Обзор диссертаций на тему неосновательного обогащения

ОБЗОР ДИССЕРТАЦИЙ НА ТЕМУ НЕОСНОВАТЕЛЬНОГО ОБОГАЩЕНИЯ

В. С. ГЕРБУТОВ

Обязательства из неосновательного обогащения являются одним из видов обязательств, предусмотренных действующим Гражданским кодексом РФ, и их регламентации посвящена гл. 60 ГК. Несмотря на относительно длительный период существования <1>, обязательства из неосновательного обогащения признаются на Западе одним из наиболее проблемных разделов цивилистики <2>. В советской правовой науке их исследованию посвящались работы А. Е. Семеновой, В. А. Рясенцева, А. А. Шамшова, Е. А. Флейшиц, В. И. Чернышева, Т. И. Иларионовой, Ю. К. Толстого, В. С. Ема и некоторых других ученых. Однако, несмотря на существенный научный вклад указанных авторов, разработка данной проблематики в целом была недостаточной, что можно объяснить отсутствием развитой системы рыночных отношений. Произошедшие в последние десятилетия в России коренные изменения общественного строя поставили отечественную правовую науку перед необходимостью, с одной стороны, создания эффективного инструментария для регулирования бурно развивающихся рыночных отношений, с другой стороны, переосмысления подходов, концепций и идей, являющихся наследием предшествующего периода развития. Основную роль в этом процессе призваны играть диссертационные исследования ученых-правоведов, в связи с чем мы решили посвятить настоящую работу обзору последних диссертаций, посвященных обязательствам из неосновательного обогащения. Учитывая ограниченный формат работы, мы обратимся к наиболее сложному и, как нам представляется, важному для внедоговорных обязательств вопросу, а именно к основанию возникновения данного обязательства <3>. -------------------------------- <1> Рассматриваемый институт был известен европейским кодификациям XIX в. (Саксонскому гражданскому уложению, Австрийскому гражданскому уложению, Германскому гражданскому уложению), проекту Гражданского уложения Российской империи, всем советским гражданским кодексам. Хотя в период до революции законами Российской империи обязательства из неосновательного обогащения не регламентировались, судебная практика выводила их путем расширительного толкования некоторых действовавших правовых норм. <2> См.: Ungerechtfertigte Bereicherung / von Dieter Reuter u. Michael Mertinek. Tubingen: Mohr, 1983. S. 3. <3> Как отмечал М. М. Агарков, вопрос об основании возникновения обязательства является одним из важнейших вопросов теории обязательств (см.: Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. 1. М., 2002. С. 198).

В настоящей работе будут рассматриваться следующие диссертации <4>: -------------------------------- <4> Многочисленные текстуальные совпадения диссертации Ю. Г. Бозиевой (Бозиева Ю. Г. Кондикционные обязательства в системе гражданско-правовых обязательств: Дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2003) в части, посвященной основанию возникновения кондикционного обязательства, с соответствующими фрагментами работы В. И. Чернышева (Чернышев В. И. Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения имущества. Ярославль, 1977) приводят нас к выводу об отсутствии самостоятельного исследования в указанной диссертации по интересующему нас вопросу, в связи с чем диссертация Ю. Г. Бозиевой в настоящем обзоре рассматриваться не будет.

1) Былков В. В. Проблемы правоотношений, возникающих вследствие неосновательного обогащения: Дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2004; 2) Гранат М. А. Неосновательное обогащение в гражданском праве России: Дис. ... канд. юрид. наук, 2005; 3) Климович А. В. Кондикционные обязательства в гражданском праве: Дис. ... канд. юрид. наук. Иркутск, 2002; 4) Кушхов Р. А. Соотношение требований из неосновательного обогащения с другими гражданско-правовыми требованиями о возврате имущества (Теория и практика): Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006; 5) Новак Д. В. Неосновательное обогащение в гражданском праве: Сравнительно-правовое исследование: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006; 6) Слесарев А. В. Обязательства вследствие неосновательного обогащения: Дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2000; 7) Спирина Т. В. Обязательства из неосновательного обогащения: Дис. ... канд. юрид. наук. Самара, 2005.

I. Юридический состав неосновательного обогащения и несколько терминологических замечаний

В действующем ГК (ст. 1102) обязанность возврата неосновательного обогащения сформулирована следующим образом: "Лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество (неосновательное обогащение), за исключением случаев, предусмотренных статьей 1109 ГК". Рассмотрим основание возникновения требования из неосновательного обогащения. Представляется, что таким основанием является некоторый юридический состав. При самом общем рассмотрении мы можем увидеть, что в него входят следующие юридические факты: 1) приобретение или сбережение имущества за счет другого лица; 2) отсутствие установленного законом, иным правовым актом или сделкой основания. В. В. Былков, а также Р. А. Кушхов предлагают рассматривать в качестве основания возникновения кондикционного обязательства не юридический состав как совокупность юридических фактов, а сложный юридический факт, либо имеющий определенные признаки <5>, либо состоящий из двух элементов <6>. Такое решение В. В. Былков обосновывает тем, что в составе неосновательного обогащения невозможно выделить определенные элементы и имеет место некоторое внутреннее единство его фактической стороны, а Р. А. Кушхов, собственно говоря, никак не обосновывает. Мы не видим каких-либо практических последствий от того, считать ли неосновательное обогащение юридическим составом либо сложным юридическим фактом. Однако, учитывая, во-первых, необходимость обособленного рассмотрения каждого такого "признака либо элемента" факта как при научном исследовании, так и при правоприменении и, во-вторых, большую научную признанность понятия юридического состава, мы считаем более правильным использовать именно это понятие. -------------------------------- <5> См.: Былков В. В. Указ. соч. С. 46. <6> См.: Кушхов Р. А. Указ. соч. С. 50.

Отдельно следует упомянуть мнение А. В. Климовича, согласно которому неосновательное обогащение является юридически значимым состоянием <7>. К подобному выводу А. В. Климовича привел следующий пример: лицо А наследует по завещанию после лица Б, признанного умершим. Далее это завещание признается судом недействительным, однако впоследствии решение суда о признании завещания недействительным отменяется вышестоящим судом. Еще несколько позднее лицо, признанное умершим, оказывается вполне живым. По мнению А. В. Климовича, на протяжении развития описанного случая имело место состояние обогащенности наследника, а основание обогащения то отпадало (при признании завещания недействительным в случае объявления лица умершим), то восстанавливалось (при отмене судебного решения, признававшего завещание недействительным), то вновь отпадало (когда лицо, признанное умершим, оказывалось здравствующим). -------------------------------- <7> См.: Климович А. В. Указ. соч. С. 86 - 87.

В связи с этим можно отметить следующее. Во-первых, факт возникновения обогащения не следует рассматривать как порождающий состояние обогащенности. Это могло бы иметь некоторый смысл, например, в немецком правопорядке, когда обязанность по возврату неосновательного обогащения прекращается в связи с исчезновением наличного обогащения <8>. В отечественном правопорядке значение имеет лишь факт возникновения обогащения. Во-вторых, в рассматриваемом примере во всех случаях шла речь о наличии факта неосновательности на момент возникновения обогащения. В результате судебного решения, признавшего завещание недействительным, завещание как основание обогащения стало считаться недействительным с момента возникновения обогащения. С этого же момента основание обогащения стало рассматриваться как существовавшее, когда судебное решение было отменено. Последующее возвращение наследодателя, строго говоря, не порождает возникновение кондикционного обязательства, так как ст. 46 ГК установлены специальные правовые последствия. Если же все-таки и рассматривать этот случай как специальный случай отпадения основания, то и тогда по смыслу ст. 46 ГК речь идет об отпадении основания с момента объявления его умершим. То есть юридическое значение имел факт основательности на момент возникновения обогащения. Таким образом, указанный пример полностью укладывается в рамки неосновательного обогащения как юридического состава, и использование категории юридического состояния применительно к кондикционным обязательствам представляется излишним. -------------------------------- <8> Согласно п. 3 ст. 818 ГГУ обязанность к возврату или возмещению стоимости исключается, если получатель больше не является обогатившимся (см.: Burgerliches Gesetzbuch mit zugehorigen Gesetzen und EG-Richtlinien, Verlag C. H. Beck. Munchen, 2003. S. 247).

В отношении содержания такого юридического состава авторами анализируемых работ высказываются не совсем совпадающие мнения. По мнению одних, состав включает три элемента: 1) приобретение или сбережение имущества; 2) происхождение этого за счет другого лица; 3) отсутствие к тому оснований, установленных нормативным правовым актом или сделкой <9>. -------------------------------- <9> См.: Былков В. В. Указ. соч. С. 46.

По мнению других - два: 1) приобретение или сбережение имущества за чужой счет; 2) отсутствие указанных оснований <10>. -------------------------------- <10> См.: Спирина Т. В. Указ. соч. С. 66; Кушхов Р. А. Указ. соч. С. 43; Климович А. В. Указ. соч. С. 83.

Несложно заметить, что практическая разница между этими двумя подходами отсутствует. Кроме понятия основания возникновения обязательства из неосновательного обогащения отдельными авторами используется и иная терминология, вызывающая некоторые возражения. Так, Т. В. Спирина пишет о двух признаках обязательства из неосновательного обогащения. По ее мнению, используемое некоторыми исследователями в этом отношении понятие "условия возникновения обязательства" является не совсем корректным, так как в смысле, употребляемом законодателем, перечисленные признаки не влекут за собой возникновения неосновательного обогащения, а составляют его существо. При этом она делает вывод, что эти признаки следует именовать либо признаками, либо фактическим составом обязательства <11>. Р. А. Кушхов также считает, что в ст. 1102 ГК содержатся признаки кондикционного обязательства; эти признаки представляют собой совокупность его особенностей, позволяющих отличать его от других правоотношений, выявлять его специфику <12>. По мнению А. В. Климовича, "обязательства из неосновательного обогащения возникают при наличии двух общих условий... Эти условия в совокупности и выступают основанием кондикционного обязательства..." <13>. Несмотря на то что в конкретном рассматриваемом случае использование неточной терминологии не приводит к каким-либо серьезным негативным последствиям, оно даже здесь порождает некоторую путаницу. Так, Т. В. Спирина, рассмотрев почти на 20 страницах своей работы признаки обязательства из неосновательного обогащения (приобретение/сбережение имущества, неосновательность), наконец-то ставит вопрос о самом основании возникновения обязательства. Далее она на основании ст. 8 ГК приходит к выводу, что основанием возникновения обязательства из неосновательного обогащения является юридический факт неосновательного обогащения. При этом, по ее мнению, сложный фактический состав юридического факта неосновательного обогащения представляет обогащение в форме приобретения или сбережения и его неосновательность - отсутствие правового основания <14>. Таким образом, мы можем сделать вывод, что, по мнению Т. В. Спириной, обогащение и отсутствие правового основания являются, во-первых, признаками обязательства из неосновательного обогащения либо фактическим составом этого обязательства и, во-вторых, сложным фактическим составом юридического факта неосновательного обогащения. Р. А. Кушхов через несколько страниц после упоминания признаков кондикционного обязательства также почему-то начинает рассматривать условия возникновения кондикционного обязательства <15>. Необходимость подобного нагромождения понятий их авторами не обосновывается. Представляется, что понятие признаков обязательства в данном контексте является излишним. От понятия же основания кондикционного обязательства, используемого А. В. Климовичем, также следует отказаться ввиду наличия аналогичного по содержанию, но более признанного понятия. Учитывая вышесказанное, мы считаем правильным рассматривать именно основание возникновения кондикционного обязательства, что соответствует сложившейся правовой традиции и п. 2 ст. 307 ГК. -------------------------------- <11> См.: Спирина Т. В. Указ. соч. С. 65 - 66. <12> См.: Кушхов Р. А. Указ. соч. С. 41. <13> См.: Климович А. В. Указ. соч. С. 83. <14> См.: Спирина Т. В. Указ. соч. С. 86. <15> См.: Кушхов Р. А. Указ. соч. С. 43.

Далее следует обратиться еще к некоторым характеристикам юридического состава неосновательного обогащения, упоминаемым в рассматриваемых работах, а именно к категориям безвозмездности и противоправности обогащения. В отношении безвозмездности обогащения следует положительно оценить позицию авторов, согласно которой рассмотрение данного факта в качестве элемента юридического состава является излишним <16>. В то же время большинство авторов рассматриваемых работ приходят к выводу, что неосновательное обогащение является противоправным. Так, по мнению Р. А. Кушхова, факт неосновательного перехода имущества либо его сбережения сам по себе объективно противоправен <17>. Т. В. Спирина утверждает, что единственным видом противоправности, юридически значимым для обязательства из неосновательного обогащения, является объективная противоправность в отношении результата действия или события, т. е. неосновательное обогащение всегда противоправно как результат <18>. В. В. Былков пишет, что неосновательный характер обогащения делает его объективно противоправным <19>. А. В. Климович характеризует неосновательное обогащение как объективно противоправное состояние <20>. Данная характеристика неосновательного обогащения берет свое начало, вероятно, от Е. А. Флейшиц, которая, видимо, безо всякой задней мысли указала, что независимо от того, что привело к неосновательному обогащению (противоправное либо правомерное действие, событие), результат "противоправен в том особом смысле, что он есть неосновательное обогащение, которое потому и должно быть возвращено, что оно неосновательно" <21>. Мы считаем, что придание неосновательному обогащению свойства противоправности не имеет никакого смысла. Фактом, полностью поглощающим данное свойство, является неосновательность обогащения, что в принципе признается самими указанными выше авторами, так как именно из неосновательности ими выводится противоправность (см. приведенные выше высказывания Е. А. Флейшиц и В. В. Былкова). К схожему выводу пришел и А. В. Слесарев, отмечающий, что никаких дополнительных правовых последствий эта "объективная противоправность" не влечет. Т. В. Спирина хотя и не указывает, в чем собственно заключается значение противоправности, но в качестве дополнительного аргумента ссылается на наименование соответствующего титула ГГУ, означающего, по ее мнению, "неправомерное обогащение" <22>. Здесь уместно провести сравнение с деликтным правоотношением, которое, как правило, возникает только в случае противоправного причинения вреда и для которого категория противоправности имеет самостоятельное значение. Попытки объяснить противоправностью обогащения обязанность возврата имущества представляются искусственными и неубедительными. Еще более любопытно, что рассматриваемая позиция находит отражение в арбитражной практике: ФАС Уральского округа отметил, что "сам факт умаления охраняемых законом имущественных интересов потерпевшего выражает объективную противоправность неосновательного обогащения" <23>. Какой-либо правовой нагрузки подобного рода высказывания не несут, и представляется, что им не место в судебных актах. -------------------------------- <16> См.: Там же. С. 47; Былков В. В. Указ. соч. С. 54. <17> См.: Кушхов Р. А. Указ. соч. С. 46. <18> См.: Спирина Т. В. Указ. соч. С. 94. <19> См.: Былков В. В. Указ. соч. С. 51. <20> См.: Климович А. В. Указ. соч. С. 80, 110. <21> Флейшиц Е. А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М.: Государственное издательство юридической литературы, 1951. С. 215. <22> См.: Спирина Т. В. Указ. соч. С. 86. На самом деле используемое в титуле 26 понятие "ungerechtfertigte Bereicherung" в дословном переводе означает скорее "неоправданное, необоснованное обогащение". <23> Постановление ФАС Уральского округа от 18 мая 2005 г. N Ф09-1287/05-С3.

II. Понятие приобретения или сбережения имущества за чужой счет

1. Понятие приобретения имущества

Согласно мнению, признанному большинством представителей цивилистической науки, под имуществом следует понимать совокупность имущественных прав <24>. Строго говоря, применяя это понятие в интересующем нас случае, мы должны признать, что под "приобретением имущества" следует понимать увеличение совокупности имущественных прав, т. е. приобретение имущественного права. -------------------------------- <24> Такую позицию в целом разделяли Г. Дернбург, Регельсбергер, Беккер, Г. Ф. Шершеневич (см.: Лапач В. А. Система объектов гражданских прав: теория и судебная практика. СПб.: Изд-во "Юридический центр Пресс", 2002; Флейшиц Е. А. Указ. соч. С. 211; Гурвич М. Указ. соч. С. 90).

Тем не менее имеют место суждения, согласно которым понятие имущества, закрепленное в ст. 1102 ГК, включает в себя не только имущественные права, но и все иные защищаемые правом материальные блага <25>. Что конкретно понимается под "иными защищаемыми правом материальными благами" автором суждения, к сожалению, не раскрывается. Зато появляются исследователи, которые, вероятно, готовы предложить свои варианты толкования этого высказывания. Так, Д. В. Новак, ориентируясь в том числе на немецкую цивилистическую теорию, предлагает включать в понятие "обогащение" приобретение фактического владения вещью <26>. Аналогичного мнения придерживаются Т. В. Спирина <27>, а также ряд других современных авторов, в частности Ю. Е. Туктаров <28>. Свой вывод Д. В. Новак основывает на том, что согласно распространенному мнению фактическое владение представляет собой некую ценность (какую именно, он, к сожалению, не разъясняет). В отношении упомянутого выше предложения можно заметить следующее. В римском праве, а также в немецком владение действительно рассматривалось как некая ценность, учитывая наличие владельческой защиты. Этот факт порождал споры о том, не является ли владение субъективным правом. И хотя в результате продолжительных дискуссий господствующим в немецкой правовой науке стало мнение, согласно которому владение субъективным правом не является, оно все-таки рассматривается теперь как некая защищаемая правом позиция <29>. В российском правопорядке ничего подобного нет (ст. 234 ГК ситуацию не меняет, так как она распространяется на очень узкий круг ситуаций - добросовестное владение как собственным имуществом и к тому же предусматривает самостоятельный способ защиты), и не совсем понятно, для чего нам это нужно. Предоставление возможности кондикцировать владение приведет, с одной стороны, к введению для ряда случаев владельческой защиты (при выбытии вещи помимо воли владельца), с другой стороны, к конкуренции с виндикационным и иными исками, направленными на восстановление владения вещью. Какого-либо обоснования такой необходимости, а также способов решения возникающих проблем авторы, высказывающиеся за возможность кондикцировать владение, не представляют. -------------------------------- <25> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный) / Под ред. О. Н. Садикова. 5-е изд., испр. и доп. (с использованием судебно-арбитражной практики). Юридическая фирма "КОНТРАКТ"; Издательский Дом "ИНФРА-М", 2006. <26> См.: Новак Д. В. Указ. соч. С. 130. <27> См.: Спирина Т. В. Указ. соч. С. 70. <28> См.: Туктаров Ю. Е. Требование о возврате полученного по недействительной сделке // Недействительность в гражданском праве: проблемы, тенденции, практика: Сборник статей / Отв. ред. М. А. Рожкова. Статут, 2006. <29> См.: Bereicherungsrecht von Professor Dr. Ulrich Loewenheim, 3 uberarbeitete Auflage, Verlag C. H. Beck. Munchen, 2007. S. 19.

2. Права на приобретенное имущество

В настоящее время широкое распространение получают и совсем крайние мнения о том, что понятие приобретения имущества следует толковать с учетом того, что неосновательное обогащение не влечет возникновения у приобретателя прав на приобретенное имущество, вне зависимости от того, какой объект гражданских прав составляет неосновательное обогащение <30>, или возникновение права у неосновательно обогатившегося зависит от вида обогащения и его объекта <31>. Подобного рода тезисы в значительной степени противоречат господствовавшим ранее теоретическим моделям, в связи с чем следует уделить их анализу достаточное внимание. Рассмотрим вначале обоснование такого решения его авторами, а потом сделаем несколько критических замечаний. -------------------------------- <30> См.: Гранат М. А. Указ. соч. С. 20; Спирина Т. В. Указ. соч. С. 76 - 79; Былков В. В. Указ. соч. С. 62 - 64. <31> См.: Слесарев А. В. Указ. соч. С. 147.

1. Обоснование отсутствия прав приобретателя на приобретенное имущество. М. А. Гранат, предлагающий этот тезис в качестве первого выносимого на защиту в своей диссертации положения, приводит следующее обоснование. Чтобы стать собственником, нужно приобрести титул. М. А. Гранат, руководствуясь Большим энциклопедическим словарем, приходит к выводу о том, что так как титул означает основание какого-либо права, то ст. 1102 ГК под правовым основанием имеет в виду именно его <32>. По его мнению, титул передается, например, по сделке купли-продажи, дарения, мены. При неосновательном обогащении (так как нет правового основания для перехода имущества в собственность) титул у приобретателя на приобретение вещи (права) отсутствует <33>. При неосновательном сбережении ситуация аналогичная, т. е. приобретатель "осуществляет полномочия собственника", но уже без правового основания (титула). На основе вышесказанного М. А. Гранат провозглашает цель любого законодателя: закрепление в законе того, что беститульное владение является сутью неосновательного обогащения. В качестве предварительного замечания отметим, что наука гражданского права, очевидно, обогатилась знанием того, что когда лицо в качестве продавца заключает и исполняет сделку купли-продажи вещи, оно не только передает вещь в собственность, но и "передает" некий титул, являющийся основанием права собственности. В отношении же сбережения, согласно высказыванию М. А. Граната, видимо, имеет место некоторое законное представительство. -------------------------------- <32> См.: Гранат М. А. Указ. соч. С. 19. <33> См.: Там же.

Т. В. Спирина использует схожие аргументы. И в отношении индивидуально-определенных вещей и в отношении вещей, определяемых родовыми признаками, обогатившийся не приобретает никаких прав, так как такого основания возникновения права собственности в ГК не предусмотрено. В ситуации, когда вещи, определенные родовыми признаками, теряют индивидуализирующие их признаки и смешиваются с вещами обогатившегося, ничего не меняется, так как основание возникновения права собственности по-прежнему отсутствует. Несмотря на исчезновение реального объекта права, потерпевший сохраняет право на определенный известный объем имущества, право на "идеальную долю" имущества. При этом с момента возврата обогатившимся неосновательно полученного имущества потерпевшему (в случае вещей, определяемых родовыми признаками, может быть возвращено не то же самое, а однородное, равноценное имущество) у обогатившегося возникает "единоличное право собственности на все имущество" <34>. -------------------------------- <34> См.: Спирина Т. В. Указ. соч. С. 74 - 79.

В. В. Былков использует следующую систему аргументации. Он предлагает ответить на два вопроса: является ли неосновательное обогащение основанием возникновения права собственности и имеет ли значение для возникновения права собственности на вещь то, что она относится к вещам, определяемым родовыми признаками. Отвечая на оба вопроса отрицательно, он приходит к выводу, что в случае неосновательного обогащения за потерпевшим сохраняется право собственности на утраченное имущество, а у обогатившегося на него никаких прав не возникает. При этом В. В. Былков отмечает следующее: "...если допустить, что у приобретателя все же возникло право собственности, то непонятно - на каком основании потерпевший наделяется правом требовать возврата имущества, ведь приобретатель получил титул собственника!" <35>. Несколько странный вопрос, учитывая наличие в отечественном гражданском праве совокупности норм, составляющих институт гражданско-правовых обязательств, в том числе возникающих из оснований, отличных от договора. Предварительно отметим, что постановка первого из вопросов является неверной. Естественно, что неосновательное обогащение не является основанием возникновения права собственности, так как неосновательное обогащение является основанием возникновения кондикционного обязательства <36>. Однако одним из фактов в юридическом составе неосновательного обогащения является приобретение/сбережение имущества, которое происходит по основаниям, предусмотренным законом. -------------------------------- <35> См.: Былков В. В. Указ. соч. С. 63. <36> Подобная ошибка также имела место в рассуждениях Т. В. Спириной (см.: Спирина Т. В. Указ. соч. С. 78).

А. В. Слесарев без приведения каких-либо аргументов делает вывод: при приобретении имущества, определяемого родовыми признаками, право собственности у обогатившегося возникает, индивидуально-определенного - не возникает <37>. -------------------------------- <37> См.: Слесарев А. В. Указ. соч. С. 147.

Таким образом, представители позиции, согласно которой при неосновательном обогащении права собственности обогатившегося на приобретенное имущество не возникает, используют единственный аргумент - отсутствие соответствующего основания возникновения и прекращения права. В качестве одного из основных примеров обычно используется случай смешения родовых вещей или иных объектов, определенных родовыми признаками. В такой ситуации, по мнению представителей рассматриваемой позиции, право собственности на эти объекты у потерпевшего не прекращается, а у приобретателя не возникает, так как соответствующего основания прекращения и возникновения права собственности в ГК не предусмотрено. При этом единственным последствием смешения будет фактическая невозможность предъявления виндикационного иска, в связи с чем появляется необходимость применения кондикции. 2. Несколько критических замечаний в отношении вышесказанного. Позиция, согласно которой в случае неосновательного обогащения приобретатель не приобретает права собственности или иного имущественного права, а получает объект в беститульное владение, является, по нашему мнению, глубоко ошибочной. Наш вывод основывается на следующих соображениях. Институт неосновательного обогащения не регулирует вопросы возникновения и прекращения имущественных прав, за исключением самих прав требования в рамках кондикционного обязательства. В случае приобретения или сбережения имущества без основания возникает обязательство из неосновательного обогащения. То есть вопрос о том, когда происходит приобретение и сбережение имущества, определяется иными институтами гражданского права. Если считать, что обогащением по смыслу ст. 1102 ГК является получение вещи, иных объектов прав только в беститульное владение, то случаи, в которых согласно иным нормам ГК возникло право собственности или иное имущественное право, не будут подпадать по действие ст. 1102 ГК и, соответственно, применение кондикционного иска будет невозможным. Авторы, использующие в качестве основного аргумента отсутствие соответствующего основания возникновения права собственности в случае возникновения кондикционного обязательства, почему-то не указывают соответствующее основание прекращения права собственности, когда кондикционный иск используется для истребования имущества, право собственности на которое возникло. Рассмотрим следующие примеры: - на основании несуществующего (например, по причине несогласования всех существенных условий) или недействительного договора купли-продажи права одно лицо (продавец) осуществляет цессию в пользу другого лица (покупателя). В соответствии со ст. 382 ГК право требования перейдет к покупателю (такой вывод подтверждается ст. 1106 ГК). При этом продавец будет иметь право путем кондикционного иска требовать восстановления прежнего положения <38>; -------------------------------- <38> До последнего времени судебная практика весьма осторожно подходила к применению ст. 1106 ГК, а также в большинстве случаев не разделяла обязательственную сделку, устанавливающую обязанность совершить цессию, от самой сделки цессии. Однако в соответствии с п. 1 Обзора практики применения арбитражными судами главы 24 ГК от 30 октября 2007 г., подготовленного Президиумом ВАС РФ, "совершение сделки уступки права (требования) представляет собой исполнение цедентом возникшего из соглашения об уступке права (требования) обязательства по передаче цессионарию права (требования)", т. е. ВАС РФ четко различает указанные два вида сделок. По нашему мнению, в случае, когда контрагенты сначала совершают обязательственную сделку, устанавливающую обязанность совершить цессию (далее - "соглашение о цессии"), а потом во исполнение ее саму сделку цессии, при порочности соглашения о цессии сделка цессии является действительной, так как ГК не ставит действительность сделки цессии (а значит, и переход права) в зависимость от действительности соглашения о цессии. В такой ситуации общим способом защиты будет являться кондикционный иск на основании ст. 1102 и 1106 ГК, а для случая недействительности соглашения о цессии - реституция на основании ст. 167 ГК.

- по договору купли-продажи автомобиля в кредит покупатель задерживает осуществление платежей, и продавец расторгает договор. В соответствии с п. 1 ст. 223 ГК право собственности покупателя на автомобиль возникнет, однако по причине недостижения цели предоставления <39> продавец сможет путем кондикционного иска возвратить право собственности на автомобиль; -------------------------------- <39> Об этом далее.

- случай так называемого отпадения основания обогащения: арендатор вещи по своей вине утрачивает арендуемую вещь (например, в результате кражи) и возмещает ее стоимость арендодателю. В случае если вещь впоследствии будет найдена и возвращена арендодателю, основание произведенного арендатором платежа будет считаться отпавшим и арендодатель в силу ст. 1102 будет обязан вернуть арендатору полученный ранее платеж <40>. Возникает вопрос: произошло ли что-либо с исполненной обязанностью по возмещению убытков из неисполнения договора (невозврат вещи) в результате возврата вещи собственнику? Представляется, что нет, так как обязательство сначала возникло в результате неисполнения, а потом прекратилось в результате осуществления платежа. При этом на полученные денежные средства в соответствии со ст. 218 и 15 ГК возникло право собственности. -------------------------------- <40> См.: Гражданское право: Учебник. В 2 т. Т. 2. Полутом II / Под ред. Е. А. Суханова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2005.

Системное толкование норм гл. 60 ГК также опровергает рассматриваемую позицию. Кроме уже упомянутой ст. 1106 ГК обратимся к ст. 1103 и 1104 ГК. Согласно ст. 1103 ГК правила, предусмотренные гл. 60, подлежат применению также к требованиям об истребовании имущества собственником из чужого незаконного владения, т. е. требование из кондикционного обязательства не является требованием собственника о возврате имущества из чужого незаконного владения. Согласно рассматриваемой позиции эти требования совпадают. В соответствии со ст. 1104 ГК в случае невозможности возвратить в натуре неосновательно полученное или сбереженное имущество приобретатель должен возместить потерпевшему действительную стоимость этого имущества на момент его приобретения. Если признать, что потерпевший сохраняет право собственности при неосновательном приобретении, то на каком основании право собственности прекращается после возмещения ему стоимости этого имущества?! Представляется, что такого основания ГК не содержит. А если право собственности не прекращается, то налицо возникновение некоего неосновательного обогащения на стороне собственника. Какого-либо решения этой проблемы у авторов анализируемых работ мы не находим. Теперь обратимся к случаю смешения вещей и иных объектов, определяемых родовыми признаками. Действительно, такого основания возникновения имущественного права, как смешение объектов, определяемых родовыми признаками <41>, в ГК нет. Однако этот факт не следует ставить в основу построения неких, на наш взгляд, сомнительных теоретических конструкций. Если считать, что имущественное право сохранилось за передавшим родовые объекты после их смешения, то возникает ряд серьезных догматических и практических проблем, в том числе следующие: -------------------------------- <41> В случае смешения вещей, определяемых родовыми признаками, речь идет о возникновении права собственности. В случае смешения иных объектов, определяемых родовыми признаками, например, прав требования, - о возникновении таких прав требования у приобретателя. Такая ситуация имеет место при ошибочном зачислении денежных средств на банковский счет приобретателя.

- что является объектом такого права, в отношении чего и каким образом могут быть реализованы правомочия субъекта этого права; - как квалифицировать действия приобретателя по отчуждению таких объектов? В частности, если лицо, получившее на банковский счет некоторую сумму, путем нескольких операций по счету отчуждает все средства, находящиеся на счете, то, строго говоря, эти действия следует рассматривать в качестве деликта, порождающего обязанность возместить в том числе упущенную выгоду. Мы склоняемся к мнению авторов, предлагающих рассматривать смешение родовых объектов в качестве основания возникновения имущественного права <42>. С точки зрения действующего законодательства мы можем предложить следующее обоснование: -------------------------------- <42> См.: Ем В. С. Обязательства вследствие неосновательного обогащения в современном российском гражданском праве // Законодательство. 1999. N 7.

- для родовых вещей: в качестве основания прекращения права собственности в этом случае следует применять ст. 235 ГК - гибель вещи, так как утрата индивидуализирующих признаков влечет исчезновение объекта, т. е. его гибель; в качестве основания возникновения права - расширительное толкование п. 1 ст. 218 ГК либо применение п. 1 ст. 8 и ст. 6 ГК; - для иных родовых объектов: применение вышеуказанных норм по аналогии (ст. 6 ГК). Таким образом, при смешении объектов, определяемых родовыми признаками, будет возникать имущественное право получателя, а также его неосновательное обогащение <43>. -------------------------------- <43> Мы не можем в настоящей работе рассматривать все возможные случаи смешения, в том числе когда такое смешение происходит в равных долях. Однако применительно к нашим случаям мы считаем именно такое решение наиболее подходящим.

Учитывая вышесказанное, мы приходим к выводу, что имеющееся в современной отечественной доктрине понятие приобретения имущества по смыслу ст. 1102 ГК не может быть признано удовлетворительным.

3. Понятие сбережения имущества

Другим видом неосновательного обогащения выступает сбережение имущества. В отношении сбережения имущества авторы анализируемых работ предлагают следующие определения: - ситуация, когда сохранилась та ценность, которая могла выйти, но не вышла из состава имущества <44>; -------------------------------- <44> См.: Новак Д. В. Указ. соч. С. 130.

- "отсутствие его должного уменьшения на стороне одного лица, происходящее за счет другого лица" <45>; -------------------------------- <45> Кушхов Р. А. Указ. соч. С. 50.

- ситуация, когда "лицо должно было израсходовать свои средства, но не израсходовало их либо благодаря затратам другого лица, либо в результате невыплаты положенного вознаграждения другому лицу" <46>; -------------------------------- <46> Былков В. В. Указ. соч. С. 46.

- такая ситуация, когда "лицо должно было произвести отчуждение какого-то своего имущества другому лицу, но не сделало этого" <47> и т. п. -------------------------------- <47> Климович А. В. Указ. соч. С. 87.

К сожалению, авторы указанных выше определений почему-то не расшифровывают, что конкретно понимается под "долженствованием расходования средств", "долженствованием уменьшения имущества", "долженствованием отчуждения имущества" и т. д. Обычно в качестве примеров сбережения имущества предлагаются следующие ситуации: улучшение принадлежащего иному лицу имущества, влекущее увеличение его стоимости, освобождение лица от имущественной обязанности перед третьим лицом, получение выгод от пользования чужим имуществом, выполнения работ или оказания услуг другим лицом <48>. В действительности указанная "необходимость" расходования средств представляет собой весьма неопределенное понятие. Попытаемся определить, что оно означает. -------------------------------- <48> См.: Новак Д. В. Указ. соч. С. 130.

Наиболее распространенным видом юридической необходимости является юридическая обязанность, т. е. определенное должное поведение субъекта <49>. В случае сбережения о юридической обязанности речь может идти (уплата чужого долга), а может и не идти (улучшение имущества, пользование работой, услугой). Еще одним видом юридического долженствования являются случаи, когда в результате несовершения определенных действий для лица могут наступить определенные негативные правовые последствия, которые, однако, не имеют характера последствий нарушения юридической обязанности (например, так называемая обязанность приводить доказательства в гражданском и арбитражном процессах). Однако очевидно, что в нашем случае имеется в виду не это. В связи с тем что иные виды юридического долженствования нам не известны, мы приходим к выводу, что в большей части случаев сбережения имущества никакого юридического долженствования израсходовать средства не существует. В действительности в случае сбережения имущества речь идет о факте получения определенной выгоды (причем не обязательно имущественной - например, получение услуги), для получения которой в иных (обычных) условиях лицо вынуждено осуществить определенный расход имущества. Вынуждено не в смысле юридической необходимости, а в том смысле, что получение подобной выгоды обычно происходит не безвозмездно <50>. И именно то имущество, которое обычно предоставляется взамен полученной выгоды, и составляет сбережение имущества лица. На основании сказанного мы приходим к некоторым важным выводам. И для обогащения в форме приобретения имущества, и для обогащения в форме сбережения имущества характерно получение имущественной выгоды. При этом неосновательное приобретение имущества также можно было бы рассматривать в качестве безвозмездного получения выгоды, для получения которой в обычных условиях необходимо произвести определенные затраты, т. е. как сбережение имущества. Например, если лицо неосновательно приобретает право собственности на вещь, то оно сберегает расходы на ее приобретение. Однако правовая доктрина, законодательство и судебная практика пошли по другому пути. В случае приобретения имущественного права (абсолютного или относительного), учитывая его идеальный характер <51>, можно достаточно точно определить, когда именно нечто было приобретено обогатившимся и, возможно, главное, что должно быть возвращено потерпевшему. Говоря еще точнее, факт наступления обогащения в форме приобретения имущественного права можно определить относительно просто. Ситуация с обогащением не путем приобретения имущественного права является иной. С давних времен было замечено, что безвозмездное получение некоторой выгоды, хотя и не в форме имущественного права, за счет другого лица (например, как в случае использования чужой вещи или потребления услуг) должно обязывать к возмещению. Однако главная проблема заключается в том, что в процессе осуществления хозяйственной деятельности у субъектов постоянно возникает получение выгоды за счет друг друга. Как отмечал Дернбург, "обогащение одного лица и соответствующий ущерб другого, сами по себе, не создают еще обязательства. На таких явлениях основывается весь строй человеческого общества, его стремления и борьба" <52>. Очевидно, что не во всех таких случаях следует предоставлять возможность использования кондикционного иска. Рассмотрим следующие примеры: -------------------------------- <49> Не вдаваясь в дискуссию по этому вопросу в рамках настоящей работы, отметим, что мы, следуя позиции, выработанной Kelsen, рассматриваем в качестве юридической обязанности ситуацию, когда поведение, отклоняющееся от предписанного, является гипотезой нормы, устанавливающей санкцию за такое поведение, т. е. обязанность - это наличие установленной санкции за отклонение от предписанного поведения. <50> Например, чтобы пользоваться чужим имуществом - нужно заплатить за аренду, чтобы собственный автомобиль был отремонтирован другим лицом - нужно заплатить за его ремонт. <51> Идеальный характер субъективных прав определяет такое их свойство, как определенность. Дело в том, что в нормальной ситуации достаточно легко можно определить субъекта этого права, а также основание его возникновения. Причем это определение будет происходить исключительно на основе закона (в самом широком смысле этого слова), который предусматривает в принципе закрытый перечень оснований возникновения права (ст. 8 ГК представляет собой скорее исключение из общего правила, и возможность широкого ее применения достаточно сомнительна). <52> Дернбург Г. Пандекты (обязательственное право). М., 1900. С. 359.

- некто строит плотину (запруду), и его соседи, отказавшиеся ранее участвовать в расходах на ее строительство, также с выгодой для себя используют ее <53>; -------------------------------- <53> См.: Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. Cape Town, 1992. P. 889.

- цена земельного участка, находящегося вблизи места строительства федеральной автотрассы, увеличивается в три раза; - в результате удачной рекламной кампании, проводившейся обладателем неисключительной лицензии на товарный знак, увеличивается спрос на соответствующую продукцию и на товарный знак в целом, что соответственно приводит к увеличению цены права на товарный знак; - долевой сособственник осуществляет неотделимые приращения общего имущества с нарушением установленного порядка его использования <54>. -------------------------------- <54> Согласно п. 3 ст. 245 ГК в такой ситуации сособственник не будет иметь права на соразмерное увеличение его доли. Вопрос о праве на компенсацию расходов в порядке неосновательного обогащения остается открытым.

Во всех случаях одни лица в результате действий других лиц получают выгоду, для получения которой в иных условиях им пришлось бы произвести некоторые расходы. В действительности здесь мы сталкиваемся с явлением, на которое еще в середине XIX в. было обращено внимание одного из величайших немецких цивилистов. Ihering, а за ним и Ю. С. Гамбаров рассматривали "рефлективное действие субъективных гражданских прав" <55>. Ю. С. Гамбаров писал, что "в основании рефлективного действия права лежит то явление, что право производит часто, рядом со своим рассчитанным для лица управомоченного действием, еще не зависящие от воли этого последнего и совершенно случайные последствия, выгодные или невыгодные для постороннего третьего лица. При выгодных последствиях такого действия чужого права пользующееся ими третье лицо является как бы правовым паразитом, лишенным только юридической защиты; при невыгодных последствиях оно остается также беззащитным". Рефлективное действие может быть двух видов: фактическое и юридическое <56>. Фактическое имеет место в случае о дамбе (запруде), рассмотренном выше. В качестве случаев юридического рефлективного действия, приведенных Ю. С. Гамбаровым, мы особенно хотели бы обратить внимание на следующие: при проводе воды через чужой участок на основании сервитута водопровода хозяин обслуживающего участка пользуется водой в той мере, в какой это будет совместно с пользованием хозяина главного участка <57>; два лица имеют в общей собственности вещь, которую одно из лиц дерелинквирует, т. е. забрасывает в принадлежащей ему части. Второе лицо становится единоличным собственником вещи <58>. Примеры можно продолжить: собственник дома проводит к дому освещение, в результате чего несколько других домов на улице оказываются освещенными. Во всех этих случаях в имуществе лица сохраняются ценности, которые в нормальной ситуации для достижения аналогичного результата должны быть истрачены. Вопрос, собственно говоря, заключается в том, в каких из указанных случаев следует констатировать наличие сбережения имущества за чужой счет по смыслу ст. 1102 ГК. -------------------------------- <55> См.: Гамбаров Ю. С. Гражданское право. Общая часть. СПб., 1911. <56> Критерий выделения двух этих видов рефлективного действия права Ю. С. Гамбаровым не раскрывается. Видимо, речь идет об обстоятельствах, в результате которых была извлечена выгода. <57> Весьма любопытной в связи с этим представляется норма, содержащаяся во Временных методических рекомендациях по оценке соразмерной платы за сервитут, утвержденных Росземкадастром 17 марта 2004 г. Согласно п. 2.4 Рекомендаций если "в результате обременения прав собственника земельного участка или иного объекта недвижимости сервитутом убытки собственнику причинены не были", то собственник не вправе будет требовать соразмерной платы за сервитут. Например, при установлении сервитута на земельный участок для прокладки линий электропередачи и последующей их эксплуатации ограничение в связи с этим прав собственника земельного участка, обремененного сервитутом, может не причинить ему убытков, поскольку собственник такого земельного участка с установлением сервитута получает возможность подключения к возведенной линии электропередачи и электрификации зданий, строений и сооружений, находящихся на земельном участке. Такая возможность в свою очередь позволяет собственнику земельного участка, обремененного сервитутом, использовать свой земельный участок более эффективно, чем до установления сервитута. Таким образом, указанным подзаконным актом подтверждается факт наличия обогащения. При этом он используется лишь для недопущения взимания дополнительной платы, и возможность взыскания неосновательного обогащения по-прежнему вызывает большие сомнения. <58> Согласимся, что это скорее случай приобретения.

Справедливости ради следует отметить, что этому вопросу в отечественной научной литературе все же уделялось внимание, хотя и незначительное. Блестящий советский цивилист В. А. Рясенцев, докторская диссертация которого посвящалась обязательствам из неосновательного обогащения, привел следующий пример: гражданин А за свой счет провел электропроводку у себя в комнатах от уличной сети. После этого соседи без особых усилий и затрат смогли сделать у себя электроосвещение. На вопрос о возможности взыскания с соседей части расходов на проведение электропроводки В. А. Рясенцев ответил отрицательно, обосновывая это тем, что, проделывая работу, гражданин А реализовывал свой интерес и ущерба (в виде дополнительных расходов) у него не возникло <59>. Таким образом, В. А. Рясенцевым было предложено дополнительное ограничение, согласно которому неосновательное обогащение отсутствует в случае, если оно наступило в результате действий, направленных непосредственно на удовлетворение интереса их совершавшего <60>. В. В. Былков обратил внимание на этот случай. По его мнению, такой случай является типичным примером неосновательного обогащения в форме сбережения имущества. Рассматривая еще один подобный пример (строительство ТСЖ газопровода в дачном поселке), В. В. Былков отмечает, что в подобных случаях необходимо установить факт получения имущественной выгоды. Поэтому, например, сам по себе факт строительства газопровода не порождает имущественную выгоду. Однако если собственник участка - не член ТСЖ впоследствии в отсутствие договоренности с ТСЖ подключается к газопроводу, то он сберегает имущество, подлежащее расходованию при самостоятельном строительстве газопровода, и, следовательно, возникает кондикционное обязательство <61>. -------------------------------- <59> Отметим, что вопрос о неосновательном сбережении в этом случае встает не применительно к использованию чужой вещи, а к получению выгоды от осуществленной работы. <60> См.: Рясенцев В. А. Обязательства из неосновательного обогащения: Дис. 1959. С. 89. <61> См.: Былков В. В. Указ. соч. С. 58.

К позиции В. В. Былкова вполне применимы возражения, приведенные выше, согласно которым факт наличия имущественной выгоды не всегда является основанием для констатации сбережения имущества. Кроме того, даже для случаев, в которых объективно имело место сбережение имущества, предложенного решения все-таки недостаточно. Как отмечалось ранее, при неосновательном сбережении речь идет о получении определенной выгоды, для получения которой в иных (обычных) условиях лицо вынуждено осуществить определенный расход имущества. То есть речь шла об объективной имущественной выгоде. Однако факт наличия имущественной выгоды должен оцениваться не только с этой позиции. Например, лицо покупает автомобиль и осуществляет его покраску. Впоследствии оказывается, что автомобиль принадлежит другому лицу, у которого он был украден <62>. Встает вопрос о возможности компенсации собственником затрат на покраску автомобиля, с учетом того, что было установлено: собственник по своей воле никогда не стал бы перекрашивать свой автомобиль <63>. Немецкая правовая доктрина и судебная практика также столкнулись с данной проблемой главным образом в рамках анализа ситуаций, в которых в связи с невозможностью возврата неосновательного обогащения в натуре осуществляется компенсация его стоимости. Частным случаем рассматриваемой проблемы является применение Verwendungskondiction - вида немецкого кондикционного иска, направленного на взыскание затрат, произведенных на чужую вещь или иной объект права. В настоящее время господствующим стало мнение, согласно которому в такой ситуации вопрос об имущественной выгоде должен решаться не с точки зрения "повышения стоимости для целей оборота" (Die Verkehrswertsteigerung), а с точки зрения субъективной пользы для обогатившегося <64>. -------------------------------- <62> Ernst von Caemmerer. Bereicherung und unerlaubte Handlung // Festschrift fur Rabel, 1954. I. S. 365. <63> Аналогичная ситуация может иметь место и с недвижимым имуществом, например с квартирой, в которой был осуществлен евроремонт или иное существенное улучшение. <64> См.: Dr. Ulrich Loewenheim. Op. cit. S. 121.

У авторов анализируемых работ подобные вопросы в принципе не возникают. В частности, в отрывках, посвященных возмещению стоимости неосновательно потребленных услуг, речь идет о рыночной стоимости таких услуг <65>, иногда с отсылкой к ст. 424 ГК <66>. Единственным исключением является короткий комментарий Д. В. Новака, который отметил, что денежная компенсация за неосновательное пользование чужими услугами должна присуждаться только тогда, когда такое пользование носит неоспоримо выгодный характер <67>. -------------------------------- <65> См.: Гранат М. А. Указ. соч. С. 136. <66> См.: Климович А. В. Указ. соч. С. 152. <67> См.: Новак Д. В. Указ. соч. С. 191.

Кроме указанной проблемы определения факта сбережения имущества, а также его размера остаются открытыми ряд вопросов: во-первых, непонятно, в течение какого периода должны быть совершены действия, свидетельствующие о возникновении сбережения (предположим, что в случае В. А. Рясенцева соседи только через три года подключаются к электропроводке); во-вторых, неясно, изменится ли ситуация в случае, если произойдет смена собственника как на стороне потенциального сберегателя, так и на стороне потенциального потерпевшего, т. е. возникает вопрос о возможности или невозможности правопреемства в подобных ситуациях. На основании вышесказанного мы можем сделать вывод о том, что существуют некоторые общепризнанные случаи, в которых, как считается, имеет место неосновательное сбережение имущества. В то же время, как мы имеем смелость утверждать, многие иные случаи, которые подпадают под общие дефиниции communis opinio, не рассматриваются и не должны рассматриваться в качестве неосновательного обогащения. Четкие признаки факта наличия обогащения отсутствуют. При этом вряд ли стоит считать, что практического значения рассмотренные ситуации, а также иные могущие возникнуть в будущем и не являющиеся одним из классических видов неосновательного обогащения не имеют. Этот вопрос приобретает еще большую актуальность в разделе, посвященном следующему факту в юридическом составе неосновательного обогащения.

4. Права третьих лиц на имущество в случае неосновательного обогащения в форме сбережения имущества

Перед началом обзора позиций авторов анализируемых работ по поводу основания обогащения мы хотели бы обратиться к более частному вопросу: о моменте возникновения прав при неосновательном обогащении в форме сбережения имущества в трехсторонних отношениях. Т. В. Спирина решает рассмотреть вопрос, по ее мнению, не изучавшийся ранее, а именно вопрос о моменте возникновения прав у третьего лица при неосновательном сбережении имущества <68>. Так, анализируется следующая ситуация: одно лицо (далее для избежания путаницы в данном фрагменте работы в отношении этого лица будет использоваться понятие "сберегатель") обязано передать вещь другому лицу (далее - "приобретатель"), например заплатить определенную денежную сумму, а вместо него платеж совершает третье лицо (далее - "потерпевший"). В этой ситуации, по мнению Т. В. Спириной, наступают следующие правовые последствия. Так как соглашения об исполнении потерпевшим обязанности сберегателя между потерпевшим и сберегателем не существует, то переход имущества от потерпевшего к приобретателю является безосновательным. У приобретателя не возникает права на такое имущество, и оно находится в фактическом владении. При этом для Т. В. Спириной очевидно, что потерпевший вправе требовать возврата имущества либо от сберегателя (как неосновательное сбережение), либо от приобретателя (как полученное в результате исполнения несуществующего обязательства). Чтобы не допустить двойного возврата неосновательного обогащения, Т. В. Спирина предлагает привлекать соответственно приобретателя либо сберегателя в качестве третьего лица в процесс по взысканию с другого лица неосновательного обогащения. Когда ответчиком по делу является сберегатель, то при возмещении им имущества потерпевшему возникают отношения как бы из договора. Только с этого момента у приобретателя возникает право собственности на полученное ранее от потерпевшего имущество, так как после передачи сберегателем имущества потерпевшему у последнего в свою очередь появляется обязанность передать его приобретателю (исполнить свое обязательство, которое уже исполнено им). -------------------------------- <68> См.: Спирина Т. В. Указ. соч. С. 72.

Мы не можем согласиться с подобными рассуждениями. Вызывает возражение тезис о том, что потерпевший вправе требовать возврата имущества либо от сберегателя (как неосновательное сбережение), либо от приобретателя (как полученное в результате исполнения несуществующего обязательства). Каким образом в данном случае сберегатель может рассматриваться как обогатившийся в форме сбережения имущества, если его обязанность по отношению к приобретателю не была исполнена? В рассматриваемой ситуации не может быть альтернативы. Либо мы в целях защиты интересов кредитора признаем, что независимо от наличия согласия должника на исполнение его обязанности третьим лицом такое исполнение считается действительным и в результате возникает неосновательное сбережение у сберегателя <69>, либо мы признаем, что исполнения не было (что в принципе и сделала Т. В. Спирина), но тогда речь о сбережении имущества идти не может. Если обогащения в форме сбережения не произошло, то отсутствует основание возникновения кондикционного обязательства, и, следовательно, в иске потерпевшего к сберегателю должно быть отказано. -------------------------------- <69> Вопросы о том, защите интересов должника или кредитора следует отдать предпочтение, о презумпции согласия должника на исполнение, а также о возможности применения ст. 1109 ГК в данном месте не рассматриваются, так как они не влияют на конечный результат. По этому поводу см.: Сарбаш С. В. Исполнение договорного обязательства третьим лицом. М.: Статут, 2003.

Также неверным, с нашей точки зрения, является вывод о том, что после передачи сберегателем имущества потерпевшему у последнего в свою очередь появляется обязанность передать его приобретателю ("исполнить свое обязательство, которое уже исполнено им"), а у приобретателя возникает право собственности на полученное ранее от потерпевшего имущество. Во-первых, непонятно, почему возникновение обязанности потерпевшего передать имущество приобретателю ставится в зависимость от передачи имущества сберегателем потерпевшему, а не от достижения потерпевшим и сберегателем согласия касательно существенных условий договора <70>. Во-вторых, Т. В. Спирина почему-то не указывает, на каком основании у приобретателя возникнет право собственности, если даже предположить, что впоследствии обязанность потерпевшего передать имущество приобретателю возникла. Представляется, что даже если рассматривать ситуацию с точки зрения защиты интересов сберегателя <71>, то возникновение права собственности у приобретателя зависит не от наличия обязанности потерпевшего передать приобретателю имущество, а исключительно от наличия предварительного согласия сберегателя на исполнение потерпевшим его обязанности перед приобретателем. В целях защиты стабильности и определенности оборота нельзя допустить, чтобы возникновение и прекращение прав приобретателя (права требования к сберегателю по первоначальному обязательству и право собственности на переданное потерпевшим имущество) зависело от последующего достижения согласия между потерпевшим и сберегателем. -------------------------------- <70> См.: Там же. <71> В случае рассмотрения ситуации с точки зрения защиты интересов приобретателя право собственности на переданное потерпевшим имущество возникнет независимо от наличия согласия сберегателя.

III. Понятие основания обогащения

Теперь мы переходим к еще более любопытному юридическому факту в составе неосновательного обогащения, а именно к неосновательности обогащения. М. Гурвич весьма метко охарактеризовал понятие "отсутствие правового основания" как "загадочные общие слова" <72>. Можно сделать вывод, что по вопросу основания обогащения авторы анализируемых работ в целом разделяют основные выводы советских цивилистов и находятся в рамках сформировавшейся правовой традиции. При этом ни в одной из анализируемых работ, кроме работы Д. В. Новака, этот вопрос не рассматривается сколько-нибудь глубоко. В связи с этим нам придется достаточно внимания уделить разбору теорий, предложенных советскими цивилистами. -------------------------------- <72> См.: Гурвич М. Указ. соч. С. 91.

1. Юридические факты как основание обогащения

В настоящее время распространенным является мнение, согласно которому под основаниями приобретения/сбережения имущества в смысле ст. 1102 ГК следует понимать юридические факты, являющиеся основанием возникновения гражданских прав и обязанностей <73>. Это иногда сопровождается ссылкой на ст. 8 ГК <74>, после чего делается вывод, что такими основаниями являются все основания, предусмотренные, в частности, этой статьей, т. е. договоры и иные сделки, акты государственных и муниципальных органов, судебные решения, приобретение имущества по основаниям, допускаемым законом, вследствие причинения вреда, неосновательного обогащения и т. д. Таким образом, в случае, если обогащение происходит в результате наступления какого-либо из указанных юридических фактов, то такое обогащение не может являться неосновательным. Несколько отличную от остальных авторов позицию занимает М. А. Гранат. По его мнению, основаниями обогащения согласно ст. 1102 ГК являются закон, иной правовой акт или сделка <75>. -------------------------------- <73> См.: Былков В. В. Указ. соч. С. 47; несколько менее определенно, не упоминая понятие юридического факта и не определяя понятие основания обогащения, - Р. А. Кушхов. Указ. соч. С. 52. <74> См.: Климович А. В. Указ. соч. С. 92. <75> См.: Гранат М. А. Указ. соч. С. 33.

Рассматриваемое толкование Гражданского кодекса РФ вызывает следующие возражения. Во-первых, как было показано выше, чуть ли не единственным случаем обогащения в форме приобретения имущества по смыслу ст. 1102 ГК является случай приобретения имущественных прав. Имущественное право, являясь элементом идеальной системы отношений, не может перейти или возникнуть без наступления юридического факта, предусмотренного соответствующим нормативным актом <76>, <77>. По сути в ст. 8 ГК закреплен открытый перечень юридических фактов. Как отмечалось классиками в отношении Римских кондикций, переход имущества, хоть и законченный с формальной стороны, должен быть неправомерным по существу <78>. Таким образом, часто в случае неосновательного обогащения у обогатившегося в соответствии с законом возникает имущественное право. При этом такое увеличение имущества принято рассматривать как неосновательное обогащение. -------------------------------- <76> Это отмечал в свое время и М. Гурвич (см.: Гурвич М. Указ. соч. С. 92). <77> Следует четко разделять договор и сделку в качестве юридического факта или в качестве некой индивидуальной нормы, т. е. некоторого "веления", которым устанавливаются основания возникновения иных прав. Например, договор купли-продажи имущества, не содержащий никаких условий, кроме существенных, будет являться обычным юридическим фактом, приводящим в действие соответствующие нормы о купле-продаже. В случае же изменения диспозитивных условий договор приобретет свойство индивидуального регулятора. В связи со смешением указанных понятий Д. В. Новак выдвигает неверный, по нашему мнению, тезис о том, что основания, предусмотренные ст. 8 ГК, не могут быть основаниями приобретения по смыслу ст. 1102 ГК, так как в противном случае, учитывая формулировку ст. 1102 ГК (основания, установленные сделкой), "сделка как основание обогащения должна устанавливаться сама собой" (см.: Новак Д. В. Указ. соч. С. 146). Аналогичную ошибку допускает и В. В. Былков (см.: Былков В. В. Указ. соч. С. 47). Представляется, что договор может устанавливать в качестве юридического факта - основания приобретения как иную сделку, например условие договора об отступном, так и событие или действие (условие о возникновении права при наступлении события или совершения действия). <78> См.: Дернбург Г. Указ. соч. С. 358. По словам Штаммлера, в обязательствах из неосновательного обогащения проявляется противоположность между технически оформленным правом и "правильным" правом. В интересах прочности правопорядка технически оформленное право признает совершившимся определенный переход имущества. Но так как в определенных случаях такой переход не является обоснованным с точки зрения "правильного" права, то обязательства из неосновательного обогащения и служат для того, чтобы привести технически оформленное право в соответствие с "правильным" правом (см.: Агарков М. М. Указ. соч. С. 433).

Как такое может происходить? Рассмотрим самый ближайший пример: лицо уступает другому лицу право, ошибочно предполагая наличие договора, тогда как договор заключен не был, а имели лишь место преддоговорные отношения. Согласно ст. 382 и 1106 ГК право к другому лицу перейдет. При этом возникнет состояние неосновательного обогащения. Далее, в настоящее время все большее распространение получает позиция, согласно которой сделка не может являться основанием приобретения имущества в случаях недостижения цели сделки (ее каузы) <79>. Например, если по договору купли-продажи вещи после оплаты товара, но до его передачи договор расторгается, то считается, что цель оплаты товара не была достигнута и, несмотря на предписания п. 4 ст. 453 ГК <80>, покупателю предоставляется право истребования уплаченной суммы на основании гл. 60 ГК РФ. В таких случаях сделка как формальное основание приобретения присутствует, право собственности продавца на переданные ему деньги возникло согласно ст. 223 ГК, однако при недостижении цели сделки обогащение на основании такой сделки будет считаться неосновательным. -------------------------------- <79> См.: Кашанин А. В. Кауза сделки в гражданском праве: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 115; Новак Д. В. Указ. соч. С. 157; Гурвич М. Указ. соч. С. 102 - 103. <80> "Стороны не вправе требовать возвращения того, что было исполнено ими по обязательству до момента изменения или расторжения договора, если иное не установлено законом или соглашением сторон".

Кроме того, при рассмотрении основания обогащения сторонниками теории юридического факта упускаются из виду случаи обогащения в результате сбережения имущества. Как уже отмечалось, уплата долга третьим лицом является классическим случаем сбережения имущества. Попробуем применить теорию основания - юридического факта к этому случаю. Лицо А на основании договора с лицом Б погашает долг Б перед лицом С. При этом сбережение имущества (погашение долга) происходит на основании ст. 313 ГК, согласно которой исполнение обязательства может быть возложено должником на третье лицо, если из закона, иных правовых актов, условий обязательства или его существа не вытекает обязанность должника исполнить обязательство лично. В такой ситуации кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом. Право требования к должнику прекращается в момент принятия исполнения третьего лица. Таким образом, сбережение имущества порождается юридическим фактом - исполнением обязательства третьим лицом. При этом такое сбережение может быть как основательным, так и неосновательным <81>. В связи с этим может даже возникнуть вопрос о том, была ли согласно теории цели реализована цель предоставления, осуществленного А <82>. Немецкая доктрина рассматривает исполнение обязательства Б перед С в качестве предоставления А к Б <83>, <84>. -------------------------------- <81> Например, если договор между А и Б расторгается без исполнения Б или окажется, что А действовало по ошибке, хотя и в интересах Б. Здесь следует учитывать, что данная ситуация может иметь место в отношении передачи права собственности и на индивидуально-определенную вещь, и на вещи, определяемые родовыми признаками. <82> Об этом далее. <83> См.: Dr. Ulrich Loewenheim. Op. cit. S. 17 - 18. <84> Неразработанность данной проблематики в отечественной доктрине приводит некоторых из авторов анализируемых работ к ошибочным выводам. Так, по мнению А. В. Слесарева, в случае если денежное обязательство было исполнено за должника третьим лицом согласно договору между должником и третьим лицом и если впоследствии такой договор был признан незаключенным (например, по причине несогласования его существенного условия), то третье лицо может взыскать исполненное с кредитора должника как неосновательно приобретенное. В обоснование А. В. Слесарев предлагает два неверных, по нашему мнению, аргумента: порочность основания приобретения имущества и то, что плательщик потерпел ущерб за счет "несостоявшегося должника" (согласно контексту под этим лицом следует понимать кредитора должника) (см.: Слесарев А. В. Указ. соч. С. 184).

Авторы рассматриваемого подхода не учитывают, что основания возникновения имущественных прав и основания обогащения, упоминаемые в ст. 1102 ГК, - это разные правовые категории. Именно непонимание различия между ними приводит к ошибочным выводам большинство современных отечественных исследователей института неосновательного обогащения. Таким образом, рассматривая в качестве основания обогащения имущества юридические факты, предусмотренные законом, иным нормативным правовым актом или сделкой, мы будем вынуждены в некоторых случаях искать дополнительные условия для основательности обогащения (а точнее, и этот вывод представляется нам весьма важным, дополнительные условия неосновательности обогащения). Рассмотрим иные подходы к понятию основания обогащения по смыслу ст. 1102 ГК.

2. Содержание закона, нормативно-правового акта и сделки как основание обогащения

Несколько ранее применительно к институту неосновательного обогащения некоторые цивилисты, в частности Е. А. Флейшиц, В. А. Рясенцев, предлагали рассматривать в качестве основания обогащения содержание законов, иных нормативных правовых актов и сделок. Так, Е. А. Флейшиц писала, что "достаточным основанием обогащения... является соответствие обогащения не экономической цели закона, административного акта или сделки, а содержанию их, которое, разумеется, всегда направлено на осуществление тех или иных целей" <85>. -------------------------------- <85> См.: Флейшиц Е. А. Указ. соч. С. 217.

Насколько мы можем судить из рассуждений Е. А. Флейшиц, она предлагала рассматривать в качестве основания обогащения либо права и обязанности, в результате осуществления/исполнения которых возникает обогащение, либо иное прямое указание нормативно-правового акта, в силу которого возникает обогащение, т. е. юридический факт. Если рассматривать в качестве основания юридический факт, то мы придем к проблемам, рассмотренным выше. Если же ограничиваться правами и обязанностями в качестве основания обогащения, то множество случаев приобретения имущественных прав вне реализации прав и обязанностей останутся неохваченными: начиная с реальных договоров, отступного, новации и заканчивая возникновением прав в силу закона. Кроме того, даже сама Е. А. Флейшиц отмечала два особых случая возникновения неосновательного обогащения. Во-первых, она писала, что "не всегда постановление закона, предусматривающее возникновение права одного лица за счет другого, является достаточным основанием обогащения" <86>. Неосновательность обогащения может иметь место при первоначальных способах приобретения права собственности <87>. Во-вторых, она предлагала разделять сделки на основные и вспомогательные: "...такие сделки, как передача вещи, уступка требования и другие вспомогательные сделки, всегда совершаются для реализации другого, ранее существовавшего между сторонами правоотношения, для исполнения обязательств, возникших из закона, из административного акта, из ранее совершенной сделки... вспомогательная сделка может служить достаточным основанием обогащения только в случаях, если ее совершение предопределено содержанием другого, ранее существовавшего правоотношения между сторонами" <88>. -------------------------------- <86> См.: Там же. <87> Учитывая сказанное в начале настоящей работы касательно случаев смешения объектов, определяемых родовыми признаками, весьма примечательным является то, что Е. А. Флейшиц указывала на отсутствие регламентации вопросов возникновения права собственности в случае смешения, присоединения, переработки вещей, а также на то, что в таких случаях право собственности у одного из лиц возникает с одновременным возникновением у другого права истребования неосновательного обогащения. <88> См.: Флейшиц Е. А. Указ. соч. С. 217. В связи с этим встает вопрос: какая сделка будет считаться основной, а какая вспомогательной? Позволим себе предположить, что формальная классификация по видам сделок не всегда сможет помочь. Например, в случае, если на основании недействительного предварительного договора заключается договор купли-продажи. Представляется, что подобная классификация сделок должна разрабатываться на основе теории каузы, которая будет упомянута далее.

Таким образом, рассматривая в качестве основания обогащения по смыслу ст. 1102 ГК РФ содержание закона, иного нормативного правового акта или сделки, мы сталкиваемся с проблемами, не позволяющими нам согласиться с подобным подходом. Весьма любопытно, что В. А. Рясенцев в конце концов пришел к выводу, что понятие основания обогащения в советском праве является не столько юридическим термином, сколько обычным словосочетанием, без какой-либо правовой нагрузки <89>. При этом он считал, что трудности, с которыми сталкивается правовая теория, не знакомы ни судебной, ни арбитражной практике, и предлагал рассматривать в качестве основания обогащения соответствие перехода имущества действительной воле сторон или соответствие приобретения имущества целям и указаниям закона. -------------------------------- <89> См.: Рясенцев В. А. Указ. соч. С. 183 - 184. При этом именно в его работе прекрасно разобраны теории основания, разработанные в немецкой и французской правовой доктрине (см.: Там же. С. 115 - 135).

3. Цель сделки как основание обогащения

Как уже упоминалось выше, ряд цивилистов вслед за Savigny предлагают рассматривать в качестве основания обогащения его каузу. Рассмотрим, что конкретно понималось под каузой обогащения. Видимо, первым в советской правовой науке каузу как основание обогащения начал рассматривать М. Гурвич. Он писал, что "совершаемые в обороте предоставления, ведущие к имущественным перемещениям, находят в материальном основании (causa) свое хозяйственное объяснение и оправдание. Именно эти цели и составляют сущность того, что ст. 399 и след. ГК называют "основанием" <90>. При этом, по мнению М. Гурвича, термин "кауза" и понятие "настолько прочно укоренились в юридической литературе", что он считал "в полном праве его применять без дальнейшего обоснования" <91>. В качестве примеров отсутствия каузы обогащения М. Гурвич приводит несколько ситуаций, в результате которых может возникать неосновательное обогащение: -------------------------------- <90> Гурвич М. Указ. соч. С. 94. <91> В данной связи хочется сделать отсылку к диссертации В. А. Рясенцева, в которой, как уже упоминалось, проведен анализ многочисленных теорий основания, разработанных в немецкой и французской доктрине, и которая прекрасно демонстрирует неоднозначность этого понятия.

1) применение абстрактных сделок (например, цессия при отсутствии основного обязательства); 2) совершение таких действий, которые имеют своим предметом чужое имущество или связаны с вторжением в чужую имущественную сферу (например, использование, потребление или продажа чужой вещи). Во всех описанных ситуациях, по мнению М. Гурвича, возникшее обогащение не имеет хозяйственного основания, установленного законом или сделкой, а потому является обогащением неосновательным. Не обращаясь пока к общей критике рассматриваемой теории, заметим, что мы уже не можем согласиться с М. Гурвичем в связи с двумя существенными моментами: во-первых, он так и не указывает, что следует понимать под каузой, и его отписка о "прочности" понятия в литературе не соответствует действительности, а во-вторых, не совсем понятно, как теория каузы соотносится с действиями, имеющими предметом чужое имущество или вторжение в чужую имущественную сферу. М. М. Агарков также предлагал рассматривать каузу в качестве основания обогащения. Однако ее понятие у М. М. Агаркова было сформулировано чрезвычайно широко. Он писал, что "всякое увеличение (либо сбережение) имущества одного лица за счет другого должно иметь достаточное основание, установленное законом или договором. Основание для такого увеличения или сбережения может лежать в правилах социалистического общежития... Таким основанием всегда является цель, которую преследует увеличение (либо сбережение) имущества одного лица за счет другого. Эти цели те же самые, которые характеризуют собой гражданские, в частности, обязательственные правоотношения социалистического общества... При отсутствии такого основания, т. е. если увеличение имущества одного лица за счет другого произошло не для достижения указанных целей, возникает обязательство вернуть неосновательное обогащение" <92>. Несколько ранее в качестве таких целей М. М. Агарков рассматривал: (1) выполнение народнохозяйственного плана; (2) конкретные цели, которые ставят себе граждане, вступая в обязательственные отношения для удовлетворения своих материальных и культурных потребностей; (3) цели охраны и обеспечения собственности (в том числе в деликтных и кондикционных обязательствах); (4) цели обеспечения имущественного положения (в том числе алиментные обязательства и по выплатам авторского вознаграждения) <93>. Учитывая сказанное, возникают большие сомнения в возможности использования такого столь широко сформулированного критерия неосновательности обогащения. -------------------------------- <92> См.: Агарков М. М. Указ. соч. С. 439. <93> Там же. С. 301 - 303.

Д. В. Новак, видимо, был одним из первых современных исследователей неосновательного обогащения, кто вновь обратился к каузе как основанию обогащения <94>. Он рассматривает каузу как основание имущественного представления: "...перераспределение имущественных благ является правомерным тогда, когда оно соответствует экономической цели лица, имущество которого уменьшается в результате такого перераспределения... Если лицом, совершившим предоставление, не достигнута цель такого предоставления либо она вообще отсутствовала, то есть если имущество выбыло из обладания лица против его воли, - возникшее в результате этого обогащение другого лица считается неосновательным" <95>. Кроме того, необходим юридический факт, который легитимирует цель предоставления (имеется в виду сделка, судебное решение, административный акт и т. д.). Таким образом, обогащение будет считаться основательным при наличии "двух элементов: 1) соответствия обогащения экономической цели предоставления и 2) юридического факта, легитимирующего эту цель..." <96>. -------------------------------- <94> Первым, возможно, был А. В. Кашанин, хотя его диссертация была посвящена понятию каузы, а не неосновательному обогащению в целом (см.: Кашанин А. В. Кауза сделки в гражданском праве: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002). <95> См.: Новак Д. В. Указ. соч. С. 158. <96> Там же. С. 210.

Следует сразу отметить некоторые верные выводы, сделанные представителями данной теории. Действительно, существуют случаи, когда в результате исполнения сделки (договора) одна из ее сторон обогащается таким образом, что требования справедливости вынуждают предоставить ей защиту в форме кондикционного иска. Самым известным таким случаем является расторжение договора, исполненного одной из сторон. В соответствии со ст. 453 ГК при расторжении договора обязательства сторон прекращаются, причем стороны не вправе требовать возвращения того, что было исполнено ими по обязательству до момента изменения или расторжения договора, если иное не установлено законом или соглашением сторон. В такой ситуации ВАС РФ признал возможным истребовать предоставленное исполнение на основании ст. 1102 ГК <97>, <98>. Однако рассматриваемая теория не учитывает следующих моментов. -------------------------------- <97> См.: п. 1 Обзора практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении, утвержденного информационным письмом Президиума ВАС РФ от 11 января 2000 г. N 49. Любопытно, что ВАС РФ сослался на отпадение основания для удержания предоставленных средств в связи с расторжением договора и прекращением обязанностей по оказанию услуг. В анализируемых работах указанная позиция ВАС РФ находит полную поддержку и одобрение. Однако предложенная мотивировка вызывает большие сомнения, так как недостижение цели предоставления и отпадение правового основания - это все-таки два разных случая неосновательности, по крайней мере согласно отечественной правовой традиции (см.: Гурвич М. Указ. соч. С. 98). Кроме того, согласно приведенному судебному решению отпавшим основанием обогащения являлась обязанность предоставить встречное удовлетворение, т. е. основанием обогащения является субъективная обязанность. <98> Хотя с точки зрения справедливости такое решение вопросов не вызывает, однако ввиду наличия п. 4 ст. 453 ГК оно является не вполне законным. Ссылка на ст. 1102 ГК вопрос не решает (еще менее убедительно пытаться рассматривать ее в качестве такого случая, установленного законом), так как, строго говоря, по смыслу ст. 1102 ГК основание устанавливается законом, иным правовым актом или договором, а цель сделки, хотя бы даже не реализованная, сделкой не устанавливается, а является ее необходимым элементом. Для сравнения в ст. 802 ГГУ случай недостижения цели сделки специально предусмотрен как частный случай неосновательного обогащения. У нас же ничего подобного нет, зато есть п. 4 ст. 453 ГК.

1. Теория цели применима только к части случаев обогащения посредством действий лица, за чей счет происходило обогащение. Рассмотрим следующий пример. В договоре купли-продажи предусмотрено, что риск случайной гибели вещи переходит на покупателя с момента заключения договора. Покупатель оплачивает вещь до момента ее передачи, после чего вещь гибнет. Возникают два вопроса: была ли реализована цель покупателя при передаче денег и сможет ли покупатель вернуть деньги назад. Представляется, что на оба вопроса следует ответить отрицательно. При этом согласно рассматриваемой теории кондикция была бы возможна. 2. Теория цели не применима к случаям обогащения иным, чем в результате предоставления, в том числе к возникающим из действий обогатившегося или третьих лиц или к возникающим в силу закона. Рассмотрим следующий пример. Согласно ст. 382 ГК в случае, если должник не был уведомлен о переходе прав кредитора к другому лицу, то исполнение обязательства первоначальному кредитору признается исполнением надлежащему кредитору. Несмотря на то что ВАС РФ вполне справедливо отметил, что "возложение на нового кредитора риска последствий ненаправления должнику письменного уведомления не означает освобождения прежнего кредитора от обязанности передать новому кредитору неосновательно полученное" <99>, некоторые теоретические вопросы в связи с этим возникают. В частности, при надлежащем исполнении право собственности должника на передаваемое имущество (например, при возврате займа) должно прекратиться, а у прежнего кредитора - возникнуть, иначе получится абсурдная ситуация, когда либо право у одного лица прекратилось, а у другого не возникло, либо право собственности на вещь (в особенности определенную родовыми признаками) в какой-то момент возникло у лица, которому эта вещь не передавалась, не существовало какого-либо специального указания закона (представительство, передача перевозчику и т. п.). В описанной ситуации цель предоставления как должника (прекращение обязательства), так и нового кредитора (переход права) была реализована. При этом указание закона на то, что исполнение признается надлежащим, дает основание переходу имущества от должника старому кредитору. Согласно теории цели здесь можно было бы говорить лишь о возможности взыскания новым кредитором с прежнего того, что было предоставлено им за перешедшее право (если считать, что цель все-таки не была реализована), однако в качестве неосновательного обогащения взыскивается полученное от должника. -------------------------------- <99> Пункт 10 Обзора практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении.

Еще один случай иллюстрирует недостаточность рассматриваемой теории. Любопытно то, что подобный случай в качестве примера приводит Д. В. Новак, который является одним из ее сторонников. В соответствии с договором страхования страховщик выплатил страхователю-собственнику страховое возмещение в связи с гибелью застрахованной вещи. При этом собственник получил возмещение также от лица, по чьей вине вещь погибла <100>. По мнению Д. В. Новака, теория юридического факта оказывается здесь бесполезной. Однако поможет ли нам теория цели? Целью предоставления, осуществляемого страховщиком, является прекращение его обязательства перед страхователем (causa solvendi) <101>. Целью предоставления делинквента также является погашение его обязательства, но обязательства по возмещению причиненного вреда. Если страховщик первым удовлетворил требование собственника вещи, то в силу закона право требования к причинителю вреда переходит к страховщику и последующее возмещение вреда собственнику вещи будет являться неосновательным обогащением последнего. Однако если вред первоначально возместил делинквент, то право требования к нему собственника прекратилось. В то же время отказ страхователя от выплаты собственнику страхового возмещения (либо попытка взыскания неосновательного обогащения) лишь на том основании, что кто-то возместил собственнику убытки, не представляется обоснованным <102>. Более того, в договоре страхования может быть исключена возможность суброгации. Таким образом, теория цели оказывается неприменимой в данном случае. Если же пытаться включать в цель предоставления страховщика еще и переход прав в порядке суброгации, то мы придем к абсурдной ситуации, когда страховщик сможет отказываться от выплаты страхового возмещения в случае, например, если осуществление права, переходящего в порядке суброгации, стало невозможным не по вине страхователя. -------------------------------- <100> Схожая, но еще более любопытная ситуация рассматривалась в п. 3 Обзора практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с исполнением договоров страхования, утвержденного информационным письмом Президиума ВАС РФ от 28 ноября 2003 г. N 75. <101> По непонятным причинам Д. В. Новак под целью предоставления страховщика понимает возмещение убытков, возникших в результате повреждения или уничтожения имущества, что не соответствует используемому в иных местах его работы понятию цели предоставления: например, цель платежа покупателя по договору купли-продажи - приобретение права собственности на товар. Таким образом, понятие цели предоставления остается у Д. В. Новака неопределенным (см.: Новак Д. В. Указ. соч. С. 146 - 154). <102> Иначе страхователя следует также рассматривать как неосновательно обогатившегося, так как за принятие на себя обязанности по выплате страхового возмещения он получает страховые премии.

Еще одним недостатком теории цели является то, что, как уже было указано выше, в случаях перехода имущества в силу закона теория цели не может быть применена. Например, при приобретении имущества в силу приобретательной давности или находки вопрос о цели лица, за счет которого происходит обогащение, попросту не рассматривается. В связи с этим В. И. Чернышев вполне обоснованно писал, что "при неосновательном приобретении (сбережении) имущества одним лицом за счет другого путем нарушения абсолютных гражданских прав не приходится и говорить о каком-либо соответствии имущественного приобретения юридическому содержанию и непосредственной цели абсолютного правоотношения... Поэтому понятие правового основания приобретения имущества с точки зрения соответствия этого приобретения юридическому содержанию и непосредственной цели правоотношения не может быть признано универсальной формулой, позволяющей во всех случаях провести разграничительную черту между обоснованным и необоснованным приобретением (сбережением) имущества одним лицом за счет другого" <103>. -------------------------------- <103> См.: Чернышев В. И. Указ. соч. С. 80.

В результате В. И. Чернышев предлагает выделять два основания обогащения в зависимости от вида правоотношения. Основанием обогащения при переходе имущества в рамках относительного правоотношения является достижение цели правоотношения в соответствии с его юридическим содержанием либо прямое указание закона. При этом при недостижении цели правоотношения опять же в силу прямого указания закона неосновательность обогащения может отсутствовать <104>. В абсолютном правоотношении любой переход имущества является неосновательным при отсутствии специального основания закона <105>. Т. В. Спирина без какой-либо аргументации приняла позицию В. И. Чернышева, почему-то рассматривая ее в качестве общепризнанной <106>. -------------------------------- <104> См.: Там же. С. 37. <105> См.: Чернышев В. И. Указ. соч. С. 39. <106> См.: Спирина Т. В. Указ. соч. С. 81.

Представляется, что вывод В. И. Чернышева требует некоторого уточнения. В принципе и с некоторыми оговорками мы поддерживаем его тезис касательно обогащения в сфере нарушения абсолютных прав. Однако проблема состоит в том, что, как уже было показано выше, концепция цели и в оставшихся случаях не может быть признана полностью применимой. Таким образом, на вопрос о том, что следует понимать под основанием обогащения, упоминаемом в ст. 1102 ГК, ясного и убедительного ответа рассматриваемые работы не содержат. Учитывая то, что отсутствие основания обогащения является одним из условий предоставления кондикционного иска, т. е. возможности принудительного лишения лица его имущества, можно констатировать неопределенность ст. 1102 ГК и противоречие ее ст. 35 Конституции РФ.

IV. Предварительные выводы из вышесказанного

На основе проведенного анализа мы можем сделать следующие предварительные выводы (конечные выводы мы оставляем возможность сделать читателю самостоятельно). Институт обязательств из неосновательного обогащения не забыт отечественными исследователями, о чем свидетельствует число современных диссертационных работ по этой проблематике. На настоящем этапе развития оформился круг носящих дискуссионный характер вопросов, требующих самостоятельного исследования, в том числе о правах приобретателя на приобретенное имущество, о понятии сбережения имущества и правового основания обогащения. Несмотря на очевидный интерес научного сообщества к рассматриваемой проблематике, почти все проанализированные работы можно охарактеризовать как содержащие недостаточно глубокий ее анализ. Это обстоятельство находит отражение в следующем: - во-первых, в недостаточно критическом восприятии отдельных выводов исследователей предшествующего периода; - во-вторых, в недостаточно обоснованном отказе от других таких выводов, приводящем к теоретическим противоречиям и порождающем потенциальные практические проблемы; - в-третьих, в недостаточной проверке соответствия предлагаемых теоретических конструкций существующей системе права и потребностям практики. Говоря непосредственно о современном уровне научного развития института обязательств из неосновательного обогащения в части вопросов основания их возникновения, мы можем сделать еще один важный предварительный вывод. Ни одна из существующих теорий не может охватить все имеющиеся случаи неосновательного обогащения. При этом главную проблему составляет именно признак неосновательности. И в доктрине, и в практике понятие неосновательного обогащения прочно ассоциируется с рядом классических ситуаций, в отношении которых принято считать, что обогащение происходит неосновательно, хотя критерий неосновательности не является ясным. Распространение же кондикционных исков на иные, неклассические ситуации, которые тем не менее требуют правового вмешательства, порождает еще больший отрыв от теории, если, конечно, пытаться объяснять применение к ним кондикции какой-либо теоретической моделью. Все это ставит вопрос о последовательности применения общего иска из неосновательного обогащения.

Название документа