Доверие как мотив правового поведения

(Демяненко А. Н.) ("Мировой судья", 2010, N 3) Текст документа

ДОВЕРИЕ КАК МОТИВ ПРАВОВОГО ПОВЕДЕНИЯ

А. Н. ДЕМЯНЕНКО

Демяненко А. Н., аспирант кафедры теории и истории государства и права Российского государственного торгово-экономического университета.

Современная правовая культура личности включает в себя такое важнейшее свойство, как законопослушность, вытекающая из принципа правового государства - обязанности подчиняться закону. Адекватность поведения человека правовым нормам, существующим в том обществе, которое развивается в рамках национального государства, зависит еще от большого числа факторов. Этими факторами являются, прежде всего, те гражданские добродетели, которые культивируются в обществе, которые формируются у человека и становятся элементами его нравственной и гражданско-правовой культуры. Здесь можно назвать следующие гражданские добродетели, список которых может и должен быть увеличен в процессе исследования в силу его открытости: толерантность, лояльность, солидарность, патриотизм, честность, достоинство, цивилизованность, справедливость, общительность, милосердие и доверие. Мы приходим к выводу о том, что законопослушность рождается не в публичной, а в частной сфере, в сфере нравственного практического взаимодействия граждан, в сфере гражданского общества, которое формируется усилиями, оценками, поведенческими и интеллектуально-оценочными стереотипами, взаимодействиями и поступками людей. Доказательству данного предположения и будет посвящена настоящая работа, в которой предметом самостоятельного исследования выступает доверие как гражданская добродетель, как феномен моральной, социально-политической и правовой сфер в новых условиях современного гражданско-правового состояния общества (как российского, так и западного). Осмысление доверия как гражданской добродетели приводит нас к убеждению в том, что оно является социальным капиталом, который придает общению людей фундаментальность, делает его надежным, является конвертируемым, поскольку предполагает взаимность и взаимообразность в коммуникации, обладает свойством легитимации существующего правового порядка независимо от наличествующего или отсутствующего в нем гуманистического начала. Доверие является важнейшим социальным ресурсом не только в межличностной коммуникации, но и в политической, экономической и правовой областях. Рассуждая о доверии, сразу же следует разграничить содержание понятий "доверие", "вера", "уверенность". В современной западной литературе такие разграничения, как правило, проводятся. Доверие (trust) не отождествляется с уверенностью (confidence), верой (faith), а также полаганием на кого-либо (relience). Об этом хорошо пишет Адам Селигман в работе "Проблема доверия" <1>. Селигман размышляет следующим образом: "Дело в том, что центральным для определения доверия (в противоположность уверенности) является то, что оно вовлекает человека в отношения, где действия, характер и намерения другого не могут быть удостоверены. При таком понимании человек доверяет или вынужден доверять, наверное, лучше сказать, склонен доверять, - в случае, когда он не может знать, когда у него нет возможности точно понять или проверить другого, и потому у него нет выбора, как только доверять" <2>. -------------------------------- <1> Селигман А. Проблема доверия / Пер. с англ. И. И. Мюрберг, А. В. Соболевой. М.: Идея-Пресс, 2002. <2> Там же. С. 17.

В противоположность доверию уверенность опирается на прежний опыт, знание и возможность проверить в будущем то, что ожидается сегодня. Поэтому для Селигмана доверие связано с риском, оно уязвимо, выражает желание людей упорядочить мир и человеческие взаимоотношения в нем, появляется тогда, когда рушатся ролевые ожидания (на которых покоится уверенность), возникает не так давно (лет двести назад), появляется в социальном общении взамен веры и уверенности вследствие социального диссонанса, вызванного появлением новых социальных ролей в связи с усложнением социальной структуры общества. "Что же до наивных представлений о царившей в досовременных обществах атмосфере доверия, на деле все это было не чем иным, как уверенностью в осуществимости четко отрегулированных и единодушно санкционированных ролевых ожиданий (аскриптивных по своей природе)", - пишет Селигман <3>. Доверие отличается и от веры, которая связана со святостью, благоговением, удивлением, священным. -------------------------------- <3> Селигман А. Проблема доверия / Пер. с англ. И. И. Мюрберг, А. В. Соболевой. М.: Идея-Пресс, 2002. С. 35 - 36.

Доверие не имеет своим объектом Бога, но только человека, похожего на тебя самого. Говоря языком Канта, добавим, что объектом доверия являются не ноумены, а феномены. Селигман убежден, что это связано с рядом трансформаций в обществе, когда интенсивный экономический рост привел к секуляризации общества, когда вера перестала помогать, т. е. лишилась своих инструментальных функций, когда "Бог умер", а человек стал матрицей самого себя, своим двойником, конструирующим самого себя, беря на себя функцию трансцендентного, что, видимо, и имел в виду Мишель Фуко, называя человека "недавним созданием". Доверие, вне всякого сомнения, связано с сотрудничеством, и им обусловлено сотрудничество между людьми, оно необходимо для урегулирования их взаимоотношений в связи с тем, что фактором диссонанса становятся человеческие (бытовые, экономические, социальные, интеллектуальные и др.) различия. Тема доверия не так сильно раскрыта в западном обществоведении, не говоря уже об отечественном социально-гуманитарном знании, однако, помимо упомянутого Селигмана, есть и еще ряд серьезных исследований, включая и Ф. Фукуяму (как известно, не западного теоретика) <4>. Анализируя феномен доверия, обратим внимание на то, что оно возникает между свободными факторами социального взаимодействия, арену для которых создает поле гражданского общества. На роль гражданского общества в конструировании доверия обращает внимание и Селигман. К этому вопросу он подходит через рассмотрение возникновения в обществе новых типов социальных связей, свидетельствующих и о возникновении многообразия социальных ролей у индивидуумов, которые становятся одновременно с этим менее связанными старыми (родовыми, этническими, религиозными) узами. Индивидуализм, следовательно, сказали бы мы, является питательной почвой для возникновения доверия как спасительного круга, который позволяет выплыть в море риска, опасности и недоброжелательности автономных личностей. Селигман считает, что "становление индивидуализма в принятом нами смысле, формирование моральных и способных к деятельности личностей основано на появлении способности переходить от одной роли к другой, от одного ролевого ожидания к другому, и именно из этих переходов или, скорее, из потенциальной возможности таковых и рождается доверие" <5>. Это суждение Селигмана является обобщением смыслов, содержащихся в многозначном феномене доверия, которые фиксируют непрозрачность социального взаимодействия людей, его непредсказуемость и опасность, которые необходимо принимать как данность, доверяя своим партнерам, коллегам, родственникам, друзьям, предлагая взаимообразно такое же доверительное отношение к ним со своей стороны. Действительно, если можно требовать уважения, почтения, подчинения, вежливости, даже терпимости и честности, то доверие нельзя востребовать, его можно заслужить или получить в качестве подарка или вознаграждения. -------------------------------- <4> Luhmann N. Trust and Power. N. Y.: John Wiley and Sons, 1979; Barber B. The Logic and Limits of Trust. New Brunsuick: Rutgers Univ. Press, 1988; Fukuyama F. Trust: Social Virtues and the Creation of Prosperity. N. Y.: Free Press, 1995. <5> Селигман А. Проблема доверия / Пер. с англ. И. И. Мюрберг, А. В. Соболевой. М.: Идея-Пресс, 2002. С. 62.

Обратим внимание и на то, что доверие в литературе связано исключительно с позитивной, креативной, созидательной деятельностью либо с деятельностью, принимаемой нами за таковую. На эту особенность феномена доверия обратил внимание Ф. Фукуяма, сказав, что оно предполагает "ожидание, возникающее в рамках сообщества и состоящее в том, что другие члены этого общества будут демонстрировать правильное, честное поведение, выдержанное в духе сотрудничества, основанное на общепринятых нормах этого общества" <6>. Вопрос о социально-культурном контексте доверия очень сложен. Хотя, безусловно, доверие - состояние, испытываемое человеком, который сам является "недавним изобретением", возникло как феномен также не так давно - в период разрушения традиционных (социальных, религиозных, этнических и др.) базовых связей. Следует обратить внимание также и на следующее. В основе доверия лежит идентичность. Ею может быть профессиональная, корпоративная, половозрастная, этническая, расовая, религиозная, социальная идентичность, а также идентичность, связанная с членством в ассоциации, с общностью идеологии. -------------------------------- <6> Fukuyama F. Trust: Social Virtues and the Creation of Prosperity. N. Y.: Free Press, 1995. P. 26.

Социально-культурная и политическая идентичность рождает общность и обладает определенным набором смыслов, которые улавливает человек и которые становятся для него фундаментом предсказуемости в поведении другого субъекта деятельности. Безусловно, доверие в целом коррелирует с позитивной деятельностью: добродетельной жизнью, честностью, социальной ответственностью, т. е. с правильным в общепринятом смысле слова поведением. А можно ли говорить, например, о доверии внутри таких корпоративных, этнических, религиозных, социальных объединений, которые характеризуются как фашистские, экстремистские? Нам представляется, что ответственный с академической точки зрения ответ был бы утвердительным, хотя, конечно же, такие грозные и деструктивные общественные явления, как ксенофобия, фашизм, экстремизм, вызывают понятное моральное отторжение даже самой идеи оценки их с точки зрения привычных академических терминов. Все же следует подчеркнуть, что идентичность формирует фиксированные поведенческие и ментальные установки применительно к политике и праву, которые выражаются в коллективной солидарности и предполагают некие ролевые ожидания. Эти роли, безусловно, трактуются внутри группы как правильные, а люди, их выполняющие, - как честные, ответственные и достойные. Доверие как гражданская добродетель представляет собой выход политики и права в область морали, где и присутствуют так называемые сильные оценки <7>. В основе социальной идентичности людей, формы которой были перечислены выше, лежит, конечно же, не право, а мораль. Право в поисках упорядоченности в силу своего регулятивного характера вынуждено вторгаться в область морали и использовать ее ресурсы. Существует это до определенного предела, пока не возникает кризис доверия, далее - правовой нигилизм и, как следствие, гражданское неповиновение. Право использует ресурсы феномена доверия, чтобы вырвать правовую деятельность из зоны риска, а поскольку само доверие возникает именно тогда, когда есть опасность, риск, присутствует недосказанность, отсутствует прозрачность во взаимоотношениях людей, то почва права зыбка. Но других фундаментов, к сожалению, у него не так и много. Итак, доверие как ресурс права находится за пределами правового поля, право же "заряжается", "подпитывается" доверием, чтобы выполнять свои нормативно-регулирующие функции в обществе и выводить правоотношения из зоны риска. -------------------------------- <7> Понятие "сильные оценки" нечасто встречается в литературе, особенно теоретико-правовой. Это понятие введено в обиход и включилось в зарубежный дискурс и связано с акцентированием роли нормативных предписаний, стоящих выше утилитарных соображений. См.: Taylor, Charles. Human Agency and Language // Philosophical Papers. Cambridge Univ. Press, 1985. V. 1. P. 18 - 19. Сильные оценки - это моральные оценки, источником которых может быть, как считают многие философы, ноуменальный мир, мир трансцендентных сущностей.

Доверие становится социальным капиталом. Доверие также включается в правовой порядок и как дух законов, и как сам закон. Отсюда возникают такие правовые феномены, как клятвы и присяги. Примеров много, вот один из них - Устав Санкт-Петербурга, принятый Законодательным Собранием Санкт-Петербурга 14 января 1998 г. В п. 1 ст. 39 "Вступление в должность губернатора Санкт-Петербурга" говорится: "Вступая в должность, гражданин Российской Федерации, наделяемый полномочиями губернатора Санкт-Петербурга, приносит присягу следующего содержания (в ред. Закона СПб. от 07.06.2005 г. N 255-31): "Клянусь при осуществлении полномочий губернатора Санкт-Петербурга уважать и охранять права и свободы человека и гражданина, соблюдать Конституцию Российской Федерации и федеральные законы, Устав Санкт-Петербурга и законы Санкт-Петербурга, всеми силами способствовать процветанию города и повышению благосостояния его жителей". Клятва (присяга) губернатора является формой его обращения к гражданам за доверием. Существует в Российской Федерации и правоприменительная практика, демонстрирующая значение доверия как правового феномена, как правовой нормы. Эта норма вошла в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" и в Федеральный закон "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации". В п. 4 ст. 4 Федерального закона от 11 декабря 2004 г. 159-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "Об общих принципах..." отмечается: "Высшее должностное лицо субъекта Российской Федерации (руководитель высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации), избранное (избранный) до вступления в силу настоящего Федерального закона, до истечения срока полномочий, установленного конституцией (уставом) субъекта Российской Федерации в соответствии с федеральным законом, может поставить перед Президентом Российской Федерации вопрос о доверии и досрочном сложении своих полномочий". В п. 5 ст. 4 отмечается: "Президент Российской Федерации в течение семи дней принимает решение о доверии высшему должностному лицу субъекта Российской Федерации (руководителю высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации) и внесении его кандидатуры в законодательный (представительный) орган государственной власти субъекта Российской Федерации для наделения полномочиями высшего должностного лица субъекта Российской Федерации (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации) в соответствии с Федеральным законом от 6 октября 1999 г. N 184-ФЗ "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" (в редакции настоящего Федерального закона)". 6 декабря 2006 г. в соответствии с п. 4 ст. 4 анализируемого Федерального закона губернатор Санкт-Петербурга В. И. Матвиенко, избранная в октябре 2003 г. на четырехлетний срок, обратилась к Президенту Российской Федерации В. В. Путину с заявлением о доверии и досрочном сложении своих полномочий. В. В. Путин 7 декабря 2006 г. принял решение о доверии губернатору Санкт-Петербурга В. И. Матвиенко, удовлетворив ее просьбу о досрочном сложении полномочий и назначении на новый срок, поручив полномочному представителю Президента России в Северо-Западном федеральном округе Илье Клебанову подготовить все документы, необходимые для назначения В. И. Матвиенко на должность губернатора Санкт-Петербурга. В итоге 20 декабря 2006 г. Законодательным Собранием Санкт-Петербурга принято Постановление о наделении полномочиями губернатора Санкт-Петербурга В. И. Матвиенко. Мы видим, что доверие как феномен нравственной и гражданской коммуникации прочно внедрился в правовую реальность. Безусловно, доверие существует и на уровне правового ощущения, правового чувства, правового сознания, когда происходит включение внеправовых фактов в правовую жизнь. Однако доверие утвердилось и в системе правовых норм, доказательством чему явился приведенный выше правовой факт. Г. Шпренгер, современный немецкий теоретик права, например, обращает внимание на то, что в доверии всегда присутствует взаимность. Он пишет: "Все контакты между людьми основаны на схеме вручения и получения чего-то равного (Георг Зиммель). Наша совместная жизнь нереально протекает только тогда, когда место возможного знания занимает вера, т. е. доверие. Такое доверие определяется личностью или институцией, для которых человеческая коэкзистенция содержит нерушимые правила. Это и есть доверие во взаимности. Идея Г. Шпренгера интересна, ее развивает и углубляет мысль А. В. Полякова, стоящего на позиции интегрального правопонимания и отстаивающего феноменолого-коммуникативный подход к праву <8>. А. В. Поляков очень тонко подмечает, что право "есть часть жизненного мира человека, система рекурсивных коммуникаций, и оно не может быть сведено ни к законам, ни к норме, ни к идеалам, ни к отношениям, ни к психике человека, взятых в качестве отдельных смысловых центров понятия права" <9>. -------------------------------- <8> Поляков А. В. Общая теория права: феноменолого-коммуникативный подход: Курс лекций. 2-е изд., доп. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. <9> Поляков А. В. Постклассическое правоведение и идея коммуникации // Правоведение. 2006. N 2. С. 29.

Углубление в существо феномена доверия вводит в обсуждение все новые и новые его свойства. Например, об активности/пассивности доверия, его реальности/иллюзорности. Доверие, безусловно, связано с дефицитом знания и является его неизбежным духовно-нравственным сабститьютом. Славой Жижек подметил интересное свойство доверия (которое он называет верой, не всегда отождествляя ее с религиозным явлением) и противопоставил его знанию, показав несимметричность веры и знания, соглашаясь в этом тезисе с Лаканом. С. Жижек пишет: "Два эти понятия - субъект, предположительно верящий, и субъект, предположительно знающий, - несимметричны, поскольку несимметричны сами вера и знание... вера всегда минимально "рефлексивна", "вера в веру другого"... тогда как знание совершенно не означает знание о том, что существует другой, который знает. По этой причине я верю посредством другого, но я не смогу знать посредством другого. То есть, обладая неотъемлемой рефлективностью веры, когда другой верит вместо меня, сам я верю посредством него; однако у знания нет такой рефлективности: когда другой предположительно знает, я не знаю посредством него" <10>. Исходя из предложенной С. Жижеком логики анализа феномена веры - доверия, ее автор склоняется к тому, чтобы считать веру фактором возникновения интерпассивности, с чем мы совершенно согласны. Добавим только, что в нашем понимании интерпассивность есть объективное (хорошее или плохое) условие стабильности, устойчивости, законности. В примечаниях к своему труду С. Жижек пишет: "Логика "субъекта, предположительно знающего" является, таким образом, не "авторитарной" (вера в другого субъекта, который знает вместо меня), но, напротив, производящей новое знание: исторический субъект, который постоянно "прощупывает" знание Господина, являет собой модель возникновения нового знания. Логика же "субъекта, предположительно верящего", в действительности "консервативна" из-за своей уверенности в структуре веры, которая не должна ставиться субъектом под сомнение ("независимо от того, что ты думаешь и знаешь, сохраняй свою веру, веди себя так, как если бы ты верил")" <11>. -------------------------------- <10> Жижек С. Интерпассивность, или Как наслаждаться посредством другого. СПб.: Алетейя, 2005. С. 12. <11> Там же. С. 148.

Доверие возникает и по причине дефицита знания, информации. Вопрос в том, всегда ли необходимо восполнять эту информацию. Нам представляется, что наиболее масштабным полем реализации доверием своего социального потенциала, скрепляющего и людей, и институты, является гражданское общество. Именно здесь, в лоне ассоциаций и институтов, взаимодействий, не обусловленных государственным принуждением и нормами права, рождается и живет яркой жизнью феномен доверия. В принципе без доверия невозможны ни возникновение, ни функционирование гражданского общества, ни эффективность его взаимодействия с государством, с каждым человеком. Доверие делает само гражданское общество возможным, и наоборот, гражданское общество, его институты способствуют возникновению у людей доверия как гражданской добродетели. Доверие в гражданском обществе становится главной формой социальных отношений, оно способствует и развитию других гражданских добродетелей, таких как законопослушность, подчинение праву, толерантность, лояльность, цивилизованность и др. Именно в гражданском обществе люди реализуют себя, свои способности, удовлетворяют свои разнообразные потребности, распространяя свою лояльность на всех других участников гражданского общения, доверяя им и в силу этого достигая успеха. Гражданское общество предполагает большее количество выполняемых людьми социальных ролей, чем жизнь в государстве и в правовом обществе. Именно доверие позволяет эти социальные роли выполнять, с легкостью переходя от одних к другим. Возможность гражданского общества и переход его в действительность становятся реальными событиями благодаря доверию. Вся жизнь гражданского общества зиждется на доверии. Доверие как гражданская добродетель делает человека лояльным к правовым нормам, к государственным установлениям, заставляет его принимать принципы, конституирующие правовое государство. В современный период феномен доверия приобретает особую значимость в связи с расширяющейся глобализацией общества, его деполитизацией и процессом разгосударствления. Пьер Манан в своей работе "Господство права" пишет: "По-видимому, наша жизнь все больше и больше протекает в рамках этого мирового гражданского общества, состоящего из индивидов, предприятий, всякого рода неправительственных организаций, особенно гуманитарных, мирового, во всяком случае транснационального гражданского общества, все больше регулируемого негосударственными и неполитическими институтами, судами или квазиюридическими организациями, задача которых - обеспечить свободу торговли, правила конкуренции, вообще права человека, короче, правовой порядок: добавим сюда же рейтинговые агентства и арбитражные кабинеты" <12>. П. Манан выступает за разгосударствление социальной жизни, за подлинное правовое государство и международное право, в которых идеалом будет не государство судей, а господство космополитического права, "субъектами которого будут уже не государства, а индивиды и группы, не принадлежащие к государствам и обладающие правами просто потому, что это человеческие права". И в этом глобальном процессе очень четко можно представить роль доверия как гражданской добродетели <13>. -------------------------------- <12> Манан П. Господство права // Общедоступный курс политической философии. М., 2004. С. 274. <13> Там же. С. 275.

Итак, доверие - это и социально-нравственный феномен, как показало наше исследование, это и правовой институт, это и социально-психологическое состояние людей, это и социальный капитал, и механизм функционирования правового государства и гражданского общества. Доверие общества - это главная ценность любого политического режима, на нем покоится и правовая система, и право вообще, которое само по себе гораздо больше, чем просто совокупность законов.

Список использованной литературы

1. Жижек С. Интерпассивность, или Как наслаждаться посредством другого. СПб.: Алетейя, 2005. С. 12. 2. Манан П. Господство права // Общедоступный курс политической философии. М., 2004. С. 274. 3. Поляков А. В. Общая теория права: феноменолого-коммуникативный подход: Курс лекций. 2-е изд., доп. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. 4. Поляков А. В. Постклассическое правоведение и идея коммуникации // Правоведение. 2006. N 2. С. 29. 5. Селигман А. Проблема доверия / Пер. с англ. И. И. Мюрберг, А. В. Соболевой. М.: Идея-Пресс, 2002. 6. Barber B. The Logic and Limits of Trust. New Brunsuick: Rutgers Univ. Press, 1988. 7. Luhmann N. Trust and Power. N. Y.: John Wiley and Sons, 1979. 8. Fukuyama F. Trust: Social Virtues and the Creation of Prosperity. N. Y.: Free Press, 1995. P. 26.

Название документа