думается, что одна из задач органов прокуратуры по наведению правопорядка заключается в принуждении исполнения требований закона со стороны органов и должностных лиц. В заключение я прихожу к выводу, что акт прокурорского реагирования, предусмотренный ст. 24 Закона N 2202-1, можно определить следующим образом. Под представлением прокурора понимается специфический акт прокурорского реагирования, содержащий властное требование исполнения закона, адресованный органу или должностному лицу, обеспеченный мерой государственного принуждения, ограничивающий свободу лица в выборе способа поведения и предполагающий наказание за его нарушение.

Список использованной литературы

1. Венгеров А. Б. Теория государства и права: Учебник для юридических вузов. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юриспруденция, 1999. 2. Вечные истины на вечной латыни. Deverbo in verbum: Латинские изречения / Сост. С. Б. Барсов. М.: ЗАО "Центрполиграф", 2008. 3. Ергашев Е. Р. Принципы института надзора за исполнением законов // Исполнительное право. 2006. N 3. 4. Козлихин И. Ю. История политических и правовых учений. Новое время: от Макиавелли до Канта: Курс лекций. 2-е изд., доп. СПб.: Юридический центр "Пресс", 2002. 5. Теория государства и права: Учебник / Под ред. В. М. Корельского, В. Д. Перевалова. Екатеринбург, 1996. 6. Теория государства и права: Учебник. Изд. 3-е, расш. и доп. / Под ред. М. Н. Марченко. М.: Издательство "ЗЕРЦАЛО", 2001.

Название документа