Обзор международной научно-теоретической конференции "Право и глобализация: проблемы теории и истории" (Санкт-Петербург, 28 ноября 2008 г.)

(Волкова С. В., Малышева Н. И.)

("История государства и права", 2009, NN 14, 15, 16)

Текст документа

ОБЗОР МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНО-ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ

"ПРАВО И ГЛОБАЛИЗАЦИЯ: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ"

(САНКТ-ПЕТЕРБУРГ, 28 НОЯБРЯ 2008 Г.)

/"История государства и права", 2009, N 14/

С. В. ВОЛКОВА, Н. И. МАЛЫШЕВА

Волкова Светлана Васильевна, доцент кафедры теории и истории государства и права Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат юридических наук, доцент.

Малышева Наталия Ивановна, доцент Санкт-Петербургского государственного морского технического университета, кандидат юридических наук, доцент.

28 ноября 2008 г. в Санкт-Петербурге в Доме юриста состоялась международная научно-теоретическая конференция "Право и глобализация: проблемы теории и истории". Кафедра теории и истории государства и права юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета вынесла на обсуждение широкой юридической общественности одну из наиболее актуальных проблем современности. Несмотря на то что данная проблема не обойдена вниманием исследователей, вопросы теории глобализации, без сомнения, нуждаются в более глубоком анализе, понимании и осмыслении. Важность избранной проблематики для современной российской юриспруденции подтверждается и тем, что конференция проводилась при поддержке гранта Президента Российской Федерации.

Один из красивейших залов Дома юриста собрал более ста участников конференции. Доброй традицией конференций, проводимых кафедрой теории и истории государства и права юридического факультета СПбГУ, стало участие в них зарубежных коллег. На этот раз в обмене мнениями участвовали гости из Белоруссии, Болгарии, Латвии, Украины, Финляндии. Из российских регионов прибыли ученые из Воронежа, Екатеринбурга, Иванова, Красноярска, Москвы, Пензы, Ростова-на-Дону, Самары, Сахалина и др. Интересно отметить, что обсуждение проблемы права и глобализации вышло на междисциплинарный уровень, когда к дискуссии присоединились представители философской и исторической науки.

Открыла конференцию заведующая кафедрой теории и истории государства и права Санкт-Петербургского государственного университета, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, почетный профессор Санкт-Петербургского государственного университета Д. И. Луковская.

В своем вступительном слове Д. И. Луковская от имени кафедры и юридического факультета СПбГУ поблагодарила присутствующих и прежде всего гостей из других регионов страны и зарубежья за участие в работе конференции. Особую признательность она выразила основному докладчику конференции - главному научному сотруднику Института государства и права РАН, доктору юридических наук, профессору Л. С. Мамуту.

Предваряя обсуждение доклада, Д. И. Луковская подчеркнула актуальность темы конференции и ее значение для разработки научно обоснованной отечественной концепции законодательной политики и политики права. Особое внимание она уделила общетеоретическим и историко-теоретическим дискуссионным проблемам юридической глобализации, обозначив некоторые из них. Это прежде всего проблемы соотношения универсальности и партикулярности в праве; планетарности современной глобализации и многовариантности ее национально-культурных форм; интересов участников глобализационных процессов на международном и национально-государственном уровнях и поиска баланса этих интересов; глобализации во всемирно-историческом масштабе и в преемственной связи с ее предшествующими этапами и формами, а также перспективами нынешних глобализационных процессов. Д. И. Луковская остановилась также на многозначности общего понятия глобализации, обратив внимание и на то, что этот термин нередко употребляется в сочетании (или в конкуренции) с далеко не всегда, в свою очередь, проясненными терминами "модернизация", "интеграция", "универсализация", "вестернизация" и др. От юриста, отметила она далее, не должны ускользать не только позитивные, но и многие негативные тенденции и последствия глобализации (такие как международный терроризм, транснациональная преступность и др.), которые прежде всего и требуют направления современных глобализационных процессов в правовое русло.

С приветственным словом выступил заместитель декана юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат юридических наук, доцент В. В. Лукьянов. Весьма важными, по его мнению, результаты данной конференции будут не только для теоретиков и историков права, но и для представителей отраслевых юридических наук.

Вектор обсуждения проблемы был задан центральным выступлением главного научного сотрудника Института государства и права РАН, доктора юридических наук, профессора Л. С. Мамута "Плюрализм законодательных систем в глобализирующемся мире".

Л. С. Мамут отметил, что речь идет именно (и только) о законодательных системах, но не о системах правовых. Содержание и генезис, структура и функции, иные значимые параметры последних представляются сущностно отличающимися от параметров законодательных систем и являются весьма дискуссионными; они требуют особого, отдельного научного анализа.

С наличными, имеющимися сейчас законодательными системами дело обстоит проще и понятней. Во всяком случае, ясно, что таковые - специфические продукты деятельности государства (точнее будет сказать, аппарата государства); свое выражение эти "специфические продукты" получают в системе официально установленных (предписываемых, санкционируемых) общеобязательных норм поведения; их соблюдение обеспечивается соответствующим государственным воздействием на участников таким образом регулируемого (регламентируемого) социального общения.

Как подчеркнул Л. С. Мамут, идея самого плюрализма законодательных систем не так элементарна, как может это показаться на первый взгляд. Плюрализм законодательных систем есть показатель множества разнородных (в этом и суть) систем законодательства, что совершенно естественно при сегодняшнем политическом мироустройстве, что, в свою очередь, логично и объяснимо.

По массе критериев действующие системы законодательства разнородны: по происхождению, идеологическому обоснованию, типам декларируемых правил поведения, области распространения, степени рациональности, уровню демократизма и гуманности, перспективам эволюции и т. д. и т. п. Конечно, есть нечто общее, что собирает их в определенное социокультурное единство: системность и интегрируемый в известную целостность законодательный материал всякого сорта. Однако категория "законодательная система" ("система законодательства"), будучи практически универсальной, внутри себя содержит чрезвычайно большое число существенных различий. Тем паче сказанное относится к оценке совокупности всех рассматриваемых систем.

По мнению Л. С. Мамута, даже без подробной аргументации понятен тезис, гласящий: национальные (т. е. национально-государственные) системы законодательства находятся в современном мире в двуедином (наряду с другими прочими) состоянии. Если говорить конкретнее, в состоянии конкуренции-кооперации.

Беспрерывно происходящие акты коммуникации имеют место отнюдь не исключительно в кругу одних лишь национально-государственных систем законодательства. На современном этапе мировой истории такое объективно невозможно. А невозможно оно потому, что в действительности наряду с ними существуют и очень заметно, весьма влиятельно дают о себе знать еще и другие соционормативные системы.

Они являются детищами самых различных над/межгосударственных объединений, союзов (региональных, интернациональных): политических, экономических, культурно-просветительских и т. д. Кроме того, велик вес нормативных систем, порожденных сонмом транснациональных негосударственных корпораций, иных международного масштаба структур. Со всеми этими многообразными и активно заявляющими о себе комплексами норм национально-государственным системам законодательства надо (должно) постоянно вплотную взаимодействовать, их с максимальной серьезностью учитывать. Более не ломаются копья вокруг того, что системы национального законодательства, как и внутренняя политика национальных государств, зависят от феномена "мир-система" (мировая система).

Как отметил Л. С. Мамут, над/межгосударственные объединения, союзы, ТНК, иные международного масштаба ассоциации в принципе заинтересованы в том, чтобы в национальных государствах (которые являлись прежде и остаются поныне основными акторами на мировой арене) были эффективно работающие системы законодательства, имелся устойчивый и предсказуемый законопорядок.

Такое сочетание (переплетение) всех обозначенных выше нормативных систем создает своего рода мегасистему - более или менее единое глобальное "законническое" пространство. Оно придает всемирности новое качество, в частности качество легитимируемой регламентированности, упорядоченности. В отсутствие же порядка вообще нелепо предполагать вероятность любой хоть сколько-нибудь рациональной деятельности (тем паче - в предельно сложной сфере международных отношений) со стороны каких бы то ни было акторов.

В контексте набирающих обороты глобализационных процессов сравнительно легко прослеживается главная тенденция, отличающая динамику указанной мегасистемы: нарастание признаков универсализации и признаков унификации, которые становятся важными чертами всех компонентов "законнического" миропорядка. На сей счет уже написано немало справедливого. При всем том надлежит хорошо знать, что такие признаки обретаются (естественно, с неодинаковой степенью быстроты и интенсивности) не только совокупностью законодательных систем, вовсе не являющихся слабосильными, пассивными объектами чьих-либо внешних воздействий. Посредством соответствующих актов своего внутреннего, национального законодательства государства (разумеется, не все в равной мере) энергично и ощутимо участвуют в формировании единого глобального "законнического" пространства. Следовательно, и в этом ракурсе нет резона интерпретировать глобализацию как вестернизацию.

Л. С. Мамут подчеркнул, что при рассмотрении проблемы плюрализма законодательных систем в контексте глобализационных процессов начала XXI в. нужно отринуть как минимум два ошибочных мнения. Во-первых, соображение о том, что глобализация - сплошь благотворная для мира вещь, несущая с собой сугубо позитивные следствия. Во-вторых, будто глобализация по своей природе есть явление правовое (в данном отдельном случае правовое - синоним легалистского). Факты не подтверждают обе эти позиции, не выдерживают они и беспристрастной теоретически-критической оценки.

По мнению Л. С. Мамута, даже невооруженным глазом видно, что глобализация по неизбежно сопутствующим ей ситуациям - феномен до чрезвычайности противоречивый. Глубинный источник такой противоречивости - унифицирующе-нивелирующий характер (результат) глобализационных процессов, которому жестко противостоит фрагментарная (по ключевым индикаторам, в том числе по законодательной базе) структура современного социального мира. Составляющие его коллективности стремятся защитить и укрепить растущую из дали веков (подчас и тысячелетий) свою уникальность, неповторимость, идентичность. В пику мнению относительно правовой природы глобализации следует привести ту совершенно достоверную констатацию, что она (глобализация) есть стопроцентно продукт всемирно-исторического развития, неумолимого и всеохватного. Нельзя без юмора воспринимать утверждения типа: "Нет ничего более глобального, чем право".

В рассуждениях о судьбах (перспективах) национальных систем законодательства, оказавшихся вовлеченными в контекст глобализационных процессов, никак нельзя проходить мимо следующего обстоятельства. С точки зрения квалифицированного использования имеющихся на сегодня средств и методов (современных технологий) облегчена задача достижения этими системами слаженности с теми вызовами, которые бросаются им глобализацией. Однако, с другой стороны, нахождение оптимального состояния систем законодательства, согласуемого с миропорядком, складывающимся в условиях интенсифицирующихся глобализационных процессов, осложняется, проще и легче не становится ввиду действия множества значимых факторов.

Вот лишь некоторые из них. После устойчиво державшейся несколько десятилетий биполярной (но ушедшей в прошлое) структуры политического мира формируются его многополярность и связанная с ней глобальная нестабильность. Об руку с описанной глобальной нестабильностью в изрядном числе старых и недавно возникших государств происходит кризис прежней, былой идентичности, и идут поиски ее новых содержательных моментов, новых способов выражения. Само собой разумеется, это определенным образом сказывается на национально-государственных системах, отражаясь в чувствующейся их ориентации на удержание, сохранение (а иногда - акцентирование) своей особости, специфичности и т. д. В литературе схожие процессы (аналогичные им) именуют глокализацией.

Понятно, что гораздо большими шансами быть интегрированными в некие региональные (международные) над/внегосударственные нормативные целостности, адаптироваться к ним и затем внутри них претерпевать известную унификацию обладают системы законодательства тех государств, которые имеют общие (либо достаточно близкие) исторические, социокультурные традиции, принципы общежития и др. Но также и они (тем паче каждая отдельная система) призваны решать актуальнейшую, предельно острую и деликатную проблему - проблему определенного (по сравнению с временами, допустим, 20 - 40-летней давности) ограничения свободы субъекта, свободы индивида. Этого властно, безоговорочно требуют интересы его безопасности. Без такого ограничения (его надлежит достигать на основе какого-то одобряемого мировым сообществом консенсуса) успешная борьба с новыми макромасштабными угрозами (международный терроризм, международная организованная преступность, наркотрафик, природные катаклизмы, техногенные катастрофы и т. д.) невозможна.

Л. С. Мамут обратил внимание на то, что в текстах, связанных с плюрализмом законодательных систем, существующим в наши дни, есть один такой любопытный подтекст, который не всегда обнаруживается и четко артикулируется. Что же это за подтекст? Реально становящуюся сегодня многополярность политического мира не составляет труда выдать (в логическом плане) за выражение центробежных тенденций, характерных для динамики бытия данного мира. Без чрезмерных усилий доказывается и то, что глобализационные процессы (в конечном итоге), напротив, пронизаны центростремительными тенденциями. До бинарной качественной оппозиции "многополярность - глобализация" остается полшага, причем оппозиции, в формате которой одна сторона подрывает и разрушает другую. Охотников ею в тех или иных целях манипулировать, ею злоупотреблять хватает... Интересно знать, каковы в свете сказанного статус и роль идеи "плюрализма законодательных систем" в реально устанавливающемся сегодня многополярном политическом мире? Можно ли (и насколько) сей плюрализм выставлять в качестве антипода глобализации?

Среди тех факторов, которые в наибольшей степени детерминируют состояние плюральности законодательных систем, берущихся в контексте глобализационных процессов, - время. Оно фигурирует в числе решающих факторов потому, что картина плюрализма систем законодательства сильно зависит именно от того, насколько части и общая композиция всей этой картины синхронизированы, совпадают по времени с движением влияющих на нее обстоятельств пространственного толка (внутренних, внешних).

По мнению Л. С. Мамута, чтобы приблизиться к оптимальной мере интегрированности законодательных систем самых разных государств мира, добиваться их согласованности и эффективности, надо стараться, по возможности, избегать двух нежелательных крайностей. С одной стороны, опоздания, задержки со своевременной, умелой адаптацией к неотвратимо идущим глобализационным процессам; с другой - форсирования адаптации к ним национальной системы законодательства, бездумного опережения, обгона объективного хода этих процессов.

Для дальнейшего поступательного развития современного российского законодательства одним из центральных, ключевых моментов остается отыскание отвечающих национальным интересам России рациональных путей совмещения этой (будто с головы до пят самобытной, неповторимой) системы с условиями и потребностями, которые ныне диктуются всем без исключения законодательным системам диалектикой формирующейся (в многообразных своих аспектах) мировой соционормативности.

/"История государства и права", 2009, N 15/

Первым вступил в полемику с Л. С. Мамутом ректор Российского государственного торгово-экономического университета, заведующий кафедрой конституционного и муниципального права, доктор юридических наук, профессор С. Н. Бабурин с сообщением, посвященным национальному праву и национальному государству в условиях глобального перехода к устойчивому развитию человечества, где отмечалось, что глобализация как социально-экономический и политико-правовой процесс далеко не однозначна. Вестернизация мира, т. е. навязывание миру североамериканских стандартов морали, культуры, образа жизни, - лишь один из проектов глобализации. Есть и другой проект - развитие человечества в условиях межцивилизационного, межгосударственного и внутригосударственного комфорта. Это не просто иной проект солидарного развития народов - это совершенно иная, новая модель существования человеческой цивилизации.

С. Н. Бабурин напомнил, что уже больше чем полтора десятилетия прошло с того исторического 1992 г., когда на ЮНСЕД в Рио-де-Жанейро было принято решение переходить всем мировым сообществом к новой форме (стратегии) цивилизационного процесса - устойчивому развитию. С 2005 г. началась декада перехода государств, входящих в ООН, к этому типу развития. Устойчивое развитие, как известно, не просто социальное развитие как развитие всего человечества, но и его взаимодействие с природой, т. е. социоприродное развитие.

С. Н. Бабурин подчеркнул, что переход к коэволюционному взаимоотношению человечества и биосферы - сверхглобальная проблема. Отдельно взятая страна не может перейти к устойчивому развитию. Но она может внести свой вклад в общую стратегию перехода мирового сообщества на новую цивилизационную модель.

Формирование нового типа государственности в эпоху перехода к устойчивому развитию - это инновационно-опережающие трансформации, сравнимые, если вспомнить историю, с возникновением первых городов-государств. Их появление, по-видимому, связано с неолитическими трансформациями и явилось объективной необходимостью естественно-исторического процесса. И когда человечество вновь оказалось перед глобальным антропоэкологическим кризисом, как и в эпоху верхнего палеолита, объективное требование продолжения человеческой истории приводит к самым кардинальным трансформациям уже существующего феномена государственности. И возникновение государственности, и ее самые кардинальные преобразования также связаны с изменениями способа взаимодействия природы и общества.

По мнению С. Н. Бабурина, анализ модели перехода к устойчивому развитию показывает, что государственность как форма существования общества не только не исчезнет, но и укрепит свои позиции в решении проблем перехода к новой цивилизационной парадигме. Оно станет быстро трансформироваться (в течение десятков лет - даже не столетий), обретая адекватные новой эпохе формы и функции, в том числе и новые - социоприродные, ноосферные. Но даже в ходе этих эпохальных изменений, трансформируя формы и способы функционирования, феномен государства в еще большей степени раскроет свою изначальную и вековечную сущность - способствовать выживанию общества и его дальнейшему, теперь уже устойчивому и ноосферному будущему. При переходе к устойчивому развитию государство должно существенно усилить функцию обеспечения безопасности, не сводя ее лишь к обороне и защите жизненно важных интересов личности, общества и государства. Многие полагают, что идея господства права, причем права устойчивого развития, реализовалась бы гораздо успешнее, если бы на планете вместо более чем двух сотен государств существовало бы только одно - глобальное государство.

С. Н. Бабурин предположил, что если и будет происходить укрупнение государств (их регионализация, а может быть, и континентализация), то в результате на планете окажется все же несколько крупных государств, да и то в весьма отдаленном будущем. Поэтому глобальным управлением переходом к устойчивому развитию будет заниматься некоторая надгосударственная структура, которая, скорее всего, будет напоминать более приспособленную для этих целей "новую ООН", и вряд ли можно считать, что и в зрелом, устойчивом обществе исчезнут национальные государства и сам феномен государственности. Скорее следует предположить, что даже в ноосфере найдется место государственно-правовому процессу.

Одной из важных проблем правового аспекта перехода к устойчивому развитию является изменение темпорального характера становления правовых норм. До сих пор, как правило, появление правовых норм происходило с существенным отставанием от жизни, и в них фактически фиксировалось уже произошедшее. Необходимо переходить к формированию опережающих правовых норм, соответствующей должной модели устойчивого будущего. С идеей правового государства и глобализации господства права (все больше как права устойчивого развития) в юридическую науку должна войти футурологическая идея "правового будущего" и "опережающего нормотворчества". Это будет означать, что правосознание из "отстающего" феномена, регулирующего взаимодействие сугубо с правовой действительностью, должно стать опережающим, и не по темпам своего развития, что бывает и ныне, а по своему "нормативному содержанию", черпающим информацию о будущем и из будущего.

В своем выступлении "Правовая система в условиях глобализации" профессор кафедры теории и истории государства и права Санкт-Петербургского государственного университета, доктор юридических наук, профессор А. В. Поляков подчеркнул, что отделить понятие "законодательная система" от понятия "правовая система", если говорить о праве как о нормах в действии и если связывать это действие с какими-либо ценностными или идейными представлениями. Выступающий аргументировал свою позицию, согласно которой никакая правовая норма не существует лишь как законодательный текст. Само понятие правовой нормы возникает в процессе правовой коммуникации, т. е. через взаимодействие субъектов - носителей коррелятивных прав и обязанностей в рамках правовой системы. Такая система определяется общими границами жизненного мира ее участников.

А. В. Поляков поддержал тезис докладчика о том, что наряду с национально-государственными системами законодательства сосуществуют и другие соционормативные системы, которые являются "детищами" самых различных над - и межгосударственных объединений. Переплетение всех этих систем профессор Л. С. Мамут определяет как мегасистему. Такого рода мегасистема, по мнению А. В. Полякова, не может рассматриваться всего лишь как глобальное "законническое" пространство. Такого рода феномен вовсе не похож на "продукт деятельности государства", на систему официально установленных, предписываемых норм поведения, которые и должны, по мысли Л. С. Мамута, характеризовать законодательную систему.

А. В. Поляков высказал предположение, что подобного рода образования являются продуктом самоорганизации правовых систем в рамках глобального правового пространства, а создаваемая ими "легитимируемая регламентируемость", о которой говорит Л. С. Мамут, и является основой глобальной правовой системы. Это те же механизмы коммуникации, только по-другому настроенные, которые обусловливают и возникновение права как такового.

Если существует потребность во взаимодействии между государствами и другими акторами на глобальном пространстве, то, по мысли А. В. Полякова, это неизбежно повлечет возникновение глобального права. Неизбежность этого процесса обусловлена теми же обстоятельствами, что и возникновение глобального языка общения - иначе само общение между различными субъектами было бы невозможно, но оно есть! Именно потребность в коммуникации, т. е. во взаимодействии, опосредуемом языком, задает тенденцию унификации в развитии системы глобального законодательства и глобального права. Унификация есть следствие коммуникации.

А. В. Поляков не согласился с тезисом Л. С. Мамута о "неправовой природе глобализации". То, что глобализация является "стопроцентным продуктом всемирно-исторического развития", не дискредитирует ее правовую природу. Этой правовой природе отнюдь не мешает противоречивый характер развития. Только через эти противоречия, через их преодоление и согласования и может возникнуть глобальное право с универсальными признаками легитимности, реципроктности и когерентности. Легитимность как признание, реципроктность как взаимность (взаимодействие) и когерентность как логическая связанность и непротиворечивость на нормативном уровне характеризуют процесс самоорганизации права, и этот процесс есть становление системы глобальных коммуникаций. Если бы этих качеств не было, тогда не было бы и права, а была бы система глобального законодательства, навязанного (возможно, силой) одним государством другим государствам или система "мертвого" законодательства, существующего лишь в виде формального текста.

С позиций разрабатываемого А. В. Поляковым коммуникативного подхода он трактовал и общую цель (идею) глобального права, а также то, к чему должна стремиться Россия в попытках совместить "национальное" с "глобальным". В коммуникацию вступают те, кто нуждается в другом и при этом способен этого другого понять. Но само понимание возможно только при наличии отдельных и самобытных субъектов. Глобальное право как результат правовой межгосударственной и межсоциальной коммуникации всегда имеет в качестве своей имплицитной цели развитие самих субъектов коммуникации. Особый путь их развития является предпосылкой глобального права, а само глобальное право должно быть средством для развития каждого субъекта глобального правового пространства в соответствии с его внутренними культурными и духовными императивами.

Выступление представителей юридического факультета Латвийского университета - руководителя кафедры истории и теории права, доктора юриспруденции, профессора С. Осиповой и директора магистерской и бакалаврской программ по правовым наукам, доктора юриспруденции, профессора Я. Лаздиньша было посвящено вопросам генезиса и эволюции латвийской правовой системы. Анализируя особенности латвийской правовой системы в период российского правления (XVIII в. - 17 ноября 1918 г.), ученые отметили, что после включения Балтии в состав царской России балтийцам пришлось постепенно отказаться от германского права в понимании публичного права, переняв нормативные акты России. В отношении частного права соблюдался принцип преемственности. В XVIII - XIX вв. в европейских странах были приняты конституции и проведена кодификация по отраслям права. Позитивное право стало основным источником права во всех областях права.

Рассматривая период после основания Латвийской Республики (1918 - 1940 гг.), выступающие указали, что правовая система Латвийской Республики, основанной 18 ноября 1918 г., продолжала развиваться в рамках германо-романского права с тенденцией уменьшения влияния романского права. Что же касается особенностей латвийской правовой системы во времена советской власти (1918 - 1920 гг., 1940 - 1990 гг.), то, по мнению докладчиков, советское право, сложившееся в СССР и социалистических странах Европы, развивалось на базе правовых традиций континентальной Европы, опираясь на социалистические идеалы в их марксистко-ленинском понимании.

С особым интересом участники конференции выслушали выступление профессора кафедры гуманитарного права Российского государственного гуманитарного университета, доктора юридических наук, профессора Л. И. Глухаревой "Глобализационная динамика в системе прав человека и права".

Как отметила Л. И. Глухарева, содержание, сущность, формы, противоречия и т. д. процессов глобализации в праве могут быть осмыслены и объяснены, если проанализировать глобализационную динамику его составляющих, например прав человека. Соответствующие же выводы и суждения будут получены в зависимости от избранного определения прав, понимания глобализации, а также принятой методологии. Если права человека рассматривать как гуманитарную технологию и комплексное (не только юридическое) явление, видеть право в человеческом измерении, а глобализацию - в аспекте распространения в мире одного антропологического стандарта, то наиболее очевидные характеристики прав человека, влияющие на многие показатели права, нужно полагать, заключаются в следующем: 1) в изменении процессов нормообразования и структурной организации системы прав человека, возникновении новой однотипности наднациональных, регионально-цивилизационных и внутригосударственных правовых норм о правах; 2) в содержательном изменении норм о правах человека: последние, если можно так выразиться, экологизируются, информатизируются, антропологизируются, в них усиливается нравственно-духовная составляющая; 3) на права человека возлагается решение поистине глобальных задач: они включаются в процессы качественно новой социализации личности; встраиваются в формирование инновационного типа общества; используются как средство перехода к менее расточительному способу жизни; принимают форму либо становятся целью (объектом) практически всех глобальных вызовов современности.

Обобщая эти и другие проявления в правах человека, подчеркнула Л. И. Глухарева, можно предложить следующее понимание глобализационной динамики, происходящей в праве и правах человека. Глобализация права и прав человека - рост взаимозависимости (смыкание) локальных систем прав человека (местных, национальных и региональных) с универсальным (международным) уровнем, а также с природно-биологической и социальной средами в целях формирования новой экосоциогуманитарной целостности - комплекса правовых норм, институтов и технологий, совместно решающих задачу поддержки и развития человека в непротиворечивом единстве его жизни с обществом (человечеством в целом) и природой.

Заведующий кафедрой истории государства и права Юридического института Сибирского федерального университета, доктор юридических наук, профессор С. А. Дробышевский в своем выступлении "О будущем политической организации общества и права" отметил, что перспективы дальнейшего существования этих феноменов пока неясны. Так, имеются две теоретические позиции о грядущих изменениях политико-юридических явлений. Согласно одной, разделяемой, в частности, Г. Кельзеном и Р. Карнейро, в будущем возникнет всемирное государство, где станет функционировать свойственная последнему система юридических норм. Международное право сойдет с исторической сцены. В соответствии с другой, которой придерживается, например, Л. Т. Саржент, в грядущие времена навсегда сохранится взаимодействие отдельных государств. Право неизменно будет включать как внутригосударственное, так и международное. Первый же из описанных сценариев возможен лишь в качестве ответа человечества на какой-либо общемировой кризис, скажем, угрозу со стороны разумных инопланетян.

Оценивать сформулированные точки зрения следует исходя из очевидного факта. Будущее вырастает из прошлого. И в этой связи следует прежде всего обратить внимание на то обстоятельство, что на протяжении всей истории человечества в каждую эпоху осуществлялось взаимодействие нескольких политических организаций общества, каждая из которых имела собственную систему юридических норм, на основе международного права. Так, историческими формами политической организации общества выступали сначала локальная группа кочующих охотников-собирателей, потом однообщинное сообщество примитивных земледельцев и скотоводов, затем вождество и, наконец, государство.

Необходимо учитывать и еще один феномен. Хотя количество взаимодействующих политических организаций общества на различных этапах истории колеблется, в его многочисленных изменениях заметна общая закономерность: постепенное сокращение при увеличении территорий остающихся отмеченных социальных организмов со времени, когда закончилась эра заселения людьми пригодной для человеческого обитания земной поверхности. Наибольшее число политических организаций общества в мире (примерно 600 тыс.) было около 1000 г. до н. э. К 500 г. н. э. оно сократилось приблизительно до 200 тыс. И далее темпы убывания количества анализируемых социальных целостностей нарастали. В результате сейчас имеется примерно две сотни политических организаций общества.

Отсюда ясен вывод: если в ход истории не вмешаются какие-либо новые факторы, то дальнейшее уменьшение числа таких организмов приведет в будущем к вполне определенному результату. Речь идет об образовании единой для земного шара политической организации общества, где станет функционировать система юридических норм, распространяющая свое действие на все человечество. В итоге с исторической арены исчезнет международное право. Как полагает Р. Карнейро, это произойдет в XXIII в.

Правда, осуществление ранее отмеченной возможности общемирового кризиса может ускорить такую метаморфозу. Однако и в подобной ситуации все же имеется вариант развития обстоятельств, когда во Вселенной и после описываемого изменения будет взаимодействовать ряд целостностей, похожих на политические организации общества, на основе норм, близких по содержанию и форме к международному праву. Притом каждый из выделенных организмов примется регулировать поведение своих членов установлениями, сходными с юридическими правилами. Все это может стать реальностью, если упомянутые Л. Т. Саржентом разумные инопланетяне окажутся существующими. И совершенно исключать такую возможность логически едва ли допустимо. Ведь диалектика единичного, особенного и общего предполагает: последнее не может не выступать и в качестве первого. Вот почему и разумное человечество - не только общее, но и единичное. А отсюда вытекает наличие внечеловеческого разума, которое, между прочим, постулируется религиями в течение тысячелетий. Причем общественное сознание и в прошлом, и ныне отнюдь не отвергает указанный постулат как абсурдный.

Заведующий кафедрой теории и истории государства и права Ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина, доктор юридических наук, профессор В. А. Сапун свое выступление посвятил проблеме формирования нетипичных источников позитивного права в условиях глобализации.

Как подчеркнул В. А. Сапун, процесс глобализации с неизбежностью затрагивает как внешние стороны правовой жизни национального государства и общества, так и внутреннее содержание права, его организацию как институционного образования, в том числе и не в последнюю очередь юридические источники позитивного права. В недрах национально-правовой системы видоизменяются основные (типичные, традиционные) источники права, формируются новые, во многом нетипичные формы выражения и закрепления правовых норм позитивного права.

В конце XX - начале XXI в. научно-теоретические изыскания в области юридических источников позитивного права оживились и приобрели новый импульс. Этому способствовало внедрение в правовую систему России под влиянием процесса глобализации общепризнанных норм и принципов международного права; возрождение идей частного права и формирование специфических источников личного права (частных договоров); становление института конституционного судопроизводства; деятельность Конституционного Суда по формированию правовых позиций; укрепление самостоятельности и независимости судебной власти в процессе проведения судебной реформы. Проблема формирования новых, нетипичных источников права предполагает выявление признаков их типичности применительно к определенной национально-правовой системе. К таким признакам относятся: 1) преемственность, повторяемость, некая временная устойчивость типичных источников права, определяющих принадлежность национально-правовой системы к той или иной правовой семье; 2) наличие нормы права как содержательного элемента источников позитивного права. Типичный источник права отличается нормативностью; он является внешней формой закрепления и выражения юридических норм; именуется формой права, способом оформления и закрепления юридических норм; 3) типичный источник права отличается легальностью, имеет официальный характер; 4) источник права как типичный - основа разрешения правовых ситуаций. Он служит легальным и единственным определением правомерно-дозволенного, запрещенного либо предписанного поведения, устанавливает вид и меру юридической ответственности, иных мер правового принуждения. Именно типичный источник права предполагает обязательную ссылку на него при принятии индивидуального (правоприменительного) акта; 5) типичные источники права в их совокупности отличаются системностью и иерархичностью; 6) источники права требуют документального оформления, с использованием приемов и средств юридической техники, что придает праву характер формально определенного институционного образования.

Только в единстве указанные признаки придают юридическим источникам права свойство типичности, подчеркнул В. А. Сапун. Формирующиеся новые источники российского права в тех или иных чертах отклоняются от признаков типичности, что придает им характер нетипичности. К таким признакам относятся: нехарактерность источника права для данной национально-правовой системы; субсидиарный характер применения для разрешения конкретных правовых ситуаций; отсутствие четких правотворческих процедур формирования этих источников; формирование такого нетипичного источника в сфере частного права, как договор, наличие в этом источнике индивидуальных норм; нетипичный источник права не является официальной внешней формой выражения юридических норм. Таким образом, считает В. А. Сапун, под влиянием углубляющегося процесса глобализации в недрах национально-правовых систем формируются новые, во многом нетипичные источники позитивного права.

/"История государства и права", 2009, N 16/

Профессор кафедры теории и истории государства и права Санкт-Петербургского государственного университета, доктор юридических наук, профессор Ю. И. Гревцов отметил, что проблема глобализма - многоплановая, и Л. С. Мамут обратился к одному из важнейших аспектов - законодательству. Однако глобализацию в конечном счете "делают", или по крайней мере участвуют в ней люди, нации. И в этом смысле проблема правового нигилизма (действительного или мнимого) не может не вызывать интерес.

Принято считать, что вся история правового развития России - это в первую очередь история правового нигилизма всего российского общества. Действительно, мы сохраняем в нашей памяти высказывания, утверждения, выводы весьма авторитетных умов, которые как будто подтверждают сказанное выше (о повальном неисполнении законов всеми, об извечной юридической неопределенности личности в России и др.). И если к этому добавить учения славянофилов, анархистов, а также марксистов, то может сложиться весьма мрачная картина (правда, следует иметь в виду, что все названное - это именно размышления, не опиравшиеся на материалы социально-правовых исследований различных слоев российского общества).

Утвердилось понимание правового нигилизма как отрицания социальной ценности права, в том смысле, что отвергается ценность права как фундаментального принципа организации общества, а в конечном счете и мирового порядка. Но так ли понимали правовой нигилизм в России в XIX - первой половине XX в.? Определенно ответить на этот вопрос непросто. "А как обстоит дело "у них"?" - задал вопрос Ю. И. Гревцов. Опираясь на опубликованные материалы нескольких исследований, он заметил, что понятие правового нигилизма там не использовалось, обычно делается вывод о настороженном, недоверчивом отношении людей к юридической сфере, их неохотном желании вступать в эту сферу, поскольку она развивается по непонятным и потому чуждым им законам. Вместе с тем материалы исследований показывают, что к самой идее права люди относятся чуть ли не восторженно. Но как только речь заходит об их собственном опыте контактов с судом, полицией и пр. - вектор ответов изменяется чуть ли не на противоположный. Поэтому важно понимать, что приговор выносят не праву, а закону, точнее - применению права.

Отвечая на вопрос, как с правовым нигилизмом обстоят дела в России сегодня, Ю. И. Гревцов отметил, что серьезных исследований (не кабинетных размышлений), насколько известно, не проводилось (за исключением исследования Э. Ю. Соловьева). Чтобы пролить хотя бы слабый дополнительный свет на эту проблематику, было проведено (в рамках подготовки материалов к получению гранта) "разведывательное" социально-правовое исследование, в ходе которого была подготовлена анкета и опрошено 140 человек (студенты первого курса дневного отделения, магистры, студенты третьего курса ускоренной подготовки). Делать определенные выводы на базе такого исследования - дело, так сказать, рискованное, поэтому Ю. И. Гревцов привел только некоторые данные. С определением правового нигилизма как "отрицания какой бы то ни было ценности права" согласились 50% респондентов. С мнением известного музыканта, который заметил, что "в России закон еще не вышел, а люди трясутся, знают, будет хуже", согласились 20%, 51% согласились отчасти. И наконец, с мнением, что в современном обществе (и в нашей стране) главным инструментом изменений в обществе становится закон, полностью согласились 10%, отчасти - 75%.

Ю. И. Гревцов подчеркнул, что проведенное исследование является небольшим и "разведывательным", однако полученные данные становятся определенным барьером на пути мнения о повальном правовом нигилизме в стране и подталкивают к необходимости уточнения самого понятия правового нигилизма.

Доцент юридического института Сахалинского государственного университета, кандидат юридических наук П. Ю. Каратеев посвятил свое выступление проблеме взаимодействия международного и внутригосударственного права в условиях глобализации. Глобализация в сфере права представляет собой макромасштабный, многоплановый и внутренне противоречивый процесс нарастания общего в мировых правовых системах, выражающийся в усилении взаимосвязанности и взаимосогласованности правовых систем различных государств. Дальнейшее углубление взаимодействия правовых систем требует и обусловливает гармонизацию российского законодательства в основном с законодательством стран СНГ и Европы. При этом такая гармонизация должна отвечать критериям сравнительного изучения государственно-правовых институтов разных стран и необходимости рационального творческого подхода к имплементации тех или иных технологических новинок зарубежного законотворчества.

Доцент кафедры публичного права Гуманитарного университета (г. Екатеринбург), кандидат юридических наук С. А. Денисов обратился к проблеме конфликта гражданских и административных правовых систем в глобальном мире. Докладчик разделяет правовые системы мира на административные и гражданские (частнособственнические), исходя из того, выражают ли они интересы частных лиц или корпорации управленцев, из которых состоит государственный аппарат. Административная правовая система оказалась более живуча, чем ожидалось. В XX в. она приняла вид социалистической правовой системы.

По мнению С. А. Денисова, сегодня в России создается видимость перехода страны к гражданской правовой системе. В ней следует выделять: а) реальное позитивное право, опирающееся на силу государственного аппарата (его чиновников), но часто неписаное, и б) официальное позитивное право, которое декларирует права и свободы, не подкрепленные на деле. Эти системы норм противоречат друг другу. Важнейшим атрибутом такой имитационной правовой системы является механизм нейтрализации действия писаных норм права, ограничивающих власть бюрократии. Писаное право не имеет прочной поддержки в административном обществе, зависимом от государственной бюрократии, пропитанном идеями этатизма.

Новый ракурс обсуждаемой проблематике придало сообщение "Аргумент к глобализации" доцента кафедры логики факультета философии и политологии Санкт-Петербургского государственного университета, доктора философских наук И. Б. Микиртумова. В начале выступления он отметил, что сегодня вряд ли есть отчетливое понятие глобализации, поэтому уместно определить ее как сформулированную западными интеллектуалами ценностную идею, основанную на неоправданной универсализации ряда содержательных концепций. Идеологическая функция концепции глобализации состоит в оправдании и пропаганде вестернизации, а также в смягчении реакции на нее со стороны иных культур. Определение глобализации как явления в широком смысле оказывается привязанным к конкретному контексту употребления этого термина. Имеет значение, кто, в какой ситуации и для достижения какой цели говорит о глобализации. Это и придает использованию термина "глобализация" особый риторический и логический статус. Риторическая и аргументативная эффективность термина "глобализация" складывается из двух компонентов. Во-первых, поскольку термин этот двусмыслен, легко смешать его узкую и широкую трактовки, например: "Глобализация - это объективный исторический процесс, следовательно, формирование глобальной системы права - это вопрос времени". Здесь, в первом случае, термин "глобализация" употреблен в узком смысле, т. е. применительно к экономическим явлениям, а во втором - в широком смысле, т. е. как ценностная идея. Во-вторых, концепт глобализации может использоваться в риторике как концепт-посредник, организующий вокруг себя определенный дискурс. Один из способов такого аргументативного воздействия состоит в формировании некоторого ценностно окрашенного дискурса, в котором актор развертывает аргументацию в связи с некоторыми утверждениями B, C и D, которые, как он предполагает, реципиент может счесть основанием для перехода к принятию A. В таком воздействии на реципиента используется смещение содержания аргументации. Ответственное аргументирование должно стремиться избегать использования аргумента к глобализации, оставляя его в сфере чистой риторики.

Начальник отдела научных публикаций Российского государственного исторического архива, профессор кафедры архивоведения исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, доктор исторических наук Д. И. Раскин в своем сообщении "Родное и вселенское" в парадигме законодательства "регулярного государства" (XVIII - начало XX в.)" отметил, что система российской имперской государственности базировалась на меняющейся со временем, но в своей основе достаточно устойчивой парадигме. Эта парадигма эффективно сочетала глобальное и локальное, ориентацию на некий общеевропейский идеал и признание местных особенностей как метрополии, так и присоединенных к Российской империи территорий.

Изначальный пафос "регулярного государства", созданного в результате петровских реформ, состоял в перестройке всех государственных институтов и упорядочении законодательства на рациональных основах. Отсюда многочисленные апелляции к господствующим государственно-правовым теориям, признанным во всем мире авторитетными учеными (С. Пуфендорфу, философами Просвещения и т. д.). Это было частью политики модернизации страны (в рамках парадигмы догоняющего развития). Кстати, принадлежность традиционного российского права к континентальной правовой семье обусловлена, помимо всего прочего, этим фактором.

Неизбежное расхождение между передовой теорией и практикой, базирующееся на крепостном праве самодержавия в XVIII - начале XIX в., не было явно антагонистическим и даже вписывалось в базовую идеологему европейского Просвещения. Последнее было возможно благодаря рационализму этой идеологемы, признанию ею роли "природного" фактора, возросло значение личности (в том числе и "философа на престоле") в историческом процессе. В период своего поступательного развития "регулярное государство" не нуждалось ни в отрицании универсализма европейских государственно-правовых теорий, ни в обосновании примата локальных особенностей по отношению к всемирным нормам.

В период преобладания в государственном законодательстве Российской империи принципа "всеобщности" "регулярное государство" на практике успешно сочетало примат общеимперского права с признанием местных правовых систем. Действие в остзейских губерниях местных законов, сохранение местных правовых норм в западных и малороссийских губерниях, использование в Грузии законов царя Вахтанга и т. п. - все это составляет характерную особенность дореформенной России.

Лозунг цивилизаторской роли России в Азии исходил из принципа универсализма права. А примат национального над глобальным, используемый в российской государственно-правовой теории и практике в XIX - начале XX в., в сущности, также предполагал апелляцию к последним достижениям западноевропейской мысли. Характерно, что в период торжества "национальной политики" происходит интенсивная унификация локальных правовых особенностей, а в период постулирования общеевропейского характера Российской империи широко допускалось применение местного законодательства.

Как считает Д. И. Раскин, постулат универсализма права как обоснование модернизации страны, а затем - ее принадлежности к ведущим мировым державам в целом преобладал в дореформенной России и не утратил своего значения и впоследствии, ни в периоды реформ, ни в годы контрреформ.

В выступлении профессора кафедры теории права и государства Санкт-Петербургского государственного университета аэрокосмического приборостроения доктора юридических наук И. Б. Ломакиной, посвященном тенденциям развития обычного права в условиях глобализации, указывалось, что для всестороннего понимания феномена права в условиях глобализации особое значение приобретают выявление и осмысление тенденций развития его формально-юридических источников, и прежде всего обычного права. Осмысление обычного права актуализируется как самой социальной практикой народов, вовлеченных в глобализацию, так и сугубо научными потребностями. Сегодня глобализация являет стихийную рыночную силу, сметающую на своем пути национальные барьеры и правовые преграды, политические и экономические суверенитеты, нивелирует пространство и время. Будучи практически неуправляемой, она подвергает сомнению эффективность классических правовых источников, и прежде всего закона, ставя тем самым под сомнение классические правовые доктрины.

Профессор кафедры государственно-правовых дисциплин Санкт-Петербургского юридического института (филиала) Академии Генеральной прокуратуры РФ доктор юридических наук, профессор И. Л. Честнов обратился к проблеме правовой аккультурации в глобализирующемся мире. В связи с интенсификацией коммуникации во всех сферах общества - главной характеристикой глобализации - принципиально важно попытаться выяснить механизм правовой аккультурации. При анализе процессов правовой аккультурации недостаточно рассматривать только законодательство страны-реципиента, но самое пристальное внимание необходимо уделять содержанию, скрывающемуся за внешней формой права, - реальному правопорядку. При этом очень часто оказывается, что переносится одна форма (название) правового института, а его содержание наполняется другим, порой противоположным, смыслом. Это связано с тем, что инновация не может быть "принципиально новой" - иначе она не будет принята современниками. Поэтому новый институт (повторяющиеся общественные отношения) облекается, как правило, в старые формы.

Сам механизм правовой аккультурации, как представляется, может быть описан формулой П. Бурдье, заимствованной им у Б. Паскаля: "Первичный произвол и его последующая социальная амнезия". Достаточно убедительную картину перехода инновации в традицию (или "изобретения" традиции) предлагает теория социальных представлений (которые сами по себе входят в традицию) С. Московичи. В основе этого механизма, представляющего собой превращение "незнакомого в знакомое", лежат два процесса: анкоринг (заякоривание) и объективизация.

В результате этих операций новое правило поведения номинируется, фиксируется в знаково-символической форме (зачастую метафоризируясь) и приобретает более или менее отчетливый образ в общественном сознании. Тем самым оно (правило поведения, имеющее юридическое значение) типизируется и входит в массовую правовую культуру, в том числе в правопорядок. Этот механизм представляет собой не что иное, как источник права в социолого-правовом смысле, т. е. механизм воспроизводства правовой реальности, и может быть конкретизирован на примере истории института административных правонарушений в нашей стране. В дореволюционной России доминировало представление об административном правонарушении как о проступке администрации (государственной службы), как о споре между администрацией и гражданином (или другим субъектом права), для разрешения которого образован институт административной юстиции. Однако в силу загруженности судов уголовными делами в 20-х годах XX в. за административными проступками достаточно быстро утвердился другой, прямо противоположный, смысл - это деяния, нарушающие постановления административной власти, или деяния, за которые наказание назначалось в административном порядке, т. е. речь шла об уголовных, по сути, деяниях. Так старая форма наполнилась новым содержанием с помощью законодательной и правоприменительной практики.

Профессор Самарского государственного педагогического университета доктор исторических наук А. В. Сыпченко выступила с докладом на тему "Политические партии в условиях глобализации". По ее мнению, политические партии являются одним из важнейших субъектов глобализации, так как именно они не только обоснованно представили определенные стандарты - модели социально-справедливого государства, что является неотъемлемой чертой глобализации, но и боролись за их реализацию.

В условиях все более активно развивающихся глобализационных процессов прослеживается весьма противоречивая тенденция. С одной стороны, нарастание признаков унификации, что ведет к формированию определенного стереотипа прогрессивного цивилизационного типа развития, каковым объявляется западный тип, неразрывно связанный с демократическим, социальным, правовым государством, гражданским обществом. В результате происходит сближение политических партий, их требований, а идеал социально справедливого государства стал достоянием многих партий. С другой стороны, сохраняются, порой усиливаются, а иногда и специально подчеркиваются национальные особенности политических партий. Это способствует удержанию партий ряда стран от перехода к выдвижению некоторых прогрессивных требований. Например, политические партии мусульманского мира не приемлют многие устоявшиеся ценности Запада (правовое государство, гражданское общество и т. д.). Кроме того, в условиях глобализации государства заимствуют друг у друга правовые нормы и институты, но механизм их функционирования, в том числе и функционирования политических партий, сохраняет национальную специфику. Все это говорит о том, что глобализация не должна отменять национальные особенности, специфику развития государств и политических партий, не должна вести к всеобщей унификации, должны сохраняться политический плюрализм, цивилизационные, культурные и национальные особенности.

Применительно к политическим партиям тенденции глобализации проявляются в деятельности партий интернационалистического типа направлены на взаимодействие и взаимовлияние. Их количество в настоящее время достаточно велико. Это заставляет обратить внимание на то, что более привычным и устоявшимся термином, отражающим глобализационные процессы, является термин "интернационализация".

Профессор кафедры философии Национальной юридической академии Украины им. Ярослава Мудрого доктор юридических наук С. И. Максимов акцентировал внимание на проблеме верховенства права в условиях глобализации. В современном мире, с одной стороны, набирает силу тенденция признания верховенства права в качестве глобального стандарта, а с другой стороны, все ощутимей проявляют себя проблемы, связанные с его реализацией.

Существует определенное отставание глобализации права от глобализации рыночной экономики и, в свою очередь, несоответствие становящегося глобального права всем требованиям идеала верховенства права. Деятельность транснациональных корпораций, капитал которых пересекает границы, остается под юрисдикцией внутреннего права. Происходят процессы, которые могут быть названы "рынком права". Предпочтение отдается таким системам права, которые являются наиболее благоприятными для деятельности транснациональных корпораций, т. е. для них характерны дешевая рабочая сила, низкие налоги, но при этом и недемократические режимы, далекие от идеала верховенства права.

Государствам, которые не имеют эффективного и хорошо оформленного правопорядка, глобализационные процессы могут не только не принести экономической выгоды, но и причинить экономический ущерб из-за потери прибыли. Именно в силу недостаточной развитости правовых механизмов экономика многих посткоммунистических стран так и не получила того развития, которое ожидалось от свободного рынка.

Актуальной представляется проблема, предложенная для обсуждения научным руководителем юридического факультета Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов доктором юридических наук, профессором, заслуженным деятелем науки РФ Р. А. Ромашовым в докладе "Система национального законодательства и пространство законности в условиях глобализационного процесса".

Система национального законодательства понимается в нескольких смысловых контекстах: 1) в качестве системы официально установленных (предписываемых, санкционируемых) общеобязательных норм поведения (Л. С. Мамут). В данном случае законодательство предлагается рассматривать в качестве локальной общности нормативно-правовых актов, издаваемых (признаваемых и ратифицируемых) государством (а также негосударственными структурами, наделенными полномочиями делегированного нормотворчества) и действующих в пределах государственной юрисдикции; 2) в качестве иерархической конструкции ("пирамиды законодательных актов"), задающей критерии соотношения и соподчиненности действующих нормативно-правовых актов, образующих материально-правовую основу законодательной системы; 3) в качестве механизма законодательной деятельности, объединяющей нормативную, организационную, инструментальную (компетентностную) и функциональную составляющие. В таком понимании система законодательства - это совокупность институтов и процессов, характеризующих законодательство и как законодательный процесс (форму юридической деятельности, направленной на разработку законопроекта, принятие закона и его внедрение в систему законодательства), и как формальный результат этого процесса - нормативно-правовой массив, объединяющий действующие законодательные акты; 4) в качестве системы законодательных актов, регламентирующих межнациональные отношения, а также принимаемых и действующих в рамках национальных субъектов Российской Федерации.

Законность представляет собой одновременно принцип и режим правового регулирования. В первом случае речь идет о приоритете юридической формы и процедуры, закрепляемых в законе, по отношению к целесообразности, обусловленной субъективной мотивацией принятия властных решений в условиях изменяющейся политико-правовой реальности. Во втором случае законность рассматривается в качестве инструмента установления и охраны правопорядка, характеризующего состояние существующей политико-правовой реальности.

Пространство законности - это масштаб, определяющий пределы пространственной юрисдикции национального государства, выступающего и в качестве единоличного субъекта законодательной деятельности, и в качестве основного гаранта реализации актов национального законодательства как на внутригосударственной, так и на внешнеполитической арене.

Глобализационные процессы определяют двуединство векторов развития национальных систем законодательства, находящихся в состоянии конкуренции - кооперации (Л. С. Мамут). Как считает Р. А. Ромашов, при этом подобная двойственность обусловливает необходимость формирования специфического межгосударственного пространства законности, в рамках которого вырабатываются общие принципы мирного сосуществования стран и народов, а также определяются ненасильственные средства и методы разрешения правовых коллизий, возникающих в процессе межкультурного взаимодействия.

Представитель юридической науки Болгарии Р. Койчева отметила, что необходимость создания координационных правил в области социального страхования продиктована усиливающимися миграционными процессами в современном мире и постоянно увеличивающимся числом рабочих-мигрантов. Чтобы обеспечить и гарантировать свободу движения экономически активных лиц из одного государства в другое государство в рамках ЕС, необходимо координировать национальные системы страхования, чтобы избежать ситуации, в которой определенное лицо окажется лишенным страховых прав и в своей, и в других странах (отрицательная коллизия), или, наоборот, ситуации, при которой определенное лицо будет обязано делать страховые взносы в двух странах (положительная коллизия).

Преподаватель факультета международного и европейского права Европейского гуманитарного университета (Минск/Вильнюс) О. С. Звонарева в своем выступлении "Трансформация правовой системы России в постсоветский период: модернизация или глобализация?" отметила, что правовая система России, как и иных постсоветских государств, претерпела за последние двадцать лет радикальную трансформацию. Однако многие существенные изменения, произошедшие за это время, а также ряд важных особенностей развития российской правовой системы связаны с процессами модернизации, но не глобализации. Глобализация в праве вторична в том смысле, что право как регулятивная система направлено на регламентацию тех отношений и сфер, которые вышли на глобальный уровень (в них степень взаимосвязи и взаимозависимости современных обществ осуществляется в наибольшей степени). Ведущей сферой глобализации стала экономика; именно мировую экономику можно именовать глобальной. Сюда же можно отнести так называемые глобальные проблемы человечества (экологическая проблема, международная преступность, а также последствия самой неолиберальной глобализации), наличие которых способствует объединению усилий национальных государств для минимизации их последствий. В этой связи необходимо признать, что глобализация в правовой системе России в наибольшей степени проявилась в формировании (изменении) таких отраслей права (законодательных массивов), как инвестиционное, налоговое, банковское, уголовное, экологическое.

Заведующая кафедрой международного права ГОУ ВПО "Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена" кандидат юридических наук, кандидат исторических наук, доцент А. А. Дорская в своем докладе "Глобализация и свобода совести" отметила, что одной из важнейших свобод граждан начиная со второй половины XVIII в. является свобода совести, получившая свое юридическое осмысление в формуле "свобода вероисповеданий и право на атеистические взгляды и образ жизни".

Начавшиеся во второй половине XX в. процессы глобализации и интеграции нашли свое отражение в следующих тенденциях: 1) процесс глобализации вывел свободу совести из рамок национального правового регулирования и позволил перейти на международно-правовой уровень, причем как универсальный, так и региональный; 2) законы о свободе совести всех государств стали детально рассматриваться мировым сообществом; 3) процесс глобализации привел к появлению новых правовых источников, которых ранее человечество не знало. Примером может служить Модельный закон о свободе совести для государств - участников СНГ; 4) обращение к традиционным религиозным верованиям стало одним из способов их национальной самоидентификации коренных малочисленных народов, которых сейчас в мире насчитывается около 300000 человек; 5) существует мнение, что посредством международного права всему миру навязываются христианские нормы. Неготовность части людей Востока воспринять эти ценности и стала одной из причин использования религиозного фактора международным терроризмом; 6) процессы глобального характера привели к тому, что юридически каждый человек имеет право на свободу совести, но если он верующий, то реализовать свое право он может только через религиозное объединение, которое должно быть признано государством, в котором он живет.

Однако есть и обратная связь между свободой совести и глобализацией. Развитие первой в XX в. стало одной из предпосылок появления тенденций глобального характера, так как расширило мировоззрение людей, позволяя им выйти за рамки своих религиозных или атеистических представлений. В условиях глобализации свобода совести является одним из способов выживания человечества и предотвращения конфликтов.

Заведующая кафедрой государственно-правовых дисциплин Пензенского государственного университета доктор исторических наук, профессор Н. Г. Карнишина выступила с докладом "Проблемы взаимодействия национальных правовых систем в условиях глобализации". Глобализацию можно охарактеризовать как макромасштабный, многоплановый и внутренне противоречивый процесс нарастания общего в мировых системах - экономической, политической, социальной и правовой. Противоречивость процессов глобализации как нельзя остро проявляется в экономической сфере на макроэкономическом уровне. Для глобализации характерны процессуальность, незавершенность, поскольку на сегодняшний день более или менее гомогенная глобальная цивилизация отсутствует.

Глобализация не тождественна модернизации, хотя это взаимосвязанные процессы. Взаимодействуя друг с другом, государства заимствуют опыт друг друга при модернизации своих правовых систем. При рассмотрении проблем глобализации в различных ракурсах необходимо учитывать две стороны этого явления - общецивилизационную и культурно-национальную. Государства заимствуют друг у друга правовые нормы, институты, отрасли права, но не правовую систему, под которой понимаются не только нормы, но и механизм их функционирования в конкретном обществе. Будучи включенными в правовую систему, нормы обретают национальную специфику.

Применительно к правовой сфере наиболее распространен термин "интернационализация", который обозначает сближение политических и правовых систем государств, углубление их взаимовлияния и взаимодействия. В частности, интеграционные процессы, обусловливающие сближение англосаксонской и европейской правовых систем, приводят к универсализации источников права. Проявляется процесс глобализации и в ходе правотворчества и правоприменения, поскольку динамизм правовой системы обеспечивается, с одной стороны, механизмом социальной обусловленности правотворческой деятельности, а с другой - социальными факторами правореализации. Необходимо учитывать также воздействие глобализации на правосознание людей.

Преподаватель кафедры теории и истории государства и права Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат юридических наук М. В. Антонов привлек внимание к интеграции знания о праве и обществе в творчестве Е. Эрлиха. По мнению М. В. Антонова, интеграционные тенденции в современном теоретическом правоведении непосредственно связаны с более общими процессами, происходящими в современном мире. Речь идет о процессах глобализации, которые в значительной степени влияют и на формирование представлений о праве, с другой стороны, сами испытывают обратное влияние от трансформации образа права в современном мире. Право, равно как и знание о нем, становится все более сложным и многоаспектным, что вызывает к жизни научные проекты, стремящиеся совместить эти различные аспекты и редуцировать право к той или иной теоретической схеме. Не пытаясь ответить на вопрос о том, насколько такая постановка вопроса представляется правильной, нужно тем не менее констатировать тот очевидный (для большинства) факт, что усложнение в правовой действительности современных обществ вызвало и ответное усложнение в теоретическом осмыслении данной действительности.

Особый интерес вызывает изучение истоков, генезиса этих интеграционных движений в истории правовой мысли. В числе одного из первых таких интеграционных проектов можно назвать социолого-правовую концепцию Эрлиха, который попытался совместить видение права как социального явления с нормативистским и психологическим подходами к праву. Работы этого ученого указывают на наличие общих тенденций в социальных науках первых декад XX в. - тенденций к преодолению монизма идеалистической философии права и дуализма кантианской традиции в общественных науках. И в то же самое время - тенденций к интеграции знания об обществе и правоведения, которые по-прежнему остаются актуальными.

Аспирант кафедры теории и истории государства и права Санкт-Петербургского государственного университета В. В. Архипов в своем сообщении "Концепция права Лона Л. Фуллера: "правление права" и экономика в условиях "компрессии пространства и времени" отметил, что понятие "правление права" ("rule of law") связывается с традиционными либеральными правовыми ценностями (например, непротиворечивость правовых норм). Процесс экономической глобализации сопровождается процессом глобализации права, в результате которого "весь мир [все больше и больше] живет, руководствуясь одним набором правовых норм" (М. Шапиро). Данный процесс не всегда ориентирован на данные процедурные идеалы.

Развитие капитализма связано с возникновением высокоскоростных циклов производства, распределения и потребления. Феномен виртуального сближения территорий, имеющий реальные последствия, был назван английским ученым Д. Харви "компрессией пространства и времени". Увеличение количества ситуаций, требующих быстрого принятия решений, в условиях объективной нестабильности подвергает сомнению возможность регулирования на основе классических принципов правления права. По мнению американского ученого Лона Л. Фуллера, социальная жизнь организуется на основе принципов социального порядка (закон, обычай, договор, суд, собственность). Каждый из них имеет ограничения и должен применяться к месту и ко времени. В то же время "компрессия пространства и времени" выводит экономику на новый уровень динамики и заставляет пересмотреть классические представления о том, как и на основе каких принципов она должна регулироваться. В результате минимальные процедурные требования правления права на практике в рамках глобализирующегося экономического права могут не реализовываться (за счет феномена "компрессии пространства и времени" и ограничений принципов социального порядка), однако при этом экономический оборот может оптимизироваться, а интересы его участников - защищаться. Вызовом глобализирующейся экономики и права является необходимость пересмотра традиционной концепции правления права.

Таким образом, сделанные по итогам конференции выводы позволят более достоверно определиться и с новыми тенденциями в развитии права, связанными с влиянием глобализационных процессов.

Разнообразие ракурсов дискуссии, плюрализм подходов в постановке вопросов и предложения различных путей их решения еще раз подчеркнули многоаспектность обсуждаемой проблемы. Сформулированные в результате обмена мнениями точки зрения на проблемы права и глобализации, без сомнения, имеют серьезное методологическое значение для исследования права в условиях глобализации.

Название документа