Обзор круглого стола "Философия права в России: история и современность", Москва, 2 - 3 октября 2008 г

ОБЗОР КРУГЛОГО СТОЛА "ФИЛОСОФИЯ ПРАВА В РОССИИ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ", МОСКВА, 2 - 3 ОКТЯБРЯ 2008 Г.

М. В. АНТОНОВ, С. В. ВОЛКОВА, М. А. КАПУСТИНА

Антонов Михаил Валерьевич, преподаватель кафедры теории и истории государства и права Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат юридических наук.

Волкова Светлана Васильевна, доцент кафедры теории и истории государства и права Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат юридических наук, доцент.

Капустина Мария Александровна, доцент кафедры теории и истории государства и права Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат юридических наук, доцент.

2 - 3 октября 2008 г. в Москве в Институте государства и права РАН под эгидой секции истории права, государства и политических учений (руководитель секции - доктор юридических наук, профессор В. Г. Графский) состоялись третьи философско-правовые чтения, посвященные памяти академика В. С. Нерсесянца. Проведение таких ежегодных чтений уже стало хорошей традицией; по уровню представленных докладов и по составу участников они являются сегодня, пожалуй, наиболее представительными научными форумами в сфере российского теоретического правоведения. Эти чтения подтвердили уже обозначившуюся в предыдущие годы тенденцию к расширению состава их участников и круга обсуждаемых проблем. Дискуссии между участниками развернулись по нескольким основным направлениям, обозначенным в докладе доктора юридических наук В. Г. Графского "Философия права в России: история и современность". 1. Своеобразие начальной стадии становления философии права в России, как и во многих других странах, тесно связано с восприятием и последующей эволюцией христианского философско-религиозного миросозерцания в его греческой (византийской) версии, которое пришло на смену языческому и утвердилось в этом качестве в соперничестве с другими верованиями и методологическими ориентациями. Возвышение религиозно ориентированной философии права происходило впоследствии также под воздействием западноевропейской светской философской традиции. Все основные этапы ее эволюции в известной мере предопределялись, а также частично совпадали с этапами истории русской философии, включая и философию права. В XX в. православное миросозерцание уступило свои доминирующие позиции идеологии советского марксизма и остается малозаметным в идейном позиционировании в условиях постсоветского доктринального плюрализма. Особенно характерными стадиями религиозной философии и связанной с ней философии права стали начальный (киевский) этап религиозно-философского просветительства (Иларион), затем скудный по философским обобщениям период, совпадающий с периодом политического возвышения московского царства, отмеченного удушливой для духовной жизни и активности обстановкой. Его сменяет период просвещенного деспотизма (реформы Петра I с их апологетическим доктринальным сопровождением в духе идей протестантизма и полицейской государственности) и, наконец, долгий и не во всем плодотворный период либеральных начинаний (от "законной монархии" Екатерины II вплоть до "основных законов" Николая II). На протяжении последнего периода возникли и были использованы благоприятные предпосылки для проведения первых национально ориентированных сравнительных философско-исторических и философско-правовых обобщений (Сперанский, Чаадаев, Киреевский, Хомяков, Чернышевский, Данилевский, Плеханов) и для фундаментальных философско-правовых построений (Вл. Соловьев, Петражицкий). Именно в его хронологических рамках происходит размежевание двух социально-философских ориентаций, получивших название западничества и славянофильства. Формально их обособляли противоположная оценка роли и значения католичества и православия в жизни народов Запада и Востока и несовпадающие мнения о характере тенденций и перемен в социальной и политической истории России в сравнении с народами Западной Европы. В то же время их объединяло критическое отвержение крепостнических порядков как преграды обретению свободы личности, свободы выражения общественного мнения и др. Проповедуемое уважительное отношение к чести и достоинству народа русского в сочетании с критикой бюрократизма и защитой религиозно-духовного коллективизма (соборности) дает основание отнести славянофилов к разряду православного народничества, которое исторически предшествовало и отчасти послужило вдохновляющим образцом для революционно-демократического народничества. При всех очевидных увлеченностях национальной спецификой или соблазном националистического мессианизма славянофильство в лице лучших своих представителей (И. Киреевский, Хомяков, Данилевский) явило выдающиеся образцы философской разработки темы национального самосознания как "метафизики национального самоопределения", при этом "метафизики религиозной". Славянофильский идеал предполагал свое воплощение не только через обретение цельного морально-нравственного духа и соединение в "соборный союз любящих друг друга сердец", но совместно с этим полную объемлемость области рассудка "всецелым разумом" и соответственно взаимообъемлемость его рассудком, "возросшим в своих силах и способностях". Таким в одно и то же время "родным и вселенским" виделся итог работы философской мысли и жизни в тогдашних условиях, отмеченной усилиями по поддержанию "полной свободы и автономии", а также при "активном общении и обогащении со всеми другими познавательными силами человеческого духа" <1>. -------------------------------- <1> Подробнее см.: Логос. Философско-литературный журнал. 1991. N 1. С. 7.

2. Следующим крупномасштабным этапом философских размышлений и построений следует считать научно-доктринальное творчество советских правоведов-марксистов социологической и социально-психологической направленности (Рейснер, Стучка, Пашуканис) и социально-философское творчество выдающихся мыслителей так называемого русского зарубежья (Ильин, С. Булгаков, Н. Алексеев, Бердяев, Вышеславцев). В рамках философско-правовых исканий этого периода вновь рельефно выделились две главные тенденции и две методологические позиции в области философии и (с гораздо меньшей методологической проявленностью) в области философии права - устойчивая традиционная "православно-христианская" и переменчивая ученическая "европоцентристская". В традиционном противостоянии абстрактно-логических (метафизических) и конкретно-исторических (преимущественно утилитаристских) философских ориентаций русская философия права склонялась более всего к поискам ответа на вопрос не "что (это такое)?", а "как?", что тем самым отодвигало на периферию внимания системную целостность философского построения и продлевало срок его "невегласия" (системной и конструктивной недоношенности). Традиционно устойчивыми темами в русской философии права и соперничающей с ней с некоторых пор теорией государства и права продолжали оставаться проблемы взаимоотношений права и нравственности (Вл. Соловьев со многими предшественниками, Г. В. Мальцев), а также проблемы права и власти (Ильин, Вышеславцев, Н. Алексеев, теория государства и права в советский и постсоветский периоды). 3. Вопрос о специфике русской философии права является столь же спорным и столь же редко обсуждаемым, как и вопрос о специфике русской философии. Об особенностях национального русского духа в области социально-политической мысли писали и пишут "неославянофильствующие" философы: Бердяев ("Русская идея"), Лосский ("Характер русского народа"), Новгородцев ("О своеобразных элементах русской философии права"), Лосев ("Русская философия"), "евразийцы" и др. Их позицию оспаривают "неозападники", мнение которых с точки зрения аргументированности выглядит достаточно убедительным. "Национальный характер философии проявляется не в ответах - ответ должен быть один для всех народов, а в самой постановке вопросов, в подборе их, в частных модификациях" <2>. С этих позиций вполне русским выглядит характер вопросов, поставленных в области религиозно-политической философии Иларионом и Чаадаевым, Сперанским и Соловьевым, хотя сами "наболевшие" вопросы и потребность в незамедлительных ответах могли быть навеяны не местной, а другой, извне привнесенной (у нас, как правило, европейской) интеллектуальной традицией. Для некоторых из русских мыслителей характерна также заслуга в деле новаторской трактовки старых или творческого использования заимствованных из европейского обихода новых понятий. Таковыми стали термины "закон", "правда" и "благодать" у Илариона, трактовка власти как силы в формуле "разделение властей" у Сперанского, введение в русский язык термина "гуманизм" Карамзиным, трактовка "социальной и культурной динамики" Сорокиным и др. Следует признать, что уже сам факт перевода и перетолкования философских конструкций какого-либо мыслителя на русский язык с его последующими развернутыми комментариями и всевозможными и не всегда адекватными употреблениями во благо философского просвещения делает их создателя своего рода русским мыслителем - таковыми выглядят в ретроспективе "русский Платон", "русский Маркс" и др. -------------------------------- <2> Шпет Г. Очерк развития русской мысли. Первая часть. 1922.

4. Заслуга В. Соловьева в том, что он возвысил и укрепил духовное начало в философии права и сделал это не только с помощью Канта и Шеллинга, но в первую очередь Хомякова и Киреевского. В этом смысле он является синтезатором западной и российской философско-правовой позиции. Есть мнение, что аргументы и выводы, сделанные в спорах между западниками и славянофилами, актуальны и сегодня - к ним практически мало что можно добавить. Между тем стал очевиднее вклад философов немецкого романтизма и Шеллинга в славянофильскую критику западного рационализма, которую славянофилы так удачно снабдили новыми уточнениями и перетолкованиями. Кроме того, стала очевидней плодотворность самой автономии обсуждения локальной правовой системы и соответствующей правовой концепции, обособленной по отношению к западной или западнической традиции. Сейчас эта позиция находит поддержку у таких правоведов, как Норбер Рулан и Сингха, а до этого Рене Давид. 5. Либертарная концепция права и гражданственности В. С. Нерсесянца, зародившаяся на исходе советского периода и оформившаяся в первые годы перестройки, являет собой пример "русского вопроса и ответа" на многие назревшие в гегелевской и марксовой интеллектуальной традиции вопросы или на уже опровергнутые ходом событий утверждения-прогнозы в области теории истории в целом и философии права в особенности. Легкоразличимые греко-римские и кантианско-гегелевские истоки его цельного концептуального построения сочетаются одновременно с оригинальными и аргументированными логико-понятийными объяснениями природы и назначения права, а также государства и политики, включающими и область истории права от его возникновения до наших дней. Масштабность и целостность обсуждения философско-правовых вопросов характеризует автора либертарной концепции как самого универсального по социально-историческому кругозору и исходным методологическим позициям отечественного правоведа, творчество которого приходится на период перехода от советского права и государства к либерально-демократическому правовому государству, созидаемому в непривычных условиях рыночной стихии и политически глобализирующегося мира. Здесь наиболее существенны для анализа и размышлений такие его работы, как "Наш путь к праву" (1992) и "Национальная идея России во всемирно-историческом прогрессе равенства, свободы и справедливости. Манифест о цивилизме" (2000 - русское издание; 2001 - перевод на английский язык). 6. Философско-правовое восприятие юридических тем и взаимосвязанных социальных проблем отличает многоаспектное и системное их рассмотрение в рамках целостного видения, которое в современных условиях неудержимой научной специализации предполагает использование обдуманного интегрального междисциплинарного подхода. Современные поиски путей и форм воплощения интегративного (синтезированного) правоведения, адекватного сложившейся плюралистической методологической ситуации, делают междисциплинарный подход все более настоятельным и более предпочтительным в наборе многих устоявшихся и привычных подходов. Необходимо, чтобы русская философия права, обусловленная в ее сегодняшнем состоянии различными средствами, силами и способностями познания и жизни, в то же время имела сверхнациональный смысл и значение и, как всякая развитая современная философская культура, вобрала в себя все идейное наследство, завещанное или предоставляемое иными народами и культурами, одинаково обособляясь от космополитизма, игнорирующего индивидуальные особенности исторического бытия наций, и от узкого национализма, мало ценящего "превышающее значение единого и цельного культурного человечества". С. Н. Трубецкой удачно резюмировал суть этой проблемы в таких словах: "В области философии и метафизики всякое мощное усилие разума сближает нас с целой сферой умов, стоящих на той ступени, до которой мы возвышаемся. Такая встреча, такое согласие свидетельствуют о внутренней объективной правде идей, о единстве человеческой мысли и единстве путей к познанию истины" <3>. -------------------------------- <3> Логос. Философско-литературный журнал. 1991. N 1. С. 10.

Важным вкладом академика В. С. Нерсесянца в развитие современной политико-правовой мысли явилось создание либертарной концепции права. Уяснению значения и перспектив развития этой теории преимущественно было посвящено обсуждение проблематики "Философия права в России: история и современность". Разумеется, идеи этого замечательного российского правоведа и в рамках трех других направлений оказали немалое влияние на содержание научных дискуссий. Центром дискуссии о перспективах развития права как своеобразного культурного и духовного феномена, развернувшейся в первый день чтений, стал доклад члена-корреспондента РАН, доктора юридических наук Г. В. Мальцева (Москва) "Право: прошлое и будущее". Докладчик еще раз подчеркнул, что, рассматривая становление идеи права, необходимо знать историю, чтобы прогнозировать будущее. По его мнению, серьезное внимание необходимо уделять исторической лингвистике. Внимание участников дискуссий сосредоточилось на вопросе об истории и тенденциях развития российской правовой мысли. Из докладов, посвященных общетеоретическим проблемам права, наибольший интерес вызвали доклады доктора юридических наук И. А. Исаева (Москва) "Русская правовая культура: становление и этапы", доктора юридических наук В. П. Малахова (Москва) "Самопротиворечивость идей в русской философии права", доктора юридических наук С. И. Максимова (Харьков) "Идея правового государства в российской правовой мысли: общее и особенное", доктора юридических наук Р. А. Ромашова (Санкт-Петербург) "Идея права в западной и отечественной культурах: существует ли двусторонняя интеграция?". Ряд интересных докладов этой секции был посвящен истории русской правовой мысли. Здесь, в частности, можно указать на доклады доктора юридических наук Н. М. Золотухиной (Москва) "Традиции в отечественном правопонимании. XV - XVII вв.", доктора юридических наук Л. Е. Лаптевой (Москва) "Обязанность подданного в споре славянофилов и западников", кандидата юридических наук Е. А. Прибытковой (Москва) "Органическая школа права и ее влияние на русскую правовую мысль", кандидата юридических наук С. В. Волковой (Санкт-Петербург) "Пацифистские идеи в политико-правовой мысли Древней Руси". Особое внимание участников привлекли доклады доктора юридических наук Л. С. Мамута (Москва) "Государственное отщепенство как идея и реальность" и доктора юридических наук В. В. Лапаевой (Москва) "Либертарная концепция права В. С. Нерсесянца: научное своеобразие и практическое значение". В выступлении Л. С. Мамута основное внимание было уделено вопросам отщепенства - отчуждения от государства во всех сферах. Как подчеркивает Л. С. Мамут, 1905 - 1907 гг. как раз и показали, как низменный дух толпы (низкие инстинкты масс) соединился со второй стихией - отщепенством (как крестьянской вольностью, так и неприятием государства интеллигенцией). По мнению В. В. Лапаевой, В. С. Нерсесянц, исходя из типов правопонимания (легистского и правового), создал свою либертарно-юридическую концепцию, которая является российской концепцией, а не западной. Как подчеркивает В. В. Лапаева, это является определенной заявкой на философскую концепцию. Для либертарной концепции сущностью права является правовое равенство, а теоретической основой (ядром) - правовой закон, где наблюдается единство права и государства. Второй день чтений был посвящен двум основным вопросам - проблематике прав человека и значению интегральной юриспруденции. Тон дискуссиям по первому вопросу задали доклады кандидата юридических наук В. А. Четвернина (Москва) "Современная либертарно-юридическая концепция прав человека" и кандидата юридических наук Н. В. Варламовой (Москва) "Система прав человека". Н. В. Варламова в своем выступлении подчеркнула, что для содержания справедливости в первую очередь важен формальный аспект, способ социального регулирования. Эти доклады вызвали оживленный спор между В. А. Четверниным и В. Г. Графским о содержании понятия "права человека". Центральным в рамках последнего направления дискуссий стал доклад доктора юридических наук В. Г. Графского "Интегральное правопонимание в историко-философской перспективе". Как и ожидалось, научное значение интегральной концепции права подверглось интенсивному обсуждению. Из докладов по этой проблематике особенно выделились выступления доктора юридических наук И. Л. Честнова (Санкт-Петербург) "Критерии современного правопонимания: отвечает ли им интегративное правопонимание", доктора юридических наук И. Ю. Козлихина (Санкт-Петербург) "Миф об интегральной юриспруденции" и доктора юридических наук В. В. Лазарева (Москва). В. В. Лазарев отметил, что теория, разработанная В. С. Нерсесянцем, является коммуникативной, интегративной по определенным критериям. К таковым, полагает В. В. Лазарев, можно отнести, во-первых, методологию, поскольку используются разные теории, которые имеют рациональное начало. Во-вторых, в данной концепции соединяются (интегрируются) легистские и естественно-правовые представления о праве. Например, понятие правового закона, правового государства. В-третьих, равенство, свобода рассматриваются в их неразрывном единстве. В-четвертых, в ней соединяются легистский и правовой подходы к праву и государству. В-пятых, в концепции В. С. Нерсесянца используется теория цивилизма, в которой непосредственно присутствуют и синтетика, и интеграция. Особый интерес вызвало выступление доктора юридических наук В. А. Туманова (Москва). В. А. Туманов полагает, что в настоящее время в философии права можно выделить две большие проблемы. Первая проблема связана с тем, что в философии права наблюдается глубокий упадок, причем такая ситуация наблюдается не только в Российской Федерации, но и во многих западных странах. Примером тому может стать Франция, где перестали публиковаться материалы архива философии права, Германия, где мало преподается философия права, Англия, в которой вообще не преподается философия права. Иными словами, наблюдается кризис юридических наук. Как подчеркнул В. А. Туманов, В. С. Нерсесянц внес посильный вклад в реанимацию философии права. Вторая важнейшая проблема - наша, российская философия права всегда являлась и является противоположностью западной. По мнению В. А. Туманова, на вопрос о том, есть ли русская концепция философии права, можно дать отрицательный ответ. Наука запаздывает. Следует отметить выступление кандидата юридических наук Н. В. Варламовой (Москва). Она подчеркнула, что либертарно-юридическая концепция правопонимания - в некотором смысле итог развития российской правовой мысли. Ценными в данной концепции прежде всего являются два момента. Во-первых, принцип формального равенства исключает произвол, так как это равенство в свободе каждого по отношению к каждому. Откуда проистекает это равенство, на каком основании человек обладает этим равенством? Ответы могут быть разными. Но главное, что каждый свободен до тех пор, пока его свобода совместима со свободой другого, наделенного таким же масштабом свободы. Во-вторых, нормы права должны разворачиваться в непротиворечивую систему, т. е. быть операциональными. Однако сегодня все чаще стремятся свести требование справедливости лишь к формальным требованиям надлежащего закрепления нормы права. Права человека, полагает Н. В. Варламова, - мера притязаний на свободу. В этом смысле права первого поколения являются прежде всего притязаниями на индивидуальную свободу. Но так называемые негативные права сами по себе недостаточны, так как они не гарантированы. Поэтому они должны быть дополнены "позитивными" правами, например правом на публично-властную (полицейскую) защиту, которые демонстрируют неразрывную связь права и государства. Второе поколение прав человека представляет собой притязания на предоставление тех или иных услуг, социальных прав и т. п., закрепленных в законодательстве. Третье поколение - права исторически сложившихся социальных общностей. Они, по Н. В. Варламовой, являются проекцией прав первого и второго поколения на социальные общности. Это своего рода гарантия прав человека, живущего в социальной общности. Третье поколение признается в той мере, в какой признаются права первого и второго поколений. Все иные поколения, называемые в современной литературе, могут быть отнесены соответственно к первому или второму поколению прав человека. На вопрос о критерии нарушения прав человека Н. В. Варламова ответила, что, по ее мнению, таким критерием является принцип соразмерности ограничения моей свободы и свободы другого человека. Данный критерий, выделила Н. В. Варламова, нашел отражение в практике Европейского суда по правам человека. Продолжением дискуссии по данному вопросу стали выступления кандидата юридических наук М. А. Капустиной (Санкт-Петербург) "Правовая свобода и ответственность" и доктора юридических наук Д. И. Луковской (Санкт-Петербург) "Понятие прав человека: многообразие подходов". В современной отечественной теории права существует множество определений понятия прав человека, подчеркнула Д. И. Луковская. По ее мнению, в настоящее время в целом преодолен взгляд на права человека как "принадлежащие" исключительно государству, "дарованные" ему государством. Признание принадлежности прав человеку (как таковому или только во взаимодействии с другими людьми) объединяет большинство исследователей. При этом заслуживает особого внимания идея о том, что права человека существуют "в силу их взаимного признания внутри круга субъектов государственно-правового общения" (В. А. Четвернин). Эта идея, как представляется, может способствовать преодолению методологических разногласий в рамках данного подхода к пониманию прав человека. В предлагаемых концепциях прав человека акцентируется внимание прежде всего на присущих человеку потребностях (интересах как осознанных потребностях) - от первичных, элементарных (физиологических) до способствующих самореализации и самосовершенствованию личности. Из потребностей человека выводятся соответствующие требования, притязания, направленные на их удовлетворение. Характеризуя права как форму, способ удовлетворения человеческих потребностей, сторонники такого подхода учитывают, хотя и далеко не всегда, социально-культурное своеобразие потребностей, а также то, что они видоизменяются в процессе общественного развития. Разногласия вызывает вопрос о том, к кому обращены соответствующие требования - прежде всего к государству или также к обществу и людьми друг к другу. Права человека как требования не выходят за границы правосознания. Для реализации этих требований нужны соответствующие условия, определяющие возможности их удовлетворения. Категория возможности лежит в основе большинства концепций прав человека как меры возможного поведения. Такое понимание прав человека ставит вопрос об их природе в качестве субъективных прав. С точки зрения позитивистски ориентированных авторов, права человека находятся в сфере абстрактных возможностей индивида и являются лишь основой для приобретения субъективных прав на основании нормы объективного права. Получается, что и такие прирожденные права, как, например, право на жизнь, на личную неприкосновенность и др., - это только потенциальные, а не реальные возможности индивида, т. е. не субъективные права. Такой подход, по мнению Д. И. Луковской, подвергается обоснованной критике авторами, которые признают все права человека субъективными правами, существующими независимо от их государственного признания и законодательного закрепления. При этом предлагается подразделять их на естественные (прирожденные) права и права, которые получают реальное воплощение лишь благодаря законодательной деятельности государства (Е. А. Лукашева), либо первичные субъективные права (они "исходно существуют у субъектов") и права вторичные в качестве изменяющихся, прекращающихся и т. п. (В. А. Четвернин). Как мера возможного поведения права человека со времен И. Канта выступают в качестве меры его свободы, способа самореализации личности. Границы правовой свободы очерчиваются взаимным признанием свободы субъектов правового общения. Такие акты признания можно считать эквивалентом принципа формального равенства. Взаимное признание предполагает соотнесенность свободы индивида со свободой других людей, т. е. с обязанностью уважать их свободу. В этом ракурсе права человека представляют собой единую и равную для данного круга субъектов права систему прав (и обязанностей). Распространено мнение, что права человека выступают как моральные, нравственные критерии действующего правопорядка. Конечно, нормы объективного права, санкционирующие произвол государства в отношении личности, нарушающие правовые границы ее свободы, не могут не вызвать морального осуждения. Более того, с учетом взаимодействия, взаимодополнительности права и морали можно было бы согласиться с тем, что права человека устанавливают морально-правовой стандарт внешнего поведения. Однако даже относительная общность ценностных основ права и морали не является достаточным аргументом для смешения прав человека как правовых феноменов с собственно моральными (морально-нравственными) императивами. Права человека - правовая, а не этическая категория. Особенно важно это иметь в виду с точки зрения защиты прав человека от необоснованных ограничений, в том числе, как отмечается в литературе (В. В. Лапаева), со ссылкой на моральные ценности. Критически обобщая различные варианты понимания прав человека в современной юридической литературе, можно сформулировать следующее определение. Права человека - это общая и равная для всех мера (норма) свободы (возможного поведения), необходимая для удовлетворения потребностей его существования, развития, самореализации, которая в тех или иных конкретно-исторических условиях определяется взаимным признанием свободы субъектами правового общения и не зависит от ее официальной фиксации государством, хотя и нуждается в государственном признании, стимулировании и соответствующих гарантиях. Особого внимания, по мнению Д. И. Луковской, заслуживают современная концепция универсальности прав человека и различные аргументы авторов, требующих ее критического пересмотра либо вообще отказывающихся признавать права человека универсальными. Третьи чтения памяти академика В. С. Нерсесянца наглядно продемонстрировали формирование основного дискуссионного направления современной российской философско-правовой мысли, а именно обсуждение проблем и перспектив двух новых течений (либертарной и интегративной правовых концепций), которые на сегодняшний день являются (наряду с традиционным этатистским позитивизмом) наиболее влиятельными в российском теоретико-правовом дискурсе. Как показало обсуждение, основные споры ведутся между сторонниками новаторских идей (либертарная, интегративная, коммуникативная и другие концепции) в теоретическом правоведении и противниками этих идей, которые придерживаются традиционных представлений о праве (сторонники юснатурализма и позитивизма различных оттенков). Что, разумеется, не исключает и дискуссий в рамках каждого из этих двух основных направлений. Эти споры обнаруживаются и в различных частных сферах научных исследований; в рамках чтений особое значение участники придали экстраполяции этой дискуссии в такие проблемные поля, как обсуждение проблем прав человека и тенденций развития отечественной правовой мысли. Несомненно, продолжение традиции ежегодных философско-правовых чтений будет способствовать расширению научных дискуссий, продуктивному обмену мнениями между сторонниками различных взглядов и тем самым дальнейшему развитию отечественной философско-правовой мысли.

Название документа