Субъект неправомерных действий при банкротстве и вопросы квалификации

СУБЪЕКТ НЕПРАВОМЕРНЫХ ДЕЙСТВИЙ ПРИ БАНКРОТСТВЕ И ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ

Б. А. ШАГУЧ

Шагуч Барич Аскарбневич, соискатель кафедры уголовного права и криминологии Кубанского государственного университета.

По данным официальной статистики, распространенность в обществе преступлений, связанных с банкротством, в том числе случаев неправомерных действий при банкротстве, невелика. При этом привлечение к уголовной ответственности лиц, совершивших неправомерные действия при банкротстве (ст. 195 УК РФ), осложняется не только высокой латентностью данного преступления, но и существующими дефектами в уголовном законе, допущенными, в частности, при описании субъекта данного состава криминального банкротства Федеральным законом от 19 декабря 2005 г. <1>. В юридической литературе определение субъекта преступления, предусмотренного действующей редакцией ч. 1 ст. 195 УК РФ, неоднозначно. Так, например, Н. А. Лопашенко указывает, что субъект неправомерных действий при банкротстве по ч. 1 ст. 195 УК РФ после внесения в нее изменений Законом от 19 декабря 2005 г. специально не указан. Далее автор продолжает: "Это снимает многие споры по пониманию субъекта и позволяет признать в качестве такового любое лицо, которое, в соответствии с возложенными на него законом, контрактом, договором или решением суда, фактически может совершить подобное деяние: руководитель должника, его учредитель, арбитражный управляющий, руководитель и члены ликвидационной комиссии, индивидуальный предприниматель" <2>. Такая позиция недостаточно ясна, поскольку, с одной стороны, автор указывает на то, что субъектом преступления может быть любое лицо, а с другой стороны, ориентирует на строго определенные виды субъекта рассматриваемого преступления. Другие ученые, к примеру, В. И. Динеко, считают, что субъект преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК РФ, - специальный - руководитель или собственник организации-должника либо индивидуальный предприниматель <3>. По нашему мнению, аналогичную ошибку допускают С. Ю. Журавлев и Д. А. Муратов, которые, давая уголовно-правовую характеристику субъекта состава неправомерных действий при банкротстве, необоснованно используют формулировки и определения, которые использовались законодателем в прежней редакции диспозиции ч. 1 ст. 195 УК РФ <4>. -------------------------------- <1> Федеральный закон от 19 декабря 2005 г. N 161-ФЗ "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях" // СЗ РФ. 2005. N 52 (ч. I). <2> Лопашенко Н. А. Преступления в сфере экономики: Авторский комментарий к уголовному закону (раздел VIII УК РФ). М., 2006. С. 582. <3> Уголовное право. Общая и Особенная части: Учебник для высших учебных заведений / Под общ. ред. Н. Г. Кадникова. М., 2007. С. 327. <4> Журавлев С. Ю., Муратов Д. А. Расследование криминальных банкротств: Науч.-практ. пособие. М., 2006. С. 71 - 72.

Не поддерживая указанных точек зрения, полагаем необходимым указать на следующие значимые аспекты данной проблемы. В доктрине отечественного уголовного права под специальным субъектом преступления понимается совершившее преступление физическое вменяемое лицо, достигшее возраста уголовной ответственности, обладающее помимо этих признаков определенными указанными в диспозиции Особенной части УК РФ специальными признаками, ограничивающими круг лиц, которые могут нести ответственность по данной статье <1>. Сравнительно-правовой анализ ст. ст. 195 - 197 УК РФ позволяет сделать вывод, что диспозиция ч. 1 ст. 195 УК РФ каких-либо указаний на специальные признаки субъекта преступления не содержит, поэтому позиция Н. А. Лопашенко о том, что субъект рассматриваемого преступления - лицо, которое в соответствии с возложенными на него законом, контрактом, договором или решением суда фактически может совершить подобное деяние, не основана на нормах действующего уголовного закона. Полагаем, что субъект преступления, предусмотренного ч. 1 и ч. 3 ст. 195 УК РФ, - общий - физическое вменяемое лицо, достигшее шестнадцатилетнего возраста. -------------------------------- <1> Уголовное право Российской Федерации. Часть Общая: Учебник для вузов / Отв. ред. Л. Л. Кругликов. М., 2005. С. 198.

Одним из важных участников отношений, связанных с несостоятельностью, является арбитражный управляющий, и установление со 2 января 2006 г. уголовной ответственности управляющего за деяния, предусмотренные ст. 195 УК РФ, необходимо оценивать как решение давно назревшей жизненной необходимости. Как отмечает В. В. Витрянский, одним из "больных" вопросов в российской системе несостоятельности определенно является проблема арбитражных управляющих <1>. Арбитражные суды сталкиваются с многочисленными фактами некомпетентного, а иногда и недобросовестного ведения дел должника арбитражными управляющими <2>. Правовой статус арбитражного управляющего по-разному оценивается юристами. И. В. Шишко и Г. Н. Хлупина считают, что арбитражного управляющего следует причислить к разряду руководителей юридических лиц <3>. Н. А. Лопашенко и И. Ю. Михалев, напротив, полагают, что арбитражных управляющих нельзя относить к приведенной категории лиц <4>. М. В. Телюкина придерживается иного мнения, полагая, что арбитражный управляющий - это особый субъект, функционирующий в рамках судебных стадий конкурсного процесса <5>. По мнению ученого, арбитражный управляющий не является представителем должника, однако в ряде случаев действует в его интересах; управляющий не может быть назван органом юридического лица, так как орган - часть юридического лица, возникающая посредством выражения воли учредителей (участников). Не является арбитражный управляющий и доверительным управляющим, так как для возникновения отношений доверительного управления необходим договор; кроме того, доверительное управление и арбитражное управление имеют различные цели: при банкротстве осуществляется управление деятельностью юридического лица в интересах его кредиторов, а не доверительное управление имуществом <6>. -------------------------------- <1> Витрянский В. В. Пути совершенствования законодательства о банкротстве // Вестник ВАС РФ. 2001. Спец. прилож. к N 3. С. 95. <2> Там же. С. 95 - 96. <3> Горелик А. С., Шишко И. В., Хлупина Т. Н. Преступления в сфере экономической деятельности и против интересов службы в коммерческих и иных организациях. Красноярск, 1998. С. 130. <4> Лопашенко Н. А. Неправомерные действия при банкротстве // Законность. 1999. N 4. С. 15; Михалев И. Ю. Криминальное банкротство. СПб., 2001. С. 161 - 162. <5> Телюкина М. В. Основы конкурсного права. М., 2004. С. 199. <6> Там же.

Другие исследователи, например И. А. Кондрашина, наоборот, высказывают мнение, что нет оснований полагать, что арбитражный управляющий может совершить действия, заведомо влекущие неспособность юридического лица удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, так как она уже создана до назначения его таковым отстраненным от должности бывшим руководителем или учредителем (участником) <1>. С такой точкой зрения трудно согласиться, поскольку возбуждение производства о признании должника банкротом еще не означает его неспособность удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей. Напомним, что с принятием Закона о несостоятельности 2002 г. необходимым критерием для инициирования банкротства стала неплатежеспособность должника, иными словами, факт неоплаты должником требования кредитора. Неплатежеспособность отличается от той ситуации, о которой говорит И. А. Кондрашина и которая определяется как неоплатность (когда стоимость имущества должника меньше размера его обязательств). Должник признается несостоятельным не в тех случаях, когда наступает неплатежеспособность, а когда судом будет установлен факт наличия неоплатности. Поэтому арбитражный управляющий вполне способен и юридически и фактически перевести должника из состояния неплатежеспособности в состояние неоплатности. -------------------------------- <1> Кондрашина И. А. Ответственность за преднамеренное и фиктивное банкротство по уголовному законодательству России и зарубежных стран: Дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2006. С. 84 - 85.

Действующий уголовный закон предусматривает арбитражного управляющего в качестве субъекта преступления, связанного с банкротством, в двух составах - неправомерные действия при банкротстве (ч. 1 ст. 195 УК РФ) и незаконное воспрепятствование деятельности арбитражного управляющего либо временной администрации кредитной организации (ч. 3 ст. 195 УК РФ). Между тем арбитражный управляющий, имея широкий круг полномочий, остался вне рамок уголовного преследования за неправомерное удовлетворение имущественных требований отдельных кредиторов (ч. 2 ст. 195 УК РФ). Приходится констатировать, что последние изменения, затронувшие ст. 195 УК РФ, так и не повлияли на решение проблемы неправомерного удовлетворения требований отдельных кредиторов на стадиях внешнего управления либо конкурсного производства. Нарушение законодательства о банкротстве допускается не только руководителями или учредителями (участниками) юридического лица, арбитражными управляющими, но и судебными приставами-исполнителями. Так, к примеру, при банкротстве ОАО "АБ "Инкомбанк" судебными приставами-исполнителями Адмиралтейского района Санкт-Петербурга только с ноября 1998 г. до апреля 1999 г. было арестовано, изъято и реализовано имущества банка на сумму более 75 млн. рублей, из которых в нарушение установленной ст. 64 ГК РФ очередности около 10 млн. рублей выдано юридическим лицам <1>. Полагаем необходимым поддержать позицию тех юристов, которые предлагают распространить ответственность, предусмотренную ч. 2 ст. 195 УК РФ, на судебных приставов-исполнителей <2>. -------------------------------- <1> Линтварев И. Нарушения процедуры банкротства // Законность. 2001. N 4. С. 48. <2> Власов П. Е. Субъекты незаконных банкротств и неправомерных действий при банкротстве // http://www. bankr. ru; Линтварев И. Нарушения процедуры банкротства // Законность. 2001. N 4. С. 48 - 49; и др.

Другим субъектом преступных банкротств является индивидуальный предприниматель. Определение понятия "индивидуальный предприниматель" дается путем толкования ст. 23 ГК РФ. В. Б. Диденко считает, что предприниматель не может быть субъектом преступления, предусмотренного ст. 195 УК РФ. Свою позицию он аргументирует тем, что согласно п. 3 ст. 53 и ст. 216 Закона о несостоятельности 2002 г. в случае возбуждения дела о несостоятельности (банкротстве) эта регистрация утрачивает свою силу, и все лицензии на занятие определенными в них видами деятельности аннулируются <1>. Однако с таким мнением согласиться сложно. Положения ст. 53 и ст. 216 Закона о несостоятельности 2002 г. связывают такое последствие, как утрата силы государственной регистрации должника в качестве индивидуального предпринимателя, только с фактом принятия решения арбитражного суда о признании должника банкротом. При этом Закон о несостоятельности 2002 г. различает стадии возбуждения дела о несостоятельности от признания должника несостоятельным (банкротом). Первая никак не предполагает наступление указанных выше последствий. Согласно п. 1 ст. 207 Закона о несостоятельности 2002 г. одновременно с вынесением определения о введении наблюдения в отношении гражданина арбитражный суд налагает арест на имущество гражданина. Основываясь на положении п. 2 ст. 202 Закона о несостоятельности 2002 г. о том, что правила, предусмотренные настоящим параграфом, применяются к отношениям, связанным с банкротством индивидуального предпринимателя и банкротством крестьянского (фермерского) хозяйства, с учетом особенностей, предусмотренных параграфом 2 и 3 настоящей главы, можно прийти к выводу, что при возбуждении производства по делу в отношении индивидуального предпринимателя судом может быть введена процедура наблюдения, которая не влечет за собой утраты гражданином статуса индивидуального предпринимателя. -------------------------------- <1> Диденко В. Б. Уголовная ответственность за неправомерные действия при банкротстве: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 131 - 132.

Другие исследователи проблем криминального банкротства, например А. В. Игошин, считают, что индивидуальный предприниматель фактически может совершить неправомерные действия при банкротстве, предусмотренные ст. 195 УК РФ, только в период наблюдения <1>. С такой позицией трудно согласиться, заметим, что индивидуальным предпринимателем является в том числе и глава крестьянского (фермерского) хозяйства. При этом ст. 219 Закона о несостоятельности (банкротстве) 2002 г. предусматривает возможность введения в отношении крестьянского (фермерского) хозяйства таких процедур, как наблюдение, финансовое оздоровление и внешнее управление. Поэтому в тех случаях, когда в роли индивидуального предпринимателя выступает глава крестьянского (фермерского) хозяйства, деяние, уголовная ответственность за которое предусмотрена ст. 195 УК РФ, может быть совершено не только на стадии наблюдения, но и на стадии финансового оздоровления либо внешнего управления. -------------------------------- <1> Игошин А. В. Уголовно-правовые проблемы квалификации преступлений, связанных с банкротством: Дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004. С. 134.

Имеющееся в отечественном уголовном законе описание признаков руководителя и учредителя юридического лица, а также индивидуального предпринимателя в качестве субъекта неправомерного удовлетворения требований отдельных кредиторов отличается от использованного приема определения этого же круга субъекта преступления в составах преднамеренного и фиктивного банкротства. Анализ диспозиции ч. 2 ст. 195 УК РФ позволяет нам прийти к выводу, что, несмотря на прямое указание в диспозиции ч. 2 ст. 195 УК РФ на индивидуального предпринимателя, он не может быть признан субъектом данного преступления. Дело в том, что при описании обязательных признаков субъекта состава преступления законодатель указал на наличие у него специальной правоспособности - возможности удовлетворить имущественные требования отдельных кредиторов за счет имущества должника - юридического лица. Такая форма закрепления правоспособности субъекта преступления вызывает критические замечания, а самое главное, является излишней. Указание на то, что уголовно наказуемое удовлетворение требований кредиторов должно быть произведено за счет имущества должника - юридического лица, означает, что индивидуальный предприниматель, неправомерно исполнивший требования кредитора за счет собственного имущества, привлечению к уголовной ответственности не подлежит. Буквальный смысл нового закона, предусматривающего уголовную ответственность за неправомерное удовлетворение за счет имущества должника - юридического лица, находится в коллизии с предписаниями гражданского законодательства, ибо право владения, пользования и распоряжения имуществом юридического лица принадлежит только юридическому лицу. К такому выводу приводят положения ст. ст. 209, 212, 213 ГК РФ. Следовательно, при возникновении подобной ситуации на практике именно положения указанных статей Гражданского кодекса России не позволят осудить индивидуального предпринимателя. На наш взгляд, одним из способов решения данной проблемы является устранение в диспозиции ч. 2 ст. 195 УК РФ указания на видовое имущество (должника - юридического лица), вместо которого необходимо сделать ссылку просто на имущество должника.

Название документа