Государственная политика в отношении юрисдикции суда по нормам обычного права у кыргызов во второй половине XIX - начале 30-х гг. XX в

ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА В ОТНОШЕНИИ ЮРИСДИКЦИИ СУДА ПО НОРМАМ ОБЫЧНОГО ПРАВА У КЫРГЫЗОВ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ 30-Х ГГ. XX В.

С. М. СЛЕСАРЕВ

Слесарев Сергей Михайлович, аспирант кафедры истории и культурологии Кыргызско-Российского Славянского университета имени первого Президента России Б. Н. Ельцина, старший преподаватель кафедры уголовного процесса и криминалистики Кыргызского Национального Университета имени Жусупа Баласагына, адвокат юридической компании ОсОО "РБС" (лицензия Министерства юстиции Кыргызской Республики N 00559 от 17 апреля 2001 года), член ассоциации юристов Кыргызстана.

В статье С. М. Слесарева рассматриваются и анализируются основные тенденции государственной политики по отношению к судопроизводству кыргызов по нормам обычного права во второй половине XIX - начале 30-х гг. XX в. Раскрывается постепенный, эволюционный характер адаптации системы традиционного судопроизводства кочевников к общероссийской. Особое внимание уделяется анализу выделенных этапов развития народных судов в дореволюционный период. Показываются кардинальные отличия подходов по отношению к адату в царский и советский периоды.

Ключевые слова: адат, судопроизводство по нормам обычного права, бии, народные судьи, манапы, уездные начальники, военные губернаторы.

С принятием решения в 1864 г. о реальном закреплении территорий кыргызских племен, которые уже приняли российское подданство, встал вопрос о введении новой системы управления, опробованной ранее у казахов. Помимо создания действенного механизма административного контроля, важное значение имела и организация судопроизводства. Позиция властей была однозначной - сохранение суда биев, разногласия были только в отношении границ его юрисдикции. Так, в 1865 г. известный ученый Н. Северцов составил "Проект положения о Среднеазиатской пограничной области", в котором предлагалось спорные дела кыргызов между собой оставить в ведении суда биев (§ 31), дела о барымте, совершенной до 1 января 1865 г., оставить также в ведении суда биев, но уже под председательством управляющего, после же этого срока барымту рассматривать только как разбой, подлежащий полевому уголовному суду (§ 32) <1>. -------------------------------- <1> Проект положения о Среднеазиатской пограничной области / Сост. Н. Северцов (1865 г.) // РГВИА. Ф. 38. Оп. 31/287. Св.892-а. Л. 8.

Благодаря опыту, накопленному к середине 1860-х гг., местные власти отчетливо понимали, насколько важны и сильны родоплеменные порядки у кыргызов. Поэтому одной из главных задач по организации административно-судебной системы было ослабление власти родоначальников - манапов. По настоянию М. Г. Черняева, военного губернатора образованной Туркестанской области, было принято "Временное Положение об управлении Туркестанской областью" (6 августа 1865 г.), по которому право назначать и смещать биев принадлежало губернатору, а дела об убийстве, грабеже и барымте изымались из-под юрисдикции судов биев <2>. Необходимость назначения биев исполнительной властью объяснялась тем, чтобы воспрепятствовать проникновению в среду номадов "кочевых" мулл (ст. 31), а в статье 57 говорилось, что "приговоры по уголовным делам подлежат утверждению военному губернатору, который имеет право ограничивать решения в тех случаях, когда они неспособны с понятиями о человеколюбии" <3>. При этом в "Положении" имелась оговорка: полномочия губернатора касались только уголовных дел, в гражданские дела он не имел права вмешиваться <4>. Проблема заключалась в том, что согласно нормам обычного права разделения на уголовные и гражданские дела не существовало и, следовательно, только губернатор мог определять, к какому разделу права относится то или иное дело. -------------------------------- <2> Борубашов Б. И. Государственно-правовое регулирование общественных отношений кыргызов в составе Российского государства (1855 - 1917 гг.). Бишкек, 2009. С. 239. <3> Цой А. В. Обычное право и судопроизводство в системе административной политики царизма в Туркестане. Бишкек, 2010. С. 74. <4> Там же. С. 133.

Насколько действенным стал бы подобный порядок судопроизводства, показало бы время, однако в 1867 г. было образовано Туркестанское генерал-губернаторство во главе с К. П. Кауфманом, который весьма негативно относился к личности М. Г. Черняева, что в значительной мере наложило отпечаток на новое "Временное Положение", в соответствии с которым под юрисдикцию судов биев возвращались дела об убийствах и барымте <5>. Вместо назначения биев губернатором вводились их выборы, срок полномочий которых составлял три года, при этом в статье 200 говорилось о строгом запрещении вмешательства уездных начальников в судопроизводство кочевников. Таким образом, суд биев становился фактически независимым от местной исполнительной власти. Единственным исключением являлась статья 203 о брачно-семейных отношениях, согласно которой недовольная сторона "могла обратиться с жалобой к уездному начальнику, который решает дело, а по более важным - представляет военному губернатору на его усмотрение" <6>. Уездный начальник мог направить дело на пересмотр другому бию или сразу отменить решение <7>. -------------------------------- <5> Проект Положения об управлении Семиреченской и Сыр-Дарьинской областей (11 июня 1867 г.). СПБ., 1867. С. 30, 31. <6> Там же. <7> Цой А. В. Указ. соч. С. 137.

На подобную "либерализацию" в плане юридических рамок бийских судов также повлияла общеимперская Судебная реформа 1864 г., да и вообще атмосфера "свободы" 60-х гг. XIX в., которая вскоре приведет к резкому росту терроризма в стране. При этом надо напомнить: такая независимость судов биев устанавливалась на территории, где только закреплялась российская власть, что, безусловно, выглядело преждевременно. Однако К. П. Кауфман твердо придерживался своей позиции, и 22 января 1868 г. обнародовал основные задачи по управлению Туркестаном. В их число, в частности, входило сохранение обычаев местного населения; осуществление суда через "избранных казиев по шариату и обычаю таким образом, что в приговоры казиев никто из русских чиновников не вмешивался"; разрешение при согласии тяжущихся сторон из числа местного населения судиться у русского судьи; предписание русским судьям разбирать дела по совести; передача в руки народа большей части управления <8>. -------------------------------- <8> Тухтаметов Ф. Т. Правовое положение Туркестана в Российской империи (вторая половина XIX в.). Уфа, 1999. С. 20, 21.

Отмечая чрезмерную независимость бийских судов, Н. Дингельштедт (помощник военного губернатора Сыр-Дарьинской области) говорил: кочевые народы других частей России "должны обижаться на то, что они живут в более сложных правовых и судебных условиях, нежели их туркестанские соплеменники" <9>. Известный советский исламовед Т. С. Саидбаев, несмотря на иную идеологическую платформу, также подчеркивал: "...царские власти учредили народные суды, которые имели больше прав и полномочий, чем народные суды в других регионах Российской империи" <10>. -------------------------------- <9> Дингельштедт Н. Судебное преобразование в Туркестане. Б. м., 1892. С. 58. <10> Саидбаев Т. С. Ислам и общество: опыт историко-социологического исследования. М., 1978. С. 98.

Сохранение суда биев у кочевников - вполне оправданное решение, так как должен был пройти достаточно длительный период, в течение которого кочевники постепенно привыкли бы к новому управлению и оценили, как считали власти, преимущества российской судебной системы. Однако такие новые элементы, как выборность судей и неподотчетность их исполнительной власти, привели к несколько иным результатам. Так, до присоединения к России у кыргызов "звание бия приобреталось не вдруг, но со временем, когда несколькими разборами дел киргиз выкажет свой ум и справедливость" <11>, и "за несправедливое решение дела бием он лишился доверия своих родичей, а следовательно, и звания бия" <12>. -------------------------------- <11> Загряжский Г. Юридические обычаи киргиз и о народном суде у кочевого населения Туркестанского края по обычному праву // Материалы для статистики Туркестанского края. Вып. IV. СПб., 1876. С. 197. <12> Там же. С. 169.

В результате же проведения административно-судебной реформы оказалось, что "большая часть биев была не подготовлена к исполнению своих обязанностей, что произошло вследствие увеличения новым Положением их количества и разделению администрации от суда, так как наилучшие судьи прежде бывшего управления попали на должность волостных управителей" <13>. Кроме того, на процесс выборов биев оказывали огромное влияние манапы-родоправители, под давлением которых, как правило, выбирали угодных им лиц, что помимо прочего объяснялось тем, что "народ не развитой при выборах всегда склоняется на сторону лиц более ловких и расторопных, не обращая внимания на качества, необходимые должностному лицу" <14>. -------------------------------- <13> Обзор Иссык-Кульского уезда за 1869 г. // ЦГА РК. Ф. 44. Оп. 9. Д. 56. Л. 21 об. <14> Там же. Л. 22, 22 об.

По замыслу российских властей административно-судебная реформа должна была серьезно ослабить политическое влияние манапов, однако на деле это не произошло по ряду причин. Во-первых, разделение кыргызов на волости и административные аилы привело к тому, что теперь манап-родоправитель получил официальные полномочия вмешиваться в дела другого рода, при этом не важно было, избран он волостным или нет; во-вторых, в судьи избирались, как правило, указанные им люди, которые, обладая такой поддержкой, могли и решали дела исходя из интересов рода, количественно преобладавшего над другими в той или иной волости; в-третьих, абсолютно не понимая принципа независимости судей от исполнительной власти, кыргызы очень скоро стали воспринимать таких манапов на уровне уездных начальников, а иногда и выше. Значительное недовольство у местных российских чиновников вызывало то, что дела об убийствах и барымте были переданы под юрисдикцию бийских судов. Так, токмакский уездный начальник Г. Загряжский в 1869 г. отмечал: "Правом допускается уплата куна за убитого и воровство... нужно уничтожить право уплаты скота за жизнь человека и преследовать виновных русским судом, тогда случаи этого преступления если не совершенно уничтожатся, то по крайней мере будут весьма незначительны" <15>. Также он констатировал: "Народ не понимает силы выборного начала и им нисколько не пользуется. На все должности за малыми исключениями, начиная с десяточных и до волостных управителей, лица не выбираются, а назначаются, только не русской администрацией, а родоправителями. Господствует одно лицо или союз нескольких родичей. Это зависит от положения старшего в роде и от состава волости <...> Если волость состоит из нескольких родов или отделов и представители этих групп самостоятельны, то в каждой группе распоряжается свой родоправитель, назначая себя в бии, а своих джигитов или родичей - в аульные старшины; десяточные же и пятидесяточные решительно никакого голосу не имеют. Это как стадо баранов, которое идет туда, куда его гонят пастухи. Я три года управлял киргизами и стоял настолько близко к ним, что могу назвать в каждой волости, кто дает тон своей музыке" <16>. -------------------------------- <15> Годовой отчет о состоянии Токмакского уезда за 1869 г. // ЦГА РК. Ф. 44. Оп. 12. Д. 2. Л. 116, 117. <16> Загряжский Г. Заметки о народном самоуправлении у кара-киргиз // Материалы для статистики Туркестанского края. Вып. 3. СПб., 1874. С. 363.

Кроме того, массу нареканий вызывало отсутствие четко определенных критериев, сколько скота надо выплачивать в том или ином случае, и бии решали дела на примере прошлых прецедентов либо руководствовались иными соображениями, зачастую весьма далекими от справедливого решения дела. Обращает на себя внимание абсолютная несоразмерность, когда "воровство одной лошади, быка, барана точно так же вело к наложению айыпа в 17 скотин, как и за воровство 10, 20, 100 голов" <17>. Таким образом, выгоднее было угнать большее количество скота. К тому же, во время барымты часть скота погибала, так как, опасаясь преследования, налетчики гнали скотину насколько можно быстро. -------------------------------- <17> Обзор Иссык-Кульского уезда за 1869 г. // ЦГА РК. Ф. 44. Оп. 9. Д. 56. Л. 24 об.

Все эти особенности наглядно были продемонстрированы на волостных съездах биев, проведенных в 1869 г. на Сусамыре и Сон-куле. Так, согласно рапорту старшего чиновника для особых поручений капитана Рейнталя на этих съездах "самое большое участие принимали не бии, а лица влиятельные с самым дурным направлением и корыстолюбивые. Народ... понимал, что действия съезда были не сообразны с законом, потому что противоречили здравому смыслу, а как на съезде была русская власть, то протестовать не мог. Так, все киргизы были уверены, что Шабдан Джантаев находился на съезде за уездного начальника, а следовательно имел право делать все, что хотел: решать, отбирать скот и прогонять просителей, а главное садить на гауптвахту" <18>. Стоит отметить, что на Сусамырском съезде собрались бии, истцы и ответчики от 15 волостей, всего - несколько сотен людей. Однако, судя по многочисленным жалобам после съезда, пострадала от предвзятого судейства в основном Кульчугаевская волость. Исходя из того что Шабдан Джантаев и его приспешники были из сарыбагышей и солто, то и дела решались в соответствии с этим, т. е. соплеменники "почему-то" всегда оказывались правы в тяжбах с другими родами. Огромное количество злоупотреблений во время судебных разбирательств были зафиксированы многочисленными поданными жалобами. Наиболее же удивительное решение было вынесено, когда один из кыргызов был вынужден заплатить кун за убийство, хотя потерпевший был жив <19>. -------------------------------- <18> Рапорт старшего чиновника для особых поручений капитана артиллерии Рейнталя военному губернатору Семиреченской области Г. А. Колпаковскому 7 марта 1870 г. // ЦГА РК. Ф. 44. Оп. 2. Д. 20. Л. 5. <19> О съезде на Сусамыре // ЦГА РК. Ф. 44. Оп. 2. Д. 20. Л. 13, 13 об.

Подобный произвол происходил и на Сон-Кульском съезде, где дела в основном решали Шабдан Джантаев, Бактияр (Тынаевская волость), Джанчура (Солтинская волость), Ильтай (Темирбулатовская волость), т. е. сарыбагыши и солто. Теперь же наиболее пострадавшей оказалась Курманходжанская волость, при этом надо отметить, что рядом с юртой уездного начальника Лисовского стояли джигиты Шабдана, не допускавшие никого к нему с жалобами <20>. -------------------------------- <20> О съезде на Сон-куле // ЦГА РК. Ф. 44. Оп. 2. Д. 20. Л. 25.

Как уже отмечалось, размер кунов и айыпов определялся очень произвольно, но в среднем был в 7 - 10 раз больше по отношению к убыткам и искам. На Сонкульском съезде за долг в быка и барана было взято у одного киргиза 16 лошадей, 10 быков и 60 баранов <21>. -------------------------------- <21> Там же. Л. 22.

Исходя из своего опыта, Г. Загряжский предлагал предоставить уездному начальнику право вето на всех уровнях судопроизводства кыргызов <22>, а также упростить градацию подсудности, так как "киргизы не понимают, когда они должны жаловаться бию, когда волостному съезду и когда иск подлежит разбирательству чрезвычайного съезда" <23>. В противоположность Г. Загряжскому, по мнению другого представителя местной администрации П. Рейнталя, нормы судопроизводства у кыргызов отвечают всем критериям законности, а проблема заключается в том, что уездные начальники не следуют четко букве закона. Так, полагал он, статья 200 Положения 1867 г. не запрещает проводить выборы биев путем закрытой баллотировки, чтобы "изолировать выборных от людей влиятельных" <24>. Правда, дальнейшие рассуждения П. Рейнталя носят оттенок либо наивности, либо издевательства над Загряжским. Например, он удивляется, "что помешало уездному начальнику в случае утверждения в должности биев, поставленных родоначальниками, растолковать им (биям) их значение и независимость, приобретенные с выбором их на должности и оградить их затем от корыстного влияния на них родоначальников ("не знаю" и еще меньше понятно, почему не возбранялось у кара-киргиз принимать в суде непосредственное участие, в качестве судей, не имеющим на то никакого права родоначальникам и лицам богатым?" <25>. Любопытно, что такие высказывания принадлежат тому, кто сам в 1870 г. делал доклад Г. А. Колпаковскому о многочисленных нарушениях на съездах на Сусамыре и Сон-Куле <26>. П. Рейнталь отвергал предложение о возможности вмешательства уездных начальников в судопроизводство кыргызов, но "увеличить же ответственность его (уездного начальника. - С. С.) за ограждение суда от влияния родоначальников и людей богатых - необходимо" <27>. -------------------------------- <22> Загряжский Г. Заметки о народном самоуправлении у кара-киргиз. С. 370. <23> Там же. С. 369. <24> Рейнталь П. По поводу заметок "о народном самоуправлении у кара-киргиз" // Материалы для статистики Туркестанского края. Вып. 3. СПб., 1874. С. 373. <25> Там же С. 374. <26> Рапорт старшего чиновника для особых поручений капитана артиллерии Рейнталя военному губернатору Семиреченской области Г. А. Колпаковскому 7 марта 1870 г. // ЦГА РК. Ф. 44. Оп. 2. Д. 20. <27> Рейнталь П. Указ. соч. С. 375.

Результатом накопившихся в кратчайший срок замечаний по судопроизводству у кочевников стали два новых проекта "Положения об управлении краем" 1871 г. и 1873 г., которые в целом повторяли Положение 1867 г., но предлагалось "из ведомства суда биев изъять дела по разбору о барантах и убийствах" <28>. По брачно-семейным вопросам недовольная сторона должна была обращаться теперь не к администрации, а в "общие судебные установления" <29>. Кроме того, в пункте 157 проекта Положения 1871 г. говорилось: "...бии за неисполнение своих обязанностей и за злоупотребление придаются суду, на общем основании, военным губернатором" <30>. Однако К. П. Кауфман всячески противился любым изменениям в сфере судопроизводства у кочевников по Положению 1867 г., считая главным, что суд по адату препятствует, по его мнению, проникновению в кочевую среду шариата <31>. -------------------------------- <28> Пояснительная записка к проекту Положения об управлении в областях Туркестанского генерал-губернаторства. 1874 г. // РГИА. Ф. 733. Оп. 193. Д. 511. С. 53. <29> Там же. С. 30. <30> Проект Положения об управлении в областях Туркестанского генерал-губернаторства. 1871 г. // РГИА. Ф. 733. Оп. 193. Д. 511. <31> Литвинов П. П. Государство и ислам в Русском Туркестане (1865 - 1917). По архивным материалам. Елец, 1998. С. 156.

В 1881 г. и. о. Туркестанского генерал-губернатора Г. А. Колпаковский внес на рассмотрение новый проект "Положения об управлении Туркестанским краем", в котором предлагались отмена выборности биев и назначение их исполнительной властью, однако он был отклонен правительством. После чего в край была направлена комиссия во главе с Ф. К. Гирсом. После "ревизии" Положения в Туркестане, он, в частности, пришел к выводу, что вносить какие-либо изменения в судоустройство и судопроизводство кочевников не следует <32>. Г. А. Колпаковский, став в 1882 г. Степным генерал-губернатором, продолжил борьбу за реформирование местного управления кочевниками, в том числе за судопроизводство по нормам обычного права. Правда, основную причину существующих проблем он усматривал в подрыве родовых начал выборной системой, предлагая вернуться к "аксакалам - авторитетам в роде, усилить родовое начало" <33>, так как "манап не пожелал унизиться до роли волостного управителя; уездный начальник не мог возвыситься до роли патриарха - манапа" <34>. Кстати, Г. А. Колпаковский отмечал, как изобретательно кочевники использовали новую систему административно-судебного устройства: "По закону истец избирает теперь принимающих очистительную присягу не из рода, а в волости ответчика, и плут иногда обвиняет богатого человека в вымышленном правонарушении, избирает свидетелей из волости ответчика, но не из его рода, и выигрывает дутый процесс, единственно только потому, что указанные им лица не желают присягать за чужих, не связанных с ними общим родовым происхождением, и следовательно, и неизвестных им людей" <35>. Подводя итоги, Степной генерал-губернатор резюмирует: "Бороться со всем этим злом возможно только двумя средствами: или восстановлением родового быта, или назначением должностных лиц киргизского общественного управления по указаниям уездных начальников и помимо народного избрания. Но последнее нежелательно, так как в лучшем случае, в силу честолюбия и удивительной способности среднеазиатца к интриге, уездный начальник будет непременно запутан и скомпрометирован партиями, в худшем - будет подкуплен, опозорит и унизит нас в глазах народа. Остается, следовательно, один исход - восстановление местного управления на родовом начале" <36>. Обращает на себя внимание то, что высокопоставленный чиновник идет вразрез с основополагающими целями правительства - подрыв власти родоначальников. Также любопытно, что Г. А. Колпаковский, говоря о двух вариантах решения проблемы, не указывает на третий путь - ликвидацию судов биев и обязательное введение для "инородцев" русских судов. -------------------------------- <32> Отчет ревизирующего по Высочайшему повелению Туркестанский край тайного советника Гирса. СПб., 1883. С. 339. <33> Основы местного управления киргизов. Мнение Степного генерал-губернатора Г. А. Колпаковского // РГИА. Ф. 1291. Оп. 82. Д. 13. С. 11. <34> Там же. С. 13. <35> Там же. <36> Основы местного управления киргизов. Мнение Степного генерал-губернатора Г. А. Колпаковского. // РГИА. Ф. 1291. Оп. 82. Д. 13. С. 14.

Среди многочисленных критических замечаний по судопроизводству и судоустройству кочевников одно из главных мест занимала статья 200 Положения 1867 г., в соответствии с которой уездным начальникам и волостным управителям запрещалось вмешиваться в судебный процесс. Однако в 1869 г. иссык-кульский уездный начальник, отмечая, что "право на взыскание куна понимается киргизами слишком широко" (особенно по несчастным случаям. - С. С.), разъяснял биям, чтобы в таких случаях иски не принимать и отказывать по ним <37>. В начале 1870-х гг. Г. Загряжский признавал: для соблюдения справедливости ему приходилось вмешиваться в судопроизводство и оказывать давление на биев <38>. В 1883 г. Н. А. Аристов отмечал: в некоторых местностях края "в виде опыта и по другим соображениям вместо выборов введено было назначение на должности самою администрацией", а так как "туземцы, особенно оседлые, весьма жадны к власти и к наживе и весьма ловки и настойчивы в умении приобрести расположение русского начальства", то "в результате применения системы назначения на должности вместо выборов дало такие результаты, что едва ли между местными деятелями Туркестана теперь найдутся защитники этой системы" <39>. Тогда же военный губернатор Сыр-Дарьинской области Н. И. Гродеков утверждал, что "во многих местах на практике был выработан такой порядок поступления дел в суд биев, что ни одно дело не разбиралось биями без принесения жалобы непосредственно уездному начальнику или его помощнику и без особого каждый раз приказа волостному управителю, о разборе дела биями" <40>. -------------------------------- <37> Обзор Иссык-Кульского уезда за 1869 г. // ЦГА РК. Ф. 44. Оп. 9. Д. 56. Л. 24. <38> Загряжский Г. Заметки о народном самоуправлении у кара-киргиз. С. 362. <39> Записка об устройстве управления Семиреченской области в составе Степного генерал-губернаторства, составленная в 1883 г. комиссией под председательством Семиреченского военного губернатора Фриде / Сост. Н. А. Аристов // РГИА. Ф. 1396. Оп. 1. Д. 53. С. 21. <40> Гродеков Н. И. Киргизы и кара-киргизы Сырдарьинской области. Юридический быт. Ташкент, 1889. Т. 1. С. 201.

В современной историографии вопрос о вмешательстве российской администрации в судопроизводство по нормам обычного права рассматривается по-разному. Так, П. П. Литвинов оправдывает достаточно редкие вмешательства администрации края в судопроизводство народных судов, так как для достижения эффективности их работы надо было "действовать методом "проб и ошибок" <41>. А. Л. Салиев уверен, что "не всякое вмешательство русской власти в дела народных судов Туркестана было негативным" <42>, хотя чуть позднее он усиливает отрицательный оттенок и считает, что "вмешательство властей в дела народных судов было и зачастую носило произвольный и негативный характер <43>, а кроме того, "было рождение у биев ощущения постоянного присутствия возле них незримой, но опасной чужой силы, которая как Дамоклов меч нависала над всей их судебной практикой. В последующем это ощущение становилось сильнее, так как возрастала степень влияния царской власти и русского права на обычное право и судопроизводство номадов Туркестана" <44>. А. В. Цой же полагает: "Кочевое судопроизводство было полностью независимо от администрации в 1867 - 1917 гг." <45>, хотя проект "Временного положения об управлении Семиреченской и Сыр-Дарьинской областей" 1867 г. явился шагом назад по сравнению с предшествующим "Положением" 1865 г., так как российские власти утратили право назначения и смещения "народных судей" <46>. -------------------------------- <41> Литвинов П. П. Органы Департамента полиции МВД в системе "военно-административного" управления Русским Туркестаном (по архивным, правовым и иным источникам). Елец, 2007. С. 54. <42> Салиев А. Л. Царская власть и народные суды кочевого населения Туркестана: проблемы взаимоотношений (по архивным, правовым и иным материалам) // Вестник КРСУ. 2013. N 6. Т. 13. С. 45. <43> Салиев А. Л. О практике вмешательства царской власти в деятельность народных судов кочевого населения Туркестана (по архивным, правовым и иным материалам) // Вестник КРСУ. 2013. N 12. Т. 13. С. 72. <44> Салиев А. Л. О попытках царской власти сблизить судопроизводство кочевого населения Туркестана с общероссийскими судом и законодательством (по архивным, правовым и иным материалам) // Вестник КРСУ. 2013. N 12. Т. 13. С. 78. <45> Цой А. В. Обычное право и судопроизводство в системе административной политики царизма в Туркестане. С. 108. <46> Цой А. Административный контроль царизма над судопроизводством по обычному праву в Центральной Азии // Вестник КРСУ. 2010. N 8. Т. 10. С. 71.

12 июня 1886 г. Туркестанский край наконец-то получил не временное, а постоянное, утвержденное императором Положение. По сравнению с Положением 1867 г. из-под юрисдикции судов биев изымались дела по убийствам, смертям от побоев, изнасилованиям, разбою и грабежам (п. п. 10 и 11 ст. 141) <47>. Вместо терминов "бий" и "казий" вводился один - "народный судья". Теперь на каждую должность судьи избиралось два кандидата, которых утверждал губернатор; если же это не происходило, назначались новые выборы <48>. На основании статьи 65 уездные начальники "имели право подвергать киргизов денежному возмещению до 15 рублей или аресту до 7 дней за ослушание распоряжений властей, за ссоры, драки в публичных местах и вообще за нарушение общественной тишины, за непочтение и грубость к лицам, обличенных правительственной или общественной властью и за непослушание родителям и их оскорбление" <49>. В отношении народного суда на уездных начальников возлагалось назначение судей на чрезвычайный съезд, за исключением тех, кого выбрали истец и ответчик <50>, а также "предоставление прокурору суда для опротестования в окружной суд приговоров и решений, постановленных с превышением власти или нарушением подсудности, приостанавливая при этом исполнение этих приговоров и решений" <51>. Волостные управители за неповиновение властям и драки могли подвергать штрафу до 3 рублей или аресту до трех дней, а за незначительные проступки - штрафу до одного рубля или аресту до двух дней, или же направлять на общественные работы сроком до двух дней <52>. Народные судьи могли отстраняться от должности только по решению областного суда. Недовольные решениями чрезвычайных съездов биев могли подавать жалобы по административной вертикали (уездный начальник, губернатор, генерал-губернатор) <53>. -------------------------------- <47> Положение об управлении Туркестанского края. 2 июня 1886 г. // Древний мир права казахов. Материалы, документы и исследования. Алматы, 2005. Т. 5. С. 479. <48> Гродеков Н. И. Киргизы и кара-киргизы Сырдарьинской области. Юридический быт. Ташкент, 1889. Т. 1. С. 204. <49> Борубашов Б. И. Указ. соч. С. 53. <50> Гродеков Н. И. Указ. соч. С. 207. <51> Борубашов Б. И. Государственно-правовое регулирование общественных отношений кыргызов в составе Российского государства (1855 - 1917 гг.). С. 53. <52> Борубашов Б. И. Кыргызстан в системе государственного устройства и управления Российского государства // Вестник КРСУ.(N 2). Т. 8. С. 111, 112. <53> Пален К. К. Отчет по ревизии Туркестанского края. Народные суды Туркестанского края. СПб., 1910. С. 39.

25 марта 1891 г. было принято "Степное положение", согласно нормам которого стало вестись судопроизводство народных судов в Семиреченской области. В целом же данный документ фактически полностью повторял Положение 1886 г. для Туркестана. На основании статьи 108 за кыргызским народным судом осталось только право "вознаграждать по обычаям за вред и убытки потерпевших от преступлений, но иск о вознаграждении за вред и убытки может быть заявлен в народном суде только тогда, когда само преступление судилось русским судом по общим законам Империи и когда потерпевшие не просили вознаграждения в русском суде" <54>. -------------------------------- <54> Постановления Токмакского чрезвычайного съезда биев (1893 г.) // РГИА. Ф. 1396. Оп. 1. Д. 400. Л. 68.

Помимо усиления административного, а с 1886 г. и прокурорского надзора за судами биев власти пытались создать сборники правовых норм, более или менее универсальные для кыргызов и казахов. В 1873 г. по приказу К. П. Кауфмана опубликованы "Объяснения некоторых терминов, встречающихся в киргизском судопроизводстве". Первый же сборник кыргызских правовых норм сделал к 1876 г. Г. Загряжский. В 1889 г. вышел труд Н. И. Гродекова, в котором в основном приводились нормы обычного права казахов. В 1909 г. был переведен чиновниками Семиреченского областного правления сборник казахского обычного права. Понятно, что власти Степного генерал-губернаторства в первую очередь ориентировались на казахов, тем более что судебные адаты обоих народов во многом были схожи. В отношении же кыргызов помимо ранних обобщений Г. Загряжского основными письменными зафиксированными "кодексами" обычного права являлись Эреже, составляемые на чрезвычайных съездах биев, хотя, как правило, их правовые установки действовали только на данном съезде, а также на волостных и аульных судах, которые входили в уезд или область, где проходил чрезвычайный съезд. Эреже разрабатывались и принимались под контролем уездных начальников, которые затем представляли их военному губернатору <55>. При этом происходило определенное влияние российских законов на адат. Например, под давлением уездных начальников принималось положение "о наказании за кражи даже в случае мирного соглашения сторон" <56>. Подобные "вспомогательные" усилия в целом не достигли своей цели - установления более действенного контроля за судопроизводством народных судей, так как штат уездного и областного административно-судебного аппарата был крайне малочислен и, следовательно, при большой и труднодоступной территории невозможно было при всем желании эффективно контролировать суды биев, к тому же, как правило, русские чиновники не знали достаточно хорошо местные языки. -------------------------------- <55> Борубашов Б. И. Указ. соч. С. 246. <56> Пален К. К. Отчет по ревизии Туркестанского края. Народные суды Туркестанского края. СПб., 1910. С. 51.

Положения 1886 г. и 1891 г. не удовлетворили основное требование местных чиновников - поставить народные суды под действенный административный и прокурорский надзор для пресечения произвола родоначальников и биев. Так, ферганский военный губернатор Н. И. Корольков в 1887 г. характеризовал ситуацию следующим образом: "Народные судьи, не получая от казны содержания и завися исключительно от подачек, которые полагаются им ст. 226 (Положение 1886 г. - С. С.), делаются в большинстве случаев представителями взяточничества и неразлучного с ним кривосуда" <57>. Н. Дингельштедт (помощник военного губернатора Сырдарьинской области) в 1892 г. отмечал: "Суд биев у кочевников Туркестана был странно невежественным, там хозяйничали богатые родовичи. Ни для кого не секрет, что, например, у киргиз фактически несравненно более решали дела волостные управители, чем судьи" <58>. Кроме того, он полагал, что "опыт и наблюдения удостоверяют, что единоличный киргизский бий как судебная власть представляет до того ничтожное значение, что фактически все спорные дела киргиз решают вовсе не бии, а волостные управители" <59>. К. К. Пален утверждал: "Главы родов созывали специальные совещания для того, чтобы решить, кого следует выдвигать на должности в "туземной администрации" <60>. Туркестанский генерал-губернатор А. Б. Вревский считал, что "главный недостаток народного суда - его оторванность от русской администрации" <61>, а независимость суда биев от российской администрации "привела к падению авторитета русской власти" <62>. Как в 1898 г. предполагал И. И. Крафт, "чтобы умерить произвол народных судов, действующих по указке кочевой родоплеменной знати в виде волостных управителей и волостных старшин, надо вверить контроль над ними органам близко знакомым с местными условиями и особенностями" <63>. -------------------------------- <57> Отчет военного губернатора Ферганской области Н. И. Королькова за 1887 г. // РГИА. Ф. 1284. Оп. 223. Д. 205. Л. 69. <58> Дингельштедт Н. Указ. соч. С. 44. <59> Там же. С. 50. <60> Пален К. К. Отчет по ревизии Туркестанского края. Народные суды Туркестанского края. СПб., 1910. С. 41. <61> Отчеты Туркестанских генерал-губернаторов и губернаторов областей Туркестанского края // РГИА. Ф. 1396. Оп. 1. Д. 8. Л. 10. <62> Отчет Туркестанского генерал-губернатора за 1889 - 1895 гг. // РГИА. Ф. 1284. Оп. 223. Д. 82. Л. 11. <63> Крафт И. И. Судебная часть в Туркестанском крае и степных областях. Оренбург, 1898. С. 103.

В 1900 г. в Туркестанское и Степное генерал-губернаторства был послан капитан А. Давлетшин для "ознакомления с деятельностью народных судей". В своем отчете он отмечал, что после введения Положения 1886 г. "высшая администрация... совершенно отстранилась от народного суда и за малым исключением игнорирует его существование", а также указывал на наличие многих фактов вмешательства уездных начальников в судопроизводство суда биев <64>. -------------------------------- <64> Отчет капитана А. Давлетшина по командировке в Туркестанский край для ознакомления с деятельностью народных судей (1901 г.) // РГИА. Ф. 1396. Оп. 1. Д. 394. Л. 57, 58.

Несмотря на ряд недостатков, присущих общеимперской судебной системе, она постепенно утверждалась на присоединенных землях. Так, в 1897 г. первый департамент Министерства юстиции указывал: "...имеются уже достаточные указания на то, что население степных окраин начинает тяготиться неурядицей своего собственного народного суда" <65>. И. В. Аничков в 1899 г. писал, что кочевники все больше доверяют общеимперским судам, так как "заправилы и сильные туземного мира несправедливо судят и угнетают их" <66>. Есаул Ливкин, проезжая через край в Индию, констатировал: "Туземное население часто предпочитает единоличные решения представителей русской власти спорам между собой - решению их по шариату и обычаю" <67>. Известный прокурор Б. Н. Дельвиг утверждал: "Многие киргизы хотят судиться в русских судах, считая свой суд несправедливым"; суды биев "подрывают престиж русской власти в глазах простого народа" <68>. Характерной оценкой создавшейся ситуации являлось мнение самого народа, выражавшееся в различных поговорках, таких как "Был когда-то адат орлом, да бии сделали его облезлой вороной" <69>. -------------------------------- <65> Россия. Министерство юстиции. Об устройстве судебной части в Туркестанском крае и Степных областях. СПб., 1897. С. 21. <66> Аничков И. В. Присяга киргиз перед русским судом. Ташкент, 1899. С. 11. <67> Отчет есаула Ливкина о командировке в Индию // Архив СПб. Ф. 115. Оп. 1. Д. 120. Л. 33. <68> Дельвиг Б. Н. Киргизский народный суд в связи с правовым положением инородцев Степного края // Журнал Министерства юстиции. 1910. N 5. С. 139. <69> Салиев А. Л. Народные суды в системе органов "туземного" самоуправления в царистском Туркестане (по архивным, правовым и иным материалам) // Вестник КРСУ. 2013. N 5. Т. 13. С. 89.

Признавая существующие проблемы в судопроизводстве народных судов, в конце 1898 г. туркестанский генерал-губернатор С. М. Духовской получил разрешение от правительства отстранять "неправедных" судей от должности при наличии неоспоримых доказательств их преступной деятельности <70>, хотя, исходя из норм обычного права, было очень сложно провести четкую грань между законом и его нарушением с точки зрения российской юриспруденции, к тому же сбор доказательств на практике был сопряжен с огромными сложностями ввиду господства родового строя и связанной с ним круговой порукой. -------------------------------- <70> Цой А. В. Обычное право и судопроизводство в системе административной политики царизма в Туркестане. С. 91.

Выход из создавшегося положения бюрократия видела в разработке нового Положения. Так, в 1902 - 1903 гг. работала комиссия под председательством К. А. Несторовского, которая, по существу, ничего нового по судопроизводству народных судов не предложила, оставаясь на позициях "невмешательства" исполнительной власти в судебные дела. В 1908 г. Туркестан посетила с ревизией правительственная комиссия во главе с К. К. Паленом. Комиссия констатировала необходимость проведения новых решительных шагов в плане повышения эффективности народных судов и устранения присущих им "органических" недостатков. В декабре 1910 г. было образовано "особое совещание" под председательством П. А. Харитонова, результатом работы которого стали следующие предложения: сократить компетенцию народных судов; изменить порядок выборов народных судей; дать народным судьям казенное содержание, чтобы снизить их коррумпированность; предоставить прокурорам право протеста в случае нарушения народным судом правил подсудности; установить обязательность передачи дел в государственные суды по желанию одной из сторон <71>. В 1913 г. очередной туркестанский генерал-губернатор А. В. Самсонов прямо заявил об упразднении народных судов и замене их государственным (мировым) судом <72>. Судя по предложениям "особого совещания", планируемая судебная реформа носила опять-таки компромиссный характер и в большей степени была направлена на уточнение норм судопроизводства и постепенное ограничение юрисдикции народных судов. Дальнейшему эволюционному развитию судебной системы как в Туркестане, так и в Кыргызстане помешали Первая мировая война и две революции 1917 г. -------------------------------- <71> Особый журнал Совета Министров от 20 ноября 1912 г. "По Проекту основных начал преобразования управления Туркестанским краем" // Особые журналы Совета Министров Российской империи (1909 - 1917 гг.). 1912. М., 2004. С. 355. <72> Процесс упразднения народных судов в Туркестанском крае (1913 - 1914 гг.) // РГИА. Ф. 821. Оп. 133. Д. 594.

Приход к власти большевиков очень скоро показал, что их теоретические, достаточно утопические взгляды будут непосредственно испробованы на практике. Глобальная задача - переустройство всех сторон жизни общества - решалась в основном, к сожалению, силовыми методами: запрещать и разрушать. Не избежала такого подхода и судебная система в Туркестанском крае. 12 декабря 1917 г. на основе Декрета СНК Туркестанского края N 1 "О суде" был издан одноименный приказ, во исполнение которого под руководством комиссаров юстиции Советов началась ликвидация старых судебных учреждений и организация новых. Кроме того, Декретом предусматривалось создание участковых мировых судов, образующихся на основе демократических выборов <73>. В августе 1918 г. СНК Туркестанской Республики издал декрет об упразднении религиозных, казийских и бийских судов и установлении повсеместно советских судов. Такая "красногвардейская атака" на традиции и обычаи местного населения во многом способствовала росту басмаческого движения, да и вообще уголовных преступлений. Так, весной 1918 г. в Пишпекском уезде грабежи и разбои приняли колоссальные размеры и "дела об этом неподсудны всем судебным инстанциям, учрежденным Советом народных депутатов до настоящего времени" <74>. -------------------------------- <73> Исманов Т. К. Становление Советского правосудия в Кыргызстане и использование местных бийских судов в первые годы Советской власти // Вестник КРСУ. 2011. N 10. С. 8. <74> Протокол общего собрания Пишпекского угоркома РКП (б) от 25 апреля 1918 г. // ЦГА КР. Ф. 89. Оп. 1. Д. 2. Л. 46.

Однако в условиях начавшейся Гражданской войны, когда в борьбе с белым движением стали опираться на неславянские народы (Кавказ, Средняя Азия, Казахстан), советская власть вынуждена была закрывать глаза на существующее у них судопроизводство по обычному праву. В Кыргызстане же ситуация сложилась таким образом, что в борьбе с казаками, а потом с русским крестьянством единственными союзниками Красной Армии являлись кыргызы, которыми, естественно, управляли манапы и баи. Кроме того, на юге, используя давние противоречия между узбеками и кыргызами, последние довольно активно сражались с узбекскими басмачами. Поэтому продолжали функционировать бийские суды, которые советская власть называла "аксакальскими", должность судьи в которых "наследственно переходила к потомкам "почетных лиц" - "аксакалов", решавших дела всех категорий, вплоть до дел об убийстве" <75>. -------------------------------- <75> ЦАОР. Ф. 130. Оп. 60. Д. 1038. Л. 35.

Проблемы в борьбе с басмачами, а также переход к нэпу заставили большевистское руководство несколько изменить политику по отношению к традициям и обычаям местного населения, поэтому 23 сентября 1921 г. было издано Постановление Туркестанского ЦИК о судах казиев и биев. В воззвании к трудящимся Ферганы Наркомюст Туркестанской Республики указывал: "Учреждая суды казиев и биев, Советская власть с бережным вниманием относится к местным обычаям и нравственно-правовым кодексам, она выражает твердую уверенность в том, что трудящиеся не позволят использовать эти суды в интересах врагов пролетариата" <76>. Применение в судопроизводстве правовых норм, закрепленных обычаями, допускалось в той мере, в какой они не противоречили духу и нормам советского законодательства <77>. -------------------------------- <76> История Киргизской СССР: В 5 т. Фрунзе, 1986. Т. 3. С. 276. <77> Там же. С. 277.

С переходом к нэпу в северных районах Кыргызстана в 1921 г. были образованы бийские суды (несколько десятков), которым "были подсудны уголовные и гражданские дела, вытекающие из семейных и наследственных прав, а также уголовные дела, кроме государственных преступлений, преступлений против порядка управления, должностных, преступлений против жизни, здоровья и свободы" <78>. По существу, была восстановлена дореволюционная система, когда государственные и тяжкие уголовные преступления рассматривались общеимперскими российскими судами, а к юриспруденции "народных" судов относились мелкие уголовные преступления и область гражданского права (брачно-семейные, наследственные, имущественные, земельно-водные отношения). В отличие от российских властей советские власти не собирались предоставлять время для постепенного осознания кыргызскими массами всех "преимуществ" советского суда, а, исходя из своих догм, считали важнейшей задачей развернуть классовую борьбу в ауле, где в качестве эксплуататоров выступали манапы, бии и баи. -------------------------------- <78> Предисловие к фонду 196 "Главный суд Киргизской АССР" // ЦГА КР. Ф. 196. Оп. 1. С. 2.

6 января 1923 г. специальным постановлением СНК Туркестанской АССР в кыргызских уездах Ферганской области были учреждены бийские суды <79>. Бии избирались непосредственно частью населения, выражавшей желание судиться у них. -------------------------------- <79> Борубашов Б. И., Исманов Т. К. Деятельность местных судов по применению обычного права кыргызов в первые годы советской власти // Вестник КРСУ. 2010. N 6. С. 6.

Решительное наступление на судопроизводство по нормам обычного права стало возможным только с выделением Кара-Кыргызской автономной области в 1924 г. и образованием Областного суда в январе 1925 г. Ситуацию на тот момент четко обрисовал председатель Облсуда Авербург, который в своем отчете заявил: "К числу задач действительно громадного значения в Киргизии для нашего суда надо отнести задачу конкуренции с крепкими еще видами не советского суда. Наиболее сильный, конкурирующий с нами суд - это суд рода или суд влиятельного манапа. Практически наличие манапского суда отражение свое находит в "мировой" по всем бытовым делам (ст. ст. 221 - 232 УК) и массовых отказах от обращения в суд для окончания начатых сторонами гражданских дел (об алиментах, разделах крестьянского хозяйства)" <80>. Помимо этого объективного положения дел работу советского суда сильно осложняло обстоятельство, что судьи и следователи из кыргызов выполняли "в своей работе директивы не Облсуда, закона, а своего манапа" <81>. -------------------------------- <80> Отчет по работе Облсуда Киргизской автономной области за IV квартал 1925 г. (председатель Облсуда Авербург) // ЦГА ПД КР. Ф. 10. Оп. 2. Д. 53. Л. 20. <81> Там же. Л. 17.

Однако наиболее плохо, с точки зрения советских органов, дело обстояло с так называемыми бытовыми преступлениями (калым, чыгым, раздел наследства и т. д.), в судопроизводстве которых практически полностью господствовал суд манапов <82>. Как отмечал в своем докладе председатель Облсуда Авербург, "приговоры по бытовым преступлениям редки - ибо вся масса киргизского населения, не исключая ответственнейших работников, пытается срывать течение судебного процесса и предварительного следствия" <83>. -------------------------------- <82> Общественно-политические и культурно-бытовые условия для развития советского и партийного строительства в Киргизской волости // ЦГА ПД КР. Ф. 10. Оп. 1. Д. 234. Л. 22. <83> Там же. Л. 50.

18 ноября 1926 г. ВЦИК постановил в отношении Киргизской АО "продолжить работу в области углубления деятельности советских органов и более широкого обслуживания ими трудящихся масс, особенно в отдаленных кочевых районах, внедрения революционной законности" <84>. -------------------------------- <84> Кыргызстан - Россия. История взаимоотношений в составе империи и СССР (вторая половина XIX в. - 1991 г.): Сборник документов и материалов: В 2 т. Кн. 1 / Отв. ред. В. М. Плоских. Бишкек, 2007. С. 332.

В апреле 1928 г. было удовлетворено ходатайство ЦИК и СНК Киргизской АССР о признании уголовно-наказуемыми следующих деяний: куна (т. е. имущественного вознаграждения, уплачиваемого по обычаю убийцей или его родичами родственникам убитого в качестве выкупа, освобождающего от мести и наказания); барымты (т. е. самовольного угона скота или изъятия всякого другого имущества, чтобы принудить потерпевшего или его родичей дать удовлетворение барымтовщику либо его родичам за нанесенную им обиду или вознаградить их за причиненный материальный ущерб); уплаты калыма (выкупа за невесту), а также принятия калыма; двоеженства и многоженства; принуждения женщины к выходу замуж вопреки ее воле; вступления в брак с лицом, не достигшим брачного возраста; бутума (т. е. вынесения решения по адату (обычному праву); чыгыма (т. е. обложения населения различными бытовыми налогами и сборами и т. п.) <85>. -------------------------------- <85> Борубашов Б. И., Галиева З. И. История государства и права Кыргызской Республики. Бишкек, 2003. С. 198, 199.

Несмотря на то что официально суд биев был запрещен в Кыргызстане в конце 1920-х гг., на отдаленных территориях от центра нормы обычного права сохраняли свое значение, по крайней мере до середины 1930-х гг. Подводя итоги, можно сделать следующие выводы. Основной линией государственной политики до 1917 г. являлась постепенная эволюция замещения судов по нормам обычного права на общероссийские судебные учреждения. В этом плане "медлительность" и "нерешительность" правительственной бюрократии могла означать и негласную установку: не вмешиваясь сильно в правовые нормы и судопроизводство бийских судов, оставляя их в правовом поле адата, наглядно демонстрировать преимущества общероссийских судов по сравнению с традиционными. Коррумпированность и произвол родоначальников и биев способствовали нарастанию тенденции увеличения количества обращения местных жителей в русские суды, что, по мысли чиновников, и должно было во многом подорвать родоплеменной базис кыргызского общества. В отличие от дореволюционного времени советская власть не собиралась идти эволюционным, постепенным путем в плане установления единого суда и судопроизводства у кыргызов, считая, что манапы и баи, руководящие судом по нормам обычного права, являются эксплуататорами, следовательно, должны быть "изъяты" из социума как можно быстрее. При этом не учитывалось, что к 1917 г. социальная структура кыргызов носила ярко выраженный родоплеменной характер, которому было абсолютно чуждо понятие классовой борьбы. Исходя из общих установок в национальном вопросе - ликвидации неравенства народов СССР - активно проводилась политика коренизации административно-судебного аппарата, что в условиях господства родовых отношений приводило к укреплению власти манапов и баев. После чего с ними приходилось бороться как с угнетателями народа. Такая противоречивая позиция новой власти не находила понимания у широких масс кыргызского народа, вызывала недоверие к советскому суду и способствовала сохранению бийского суда. Правда, в отличие от царских сатрапов коммунисты готовы были каленым железом выжечь пережиток проклятого прошлого, что и произошло в 1930-е гг.

Библиография

Аничков И. В. Присяга киргиз перед русским судом. Ташкент, 1899. Борубашов Б. И. Кыргызстан в системе государственного устройства и управления Российского государства // Вестник КРСУ. 2008. N 2. Т. 8. Борубашов Б. И. Государственно-правовое регулирование общественных отношений кыргызов в составе Российского государства (1855 - 1917 гг.). Бишкек, 2009. Борубашов Б. И., Галиева З. И. История государства и права Кыргызской Республики. Бишкек, 2003. Борубашов Б. И., Исманов Т. К. Деятельность местных судов по применению обычного права кыргызов в первые годы советской власти // Вестник КРСУ. 2010. N 6. Гродеков Н. И. Киргизы и кара-киргизы Сырдарьинской области: Юридический быт. Ташкент, 1889. Т. 1. Дельвиг Б. Н. Киргизский народный суд в связи с правовым положением инородцев Степного края // Журнал Министерства юстиции. 1910. N 5. Дингельштедт Н. Судебное преобразование в Туркестане. Б. м., 1892. Загряжский Г. Заметки о народном самоуправлении у кара-киргиз // Материалы для статистики Туркестанского края. Вып. 3. СПб., 1874. Загряжский Г. Юридические обычаи киргиз и о народном суде у кочевого населения Туркестанского края по обычному праву // Материалы для статистики Туркестанского края. Вып. IV. СПб., 1876. Исманов Т. К. Становление советского правосудия в Кыргызстане и использование местных бийских судов в первые годы Советской власти // Вестник КРСУ. 2011. N 10. История Киргизской СССР: В 5 т. Фрунзе, 1986. Т. 3. Крафт И. И. Судебная часть в Туркестанском крае и степных областях. Оренбург, 1898. Кыргызстан - Россия. История взаимоотношений в составе империи и СССР (вторая половина XIX в. - 1991 г.): Сборник документов и материалов: В 2 т. Кн. 1 / Отв. ред. В. М. Плоских. Бишкек, 2007. Литвинов П. П. Государство и ислам в Русском Туркестане (1865 - 1917). По архивным материалам. Елец, 1998. Литвинов П. П. Органы Департамента полиции МВД в системе "военно-административного" управления Русским Туркестаном (по архивным, правовым и иным источникам). Елец, 2007. Пален К. К. Отчет по ревизии Туркестанского края. Народные суды Туркестанского края. СПб., 1910. Саидбаев Т. С. Ислам и общество: опыт историко-социологического исследования. М., 1978. Салиев А. Л. О попытках царской власти сблизить судопроизводство кочевого населения Туркестана с общероссийскими судом и законодательством (по архивным, правовым и иным материалам) // Вестник КРСУ. 2013. N 12. Т. 13. Салиев А. Л. О практике вмешательства царской власти в деятельность народных судов кочевого населения Туркестана (по архивным, правовым и иным материалам) // Вестник КРСУ. 2013. N 12. Т. 13. Салиев А. Л. Царская власть и народные суды кочевого населения Туркестана: проблемы взаимоотношений (по архивным, правовым и иным материалам) // Вестник КРСУ. 2013. N 6. Т. 13. Салиев А. Л. Народные суды в системе органов "туземного" самоуправления в царистском Туркестане (по архивным, правовым и иным материалам) // Вестник КРСУ. 2013. N 5. Т. 13. Тухтаметов Ф. Т. Правовое положение Туркестана в Российской империи(вторая половина XIX в.). Уфа, 1999. Цой А. Административный контроль царизма над судопроизводством по обычному праву в Центральной Азии // Вестник КРСУ. 2010. N 8. Т. 10. Цой А. В. Обычное право и судопроизводство в системе административной политики царизма в Туркестане. Бишкек, 2010.

Название документа