Доктринальные подходы к соотношению международно-правовых и национальных норм

ДОКТРИНАЛЬНЫЕ ПОДХОДЫ К СООТНОШЕНИЮ МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫХ И НАЦИОНАЛЬНЫХ НОРМ

А. А. КАШИРКИНА

Каширкина Анна Анатольевна - и. о. ведущего научного сотрудника отдела международного публичного права ИЗиСП, кандидат юридических наук.

Проблема соотношения международно-правовых и национальных норм исторически не нова: юридические исследования в этой области получили свое развитие примерно с XVI в. и совпали с периодом оформления самого международного права в виде целостной концепции знаний, отличной от внутригосударственного права. И. И. Лукашук отмечал: "...есть основания считать, что именно в XVI веке международное право начинает постепенно проникать в политику, растет число договоров, формируются обычаи, за которыми государства стали признавать юридическую силу. С конца XVI века в доктрине утверждается позитивизм. Очевидно, с наступлением этого века и начинается предыстория международного права... Однако самые главные характеристики современного международного права - общепризнанные принципы и нормы международного права, составляющие основу действующей системы международных отношений, еще далеки от своей "зрелой" формы выражения. Главным орудием разрешения международных споров и разногласий является война. Что же касается правовых норм, то большая часть из них носила не общий, а конкретный, индивидуальный характер, будучи результатом политических сделок в интересах только участников и нередко в ущерб интересам других стран. Даже такой элементарный принцип, как равноправие, признавался в весьма урезанном виде" <1>. Однако с течением времени увеличивались и расширялись отношения между государствами, в связи с чем соотношение международно-правовых и национальных норм становилось предметом изучения не только ученых-юристов, но и философов, теологов, богословов. В XIX в. утверждается принцип суверенного равенства и происходит размежевание внутригосударственного права с международным правом. Именно тогда был заложен фундамент и основа соотношения международного и внутригосударственного права как равновеликих, но взаимодействующих правовых систем. Доктринальные разработки этого вопроса получают все более качественный и глубокий характер, вследствие чего на свет появляются концепции соотношения международного и внутригосударственного права, получившие условное название монистической и дуалистической доктрин. -------------------------------- <1> Лукашук И. И. Нормы международного права в международной нормативной системе. М., 1997. С. 34 - 35.

Монистическая концепция соотношения международного и национального права впоследствии получила два научных ответвления. Сущность первого, наиболее "радикального" ответвления, заключалась в безусловном примате национального права, которая фактически определяла международное право как отрасль внутригосударственного права <2>. Апологетами примата национального права в орбите международных отношений были Цорн, Симсон, Мальберг, Эйхельман и др., а свою теоретическую основу данная концепция вела от философского учения Гегеля, признававшего в качестве объективного - государство, его волю и дух. Международному же праву отводилась роль надстроечного организма (не действительного права), которым является национальное право (положительное законодательство), следовательно, по трактовке Гегеля, международное право вторично и зависимо от внутригосударственного (национального и наивысшего): "То, что есть государство, это шествие Бога в мире; его основанием служит власть разума, осуществляющего себя как волю" <3>. Пытаясь юридически преломить философский идеализм Гегеля, Мальберг так обосновывал "крайний монизм" в соотношении международного и внутригосударственного права: "Государство соблюдает нормы, повинуясь собственной воле, а международное право и международное общество - анархия, порядок в которую вносит государство, "самоограничивая" себя. Внутренне право не подчинено никаким другим нормам" <4>. Теорию соотношения международного и внутригосударственного права в ее форме "крайнего монизма" также называют нигилистической концепцией международного права. Исходя из посылок Гегеля о том, что государства находятся в "естественном состоянии", поэтому каждое из них само создает для себя право и во внешней сфере, сформировалась целостная школа, по сути, отрицавшая существование международного права как действенного правового регулятора отношений между государствами. Один из ее видных представителей - Цорн отмечал, что "международное право юридически является правом лишь тогда, если и поскольку оно является государственным правом", а "нормы международные являются правовыми нормами тогда, если они проявляют себя как составная часть национального права" <5>. Как отмечает Г. Еллинек, недалеко от концепции "внешнегосударственного права" ушла теория самоограничения государства <6>. Один из ее сторонников - Э. К. Симсон писал: "...так называемое международное право национально, как вообще всякое право. Мы должны национализировать международное право, чтобы получить совокупность действительно обязательных правовых норм особенного рода". Симсон пытался "растворить" международное право во внутригосударственном, искусственно лишить международное право самостоятельного предмета регулирования, утверждая, что как таковое международное право не существует: "международное право означает часть права государства, точно так же, как выражение "частное право", "уголовное право" и т. д.". Пытаясь искусственно "принизить" роль международного права и отторгнуть его значимость как отдельной целостной системы права, он преломлял международное право сквозь призму национальных интересов государств, тем самым лишая его своей сущности и первоосновы, базирующейся на согласовании воль государств, утверждая, что "существует международное право русское, германское, французское, английское и т. д., т. е. целый ряд международных прав, а именно всех тех государств, в которых существуют необходимые условия международно-правовой жизни". Исходя из такой точки зрения понимания международного права, его "национализация" открывала, "легитимизировала" путь к международному произволу, государственному эгоизму, экспансии, агрессии и иным действиям, нарушающим права других государств в угоду своим собственным интересам. Такая концепция всецело включала, но и подразумевала войну, апеллировала к ней как признанному с помощью вышеупомянутой концепции орудию решения межгосударственных столкновений, провозглашала право силы и личных интересов государства, даже если они шли вразрез с ранее заключенными международными договорами. Разумеется, с подобной постановкой вопроса согласиться нельзя, так же, как и нельзя признать состоявшимися попытки отрицания международного права в его публичных началах, которые тем не менее были популярны как "критическая ветвь" или нигилистическая школа международного права (Бергбом, Симсон). По мнению ее представителей, "международное право не есть право между народами или государствами, так как между ними вообще не существует права, а только в них", "это ложное представление есть последствие неудачного обозначения этой части права как международное, и его следует раз и навсегда устранить. Все право имеет силу и действует только в государстве, а между государствами, т. е. там, куда не простирается верховная власть, никакого государства, есть, так сказать, пространство без права" <7>. Умозрительность и утопичность подобных доктринальных рассуждений уже на рубеже XIX - XX вв. была замечена и привела к абсолютно противоположной поляризации взглядов в течении монистической школы - абсолютизации примата международного права над национальным во всех сферах взаимодействия. -------------------------------- <2> Восканов С. Г. Историко-правовой аспект проблемы соотношения международного и национального права // Электронная версия журнала "Право: теория и практика": http://www. yurclub. ru/docs/pravo/0303/1.php/. <3> Гегель. Соч. Т. 7. М.-Л., 1934. С. 15. <4> Цит. по: Грабарь В. Э. Неудачная попытка национализации международного права. Разбор книги Э. К. Симсона "Система международного права". Т. 1. Основные понятия. Юрьев, 1901. С. 4. <5> Zorn A. Grundzuge des Volkerrechts. Leipzig: J. J. Weber, 1903. P. 315. <6> Jellinek G. Die rechtliche Natur der Staatsvertrage. Wien, 1880. P. 45. <7> Грабарь В. Э. Указ. соч. С. 11.

Наиболее значительный вклад в признание высшей силы за международным правом внесли разработки австрийского юриста Ганса Кельзена. Его работы "Чистая теория права" и "Принципы международного права" ознаменовали своеобразную революцию в праве, определив правовые постулаты, впоследствии получившие название "чистой теории права" и "позитивистской школы". Применительно к соотношению международного права и внутригосударственного Кельзен впервые развел их в правовой объективации и соподчинил нормы в различной правовой иерархии, где нормам международного права он отвел высшее место: "Из возможных отношений двух нормативных систем рассматривать следует лишь систему над - и порядков, с учетом отношения международного права к государственному правопорядку. Побочный порядок двух нормативных систем допустим лишь при помощи стоящего над обеими скоординированными системами разграничивающего и таким образом координирующего их порядка. Это отношение также представляется, как отношение над - и подпорядка. Этот особый случай имеет непосредственное значение для отношения частно-государственных правопорядков между собой с учетом общего для них международного права" <8>. -------------------------------- <8> Kelsen H. Das Problem der Souveranitat und die Theorie des Volkerrechts. Tubingen, 1928. Цит. по переводу: Восканов С. Г. Историко-правовой аспект проблемы соотношения международного и национального права // Электронная версия журнала "Право: теория и практика": http://www. yurclub. ru/docs/pravo/0303/1.php/.

Однако примат международного права в концепции монистической доктрины имел много противоречий и слабых мест, благодаря излишнему абстрагированию, которое, по мнению Г. И. Тункина, "характеризуется полным отрывом права от реальной действительности" <9>. Это обстоятельство позволяло советской школе международного права конструктивно критиковать теорию Кельзена и его последователей (П. Гуггенхайм, Г. Дам, Т. Перасси), как и общую теорию монистической школы. В частности, подвергался резкой критике выдвинутый Кельзеном тезис о государстве как о юридическом лице, т. е. корпорации, где соотношение международного и национального права напоминает соотношение национального правопорядка и внутренних норм корпорации <10>. В западной доктрине международного права наиболее четко несостоятельность монистической концепции в обеих формах отметил А. Фердросс, критикуя концепции, рассматривающие международное право и право вообще как замкнутый мир, он справедливо отмечал, что "вместо того чтобы сначала исследовать, является ли позитивное право замкнутым в себе порядком, просто утверждается чисто догматически, что оно таким порядком является" <11>. Подобную конструктивную критику монистической концепции соотношения международного и национального права высказывали Ш. Вишер, Р. Аго, Д. Б. Левин и др. известные ученые-юристы. -------------------------------- <9> Тункин Г. И. Теория международного права. М., 1970. С. 249. <10> Kelsen H. Op. cit. <11> Фердросс А. Международное право. Л., 1959. С. 42.

Таким образом, подытоживая сказанное о монистической концепции соотношения международного и внутригосударственного права, которая апеллировала к признанию безусловно примата либо первой, либо второй системы, делая ее главенствующей, можно с уверенностью заключить, что обе "ветви" монистической концепции не получили широкой поддержки в мировом сообществе и тем более не были взяты государствами (за некоторыми исключениями) в основу своих национальных стратегий. Тем не менее стоит отметить, что германская (включая прусско-венгерскую) школа юристов долгое время использовала воинствующий монизм для оправдания политики агрессии и экспансии в различных формах, а примат национального права, попирающий международные нормы, являлся выгодным плацдармом для попытки юридически обосновать подобные действия. В настоящее время видоизмененная и замаскированная концепция монистической школы время от времени "всплывает" в заявлениях политических деятелей отдельных стран или даже документах национального характера, где международное право ставится ниже внутригосударственного права, вольно трактуются общепризнанные принципы и не учитываются нормы международного права. Характерными примерами являются стратегии национальной безопасности США - документы программно-политического характера, которые предусматривают (если того потребуют национальные интересы США) меры без учета общепризнанных принципов и норм международного права, включая "превентивные", "упреждающие удары", прямое и косвенное вмешательство во внутренние дела других государств, открытые военные действия и иные, грубо противоречащие системе коллективной безопасности, предусмотренной Уставом ООН, а следовательно, общепризнанным принципам и нормам международного права. Однако в общемировом контексте подавляющее большинство государств, включая Россию, строят свои международные отношения и внешнюю политику, основываясь на иной концепции соотношения международной и национальной правовых систем - дуалистической концепции. Дуалистическая доктрина соотношения международного и внутригосударственного права родилась в противовес монистической концепции и провозгласила существование двух равновеликих, но различных, хотя пересекающихся и тесно взаимосвязанных между собой, систем. На позициях дуалистической концепции стояли известные дореволюционные русские юристы Ф. Ф. Мартене, Л. А. Камаровский, П. Е. Казанский, В. Э. Грабарь и др. Как отмечал профессор Императорского Московского университета Л. А. Камаровский, "международные нормы... регулируют жизнь государств в их взаимных сношениях. Другими словами, они не касаются внутренней жизни и самостоятельности государств: как бы последние ни были различны по своему строю и положению, они, в международной области, должны пользоваться равными правами и нести одинаковые обязанности. Их политическое неравенство может проявляться по отношению к их дееспособности, но это не должно влиять на их правоспособность и еще менее не обусловливать ее. Государства, существующие и как они вышли из судеб прошлого, соединяются международным правом в одно целое на общих и одинаковых для всех основаниях" <12>. Л. А. Камаровский подчеркивал значимость международного права, отмечая, что "право шире и глубже отдельных интересов, хотя бы могущественных государств" <13>. -------------------------------- <12> Камаровский Л. А. Основные вопросы науки международного права. М., 1895. С. 4. <13> Камаровский Л. А. Указ. соч. С. 29.

Дуалистическая концепция преодолела деструктивность монистической школы в плане признания за международным и национальным правом самостоятельности и целостности, а значит, индивидуальных, но тесно переплетающихся основ. Интересно, что уже на заре XX в. юристы-международники выявляли как прямые, так и обратные связи международного и национального права. Так, известный русский ученый П. Е. Казанский отмечал, что "отсутствие всегда определенной и неизменной границы между правом народов и правом внутреннегосударственным объясняется также тем, что иногда начала и установления внутреннего права становятся международно-правовыми и наоборот" <14>. Дуалистическая концепция соотношения международного и внутригосударственного права, поддержанная большинством ученых-юристов, исходит из уважительного отношения к международному праву и главному принципу - соблюдению международных обязательств - pacta sunt servanda. Хотя еще в начале XX в. обоснование данного императивного принципа международного права сопровождалось мотивацией, в том числе объяснявшей войну: "Pacta sunt servanda, договоры должны быть соблюдаемы, - в этом, в сущности, начало и конец всего международного общения. Каждое государство, как его суверенный член, вольно принимать или не принимать участие в заключении того или иного договора. Но попрание договора есть нарушение наиболее основных начал международного "права устройства", и чем энергичнее реакция против этого, чем нагляднее приходится нарушителю убеждаться в том, что он от этого нарушения не выиграл, а проиграл, - тем, значит, выше стоит уровень международного права, тем оно, в этом отношении, прочнее и действительнее" <15>. -------------------------------- <14> Казанский П. Е. Введение в курс международного права. Одесса, 1901. С. 262. <15> Горовцев А. М. Некоторые основные спорные вопросы учения о праве в связи с международным правом. Петроград, 1916 - 1917. С. XIII.

Еще в дореволюционной доктрине международного права было справедливо отмечено, что "международное право состоит из правил, обязательность которых государства добровольно признают для себя. Понятно, что постановления этого права и постановления права внутреннегосударственного должны находиться в согласии между собою. Внутреннегосударственное право не может противоречить международному. Если же подобные противоречия окажутся почему-либо, - государство обязано не только нравственно... но и юридически согласовать свои внутренние порядки с принятыми им на себя обязательствами. Международное право должно быть выполняемо. Находится или не находится с ним в согласии внутреннее право страны, это с международной точки безразлично. Если находится, оно должно быть изменено" <16>. -------------------------------- <16> Казанский П. Е. Указ. соч. С. 264.

Подобные прогрессивные взгляды представителей дуалистической школы дореволюционного времени были впоследствии признаны как советской доктриной международного права, так и условно обозначаемой западной (буржуазной) доктриной. При этом советская доктрина международного права резко критиковала высказывания ученых, оставшихся на позициях монистической школы. Г. И. Тункин писал: "Попытка представить право как замкнутую систему, оторванную от действительности, и искать объяснение права в самом праве полностью несостоятельна. Всеобщая связь явлений представляет собой закономерность в природе и обществе. Международное право не отгорожено непроходимым барьером от других общественных явлений" <17>. -------------------------------- <17> Тункин Г. И. Указ. соч. С. 251.

Динамизм дуалистического подхода к соотношению международного права и внутригосударственного нашел отражение в работах и таких видных отечественных юристов, как В. Г. Буткевич, Р. А. Мюллерсон, Р. Л. Бобров, С. Н. Братусь, Л. А. Моджорян, А. Н. Талалаев, В. Г. Бояршинов, Б. В. Ганюшкин, Н. А. Ушаков, Е. Т. Усенко и др. Основные доктринальные разночтения советской и западной школы международного права наблюдались по вопросам мирного сосуществования социалистических и буржуазных государств, распада колониальной системы, правосубъектности индивида, корпораций и иных негосударственных объединений, а также по вопросам будущего международного и государственного права. При этом сторонники западной доктрины международного права в своем большинстве тем не менее приветствуют создание универсальной международной организации, которой стала Организация Объединенных Наций в 1946 г., хотя и высказывают критические замечания относительно модели полярного устройства мира. Так, Л. Оппенгейм указывает, что "историческая идея "всеобщей международной организации" - одна из выдающихся идей в области юридической и политической мысли за последние три столетия - заключается в представлении об объединении государств, по возможности универсального характера, для достижения конечных целей, которые по отношению к отдельным личностям, организованным в политическое общество, реализуются государством. Достижение таких целей... имеет столь же важное значение для международного права, как и для права внутригосударственного. Если эти цели не достигаются или если не делаются попытки в этом направлении, то международное право обречено на пребывание как бы в государстве сумерек..." <18>. При этом фактор негативного воздействия "холодной войны" на прогрессивное развитие и взаимовлияние международного и национального права отмечали многие западные специалисты. Следует согласиться с высказыванием голландского профессора Ф. Асбека о том, что "государства разделены высокой стеной конфликта основных воззрений... До тех пор, пока антагонизм основных воззрений разделяет мир, путь к международному правопорядку закрыт..." <19>. -------------------------------- <18> Оппенгейм Л. Международное право. Т. 1. Полутом 1. И. л., 1948. С. 340. <19> Asbeck F. M. Growth and Movement of International Law // The International and Comparative Law Quarterly. V. II. 1962. P. 4.

В научной полемике по вопросам доктрины международного права периода "холодной войны" принимали участие и такие известные западноевропейские юристы-международники, как А. Фердросс, Ф. Джессеп, Э. Кордт, К. Уилк, Д. Кунц, К. Райт и др. Однако с крушением социализма, распадом СССР доктрина международного права также качественно изменилась, в том числе благодаря изменившейся геополитической реальности, получившей название глобализации. Глобализация как многомерное явление проникла во все сферы межгосударственных и даже внутригосударственных отношений. Она выступила фактором как позитивных, так и негативных тенденций развития современного миропорядка. Говоря о новых тенденциях глобализирующегося общества, И. И. Лукашук справедливо отмечал, что особое значение приобретает взаимодействие международного и внутреннего права государств <20>. При этом, не соглашаясь со сторонниками "модернизированной" монистической школы сегодняшнего дня, пытающимися обосновать "стирание граней" между внутренним и внешним правом, И. И. Лукашук отмечает, что "в этом видится определенное преувеличение... На самом деле внутригосударственная правовая система воспринимает не международное право как особую систему, а лишь содержание его норм. В результате соответствующие нормы международного права сохраняют свой статус, не претерпевая каких-либо изменений. В соответствии с ними создаются нормы внутреннего права. В этом и состоит суть процесса "инкорпорации", "включения" норм международного права в право внутригосударственное" <21>. -------------------------------- <20> Лукашук И. И. Взаимодействие международного и внутригосударственного права в условиях глобализации // Журнал российского права. 2002. N 3. С. 115 - 116. <21> Там же.

Однако современное международное право постепенно интернационализируется. Суть интернационализации заключается в расширении и диверсификации связей между государствами, в том числе за счет реализации принципа сотрудничества государств. Уже "в XIX веке происходят существенные изменения в сфере права международных договоров. Растет количество заключаемых соглашений..." <22>. XX век стал новой вехой глобальных интеграционных процессов: на европейском континенте формируются Европейские сообщества, ставшие в настоящее время во многих аспектах образцом коммунитарного права; в то же время прекращение существования Союза Советских Социалистических Республик привело к появлению новых форм интегративного взаимодействия бывших союзных республик, прежде всего Содружества Независимых Государств. Кроме того, шесть республик образовали Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС) в целях формирования общего таможенного и экономического пространства. Российская Федерация участвует также и в иных интеграционных объединениях, например Шанхайской организации сотрудничества, созданной для поддержания коллективной безопасности в евро-азиатском регионе. -------------------------------- <22> Международное право / Отв. ред. Г. В. Игнатенко, О. И. Тиунов. М., 2006. С. 40.

В связи с этим сущность интеграции все отчетливее прослеживается и на содержании заключаемых участниками, субъектами международного права международных договоров, отражающих не только основные черты соприкосновения между государствами, но и специфику подобного взаимодействия между иными, новыми, нетрадиционными субъектами международного права, что напрямую влияет и дополняет новыми гранями взаимодействие международного и внутригосударственного права. Современное международное право по-новому оценивает соотношение международного и внутригосударственного права, исходя из тех реалий, которые привнесла в нашу жизнь глобализация. Как отмечает Ю. А. Тихомиров, "с усилением в мире интеграционных тенденций процесс согласованного развития проходит более масштабно и интенсивно. Каждая национальная правовая система отражает суверенитет государства и его неодинаковые подходы к увязыванию собственных интересов на международной арене. Общие правила ведения дел в мировом сообществе вырабатываются путем признания их ценности и регулятивности для государств-участников. В то же время общепризнанные принципы и нормы международного права влияют на национальные правовые системы" <23>. Доктрина современного международного права исходит из множественности, многоуровневости и нелинейности соотношения глобализирующегося международного и национального права. Это означает, что влияние международного права и внутригосударственного признается взаимодействующим в прямых и обратных связях. Международное право служит фундаментом, основой за счет общепризнанных принципов и норм для согласования воль государств и их сосуществовании на международной арене. В то же время внутригосударственное право как более сформированное и исторически развитое дает международному праву новые импульсы развития, которые впоследствии могут войти в "матрицу" международного права в качестве составной части (например, за счет признания международной практикой формирования международно-правового обычая или обрести международно-правовое закрепление в международно-правовых актах в виде писаной нормы). Кроме того, расширение и нелинейность взаимодействия международной и национальных систем способствуют появлению новых объектов правового регулирования, являющихся смежными по правовой объективации на стыке публично-правовых и частноправовых аспектов. Усматриваемая при этом интернационализация, по мнению некоторых ученых, "растворяет" границу между национальным и международным правом, соединяет публично-правовые и частноправовые начала. В связи с чем в научной доктрине все большую популярность приобретает доктрина глобального административного права. -------------------------------- <23> Тихомиров Ю. А. Публичное право. М., 1995. С. 306.

Особый интерес представляют дискуссии юристов-международников относительно соотношения международного и конституционного права. Вопрос о том, какие нормы международного права и каким образом входят в национальное право, разрешается в доктрине преимущественно за счет анализа конституции конкретного государства и анализа его законодательства о международных договорах. Большинство государств мира признает приоритетность общепризнанных принципов и норм в национальном законодательстве, однако этот приоритет может быть "жестким" или "мягким" в зависимости от баланса и расстановки акцентов на правилах признания международных норм обязательными для государства. Так, например, А. Тиковенко, судья Конституционного Суда Республики Беларусь, справедливо отмечает, что с принятием Конституции Беларуси, новых кодексов, других законов в центре внимания оказались их международно-правовые аспекты и соответственно фундаментальная, имеющая большое теоретическое и практическое значение проблема взаимодействия и соотношения международного и внутригосударственного права <24>. Как отмечает А. Тиковенко, степень взаимодействия международного и белорусского права определяется характером той или иной отрасли внутригосударственного права, ее ролью в регулировании прав и свобод человека, других вопросов, имеющих международное значение. Так, нормы внутригосударственного уголовного (ст. 1 УК Республики Беларусь), уголовно-исполнительного (ст. 3 УИК Республики Беларусь), экологического, трудового права (ст. 8 Трудового кодекса Республики Беларусь) основываются на общепризнанных принципах и нормах международного права. Например, согласно ч. 1 ст. 66 Закона РБ "Об охране атмосферного воздуха" общепризнанные принципы и нормы международного права по вопросам охраны атмосферного воздуха являются составной частью правовой системы государства, если иное не предусмотрено его Конституцией или международными договорами. В последнее время одна из политизированных отраслей права, стоящая на страже государственного суверенитета, занимающая господствующее положение в правовых системах государств и выступающая в качестве их ядра, - конституционное право Беларуси, других стран СНГ включилось в реализацию общепризнанных принципов и норм международного права, пошло на сближение с международным правом <25>. -------------------------------- <24> См., например: Имплементация норм международного права во внутригосударственное право / Под ред. Л. В. Павловой. Минск, 2001; Имплементация норм международного права в национальное законодательство: теория и практика // Материалы III Международной научно-практической конференции. Минск, 2001. <25> Тиковенко А. Международное и национальное право: проблемы взаимодействия // Юстиция Беларуси. 2002. N 3.

В белорусской школе международного и конституционного права также неоднозначно рассматривается вопрос об иерархическом соотношении общепризнанных принципов и норм международного права и Конституции Беларуси. Л. В. Павлова считает, что общепризнанные принципы международного права занимают наивысшее место в правовой системе Беларуси, второе - занимает Конституция Беларуси <26> согласно положениям ст. 8 Конституции Беларуси, гласящей, что Республика Беларусь признает приоритет общепризнанных принципов международного права и обеспечивает соответствие им законодательства. Не допускается заключение международных договоров, которые противоречат Конституции. Однако, как отмечают белорусские авторы, "данные положения не позволяют дать четкого определения средств и способов имплементации международных обязательств Республики Беларусь в национальное законодательство. Вопрос о возможности непосредственного действия норм международного права на территории Белоруссии является дискуссионным" <27>. -------------------------------- <26> Павлова Л. В. Международное право в правовой системе государств // Белорусский журнал международного права и международных отношений. 1999. N 3. С. 6. <27> См., например: Щукин А. В. Имплементация международно-правовых обязательств Республики Беларусь в национальное законодательство // Влияние международного права на национальное законодательство: Материалы заседания Международной школы-практикума молодых ученых-юристов / Отв. ред. Т. Я. Хабриева, Ю. А. Тихомиров. М., 2007. С. 55.

Однако относительно международно-правовых норм вообще белорусская доктрина исходит из того, что "характер взаимоотношений внутреннего права Беларуси с международным правом следует определять не только исходя из существующих теоретических формально-юридических международно-правовых конструкций, идеализирующих международно-правовые отношения, сколько с учетом реальной международно-правовой жизни, не всегда учитывающей суверенную волю малых государств, участия в ней Республики Беларусь, с определения той роли, которую Республика играет в процессе формирования и реализации норм международного права. Отступление от этого положения не будет способствовать укреплению суверенитета Беларуси, ее правовой системы" <28>. -------------------------------- <28> Тиковенко А. Указ. соч.

Давая правовое толкование ст. 8 и 9 Конституции Украины, украинский юрист Н. В. Мазур отмечает, что международные договоры Украины, согласие на обязательность которых дано Верховной Радой Украины, являются частью национального законодательства Украины, в котором Конституция государства имеет наивысшую юридическую силу <29>. Таким образом, при взаимодействии международного и национального права украинская доктрина исходит из "перевеса" Конституции Украины и "жесткого" выборочного порядка имплементации международных норм в свое национальное законодательство. -------------------------------- <29> Мазур Н. В. Влияние прецедентов Европейского суда по правам человека на практику конституционных судов России и Украины // Влияние международного права на национальное законодательство. Материалы заседания Международной школы-практикума молодых ученых-юристов / Отв. ред. Т. Я. Хабриева, Ю. А. Тихомиров. М., 2007. С. 96.

В доктрине Республики Казахстан применяется дифференцированный подход к соотношению общепризнанных принципов международного права, норм международного права, выраженных в ратифицированных международных договорах и нератифицированных международных договорах Республики Казахстан. Если первые два компонента включаются в правовую систему Республики Казахстан, то в отношении третьей группы - международных договоров Республики Казахстан, не предусматривающих ратификацию, такого не наблюдается. Как отмечает казахский ученый С. Т. Алибеков, "приоритет перед законами и непосредственное применение ратифицированных международных договоров на территории Республики предполагают ситуативное превосходство норм таких договоров в случаях коллизий с нормами законов" <30>. Таким образом, национальное законодательство Республики Казахстан критично воспринимает доктрину соотношения международного и внутригосударственного права и в монистическом, и в дуалистическом ключе, вырабатывая подходы к подобному соотношению двух правовых систем, учитывающие национальные интересы и особенности Республики Казахстан. С. Т. Алибеков критично высказывается относительно зарубежной дуалистической доктрины, справедливо отмечая ее противоречивость: "Зарубежная доктрина международного права исходит из следующей позиции, и в частности, американские международники утверждают, что мы должны принять дуалистическую точку зрения. Международные суды применяют международное право, национальные суды - национальное право. При этом поддерживаются идеи взаимодействия систем международного и внутригосударственного права" <31>. -------------------------------- <30> Алибеков С. Т. Проблемы имплементации международных таможенных договоров (правовые аспекты) // Вестник Института законодательства Республики Казахстан. 2008. N 3(11). С. 82. <31> Там же.

Из сказанного можно сделать вывод о том, что внутригосударственное и международное право в доктрине Республики Казахстан воспринимаются как взаимосвязанные, но раздельные системы, где приоритетность международных норм не превышает конституционные. В то же время, как справедливо отмечает академик НАН Республики Казахстан М. Т. Баймаханов, "...приоритетность норм международных, прошедших процедуру ратификации в данном государстве, перед актами национального права не обусловливается особыми свойствами или повышенной юридической силой этих норм, а устанавливается самой Конституцией" <32>. -------------------------------- <32> Баймаханов М. Т. Избранные труды по теории государства и права. Алматы, 2003. С. 554.

В заключение можно отметить, что современная доктрина соотношения международного права качественно отличается от концепций "классического" периода. Монистическая и дуалистическая теории, выдержав испытание временем, тем не менее требуют реновации согласно тем веяниям глобализирующегося характера, которые все больше сближают международное и национальное право, стирают между ними существовавшие ранее границы. Также необходимо отметить, что применительно к развитию и динамике международного права XX в. стал эпохой действительно глобальных изменений: человечество пережило две мировые войны и пришло наконец к осознанию их юридического международного запрещения в качестве средства разрешения споров и орудия национальной политики. Была создана коллективная система международной безопасности в рамках ООН, ставшая регулятором международных отношений послевоенного времени. Претерпела изменения геополитическая карта мира. Не без оснований можно заключить, что XX в. прошел под знаменем ООН. Однако начало третьего тысячелетия открыло перед человечеством новые горизонты, расширило возможности научно-технического прогресса, в то же время породило и новые проблемы, что объективно вызвало потребность в усовершенствовании действующих механизмов регулирования международных отношений в различных направлениях. В связи с этим международное право реально оказывается силой, способной и призванной задать правовые векторы развития межгосударственного общения в полном соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права.

Название документа