О некоторых общих аспектах развития российского конституционного права в контексте актуализации темы политического протеста

О НЕКОТОРЫХ ОБЩИХ АСПЕКТАХ РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОГО КОНСТИТУЦИОННОГО ПРАВА В КОНТЕКСТЕ АКТУАЛИЗАЦИИ ТЕМЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОТЕСТА <*>, <1>

С. Н. ШЕВЕРДЯЕВ

Шевердяев Станислав Николаевич, заместитель декана, доцент кафедры конституционного и муниципального права юридического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, кандидат юридических наук.

Статья посвящена оценке общих условий, в которых развивается российское конституционно-правовое законодательство в последние годы, выделяется несколько аспектов, которые накладывают характерный отпечаток на современное отечественное конституционное право. Сформированы также и предложения в области активизации политического процесса и общественного дискурса, воплощение которых позволит оживить российскую науку конституционного права, сделать развитие конституционно-правового законодательства более предсказуемым и последовательным.

Ключевые слова: наука конституционного права; проблемы российского конституционного права; вопросы развития конституционно-правового законодательства России; конституционная реформа; протестные отношения; политические права.

Article is devoted to an assessment of the general conditions in which the Russian constitutional and legal legislation develops in recent years, some aspects which leave a characteristic mark on a modern domestic constitutional law are allocated. Are created as well offers in the field of activization of political process and the public discourse which embodiment will allow to recover the Russian science of a constitutional law, to make development of the constitutional and legal legislation more predictable and consecutive.

Key words: science of a constitutional law; problems of the Russian constitutional law; questions of development of the constitutional and legal legislation of Russia; constitutional reform; protest relations; political rights.

В последние годы российская научная юридическая дискуссия в связи с окружающими нас характерными общественно-политическими событиями обогатилась рядом категорий, описывающих новые акценты в оценке внутренней политики на современном этапе развития страны. Такие термины, как "политический протест", "оппозиция", "правящая партия", "плебисцитарная демократия" и многие другие, были привычны прежде, скорее, для публицистики или политологии. Однако в случаях, когда юридический словарь не способен адекватно отразить практическую проблематику, имеет место заимствование того или иного языкового инструмента для научного оперирования из смежных наук. Это обычный случай для научного знания, где междисциплинарные границы часто имеют надуманный характер. Но для юридического мира могут быть и другие последствия подобных заимствований. Многие такие инструменты из служебных терминов способны превращаться в новые правовые категории, претендуя на более успешное объяснение сложившегося баланса отношений, а впоследствии и на включение в законодательство в виде системообразующих легальных категорий, вокруг которых формируются новые правовые институты и подотрасли. Далее мы подробнее поговорим о политическом протесте как одном из таких терминов, о том, с чем он связан и к чему в области конституционно-правового знания ведет его научная разработка. Разумеется, в целом политический протест - это не новая тема для нашего конституционного права. На протяжении всех лет активных попыток строительства демократии в России имело место насыщенное противоборство различных политических сил, причем противоборство необычайно широкого диапазона. За довольно короткий по историческим меркам промежуток времени с конца 80-х годов на практике прошли опытные испытания чуть ли ни все возможные конституционно-правовые и политические институты и механизмы: появилось новое государство, принята новая Конституция, радикально модернизирована система политического процесса, появились органы и институты, ранее не существовавшие в России, например Президент РФ, Конституционный Суд РФ или Общественная палата РФ, опробована попытка импичмента Президента РФ, испытаны все возможные формы непосредственной демократии, включая федеральные референдумы, создана формальная правовая основа для реализации всех основных политических прав граждан, страна пережила несколько федеральных избирательных циклов и т. д. За это время небывалый всплеск в своем развитии пережило и российское конституционное право, которое вынуждено было поспевать за стремительной динамикой политического процесса, интерпретировать практику для целей рационального анализа и научного освоения, формировать новые пласты конституционной доктрины и законодательства. В этом смысле одним из главных итогов последних 25 лет вполне можно считать появление огромного политико-правового опыта: кажется, что уже не осталось чего-то, что бы не было знакомо или непредсказуемо в российском политическом процессе. Однако события последнего времени указывают на то, что политический протест в России остается очень неудобной темой, с которой, несмотря на годы практики, все еще тяжело работать. Так, по какой-то причине в результате выступлений так называемой внесистемной оппозиции в ходе избирательного цикла по выборам парламента и Президента 2011 - 2012 гг. со стороны властей имела место явно импульсивная и неадекватная масштабам и последствиям выступлений реакция. В череде фактов, свидетельствующих об этом, например: преследование лидеров уличной оппозиции, на которых были заведены уголовные дела по обстоятельствам большой давности; борьба с "иностранными агентами" в системе некоммерческих организаций, которые, по мысли ее идеологов, за зарубежные средства отстаивают чуждые России политические интересы иностранных государств; борьба со спорадическими проявлениями инакомыслия в общественной среде, особенно запомнившаяся по делу PussyRiot; ужесточение правил осуществления уличных мероприятий путем окончательного низведения порядка их проведения до разрешительного и т. д. Если посмотреть на эту ситуацию со стороны (особенно из Европы или США), то понятно искушение увидеть в этой цепи событий некие политические репрессии или привлечь для описания ситуации другие идеологические штампы времен холодной войны. Да и при взгляде, так сказать, изнутри очевидно, что неуклюжесть ответной реакции власти никак не может быть атрибутом взрослой демократии, признаком хорошей формы российского политического организма. Иной раз может показаться, что политическая элита потеряла интерес к внутренней политике и занимается ею от случая к случаю, факультативно. Корни такого обостренного восприятия выступлений "рассерженных горожан" и последующей реакции, по всей видимости, заключаются в следующем. Во-первых, это подспудный иррациональный страх перед "цветными революциями", которые недавно прокатились по контурам бывшей советской империи. Большинство из них расцветали на волне критики несправедливых выборов. В общем можно сказать, что вряд ли этот страх совершенно лишен оснований, поскольку в истории нашей страны народный бунт всегда был чреват кровопролитием. Однако странно наблюдать отчаянное стремление видеть в каждой демонстрации угрозу стабильности российской государственности. Представляется, что у Российского государства существенно разладилось устройство диагностирования степени опасности внутриполитических проблем. Эффективные же альтернативные каналы получения об этом адекватной информации по линии, например, обратной связи государства с обществом находятся в весьма запущенном состоянии. Во-вторых, сказалось отсутствие практики конструктивного взаимодействия с представителями так называемой внесистемной оппозиции, которая не встроена в выпестованную в последние годы модель согласованной работы государственных и окологосударственных общественных институтов. В результате в упорядоченном российском политическом процессе вновь неожиданно появился некий элемент непредсказуемости. Подвергся воздействию существовавший многие последние годы тренд на консервацию политического развития, когда к участию в политическом процессе допущены только проверенные игроки, которые разделяют правила игры, определенные, скорее, не законом, а новыми сводами политических обычаев. Молодые оппозиционеры, частью по неопытности, частью из принципиальных соображений, следуют другим установкам и потому методично вытесняются на обочину политической жизни. Разумеется, их попытки вернуться на столбовую дорогу политического процесса наталкиваются на непонимание активных участников "дорожного" движения. Таким образом, можно засвидетельствовать, что в российском конституционном праве сформировалась потребность в поиске мер адекватного, вызывающего доверие правового реагирования на выступления непарламентской уличной оппозиции, а в широком смысле - потребность в поиске системных решений, позволяющих в нынешних российских условиях с помощью корректировки конституционного законодательства и политической практики сформировать сбалансированную модель артикуляции и усвоения организованной политической критики в отечественной политико-правовой системе. Проблематика политического протеста невероятно обширна и многообразна. Применение к ее разработке основных отраслевых методов юридической науки (историко-правового, компаративистского и формально-юридического) позволяет формировать интересные наблюдения в том числе и для прагматического взгляда на текущее законодательство и политическую практику. Историческое исследование показывает, что политический протест в России при желании можно возводить к вечевой практике и челобитным и что века абсолютизма и отсутствия прочных традиций мирного, институционализированного политического диалога больших групп населения наложили вполне определенный отпечаток на политические традиции и ожидания нашего народа. Сравнительное исследование особенностей внутриполитической жизни и ее правового регулирования в разных странах показывает, что логика политического протеста повсеместно одинакова, но в странах неразвитой демократии отсутствует адекватная организационная и правовая инфраструктура для выражения альтернативных взглядов и культура уважительного отношения к оппозиции со стороны власти. Этим обстоятельством объясняется различие в ходе и последствиях оппозиционных выступлений. Формально-юридический анализ нормативного контекста политического противоборства позволяет выявить целый каталог недостатков российского конституционного законодательства как в отношении отдельных институтов, так и в модели политической системы в целом. Наиболее принципиальные вопросы к российскому конституционному законодательству в связи с проблемами политического протеста в общем если и не систематизированы в достаточной степени, то в целом хорошо известны. Поэтому далее поговорим немного об общей, отвлеченной оценке проблемы. Анализ причин актуальности темы политического протеста в сегодняшней России рождает ряд наблюдений, которые могут быть небесполезны для развития конституционно-правовой проблематики в реалистичном и наиболее конструктивном русле.

1. О методологии реформы конституционно-правового законодательства

При всей очевидности постановки вопроса для современного российского конституционалиста о необходимости масштабной инвентаризации механизмов функционирования политической системы приходится проводить время в общем в малополезных дискуссиях о том, какой должна быть методология конституционной реформы и с чего правильнее было бы начать. Представляется, что согласия о том, что реформа должна носить мирный, ненасильственный характер и быть последовательной, вполне достаточно для того, чтобы сдвинуть процесс с мертвой точки. После включения некой начальной скорости неплохо было бы также побороть несколько опасных иллюзий в отношении современного конституционного правотворчества. Например, это касается спекулятивной теоретической установки о том, что можно начать с чистого листа. Новое конституционное законодательство в любом случае будет строиться на почве тех отношений, которые имеются сейчас, другой почвы у нас нет. Поэтому выстраивать новую систему конституционного законодательства, основываясь на безапелляционном утверждении о необходимости ее полной единовременной замены, может быть, эмоционально и понятно, но совершенно нереалистично. Более предсказуемые следствия конституционная реформа обретает в случае эволюционного развития общественных отношений, которые нужно поддерживать каждый раз, снабжая развитие очередной законодательной ступенью. Еще одно вредное для практики политического развития заблуждение состоит в установке, будто политические отношения должны быть непременно сложными. Представляется, что такая мысль антидемократична по своему существу. Демократические институты, призванные убеждать людей в легитимности власти, конструируются намеренно просто и максимально открыто, для того чтобы большинство граждан, для которых политическая деятельность, как известно, не является профессиональной и вызывает лишь эпизодический интерес, не сомневались в том, что политики и чиновники ревностно отстаивают их интересы. Поэтому очень странно слышать утверждения о том, что, например, членов избирательных комиссий нужно много лет специально обучать, чтобы они справились с задачей выдачи избирательного бюллетеня по паспортным данным. Это совсем не эксклюзивный навык. Да и в целом в политике вряд ли есть знания или умения, которые были бы сложнее для освоения и развития среднестатистическим человеком, чем в любой другой сфере деятельности. Следовательно, попытка намеренно усложнить правовое регулирование в той или иной подсистеме политических отношений должна как минимум настораживать. Другой весьма недооцененной проблемой в нашей стране, в основном по причине крайней интенсивности политического развития последних двух десятилетий, является вопрос планирования политического развития или, если угодно, вопрос о времени как политическом ресурсе. Изменения последних лет, проведенные почти во всех областях жизни, не оставляют ощущения, что их инициаторы боялись не успеть. Находились ли они под воздействием остаточного революционного мышления начала 90-х годов, либо тому причиной волюнтаристская система принятия решения в российской моноцентричной модели политической власти, либо неуверенность в стабильности политического режима - можно долго гадать без особого смысла. Обстоятельства, которые вызывают необходимость принимать важнейшие государственные решения спонтанно, в суете и в сопровождении большого числа лишних движений, должны быть устранены. Каждый новый этап на пути политической реформы имеет свою ценность не сам по себе, его ценность в значительной степени приобретается, создается в процессе экспертного осмысления и широкого народного обсуждения, именно так оказывается возможной продуктивная адаптация нововведений. Наше государство еще с советского времени имеет большой опыт в циклическом планировании социально-экономического развития. Причем в современной России такая практика вышла за пределы вопросов сугубо социального и экономического свойства: широко известны, например, такие документы, как Концепция административной реформы на 2006 - 2010 гг. <2>, Стратегия национальной безопасности до 2020 г. <3> и др. Однако серьезных попыток открыто обсудить долгосрочный план политического развития страны методично не предпринимается. Разумеется, странно было бы видеть, например, Указ Президента РФ "О политической реформе до 2020 года", как по форме, так и по содержанию. Но нынешнюю ситуацию, когда даже наиболее подкованные специалисты не берутся прогнозировать направление развития важнейших политических институтов и оформляющего их функционирование конституционно-правового законодательства, вряд ли можно считать нормальной. Даже действующая Конституция РФ, как документ стратегический и в определенном смысле плановый, перестала давать утешение, поскольку ее текст стал подвижен и в политико-правовой практике используется порой своеобразно. Поэтому, во-первых, необходимо было бы развить привычку серьезно относиться к планам государственного развития, которые строятся для различных областей жизни и даже нормативно утверждаются, во-вторых, имеется потребность в том, чтобы тема планирования закрепилась и в отношении сферы политического развития страны. -------------------------------- <2> Распоряжение Правительства РФ от 25 октября 2005 г. N 1789-р "О Концепции административной реформы в Российской Федерации в 2006 - 2010 годах" (в ред. от 10.03.2009) // Собрание законодательства РФ. 2005. N 46. Ст. 4720. При подготовке настоящего материала использована СПС "КонсультантПлюс". <3> Указ Президента РФ от 12 мая 2009 г. N 537 "О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года" // СЗ РФ. 2009. N 20. Ст. 2444.

2. Реализация политических прав как общепринятый индикатор качества конституционно-правового регулирования

Для оценки уровня и качества политического развития страны существенное значение имеют не так много показателей. Форма правления, политико-территориальное устройство, объем конституционного законодательства, совершенство его концептуальной чистоты или степень научной проработки терминологии, институциональное многообразие в системе правоотношений и многие другие характеристики не имеют прямого отношения к качеству политического процесса. Степень доверия к власти и наличие желания пользоваться политической инфраструктурой для участия в решении общих дел со стороны большинства населения скажут об этом гораздо больше. Отзывы "пользователей" политической системы - лучший индикатор для того, чтобы правильно оценить, насколько она востребована и корректна. Именно по этой причине система прав и свобод человека и гражданина по определению не может быть препятствием для адекватного развития государства. Данный набор стандартов жизни современного человека является авторитетной и понятной во всем мире и максимально прагматической основой для самоконтроля государства. Но перелома в уважительном отношении к институту прав и свобод в нашем постсоветском сознании, кажется, пока не произошло, так, например, апеллирование к конституционным правам не считается серьезным аргументом в суде или научной дискуссии. Между тем законодательство и институты - это отражение, как мы знаем, иногда весьма искаженное, а реальность - это существующие отношения. Насколько же можно запутаться, чтобы в попытках решения реальной проблемы стремиться к тому, чтобы написать новый закон или создать новый институт? Для того чтобы изменилась практика, нужна деятельность, требуется человек, которому по каким-то причинам важно делать конкретное дело, именно тогда ему необходимо помогать законами и институтами. По этой причине, решая проблемы, вызванные волной политического протеста, продуктивно было бы исходить из первоочередной потребности в оптимизации механизмов реализации политических прав граждан, хотя бы для того, чтобы понимать и в режиме реального времени оценивать информацию о том, правильно ли выбран курс и соответствует ли он ожиданиям людей. Такой подход рационален и с формальной точки зрения, если обратить внимание на ст. 2 нашей Конституции, провозглашающую: "Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства". Итак, для того чтобы грамотно настроить систему механизмов проявления политического протеста, было бы целесообразно привести в порядок законодательство по поводу реализации основных политических прав граждан. Российская Конституция, как и ключевые международные документы о правах человека, выделяет в целом довольно скромный перечень политических прав, особенно если сравнить их количество с перечнем других типов прав граждан, например личных или социально-экономических. Данное обстоятельство явно указывает на то, что политических стандартов правового статуса человека не требуется особенно много, для того чтобы люди чувствовали себя комфортно. В тексте Конституции РФ различается пять классических политических прав граждан: свобода собраний (ст. 31), союзов (ст. 30), печати (ч. 5 ст. 29), избирательное право (ч. 2 ст. 32) и право на обращения в органы власти (ст. 33). Автор этих строк уже высказывался подробно относительно логики и последовательности корректировки законодательства по поводу данных политических прав <4>, поэтому обратим внимание вкратце лишь на ключевые мысли. -------------------------------- <4> Шевердяев С. Н. Материальные и организационные основы цивилизованного политического протеста // Право и экономика. 2012. N 10.

Так, представляется, что праву на обращения должно быть придано большее значение в политической практике, поскольку его реализация способна показывать, ради каких задач люди готовы активно действовать и искать единомышленников. Адекватное инициативное реагирование на такие сигналы своевременно позволит снимать накапливаемые противоречия и недовольство, не доводя до крайних форм. В регулировании свободы собраний необходимо снизить накал страстей, уточнив правила проведения публичных акций таким образом, что это не будет вызывать обоснованных сомнений - в их проведении якобы отказано по политическим мотивам. В первую очередь требуется усилить аргументационную составляющую в законе в отношении объективных ограничений для проведения массовых акций в городах с насыщенной инфраструктурой в зависимости от форм (митинг, шествие, пикетирование и т. д.) и свойств публичной акции (количество участников, маршрут движения, применение звукоусиливающей аппаратуры и т. п.). В отношении регулирования реализации свободы печати и массовой информации наиболее значительная прореха в регулировании связана с отсутствием системы публично-правового вещания. Характерный для стран романо-германской правовой системы государственный патернализм не следовало бы в данной области отношений доводить до абсурда, формируя систему государственных средств массовой пропаганды. С точки зрения качества законодательства, соответствия его современным мировым стандартам, как и с позиции институционального развития, данное направление конституционного законодательства является одним из самых провальных. Требуется не эксперимент в пробирке по созданию общественного вещания на базе военного телеканала "Звезда" <5>, а переосмысление форм участия государства в общественном дискурсе, в том числе перевод государственных телеканалов на рельсы публично-правового вещания. -------------------------------- <5> Указ Президента РФ от 17 апреля 2012 г. N 455 "Об общественном телевидении в Российской Федерации" // СЗ РФ. 2012. N 17. Ст. 1914.

В реализации свободы союзов главным вопросом (при условии отсутствия актуальности проблемы прямого вмешательства в партстроительство со стороны власти) является устранение почвы для страха российского бизнеса финансировать оппозицию. Причем здесь мало поможет законодательное "улучшательство", необходимо появление устойчивой тенденции на позитивную судебную практику, связанную с осуждением лиц, притесняющих представителей бизнеса по политическим мотивам. Избирательные права граждан, снабженные грандиозной по своим масштабам законодательной основой, также требуют достижения определенного уровня правосознания представителей власти, обеспечивающих ее реализацию. Это не правовая проблема, а, скорее, политическая, и связана она в основном с постановкой жесткой и последовательно реализуемой задачи со стороны высшего руководства страны на обеспечение чистоты выборов, отказ от фаворитизма в отношении определенных партий и кандидатов и применения административного ресурса. Конституционное право может поддержать это начинание более основательной разработкой проблемы обеспечения равенства кандидатов и партий перед законом, создания организационных условий для исключения возможности корректировки результатов голосования в избирательных комиссиях и разных форм организованного голосования, решение проблемы информационного доминирования проправительственных партий и кандидатов в период выборов в федеральном телеэфире и т. д.

3. Запрос на новые идеологемы

Динамика развития политического процесса в России показывает, что актуализировать вопрос о санации конституционного законодательства под знаменем идеологии демократизации политического режима, скорее всего, не получится. Для того чтобы нынешней политической элите сохранить свое лицо и чтобы она не чувствовала себя уступившей свои позиции, осуществляя эти преобразования, необходима некая новая идеология, новые теоретические категории, которые способны были бы обосновать достижение того же эффекта, но другими способами. Одной из таких категорий в нынешнем конституционном праве является термин "протестные отношения" как новый конституционно-правовой институт, в рамках которого со временем и при определенных условиях может вызреть концепция, способная сформировать реальную эффективную коммуникацию между государством и обществом. Профессор С. А. Авакьян, характеризуя систему протестных отношений, исходит из расширительного понимания политического протеста, который, по существу, может развиваться в любых формах, способствующих продуктивному развитию государственных институтов. К числу таких форм относятся: выражение своей позиции в ходе выборов, референдумов, публичного обсуждения проектов законов и иных важных общегосударственных, региональных и местных решений; использование парламентских форм для легального и демократического выражения протестных отношений; судебное оспаривание правовых актов и действий и др. <6>. -------------------------------- <6> Авакьян С. А. Демократия протестных отношений: конституционно-правовое измерение // Конституционное и муниципальное право. 2012. N 1.

Таким образом, протестные отношения явились следствием запроса на новые рабочие, инструментальные категории. Это способ сказать о старых проблемах по-новому. При таком подходе заметна смена акцентов: решать проблемы политического протеста можно не только посредством защиты одних политических прав, но и, например, путем поиска некоего баланса по-новому оцениваемых стратегических задач России в парламенте. По сути, такой подход не соответствует методологической установке, известной как "бритва Оккама", о том, что не нужно плодить сущности без необходимости. Но в условиях специфики российского политического процесса всегда есть запрос на новые категории. Поэтому вполне естественно, что этот запрос был правильно индицирован научным сообществом, и в результате подготовлена почва для появления теоретического обоснования протестных отношений как самостоятельного конституционно-правового института. В настоящее время имеют место попытки предложить и другие новые темы для научного и более широкого дискурса, например институционализация политической оппозиции <7>, проблема обеспечения политической конкуренции <8> и т. д. Все это проявления хорошо известной еще по советской правовой науке научной юридической дипломатии, когда нужно найти некий удобоваримый выход не напрямую, а окольными путями. -------------------------------- <7> Васильева С. В. Конституционно-правовой статус политической оппозиции. М.: Институт права и публичной политики, 2010. <8> Политические партии и политическая конкуренция в демократических и недемократических режимах / Под ред. Ю. Г. Коргунюка, Е. Ю. Мелешкиной, Г. М. Михалевой. М.: КМК, 2010.

Особенности развития научной дискуссии демократично допускают наличие многих гипотез, которые могут сосуществовать друг с другом долгое время, поддерживая, укрепляя и питая остальные. Поэтому появление новых предложений и тем для дискуссии (только если они не направлены на противоправные или иные неадекватные цели) заслуживает всесторонней поддержки. Практика, а в нашем случае - политическая практика, лучше самых мудреных прогнозов скажет, какая из теорий будет востребована.

4. Утилитарное объяснение нестабильности конституционного законодательства

Анализ сюжета о возможности проявления политического протеста через парламентскую деятельность, реализуемую в том числе в законодательном процессе, наталкивает на еще одно интересное наблюдение. Связано оно с особенностями устройства законотворческого процесса в нашей стране и характером выпускаемого продукта. В настоящее время в российском парламентском правотворчестве имеет место ситуация, которую наши дореволюционные ученые называли "законодательная вермишель". Речь идет о чрезмерном количестве законов и еще большем количестве изменений к ним, которые зачастую принимаются спонтанно, быстро и в полусекретном режиме. Такую крайнюю текучесть, нестабильность законодательства нельзя объяснить политической борьбой. В этом случае в ответ на развитие какого-то института по варианту "А", появился бы вариант "Б", а после него в результате компромисса - варианты "С", "Д" и т. д. Эта смена вариантов говорит о развитии политического процесса, о некой эволюции. Мы же, скорее, являемся свидетелями ситуации, когда набор вариантов заранее задан. Здесь в случае, когда перестает работать вариант "Б", появляется не вариант "С", а происходит возвращение к варианту "А" или в лучшем случае "А-1". Данная необычная динамика имеет множество подтверждений и хорошо видна на таких примерах, как смена избирательной системы при выборах в Государственную Думу, смена моделей губернаторских выборов, решение вопроса о сроке пребывания в должности судей Конституционного Суда РФ, метания с требованиями в отношении минимальной численности членов политических партий и т. д. Но ведь это очень принципиальные вопросы государственного развития, которые способны обеспечивать последовательное совершенствование политического процесса. Следовательно, поскольку вопрос о стабильности конституционного законодательства значим для политического развития страны и это очевидно даже для бытового восприятия, в этих условиях оказывается, что, по всей видимости, существует некая еще более значимая ценность, которая требует большей стабильности, чем даже конституционное законодательство, которое приносится в жертву этой другой стабильности. С точки зрения привычного нам объективно-материалистического взгляда на природу политических отношений этой ценностью является нахождение у власти определенной политической элиты. В этом смысле с позиции логики, для того чтобы обеспечить стабильность конституционного законодательства, необходимо освобождение места для новой политической элиты, которая, в отличие от прежней, будет питать к нему больший пиетет. Однако, во-первых, нынешняя политическая элита, очевидно, все еще вполне молода и полна энергии и совсем не собирается уступать свое влияние, во-вторых, каковы гарантии, что новая элита окажется в этом отношении лучше? По первому вопросу можно сказать, что процесс "освобождения места" неизбежно будет связан с сохранением гарантий личной безопасности и безопасности собственности, а также с формированием нового ареала обитания, достаточно комфортного и престижного. Среди вариантов можно рассмотреть в качестве такого ареала обитания сектор крупного бизнеса либо новое наднациональное политическое объединение, которое будет достаточно хорошо институционализировано, чтобы впитать в себя обширную бюрократию. Во втором вопросе целесообразно требование обеспечения стабильности политической реформы сделать основным условием прихода к власти новой политической элиты. Ключевой момент этой политической композиции состоит в инициировании, проработке условий и заключении общественного соглашения об этом. Конечно, речь не идет о документе, в решении вопросов такого рода в них мало толку. Под общественным соглашением здесь понимается достижение некоего общественного "согласия". Для этого требуется: а) обозначение такой темы; б) открытие дискурса по четким установленным правилам, не допускающим радикальные отклонения в сторону "бунтов", с одной стороны, или "посадок" - с другой; в) время на среднесрочную перспективу, в течение которого вопрос не будет снят с повестки. Поскольку очевидно, что установление системы абсолютизма наследственной бюрократии не является приемлемой стратегией даже с точки зрения ее выживания, необходима периодическая ротация элит, которая в конституционном праве именуется свободными выборами. Создание условий, в которых это оказалось бы возможным, - более чем достойная задача современной науки конституционного права.

5. Идейные стимулы для развития практикоориентированной конституционно-правовой науки

Пытаясь оценить, где в настоящее время в российском конституционном праве проходит "линия фронта", т. е. какие проблемы являются наиболее важными и сложными для теоретической проработки, большинство специалистов могут оказаться в замешательстве. Это вполне понятно, поскольку в среде конституционалистов, как известно, нет единства в понимании даже таких принципиальных вопросов, как предмет, методология и задачи отрасли конституционного права. Кто-то высшим пилотажем в конституционном праве может назвать разработку проблематики судебных коллизий между различными конституционными ценностями в Европейском суде по правам человека или Конституционном Суде РФ, другие объявят наиболее сложной проблемой совмещение российской практики с конституционными идеалами, третьи могут обозначить проблематику международных механизмов стимулирования внутриполитического развития государств либо укажут на проблемы российского федерализма или местного самоуправления. Так или иначе, но основной проблемой для достижения научного результата по любой из упомянутых тем является невостребованность передовых научных разработок на практике. Есть много областей российского законодательства (в основном - гражданского, хозяйственного, финансового и т. д.), где происходит оживленное развитие концепций, адаптация выигрышных зарубежных правовых механизмов и т. д., но это не совсем свойственно российскому конституционному праву, особенно если сравнить характер его развития в последнее время с большим скачком, которое оно пережило в 90-е годы. Конституционалисты - тоже живые люди, и им не очень интересно крутить педали вхолостую, поэтому важно, чтобы государствоведческие изыскания вызывали интерес со стороны практиков. Наука всегда знает больше, чем практика делает, это обычная ситуация, и так будет всегда. Но невостребованность науки - это совершенно другой вопрос. Сегодня в системе властеотношений почти нет необходимости в рациональных способах решения проблем средствами, знакомыми другим странам, на которые нам привычно равняться. Поэтому власти нужно вернуться к разговору о рациональности в политике и тогда поставить перед наукой внятную задачу по выстраиванию конституционного законодательства с точки зрения демократических политических ценностей. Другим вариантом была бы необходимость снова конструировать доктрину строительства российской государственности на базе некоего особого пути. Однако, во-первых, учитывая, что официальные идеологии государственного развития, заложенные в свое время старцем Филофеем, С. С. Уваровым или В. И. Лениным, проявили себя совершенно определенным образом и в таком своем качестве уже прекратили свое существование, говорить об этом необходимо с большой осторожностью. Духовное богатство российской культуры рождает множество возможностей найти утешение в государственной идеологии и западникам, и почвенникам. Главное не заиграться в геополитику в нашем большом и многонациональном государстве. Ради общего спокойствия достаточно поддерживать связи с соседями, которые питают к нам привязанность и которым мы можем быть взаимно полезны. Знание отечественной истории и здравый смысл подсказывают, что лучше избежать искушения выстраивать непредсказуемые по своим последствиям государственнические фантазии, дабы не вспоминать об актуальности П. Я. Чаадаева. Во-вторых, российская Конституция наметила совершенно четкий алгоритм того, как справляться с хаосом идейного разнообразия в отношении путей государственного развития. Согласно ст. 13 идеологическое многообразие реализуется через политический плюрализм, через многообразие партий и других гражданских институтов, которые, отстаивая свои идеалы в политическом процессе, формируют уникальный баланс ожиданий в видении будущего страны. Образ будущего, таким образом, невозможно сформировать, о нем можно лишь узнать посредством правильной настройки политических институтов на базе политического плюрализма, политической конкуренции. Поэтому если и допустимо говорить об идеологии российской государственности, то именно в этом смысле правовой идеологии российской Конституции, идеологии конституционализма. Таким образом, в полной мере можно утверждать, что не существует других путей активизировать развитие конституционно-правовой науки, иначе как вернув ей востребованность в политическом процессе, который будет основан на принципах рационализма и правовой идеологии конституционализма.

Название документа