Сравнительное правоведение: концептуальные подходы

(Редакционный материал)

("Журнал российского права", 2009, N 5)

Текст документа

СРАВНИТЕЛЬНОЕ ПРАВОВЕДЕНИЕ: КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ПОДХОДЫ

15 апреля 2009 г. в Институте законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ (далее - Институт) состоялось заседание ученого совета, на котором заместитель директора Института кандидат юридических наук В. И. Лафитский представил на обсуждение доклад "Сравнительное правоведение: концептуальные подходы".

Открывая заседание ученого совета, первый заместитель директора Института профессор Ю. А. Тихомиров отметил, что первая часть названия Института сотрудниками активно реализуется. Вторая - требует дополнительных усилий, потому что это "задача накопления анализа иностранной информации и умелого ее использования". Сравнительное правоведение аполитично, и этот момент очень существенный. Институту приходится заниматься подготовкой оперативной информации о законодательстве зарубежных стран, иногда вдогонку за подготовкой заключений на проекты законов. Работа требует колоссальных усилий зарубежных отделов. Но основная часть Института в это включена не в полной мере. Далеко не все знают общую методологию сравнительного правоведения. 15 - 20 лет назад Институт был включен в законотворческий процесс по линии Межпарламентской ассамблеи СНГ, готовил модельные законы, вырабатывал методику сближения национальных законодательств. Сейчас он немного отошел от этой работы.

В Институте готовится серьезная монографическая работа по сравнительному правоведению. Обсуждаемая тематика разделена на две части. Одной занимаются так называемые зарубежники, а национальные отделы заняты "поспешным штопаньем национальных проектов". Необходимо, чтобы все освоили методологию анализа иностранного законодательства. Очень важно привлечь к этой работе молодых сотрудников, аспирантов. Институт планирует проводить регулярные семинары на эту тему.

Заместитель директора Института кандидат юридических наук В. И. Лафитский в начале выступления отметил, что сравнительное правоведение имеет столь же давнюю историю, как художественная литература, как историческая и философская наука. Работы великих писателей прошлого и стали тем фундаментом, на котором в XIX - XX вв. начали формироваться школы сравнительного правоведения. Если обратиться к истории послереволюционной России, следует отметить ту роль, которую сыграл Институт в становлении сравнительного правоведения в России. Прежде всего необходимо отдать должное М. Н. Гернету, одному из его основателей, и вспомнить первые работы Института, в которых был мощный пласт сравнительно-правовых исследований.

Сравнительное правоведение - это не только научное познание, но еще и политическая материя, и инструмент идеологической борьбы. В настоящее время, по сути, ставится задача расчистить правовое пространство, внедрить иные концепции. Идет экспансия, интервенция чужеродного права. Поэтому так важно изучать и защищать собственные национальные правовые корни и разобраться с вопросом о том, что понимается под сравнительным правоведением.

Сравнительное правоведение - это совокупность научных знаний о правовом пространстве мира в его историческом развитии и многообразии правовых систем и форм.

По мнению докладчика, существует шесть уровней сравнительного правоведения. Первый - это общее правовое пространство. Если перефразировать слова Апостола Павла, можно сказать, что нет права иудейского и эллинского, американского и российского, исламского и индуистского, китайского, но есть единое правовое пространство, которое объединяется едиными историческими корнями, единой общей целью, едиными ценностями и общими инструментами воздействия на общественные отношения.

"Дело в том, что мы не видим либо не признаем общее правовое пространство. Мы слишком увлечены многоцветьем национальных правовых систем и не замечаем, что право развивается по общим закономерностям, что ему присущи единые ценности".

Право появляется на каком-то определенном, общем для всех цивилизаций этапе общественного развития. В силу этого право приобретает единые формы и очертания.

Правовое пространство объединяет одна общая цель. Какими бы ни были цивилизации, каким бы ни был правопорядок, есть одна-единственная, истинная цель - всеобщее благо. Все остальное: принципы демократии, прав человека, законности - вторично. Это не более чем инструменты, которые должны обеспечивать указанную цель.

Существуют единые основные формы развития права: закон, судебное решение, правовой обычай, и только пять средств правового воздействия на человека - запрещение, дозволение, вменение в обязанность, наказание, поощрение.

Следующий уровень сравнительного правоведения - великие или основные правовые системы. Существует много классификаций. В 1900 г. на первом Конгрессе сравнительного правоведения выделяли пять основных семей: французское, германское, славянское, исламское и англо-американское право. Потом появилось множество других классификаций.

В классификации, предложенной В. И. Лафитским, основная линия разлома, которая раскалывает общее единое пространство, это духовные ценности. Соответственно, можно выделить восемь основных правовых семей, которые объединяются общностью духовных или нравственно-этических ценностей. Это правовые семьи христианской, исламской, индуистской, буддийской, иудейской, конфуцианской, синтоистской и языческих традиций права. Есть еще одна семья - бездуховной традиции права, к которой относятся правовые системы главным образом тоталитарных государств.

Религиозные ценности настолько глубоко укоренены в общественном сознании, что они так или иначе воздействуют на право, пробиваясь через современное законодательство, под которым погребены.

Многие государства, особенно западного мира, объявляются светскими, но это не исключает очень глубокого воздействия христианских ценностей.

Христианские государства развивались по одной общей линии. Ее содержание определено словами Иисуса Христа, который сказал: "Кесарю - кесарево, а Божье - Богу". Эти слова сделали государство и право свободными. Их больше не сковывали религиозные путы. Но были путеводные звезды, за которыми государство и право следовали на протяжении всей истории. Это христианские заповеди равенства, свободы, милосердия, любви.

История развития христианских государств, или христианского правопорядка, свидетельствует о том, насколько глубоки эти корни. К сожалению, российская история выхолащивается, забывается то, что происходило в прошлом. Например, такой знаменитый памятник, как Русская Правда. Обычно его представляют как собрание статей с указанием преступлений и санкций. При этом забывают указать, что это только извлечения, что Русская Правда в ее разных редакциях - пространной или краткой - появлялась в составе других актов: кормчих книг (от слова "кормчая", что означало наставление) либо совершенно удивительных книг, носивших название "Мерило праведное". "Мерила праведные" представляли собою акты, где были наставления, нормы права, описания судоустройства и правопорядка, существовавшие на Руси. Первое "Мерило праведное" появилось во второй половине XIII в., когда полночная Русь была разрушена татаро-монгольским нашествием. Основная задача этой книги - спасение Русской земли через возрождение христианских заповедей и утверждение подлинных начал правосудия. Это был удивительный документ, который пробуждал правосознание и через него хранил жизнь нации. А в нашей стране нет ни одного его перевода на современный русский язык.

В. И. Лафитский напомнил о подвижническом труде наших святых отцов, начиная от Сергия Радонежского. Это история российского права. И такая же точно история существует у других западных стран. Система романо-германского права создавалась не только на основе рецепции римского права, но и на основе канонического права католической церкви. Такие же глубокие корни существуют во всех других системах. Только там они более очевидны. Так, в конституциях мусульманских государств ислам объявляется основой правопорядка. А в Саудовской Аравии конституцией является непосредственно Коран. Такая же тесная связь существует между буддизмом и светским правом в Непале и Бутане.

Следующая линия разлома единого правового пространства - это разлом по линиям или особенностям исторического и национального развития. Здесь великая семья христианского права распадается на несколько групп права: общего, романо-германского, славянского, скандинавского и латиноамериканского права. Это те группы, которые образованы в рамках христианского права. Докладчик подчеркнул, что между ними много общего, и не только потому, что кто-то у кого-то что-то заимствовал, но и потому, а это главное, что у них единая основа, они развивались на одном общем фундаменте, у них одни и те же корни. Сказанное объясняет, почему в славянском праве так много общего с другими сообществами, прежде всего с романо-германским правом.

Не все великие правовые семьи разделяются на сообщества и группы. Некоторые остаются в рамках определенного этноса или нации, как, допустим, конфуцианство не выходит за рамки Китая, индуистская традиция права - за рамки Индии, иудейская традиция - за рамки иудейского сообщества и т. д.

Пока еще недостаточно изучаются особенности правовых сообществ и групп. Считается, что есть система романо-германского права, которая основана на рецепции римского права, воздействии канонического права, особенностях правового развития, но существуют и другие, очень мощные пласты, которые еще не изучены. Это национальный дух, язык, в котором, как в зеркале, отражены очень многие правовые явления. Эти вопросы должны быть в центре внимания компаративистов.

Так, если обратиться к другому правовому сообществу славянского права, можно привести несколько примеров. В славянских языках, в том числе в русском, право ассоциируется не только с такими словами, как "правильное", "справедливость", "праведность", но и с такими понятиями, как "правительство", "правитель". В результате возникают причудливые образы, в которых право предстает в основном как продукт воли правителя, а справедливость - как то, что исходит от него. Такие мыслительные образы определяют жизнь права. Другой пример. Во всех славянских языках очень четко прослеживаются теологические или сакральные мотивы. Так, слово "богатство" воспринимается как то, что дано от Бога и что человек не может присвоить себе. Сказанное, в частности, объясняет, почему в истории славянских народов так часто были экспроприации и так слабо защищалась частная собственность.

Следующий уровень сравнительного правоведения - формирующиеся правовые системы и группы. Границы между правовыми группами, сообществами, семьями очень подвижны. Они подчиняются законам диалектики, в том числе закону перехода количественных изменений в качественные. Сейчас мы наблюдаем, как Ливан постепенно скатывается в исламскую традицию права в результате стремительного сокращения христианского населения.

Новые правовые системы и сообщества формируются и в результате мощных процессов интеграции. Наиболее ярким примером в этом случае является Европейский союз.

Следующий уровень сравнительного правоведения - национальные правовые системы. Их необходимо изучать более подробно. Поэтому концепция нашего двухтомного издания "Сравнительного правоведения" предусматривает включение полноценных очерков о национальных правовых системах большого числа государств.

Последний уровень сравнительного правоведения - международно-правовое регулирование. Международное право выполняет функцию восстановления разрушенного единого правового пространства, но этот процесс происходит очень хаотично, без четкой логики. В этом процессе очень много случайного. Тем не менее международное право свою функцию, свою задачу в целом выполняет.

В. И. Лафитский призвал коллег широко использовать в своей работе материалы, которые лежат за гранью традиционных отраслей права - между разными науками, между правоведением и историей, между правоведением и психологией, между правоведением и экономикой.

После выступления докладчик ответил на вопросы.

Доктор юридических наук Н. М. Казанцев: Вы выделяете славянское право внутри христианского, однако славяне разделены на католические и православные ветви, причем различия между ними довольно большие. Насколько их возможно объединять?

В. И. Лафитский: В нашей книге мы выделяем три ветви славянского права: это восточное, западное и южное. Естественно, между ними очень большие различия. Славянское право представлено в книге очерками по России, Болгарии, Хорватии, Чехии, Польше, которые относятся к разным ветвям славянской семьи христианского права.

Н. К.: Все-таки в чем различия между католической и православной ветвями?

В. Л.: Религия определяет общие мыслительные образы или картины права. Существует очень большая разница между католической и православной церквями. Она легко объяснима. Православие возникло под сенью могучей Византийской империи, поэтому никогда не претендовало на светскую власть и редко вмешивалось в ее дела, в отличие от католической церкви. В католической церкви было много и положительного, и отрицательного. В главе "Влияния христианства на развитие государства и права" эти сюжеты достаточно полно рассмотрены.

Кандидат юридических наук Н. М. Касаткина: Не слишком ли смело ассоциировать современное право с религией?

В. Л.: Это истина, которая подтверждается очень многими фактами. Посмотрите, в Великобритании английская королева - глава англиканской церкви. В Конституции Норвегии сказано, что евангелическо-лютеранская церковь является господствующей церковью. В Конституции Греции закрепляется статус священной горы Афон как территории, находящейся под особой юрисдикцией. В Соединенных Штатах на банкнотах написано: "In God we trust" ("В Бога мы веруем"). Первая поправка к Конституции Соединенных Штатов (принята в 1791 г.) формально объявила отделение церкви от государства, но не религии и права. Религия как совокупность идеалов, ценностей, принципов правового развития действовала. Это необходимо знать, поскольку без таких знаний мы не сможем создать полноценной картины права.

Даже если законодатель формально отвергает религиозные ценности, как это часто происходит, они все равно пробьются к жизни, будут проявляться в других правовых измерениях: правового сознания, идеологии, в стереотипах мышления. От этого нельзя избавиться. Поэтому в нашу классификацию правовых систем положен единый, общий критерий, привитый на уровне сознания, действующий, возможно, на генетическом уровне.

На вопрос из зала, почему докладчик выделяет только христианство, разве прежние языческие культы не отражаются в общественном сознании, В. И. Лафитский ответил: "Нет, это невозможно. В современном мире они утрачены, поскольку языческие традиции ушли в небытие. Сейчас в какой-то очень своеобразной форме их пытаются воссоздать. Но разве это может перекрыть мощный пласт христианской культуры, который существует в каждом из государств христианской традиции права в течение многих столетий? Что касается самих языческих традиций, у всех племен они были разными. В старославянских племенах у каждого племени была своя, незначительная по ареалу распространения, языческая традиция. Языческие традиции могут проявляться, в частности, в виде местных обычаев. В этой связи можно отметить, что в первых работах Института, опубликованных в середине 1920-х гг. и посвященных криминологии, проводился анализ хулиганства и некоторых других девиантных, отклоняющихся форм поведения. И были сделаны выводы о том, что девиантное поведение во многом обусловлено особенностями исторического развития. В них, возможно, и могли проявляться языческие традиции".

Профессор В. П. Кашепов: Что нового в этой работе в сравнении с другими работами соответствующего уровня и направления? Чем она будет отличаться от известных нам украинских работ и других? Что нового и интересного Вы предполагаете осветить?

В. Л.: Отличие нашего коллективного труда в том, что в нем представлена очень широкая панорама истории становления и развития сравнительного правоведения. Предложена совершенно иная классификация правовых семей, сообществ и групп. Описание права не замыкается только на законодательных актах. Рассмотрен широкий пласт правовой культуры и духовного мира.

В работе анализируются не только общие начала правовых семей, но и особенности национально-правовых систем в динамике их развития и в сложном взаимодействии с разными факторами, что позволяет более полно раскрыть их содержание и представить, как они действуют в жизни.

В опубликованных книгах по сравнительному правоведению, как правило, нет права российского или права украинского. О них забывают, а если и вспоминают, то только для того, чтобы вновь подчеркнуть, что российское, украинское, белорусское право - это только дочерние порождения системы романо-германского права. Это стремление узурпировать, уничтожить истоки российского и в целом славянского права, которые имеют очень давние традиции. Мы пытаемся их восстановить.

Профессор В. И. Васильев: Я так полагаю, что цель сравнительного правоведения, если иметь в виду национальное, российское, право - его оптимальное развитие с учетом других систем права. А для этого нужно изучать национальные правовые системы различных государств, правовые семьи и т. д. Существуют ли здесь какие-то закономерности и собираетесь ли Вы их каким-то образом сформулировать?

В. Л.: У нас есть раздел "Методология сравнительного правоведения". Существует четкое понятие: право - это духовная ценность, это наследие каждой нации. Необходимо очень бережно относиться к своей национально-правовой системе. Об этом в книге написано. Использование инородных правовых моделей чаще приносит вред, чем пользу. Можно долго говорить о том, какие есть приемы использования инородных или зарубежных моделей для решения научно-практических задач, совершенствования законотворчества, совершенствования судебной практики и т. д. Эти сюжеты тоже в книге рассмотрены.

Доктор юридических наук А. Е. Постников: Когда Вы утверждаете, что существует прямая взаимосвязь типа правовой системы с особенностями, с типологией религиозного сознания, возникает вопрос: если рассматривать с учетом некоего религиозного правосознания ситуацию в правовой системе России, то можно указать такие известные черты нашей правовой системы, как, например, то, что жесткость законов компенсируется необязательностью их исполнения, что существует стремление власти постоянно менять правила игры, не чувствуя себя обязательно связанными предыдущими нормами. Это вещи, которые считаются более или менее общепризнанными. Нет ли, на Ваш взгляд, опасности, что явления реальной российской правовой системы будут списываться на ее особенности, относящиеся к религиозному сознанию?

В. Л.: Ваш вопрос неправильно отражает действительность. Евангелие требует исполнять повеления светской власти. Поэтому ссылки на то, что законы не исполняются, это не от христианства. Как раз наоборот - в этом проявляется нарушение христианских заповедей. Поэтому необходимо четко различать, что относится к евангельским заповедям, а что не относится. Те примеры, которые были приведены, противоречат евангельским заповедям.

Профессор В. М. Жуйков: Одним из критериев разграничения правовых систем Вы указали религию. Я могу привести пример Соединенных Штатов, Европы, где исповедуются разные религии. Европу "захлестнули арабы", у нас есть и христианство, и ислам. Если в основу разграничения правовых систем и сравнительного правоведения будет положена принадлежность к определенной религии и религия воспринята как самый главный фактор, влияющий на образование и функционирование правовой системы, не будет ли перегибов? Вы привели примеры, где в конституциях некоторых стран говорится о влиянии определенной религиозной направленности. У нас это отрицается. Но все же этот ли критерий должен быть главенствующим? Если мы примем его, не будет ли проблем с представителями разных слоев населения?

В. Л.: Следует подчеркнуть, что христианство полностью освобождает светское государство и светское право. Остаются только ответственность, в основном моральная, и путеводные звезды, за которыми христианские государства следуют в своем развитии. Многие из них были заимствованы, можно даже сказать, украдены светским правом. Прежде всего, речь идет о принципах свободы и равенства. Но это христианские ценности. Вспомните слова Иисуса Христа.

Христианство, освободив государство и право, придало им мощный импульс развития. Именно это объясняет, почему наша цивилизация опережала все остальные, включая исламскую, буддистскую, конфуцианскую и др. Таким было плодотворное влияние христианства. И отвергать это нельзя.

Профессор С. А. Боголюбов в своем выступлении указал, что сравнительное правоведение сводится не к сравнению исключительно законодательства, где часто сопоставляются строчки, буквы, провозглашаются идеи унификации, сближения, гармонизации законодательства, а к более широкому набору проблем, куда входят такие вопросы, как реализация права, менталитет, дух и т. д. В российской действительности слишком большой перекос в сторону законодательной части сравнения. Центр тяжести должен быть перенесен на все, что окружает не столько законодательство, сколько право, его применение. Учет исторических условий принесет больше пользы для обеспечения эффективности того правопорядка, ради которого право и должно существовать. Почему в советской и постсоветской России такое отношение к законодательству? По мнению докладчика, все началось с Петра I. До него Россия жила по своим понятиям. Побывав в Европе, Петр увидел, что стоит там только принять правительственные решения, как все начинают делать вид, что исполняют их. Взбудораженная петровскими указами Россия начала двигаться по пути, предначертанному такими верхушечными актами. Через 100 лет это вылилось в известный Свод законов Сперанского. К концу XIX - началу XX в. Россия была одной из провозвестниц слома государства, чему содействовало то, что в руках самодержавия сосредоточилась как светская, так и духовная власть. Все-таки все эти века, да и сейчас, Россия продолжает жить по понятиям. Надо сосредоточить свое внимание на устранении тех препятствий, трудностей, которые стоят на пути всеобщего, непреклонного и обязательного исполнения права, преодолеть традиционные последствия менталитета. В одной болгарской пословице право изображается как калитка в чистом поле: кто хочет, проходит через эту калитку, а большинство идут по чистому полю, не замечая ее. С. А. Боголюбов поддержал призыв докладчика к переносу тяжести с уровня сравнительного законодательства на уровень сравнительного правоведения и отметил, что в области экологии старается делать упор на проблемы реализации, на правовое воспитание, на освещаемые проблемы, препятствующие созданию на земле подлинного, в том числе экологического, правопорядка.

Профессор О. И. Тиунов назвал доклад весьма интересным, поскольку в нем достаточно широко освещаются вопросы сравнительного правоведения. Докладчик ищет его истоки в религиях, причем в разных. Но все-таки стоит обратить внимание на то, что юристы должны найти пути разрешения проблем сравнительного правоведения. От соотношения особенного и общего здесь не уйти. Единство правового пространства основано на общем, которое не отвергает в то же время и особенное. Сравнительное правоведение - это поиски таких путей, которые необходимы каждому государству для решения внутренних проблем.

Здесь очень важна эффективность реализации внутренних норм.

Была отмечена важная роль общих принципов права, признанных цивилизованными нациями. Эта формула процитирована из ст. 38 Статута Международного суда ООН, который является составной частью ее Устава. Общие принципы права, признанные цивилизованными нациями, - это центральные идеи, которые сформировались в течение столетий в первую очередь в государствах Европы как старейшего континента, где зарождалось и функционировало право во взаимодействии европейских государств. К общим принципам, например, можно отнести принцип добросовестности.

В корнях действующих правовых норм можно обнаружить религиозные источники. Зачатки принципа соблюдения международных обязательств, который является одним из главных принципов, есть и в Библии, и в Коране. В Коране имеется даже обоснование этого принципа.

Общие принципы, признанные цивилизованными нациями, в России исследованы недостаточно. Они могут помочь при разработке законодательства и при реализации норм международного и внутреннего права.

Кандидат юридических наук Б. А. Осипян в своем выступлении отметил, что следует придавать контекстуальный смысл словам. Так, например, слово "совесть" означает сознание, достоинство. Десятки слов, которые люди произносят каждый день, кроме как в религиозном измерении, бессмысленны. Слово "совесть" из Гражданско-процессуального кодекса убрано, но в советское время оно было. Тогда был другой контекст - внутреннее убеждение, социалистическое правосознание. Сейчас многое меняется. Но всегда был, есть и будет дух национального языка, право как путь праведный, причем во всех религиозных традициях, не только в христианстве. Этот путь ведет к конечной цели. Временная цель - поддержание правопорядка в государстве, а конечная - спасение наших душ Господом. Поэтому религиозное измерение - главенствующее. Если не вникать в соответствующий смысл слов, например что такое право, слова, законы будут пустыми, бездействующими. Необходимо изучать дух права. Тогда все встанет на свои места, в том числе реализация права.

Доктор юридических наук Н. М. Казанцев подчеркнул, что в советское время проблема религиозных корней права умалчивалась, доктринировалась некая светская отделенность права, хотя римское право существовало до христианства и было весьма совершенным. В советский период без христианства процветало язычество - было поставлено бесчисленное количество статуй различным вождям на их родине, но это было язычество без римского гражданского права. С точки зрения финансового права религиозная опора очень важна. Соединенные Штаты, несмотря на религиозное многообразие, являются народом правовым, а Россия, имея христианскую традицию, - во многом еще языческим. У нас сакрализуется власть, освящается ее действие, исполняются в отношении нее различные культы, как это было при самодержавии, в советское время, сейчас исповедуются культы каких-то партий. Это вопрос о евангелизации конкретного народа, если говорить о христианском мире. Есть разные степени проникновения религии в жизнь и в мышление человека. Поляки не согласятся с тем, что мы единое славянское право. Они могут оскорбиться, считая, что их правовые нормы, основанные во многом на католицизме, более совершенны и правовая практика их жизни более развита и менее языческая, чем российская. В России пока не произошла такая юридизация сознания. Мы до сих пор еще являемся идеологизированным народом, поэтому возникает опасность раскола страны по религиозно-правовому признаку. Это не грозит Америке, потому что там народ более юридизированный. У нас же в основном все-таки мышление ориентировано на власть и традиционные сакральные ценности.

Профессор В. М. Жуйков отметил, что работы В. И. Лафитского о божественном происхождении права очень интересны, но акцент в них делается на возрождение христианства. Но речь идет не о влиянии религии на развитие права, а о сравнительном правоведении. Относясь с уважением к людям разных религий, их праву на вероисповедание, правоведы должны понимать, как право должно развиваться. Право в стране, где много конфессий, должно стремиться к тому, чтобы уравновесить всех.

Сегодняшние проблемы права в нашем мире очень серьезны. Зарубежный опыт изучается для того, чтобы извлечь что-то полезное или отвергнуть то, что не годится. Иногда заимствуется то, что уже 100 лет назад показало свою неэффективность. Влияние религии, безусловно, велико. Исламское государство, например, - религиозное государство, и в России огромное количество проблем с этим связано. Но развитие права - все же другая тема.

Доктор юридических наук А. Е. Постников обратил внимание на современную проблему сравнительного правоведения применительно к конституционному праву. Докладчик напомнил то состояние сравнительного правоведения, которое существовало в начале 90-х гг. XX в., когда создавались конституционные акты, в частности проект Конституции Российской Федерации, как проходила работа в экспертной группе конституционной комиссии, созданной Съездом народных депутатов. Тогда в дискуссиях решающее слово было за людьми, которые могли грамотно и правильно изложить зарубежный опыт цивилизованных западных демократий на тот или иной институт конституционного права. Сила аргументов сравнительного правоведения была едва ли не решающей. И в то же время часто высказывалось мнение, что в России свой особенный путь, своя система органов, свои особенности правосознания, свои традиции правоприменения. Эти аргументы тоже учитывались. Сегодня как никогда актуально развитие российской правовой системы. Это сказывается и на исследованиях в области сравнительного правоведения, и на практике. Они в последнее время часто утрачивают интеллектуально ведущую роль. Нам важно правильно относиться к материалам сравнительного правоведения, не гипертрофируя особенности российского политического развития, пусть и имеющего где-то изначально и религиозную, и культурную компоненту. Чтобы добиваться ценностей правового государства, которые провозглашены в Конституции, не следует замыкаться в потенциале сугубо суверенной демократии и отстаивании уникальности пути развития. В области методологии, в классификации в рамках религиозных семей нельзя брать в качестве основополагающего признака классификацию правовых семей. Большое значение имеют другие признаки, иначе не понять особенность правоприменения и правовой системы, где решающую роль играет судебный прецедент в отличие от, например, континентальной, где необходимо подробно расписывать правила участников тех или иных конституционных правоотношений. В духе христианства заложено следование закону, но если речь идет о правовой системе, то имеется в виду и практика применения. Необходимо учитывать, что некоторые ценности имеют религиозное происхождение, они зафиксированы в этих документах, но как у законов есть толкователи, так и нормы Священного Писания, во-первых, толкуются, а во-вторых, применяются по-разному. Закономерное, устойчивое применение или неприменение тех или иных норм позволяет делать выводы об особенностях правовой системы, потому что задача науки изучать не только должное (систему императивов), но и сущее. Задача юридической науки, которая посвящена сравнительному правоведению, - исследовать определенные закономерности. Вопросы религиозного сознания не только в области должного, но и в практике применения. У православия и протестантства несколько различающиеся подходы к правоприменению, это не единственный доминирующий признак, потому что в действительности нельзя утверждать, что поведение стран и граждан определяется теми доминирующими религиями, которые присутствуют в этих государствах.

Профессор В. П. Кашепов обратил внимание на то, что анализ общих проблем компаративистики необходим для того, чтобы определить или оценить уровень ценностей. Борьба мнений по этому вопросу продолжается. Не все и в уголовном процессе, в уголовном праве получило одобрение в практике и в теории. Сформировались две школы. Одна призывает максимально использовать демократические стандарты цивилизованного права, международного права, учитывать их в нашем законодательстве. Другая настаивает, что приоритет должен отдаваться национальным традициям. Критерий же только один - все, что не противоречит национальным интересам России, то может быть воспринято. Но кто определяет эти интересы, где высшая инстанция? Необходимы теоретические разработки. Общие вопросы сравнительного правоведения и его практического применения должны найти отражение в обсуждаемой монографии.

Профессор Ю. А. Тихомиров заключил, что В. И. Лафитский несколько необычно построил свой доклад, и тем не менее юристы, работающие в ИЗиСП, занимаются сравнительным правоведением. Вклад российской юридической науки в общую теорию сравнительного права не слишком велик: используются либо какие-то новшества или анахронизмы из зарубежных законодательств, либо схемы, которые кажутся полезными, особенно в учебных целях. Вопросы общей теории сравнительного правоведения очень существенны, но общая теория права и государства относится к ним довольно снисходительно. В изданиях, ей посвященных, обычно дается одна глава - "Правовые системы современности". Это все лишь иллюстративный материал к общей теории права, которая, в свою очередь, брала истоки не в советском периоде, а у досоветских юристов, в том числе зарубежных. И дело здесь не столько в преподавании, сколько в том, как теория будет развиваться. Проблема общих закономерностей типовых тенденций развития национальных законодательств стоит довольно остро. Похвально знать исторические корни и генезис правовых систем, но в правовом мире меняются границы правового регулирования - то сужаются, то расширяются в разных сферах под влиянием не только кризиса, но и глобализации. Появляется потребность жесткой унификации по линии многих стран законодательства или праворегуляции в сфере технического регулирования, в сфере эксплуатации технических средств, транспорта. В сфере экономического оборота, финансового оборота жестче элементы унификации. Сближение, или гармонизация, в сфере публичного права носит более осторожный характер, здесь национальный интерес особенно заметен. Новизна последнего полустолетия в том, что международное право выражает общие типичные тенденции национального правового развития как интегратор, общий знаменатель. Россия, словно на качелях, то идет за модельными законами СНГ, то считает, что ЕврАзЭС нам более интересно, то Шанхайская пятерка, то Черноморское содружество. Типизация, закономерности в формулах международного права очень существенны, и тут нет религиозных корней.

Глобализация получает выражение в стандартах и принципах международно-правовой регуляции. Это один аспект, он перспективен. Международное право подпитывается корнями национального права. Документы из Европейского союза - это почти все, что обобщено в национальном праве.

Другой - четкое отражение правовой позиции страны. В сравнительном правоведении точкой отсчета должна быть правовая система России, которая сближается/отдаляется, контрастирует в разных правовых проявлениях. В 1990-е гг. многие пересмотрели свои позиции и стали считать, что право выше государства, что оно имеет свои моментные корни в обществе - традиции, мораль, обычаи. В Институте последние года два заключение по национальным проектам совмещают с информацией о зарубежном законодательстве, причем даже по вопросам, не имеющим принципиального значения. Необходимо существенно расширить сравнительно-правовой аспект исследований. Не разграничивать то, что делают зарубежники и национальные отделы. Национальным отделам следует осваивать эту методологию. Нужно приступить к подготовке серии работ национальной правовой системы. Занятия в сфере компаративистики должны стать системными не только для аспирантов, но и для молодых сотрудников Института. Лучше отказаться от общих лекций и организовывать проблемные семинары, ежегодно проводить компаративную конференцию. Иначе, как справедливо говорили все выступавшие, это поле будет засажено сорняками и никакую чистоту юридического мышления мы не получим.

Решение ученого совета Института от 15 апреля 2009 г.

по итогам обсуждения доклада В. И. Лафитского

"Сравнительное правоведение: концептуальные подходы"

1. Признать необходимым в научных исследованиях и в процессе законопроектной деятельности шире использовать аналитические материалы об опыте и тенденциях развития иностранного законодательства.

2. Рекомендовать авторскому коллективу (руководитель В. И. Лафитский) при подготовке монографии "Сравнительное правоведение":

а) уделить особое внимание анализу общих и региональных тенденций развития законодательства зарубежных стран;

б) полнее отразить растущую роль международно-правовых актов в процессе сближения национальных законодательств;

в) рассмотреть разные основания классификации национальных правовых систем.

3. С учетом значимости сравнительно-правовых исследований рассмотреть вопрос о подготовке серии работ "Национальные правовые системы".

4. Признать целесообразным проведение в Институте ежегодных конференций, посвященных актуальным проблемам сравнительного правоведения, с привлечением ведущих компаративистов России и зарубежных стран.

5. Организовать в Институте проведение публичных лекций ведущих компаративистов России и зарубежных стран.

6. Систематически проводить занятия для аспирантов Института по проблемам теории и методологии сравнительного правоведения.

7. Одобрить работу редакционной коллегии "Журнала зарубежного законодательства и сравнительного правоведения".

Название документа