Понятие архетипа

ПОНЯТИЕ АРХЕТИПА

Ю. М. АНТОНЯН

Антонян Ю. М., заслуженный деятель науки России, доктор юридических наук, профессор.

Теория коллективного бессознательного и архетипов достаточно широко используется в современной науке для объяснения самых сложных проблем человека и общества. Исключение составляют юридические науки, в том числе криминального профиля. Поэтому представляется целесообразным специально рассмотреть вопросы понятия и функций архетипов. К. Г. Юнг, открывший существование архетипов и коллективного бессознательного, не дает тем не менее однозначного толкования этих явлений. Так, он писал, что понятие архетипа исходит из того факта, что, к примеру, мифы и сказки во всем мире содержат определенные мотивы, характеризующиеся широкой, повсеместной повторяемостью. Те же мотивы мы встречаем в фантазиях, снах, бреде и галлюцинациях современных людей. Именно эти типические образы и ассоциации Юнг назвал архетипическими идеями. Чем они живее, тем ярче их специфическая эмоциональная окраска. Архетипические идеи имеют свой источник в архетипе, который сам по себе есть непредставимая, бессознательная, предсуществующая форма, являющаяся, по-видимому, частью унаследованной структуры психической субстанции и поэтому способная к спонтанному самопроявлению где угодно и когда угодно <1>. -------------------------------- <1> См.: Das Gewissen. Studien aus dem C. G. Jung-Institut. Zurich, 1958. S. 199 f.

Здесь Юнг указывает на отдельные и очень существенные признаки архетипа, однако ничего не говорит о том, каково же его содержание, что он в себя включает и чем поэтому он отличается от сходных явлений. Юнг возражал против представлений, будто архетип определяется согласно его содержимому, иными словами, будто он представляет собой своего рода бессознательную мысль. Архетипы могут быть определены не по-своему содержимому, а по своей форме, да и то в очень ограниченной мере. "Первичный образ" (этот термин Юнг первоначально использовал в том же значении, что и архетип) определяется относительно своего содержимого только в том случае, когда он становится осознанным, т. е. наполняется материалом сознательного опыта. Архетип сам по себе пуст и формален; это всего лишь "переформирующая способность, данная a priori. Наследуются не конкретные проявления архетипа, а лишь формы, которые в данном отношении ничем не отличаются от инстинктов, также детерминированных только формально. Существование инстинктов, так же как существование архетипов, не может быть доказано до тех пор, пока они не проявят себя <2>. -------------------------------- <2> См.: Юнг К. Г. Собр. соч. Т. 9. Ч. 1. С. 95.

Очень важно указание Юнга на то, что элементарный образ, или архетип, есть фигура - является ли она демоном, человеком или событием, - которая в процессе истории повторяется там, где свободно проявляется творческая фантазия. Из этого следует, что в первую очередь это мифологическая фигура. Если мы будем исследовать эти образы более тщательно, то откроем, что они являются в определенной степени обобщенной равнодействующей бесчисленных типовых опытов ряда поколений. Они представляют собой, так сказать, психические осадки бесчисленных переживаний подобного типа. Они усредняют миллионы индивидуальных опытов и дают таким образом картину психической жизни, разделенную и спроецированную на многочисленные образы мифологического Пандемониума <3>. -------------------------------- <3> См.: Юнг К. Г. Проблемы души нашего времени. М., 1993. С. 57 - 58.

Юнг в работе "Об архетипах коллективного бессознательного" называл индивидуальное, личностное бессознательное поверхностным слоем бессознательного. С этим трудно согласиться: это не поверхностный, а совсем иной уровень, слой бессознательного, обладающий своими атрибутивными качествами. На уровне субъективного смысла человек его не осознает, так же как общество, создав, например, нацистский режим, совсем не понимает, что в сущности оно породило и к чему это может привести. Отдельные прозорливые и мужественные люди могут узнать сами, какие темные и доселе непонятые силы двигали ими, в чем внутренний смысл их поступков, но намного более квалифицированно это способны сделать специалисты. Юнг отмечал также, что индивидуальный слой покоится на другом, более глубоком, ведущем свое происхождение и приобретаемом уже не из личного опыта. В действительности индивидуальное бессознательное может активно использовать как коллективное бессознательное, опираться на него (как, например, при людоедстве или инцесте), так и на свой индивидуальный опыт и прожитую жизнь. Трудно сказать, к чему индивидуальное обращается чаще. Однако изучение конкретных лиц доказывает, что коллективное бессознательное, проявляющее себя в отдельном человеке, не может миновать индивидуальный опыт, в том числе бессознательный. Коллективное бессознательное Юнг называет более глубоким по сравнению с индивидуальным, но это ничем не доказывается. Индивидуальное для субъекта всегда достаточно глубоко. Поскольку у всех нас одинаковые мозг и телесная структура, мы имеем тенденцию функционировать сходным образом, отмечает Э. Самуэлс. Рождение, воспитание, половое созревание, смерть - это в широком смысле сходный опыт для всех людей. Наша общая биология передается нам по наследству. Следовательно, если архетипы также являются общими, они тоже должны быть унаследованы. Юнг никогда не был уверен относительного точного наследования архетипов, т. е. того, как они передаются, но он проводил параллели с такими явлениями, как цыплята, которые вылупляются из яиц, птицы, которые строят гнезда, и другими типами специфического поведения, свойственными определенным видам. Некоторые фундаментальные переживания повторяются в течение тысячелетий. Такие переживания вместе с сопровождающими их эмоциями и аффектами образуют структурный психический фон - готовность проживать жизнь согласно пограничным линиям, уже заложенным в психике. Отношения между архетипами и опытом - это система обратной связи; повторяющийся опыт создает остаточные психические структуры, которые становятся архетипическими структурами <4>. -------------------------------- <4> См.: Самуэлс Э. Юнг и постюнгианцы. М., 1997. С. 55 - 56.

Как мы видим, для понимания архетипов важно зафиксировать не только то, что у нас одинаковые мозг и телесная структура, но и то, что, благодаря этой одинаковости, люди переживают схожие состояния по коренным проблемам своего бытия. Эти переживания, в свою очередь, отражаются в творчестве, особенно мифологическом, в выработке очень близких, а весьма часто и совпадающих стандартах морали, регулирующих поведение. Единицами этого коллективного опыта являются архетипы. Их можно назвать и стержнями коллективного бессознательного. Вопрос о наследовании архетипов представляется сложным. По-видимому, они передаются не просто в процессе воспитания, а всей социализации личности, усвоения ею той части мирового человеческого рода, который выпал ей на долю и который она способна освоить. Но надо иметь в виду не только личность, но и социальные группы, большие и малые, этнические, религиозные, демографические, занимающие определенные место в системе промышленного производства и т. д. Они тоже стихийно и спонтанно "захватывают" свою часть мирового опыта, уже закрепленного, в частности, в архетипах, как и для личности, им это имманентно присуще, но в то же время они постоянно воспроизводят, воссоздают, поддерживают свои архетипы. Соответствующий двигатель из них - вечный. Архетипы функционируют только в рамках коллективного бессознательного. В комментариях к "Тайне Золотого Цветка" Юнг писал: как анатомия человеческого тела не зависит ни от каких расовых различий, так и человеческая душа имеет единый субстрат. Его он и называет коллективным бессознательным. Это общечеловеческое наследство, оно не зависит от культуры и сознания; оно состоит не только из содержаний, которые могут стать сознательными, но также из латентных предрасположений к тождественным реакциям. Коллективное бессознательное - это психическое выражение тождественности структур мозга независимо от расовых различий. Так можно объяснить аналогичность, вплоть до тождественности, различных мифов и символов, которая вообще дает возможность взаимопонимания между людьми. Различные направления душевного развития имеют один общий ствол, корни которого уходят в далекое прошлое. Чисто психологически это означает, что мы имеем общие инстинкты к образованию идей (представлений) и моделей поведения. Всякое сознательное воображение и действие происходят из этих бессознательных прототипов и остаются связанными с ними. Нет никаких доказательств того, что филогенетически (в истории человеческого рода) или онтогенетически (в истории одного человека) сознание вырастает из бессознательного, т. е. второе всегда каузально предшествует первому. Между тем именно сознание в основном под влиянием социальной среды и ее норм вытесняет часть психического в тень. Это нормальный процесс специализированного человека - личности. Между двумя названными сферами психики происходит постоянное взаимодействие, часто очень плодотворное, и сознание отнюдь не является лишь марионеткой в руках бессознательного, а само, как известно, способно активно направлять поведение. Однако и сознание, и бессознательное индивидуального человека основывается, как можно полагать, и на коллективном невспоминаемом опыте, на архетипах (прообразах), а также на действии животного наследия в человеке. Это наследие прочно вросло в него, и вряд ли удастся отделить его от собственно человеческого бессознательного. Бессознательное не господствовало в первобытном человеческом "стаде", как и в стаде животных. Но человеческое "стадо" было тем необходимым условием, без которого не могло появиться сознание как результат общения его членов; в этом "стаде" стали формироваться и первые архетипы. Новорожденный не является "владельцем" бессознательного, поскольку у него нет сознания, а бессознательное без сознания не существует, но поскольку он человеческий младенец, у него имеются все необходимые предпосылки для формирования сознания, а следовательно, бессознательного. Действие коллективного бессознательного можно сравнить с инфантилизмом, особенно если понимать его не только как сохранение в психологии и поведении взрослого особенностей, присущих детскому возрасту, но и как бессознательную потребность возвращения в те психологические состояния, которые были присущи детскому возрасту. Эта потребность может возникать, если те давно ушедшие дни воспринимаются такими, которые давали покой и обеспечивали безопасность либо приятие самого себя, если они, являясь когда-то привычными, удовлетворяли весьма важные потребности и т. д. Надо думать, что подобное стремление возникает у человека или народа (данного общества) в тех, например, случаях, когда они чувствуют опасность, которой в действительности может и не быть. Это возвращение в старое, знакомое, пусть и забытое. Возвращение в старое, тоска по нему могут проявляться вполне наглядно, когда реанимируется, например, героическое прошлое, живописуются образы и подвиги героев-предков, звучат настойчивые призывы следовать им. Мифы и легенды прошлого встраиваются в современную жизнь, история, и особенно древняя ее часть, объявляется священными, мифологизированные предки приобретают все необходимые архетипические черты. При этом вполне возможно преследование представителей другой национальной и религиозной принадлежности, их терроризирование. Совсем не обязательно, чтобы религия в таких условиях приобретала первостепенное значение, в некоторых тоталитарных обществах, например при нацизме и большевизме, она, напротив, преследуется. Чтобы понять это, вспомним, что религия - не самое древнее верование человечества, ей предшествовала магия. Вот магического в тоталитарных государствах было более чем достаточно, даже некоторые их преступления (например, уничтожение людей) иногда носили магический характер жертвоприношения. Коллективное бессознательное есть нечто, что формирует установки как отдельного человека, так и общества, государства, отдельных людей и социальных групп, их готовность действовать и реагировать в определенном направлении. В свою очередь, установки тех и других своей основой или источником могут иметь архетипы. Это позволяет раскрыть своеобразие сложных состояний народов и соответствующих психологических состояний конкретного человека при анализе его индивидуальной установки. Иметь установку - значит быть готовым к чему-то определенному, это значит также возможность обнаружения некоторых архетипов, а следовательно, понимания природы и причин явления. Коллективное бессознательное творит установки толпы, причем длительные, что особенно важно для понимания большевизма, нацизма и фашизма. В коллективном бессознательном можно видеть ту психологическую основу, которая цементирует народ, расу, нацию, семью, профессиональную или этнорелигиозную группу и т. д., наконец, объединяет всех людей данного общества. В названных общностях коллективное бессознательное всегда представлено достаточно полно, более того, без него они не могут существовать, вбирая его в себя, как и отдельная личность. Наличие коллективного бессознательного в больших и малых группах является гарантией определенной тождественности таких групп в разных культурах, возможностей сближения, а во многих случаях - слияния последних, необходимого понимания друг друга при сохранении самобытности и автономности каждой. В то же время любая из названных общностей наследует опыт предшествующей ей группы (нормы, традиции, право, навыки), хотя это далеко не всегда вполне осознается пришедшей на смену новой группой. Конечно, помимо коллективного бессознательного формированию и сохранению названных социальных групп активно способствуют вполне осознаваемые традиции и обычаи, общие цели, признаваемые членами группы, типичные способы разрешения возникающих проблем и т. д. Эти традиции и цели передаются путем обучения и целенаправленного воспитания. Следовательно, коллективное бессознательное, как и индивидуальное, отнюдь не выполняет только негативные функции. Невспоминаемый опыт детства, вытесненный из сознания вследствие травматичности или неактуальности, является составной частью индивидуального бессознательного. Доказано, что оно мощно стимулирует поведение, в том числе антиобщественное. Так, убийства детей могут мотивироваться бессознательным стремлением стереть в психике следы унижений и издевательств, перенесенных в собственном детстве, иными словами, на психологическом уровне покончить жизнь самоубийством. Убиваемый ребенок выступает в качестве первообраза, символа ребенка вообще, но ребенка, тяжко страдающего. Я мог бы привести много примеров, когда вытесненные впечатления детства играли ведущую роль в мотивации тяжких преступлений. Причем для действующего субъекта всегда на бессознательном уровне естественно, что непреступное поведение ни в коем случае не может быть исключением. Каннибализм, инцест, убийства детей, бесчисленные тоталитарные деспотии и другие отвратительные явления современного мира убедительно говорят о том, что может возвращаться не только индивидуальный бессознательный опыт, но и коллективный, общечеловеческий, причем негативный. Юнг отмечал, что "на первых порах понятие "бессознательного" использовалось для обозначения только таких состояний, которые характеризуются наличием вытесненных или забытых переживаний. Хотя у Фрейда бессознательное выступает в качестве действующего субъекта, по сути, оно остается не чем иным, как местом скопления вытесненных содержаний; и только поэтому за ним признается практическое значение... С этой точки зрения бессознательное имеет исключительно личностную природу, хотя, с другой стороны, уже Фрейд понимал архаико-мифологический характер бессознательного образа мышления" <5>. -------------------------------- <5> Юнг К. Г. Архетип и символ. М., 1991. С. 97.

Не буду здесь обсуждать вопрос: только ли вытесненное индивидуальное составляет бессознательное отдельного человека, поскольку это выходит за пределы настоящего исследования? Просто упомяну, что индивидуальное (личностное) состоит и из других образований. Оно выступает в качестве действующего субъекта не только у Фрейда, но и, например, в наших исследованиях. Можно привести десятки, даже сотни случаев подобного рода, которые исследовались мною. Задача в том, чтобы доказать, что как индивидуальное бессознательное может определять поведение отдельного субъекта, мотивируя его, так и коллективное, возникающее из глубин человеческой истории, определяет поведение и конкретных лиц, и общества, и государства. Коллективное бессознательное включает в себя символы и образы, которые являются повсюду и у всех индивидов одними и теми же. Такое бессознательное идентично у всех людей и образует тем самым всеобщее основание душевной жизни каждого. Поэтому Юнг справедливо назвал его сверхличным. Мать и дитя (богоматерь с младенцем) относятся к числу неизменных архетипических образов. Коллективное бессознательное в конкретной личности не может миновать индивидуальный опыт, индивидуальное бессознательное и индивидуально неповторимые организмические и личностные черты. Все вместе создает ее особенный облик. Коллективное бессознательное у отдельного лица принимает формы эмоционально окрашенных комплексов. Оно не знает пределов, и, войдя в него, индивид обнаруживает неслыханную ширь, при этом он может ощущать соприкосновение даже с вечностью, особенно в экстатических состояниях, но еще и с неопределенно темными, непонятыми, а иногда и опасными. Коллективное бессознательное проявляется с первыми людьми, и воссоздается с каждым новым поколением, с каждым новым этапом в виде бесконечного процесса на него накладываются более поздние слои - социальные, психологические, культурные, но, подобно корням дерева, этот опыт может прорываться наружу. Все эти слои и эпохи нанизывают свой наиболее важный опыт на архетипы, которые становятся их хранителями. Проявления коллективного бессознательного при всем многообразии его видов и форм нельзя считать произвольными. Оно вполне закономерно вытекает из социальной природы человека и всего богатства его общественного взаимодействия. Иными словами, коллективное бессознательное является чистым продуктом общества. Можно говорить о "детстве" этого бессознательного, имея в виду самые ранние этапы его формирования и развития, когда еще только появились архетипы, которым предстояла вечная жизнь. Если представить, что в психическом мире существует закон сохранения энергии, филогенетически образы и стандарты, вытесненные из сознательной жизни общества, не исчезают, а образуют архетипы, вокруг которых и в которых живет коллективное бессознательное. Опыт показывает, что определенные общие черты составляют тот материал, который является содержанием архетипа. К этим чертам прежде всего относится возможность создания высоких социальных напряжений в обществе в целом или микросреде, а также длительное стремление перейти в сферу сознательной жизни, но в глубоко законспирированном виде. Указанная возможность (ее можно назвать аффектом) прямо определяется той энергией, которой обладают архетипы и которая одновременно вытесняет способность людей (общественного сознания) уяснить сущность и направленность архетипических явлений. К. Кереньи писал, что в ходе развития собственных идей он начал отдавать предпочтение слову "фигура", а не "образ". В мифологии встречаются как фигуры, так и образы, но слово "образ", считал Кереньи, сразу же вызывает вопрос, настоятельно требующий ответа: образ кого или чего? Со словом "фигура", напротив, вопрос остается потенциальным. Конечно, всегда можно спросить: что собой представляет та или иная фигура <6>? Думается все-таки, что применительно к архетипическому исследованию предпочтительнее говорить об "образе", поскольку он указывает не только на собственное содержание, но и на впечатление, которое им оказывается на окружающих, на их восприятие его. Образ всего имеет некое психологическое окружение вокруг себя, совсем потаенное, но реальное. Вопрос о том, с образом кого или чего мы имеем дело, всегда закономерен. И обоснован, это полностью относится и к первообразу. Если такой вопрос не задавать, то вообще незачем ставить проблему образа. Понятие "фигура" представляется менее масштабным и глубоким, оно психологически всегда более плоское. Итак, если мы говорим об образе, то вполне справедливо вслед за Кереньи спросить: образ кого или чего имеется в виду? То же самое нужно сказать об архетипе: ни в коем случае нельзя "просто" утверждать: "вот это архетип" и ограничиваться этим. Необходимо раскрыть его содержание, истоки, основные черты и функции, в том числе и в современном обществе, имея в виду конкретные формы проявления, связи с другими архетипами и т. д. "Архетип" не является магическим словом, одного звучания которого достаточно. -------------------------------- <6> См.: Кереньи К. Элевсин: архетипический образ матери и дочери. М., 2000. С. 17 - 18.

Для нас несомненно, что вне общества и общения коллективное бессознательное, как и сознание, в том числе индивидуальное, просто невозможно. Если оно есть социальный результат, то необходимо подумать о том, что нечто близкое к нему (не решаюсь назвать его также) может быть и у животных. Ведь у некоторых животных социальные начала организации жизни достаточно развиты. Из этого можно сделать предварительный вывод (очень предварительный!), что у них существует то, что условно можно назвать архетипом, т. е. такие стандарты или образцы, которым они следуют. Так, у животных есть лидер и его модель либо постоянный способ действий на охоте или в случае агрессии, принципы организации стадной жизни и т. д. Впрочем, все это предположения, требующие самого серьезного зоопсихологического исследования. В отдельных культурах функционируют главенствующие архетипы, в западной это спаситель, мессия. Спаситель - сугубо архетипический образ. В Книге Еноха ("Эфиопский текст") он назван Сыном жены и Сыном человеческим, в чем нельзя не видеть желания акцентировать внимание на человеческой принадлежности мессии, который тем не менее обладает возможностями бога. К числу спасителей можно отнести "как бы Сына человеческого", которому была "дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его - владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится" (Дан., 7 - 13). Христос - естественный продолжатель этой мысли, призванный удовлетворить вековечные потребности в надежде на лучшую жизнь, любви и загробном существовании. У него, конечно, было немало последователей, в русской письменной культуре наиболее яркий из них - князь Мышкин в романе Ф. М. Достоевского "Идиот". В коммунистические годы был не один спаситель: в классическом марксизме - пролетариат, который, несмотря на всю идеологическую ложь, нигде и никогда не имел никакой власти, а неизменными мессиями были члены незабвенной троицы - Маркс, Энгельс, Ленин. В известные годы к ним примыкал Сталин, но по причине чрезмерной кровавости не смог удержать мессианский статус. Впрочем, коммунисты не исключили его из своего пантеона, и в целом вера части российского общества в этих коммунистических идолов покоится на прочном архетипическом фундаменте - неискоренимой потребности в великом спасителе. Она и сейчас тормозит развитие нашей страны, став для нее чуть ли не национальным проклятием. С. Гроф отмечает, что универсальные архетипы представляют собой обобщенные биологические, психологические, социальные или профессиональные роли. Примерами биологически определенных универсальных архетипов, по Грофу, могут быть Женщина, Мужчина, Отец, Мать, Ребенок, Еврей, представитель белой, черной или желтой расы. Дополнительные психологические характеристики определяют Добрую и Ужасную мать, Тиранического отца, Любовника, Мучителя, Беглеца, Изгнанника, Корыстолюбца и т. д. Гроф считает, что в самом широком смысле архетип может пониматься как любая статическая конфигурация или динамическое событие в психике, обладающее трансиндивидуальным характером и качеством универсальности <7>. Представляется, что перечень приведенных Грофом особенностей архетипа не является полным, а поэтому, подводя некоторые итоги его исследования, можно сказать, что он: -------------------------------- <7> См.: Гроф С. Путешествия в поисках себя. Измерения сознания. Новые перспективы в психотерапии и исследовании внутреннего мира. М., 1994. С. 148 - 149.

- представляет собой единицу коллективного бессознательного, тот стержень, на который нанизывается и тем самым сохраняется коллективный, причем самый важный, человеческий опыт; без каких-либо пауз, непрерывно функционирует, при этом изменяются его формы, но не природа, хотя содержания способны корректироваться и дополняться в зависимости от социальных условий жизни людей; - живет и действует в рамках коллективного бессознательного, вне этих рамок говорить о нем бессмысленно; - проявляется в индивидуальной психологии людей, в том числе в бессознательной сфере, стимулируя их желания, влечения, поведение, мировосприятие, участвуя в создании "Я"-концепции; - вечен. Нельзя рассматривать архетип Великой Матери (как и любой другой) неопределенно широко, не соблюдая никаких границ, например как рай или стремление к спасению в раю и т. д. Человек может искать спасение в наркотике или напряженном труде, художественном творчестве или любви - в этом случае наркотики, труд, творчество и любовь выступают в качестве матери. Но такое понимание Великой Матери попросту размывают ее рамки, а поэтому затрудняет ее изучение и понимание: Великой Матерью нельзя считать все то, что значимо для человека, приносит ему успокоение или в чем он может найти надежную защиту. Архетипы обладают метафизической сущностью, хотя информацию о них вполне можно получить эмпирическим путем. Здесь пока еще не до конца ясно, но есть все основания думать, что индивид от рождения подготовлен воспринимать архетипы именно потому, что у него человеческая психика, и эта предуготовленность потом становится одним из видов реакций на воздействия среды. Очевидно, что Великая Мать - как раз тот архетип, который новорожденный особенно готов воспринять, поскольку совсем недавно составлял с матерью единое физическое целое. Каждый человек в силу уникальных биологических способностей и индивидуального жизненного опыта энергию архетипа и его форму воспринимает и осваивает по-своему, почти никогда не задумываясь ни о структуре, ни о бессознательном его содержании. Более того, он чаще всего вовсе не задумывается и над тем, что имеет дело с архетипом или архетипами, обычно совсем не знает, что они существуют. Многое личность предощущает благодаря тому, что в ее психике заложен мощный пласт собственного индивидуального бессознательного. Здесь велика опасность, что при попытке все осознать с помощью известных понятий, символов и знаков коллективное бессознательное может сразу скрыться в неведомых чертогах. Но нельзя утверждать, что бессознательное непознаваемо потому, что оно бессознательное, и по этой причине невозможно очертить даже его границы. И бессознательное в целом, индивидуальное или коллективное, и архетипы вполне поддаются распознаванию и познанию при условии использования адекватных подходов и методов изучения. Настоящее исследование следует рассматривать как попытку показать реальность архетипов и их конкретное влияние на человеческую жизнь. Архетипы не существуют вне человека, они порождены им и только им, возрождаясь, воссоздаваясь, изменяясь на протяжении всей его истории. Утверждать, что архетипы как бессознательное вообще были до него и останутся после него, - значит просто фантазировать. Неживая и живая природа тоже участвует в создании архетипов, но только через человеческую психику и психологию и социальные отношения, вне которых нет ни архетипов, ни бессознательного. Архетипов множество, а поэтому возникает необходимость их типологизации и иерархизации, что представляет собой очень сложную научную проблему. Архетипами могут быть образы (персонажи) либо явления. Они взаимодействуют друг с другом, например спаситель с богоматерью. Архетипы всегда активны, и их активность может иметь колоссальное социальное значение. Однако жизнь человека или общества ни в коем случае нельзя сводить только к действию архетипов, они одни из многих, кто определяет ее. Максимальный учет архетипичности социальной жизни может позволить формулирование обоснованных прогнозов, не говоря уже о возможности адекватной оценки, например, политических деятелей или заметных событий в жизни общества.

Название документа