Ошибки сторон и суда глазами следователя

ОШИБКИ СТОРОН И СУДА ГЛАЗАМИ СЛЕДОВАТЕЛЯ

П. ВОРОБЬЕВ

Воробьев П., старший следователь прокуратуры Центрального округа г. Краснодара.

Среди открытых методов противодействия правосудию сегодня наиболее распространены два: изменение обвиняемым своих показаний в суде и использование им для своей защиты лжесвидетельства по делу. Противостоять этому может лишь хорошо владеющий тактикой допроса обвинитель. Низкий уровень обвинения в суде - бумеранг для прокуратуры. Об этом речь в предлагаемом материале. Возложение на прокуратуру обязанности поддерживать обвинение по всем делам публичного и частно-публичного обвинения (ст. 246 УПК) повлекло большое пополнение прокуратуры обвинителями за счет выпускников вузов, не обладающих не только необходимым опытом на этом важном участке прокурорской работы, но и достаточной теоретической подготовкой. Дело в том, что применительно к судебному разбирательству криминалистическая тактика в юридических вузах не изучается, программой по криминалистике не предусмотрена, поэтому в учебниках по криминалистике не освещается. Еще одной причиной слабого уровня поддержания обвинения в суде, но уже субъективного порядка, является отсутствие взаимодействия сторон и суда по использованию их полномочий в состязательном процессе и неверно сложившееся в сознании ряда судей понимание своих полномочий как арбитра между состязающимися сторонами. Почти каждый пятый судья не видит потребности в каком-либо взаимодействии с прокурорами в сфере уголовного судопроизводства, т. е. в процессе судебного следствия, о которой пишет Ф. Кобзарев <1>. Дела такой судья-арбитр разрешает лишь на основе доказательств, положенных сторонами на судейский стол. -------------------------------- <1> Кобзарев Ф. Прокуроры и судьи о взаимодействии в сфере уголовного судопроизводства // Законность. 2006. N 8.

Рассмотрим эти проблемы на конкретных делах. При рассмотрении Крымским судом Краснодарского края дела в отношении группы подсудимых (6 чел.), преданных суду за хищение ядохимикатов на территории ряда районов края, двое подсудимых А. и Ф. сделали в суде заявление, что оперативные работники УБОП ГУВД края, которые задерживали их и получили от них заявления о явке с повинной, применяли к ним недозволенные методы дознания, в том числе физическое насилие. Судья вместо того, чтобы проверить путем всестороннего и глубокого исследования доказательств по делу это заявление, отложил разбирательство по делу на неопределенный срок и вынес постановление о проверке заявлений подсудимых на предмет привлечения к ответственности оперативных работников, направив их заявления прокурору края. Волею судьбы проверка заявлений подсудимых А. и Ф. в порядке ст. 145 УПК проводилась мною. Описывать эту большую по объему проверку нет надобности, обозначим ее результаты. Опрошенные работники ИВС Темрюкского и Крымского районов, ИВС г. Краснодара, СИЗО-3 г. Новороссийска, СИЗО-1 г. Краснодара, где содержались задержанные, а также сами подсудимые (какой парадокс: опрос следователем подсудимых по завершенному расследованием и находящемуся в суде делу!); проверка журналов регистрации жалоб подследственных; проверка времени, условий и места (комнат), в которых писались протоколы явки с повинной, ни одной улики недозволенного поведения оперативных работников не дали. Результат проверки - это обычное голословное заявление подсудимых. В возбуждении уголовного преследования в отношении оперативных работников было отказано. Это дело поучительно тем, что на судебном следствии здесь сошлись будто в фокусе почти все проблемы правосудия. Во-первых, низкий уровень поддержания обвинения. Дело в том, что подсудимый А., будучи еще в роли подозреваемого, после конфиденциальной беседы с адвокатом перед допросом в качестве подозреваемого отказался от показаний, данных им при явке с повинной, и от дачи показаний вообще, повторив заявление в суде. Это подтвердил следователь, который вел расследование по делу. Обвинителю достаточно было спрогнозировать эту судебную ситуацию, тактически нейтрализовать ее отрицательный ход и результаты, ходатайствовать о допросе всех подсудимых в отсутствие подсудимого А. И уже этого достаточно было бы для изобличения А. (уж очень согласованны и дополняют друг друга показания остальных подсудимых). Даже подсудимая Ф., проявив солидарность с подсудимым А. на суде, фактически не отказалась от явки с повинной, а, напротив, детализировала эти показания после конфиденциальной беседы с адвокатом, перед допросом с его участием. Обвинитель мог использовать методы перекрестного и шахматного допроса для изобличения А., мог ходатайствовать о вызове для допроса работников ИВС и т. д. Во-вторых, то, что подозреваемый после конфиденциальной беседы с адвокатом отказывается от показаний, записанных в протоколе явки с повинной, - явление распространенное. Оно встречается в нашей повседневной следственной практике почти ежедневно. Это своего рода уродливая форма тактики защиты, направленная на создание волокиты по делу. Она не повышает престиж адвокатуры, противоречит принципу объективности защиты и, конечно же, кодексу профессиональной этики адвоката. Задача обвинителя и защитника в судебном процессе состоит в том, чтобы помочь суду отыскать истину по делу. Так было в России с принятием Устава уголовного судопроизводства 1864 г. Уместно напомнить в этой связи слова А. Кони, сказанные им о выдающемся адвокате России В. Спасовиче: "На поприще судебных состязаний нам пришлось поработать вместе. Не раз весы победы, если только уместно говорить о победе и поражении в искреннем искании истины в судебном деле, склонялись то на ту, то на другую сторону". В-третьих, понятно, что сторона защиты с недоверием относится к материалам следственного производства, поэтому все "грехи" и по заслугам (бывает такое), и без заслуг относят на счет следователя. Но подчас и судьи оказываются в плену защиты без всяких к тому оснований. Ведь все, что делает следователь до суда, он делает для суда, потому что предмет доказывания един и для предварительного, и для судебного следствия. Более того, следователь хорошо знает, что все доказательства следственного производства будут подвергнуты сторонами серьезному испытанию на прочность, и потому он непременно будет выстраивать судебную перспективу по делу. Наконец, в УПК РФ нет нормы, которая разрешала бы прекращение дела ввиду недостаточности собранных доказательств и утраты перспективы их дальнейшего собирания, как разрешала ст. 208 УПК РСФСР, а это означает, что следователь, сомневающийся в виновности подозреваемого, должен искать истинно виновного. Бывает, что он ищет его вплоть до истечения срока давности привлечения к уголовной ответственности. То есть новый УПК требует от следователя установления истины по делу. Иного пути у следователя нет. Конечно, он может заблуждаться в отыскании истины. Но это уже будет браком в его работе. Что касается суда, то его ошибка по упомянутому делу, прежде всего, в том, что он не вправе был выносить постановление о направлении заявлений подсудимых прокурору, так как не является органом уголовного преследования (ч. 2 ст. 15 УПК РФ). И учитывая, что суд не вправе по новому УПК возвращать дела для дополнительного расследования, он обязан был рассмотреть дело по существу. Для этого у суда были все основания. Он вправе собирать доказательства (ст. 86 УПК); проверять их (ст. 87 УПК); оглашать протоколы следственных действий (ст. 285); проводить допросы подсудимых в отсутствие других подсудимых (ст. 275). Судебные действия, обозначенные в гл. 37 ("Судебное следствие"), производятся на основании постановления или определения суда, т. е. ходатайств сторон для них не требуется (ст. ст. 287 - 290 УПК). Не случайно суду не установлен срок, в течение которого он должен провести судебное заседание: он окончательно решает все вопросы по делу. Словом, для проверки, исследования и оценки собранных сторонами доказательств у суда никаких препятствий нет. Для этого он вправе вызвать в суд и допросить любое лицо, имеющее отношение к делу, например, по данному делу - тех же оперативных работников и работников ИВС и любого специалиста, специальные познания которого будут иметь значение для правильного разрешения дела. Видеть в лице суда лишь арбитра, не взаимодействующего со сторонами в установлении истины и тактически не управляющего состязанием сторон, значит, мягко говоря, вносить в судебный процесс элементы анархизма. Состязательность в суде должна быть управляемой. Не управляя состязанием сторон, судья создал по этому делу нелепую ситуацию, волокиту, обернувшуюся бумерангом для прокуратуры. А теперь о лжесвидетельстве. Распространенность такого явления имеет объяснение: высокая криминогенная ситуация в российском обществе, когда свидетелей шантажируют, подкупают, применяют к ним насилие, а подчас физически уничтожают. Несомненно и то, что распространению лжесвидетельства и уклонению свидетелей от дачи показаний способствует крайне недостаточная защищенность их и потерпевших. Эта защищенность сегодня может быть обеспечена лишь в пределах времени, в течение которого ведется производство по уголовному делу. Более того, даже это не всегда делается. Например, в Краснодаре только в трех из десяти следственных подразделений изготовлена кабина с затененными стеклами для обеспечения безопасности потерпевших и свидетелей. После того как приговор оглашен, свидетеля обвинения уже никто и никак не защищает, даже если ему угрожает серьезная опасность со стороны лиц из окружения осужденного. Хотелось бы сказать об особой категории лжесвидетелей, когда правоохранительные органы используют такой способ выявления свидетелей, как обращение к населению через разные СМИ с просьбой отозваться тех, "кто видел, кто знает" о совершенном преступлении в определенное время и в определенном месте города, поселка, села или участка местности. Узнав о таком обращении, преступники или заинтересованные на их стороне лица договариваются со своими знакомыми, друзьями, чтобы те выступили в их защиту в качестве свидетелей. Особая опасность таких лжесвидетелей в том, что они из сообщения СМИ узнают время и место совершения преступления. Конкретизируя время и место совершения преступления у лиц, к ним обратившихся, они без боязни соглашаются выступить свидетелями. Все это затрудняет, а то и вовсе исключает производство такого следственного действия, как проверка показаний на месте. Заявляя ходатайство о вызове и допросе таких свидетелей, сторона защиты делает такое заявление обычно не в стадии предварительного следствия, а в суде, потому что у следователя больше оперативных возможностей выявить, что ему предлагают допросить подставных свидетелей, чем у суда при разбирательстве дела. Замысел стороны защиты заключается здесь еще и в том, что ходатайства такого рода оказываются внезапными для суда и для стороны обвинения, потому что на предварительном следствии лжесвидетели, о которых идет речь, не допрашивались. Кроме того, инициаторы таких ходатайств полагают, что суд не вправе проводить проверку показаний на месте, так как в гл. 37 УПК ("Судебное следствие") такое следственное (судебное) действие не предусмотрено, т. е. видят в моменте заявления ходатайства о допросе подставных свидетелей эффективный тактический прием защиты. Хотя суд, по нашему мнению, вправе провести это действие (по аналогии с судебным экспериментом). Приговором Первомайского суда Центрального округа г. Краснодара П. был оправдан. В обоснование приговора суд положил показания двух лжесвидетелей рассмотренной выше категории. Можно было бы не описывать подробности и суть дела, да уж очень схожи с предыдущим делом сценарии поведения не только сторон, но и суда, а отличаются они лишь дерзостью поведения лжесвидетелей. П. обвинялся в самоуправстве. Столкнувшись с автомобилем, которым управлял С., и считая С. виновным в ДТП, он как бы в порядке возмещения причиненного ему вреда, применив к С. физическое насилие, демонтировал в машине С. автомагнитолу и две акустические колонки и уехал с места происшествия, несмотря на просьбы С. вызвать ГИБДД и представителей страховой компании. Защитник П. заявил ходатайство в суде - допросить супругов В. как очевидцев ДТП. Они подтвердили, что П. насилия над С. не учинял, а автомагнитолу и две акустические колонки С. отдал добровольно. Они также утверждали, что до появления в местной газете объявления, чтобы отозвались свидетели этого ДТП, они П. не знали и впервые увидели его в суде. Обвинитель не использовал всех тактических возможностей для изобличения лжесвидетелей, хотя такие возможности для этого были. Один из супругов В. утверждал, что они были на месте происшествия 40 минут, а другой - что 15 минут; обзор перекрестка улиц, где произошло ДТП, ввиду помех не позволял им видеть многие детали произошедшего события. Прокурор округа, будучи неудовлетворенным поддержанием обвинения по этому делу, ознакомился с оправдательным приговором и протоколом судебного заседания, не ожидая вступления приговора в силу, возбудил уголовное дело по факту лжесвидетельства. Его расследование было поручено мне. Ситуация начального этапа расследования диктовала производство обыска, и он был проведен - у оправданного П. и подозреваемых супругов В. В записной книжке мобильного телефона, изъятого у П., значился номер мобильного телефона родного брата одного из супругов В. Затем было установлено наличие других мобильных телефонов у родственников подозреваемых В., с которых они вели переговоры с П. Были получены распечатки переговоров от компании связи о времени переговоров, согласно которым еще в 2003 г. супруги В. были хорошо знакомы П. Переговоры шли и по квартирным телефонам. Примечательно, что за десять дней до дня судебного заседания оправданный и супруги В. общались по телефону восемь раз, а за неделю до суда мать П. обратилась в местную газету с просьбой опубликовать объявление и отозваться тех, кто был свидетелем ДТП, и супруги В. оказались в суде в качестве свидетелей по заявленному ходатайству адвоката. В ходе допроса на предварительном следствии подозреваемые сначала безмотивно от дачи показаний отказались, а затем раскаялись в содеянном и просили о применении к ним особого порядка судебного разбирательства. Приговор в отношении лжесвидетелей вступил в законную силу. По этому делу возникает вопрос: может, следует отказаться от обращения в местную печать с целью выявления свидетелей? Ясно, что не следует. Напротив, надо шире его практиковать как демократическую форму участия населения в борьбе с преступностью. Учитывая, что изначально прокуратура создавалась на принципе единоначалия, было бы целесообразно для более глубокого знания будущим обвинителем материалов дела установление связи со следователем, ведущим данное дело, получение от него информации на всех этапах расследования, чтобы выстраивать судебную перспективу по делу. Это будет способствовать и повышению уровня обвинения и надзора за этим участком работы, и более оперативному управлению штатными работниками прокуратуры района, округа, города.

Название документа