Судебные уставы 1864 г. и формирование профессиональной адвокатуры в Российской империи

СУДЕБНЫЕ УСТАВЫ 1864 Г. И ФОРМИРОВАНИЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ АДВОКАТУРЫ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ <*>

Е. Д. БЛАГОДЕТЕЛЕВА

Благодетелева Елизавета Дмитриевна, сотрудник Центра лонгитюдных обследований НИУ-ВШЭ.

В статье рассматриваются основные положения Судебных уставов 1864 г., ставшие отправной точкой формирования института присяжной адвокатуры, анализируется роль данного законодательного памятника в процессе становления социопрофессиональной группы присяжных поверенных.

Ключевые слова: судебная реформа, судебные уставы, социопрофессиональная группа, адвокатура, присяжные поверенные.

The article describes how the judicial reform of Alexander II influenced group-formation in imperial Russia. It concentrates on the professional group of sworn attorneys and dwells on the impact the legislation of 1864 had on the characteristic features of the group.

Key words: judicial reform, judicial statutes, group-formation, sworn attorneys, bar association.

Развитие судебной системы Российской империи было тесно связано со становлением и эволюцией ряда социопрофессиональных групп. Радикальные изменения, последовавшие после введения в действие положений судебной реформы 1864 г., открыли широкие перспективы для формирования вокруг институционализированных практик судебного представительства и правозаступничества новой социальной группы адвокатов, статус которой отвечал всем требованиям классической западноевропейской профессии. Однако траектория эволюции базовых элементов судебной системы в дореформенный и постреформенный периоды, а также особенности правовой культуры бюрократии и общественности накладывали ряд специфических особенностей на образовавшийся в 1860-е гг. институт адвокатуры. Характерными чертами дореформенного судоустройства являлись сословность и многоступенчатость, предполагавшие исполнение высшими судами по отношению к низшим функций ревизионных и апелляционных инстанций. Судебный процесс основывался на системе формальных доказательств и имел три различные формы в зависимости от специфики разбираемого дела: розыскную, состязательную и смешанную <1>. Окончательная отмена пытки в 1802 г. и телесных наказаний в 1863 г. способствовала сближению процедур, применяемых во всех формах процесса <2>. -------------------------------- <1> Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XIX в.): В 2 т. 3-е изд., испр., доп. СПб., 2003. Т. 2. С. 52. <2> Там же. С. 54.

Наличие в дореформенном судебном процессе элементов состязательности и возможности апелляции при сохранении системы формальных доказательств, предполагавшей грамотное с точки зрения действующего законодательства составление судебных бумаг, стимулировало развитие практик судебного представительства. Правовое регулирование данного вида практик осуществлялось на основании положения Свода законов 1857 г., согласно которому ходатайствовать по чужим делам в общих судебных установлениях мог любой правоспособный подданный империи <3>. -------------------------------- <3> Свод законов Российской империи. СПб., 1857. Т. 10. Ч. 2: Законы о судопроизводстве и взысканиях гражданских. Ст. ст. 185, 195.

В 1830-х гг. законодательная база, регулирующая судебное представительство, была дополнена Законом от 14 мая 1832 г. "Об учреждении коммерческих судов и уставе их судопроизводства" <4>. При каждом коммерческом суде состоял штат присяжных стряпчих, принадлежность к которым оформлялась решением суда и принесением присяги (§ 24 - 26), а также фиксировалась в специальных списках (§ 22). Основанием для приема считались документы, свидетельствующие о наличии определенных юридических знаний и благопристойном поведении лица, желающего поступить в присяжные стряпчие (§ 23). -------------------------------- <4> Полное собрание законов. 2-е изд. Т. 7. N 5360.

Таким образом, к началу разработки реформы судебной системы и судопроизводства ни социальной группы, ни социально-правовой категории судебных представителей (за исключением небольшой по численности категории присяжных стряпчих) не сложилось. Отсутствие в административном языке унифицированной категории, включающей лиц, занимающихся судебным представительством, нашло свое отражение в диаметрально противоположных суждениях, высказанных при разработке проекта судебной реформы: в записке кн. Д. А. Оболенского и ответе на нее С. И. Зарудного. С точки зрения Д. А. Оболенского, "вопрос о том, может ли у нас в настоящее время существовать сословие адвокатов, разрешается... просто существующим фактом. Да, у нас есть уже и теперь сословие адвокатов, но сословие незаконное, вызванное к своему существованию силою вещей и необходимостью" <5>. С. И. Зарудный, указывая на употребление своим оппонентом слова "адвокат" в слишком "обширном смысле", возражал: "...для введения адвокатов необходимы предварительные меры, допускающие возможность образования сего сословия" <6>. -------------------------------- <5> Цит. по: Гессен И. В. История русской адвокатуры. М., 1914. Т. 1: Адвокатура, общество и государство. С. 38 - 39. <6> Там же. С. 41.

В результате институционализация практик судебного представительства и правозаступничества, а также оформление социально-правовой категории судебных представителей и правозаступников, объединенных под общим названием присяжных поверенных <7>, были осуществлены "Учреждением судебных установлений" Судебных уставов 1864 г., разделом "О лицах, состоящих при судебных местах", главой "О присяжных поверенных" <8>. Согласно данному документу, вводимый институт присяжных поверенных представлял собой независимую от государства профессиональную корпорацию, включенную в систему судопроизводства на основании права и обязанности ведения уголовных и гражданских дел во всех судебных инстанциях империи (ст. 353). Документом законодательно закреплялись принципы формирования персонального состава адвокатуры (ст. 354), права и обязанности присяжных поверенных (ст. ст. 383 - 406), а также правовые основания профессиональной самоорганизации и самоуправления, органами которого выступали общее собрание присяжных поверенных округа судебной палаты и избираемый ими совет, обладающий функциями административной и дисциплинарной власти (ст. ст. 357 - 378). -------------------------------- <7> Термин "присяжные поверенные" предложен графом Д. Н. Блудовым с целью отмежеваться от европейского опыта существования адвокатской корпорации. Об этом см.: Гессен И. В. Указ. соч. С. 46. <8> Учреждение судебных установлений // Судебные уставы 20 ноября 1864 г., с изложением рассуждений, на коих они основаны. Офиц. изд. Гос. канцелярии. 2-е изд. СПб., 1867. Ст. ст. 353 - 406.

Несомненно, одной из центральных идей положения о присяжных поверенных являлось конституирование адвокатской деятельности как альтернативы государственной службе. Об этом недвусмысленно свидетельствует прямой запрет поступать в присяжные поверенные лицам, "состоящим на службе от правительства, или по выборам" (ст. 355), а также текст комментария к ст. 406: "Но как присяжные поверенные не могут считаться состоящими на действительной службе, то не может быть и речи о праве их на производство в чины, предоставляемые только лицам, состоящим на государственной службе" <9>. -------------------------------- <9> Там же. Ст. 406, коммент.

Тот факт, что присяжным поверенным было отказано в праве на производство в чин, представляется весьма значимым, поскольку система чинопроизводства служила одним из основных принципов социальной организации имперской бюрократии. Исключение из этой системы предполагало эмансипацию адвокатской корпорации не только на институциональном, но и на социальном уровне: юристы, занятые адвокатской практикой, и юристы, включенные в бюрократическую систему, уже не могли быть объединены в одну социальную категорию и тем более не могли сформировать одну социальную группу. Допуская образование независимой адвокатской профессии, ориентированной на удовлетворение спроса частных лиц (ст. 353), государство отказывалось от своей роли единственного работодателя на рынке юридических услуг <10>. Это, однако, не означало полного отказа от государственного регулирования становящегося мира профессий, которое в институциональных условиях Российской империи приобретало форму креденциализма. Явным выражением креденциальной идеологии явилась статья Судебных уставов, посвященная положительным условиям приема в адвокатскую корпорацию (ст. 354): поступающий в присяжные поверенные должен был обладать дипломом университета или другого высшего учебного заведения, свидетельствующим об окончании курса юридических наук или о сдаче соответствующего экзамена, а также не менее пяти лет состоять на службе по судебному ведомству или в качестве кандидата на должности при судебных местах. -------------------------------- <10> Balzer H. D. Introduction // Russia's missing middle class: The professions in Russ. history / Ed. by H. D. Balzer. Armonk, NY, 1996. P. 13.

Таким образом, креденциальный и социальный ресурсы, накопленные в процессе образования и прохождения стажа в рамках бюрократической системы, по мнению авторов судебной реформы, могли быть конвертируемы в профессиональный статус в сфере частноправовых отношений. При этом конвертируемость социальных ресурсов при переходе из государственной службы в адвокатуру как свободную профессию имела односторонний характер, о чем свидетельствует рассмотренное выше положение об исключении срока деятельности в качества присяжного поверенного из стажа, необходимого для чинопроизводства. Прохождение пятилетней практической подготовки для поступления в присяжные поверенные допускалось и в рамках профессиональной корпорации посредством занятий судебной практикой в качестве помощника присяжного поверенного (ст. 354). Помощникам не предоставлялось право самостоятельно ходатайствовать по чужим делам. Их деятельность, предположительно, должна была ограничиваться секретарскими функциями при патронах. Прием в профессиональную корпорацию на основании критериев теоретических знаний и практического стажа должен был осуществляться органами корпоративного самоуправления - советами, ежегодно избираемыми на общих собраниях присяжных поверенных (ст. 364). Передавая в ведение корпорации вопрос о приеме и исключении, правительство тем не менее оставляло за судебными местами (судебными палатами и окружными судами) административную функцию "приписки к сословию присяжных поверенных" и приведение последних к присяге (ст. 381). Передача корпоративным органам функции контроля над входом и выходом из профессиональной группы сопровождалась весьма любопытной рекомендацией, зафиксированной в "Рассуждениях" со ссылкой на журнал Государственного совета (1864. N 48): "При рассмотрении чьей-либо просьбы о принятии в присяжные поверенные совет должен не только рассматривать представленные этим лицом письменные доказательства прав его на принятие в сие сословие... но сверх того собирать и необходимые о нравственных качествах его сведения" <11>. Собранные сведения, если они могли быть расценены советом как неблагоприятные, признавались достаточным основанием для немотивированного отказа в приеме (ст. 380). -------------------------------- <11> Учреждение судебных установлений. Ст. 367, коммент.

Отказ по причине неблагоприятных сведений не мог быть обжалован в апелляционном порядке <12>. Таким образом, критерии знания и стажа дополнялись неформальным этическим критерием, отражающим как общепринятые моральные конвенции, так и субъективные представления руководящих членов профессиональной корпорации о нравственном поведении индивида в публичной сфере. Законодательное закрепление идеи о необходимости оценки моральных качеств субъекта, желающего поступить в адвокатуру, явилось развитием той системы аргументации, которой было подкреплено введение формальных условий приема, призванных, по мнению разработчиков Судебных уставов, не только гарантировать знания и опытность кандидата, но и служить ручательством его "нравственности... и честности убеждений" <13>. -------------------------------- <12> Там же. Ст. 357, коммент. <13> Там же. Ст. 354, коммент.

Кроме законодательно создаваемых ограничений в доступе к адвокатским занятиям задачам обеспечения нравственности вновь образующегося сословия должен был служить специальный "надзор, который, не лишая их (присяжных поверенных) необходимой для защиты их доверителей самостоятельности, вместе с тем, с одной стороны, представил бы скорое и действительное ограждение частного лица от их стеснения, а с другой - служил бы средством к водворению и поддержанию между поверенными чувства нравственной ответственности перед правительством и обществом" <14>. Функция надзора также препоручалась органам корпоративного самоуправления (ст. 357), которые с этой целью были наделены весьма широкими дисциплинарными полномочиями. Советы имели право налагать на членов корпорации различные дисциплинарные взыскания - от предостережения до запрета практики и исключения из сословия (ст. 368). Исключение из числа присяжных поверенных навсегда преграждало путь к повторному вступлению в корпорацию (ст. 355, § 8), а следовательно, лишало права на профессиональную деятельность в качестве судебного представителя и правозаступника. -------------------------------- <14> Там же.

Таким образом, та административная (прием в сословие) и дисциплинарная власть, которой Судебные уставы наделяли советы, представляла собой выражение идеи о необходимости контроля не только над формальной стороной адвокатской практики, ее соответствием текущему состоянию правовой науки и законодательной базы, но и над этической оценкой действий присяжных поверенных. Столь пристальное внимание разработчиков судебной реформы к моральному аспекту отправления функций правозаступничества и судебного представительства, по мнению дореволюционных исследователей, обусловливалось несоответствием задач института адвокатуры, понимаемых в свете универсальной концепции прав человека, уровню развития частного и в большей степени публичного права империи <15>. На наш взгляд, причина явного акцента на этической стороне вопроса кроется в специфике правовой культуры реформаторов, в различных пропорциях сочетавшей в себе как элементы западной правовой идеологии, так и традиционное, закрепленное на культурном уровне недоверие к формальному праву как институту социального регулирования <16>. -------------------------------- <15> Гессен И. В. Указ. соч. С. 140; Винавер М. М. Адвокатура и правовое государство. СПб., 1905. С. 19. <16> Живов В. М. История русского права как лингвосемиотическая проблема // Живов В. М. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. М., 2002. С. 256.

Название документа