Особенности осмысления проблемы законности в отечественной политико-правовой мысли допетровского периода

ОСОБЕННОСТИ ОСМЫСЛЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ ЗАКОННОСТИ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПОЛИТИКО-ПРАВОВОЙ МЫСЛИ ДОПЕТРОВСКОГО ПЕРИОДА <*>

М. Ю. СЕМЕНОВА

Семенова Мария Юрьевна, соискатель кафедры теории государства и права Московского университета МВД России.

В статье рассматривается традиционное для древнерусской политико-правовой мысли понимание законности в системе понятий, отражающих его существо и духовную специфику: понятий благодати, праведности, правды, раскрывается логика трансформации идеи законности в обоснование самодержавной власти.

Ключевые слова: законность, праведность, правда, законопослушание, беззаконие, власть, справедливость, благодать.

In the article the traditional Russian political and legal thought understanding of law paradigm, reflecting the essence and the spiritual nature is a grace, righteousness, truth, reveals the transformation logic in support of the idea of autocracy.

Key words: legitimacy, righteousness, truth, legality, lawlessness, power, justice, grace.

Выявить факторы, повлиявшие на современное понимание законности, можно, только рассмотрев соответствующую идею в ее историческом становлении. Особенно важным и интересным представляется исследовать те смысловые моменты в содержании законности как доктринальной идеи, которые являются исконными, сформировались на самых ранних этапах развития отечественной политико-правовой мысли. Проблема законности затрагивается уже в "Слове о Законе и Благодати" - первом политическом трактате, написанном в середине XI в. Здесь в полной мере находит свое выражение характерное для российского обыденного сознания того времени совмещение взгляда на закон как изъявление Бога с представлениями о правовых нормах как чисто человеческом установлении. Проблема законности не приобретает самостоятельной значимости, вопрос о ней ставится и разрешается в его неразрывной связи с проблемами религиозной нравственности и справедливости. Вопрос о законности поднимается и в иных памятниках древнерусской политико-правовой мысли, и при этом также рассматривается именно в связи с проблемами религиозной нравственности и справедливости. Так, например, в "Поучении" Владимира Мономаха идея законности логически связана с установкой на соблюдение благочестия, моральных требований богоугодной жизни <1>. В "Поучениях" преподобного Серапиона проблема беззаконности затрагивается там, где ставится вопрос о падении нравов, греховном заблуждении, небогоугодном поведении, навлекающем многочисленные беды <2>. -------------------------------- <1> Памятники литературы Древней Руси XI - начала XII века. Кн. 1. М., 1978. С. 392 - 413. <2> Библиотека литературы Древней Руси. Т. 5. XIII в. СПб., 2005. С. 373 - 385.

Тот факт, что вопрос о законности в древнерусской литературе оказывается неразрывно связанным с анализом проблем благочестивого поведения, праведности, правды и справедливости, в конечном итоге предопределяет высокую степень согласованности характерных для рассматриваемого периода доктринальных представлений с обыденным пониманием законности. Совмещение взгляда на закон как изъявление Бога с представлениями о правовых нормах как чисто человеческом установлении предопределяет то, что нередко в литературных источниках понятия "законность" и "праведность" употребляются как выражающие идентичные состояния. Однако анализ контекста, в котором соответствующие понятия используются, все же позволяет сделать вывод о том, что их было бы не совсем правильно рассматривать как полные синонимы. Поскольку закон, как внешнее установление, предписание, регулирующее поведение человека в обществе, отграничивается от внутреннего свободного нравственного выбора человека, постольку законность не может полностью отождествляться с праведностью и благодатью как высоконравственными состояниями. В качестве самой ранней оценки закона, указывающей на его несовпадение с правдой и дающей возможность говорить о том, что для древнерусской политико-правовой мысли характерно смысловое разграничение законности и праведности, является, по мнению И. А. Шаповалова, содержащееся в Лаврентьевской летописи 1175 г. указание "Иде же закон, ту и обид много" <3>. -------------------------------- <3> Шаповалов И. А. Формирование правосознания в Советской России в 1917 - 1920 гг.: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. С. 70.

С одной стороны, тот контекст, в котором в древнерусской литературе ставится и решается вопрос о законности, свидетельствует о том, что любое беззаконное действие предстает как нарушение правды, требующее по природе своей справедливой кары, возмездия. Вместе с тем, с другой стороны, законность еще не обеспечивает праведности, безгреховности. В частности, в "Слове о Законе и Благодати" Закон отождествляется с принуждением, Благодать - со Свободой: "образ Закона и Благодати - Агарь и Сарра, рабская Агарь и свободная Сарра, рабская прежде, потом - свободная" <4>. Использование подобных метафор позволяет провести мысль о том, что подзаконное состояние не делает людей свободными, поскольку требует "рабского" исполнения внешних предписаний. Только познание истины предоставляет человеку свободу в выборе своего поведения. Вместе с тем законности не дается негативной оценки, ее роль Иларион видит в том, что она выступает предтечей Благодати и Истины: "Прежде Закон, потом она, Благодать. Прежде лишь тень, потом - истина" <5>. -------------------------------- <4> Иларион. Слово о Законе и Благодати / Сост., вступ. ст., пер. В. Я. Дерягина. М., 1994. С. 35. <5> Там же. С. 33.

Пришедшая в древнерусскую литературу из апокрифа религиозно-философская установка, согласно которой Бог рассматривается в качестве грозного и карающего судьи, казнящего людей не в гневе, а из милости, для их же собственного спасения <6>, предопределила то, что совмещение в идее законности взгляда на закон как человеческое установление с мыслью о законе как изъявлении воли Бога изначально не создает предпосылок для признания ее наиболее эффективным способом гармонизации общественной жизни. Законность сама по себе не ставится в один ряд с такими условиями, с необходимостью выступающими предтечами правды, праведности и безгреховности, как добровольное смирение, внутреннее совершенствование, благочестивая жизнь. -------------------------------- <6> См.: Громов М. Н., Мильков В. В. Идейные течения древнерусской мысли. СПб., 2001. С. 203 - 208.

Вместе с тем законность хотя и не отождествляется с Благодатью и Истиной, как правило, не противопоставляется им как их антипод. Она рассматривается в качестве предпосылки соблюдения высоких морально-религиозных требований, а законопослушание оказывается чертой, дополняющей образ человека, живущего праведной жизнью. В частности, Иларион "не ставит христиан перед выбором: или Закон, или Благодать. для утверждения христианства необходимы и Закон, и Благодать. Но от Закона к Благодати нужно совершить переход" <7>. -------------------------------- <7> Герасимова Е. А. Зарождение идеи древнерусской государственности: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 2010. С. 95.

Самостоятельным аспектом в осмыслении проблемы законности становится рассмотрение ее в качестве одного из проявлений сильной великокняжеской власти, способной преодолеть внутренние раздоры. Так, в Слове Даниила Заточника сильная княжеская власть предстает в качестве средства преодоления беззакония и боярского самоуправства, которые осуждаются как порождающие в государстве неурядицу <8>. Вместе с тем и в этом контексте идея законности не получает содержания, принципиально отличного от того смысла, который вкладывается в нее обыденным правосознанием. Она по-прежнему неразрывно связана с правдой, благодатью, воспринимается в качестве их предпосылки. При этом основанием для осмысления законности в подобном качестве, как и для формирования обыденных представлений о ней, выступает мысль о богоустановленности княжеской власти. -------------------------------- <8> Новая редакция (XIII в.) Слова Даниила Заточника. М., 1856. С. 13 - 34.

Особо следует подчеркнуть, что в древнерусской литературе идея законности получает теоретическое осмысление в еще одном аспекте: в качестве самостоятельной поднимается проблема законности власти, законных форм ее осуществления. Так, в "Сказании о Борисе и Глебе" законная власть братьев противопоставляется беззаконию, творимому Святополком <9>. В "Повести о Темир Аксаке" "законным владетелям Русской земли" - русским князьям, ведущим свой род от крестителя Русской земли Владимира I, - противопоставляется власть иноземных завоевателей <10>. Вместе с тем сам контекст, в котором ставится проблема законности власти, и те ее решения, которые предлагаются, свидетельствуют о том, что и здесь в содержание рассматриваемой идеи не привносится ничего принципиально нового. Законность рассматривается как религиозно-юридическая характеристика власти, а указание на беззаконность используется в качестве формального аргумента ее негативной оценки. -------------------------------- <9> Памятники литературы Древней Руси XI - начала XII века. Кн. 1. М., 1978. С. 279 - 303. <10> Библиотека литературы Древней Руси. Т. 6. XIV - XV вв. СПб., 2005. С. 230 - 241.

Политико-правовые труды периода образования единого Русского государства демонстрируют следующее. Во-первых, сохраняется традиция говорить о законности в первую очередь как о состоянии подчиненности божественным установлениям. Как следствие, термин "законность" нередко употребляется как выражающий смысл, во многом схожий со смыслом идеи правды и праведности. Так, например, М. Грек под неправдой обычно понимает нарушение закона. "Неправдование" у него приравнивается к законопреступлению" <11>. Филофей "не разделял право и нравственность, поэтому беззаконием он называл всякое безнравственное деяние, независимо от того, имеет ли оно правовую основу" <12>. И. Пересветов также строго не разграничивал правду и законность, неправду и беззаконие: у него "правда" - это не просто справедливость, выражающаяся в "соответствии наград и наказаний", а сложное понимание законности" <13>. Мысль о том, что беззаконие влечет Божью кару, высказывает А. Палицын <14>. -------------------------------- <11> Нерсесянц В. С. История политических и правовых учений: Средние века и Возрождение. Т. 1. М., 1986. С. 218. <12> Костин Ю. В. Идеи соотношения государства, права и нравственности в истории политической и правовой мысли дореволюционной России второй половины XIX - начала XX в.: Дис. ... д-ра. юрид. наук. М., 2008. С. 123. <13> Там же. С. 126 - 127. <14> См.: Гайнутдинов Р. К. Эволюция политико-правовой мысли России XVI - начала XVIII веков. Мурманск, 2002.

Во-вторых, понятия "законность" и "правда" все реже используются в общем контексте как оттеночные синонимы. Поскольку законы государства являются средством обеспечения, поддержания правды силой власти, законность нередко рассматривается лишь в качестве одного из аспектов правды. В-третьих, несмотря на то, что законность все еще выступает в качестве критерия оценки, прежде всего, нравственного, морально-религиозного, а не юридического статуса субъекта, данная категория используется и для того, чтобы охарактеризовать в политико-правовой плоскости взаимоотношения личности и государственной власти. Таким образом, появляются предпосылки для принципиально иного, отличного и от обыденного, и от ранее характерного для политико-правовой доктрины представления о законности. В частности, наследие А. Курбского свидетельствует о том, что анализ проблемы законности впервые оказывается связанным с попытками осмыслить то, каким образом законность соотносится с правами подданных <15>. -------------------------------- <15> Там же. С. 7.

Проблемы, разработка которых обусловливает постановку в литературе периода образования единого Русского государства вопроса о законности, в значительной степени оказываются схожими с теми вопросами, которые рассматривались в древнерусских источниках. Вместе с тем значимый акцент все же делается не на осмыслении соотношения законности со справедливостью, благодатью, т. е. не на рационализации и теоретизации самой идеи законности, а на разработке практических вопросов, связанных с ролью законности в жизни общества. Принципиальным оказывается то, что идея законности становится одним из опорных аргументов зарождающейся официальной политико-правовой доктрины, к числу основных задач которой относятся обеспечение неограниченной царской власти и обоснование ее легитимности. Иван IV впервые открыто ставит вопрос не просто о доминировании интересов самодержавия над интересами родовой княжеско-боярской знати, но и о надзаконности царской власти <16>. -------------------------------- <16> См.: Благочестивого Великого Государя царя и Великого князя всея Руси Иоанна Васильевича послание во все его Великой России государство против крестопреступников, князя Андрея Михайловича Курбского с товарищами, об их измене // Цит. по: Гайнутдинов Р. К. Указ. соч. С. 7 - 9; Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. М., 1993. С. 124 - 155.

Вопрос о законности как подчиненности власти закону ставится И. Пересветовым. Он "последовательно проводит идею реализации законности во всех формах общественной и государственной деятельности. Критикуя боярское самовластие, он, прежде всего, отмечает полное пренебрежение бояр-помещиков к закону и законным формам государственной деятельности. Пересветов обвиняет их в том, что они богатели "незаконно", "изломили правый суд", "невинных осуждали по мздам" <17>. -------------------------------- <17> Нерсесянц В. С. Указ. соч. С. 229.

Зиновий Отенский, отождествляя законность с соблюдением "правды во всем", рассматривал таковую в качестве обязанности всех должностных лиц, в том числе и верховного властителя <18>. -------------------------------- <18> Костин Ю. В. Указ. соч. С. 128.

Обобщая результаты анализа тех аспектов идеи законности, которые указывают на ее содержание в политико-правовых трудах периода образования единого государства, следует отметить, что законность в целом сохраняет связь с идеями праведности, справедливости, благодати и правды. Вместе с тем в общественном правосознании эта же идея такую связь постепенно утрачивает вследствие дифференциации им закона и религиозного канона. Божественные установления сохраняют свою авторитетность, чего не происходит с позитивным правом. Как следствие, происходит постепенная дифференциация праведности, "правды" как соответствия действий и поступков требованиям религиозной морали и законности как "терпения". Законность начинает ассоциироваться исключительно с нахождением под властью, под управлением и воспринимается теперь уже в большей степени как препятствие на пути духовного совершенствования и развития. В этом смысле законность оказывается трагичной для человека. Законность не рассматривается массовым правосознанием в качестве универсального средства решения общезначимых проблем, поскольку неукоснительное соблюдение законов не способно обеспечить совершенствование внутреннего мира человека, его саморазвитие. С установлением законности появляется возможность упорядочения только лишь внешней по отношению к человеку среды, а оно имеет второстепенную значимость. Законность, в отличие от праведности, оказывается лишенной ценностного смысла. Вместе с тем доктринальное правосознание по-прежнему неизменно демонстрирует позитивно-ценностное восприятие законности. Проведенный анализ позволяет сделать следующий вывод. Изначально доктринальное понимание законности опирается на те же существенные моменты, которые выступают ключевыми для ее трактовки массовым сознанием, однако уже в период образования единого Русского государства возникает тенденция к размежеванию обыденных и доктринальных трактовок законности. Последнее обстоятельство само по себе свидетельствует о том, что включение в содержание идеи законности аспектов, не характерных для обыденных представлений о законности, является естественным историческим этапом развития отечественной доктрины законности и непосредственно не связано с той коренной трансформацией политико-правовых идей и концепций, которая начинается в России в XVIII в.

Название документа