Наука международного частного права: теория реального и личного статутов в учении Бартоло да Сассоферрато

НАУКА МЕЖДУНАРОДНОГО ЧАСТНОГО ПРАВА: ТЕОРИЯ РЕАЛЬНОГО И ЛИЧНОГО СТАТУТОВ В УЧЕНИИ БАРТОЛО ДА САССОФЕРРАТО

И. В. ГЕТЬМАН-ПАВЛОВА

Гетьман-Павлова И. В., доцент кафедры международного частного права ГУ-ВШЭ, кандидат юридических наук.

Становление науки международного частного права связано с образованием городов-государств Северной Италии в XIII - XV вв. В договоре 1183 г., заключенном между союзом Ломбардских городов и императором Фридрихом I Барбароссой, итальянские города de facto были отделены от центральной власти императора <1>. Права, гарантированные городским общинам, включали право законодательной компетенции. Кодифицированные обычаи и статуты появляются у отдельных городов в XII в. Универсальным правом продолжало быть римское право, но городской статут мог нейтрализовать его действие исходя из принципов lex posteriori derogat legi priori и lex specialis derogat legi generali. Римское право представляло собой "как бы море, в котором густо были разбросаны острова - местные правопорядки автономных политических общин, основанные на обычаях и статутах" <2>. -------------------------------- <1> См.: Kalensky P. Trends of private international law. Prague, 1971. <2> Брун М. И. Очерки истории конфликтного права. Пг., 1915.

В течение XII - XIV вв. юристы активно привлекались к разработке городских статутов. В период школы глоссаторов проблема применения законов индивидуальных городов-государств к отношениям, содержащим иностранный элемент, разрешалась в пользу закона суда (lex fori). Около 1200 г. сформировалось мнение, что в случае конфликта между законами отдельных городов судья должен применить закон, который он сам считает лучшим. Но практика показала, насколько затруднительно решить, какое право - иностранное или местное, римское или статутное - надлежит применить при разрешении частноправовых споров. Решение таких казусов стало главной задачей для итальянских юристов. "Итальянская теория статутов возникла во второй половине XIII в., когда вместо коротеньких отрывочных замечаний на полях Corpus Iuris, стали появляться более подробные комментарии постглоссаторов" <3>. Фактически постглоссаторы создали совершенно новую доктрину, которая впоследствии стала методом международного частного права <4>. -------------------------------- <3> Мандельштам А. Н. Гаагские конференции о кодификации международного частного права. СПб., 1900. <4> См.: Kalensky P. Op. cit.

Юристы того времени стремились по любому вопросу, в том числе и коллизионному, найти ответ в Кодификации Юстиниана. В римском праве усматривался писаный разум, абсолютное право, пригодное для всех времен и народов. На статутарное право итальянские постглоссаторы смотрели с презрением, наделяя его прозвищем "ослиное право" (ius asinorum). Юристы пытались решить коллизионные вопросы путем толкования источников римского права, в которых на самом деле не было отправных пунктов для развития коллизионного права. "Крылья итальянской мысли были спутаны двумя фикциями: о нерушимости римских текстов и о главенстве германского императора над миром. Это главенство находилось в вопиющем противоречии с действительностью, а Юстинианово законодательство не содержит вовсе начал нашей науки. Тем более следует удивляться тем замечательным правилам, которыми мы обязаны постглоссаторам" <5>. -------------------------------- <5> Мандельштам А. Н. Указ. соч.

Сущность итальянской теории статутов в самой сжатой форме можно сформулировать следующим образом: одни обычаи или законы имеют силу только на территории издавшего их законодателя; другие имеют силу и вне территории. Итальянская доктрина статутов известна именами Олдрадо (Oldradus de Ponte); Якова Бутригария (Jacobus Buttrigarius); Раниеро Форлийского (Raniero da Forli); Гвиттончино Синибалди (Guittoncino Sinibaldi, Cino da Pistoia); Альберико Рошате (Alberico de Rosciate). Все эти юристы остались в тени с появлением крупнейшего из постглоссаторов, Бартоло Северо из Сассоферрато (Bartolo Severe da Sassoferrato, Bartolus a Saxoferrato), родоначальника и основателя международного частного права как науки и практической доктрины, самого блестящего представителя школы комментаторов. Бартоло поднялся над всеми своими современниками и всех их затмил своей славой <6>. -------------------------------- <6> См.: Брун М. И. Указ. соч.; Грабарь В. Э. Римское право в истории международно-правовых учений. Юрьев, 1901; Макаров А. Н. Основные начала международного частного права. М., 1924; Нольде Б. Э. Очерки международного частного права. СПб., 1909.

Основателем теории статутов Бартоло стали считать в XVIII в. В некоторых исследованиях XIX - XX в. его называют "отцом теории статутов и человеком, впервые проведшим различия между личным и реальным статутами" <7>. До Бартоло никто не обращался к диалектике для построения конфликтной теории или обоснования коллизионных норм. Были только отрывочные мнения юристов по поводу отдельных практических вопросов, не объединенные какой-либо общей мыслью, добытые юридическим чутьем, а не логическим методом. Все постглоссаторы разрешали коллизии эмпирически, не имея определенной теории. Бартоло первый задумался над принципом, который можно было бы положить в основу решения конфликтов; он думал найти его, применив диалектический метод и встав на путь расчленения понятия статута, чтобы раскрыть его конфликтное содержание. Бартоло выводил конфликтные нормы из понятия статута, полагая, что коллизионная норма может быть найдена путем отнесения закона материального права к той или иной категории - законы о лицах (личные) или законы о вещах (реальные). -------------------------------- <7> Kalensky P. Op. cit.

У постглоссаторов были излюбленные тексты в Кодификации Юстиниана, к которым они приурочивали свои учения. Эти места получили название "обычных" (loci ordinarii); их называли также "местами пребывания предмета" (sedes materiae). Для учения о столкновении статутов таким обычным местом была первая конституция Кодекса, в связи с которой рассматривается вопрос о столкновении местных (статутов), что и положило начало международному частному праву <8>. Неизвестный глоссатор снабдил начальные слова конституции комментарием: "Доказательство, что если бы житель Болоньи был привлечен к суду в Модене, он не должен быть судим на основании статутов Модены, которым не подчинен, так как [текст] говорит: управляемые властью нашей милости" <9>. Текст и глосса были привлечены как доказательство правила о неприменимости к иностранцам местных статутов, в создании которых они не участвовали и о существовании которых могут не знать. Глосса свидетельствовала о рождении коллизионных проблем, но была пристегнута к тексту римского права, отнюдь не имевшему в виду разработать какие-либо вопросы конфликтного права. Интересно отметить, что уже при зарождении МЧП возникло его основное противоречие - на основе внутреннего правового регулирования судья Модены должен судить о правоотношении, которое не является чисто внутренним <10>. -------------------------------- <8> См.: Грабарь В. Э. Указ. соч. <9> Там же. <10> См.: Там же.

До Бартоло юристы ставили себе одну задачу - решить, применимы ли статуты данной общины к посторонним лицам (иностранцам). Бартоло поставил перед собой и вторую задачу - применение статутов за пределами городской общины - и произвел исследование обоих основных вопросов современного международного частного права <11>. Статуты должно классифицировать по видам и для каждого вида установить коллизионный принцип. Определение коллизионных принципов - отправная точка в учении Бартоло. Казус глоссы разрастается у Бартоло в теорию конфликтного права <12>. Для каждого вопроса предлагается каталог дифференцированных ответов; каждый вопрос обсуждается и разрешается на основании соображений справедливости. И вопросы, и их решения носят казуистический характер; сам Бартоло не проводит их систематизацию. Однако в результате складывается довольно стройная система: 1) дееспособность лица обсуждается по закону его места жительства; 2) вещные правоотношения подчинены статуту места их нахождения; 3) в обязательствах различаются форма и существо; первая определяется статутом места совершения акта; вторая - по общему правилу тем же статутом, но с оговоркой, что последствия обязательства обсуждаются по статуту места его исполнения; 4) вопросы наследования разрешаются в пользу личного или в пользу территориального закона, смотря по тому, видит ли статут данного государства в правилах о наследовании вопрос о судьбе вещей или вопрос о правах лиц <13>. -------------------------------- <11> См.: Там же. <12> См.: Нольде Б. Э. Указ. соч. <13> См.: Там же.

Теория статутов изложена в комментарии Бартоло к Кодексу Юстиниана. Первая часть комментария посвящена учению о личном и реальном статутах. Бартоло последовательно разбирает правоотношения, возникающие из договоров, деликтов и завещаний; здесь он выступает как практик старой школы, но мыслит категориями международного частного права, формулируя определенные коллизионные нормы применительно к содержанию отношений <14>. Первая часть комментария открывается исследованием правоотношений из договора. Ученый приводит казус: иностранец заключил договор в Перудже; из этого договора возник судебный спор, который ведется в родном городе иностранца. Статут какого из двух мест следует применить? "Вопросы этого рода весьма спорны; оставляя в стороне другие различения, необходимо более детально... различать, о чем идет речь". Бартоло использует расчленения - начинает с одного вопроса и заканчивает семью: -------------------------------- <14> См.: Брун М. И. Указ. соч.; Международное частное право: современные проблемы. М., 1994.

1. Статут касается формы договора - решает место заключения договора. 2. Статут касается процесса - решает место нахождения суда. 3. Спор касается существа дела - вопрос опять нужно расчленить: 1) если "воли" спорят об обстоятельствах, которые могли быть предусмотрены при заключении договора, то решает место договора. "Под этим местом, - поясняет Бартоло, - я разумею то, где договор заключен, а не то, где назначено исполнение" <15>; -------------------------------- <15> Брун М. И. Указ. соч.

2) если спорят об обстоятельствах, которые возникли уже впоследствии из-за небрежности или просрочки должника, то опять нужно различать: - исполнение назначено в определенном месте - решает место, где назначено исполнение; - исполнение обещано в нескольких местах альтернативно, с правом выбора для истца, или место исполнения не указано, - решает место, где предъявлено требование, потому что здесь обнаружилась просрочка или небрежность. Установив свои тезисы, Бартоло обращается к конкретным примерам. В г. Ассизи статут постановляет, что муж, в случае смерти бездетной жены, получает 1/3 приданого; статут г. Перуджи (родина мужа) отдает ему 1/2. Брак заключен в г. Ассизи. Статут какого города следует применить? Совершенно неожиданно Бартоло отвечает, что решает, "несомненно, статут территории мужа". Но противоречия с собственным тезисом о компетентности статута места заключения договора Бартоло не видит, потому что в пользу такого решения есть римский текст: приданое следует требовать обратно по месту жительства мужа. Неважно, что римский юрист говорил не о коллизии, а о подсудности; для Бартоло римский текст - это закон. Таким образом получается коллизионная норма: имущественные отношения между супругами регулируются законом места жительства или происхождения мужа <16>. -------------------------------- <16> См.: Там же.

Исследование вопроса о значении местного статута для завещания иностранца Бартоло связывает с обычаем Венеции, по которому завещание действительно при двух или трех свидетелях. Имеет ли силу завещание, составленное по этой форме в Венеции иностранцем? Для действительности письменного завещания нужна публикация; но это только форма, которую статут может облегчить и изменить. По римскому праву отец может завещать детям при двух свидетелях, следовательно, и отечество может распорядиться относительно своих подданных, потому что его власть приравнивается к власти отца. Бартоло утверждает: "Нечего говорить о статуте, будто он не обдуман; напротив, он и полезен, и хорош, и полон благорасположения: он берет во внимание и интересы завещателя, как это делали римляне для завещаний солдат; и интересы наследников, как это делали римляне для завещаний в пользу детей; и интересы свидетелей, чтобы не отрывать их от собственных дел" <17>. Статут сам по себе имеет силу. Но простирается ли он на иностранцев? Это зависит от того, говорит ли статут "просто и неопределенно" или "ограничивает личность граждан". В первом случае он касается и иностранцев, потому что относится к сфере добровольной подсудности. -------------------------------- <17> Там же.

Следующий пример, приводимый Бартоло: непредвиденные последствия контракта определяются законом места его исполнения. Статут Перуджи определяет срок для погасительной давности в 10 лет. Флорентиец дал взаймы в римской курии определенную сумму денег под условием возвращения долга в Перудже; "нет сомнения, что если он молчал в течение 10 лет, то следует применить статут Перуджи, где проявлена небрежность" <18>. Естественные последствия контракта, которые, возможно, были предусмотрены во время его заключения, подчиняются закону "места контракта". Под законом места контракта Бартоло в данном случае понимал закон места заключения, а не закон места исполнения. Однако последствия, возникающие после заключения контракта от небрежности или просрочки, подчиняются закону места, где контракт должен быть выполнен или закону суда (если место исполнения не определено). -------------------------------- <18> Kalensky P. Op. cit.

В данном случае Бартоло проводит восемь различений: (1) между формой контракта и (2) "торжественностью относительно его заключения"; он различает (3) независимые и (4) формальные законы; различает закон места контракта как (5) закон места его заключения или (6) исполнения в зависимости от (7) естественных или (8) непредвиденных последствий контракта. Ученый утверждает в качестве принципа применение закона места заключения сделки как основного критерия, чтобы уладить конфликты в сфере обязательственного права: этот "принцип выжил до сегодняшних дней, особенно в юридических системах во власти римского закона" <19>. -------------------------------- <19> Там же.

Не менее детально Бартоло проводит расчленение вопроса о деликтах. Иностранец совершил проступок в Перудже, будет ли он наказан по ее статуту? Различения Бартоло: 1. Проступок предусмотрен общим правом страны - виновный подлежит наказанию по статуту. 2. Проступок общим правом страны не предусмотрен. Возможные ситуации: 1) иностранец так давно живет в Перудже, что должен был знать о статуте; иностранец безусловно подлежит наказанию; 2) иностранец живет в Перудже недавно. Нужно опять различать: 1) деяние одинаково запрещено во всех государствах (например, в Италии повсеместно запрещается вывоз зерна за пределы городской общины без разрешения властей); тогда нельзя оправдываться неведением; 2) деяние не является повсеместно запрещенным; иностранец ответствует только тогда, когда он знал о запрещении. Бартоло не приводит никаких соображений в пользу своих решений, а только ссылается на римские тексты и мнения юристов. Сами по себе решения Бартоло и в настоящее время в большинстве своем являются общепринятыми. "Бартоло не оперирует понятиями, а различает вопросы; но то же сделал бы и современный нам юрист, если бы начал анализировать правоотношения, которые создаются фактом заключения договора; и мы в настоящее время не можем валить в одну кучу вопросы о том, по какому закону обсудить форму договора, по какому - процессуальные правила, по какому - содержание договора; различения Бартоло иногда излишни, но... диктуются различиями между правоотношениями" <20>. Бартоло угадывает правильные решения, но не аргументирует их. Для подтверждения компетентности того или иного статута в случае коллизии между ними ученый ссылается только на римские тексты. На самом деле римский текст содержал лишь правила о том, как толковать договор, если в нем не все предусмотрено, как быть при неполноте процессуальных правил, как оттенить убытки. М. И. Брун задается вопросом: сознавал ли ученый, что "делает натяжки, подтверждая римскими текстами нечто такое, чего они не имели вовсе в виду? Во всяком случае, вряд ли Бартоло мог делать иначе, чтобы придать своим мнениям силу обязательных норм" <21>. -------------------------------- <20> Брун М. И. Указ. соч. <21> Там же.

До Бартоло итальянские юристы XIV в. сформулировали ряд норм для разрешения коллизий между римским правом и городскими статутами, между статутами разных городов. Эти нормы были добыты в результате аналитической работы над правоотношениями, служившими поводами к конфликтам. При сравнительно малой сложности гражданской жизни можно было для всех правоотношений считать решающей одну из двух привязок: или к месту, где лежит вещь, или к месту, где постоянно находится лицо. По существу, это одна и та же привязка - к месту постоянного нахождения вещи и лица; но лица в отличие от вещей перемещаются, и закон домицилия может следовать за ними за границу. Так появилось представление о двух классах статутов - реальном и личном. Изучение римских источников, где в разных комбинациях встречается различение вещей и лиц, могло только укрепить уверенность в правильности такой группировки законов. Обращение к диалектике привело к тому, что термины "реальный и личный статуты" приобрели второе значение. Господство реального статута - для всех, кто вступает в отношения по поводу недвижимостей на определенной территории, обязательны законы этой территории о недвижимостях. В то же время для отношений по поводу недвижимостей на чужой территории эти законы необязательны. Следовательно, реальный статут "из своей территории не выступает", он все у себя дома и ничто за границей, он строго территориален, понятия "реальный" и "территориальный" - синонимы. Диалектика (сама постановка конфликтных вопросов в комментарии Бартоло) привела и к удвоению значения термина "личный статут". Личный статут, в смысле законов о лицах, обязателен для всех, кто имеет домицилий на определенной территории; "для временных пришельцев он здесь ничто, тем паче он ничто для иностранцев за границей" <22>. Обязательный для домицилированных на своей территории, он остается для них обязательным и в случае временного отъезда за границу; вместе с ними личный статут выступает за пределы территории, он экстерриториален. Понятия "личный" и экстерриториальный стали синонимами. В результате на протяжении веков основная идея Бартоло оставалась в неприкосновенности: скажите, о чем говорит закон, и мы скажем, реальный он или личный (в смысле эффекта). В первой части своего комментария Бартоло в поисках наиболее пригодной коллизионной нормы шел по "единственно правильному пути разложения правоотношения на его элементы; для каждого элемента он отыскивал его более тесную привязку к территории". Впоследствии этот метод был использован школой Савиньи и теорией "действенного статута". -------------------------------- <22> Там же.

Самым существенным новшеством в доктрине Бартоло явились его попытки установить общие принципы разрешения конфликтных вопросов, попытки отрешиться от казуистики. Установив виды статутов, он попытался для каждого вида найти его коллизионное содержание. "Это был уже конфликтный принцип: стоило, отправляясь от содержания материальной нормы, определить вид, к которому она относилась, - определялось и ее конфликтное содержание" <23>. Прежде всего ученый принимает во внимание материальный критерий - текст закона - и старается найти решение, наиболее соответствующее требованиям разума и справедливости. Бартоло пытается наиболее рациональным образом сконструировать личный статут: "Личные права иностранцев не могут обсуждаться по нашему статуту, так как лицо не меняется в своей сущности вместе с переменой местонахождения, а сущность эта другая в разных странах" <24>. Поэтому, например, закон, запрещающий мужу назначить наследницей жену, не касается иностранцев, как не касается их статут, разрешающий составить завещание сыну семейства. По мнению А. Н. Мандельштама, от этих рассуждений один шаг до объективного обоснования экстерриториальности личного статута потребностями международной жизни. Но Бартоло не делает этого шага. Утверждая, что территориальный закон о личных правах не касается иностранцев, он ограничивается этой отрицательной формулой и не говорит, какому закону вообще должны быть подчинены иностранцы. -------------------------------- <23> Макаров А. Н. Указ. соч. <24> Мандельштам А. Н. Указ. соч.

Возможно, Бартоло в принципе был не в состоянии аргументировать свои построения - для этого просто не было базы: законодательных решений, судебной практики, теоретических моделей. Судя по всему, он только чувствовал правильное решение, интуитивно угадывал его; но именно это и подтверждает гениальность ученого, свидетельствует о его безупречном научном чутье. Главная заслуга Бартоло - придуманный им метод, который заключался отнюдь не в механическом делении всех статутов на личные и реальные. Он рассматривал каждое конкретное юридическое отношение и пытался определить значение входящих в него иностранных элементов. Личные и реальные статуты в доктрине Бартоло вовсе не исчерпывают все разнообразие частных отношений, связанных с иностранным правопорядком. Бартоло придавал экстерриториальную силу личному статуту, согласному с римским правом, и утверждал строгую территориальность статута, противоречащего этому праву; но он исходил из личности покойного. О реальном статуте Бартоло говорит мало и неопределенно. Иностранец, владеющий домом "на нашей территории, подчиняется нашим законам относительно этого дома, так как его право вытекает из самой вещи". Бартоло принимает реальный статут за нечто данное, само собой разумеющееся и не нуждающееся в особом доказательстве. Он не дает критерия реальности и тогда, когда различает запретительные статуты in rem от in personam. Критерий реальности предлагается только в виде вспомогательного средства, при разборе столкновения наследственных законов <25>. -------------------------------- <25> См.: Там же.

Пожалуй, самый сложный вопрос, на который не смог ответить Бартоло, - куда отнести законы, которые одновременно касаются и лиц, и вещей (например, лицо моложе 25 лет не может отчуждать свою недвижимость без согласия опекуна)? Что представляет собой закон, по которому жена имеет ипотеку на недвижимость мужа, - личный статут жены (т. е. экстерриториальный закон), и жена имеет ипотеку на недвижимость мужа, находящуюся за границей? Или это реальный статут, следовательно, жена имеет ипотеку только в той стране, где такая ипотека признается? Бартоло не предлагает никакого критерия для решения этих вопросов, а просто, опираясь на соображения справедливости, обсуждает, какой закон будет наиболее компетентен для данного отношения. Бартоло строил свою теорию коллизионного права в зависимости от материально-правовой классификации законов. По мнению А. Лэне, если отвергать деление законов, то в принципе невозможно построить рациональную систему международного частного права, потому что "для разрешения коллизий необходимо отдать предпочтение тому или другому закону в зависимости от той или другой категории юридических отношений; отрицать же, что юридические отношения могут быть различаемы одно от другого и что существуют законы, касающиеся исключительно лиц, другие - касающиеся только имуществ или только юридических актов или деликтов, - значит лишать тот принцип всякого основания" <26>. -------------------------------- <26> Брун М. И. Указ. соч.

Необходимо согласиться с М. И. Бруном, что различение правоотношений и различение законов - это принципиально разные подходы. Деление на законы о вещах и на законы о лицах необходимо; но на таком делении нельзя строить теорию конфликтного права. Деление законов имеет смысл для целей гражданского права, но совсем не обязательно для целей коллизионного права. Гражданское право как в эпоху Бартоло, так и в наше время различает движимые и недвижимые вещи в отношении порядка приобретения, пределов виндикации, подсудности, способов взыскания, но все вещные права регулируются по lex rei sitae. Бартоло в делении вещей видел основание для отнесения законов о недвижимостях в реальный статут, законов о движимых вещах - в личный. Современная юриспруденция рассматривает не законы, а правоотношения, которые этими законами регулируются, и коллизионные нормы получаются иные. Для Бартоло было довольно того, что закон касался вещи, чтобы и наследование недвижимого имущества, и имущественные отношения между супругами, и продажу недвижимости обсуждать по lex rei sitae. В настоящее время в законодательстве многих стран закреплен принцип универсального преемства как более предпочтительный по сравнению с принципом дробления наследства в зависимости от места нахождения недвижимостей. Все наследование подчиняется личному закону наследодателя, а не lex rei sitae; гражданский закон о порядке наследования продолжает "касаться недвижимости, а конфликтная норма получается другая; это значит, что она не зависит вовсе от классификации закона по его объекту" <27>. На основе текста закона гражданского права еще нельзя сказать, какова будет конфликтная норма; чтобы это узнать, надо посмотреть, о каком правоотношении идет речь. Продажа недвижимости определяется по lex rei sitae не потому, что законы о недвижимостях образуют реальный статут, а потому, что правоотношения в сфере оборота недвижимостей наиболее тесным образом связаны с правом места нахождения вещи. Бартоло думал, что из содержания закона материального права можно вычислить конфликтную норму, которая определит, какой закон применить - свой собственный или иностранный. Однако коллизионная норма - это следствие оценки степени важности правоотношения для жизни гражданского общества и следствие сравнения своего и чужого законов с точки зрения их пригодности для регулирования общественных отношений <28>. -------------------------------- <27> Там же. <28> См.: Там же.

Значение теории Бартоло - он придумал и сформулировал коллизионные нормы, которые практически полностью усвоены современной юриспруденцией, закреплены в законодательстве и судебной практике. Современная наука ушла далеко вперед в идеологическом обосновании этих норм; но в умении угадывать, что наиболее соответствует природе правоотношения, Бартоло остается образцом для современников. Его теория статутов заложила основы современного международного частного права. Правило locus regit actum действует в настоящее время, правило lex rei sitae в применении к вещным правам признается во всем мире; правило об обсуждении дееспособности по национальному закону остается в силе в большинстве стран. Современное международное частное право в своих главных основаниях покоится на трудах Бартоло. В немецкой доктрине XIX в. высказывалась мысль, что юристы с конца глоссаторского периода вплоть до XVI в. до того похожи друг на друга, что им вполне справедливо может быть присвоено название "потребляемые лица", за исключением Бартоло, "духовная свежесть и оригинальность которого, по его словам, до сих пор все еще не оценена в полной мере" <29>. Можно скорее пожертвовать всем, что написали многие правоведы VI - XIX вв., чем обойтись без обращения к комментарию Бартоло <30>. -------------------------------- <29> Грабарь В. Э. Указ. соч. <30> См.: Брун М. И. Указ. соч.

Название документа