Наука международного частного права: дозволительный и запретительный статуты в теории Бартоло де Сассоферрато

НАУКА МЕЖДУНАРОДНОГО ЧАСТНОГО ПРАВА: ДОЗВОЛИТЕЛЬНЫЙ И ЗАПРЕТИТЕЛЬНЫЙ СТАТУТЫ В ТЕОРИИ БАРТОЛО ДЕ САССОФЕРРАТО

И. В. ГЕТЬМАН-ПАВЛОВА

Гетьман-Павлова И. В., доцент кафедры международного частного права ГУ-ВШЭ, кандидат юридических наук.

Международное частное право и его первая научная доктрина - теория статутов - с самого начала отражали экономическую жизнь общества: "При единообразии гражданского права разных государств нет коллизионных вопросов; при отсутствии развитого торгового обмена не существует предпосылок ни для развития доктрин о праве иностранцев, ни для возникновения коллизионных учений. Эти предпосылки необходимы... для возникновения коллизионного права и коллизионных доктрин" <1>. В начале XI в. активизировался процесс освобождения городов Северной Италии от Священной Римской империи. Этот процесс достиг кульминации в Мирном договоре Констансы 1183 г., заключенном между союзом Ломбардских городов и императором Фридрихом I Барбароссой <2>. Итальянские города de facto были отделены от центральной власти. Законодательная автономия итальянских общин выражалась в кодификации обычаев и издании статутов - собственных законов (statuta). -------------------------------- <1> Лунц Л. А. Курс международного частного права: В 3 т. М., 2002. <2> См.: Kalensky P. Trends of private international law. Prague, 1971.

Кодифицированные статуты появляются в XII в. (Генуя - 1145 г., Пиза - 1161 г., Феррара - 1208 г., Милан - 1216 г., Модена - 1218 г., Верона - 1228 г.) <3>. Обычаи и статуты регулируют торговую и промышленную жизнь, уголовную юстицию, университетское устройство, частноправовые отношения. Постоянная миграция населения приводила к столкновениям иностранцев с местными правопорядками при заключении договоров, составлении завещаний, открытии наследства. При заключении договоров отдельные города (Генуя и Павия в 1140 г., Парма и Кремона в 1183 г.) гарантируют друг другу, что их подданных будут судить в чужом городе по местному обычаю или статуту, "т. е. формулируют, как конфликтную норму для процесса, lex fori" <4>. -------------------------------- <3> См.: Брун М. И. Очерки истории конфликтного права. Пг., 1915. <4> Брун М. И. Указ. соч.

Юристы принимали самое активное участие в разработке городских статутов. Когда статутное законодательство получило всеобщее распространение, пробудился и научный интерес к нему. Теоретические вопросы, связанные с существованием многих "равноправных" статутов, впервые ставятся и разрешаются в постглоссаторский период <5>. По любому вопросу юристы-постглоссаторы пытались найти ответ в Кодификации Юстиниана. "Римское право было общим субсидиарным правом в отношении партикулярных статутов и обычаев автономных городов-государств" <6>. Итальянские постглоссаторы были ослеплены величием римского права и питали к нему почти суеверное уважение. Они даже поднимали вопрос о действительности статутов, противоречащих римскому праву <7>. Свои решения постглоссаторы редко мотивируют, если не считать за мотивы ссылки на римлян и других средневековых юристов; однако трудно привести пример, когда их решение не оправдано требованиями современной им жизни. Постглоссаторы выработали правила, которые вошли в наше правосознание. "Регулятивная идея международного частного права всех веков - такое разрешение коллизий, при котором остается в силе благоприобретенное право, преподносилась и в их исканиях" <8>. -------------------------------- <5> См.: Грабарь В. Э. Римское право в истории международно-правовых учений. Юрьев, 1901. <6> Лунц Л. А. Указ. соч. <7> См.: Мандельштам А. Н. Гаагские конференции о кодификации международного частного права. СПб., 1900. <8> Брун М. И. Указ. соч.

Современное международное частное право в своих главных основаниях покоится на трудах постглоссаторов, которые воздвигли его на представлении об обязательности норм римского права для всех христианских народов западного мира. Выводы, сделанные постглоссаторами, показывают, что они создали новую доктрину, "которая описывается в истории частного международного права как теория статутов" <9>. По утверждению французского ученого А. Лэне (XIX в.), первой школой в теории статутов является итальянская, господствовавшая до XVI в. и оказавшая влияние на юг Франции. Эта теория отличается своим духом справедливости, заменяющим для нее всякий метод <10>. В XVIII в. основателем итальянской теории статутов стали считать Бартоло де Сассоферрато. В некоторых исследованиях XIX - XX вв. его также называют "отцом теории статутов" <11>. М. И. Брун отмечает, что это неверно, потому что теория статутов "принадлежит французским юристам XVI века и голландским XVII века" <12>. У Бартоло была своя собственная оригинальная теория. Ученый выводил конфликтные нормы из понятия статута, основываясь на идее, что коллизионная норма может быть сформулирована посредством включения закона материального права в определенную группу. Принципами расчленения служили содержание повеления (дозволение или запрещение) и эмоциональное отношение к субъекту права (благорасположение или вражда). "Осложняющий" элемент в теории Бартоло - разграничение между запретительным и разрешительным статутами. -------------------------------- <9> Грабарь В. Э. Указ. соч. <10> См.: Мандельштам А. Н. Указ. соч. <11> Kalensky P. Op. cit. <12> Брун М. И. Указ. соч.

Теория о конфликтах законов изложена Бартоло в его комментариях к Кодексу Юстиниана <13>. Комментарии можно разделить на две части: -------------------------------- <13> См.: Брун М. И. Указ. соч.; Грабарь В. Э. Указ. соч.

1. Первая - вопрос, простирается ли действие местного статута на иностранцев. Бартоло последовательно разбирает правоотношения, возникающие из договоров, деликтов и завещаний; здесь он выступает как практик старой школы, но мыслит категориями международного частного права, формулируя определенные коллизионные нормы применительно к содержанию отношений <14>. -------------------------------- <14> См.: Брун М. И. Указ. соч.; Международное частное право: современные проблемы. М., 1994.

2. Вторая - вопрос, производят ли местные статуты эффект вне своей территории. Здесь Бартоло выступает как теоретик: он берет отвлеченное понятие статута и диалектически раскрывает его конфликтное содержание. Ученый рассматривает цель, смысл и содержание предписаний материального права конкретного города или страны. "При таком подходе самостоятельность коллизионного права будто бы исчезает, все зависит от искусства толкования материального права... Бартоло пытается обосновать то, что в современной науке представляет собой Общую часть МЧП" <15>. -------------------------------- <15> Международное частное право: современные проблемы. М., 1994.

Во второй части комментария изложена придуманная Бартоло теория. Основной вопрос, занимающий ученого: простирают ли статуты свой эффект за пределы территории? Ответ сам по себе ничего не говорит, но способен "удовлетворить диалектика": одни - простирают, другие - нет. Ответ был бы другой, если бы вопрос был сформулирован иначе: по какому из двух статутов, местному или чужеземному, следует обсуждать правоотношение, когда в нем присутствует иностранный элемент <16>. Однако Бартоло за исходную точку своих рассуждений взял понятие статута и воспользовался методом различения. Основа концепции - деление статутов на запрещающие и дозволяющие; в дальнейшем для отдельных видов статутов Бартоло общим образом устанавливает, простирается ли их действие за пределы территории, на которой они изданы, или действие их строго территориально. По мнению А. Н. Макарова, "в этой части учение Бартоло интересно самой постановкой проблемы, а не ее разрешением, потому что разрешение это чрезвычайно слабо" <17>. Бартоло был первым, кто сформулировал подобную проблему. Его последователи восприняли деление статутов на дозволяющие и воспрещающие, но не связали с этим делением попытку создать теорию конфликтного права. -------------------------------- <16> См.: Брун М. И. Указ. соч. <17> Макаров А. Н. Основные начала международного частного права. М., 1924.

Бартоло различает статуты запретительные (statuta prohibitoria - запрещающее что-либо, разрешенное римским правом) и дозволительные (statuta permissoria), расширяющие свободу лица (tollentia obstaculum qualitatis personae). Запретительный статут, касающийся лица (in personam), имеет экстерриториальную силу, если запрет носит льготный (favorabilis), а не стеснительный (odiosa) характер. Например, запрещение легатов между супругами следует считать льготным, потому что его цель - предупредить взаимную эксплуатацию; исключение дочери из наследства есть prohibitio odiosa и не распространяется на иностранную недвижимость. Экстерриториальная сила дозволительных статутов обусловлена согласием с римским правом. Например, "сын семейства (filius familias), обладающий способностью завещать по нашему статуту, не только не может составить завещания за границей, но даже завещание, составленное у нас, недействительно в странах римского права" <18>. Кроме того, расширение личных прав подданных способно повредить третьим лицам в странах, где это расширение не признано. -------------------------------- <18> Мандельштам А. Н. Указ. соч.

Характеризуя запретительные (запрещающие, стеснительные) статуты, Бартоло утверждает, что мотив для запрещения может лежать или в форме акта, или в вещи, или в лице. Пример статута о форме акта: завещание нельзя составлять иначе как при участии двух нотариусов. Такой статут не простирается за пределы территории своего законодателя, "потому что в отношении форм мы всегда считаемся с местом совершения акта, будь то договор или завещание". Другой пример - супругам запрещается продавать друг другу свои вещи. Такой статут касается вещи, препятствует переходу собственности, и потому распоряжение вещью не имеет силы, все равно, в каком месте оно будет сделано. В статутах о лице нужно различать: запрещение бывает из благорасположения и от вражды. В частности, статут, запрещающий из расположения к лицу, ради его защиты, - "моложе 25 лет нельзя составлять завещания". Мотив запрещения - несовершеннолетний завещатель может легко сделаться жертвой обмана. В установлении "муж не может завещать жене, и обратно" мотив запрещения заключается в том, что под видом любви супруга легко обмануть. Такие запрещающие статуты всегда распространяются на гражданина соответствующего государства. Статуты, запрещающие по "враждебным" соображениям ("одиозные" - например, "замужняя дочь не наследует"), не распространяются на имущества, лежащие за границей. Бартоло составил классификацию запрещений <19>: -------------------------------- <19> См.: Нольде Б. Э. Очерки международного частного права. СПб., 1909.

1. Запрещения "выполнить определенные действия, нарушающие определенную форму" (запрещения делать завещание или вести определенные переговоры в форме иной, чем в присутствии двух свидетелей), имеют только территориальный эффект. 2. Запрещения, установленные независимыми правилами или сделанные "ввиду природы случая" (запрещение, наложенное на совладельца, чтобы продать его долю без согласия другого совладельца), имеют экстерриториальный эффект. 3. Запрещения, касающиеся характера соответствующего человека. Если prohibitio favorabilis должно защитить определенного человека (человек младше определенного возраста не мог составить завещание), оно имеет экстерриториальный эффект независимо от места пребывания человека. Если запрещение представляет собой prohibitio odiosa - оно имеет только территориальный эффект (запрещение, лишающее дочерей права наследовать). А. Н. Мандельштам отмечает произвольность рассуждений Бартоло о "запрещающих" статутах. Почему статут о двух нотариусах является запрещающим? Бартоло правильно полагает, что за границей не должны применять закон, который на своей территории устанавливает для завещаний такую форму. Каждая страна самостоятельно определяет, какие формы достаточны для удостоверения сделок. Статут с одинаковым основанием можно называть и дозволяющим (позволяет завещать при двух нотариусах), и запрещающим (одного нотариуса недостаточно). Статут, запрещающий супругам взаимные продажи, обязателен для них повсеместно. Но по какой причине: потому, что статут запрещающий, или потому, что он касается права на вещи, находящиеся в отечестве супругов? Бартоло говорит, что причина - это место нахождения вещи. В таком случае нельзя включать такой статут в одну группу со статутом о двух нотариусах, который не действует только за границей. "Решение Бартоло верно, но теоретическое обоснование его ничего не стоит" <20>. -------------------------------- <20> Мандельштам А. Н. Указ. соч.

Деление статутов на запретительные, дозволительные, стеснительные и льготные является схоластическим, искусственным и произвольным и не может претендовать на значение научного критерия <21>. Аргумент, приводимый в пользу территориальности дозволительных статутов, можно обратить и против экстерриториальности льготных запретительных законов. Интересы третьих лиц могут пострадать от распространительного действия любого закона, и, если руководствоваться ими, то деление Бартоло теряет всякое значение. Всякий закон защищает чьи-нибудь интересы и в то же время удерживает других от нарушения этих интересов. Кроме того, критерии для отнесения закона в ту или иную группу остаются неуловимыми. Можно ли утверждать, что закон, запрещающий малолетнему завещать, "проникнут благорасположением к нему... после смерти самому ничего не нужно; почему не сказать, что этот закон благоприятен для родственников, которых малолетний не может лишить наследства ab intestato, но что для самого малолетнего он только стеснителен, т. е. враждебен ему" <22>? Закон, запрещающий наследование замужней дочери, враждебен ей, но полезен ее братьям и незамужним сестрам. Вместо того чтобы объяснять свои решения соображениями, взятыми из потребностей общества, из организации землевладения, из строя семьи, Бартоло ищет объяснение в понятиях "расположение" и "вражда", которые полностью имеют субъективный характер. -------------------------------- <21> См.: Мандельштам А. Н. Указ. соч.; Брун М. И. Указ. соч. <22> Брун М. И. Указ. соч.

К дозволяющим статутам Бартоло относит те, которые "устраняют какое-либо формальное препятствие" или "устраняют ограничение личного свойства". Конструируя дозволяющие статуты, ученый утверждает, что к ним принадлежит статут, в силу которого лицо назначено нотариусом. Вопрос - может ли этот нотариус совершать акты за границей? Бартоло отвечает отрицательно, но оговаривает, что акты, составленные нотариусом на своей территории, должны пользоваться доверием за границей. Для XIV в. это утверждение являлось новым. Бартоло доказывал свою мысль посредством ссылки на аналогию с римским правилом: эмансипация, сделанная перед компетентным судьей, повсеместно имеет силу. Но по какой причине статут назван дозволяющим? Какое значение для решения конфликта имеет то, что нотариусу позволено функционировать в своей стране? В каждом конкретном случае решение основывается отнюдь не на том, что статут назван дозволяющим. Бартоло объясняет, почему статут о форме может иметь эффект за границей, - он "не вредит иностранному государству". С другой стороны, статут, дозволяющий узаконение, не может иметь значения за границей для перехода к узаконению наследства в недвижимости, - он "вторгается в сферу господства этого государства". Однако вывеска "дозволяющий статут" ничего не говорит о том, что за ней скрывается <23>. -------------------------------- <23> См.: Брун М. И. Указ. соч.

Исследование дозволяющих статутов Бартоло иллюстрирует анализом конфликтной нормы о наследовании ab intestato на примере известного "английского вопроса" (quastio anglina). "В Англии существует обычай, по которому все имущества достаются по наследству старшему сыну; умер некто, оставив имущества в Англии и в Италии; как быть?" Разбирая столкновение английского закона с законами стран римского права, Бартоло предлагает правило, которое "одно уцелело в памяти его хулителей" <24>: "Я думаю, что следует обратить внимание на расположение слов в тексте статута". Возможно, что в этих словах содержится распоряжение вещью ("имущества умирающих пусть достаются старшему"), т. е. право относится к имуществу. В этом случае имущество следует присудить согласно статуту места нахождения вещи, поскольку закон касается именно вещей, а не лиц. Но возможно, что в словах статута содержится распоряжение о лице ("пусть наследует старший"), т. е. статут имеет в виду лица, а не вещи. Статут, касающийся лиц, связывает лишь собственных подданных. Следует опять прибегнуть к различениям: -------------------------------- <24> Мандельштам А. Н. Указ. соч.

1. Если умерший был иностранец, но имел в Англии владения, то статут на него и его сыновей не распространяется, потому что распоряжение, касающееся лиц, не распространяется на иностранцев. 2. Если умерший был англичанин, то старший наследует в том имуществе, которое осталось в Англии, а прочее подлежит разделу между всеми детьми согласно общему праву. Причина - на такой статут можно взглянуть как на одиозный: он издан в ущерб остальным сыновьям. Можно, наоборот, оценить его как дозволяющий, потому что он устраняет препятствие для старшего сына со стороны его братьев. Однако в любом случае этот статут не распространяется на имущество, находящееся за границей, не может быть экстерриториальным. Если его считать дозволительным (изданным в пользу старшего брата), он окажется противным римскому праву; если запретительным (ограничивающим права младших), он окажется стеснительного свойства (prohibitio odiosa). Впоследствии, "когда Бартоло перестали читать", появилось утверждение, что все его учение сводилось к тому, будто важно только знать, с какого слова начинается закон - с названия вещи или с названия лица; в первом случай закон не имеет экстерриториальную силу, во втором - имеет. Во многом из-за этого д'Аржантрэ считает теорию Бартоло "недостойной маленьких детей", Фролан - "противной здравому смыслу" <25>. Однако такое отношение в высшей степени несправедливо; оно имеет в виду толкование по букве закона, рекомендованное Бартоло только в частном случае. Критерий, сформулированный Бартоло, создал ему незавидную известность; "в XVI в. из-за этого критерия над ним издевались, словно он всех поразил своею глупостью" <26>; Бартоло приписывалось схоластическое деление статутов исключительно по букве текста закона. -------------------------------- <25> Там же. <26> Брун М. И. Указ. соч.

Однако ученый подразумевал совсем другое: не то важно, с какого слова начинается текст закона, а то, на что падает ударение законодателя, т. е. в конечном счете решает смысловое толкование текста. Бартоло стремится узнать волю законодателя, которую можно установить и из расположения слов <27>. "В этом не было ничего смешного или нелепого, а то, что было в этом приеме искания конфликтной нормы ошибочного, этого не могли заметить не только насмешники, но не заметят и весьма многие из современных нам юристов" <28>. Бартоло пытался отыскать коллизионную норму (lex rei sitae или lex originis) в материально-правовом содержании закона. Однако из материально-правового содержания ("пусть наследует старший сын") априорно не следует, что коллизия разрешается в пользу применения именно этого закона. Если в законодательстве не признается правило lex rei sitae, то толкование текста ничего не даст. Для действия коллизионного правила lex rei sitae нужно, чтобы законодатель из двух привязок правоотношения (через личность наследодателя и через место нахождения вещи) отдавал приоритет территориальной формуле прикрепления. -------------------------------- <27> См.: Мандельштам А. Н. Указ. соч. <28> Брун М. И. Указ. соч.

Как считает М. И. Брун, ошибка Бартоло представляет собой следствие его схоластической методики - объяснять жизненное явление только из содержания понятия. Вместо того чтобы сказать, почему важно, чтобы наследование в недвижимостях определялось по lex rei sitae, Бартоло просто причисляет статут к одиозным или дозволяющим. Он дает решение конфликта, которое и в настоящее время представлено в ряде законодательств, но аргументированно мотивировать это решение не может. Бартоло вынужден либо "притянуть за волосы" римский источник, либо обратиться к диалектике. "Плохая манера, однако, не умаляет ценности интуиции" <29>. Опасность деления статутов на запрещающие и дозволяющие очевидна: о всяком законе можно сказать, что он одновременно и запрещает, и дозволяет. Все зависит от того, чья точка зрения принимается во внимание: субъекта, которого защищает закон, или того, против кого субъект защищается. Однако не представляется возможным согласиться с М. И. Бруном, что "Бартоло этого не заметил". Бартоло, исследуя "английский вопрос", прямо говорит, что английский статут наследования по закону можно считать как дозволительным (изданным в пользу старшего брата), так и запретительным (ограничивающим права младших). К сожалению, дальше ученый эту мысль не развивает; он просто констатирует факт и утверждает, но не доказывает. -------------------------------- <29> Брун М. И. Указ. соч.

Возможно, Бартоло в принципе был не в состоянии аргументировать свои построения - для этого просто не было базы: законодательных решений, судебной практики, теоретических моделей. Бартоло только чувствовал правильное решение, интуитивно угадывал его; но именно это и подтверждает гениальность ученого, его безупречное научное чутье. Главная заслуга Бартоло - его метод, который предполагал анализ каждого конкретного юридического отношения и определение значения входящих в него иностранных элементов. С точки зрения Бартоло, "справедливым" является то, что соответствует цели и принципам данного территориального закона. Теория о льготных и стеснительных (запретительных) статутах ярко иллюстрирует эту мысль. По утверждению А. Лэне, здесь заложены зачатки учения о публичном порядке <30>. Действительно, в определенной степени стеснительные статуты выражают идеи национального публичного порядка. Другие решения Бартоло обусловлены объективными потребностями международной жизни - например, правило locus regit actum. При этом ученый не дает рационального и объективного объяснения, а только констатирует установившееся обычное правило. Одновременно можно привести примеры, в которых выдвинута объективная точка зрения: способность сына семейства к составлению завещания Бартоло ограничивает пределами территории, дабы не вредить интересам третьих лиц. -------------------------------- <30> См.: Мандельштам А. Н. Указ. соч.

Ученый признавал экстерриториальную силу личного статута согласного с римским правом и утверждал строгую территориальность статута, противоречащего этому праву; но исходным критерием выступала личность наследодателя. У Бартоло льготный характер давал экстерриториальную силу только запретительному статуту. О реальном статуте он говорит мало и очень неопределенно. Иностранец, владеющий домом "на нашей территории, подчиняется нашим законам относительно этого дома, так как его право вытекает из самой вещи". Бартоло принимает реальный статут за нечто данное, само собой разумеющееся и не нуждающееся в особом доказательстве. Он не дает критерия реальности и когда различает запретительные статуты in rem от in personam. Критерий реальности предлагается только в виде вспомогательного средства, при разборе столкновения наследственных законов <31>. -------------------------------- <31> Мандельштам А. Н. Указ. соч.

Отправной точкой для деления статутов на дозволительные и запретительные в учении Бартоло является материальный принцип цели закона. Но куда отнести законы, которые одновременно касаются и дееспособности лиц, и вещей (например, лицо моложе 25 лет не может отчуждать свои недвижимости без согласия опекуна)? Что это - личный статут малолетнего или реальный статут? Что представляет собой закон, по которому жена имеет ипотеку на недвижимость мужа, - личный статут жены (т. е. экстерриториальный закон), и жена имеет ипотеку на недвижимость мужа, находящуюся за границей? Или это реальный статут, следовательно, жена имеет ипотеку только в той стране, где такая ипотека признается? Где критерий для решения этих вопросов? В теории Бартоло конфликтные нормы выводятся из принадлежности коллидирующих норм материального права к определенному классу законов. Именно в этом, по мнению М. И. Бруна, и заключалась главная ошибка всех статутариев - они строили свою конфликтную теорию на классификации законов, в то время как с точки зрения международного частного права следовало бы различать правоотношения <32>. Деление законов на законы о вещах и о лицах необходимо; но на таком делении нельзя строить теорию конфликтов. Статутарии "хватались" за деление законов (которое имеет смысл для целей гражданского права), воображая, что оно обязательно и для конфликтного права. Однако гражданское право как в эпоху статутариев, так и теперь различает движимые и недвижимые вещи в отношении пределов виндикации, подсудности, способов взыскания, но в настоящее время это различие не имеет значения для разрешения коллизий, потому что вещные права обсуждаются по lex rei sitae. Законы остались те же, но анализируются правоотношения, которые регулируются этими законами. В результате "конфликтная норма получается другая, а между тем в классификации закона по объекту ничего не изменилось; это значит, что конфликтная норма не должна непременно зависеть от этой классификации. Читая закон гражданского права, мы еще не можем знать, какова будет конфликтная норма; чтобы это узнать, надо посмотреть, о каком правоотношении идет речь" <33>. Конфликтная норма представляет собой следствие оценки правоотношения для жизни общества и следствие сравнения своего и чужого законов с точки зрения их пригодности для регулирования определенных общественных отношений. -------------------------------- <32> См.: Брун М. И. Указ. соч. <33> Там же.

Кроме того, Бартоло был "чрезмерно увлечен основным принципом, вдохновляющим статутариев, - принципом справедливости или природы вещей. Это начало носит слишком метафизический и субъективный характер, для того чтобы лежать в основании системы международного частного права" <34>. Принцип естественной справедливости часто сливается с принципом цели данного территориального законодательства, но мерило справедливости, прилагаемое теорией статутов к разрешению конфликтов, слишком субъективно и условно. А. Н. Мандельштам приводит пример субъективизма Бартоло: неспособность несовершеннолетнего к составлению завещания подчиняется и за границей закону его места жительства. "Между тем экстерриториальная сила закона о недееспособности более всего способна нарушить интересы международного оборота". Бартоло не смог подняться до объективного воззрения на задачи международного частного права. Главной помехой служил культ римского права, который не позволял давать распространительную силу статутам, расходящимся с jus commune <35>. -------------------------------- <34> Мандельштам А. Н. Указ. соч. <35> Там же.

Центр тяжести работы Бартоло лежит не в его теоретических построениях; к ним скептически отнесся даже его собственный ученик Бальд. Работа Бартоло дает ряд четко сформулированных коллизионных норм, из которых практически все усвоены последующей юриспруденцией и присутствуют в современном законодательстве или судебной практике. При помощи старых материалов Бартоло создал новое право. Формулируя конфликтные нормы путем расчленения вопросов о содержании правоотношений с разноместными привязками, он обнаружил большое понимание задач международного частного права <36>. Решения Бартоло (то в пользу lex loci actus, то в пользу lex fori, то в пользу lex loci contractns или lex loci solutionis) и в настоящее время в большинстве своем являются общепринятыми. Значение Бартоло "прежде всего в том, что на отдельные казусы конфликтной практики он дает ответы, многие из которых доказали свою жизненность полным совпадением с положениями современной нам практики и доктрины" <37>. -------------------------------- <36> См.: Брун М. И. Указ. соч. <37> Макаров А. Н. Указ. соч.

------------------------------------------------------------------

Название документа