Оборот закладных кабал в русском праве XVI в

ОБОРОТ ЗАКЛАДНЫХ КАБАЛ В РУССКОМ ПРАВЕ XVI В.

А. О. РЫБАЛОВ

Рыбалов А. О., кандидат юридических наук, преподаватель кафедры гражданского права юридического факультета СПбГУ.

Отечественная древняя история не балует изобилием памятников юридической мысли, цитатами из которых можно было бы украсить исследования тех или иных цивилистических институтов. Однако тем ценнее те, что есть. Именно поэтому идея настоящей статьи отчасти была навеяна утверждением, встреченным автором в книге В. А. Белова "Ценные бумаги в российском гражданском праве". Приступая к исторической части исследования закладных, В. А. Белов отказывается от экскурса в прошлое отечественного права как не представляющего для исследователя этого института ни малейшего интереса. Разумеется, автор далек от мысли пенять В. А. Белову на недостаточную настойчивость в отыскании древнерусских закладных. Однако историческая (вернее, историко-юридическая) справедливость должна быть восстановлена. Итак, В. А. Белов пишет: "Нет смысла искать следов ипотечного кредита... в странах, купцы которых торгуют преимущественно на наличные и не прибегают к кредиту (если им не надобен даже торговый кредит, то ипотечный - тем более). Наверное, нет особенной нужды пояснять, что к таковым относилась и относится в первую очередь Россия" <1>. Однако документы свидетельствуют об обратном: не просто об активном применении заемных капиталов в торговле и производстве еще в допетровской России, но и о широком использовании для этого залога и закладных. Например, в 1637 г. Иван Строганов (о том, что это купец, можно было бы и не упоминать) выдал закладную, заняв на год пять тысяч семьдесят рублей у московского купца Григория Леонтьева сына Никитникова и заложив ему "вотчину свою, варнишные промыслы и Новое Усолье" <2>. Пять тысяч рублей по тем временам - сумма немалая. Ясно, что И. Строганов занимал ее не в "потребительских целях". Можно привести множество других примеров. Ограничимся ссылкой на опубликованную в 2001 г. относящуюся к XVII в. переписку приказчика И. А. Шергина с хозяином солеварни И. Д. Панкратьевым, в которой первый жалуется на постоянную нехватку выделенных ему вторым денег, что вынуждает вести весь "промысел заемными деньгами" <3>. Переписка изобилует упоминаниями закладных кабал, которые выписывал приказчик для получения необходимых для производства денег. -------------------------------- <1> Белов В. А. Ценные бумаги в российском гражданском праве: Учебное пособие по специальному курсу. Т. 2. М.: Центр ЮрИнфоР, 2007. С. 359. <2> Цит. по: Удинцев В. История займа. Киев: Типография И. И. Чоколова, 1908. С. 92. <3> Письмо И. А. Шергина И. Д. Панкратьеву от 10 августа 1693 г. // Архив гостей Панкратьевых XVII - начала XVIII в. Т. 1. М.: Эдиториал УРСС, 2001 (далее - Архив гостей Панкратьевых. Т. 1). С. 257.

Далее В. А. Белов утверждает, что содержащееся в современном российском Законе об ипотеке определение закладной впервые вводит такую ценную бумагу в отечественное право: "...самое понятие, обозначенное Законом словом "закладная"... обладает абсолютной новизной, по крайней мере в масштабах нашего Отечества... Дореволюционные Законы гражданские (ст. 1642 - 1653) содержали комплекс постановлений о закладных крепостях - документах, которые, подобно современным закладным, были формой заключения договора об ипотеке, но все же не могли быть признаны ценными бумагами из-за отсутствия у них свойства оборотоспособности" <4>. -------------------------------- <4> Белов В. А. Указ. соч. С. 340.

Так ли это? Присмотримся к институту закладных по русскому праву XVI - XVII вв., поскольку именно в этот период складывается оборот закладных. Кроме того, это время для историко-правовых исследований представляет собой весьма плодотворную почву, будучи, пожалуй, первым отрезком истории, сохранившим достаточное число документов, отражающих не только законодательство, но и юридический быт эпохи. Сама уступка требований вопреки распространенному стереотипу появилась в нашем праве задолго до приезда немецких профессоров. Уже в одном из первых дошедших до нас частноправовых документов - завещании новгородца Климента мы встречаем упоминание о передаче требования: Климент среди прочего завещает Юрьеву монастырю получить причитающиеся завещателю деньги. В последующее время включение обязательственных требований в завещания встречается также нередко <5>. Например, около 1460 г. Андриан Ярлык завещает монастырю "на людех мое серебро делное и ростовое" <6>. В духовной 1547 г. мы встречаем пример того, как монастырю передаются кабалы на 118 рублей <7>. В духовной 1573 г. монастырю завещаются "кабалы на шесть рублев" <8>. -------------------------------- <5> См.: Струмилин С. Г. Договор займа в древнерусском праве. Опыт историко-юридического исследования. М.: Изд-во Коммунистической академии, 1929. <6> Акты, относящиеся до юридического быта Древней России. Т. 1 / Под ред. Н. Калачова. СПб.: Изданы Археографической комиссией, 1864. С. 553. <7> Духовная Кузьмы Васильева сына Лапшина // Акты феодального землевладения. Ч. 2. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1956. С. 204. <8> Духовная Меньшего Андреева сына // Акты социально-экономической истории Севера России конца XV - XVI в. Акты Соловецкого монастыря 1572 - 1584 гг. Л.: Наука, 1990. С. 39.

Наиболее распространенным объектом оборота среди обязательств, как можно судить по имеющимся источникам, были требования по договорам займа. Скорее всего это связано с тем, что именно заемные операции были наиболее распространенными юридическими фактами, порождающими обязательства, так как иные сделки (вроде купли-продажи) вели к обязательственным последствиям значительно реже, чаще сразу порождая вещно-правовой эффект. Возможно, сказалось и то, что заемные обязательства, возникающие из односторонне обязывающего договора, представлялись незрелому юридическому быту более естественным предметом оборота, нежели обязательства из синаллагматического договора. Вероятно также, что заемные обязательства стали наиболее оборотоспособными в силу придания удостоверяющим их документам специфической формы, о чем речь ниже. А может, напротив, такая форма понадобилась именно для того, чтобы облегчить оборот заемных обязательств. Как бы то ни было, к XVII в. были выработаны достаточно строгие требования к форме договоров займа. Они должны были составляться исключительно в письменной форме - в форме кабальных грамот <9>. В 1635 г. "государь царь и великий князь Михайло Федорович всея Руси" указал, чтобы "никакие меж себя ссуды, без кабал и без памятей никто никому не давал и не ссужался" и без кабал и заемных памятей суда не давать. Статья 189 гл. X Соборного уложения, принятого в 1649 г., подтвердила это правило: без кабал, заемных памятей против ответчиков суда не давать <10>. Г. Котошихин, говоря о сложившейся в Московском государстве практике, писал, что "суд дается по записям"; при отсутствии кабалы суд не дается, "хотя б и двадцать человек свидетелей было, все то ни во что". Письменная форма займа значительно упрощала судопроизводство в случае принудительного взыскания с должника, что не могло не способствовать облегчению оборота соответствующих требований. Еще в XVI в. англичанин Д. Флетчер (кстати, доктор гражданского права) отмечал, что в отличие от прочих "дела, возникающие на основании записей или письменных обязательств, решаются у них [русских], большей частью, удовлетворительно и скоро" <11>. -------------------------------- <9> Большинство историков права сходятся во мнении, что слово "кабала", арабское по происхождению, вошло в русский язык вместе с монгольским завоеванием: "...в татарских официальных документах оно употреблялось в смысле заемной расписки" (см.: Зиновьева Е. И. Записные кабальные книги Московского государства XVI - XVII веков: Структура. Лексика. Фразеология. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000. С. 44). <10> "А которые люди всяких чинов учнут бити челом на кого в заемных деньгах, или в поклажеях, или в какой-нибудь ссуде, а в тех долгех и в поклажеях и в ссуде на то кабал и заемных памятей и иных никаких крепостей на тех людей, на которых они учнут бити челом в челобитье своем и в приставных памятех не напишут, и им на тех людей суда и зазывных грамот в таких искех не давати и приставов не посылати". <11> Флетчер Д. О государстве Русском. М.: Захаров, 2002. С. 80. Кстати, само прибытие Д. Флетчера было во многом вызвано обращением в России взыскания на имущество английской Московской компании по заемным кабалам (см.: Посольская книга по связям России с Англией 1614 - 1617 гг. М.: Институт российской истории РАН, 2006. С. 73 - 79). О скорости тогдашнего правосудия другой англичанин, С. Коллинс, писал так: "Я желал бы, чтоб англичане взяли с русских судов пример в скорости решений, не подражая им в подкупности" (Коллинс С. Нынешнее состояние России // Утверждение династии. М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. С. 191).

Кабала должна была быть подписана должником. Статья 246 гл. X Уложения требовала, чтобы заемные кабалы составлялись площадными подьячими <12> (которых mutatis mutandis можно назвать нотариусами) с указанием на послухов (свидетелей сделки), количество которых варьировалось в зависимости от цены сделки, но не должно было быть менее двух. На практике при составлении кабал часто присутствовал лишь один послух. Кроме того, поскольку операции по составлению и уступке заемных кабал имели широкое распространение в деревенской местности, где площадных подьячих не было, там их роль в соответствии со ст. 248 гл. X Уложения выполняли земские или церковные дьячки. К более простой форме - заемной памяти предъявлялись менее строгие требования: она должна была быть просто подписана должником. -------------------------------- <12> Интересно, что в роли площадных подьячих часто выступали рядовые и урядники стрелецких полков: "А служилую кабалу писал Ивановской площади подьячий, стольника и полковника Дмитриева полку Романовича Жукова стрелец Ивашко Ананьин" (см.: Зиновьева Е. И. Указ. соч. С. 89); "Закладную... писал Ивановской площади подьячий стрелец Воинова приказу Глазатова Надейко Иванов" (см.: Акты, относящиеся до юридического быта Древней России. Т. 2 / Под ред. Н. Калачова. СПб.: Изданы Археографической комиссией, 1864. С. 10).

Поскольку заемные кабалы были распространены и среди неграмотного населения, устанавливалось правило о рукоприкладчиках: "Которыя грамоте не умеют, и им велеть в свое место к тем кабалам и ко всяким крепостям прикладывати руки отцем своим духовным, или братиям своим родным, или дядьям, или племянником, или кому они в том верят" <13>. Статья 252 гл. X Уложения устанавливала уголовную ответственность (битье кнутом и тюремное заключение на полгода) за неосновательное оспаривание кабал, заключенных "на площади". Согласно же ст. 259 обличенный в неосновательном оспаривании кабалы присуждался к уплате in duplum <14>. -------------------------------- <13> Статья 246 гл. X Уложения; ранее аналогичное правило содержалось в Указе Михаила Федоровича от 21 ноября 1626 г. <14> "А кто кабалу полживит, и в том обличен будет, что кабалу лживил не делом, и за то долг взяти на нем исцу вдвое. А будет тот заимщик, на суде кабалу лживя, и не сходя с суда в том повинитца, что он тое кабалу лживил напрасно, и на нем долг взяти по кабале в однорядь за то, что он вину свою сам объявил".

Статья 254 гл. X Соборного уложения 1649 г. устанавливала, что против заемной кабалы допускаются лишь письменные доказательства осуществления платежа по ней <15>. После осуществления платежа по кабале последняя должна была быть "подрана". Например, в приходно-расходных записях уже упоминавшегося И. А. Шергина имеется запись от 1684 г. о получении долга в 150 рублей по кабале: "Заплачено февраля в 8 день и похирено, и кабала подрана" <16>. Впрочем, "подрание" не означало уничтожение бумаги; скорее речь должна идти о надрыве ее: в письме от 1 декабря 1699 г. И. А. Шергин (приказчик И. Д. Панкратьева) сообщает своему господину, что занял от своего имени по двум кабалам 161 рубль, и просит уплатить по ней кредитору, добавляя: "Выкупленные, государь, кабалы поволь, подрав, прислать..." <17>. Аналогичная просьба содержится в письме от 3 марта 1692 г.: "Поволь ему заплатить безволокитно и кабалу поволь, государь, принять и к нам прислать" <18>. Подобное беспокойство о присылке погашенных закладных могло быть вызвано опасением их повторного предъявления к платежу, уже к непосредственному заемщику, в случае оставления кабал у кредитора. -------------------------------- <15> "А кто по заемной кабале учнет на ком искати заемных денег или иного чего, а заимщик в ответе скажет, что он по той кабале заемные денги или иное что-нибудь исцу платил, а на кабале того платежу будет не подписано, и отписи в том платеже не положит, или и положит, да руки исцовы у той отписи не будет, и им в том не верити, и по заемным кабалам денги и иные долги велети на них правити, и отдавати исцом, против заемных кабал сполна". <16> Архив гостей Панкратьевых. Т. 1. С. 109. <17> Там же. С. 313. <18> Там же. С. 234.

До принятия Уложения обычной ставкой процентов за пользование чужими деньгами были 20% ("как ходит в людях, на пять шестой"), сохранявшейся на протяжении XV - XVII вв. <19>. Тот же Д. Флетчер приводит образец стандартной заемной записи: "Се яз Иван Васильев сын занял есми у Афонасья Дементьева сына сто рублев денег московских ходячих, от Крещения до Сборного воскресенья, без росту. А полягут деньги по сроце, и мне ему давати рост <20>, по расчету, как ходит в людях, на пять шестой. А на то послуси: Никита Сидоров сын, и проч. А кабалу писал Гаврилка Яковлев сын, лета 7096" <21>. Рост мог начисляться как с момента передачи денег, так и со дня просрочки. Уложение в ст. 255 взыскивать проценты запретило по религиозным причинам: "А росту на те заемныя денги не правити потому, что по правилом Святых Апостол и Святых Отец росту на заемныя денги имати не велено". Как нетрудно догадаться, подобный запрет на практике либо обходился, либо порою попросту игнорировался. -------------------------------- <19> Например, в закладной от 6 января 1492 г. говорится: "Занял есми... у Федора у Васильевича рубль денег от Крещенья на год. А росту мне ему на те денги дати по розщету, как идет, на пять шестой" (Акты служилых землевладельцев XV - начала XVII века. Т. IV / Сост. А. В. Антонов. М.: Древлехранилище, 2008. С. 121). <20> Проценты. <21> Флетчер Д. Указ. соч. С. 80.

Само собой, заемные операции в большинстве случаев сопровождались залоговыми обеспечениями: как известно, "заем - любимейший спутник залога" <22>. Еще ст. 30 Псковской судной грамоты устанавливала правило: займы больше рубля без залога не давать. Потому и заемные кабалы в большинстве случаев содержали условие о залоге, превращаясь тем самым в заемные закладные грамоты. Предметом залога в большинстве случаев, разумеется, служило недвижимое имущество. Однако встречаются и закладные, в которых в качестве залога указаны движимые, скажем так, блага: в качестве примера можно привести закладную Ивана Семенова от 9 ноября 1663 г. на "полонную девку" <23>. Потому ирония В. А. Белова по поводу формулировки ст. 1653 Законов гражданских ("Закладные на недвижимые имущества"): "Как будто есть еще закладные на движимые!" <24> оправданна лишь с современной точки зрения. -------------------------------- <22> Мейер Д. И. Древнее русское право залога // Избранные произведения по гражданскому праву. М.: АО "Центр ЮрИнфоР", 2003. С. 242. <23> Акты, относящиеся до юридического быта Древней России. Т. 2 / Под ред. Н. Калачова. С. 10. <24> Белов В. А. Указ. соч. С. 371.

Условие о залоге фиксировалось в том же документе, в который заносились условия основного обязательства, что вызывает очевидные ассоциации с современной бумагой, выполняющей те же функции, что и закладная кабала. Стандартная закладная выглядела таким образом:

Стороны, содержание Се аз Дмитрий Зиновьев сын Скуршин, синбирской обязательства посадской человек, занял есми в Синбирску у троицкаго старца у Варсонофия Липина два рубля денег московских ходячих прямых, без приписи ныняшняго 165 году <25> марта от третьяго числа впредь до сроку до Светлаго Христова Воскресенья, Условие о залоге а в тех деньгах подписал <26> я, Дмитрий, вместо поруки анбар свой под горою на посаде сосновой, подле квасницы, а в межах тот мой анбар сопротив Матвея Молодова, синбирскаго посадскаго человека, а наперед тот мой анбар никому не продан и не заложен опричь сей кабалы и закладной, вольно ему, Варсонофью, продать и заложить и самому владеть; а буде кто учнет вступаться у него, Варсанофья, в тот анбар, и мне очищать и убытка никакого недовесть <27>, в том я ему, Варсанофью, на тот свой анбар сию кабалу и закладную дал. Послух А на то послух Кручина Долбилов, Площадный подьячий а заемную кабалу и закладную писал синбирской площадной подьячий Гришка Иванов лета 7165 году марта в 3 день. Рукоприкладчик На обороте написано к сей кабале синбирской воротник Ивашко Голев вместо заимшика Дмитрия Скуршина по его веленью руку приложил. Послух Кручинка руку приложил <28>.

Одним из первых известных указаний на возможность отчуждения заемной кабалы по договору, видимо, следует считать завещание Дмитрия Александровича Белеутова (около 1543 - 1544 гг.), в котором он среди своего имущества называет и требование по купленной кабале: "Взять ми на Василье на Салтыкове по выкупной кабале полдесятка рубля денег, што есми выкупил кабалу у Якова у Потелина да у Ондрея у Сома" <29>. В широко известной работе В. Удинцева приведена закладная кабала Первытша Федорова сына Коркодинова от 1546 г. По этой кабале заемщик занимает полтора рубля под залог своей пожни. В тексте закладной содержится оборот, к которому более основательно мы присмотримся ниже, сейчас же для нас он важен как указание на возможность перехода закладной к другому лицу: "А хто за сею кабалою станет, тот ей истец" <30>. Однако о том, что уже во второй половине XVI в. оборот заемных кабал был распространенным явлением, можно судить прежде всего из законодательного его запрета. По каким-то причинам в 1588 г. уступка требований по выданным (уступленным) кабалам была запрещена. Запрещался и оборот заемных памятей. Как отмечает С. Г. Струмилин, "уже a priori ясно, что до него судебная практика не отказывала в исках по выданным кабалам, ибо в противном случае не понадобился бы и запрет" <31>. -------------------------------- <29> Акты феодального землевладения и хозяйства. Ч. 2. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1956. С. 165. Возможно, еще более ранний случай встречается в духовной Марфы, жены Ивана Андреевича Еропкина, от 1533 - 1535 гг.: "...выкупные кабалы лежат те, которые Иван Михайлович да мать его Олена выкупили, а платили долг мужа моего Ивана Андреевича..." (см.: Там же. С. 119. См. также там же духовную Кузьмы Васильева сына Лапшина от 1547 г. С. 204). <30> Удинцев В. Указ. соч. С. 235. <31> Струмилин С. Г. Указ. соч. С. 36.

Впрочем, практическое значение этого запрета было столь ничтожным, что о нем самом, в свою очередь, стало известно лишь из известия о его отмене <32>. Как свидетельствует Указная книга Земского приказа <33>, в 1646 г. в Земском приказе "после московского разоренья" был обнаружен Судебник <34>, содержавший приговор Боярской думы от 8 февраля 1588 г., которым "все бояре... приговорили": "Которые люди ищут по выданным кабалам, кто за свой долг кому, за деньги, подписав, выдаст кабалу, а сам он жив или умер: и по тем кабалам и по памятям суда не давать". Иными словами, приобретатель заемной кабалы долг по ней взыскивать не мог. Видимо, во времена Смуты этот акт затерялся, и уже в 1628 г., во время первого Романова, Михаила Федоровича, как указано в книге, было установлено: "По выданным кабалам суд давать". Об обнаруженной коллизии было доложено действующему монарху: "И ныне о том государь царь и великий князь Алексей Михайлович всея Руси как укажет: по выданным кабалам... суд давать ли". -------------------------------- <32> Как будет показано ниже, даже судебная практика тех лет с легкостью закрывала глаза на недвусмысленные запреты, если они расходились с требованиями оборота. <33> Указная книга Земского приказа // Хрестоматия по истории русского права / Сост. М. Владимирский-Буданов. Вып. 3. 1888 // http://allpravo. ru/library/doc313p0/instrum3943. <34> Речь идет, скорее всего, об экземпляре Судебника Ивана Грозного, в который эта норма была внесена в качестве "новоуказной".

Алексей Михайлович всея Руси, "слушав те докладные выписки с бояре", 25 июля 1646 г. указал, "а бояре приговорили: по выданным кабалам суд давать". В дальнейшем возможность уступки требований по заемным кабалам была зафиксирована и ст. 258 гл. X Соборного уложения 1649 г. <35>. Следует особо подчеркнуть, что последнее основывалось не на теоретических изысканиях, а фиксировало обычное право, "народное правовое творчество" <36>, т. е. санкционировало уже прочно установившуюся практику оборота. Таким образом, можно говорить о сложившемся в России XVI - XVII вв. обороте закладных и просто заемных кабал. -------------------------------- <35> "А кто на ком учнет заемных денег искать по выданым кабалам, а кабалы из лет не вышли, и на кабалах будет подписано, что им те кабалы выданы за долг, или на те кабалы даны им даные, и по тем выданым кабалам исцом на заимщиках заемные денги велеть править без росту же. А будет та кабала, которую в суде истец положит, не подписана, и даные на ту кабалу у него, на чье имя та кабала писана, нет, и по той кабале суда не давать". <36> Базанов И. А. Вотчинный режим в России. Его происхождение, современное состояние и проект реформы. Томск, 1910. С. 5.

Согласия должника на отчуждение кабалы не требовалось. Передача кабал осуществлялась при помощи так называемой данной - передаточной надписи, которая могла совершаться как на самой заемной кабале, так и отдельным документом. Примером первого случая может служить заемная закладная кабала Григория Власова, выданная в 1664 г. <37>. -------------------------------- <37> Архив гостей Панкратьевых XVII - начала XVIII в. Т. 2. М.; СПб.: Альянс-Архео, 2007 (далее - Архив гостей Панкратьевых. Т. 2). С. 90.

Стороны, содержание Се аз, Григорей Власов сын Максимовых от Задницыных, обязательства занял есми у Ивана Матфеева сына Наумова шестьнадцать рублев денег московских ходячих прямых без приписи 172-го году февраля в 16 день до сроку в год, до такова ж дни и числа 173-го году. Условие о залоге А в тех есми в денгах я, заимщик, заложил и подписал в вере ему, Ивану, деревню свою Задницыных свой пай, что от братей з делу досталось, в межах та деревня с соседи вместе. А в отводе и во очищении той своей подписке я, заимщик, от всяких писмянных крепостей и убытков ему, Ивану, не привести никотораго. А по сроце станетца платежза судом и за приставом, где сия закладная меня, заимщика, застанет, под которым судом ни будь, тут по ней суд и правеж, а хто за сею кабалою станет, тот по ней истец. Послух На то послух Василей Васильев сын Тютрин. Подъячий (?) Писал кабалу по заимщикову велению Ондрюшка Клепиков лета 7172-го февраля в 16 день. Рукоприкладчик К сей заемной закладной кабале Ивашко Орлов вместо заимщика Григорья Власова по его велению руку приложил. Передаточная надпись 184-го году февраля в 21 день отдал Ивашко Матфеев сию закладную кабалу свою гостя Ивана Панкратьева прикащику Ивану Андрееву сыну Шергину на заимщика Григорья Власова. И по сей закладной кабале ему, Ивану Андрееву, денги имать на заимщике мимо меня, Ивашка, сполна. Подписал я, Ивашка Матфеев.

Иногда на одной кабале можно видеть ряд передаточных надписей:

Стороны, содержание Се аз, Григорий Власов сын Максимовых, занял есми в обязательства обязательства Еренском городке у посадского человека у Петра Тимофеева сына Панова двадцать рублев серебряных денег московских ходячих прямых без приписи 171-го году марта в 25 день до сроку в год, до такова ж дни и числа 172-го году. Условие о залоге А в тех есми в денгах я, заимщик, ему, Петру, заложил и подписал в вере деревню свою, где я, Григорий, сам живу у Задницыных, отца своего благословение, земли и пожни. А в межах та моя деревня с Никоном Максимовым. А буде я, заимщик, ему, Петру, по сей своей закладной на тот описной срок денги не заплачу, и ему, Петру, после сроку тою моею подписною всею деревнею и пожнями владети до выкупа и впредь по своей закладной закладывать и свои денги исцелять... Послух На то послух Самсон Никитин сын Моденов. Подьячий (?) Кабалу писал по заимщикову велению в Еренском Ондрюшка Клепиков лета 7171-го марта в 25 день. Рукоприкладчик К сей кабале вместо заемщика Григорья Власова по его велению Сергушка Тютрин руку приложил. Передаточная 173-го году февраля в 19 день отдал яз, Петр, сию надпись 1 закладную кабалу Ивану Матфееву за свой долг. И по той закладной ему, Ивану, владеть, что в сей закладной писано, и денги имать. Подписал Федотко Иванов. Передаточная 184-го году февраля в 20 день отдал Ивашко Матфеев надпись 2 сию закладную данную свою кабалу гостя Ивана Панкратьева приказчику Ивану Андрееву сыну Шергину на заимщика Григорья Власова. По сей закладной кабале ему, Ивану Андрееву, денги имать на заимщике место меня, Ивашка, сполна. Подписал я, Ивашко Матфеев.

В приведенных кабалах необходимо обратить внимание на то, что в передаточных надписях речь идет именно об уступке требования, а не об отчуждении заложенного имущества. Дело в том, что на природу древнего русского права залога существуют противоположные точки зрения. Д. И. Мейер полагал, что залог по русскому праву всегда предполагал отчуждение собственности с правом ее последующего выкупа <38>. М. Ф. Владимирский-Буданов, напротив, писал, что "взгляд на залог как на "временный переход права собственности" (сходный с pactum fiduciae) едва ли применим к праву Московского государства в XVI и XVII вв." <39>. К. А. Неволин указывал, что в Московской Руси условия залога были весьма разнообразны, но не означали переноса права собственности на залогодержателя в момент заключения договора о залоге: "Залог был делаем иногда на срок, иногда на неопределенное время... В иных случаях закладчик удерживал закладываемое имущество в своем владении, в других - оно по совершении залога тотчас передавалось заимодавцу во владение. По отношению к способам взыскания иногда определялось, что если занятые деньги не будут уплачены в срок, имущество должно сделаться собственностью заимодавца, иногда устанавливалось, что, несмотря на неуплату занятых денег в срок имущество должно оставаться собственностью закладчика, только он должен платить условленный рост, или заимодавец должен вместо получения роста продолжать пользоваться заложенным имуществом" <40>. -------------------------------- <38> См.: Мейер Д. И. Древнее русское право залога // Избранные произведения по гражданскому праву. М.: АО "Центр ЮрИнфоР", 2003. <39> Указная книга ведомства казначеев // Хрестоматия по истории русского права / Сост. М. Ф. Владимирский-Буданов. Вып. 3. 1889. С. 17, прим. 58. <40> Неволин К. А. История российских гражданских законов. Т. III. Кн. 2. Об имуществах. СПб., 1851. С. 151.

При работе над статьей автору удалось обнаружить в закладных примеры всех трех типов залога: как передачи права собственности с возможностью обратного выкупа <41>, так и передачи вещи во владение и пользование, но не в собственность залогодержателя <42>, а также оставление предмета залога у залогодателя <43>. -------------------------------- <41> Возможно, примером конструкции подобного рода можно считать приводимые ниже данные, которыми оформлялись вклады в монастырь. Обратите внимание на внутренне противоречивый с точки зрения современного права оборот "закладная вотчина", т. е. собственность, но полученная в залог. 1. Данная Кузьмы Федорова сына Данилова от 7086 г. на "вотчину свою закладную... А та моя вотчина заложена в сорока рублях" Ильей Петровым. 2. Данная Марии Денисьевой дочери Ондреевой от 7086 г. "на вотчину свою закладную... что у меня заложил... Данило Васильев сын Мещеринов". В обеих данных содержится условие о том, что залогодатели вправе выкупить свое имущество у монастыря за сумму долга (см.: Шумаков С. А. Обзор Грамот Коллегии экономии. Вып. 5: Материалы по Владимиру, Гороховцу, Мурому, Суздалю, Юрьеву-Польскому и Вологде / Состав. Л. И. Шохин. М.: Древлехранилище, 2002. С. 44, 45). <42> Закладная кабала Матвея Захарова сына Доможирова от 16 мая 1602 г. Александру Васильеву сыну Кубасова: "Аза рост до сроку Олександру... пашня пахать и сена косити и всякими угодьи владеть до выкупу. А полягут денги впредь по сроце, и Олександру после сроку по тому жза рост в той моей вотчине... пашня пахать и сена косити и всякими угодьи владеть до выкупу" // Акты служилых землевладельцев. С. 185). <43> 7142 г. закладная Ивана Степанова сына Колтовского немецкому ротмистру Матвею Матвееву в 130 рублей: "...а до сроку тою вотчиною владеть мне Ивану. А не заплачу... денег на тот срок... и ему Матвею... по том сроке... ся кабала закладная и купчая в прок без выкупа" (см.: Шумаков С. А. Обзор Грамот Коллегии экономии. Вып. 5: Материалы по Владимиру, Гороховцу, Мурому, Суздалю, Юрьеву-Польскому и Вологде / Сост. Л. И. Шохин. С. 237).

Однако в большинстве закладных XVII в. предмет залога передавался заимодавцу, и последствием просрочки возврата долга указывалось право кредитора владеть и пользоваться заложенным имуществом "за рост" до выкупа <44>, <45> или переход права собственности к залогодержателю <46>. Поэтому когда мы сталкиваемся с многочисленными случаями уступки или залога закладных, составленных на таких условиях, необходимо выяснять, что имели в виду стороны: уступку требования или уступку (залог) права пользования предметом залога (или в случае просрочки - даже права собственности на него). Это особенно актуально при передаче просроченной закладной. Чаще закладные передавались с целью передачи права на заложенное имущество: например, в качестве вклада в монастырь. В подобных случаях можно говорить о мобилизации при помощи закладной прав на недвижимость, в подавляющем большинстве случаев выступавшей предметом залога. Это интересная тема для отдельной статьи; здесь же ограничимся рассмотрением оборота закладных в привычном смысле. В приведенных примерах кабала приобретается именно для того, чтобы "денги имать на заимщике", т. е. мы сталкиваемся с уступкой требования в чистом виде. -------------------------------- <44> См., например: Матрона Мартемьянова передала Пуду Андрееву земли, переданные ею в залог до выкупа. Став собственником, приобретатель получает и право на выкуп: "выкупать ему, Пуду, мимо нас своими денгами" (Архив гостей Панкратьевых. Т. 2. С. 140). Еще пример условия о залоге: "А не станут деньги на тот срок, ино вольно ему, Митрофану (залогодержателю), тою подписною (заложенной) пожнею владеть и сено ставить на себя и до выкупа. А буде понадобится ему, Митрофану, после сроку деньги, и мне, заимщице, ту пожню выкупить. А будет не учну выкупать, ино дати на ту закладную пожню купчую и отводную в тех же деньгах" (Там же. Архив гостей Панкратьевых. Т. 2. С. 71). <45> См.: Звоницкий А. С. О залоге по русскому праву. Киев: Издание Книжного магазина Н. Я. Оглоблина, 1912. С. 127 и сл. См. также: Удинцев В. Подписка в вере (к учению о древнерусском залоге) // Сборник статей по истории права, посвященный М. Ф. Владимирскому-Буданову его учениками и почитателями. Киев: Типография С. В. Кульженко, 1904. <46> Пример такого залога можно найти в известной истории времен царя Федора Алексеевича. Судья Холопьего приказа Б. Ф. Полибин, "терпя крайнюю нужду", занял деньги под залог своей деревни. По прошествии срока возврата денег кредитор хотел деревню "записать", т. е. оформить в свою собственность. В таких обстоятельствах Б. Ф. Полибин требуемую сумму позаимствовал из казны Приказа. Дело открылось и дошло до царя. Царица, Агафья Симеоновна, прослышав о безупречной доселе репутации судьи, внесла деньги кредитору от его имени. По делу о казнокрадстве Б. Ф. Полибин был оправдан и впоследствии назначен судьей Расправной палаты - на 1680 г. высшего судебного органа (см.: Седов П. В. Закат Московского царства: Царский двор конца XVII века. СПб.: Дмитрий Буланин, 2008. С. 359).

Примером составления передаточной записи в виде отдельного документа может служить кабала Акилины Кондратьевой от 21 июля 1655 г. <47>: -------------------------------- <47> Архив гостей Панкратьевых. Т. 2. С. 74.

Стороны, содержание Се аз, Акилина Кондратьева дочь, Трофимова жена обязательства Туркина, с Серегова заняла есми у Федора Афонасьева сына Суворова три рубли денег московских ходячих прямых без приписи нынешнего 163-го году июля в 21 день до сроку до Филиппова заговенья до 164-го году. А по сроце станетца платеж за приставом, ино все кабальные убытки на мне, заимщице, где ся кабала застанет, под которым присудом, тут по ней суд и правеж, а кто с кабалой станет, тот истец. Послух На то послух лялской поп Моисей Осипов. Церковный дьячок Кабалу писал лялской церковный дьячек Стенка Дублеников лета 7163-го году июля в 21 день. Послух богоявленский поп Моисеище Осипов руку приложил.

Данная:

Содержание данной Се аз, Федор Афонасьев сына Суворов с Серегина, дал есми сию данную на свою кабалу за свой долг Ивану Алексееву сыну Туркиных в трех рублях, та кабала на Акилину Кондратьева дочери, Трофимове жене Туркиных же, по той кабале взяти деньги ему, Ивану, мимо меня, Федора, истину и с убытки все сполна. И в том ему данную дал. Послух На то послух поп Мирон Петров сын. Кабалу писал по Федорову велению Якунка Стефанов сын Катаев лета 7170-го году месяца апреля в 6 день. К сей данной памяти послух лялской поп Мирон Петров по Федорову велению руку приложил <48>.

Иногда кабала могла переуступаться по ряду передаточных записей, составленных в виде отдельных документов. Именно так произошло с закладной Артема Семенова сына Кудашева, которая сначала была уступлена Максимом Леонтьевым Михаилу Тимофееву, а затем этим последним - Ивану Андрееву (который действовал, кстати, от имени Ивана Панкратьева, будучи его приказчиком). Обе данные составлены в виде отдельных документов <49>. -------------------------------- <49> Там же. С. 392.

Передаточная запись, как и сама кабала, подлежала составлению площадным подьячим или церковным дьячком независимо от того, писалась она на самой закладной или отдельным документом. Кабала могла быть уступлена как за "живые" деньги, так и в счет погашения долга. Пример уступки закладной в счет долга - приведенная выше данная Федора Афонасьева сына Суворова Ивану Алексееву сыну Туркину от 6 апреля 1662 г. на заемную кабалу Акулины Кондратьевой: "Дал есми сию данную на свою кабалу за свой долг". Еще раз отметим, что речь в данной идет о передаче именно обязательственного требования, зафиксированного в закладной: "По той кабале взяти денги ему, Ивану, мимо меня, Федора, истину и с убытки все сполна" <50>. Другой пример - закладная Потапа Петрова сына Захарова от 8 ноября 1648 г. Приобретший эту закладную у первоначального кредитора Мелентий Родионов ее "отдал за свой долг" Пуду Андрееву <51>. -------------------------------- <50> Там же. С. 83. <51> Там же. С. 65.

В тексте приведенной выше закладной Акилины Кондратьевой нельзя не обратить внимания на выражение, уже встречавшееся в одной из ранних закладных: "Где ся кабала застанет, под которым присудом, тут по ней суд и правеж, а кто с кабалой станет, тот истец". Подобные обороты, которые можно считать обычными в заемных кабалах XVII в., порождают закономерный вопрос: могла ли заемная кабала передаваться на предъявителя? Н. О. Нерсесов, приводя пример кабалы с формулой "Кто за кабалой встанет, тот и истец", считал, что на этот вопрос следует ответить утвердительно: "Так как обязательство в кабале неразрывно связано с документом, то всякий владелец может явиться в суд и потребовать уплаты по ней... Кабалы, имея многие существенные признаки бумаг на предъявителя, встречаются только в форме именной, хотя не было принципиального препятствия и облечения их в форме безыменной..." <52>. Так же полагал и С. Г. Струмилин: "С такой оговоркой заемное письмо не встречало уже никаких препятствий к обращению, уподобляясь современным бумагам на предъявителя" <53>. -------------------------------- <52> Нерсесов Н. О. О бумагах на предъявителя с точки зрения гражданского права // Представительство и ценные бумаги в гражданском праве. М.: Статут, 1998. С. 191 - 192. <53> Струмилин С. Г. Указ. соч. С. 37.

Однако понимать подобные формулы можно по-разному. Помимо усмотрения в них указания на возможность существования кабал на предъявителя, можно предположить, что таким образом означалась лишь возможность передачи кабалы без согласия должника. Статья 258 гл. X Уложения ("А кто на ком учнет заемных денег искать по выданным кабалам, а кабалы из лет не вышли, и на кабалах будет подписано, что ИМ те кабалы выданы за долг, или на те кабалы даны ИМ даные, и по тем выданым кабалам исцом на заимщиках заемные денги велеть править без росту же. А будет та кабала, которую в суде истец положит, не подписана, и даные на ту кабалу у НЕГО, НА ЧЬЕ ИМЯ ТА КАБАЛА ПИСАНА (выделено мной. - А. Р.), нет, и по той кабале суда не давать") эту дилемму не разрешает. Толковать ее можно как запрет оборота кабал на предъявителя, так и в том духе, что в кабале должно быть четко выражено обязательство должника платить любому предъявителю. Некоторые примеры, приводимые С. Г. Струмилиным, впрочем, действительно указывают на то, что кабала могла передаваться на предъявителя. Так, в одном случае в 1561 г. Васюк Петлин по заемной закладной кабале занял у Некраса 110 рублей, заложив свою землю. Некрас эту кабалу отдал в монастырь в качестве вклада. Монастырь предъявил иск к заемщику с требованием либо уплатить долг, либо отступиться от вотчины. Суд присудил землю монастырю по кабале, в которой никакой передаточной надписи не содержалось (текст кабалы полностью воспроизведен в решении суда). С. Г. Струмилин отмечает: "Очевидно, вполне достаточной презумпцией в пользу такого заключения служил уже самый факт нахождения кабалы в руках истца" <54>. Еще одним подтверждением может служить приводимая тем же автором духовная начала XVI в., в которой завещатель-кредитор пишет, что у него были, да "утерялись" две кабалы; однако деньги по ним получены, а потому если "у кого те ся кабалы явят, ино по тем кабалам до тех людей городцких, которые... писаны в тех кабалах, дела нет никому; а в тех кабалах дал есми городцким людем отпись...". С. Г. Струмилин разумно предположил, что беспокойство кредитора было вызвано именно возможностью предъявления кабал к платежу лицом, данная на которое не оформлялась <55>. -------------------------------- <54> Там же. С. 45. <55> Там же.

Можно привести примеры закладных, которые выкупались не у того лица, на которое была оформлена последняя передаточная надпись. Это может означать, что "текущий" кредитор мог быть не указан в тексте закладной <56>. Косвенным свидетельством возможности предъявления закладной к платежу или к обращению взыскания лицом, в ней или в передаточных записях не указанным, может служить утверждение соловецкого старца Афанасия, обвиненного в убийстве, что убийство вызвано тем, что у старца похитили 2000 рублей и "крепостей на 1000 рублев" <57>. Если бы "крепость" <58> нельзя было предъявить к платежу, она не представляла бы для похитителей никакой ценности. Впрочем, утверждать категорически о возможности обращения закладных на предъявителя на столь бедном фактическом материале нельзя. -------------------------------- <56> См.: заемная закладная кабала Федора Афанасьева сына Суворова; заемная закладная кабала крестьянина Ильи Авксентьева сына Балина (Архив гостей Панкратьевых. Т. 2. С. 129, 258). В последнем случае оговорки "Кто с кабалой станет, тот истец" в тексте кабалы нет. <57> Архив гостей Панкратьевых. Т. 1. С. 140. <58> Закладная кабала - вид крепости, см. ст. 203 гл. X Уложения: "А будет кто кому чем должен по кабалам, или по записям, или по иным каким крепостям".

Возможно и такое понимание реалий XVII в.: до принятия в 1649 г. Уложения передача кабал на предъявителя разрешалась, а Уложение эту практику запретило. С. Г. Струмилин пишет: "До Уложения подобных оговорок в обиходе, по-видимому, не было. Быть может, потому, что и особой нужды в них тогда не встречалось, поскольку ни закон, ни обычай не требовали еще слишком категорически письменной легитимации держателя долгового документа" <59>. -------------------------------- <59> Струмилин С. Г. Указ. соч. С. 37.

Однако формула "Кто за кабалой встанет, тот и истец" встречается и до принятия Уложения. Так, среди приводимых В. Удинцевым так называемых Цыдвинских актов встречается закладная кабала Первытша Федорова сына Коркодинова от 1546 г., в которой уже используется формула "А хто за сею кабалою станет, тот ей истец" <60>. Среди тех же Цыдвинских актов можно отметить и закладную Петра Ларивонова сына Мартыновых от 1639 г., в которой читаем: "Хто за кабалою станет, тот и истец" <61>. В 1646 г. (до принятия Уложения еще три года) в заемной закладной кабале Домны Сафроновой на один рубль сказано: "А где ся закладная кабала выляжет, тут... суд и правеж, а кто станет, тот по ней истец" <62>. В 1648 г. в заемной закладной Трофима Григорьева сына Туркина: "Кто за сею кабалою станет, тот и истец" <63>. Ту же формулу вновь видим в заемной закладной крестьянина Павла Севастьянова от 1648 г. <64>, в заемной закладной Потапа Петрова от 1648 г. <65>. -------------------------------- <60> Удинцев В. Указ. соч. С. 235. <61> Там же. С. 237. <62> Архив гостей Панкратьевых. Т. 2. С. 62. <63> Там же. С. 63. <64> См.: Там же. С. 64. <65> См.: Там же. Т. 2. С. 65.

После же принятия Уложения формула "Кто за кабалой встанет, тот и истец" становится обычной чертой этих долговых документов, встречающейся примерно в половине случаев <66>. Что бы ни имело в виду Уложение, нельзя не видеть в этой тенденции стремления к упрощению оборота кабал. Что же касается возможного запрета, то тогдашняя судебная практика не придерживалась строго формальностей. Так, в судебном споре И. Д. Панкратьева против Соловецкого монастыря, рассмотренном Новгородским приказом 21 апреля 1687 г., ответчик (монастырь) ссылался на недействительность купчих грамот истца на спорные земли, поскольку купчие "писаны не против Уложения и не на Москве, и не в городех на площедях площадными подьячими". Суд, однако, решил, "что ответчик говорил, что написаны те купчие не на площади, то ему, ответчику, не к оправданию, а ему, истцу, не к вине, потому что в поморских городех многие гости и иных чинов люди по таким купчим землями владеют и многие дела вершены, а в вину таких купчих никому не ставлено" <67>. Как видим, прямое указание Уложения было преодолено сложившейся деловой практикой. Так же могло сложиться и с оборотом кабал на предъявителя. -------------------------------- <66> См., например, в Архиве гостей Панкратьевых: заемная закладная кабала (далее - ЗЗК) Пахома Константинова сына Блудова 1650 г., с. 66; ЗЗК Акулины Кондратьевой от 1652 г., с. 69; ЗЗК Федора Федорова сына Поркина 1655 г., с. 74; ЗЗК Акулины Кондратьевой от 21 июля 1655 г., с. 74; ЗЗК Акулины Кондратьевой от 4 августа 1655 г., с. 75; ЗЗК Василия Петрова сына Смолина от 4 марта 1656 г., с. 75; ЗЗК Марфы Федоровой от 13 марта 1659 г., с. 76; ЗЗК Григория Власова сына Максимовых от 25 марта 1663 г., с. 87; ЗЗК Семена Наумова от 19 июня 1663 г., с. 89; ЗЗК Григория Власова сына Максимовых от 16 февраля 1664 г., с. 90; ЗЗК Ивана Иванова сына Першева от 22 апреля 1664 г., с. 93; ЗЗК Ермолы Михайлова сына Данева от 17 мая 1664 г., с. 93; ЗЗК Ивана Аникеева сына Волынкина от 1668/69, с. 112; заемная кабала Ильи Авксентьева сына Балина от 11 апреля 1679 г., с. 285; ЗЗК Фомы и Исаака Митрофановых детей Суворовых от 22 июня 1679 г., с. 286; заемная кабала Ивана Власова сына Чумакова от 15 августа 1685 г., с. 337. См. также: Акты, относящиеся до юридического быта Древней России. Т. 2 / Под ред. Н. Калачова. СПб.: Изданы Археографической комиссией, 1864. В этом издании см.: заемная кабала Афанасия Иванова от 26 января 1657 г., с. 2; заемная кабала Василия Сидорова от 27 июля 1666 г., с. 1; заемная кабала Исаака Маркова от 14 декабря 1678 г., с. 3; закладная на полонную девку Ивана Семенова от 9 июля 1663 г., с. 10; ЗЗК Пенкуша Чичигина и сына от 1 ноября 1668 г., с. 12; ЗЗК Барабина Максимова от 11 июня 1678 г., с. 16. См. также цыдвинские акты, опубликованные В. Удинцевым: ЗЗК Андрея Еремиева сына Ершова от 3 мая 1652 г., с. 243; ЗЗК Прокопия Яковлева от 20 апреля 1678 г., с. 244; заемная кабала Дмитрия Иванова сына Оладнева от 1 августа 1691 г., с. 245. <67> Правая выпись, данная из Новгородского приказа гостю И. Д. Панкратьеву, на земельные владения в Сереговской волости Яренского у., бывшие у него в споре с властями Соловецкого монастыря // Архив гостей Панкратьевых. Т. 2. С. 365 - 367.

Что касается оборота "Где ся кабала застанет, под которым присудом, тут по ней суд и правеж", он тоже не был словесным украшением. Известен случай, когда в 1678 г. в Москве поляк Андреян фон Горн подал в суд на Воина Афанасьевича Ордина-Нащекина по заемной кабале, которая была выдана ответчиком 14 июля 1662 г. (!) в Гданьске. 1 октября 1680 г. ответчик был присужден к уплате долга <68>. -------------------------------- <68> См.: Седов П. В. Закат Московского царства: Царский двор конца XVII века. СПб.: Дмитрий Буланин, 2008. С. 546.

Подводя итог краткому обзору практики оборота закладных кабал, отметим следующее. Мы имеем документ, в котором фиксировались данные о заемном обязательстве и обеспечивающем его залоге. Этот документ был необходим и достаточен для получения платежа по займу или обращения взыскания на предмет залога в случае неплатежа. Кабалы подлежали подобию государственной регистрации. Этот документ выписывался заемщиком на имя кредитора, но в последующем мог свободно отчуждаться по передаточным записям, составляемым держателем закладной. Весьма вероятно, что в обороте участвовали и закладные кабалы на предъявителя. Еще Н. О. Нерсесов писал о том, что заемные кабалы имеют некоторые свойства современных ценных бумаг: "Они относятся к строго формальным документам, напоминая римские литеральные контракты, исполнение по которым обусловливается владением документа и возвращением его должнику. Действие кабалы прекращается с возвращением ее тому, кто ее выдал" <69>. С учетом того бесспорного обстоятельства, что к реалиям XVII в. не стоит подходить с мерилом современного "ценно бумажного" законодательства, нельзя не признать, что закладные кабалы были оборотным активом, по своим свойствам близким к современным закладным. -------------------------------- <69> Нерсесов Н. О. Указ. соч. С. 191.

Особо хотелось бы подчеркнуть: сами закладные и их оборот не просто существовали в юридической жизни еще допетровской России, но и были делом обыденным, совершаемым в самой толще народной среды - купцами и даже неграмотными крестьянами (за которых приходилось расписываться рукоприкладчикам). Вот пример оборота закладных, выданных одним лишь лицом. В 1634 г. Пахом Константинов сын Блудов занял у Тита Трофимова сына Кириллова по заемной закладной кабале сорок алтын под залог своей пожни. В 1656 г. у кредитора "выкупил сию закладную кабалу мимо заимщика Пахома Константинова своими денгами Пуд Андреев сын Кочев" <70>. В 1635 г. Пахом Константинов сын Блудов вновь занял по закладной кабале три рубля под залог своей пожни у Осипа Киселева. Последний 20 июля 1654 г. "сию закладную заложил... в двух рублях Мелентию Родионову сыну Гирушеву... По Осипову велению, что грамоте не умеет, Кисилева княжпогоской поп Кирило Петров руку приложил" <71>. В 1641 г. Пахом Константинов занимает по закладной полтора рубля у Григория Тимофеева сына Канева под залог двух пожен; в 1651 г. его кредитор закладывает закладную тому же Мелентию Родионову. Кстати, через пять лет кабалу у Родионова выкупит Пуд Андреев <72>. В 1646 г. Пахом Константинов по закладной занимает 20 рублей под залог пожен. В 1654 г. закладную выкупает Пуд Андреев <73>. В 1650 г. Пахом Константинов по закладной занимает 40 алтын под залог пашенной земли. Эту кабалу Пуд Андреев выкупил в 1657 г. <74>. -------------------------------- <70> Архив гостей Панкратьевых. Т. 2. С. 55. <71> См.: Там же. С. 56. <72> См.: Там же. С. 60. <73> См.: Там же. С. 62. <74> Там же. С. 65.

Складывается впечатление, что оборот закладных в России XVII в. был чуть ли не более интенсивным, чем сейчас, после принятия ФЗ "Об ипотеке (залоге недвижимости)". Сами же закладные кабалы обладали оборотоспособностью ничуть не меньшей, чем современные.

Название документа