Ф. Гойя о преступлении и наказании

(Алексеев А.)

("Законность", 2005, N 10)

Текст документа

Ф. ГОЙЯ О ПРЕСТУПЛЕНИИ И НАКАЗАНИИ

А. АЛЕКСЕЕВ

Алексеев А., профессор.

Давний автор журнала профессор А. Алексеев продолжает работу над темой "Право и искусство". В свое время на страницах журнала были опубликованы его очерки о выдающихся деятелях отечественной культуры - юристах по образованию, которые впоследствии вошли в книги "Искание правды" (1980) и "Музы и право" (2003). Сейчас автор завершает работу над книгой об отражении юридической действительности в изобразительном искусстве. Предлагаем ее фрагменты.

Великий испанский художник Франсиско Гойя (1746 - 1828) был неистов как в жизни, так и в творчестве. Он многим напоминает Л. Бетховена. И не только тем, что смог подняться в изобразительном искусстве до вершин, достигнутых автором грандиозной 9-й симфонии в музыке. Схожи их личные судьбы. Как и Бетховен, Гойя в начале 90-х годов XVIII в., когда он уже стал известным художником, был признан официально придворным живописцем, перенес тяжелую болезнь, в результате которой ослеп и оглох. Зрение вскоре вернулось, но глухота осталась. Ограниченный в общении в внешним миром, Гойя так постиг художественными средствами действительность, что его творения вошли в сокровищницу мирового искусства. В его живописных работах, графических листах нашли отражение самые различные стороны жизни Испании, продолжавшей в конце XVIII в. жить по мрачным законам средневековья, с которым во всей остальной Европе было покончено. В мятежной Франции свергли с престола и казнили короля, провозгласили наступление царства разума, свободы и равенства, приняли Декларацию прав человека и гражданина, а в Испании, стянутой обручами вековых традиций, продолжала свирепствовать инквизиция.

Учрежденная в конце XV в. для борьбы с преступлениями против религии святейшая инквизиция из идеологического надсмотрщика превратилась по сути во всесильный государственно-правовой институт, железной рукой подавляющий любые проявления ереси. А к ереси относились не только слова и дела, непосредственно противоречащие католическому вероучению, но и многое другое, например, чтение иностранных книг. Для выявления ереси во всех ее проявлениях использовались тайная слежка и тотальное доносительство, широко применялись пытки. По справедливому замечанию Лиона Фейхтвангера, автора романа "Гойя", "на обязанности инквизиции лежала проверка всего, что писалось, печаталось, произносилось, пелось и плясалось". Преследовались не только сами еретики, но и их потомки не в одном поколении.

Франсиско Гойя не раз присутствовал на "аутодафе" - судилищах инквизиции, каждое из которых, по представлениям того времени, являло "акт веры, свидетельство веры, манифест веры". Посещать эти помпезные зрелища, где объявлялись и приводились в исполнение приговоры, считалось тогда делом весьма богоугодным. И художник, несомненно, использовал личные впечатления, создавая в конце 90-х годов XVIII в. полотно "Трибунал инквизиции".

Действие происходит в помещении, вмещающем множество людей. На переднем плане, на специальном помосте - главный виновник "торжества" - еретик. На нем позорное одеяние - санбенито и еще один атрибут унижения - высокая остроконечная, по сути клоунская, шапка. Руки подсудимого связаны, он духовно сломлен и уже безучастен к своей судьбе. Перед ним, воплощая полное равнодушие, - страж порядка, охранник.

Инквизиция обычно творила суд и расправу не над одиночными еретиками, а, выражаясь по-современному, поточным методом. Известен, например, случай, когда на одном заседании трибунала были отправлены на костер сразу 107 человек - за то, что они слушали проповедь раскольника, ранее признанного еретиком. И на картине Гойи не один подсудимый. В углу справа ждут своей участи еще три еретика в тех же позорящих одеяниях. У них тоже связаны руки. Один (на переднем плане) уже совсем сник, два остальных еще держатся.

На заднем плане секретарь что-то зачитывает судьям, восседающим за отдельным столом. Возможно, это уже приговор. А зал полон публики, судя по одеждам, весьма почтенной, состоящей из светских и духовных сановников. По сути, зрелище разыгрывается для них, оно удовлетворяет их самые низменные инстинкты. Мы не знаем, в чем обвиняются несчастные и каков будет вердикт. Возможно, весь "криминал" состоял в том, что кто-то из них высказал крамольную мысль, будто колокольный звон не защищает от грозы. А может быть, общался с предтечей антихриста, опаснейшим вольнодумцем Вольтером. В последнем случае приговором скорее всего будет смерть на костре. При смягчающих обстоятельствах может быть назначено наказание в виде заключения в монастырь лет на 10 для покаяния. Дополнительными мерами наказания станут конфискация имущества, лишение почетных званий и многочисленные запреты: нельзя пребывать в Мадриде и других местах, где расположены королевские резиденции; воспрещается быть врачом, аптекарем, учителем, адвокатом, сборщиком налогов, ездить на лошади, носить драгоценности, а также одежду из шелка и тонкой шерсти... После отбытия основного наказания санбенито осужденного будет выставлено в церкви с подробным описанием всех его грехов. Дополнительные наказания будут распространены на его потомков до пятого колена.

Вершиной творчества Ф. Гойи считается "Капричос" - серия из 80 эстампов (офортов), снабженных авторским текстом. Цикл был завершен художником на рубеже веков - в 1798 г. Искусствоведы отмечают философски-энциклопедический характер этого произведения. В нем в яркой художественной форме осмыслены многие стороны современного художнику бытия, существовавшие в то время нравы и обычаи, истины и предрассудки, верования и безверия. Многое дано в виде аллегорий и иносказаний. До сих пор смысл некоторых сюжетов "Капричоса" расшифрован не до конца. Нашла отражение в цикле эстампов и интересующая нас тема. На листе N 11 изображена шайка разбойников, скорее всего готовящихся показать все, на что они способны. Авторская надпись к офорту гласит: "За дело, ребята! Их лица и одежда сами за себя говорят". В целом это довольно банальная криминальная сцена.

А вот соседний офорт (N 12) повествует о преступлении весьма экзотическом. Он называется "Охота за зубами".

Глубокой ночью на городской стене юная особа "обрабатывает" труп повешенного - выдергивает у него зубы. О том, что это не самоубийца, свидетельствует не только место действия, но и тот факт, что у повешенного связаны руки, он бос и, по-видимому, одет в специальную для казни одежду.

Что же подтолкнуло девушку на дикое преступление? Ответ на этот вопрос в пояснительной надписи: "Зубы повешенного - чудодейственное средство для всякого колдовства. Без них ничего толкового не сделаешь. Жаль, что простонародье верит этим бессмыслицам". Лицо девушки объято страхом, ужас ей внушают и покойник, и то, что она сама делает. Но предрассудок, суеверие оказываются сильнее всего. Может быть, и грешно так думать, но инквизиция применительно к таким нравам и деяниям не кажется лишней, чрезмерно строгой и жестокой. Хотя неизвестно, за что оказался в петле повешенный. Может быть, за отказ потреблять в пищу свинину или зажигание свечей в канун субботы.

Не обошел вниманием Гойя в "Капричосе" и тему современного ему правосудия. Это офорт N 23, лаконично названный "Из той пыли...". Слова взяты из пословицы, которая полностью звучит так: "Из той пыли получилась эта грязь". В надписи над офортом обыгрывается смысл слова "polvos", которое означает также порошки, включая знахарские снадобья. То есть судят знахарку и сводницу, которая, как сказано в авторской надписи, "за гроши всем оказывала услуги". Секретарь зачитывает приговор. Публика состоит из людей в священнических и монашеских одеждах. Как отмечает один из исследователей творчества художника, это "мрачные физиономии, иссушенные аскетизмом и отмеченные всеми пороками. Рожи, готовые превратиться в звериные морды" (таким приемом трансформации homo sapiens в животных Гойя пользовался неоднократно). Руки подсудимой связаны, она склонила голову и вся - смирение и покорность. Как и положено, на еретичке - позорные одежды. И характерно, что на коросе - неизменном для такого рода случаев остроконечном колпаке - изображены языки пламени, обращенные вниз. Это многозначительная юридическая деталь - такое направление языков пламени означает, что судьи в этот раз оказались "гуманными" и "милосердными": подсудимая не будет сожжена живьем, вначале ее удушат специальным приспособлением (гарротой), а затем уже мертвое тело предадут огню.

Следующий офорт (N 24) - тоже о преступлении и наказании. Осужденную на осле везут на казнь. Помимо предстоящей основной кары она подвергается verguenze - наказанию стыдом, суть которого в том, что обнаженную до пояса пленницу, шея которой защемлена специальным приспособлением, провозят напоказ по городу в сопровождении агрессивной, наслаждающейся жестоким зрелищем толпы.

В этой работе особый интерес представляют две зловещие фигуры альгвасивов - блюстителей морали и закона (слева от осужденной). Художник придал им такие выражения лица, которые на глазах зрителя как бы превращают их в зверей: находящийся рядом с осужденной напоминает самодовольного кота, а его меньший ростом коллега - хищного лисенка или хорька. Не без иронии и сарказма художник замечает: "Эту святую сеньору жестоко преследуют. Огласив историю ее жизни, ей устраивают триумф. Ей воздается по заслугам..." А суть дела выражена краткой ремаркой, которую художник использовал для названия офорта: "Тут ничего нельзя было поделать".

На нескольких офортах серии изображены узники тюрем. Вот лист N 34. За эпически спокойным названием - "Их одолевает сон" - драма людей, лишенных свободы и погруженных во мрак, охватывающий всю верхнюю часть офорта. Тела трех из них по сути уже превратились в тюки, они безжизненны. И только одна из осужденных о чем-то горестно размышляет, видимо, о своей тяжкой доле. Авторское пояснение к изображению гласит: "Не надо будить их. Быть может, сон - единственное утешение несчастных".

Даже этот краткий обзор некоторых страниц творчества великого художника дает впечатляющую картину целой эпохи в истории уголовной юстиции, повествуя о том, какими были во времена инквизиции преступления и преступники и как они наказывались. Картина эта беспощадно реалистическая и довольно мрачная. Она до сих пор волнует людей магией высокого искусства.

Название документа