Правовая реальность, правосознание и мнимость понятийных смыслов

ПРАВОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ, ПРАВОСОЗНАНИЕ И МНИМОСТЬ ПОНЯТИЙНЫХ СМЫСЛОВ

С. Л. СЛОБОДНЮК

Слободнюк Сергей Леонович, заслуженный деятель науки РФ, доктор филологических наук, доктор философских наук, профессор кафедры философии Магнитогорского государственного университета (Магнитогорск).

Рассматриваются теоретические аспекты становления категорий "правовая реальность" и "правосознание" в русском правоведении. Автор доказывает, что изначально неправовая природа этих категорий способна проявлять свои деструктивные потенции через умножение смыслов, что, в свою очередь, лишает правовую реальность и правосознание категориального статуса, аналогичного статусу "бытия" и "сознания".

Ключевые слова: категория, мнимость, понятие, правовая реальность, правосознание, смысл.

Legal reality, sense of justice and the hollowness of conceptual meanings S. L. Slobodnyuk

The theoretical aspects of the formation of the categories of "legal reality" and "sense of justice" in the Russian jurisprudence are considered. The author argues that the original non-legal nature of these categories is able to demonstrate its destructive potential through multiplication of meanings, which in turn deprives the legal reality and the sense of justice of categorical status similar to "being" and "consciousness".

Key words: category, hollowness, concept, legal reality, sense of justice, sense.

Отличительной чертой юридического языка традиционно считается следование принципу "одно слово - один смысл". В то же время отчетливо видно, что на практике этот принцип по большей мере остается неким идеалом, о чем свидетельствует, например, закрепленная в Конституции синонимия слов "Россия" и "Российская Федерация". Причины этого очевидны: кризис мировоззрения и сопутствующие ему деструктивные процессы в современном русском языке. В юридической лексике последние находят благоприятную среду и проявляются либо в умножении внутренних смыслов, либо в создании понятий-двойников. Для подтверждения данного тезиса рассмотрим понятия "правовая реальность" и "правосознание". Выбор объектов исследования обусловлен несколькими факторами: 1) иноязычным происхождением (оба понятия - смысловые кальки с немецкого и английского); 2) активным вхождением в научный оборот на рубеже веков (XIX - XX вв. и XX - XXI вв.); 3) востребованностью понятийным аппаратом различных отраслей знания (теория права, философия права, социальная философия, онтология и теория познания). Первое обстоятельство позволяет обоснованно сопоставить соответствующие коннотации; второе показывает, что активное обращение к "правовой реальности" и "правосознанию" по времени совпадает с мировоззренческими кризисами, что, кстати, может служить индикатором кризисных процессов; третье свидетельствует о реальном существовании понятий-двойников. С учетом сказанного мы и позволим себе перейти к аналитической части статьи. Итак, правовая реальность. На наш взгляд, это специфическая область объективного бытия, имеющая своим онтогносеологическим центром право. Однако нетрудно заметить, что практически во всех известных сегодня теоретико-правовых определениях собственно бытийная атрибутика правовой реальности в той или иной степени редуцируется <1>. Представляется, что одной из главных причин подобной деонтологизации, наряду со стремлением подчинить понятие интересам юриспруденции, выступает некритичное восприятие иноязычных первоисточников. -------------------------------- <1> Подробнее см.: Слободнюк С. Л. Правовая реальность: Исторический анализ. СПб., 2011. С. 3 - 8, 73 - 123.

Так, на страницах многих сочинений понятие "правовая реальность" выступает в неразрывной связи с именем Г. Кельзена. Из одной работы в другую кочуют вольные переложения "Чистого учения о праве", суть которых (с небольшими вариациями) сводится к следующему: по толкованию Кельзена, правовая реальность - в позитивности закона; реальность, т. е. само существование позитивного права, не зависит от своего соответствия или несоответствия справедливости или "естественному" праву. Но стоит обратиться к текстам самого Кельзена, и мы увидим иную картину: "Versteht man aber unter "Ideologie" nicht alles, was nicht Naturwirklichkeit oder deren Beschreibung ist, sondern eine nicht-objektive, von subjektiven Werturteilen beeinfluste, den Gegenstand der Erkenntnis verhtillende, sie verklarende oder entstellende Darstellung dieses Gegenstandes, und bezeichnet man als "Wirklichkeit" nicht nur Naturwirklichkeit als den Gegenstand der Naturwissenschaft, sondern jeden Gegenstand der Erkenntnis, also auch den Gegenstand der Rechtswissenschaft, das positive Recht als Rechtswirklichkeit <1>, dann mus auch eine Darstellung des positiven Rechts sich von Ideologie (im zweiten Sinne des Wortes) freihalten" ("Если же под идеологией понимать не все, отличное от природной реальности или ее описания, но лишь необъективное, предопределенное субъективными оценками изображение предмета познания - изображение, не позволяющее приблизиться к пониманию предмета, но скрывающее его, приукрашивая или обезображивая; и если "реальностью" считать не только природную реальность как предмет естествознания, но всякий предмет познания, следовательно, также и предмет правоведения (позитивное право как правовую реальность), то в этом случае и изображение позитивного права должно быть свободным от идеологии (во втором значении этого слова)") <2>. Как можно видеть, и позитивное право, и правовая реальность действительно присутствуют в рассуждении Кельзена. Однако никаких указаний на то, что правовая реальность состоит в позитивности закона, здесь явно нет. -------------------------------- <1> Здесь и далее выделено нами. - С. С. <2> Kelsen H. Reine Rechtslehre. Wien, 1976. S. 111; Чистое учение о праве Ганса Кельзена: Сб. пер. М., 1987. Вып. 1. С. 143. См. также: Kelsen H. Pure Theory of Law. Berkeley; Los Angeles; L., 1967. P. 105 - 106.

Во второй части "Чистого учения о праве" мы сталкиваемся уже с исторической правовой реальностью, которую Кельзен отождествляет с позитивными правопорядками: "Fast man als Staats-Gewalt nur die gesetzgebende Gewalt ins Auge, dann gerat die Vorstellung des Staates als einer - seinem Wesen nach - zentralisierten Rechtsgemeinschaft mit der historischen Rechtswirklichkeit, den positiven Rechtsordnungen, nicht allzusehr in Konflikt" ("Если под государственной властью понимать только законодательную власть, тогда не возникает существенного противоречия между представлением о государстве как по своей сути централизованном правовом сообществе и исторической правовой реальностью, т. е. позитивными правопорядками") <1>. -------------------------------- <1> Kelsen H. Reine Rechtslehre. S. 315; Чистое учение о праве Ганса Кельзена: Сб. пер. М., 1988. Вып. 2. С. 147 - 148. См. также: Kelsen H. Pure Theory of Law. P. 314.

Сам по себе этот тезис, казалось бы, не говорит ни о чем, его можно было бы проигнорировать, если бы Кельзен не предварил рассматриваемое отождествление развернутым и довольно запутанным толкованием вопросов о том, каким образом соотносятся между собой действенность и действительность, можно ли отождествлять действенность, "которая есть условие действительности", и саму действительность: "Wirksamkeit ist eine Bedingung der Geltung, aber ist nicht diese Geltung selbst" <1>. В ходе этого толкования Кельзен объясняет, почему подобное отождествление изначально обречено на провал: "Weil, wenn man die Geltung, das ist die spezifische Existenz des Rechts, in irgendeiner naturlichen Wirklichkeit behauptet, man auserstande ist, den eigentumlichen Sinn zu erfassen, in dem sich das Recht an die Wirklichkeit wendet und eben dadurch sich der Wirklichkeit gegenuberstellt, die - nur wenn sie mit der Geltung des Rechts nicht identisch ist - diesem entsprechen oder widersprechen kann" ("Если действительность, т. е. специфическое существование права, считается частью природной реальности, то невозможно понять тот собственный смысл, в котором право обращается к реальности и тем самым противопоставляет себя реальности, которая может соответствовать или противоречить праву лишь в том случае, если сама она не тождественна действительности права") <2>. Иными словами, признание существования права частью существования объективного бытия лишает право самодостаточности, а также онтических потенций. -------------------------------- <1> Чистое учение о праве Ганса Кельзена. Вып. 2. С. 93; Kelsen H. Reine Rechtslehre. S. 220. См. также: Kelsen H. Pure Theory of Law. P. 213. <2> Kelsen H. Reine Rechtslehre. S. 220; Чистое учение о праве Ганса Кельзена. Вып. 2. С. 93. См. также: Kelsen H. Pure Theory of Law. P. 213.

О последнем свидетельствует продолжение рассуждения: "So wie es unmoglich ist, bei Bestimmung der Geltung von der Wirklichkeit zu abstrahieren, so ist es auch unmoglich, die Geltung mit der Wirklichkeit zu identifizieren. Setzt man an Stelle des Begriffs der Wirklichkeit - als Wirksamkeit der Rechtsordnung - den Begriff der Macht, dann fallt das Problem des Verhaltnisses von Geltung und Wirksamkeit der Rechtsordnung mit dem - viel gelaufigeren - von Recht und Macht zusammen" ("Подобно тому как невозможно отвлечься от реальности, определяя действительность, точно так же нельзя их и отождествлять. Если заменить понятие реальности (истолкованной как действенность правопорядка) понятием власти, то вопрос о соотношении действительности и действенности правопорядка совпадает с хорошо известным вопросом о соотношении права и власти") <1>. Как можно видеть, собственно бытие и собственно истина здесь не имеют никакого значения. Ведь стоит исключить из приведенных построений неявно присутствующего там индивидуума, и они утрачивают всякий смысл. Немаловажно и то, что все рассуждения Кельзена строятся в системе непрерывных допущений, сравнений и уподоблений. В результате смысловое ядро исходного понятия "реальность" утрачивает связь с понятием объективной действительности, постепенно вытесняемой из рассуждения действительностью закона, которая, в свою очередь, становится "специфическим существованием права". -------------------------------- <1> Kelsen H. Reine Rechtslehre. S. 220-221; Чистое учение о праве Ганса Кельзена. Вып. 2. С. 93. См. также: Kelsen H. Pure Theory of Law. P. 213 - 214.

Вывод очевиден: все "правовые реальности" Кельзена являются таковыми только по форме. Согласитесь, специфическая форма существования права, манифестирующего себя в явлении, которое обыкновенно обозначается как позитивное право ("legal reality, the specific existence of the law, manifests itself in a phenomenon which is mostly designated as the positiveness of law" <1>), вряд ли может претендовать на роль бытийной автономии, для которой право есть онтогносеологический центр. -------------------------------- <1> Kelsen H. General Theory of Law and State. Cambridge, 1949. P. XIV; 11, 80, 356.

Теперь обратимся к понятию правосознания, давно ставшему в юридических науках общеупотребительным. Возможно, по этой причине почти никто не обращает внимания на то, что иногда правосознание обнаруживается даже там, где его никогда не было. Так, А. Гулыга в свое время ввел в оборот формулу "Кантовская "Метафизика нравов" - панегирик правосознанию" <1>. Правда, в названном трактате ни о правосознании, ни о правовом сознании не сказано ни слова. Но это не мешает, скажем, И. А. Петрулевич писать, что правовое сознание у Канта "конституируется... конкретно-исторической совокупностью социокультурных пространств" <2>, а Э. Ю. Соловьеву утверждать: "В трактате "О вечном мире" Кант ставит вопрос о том, что право - это не просто институты или нормы... это обязательные действия людей, которые правом одухотворены... В трактате "К вечному миру" Кант называет это рвением и пафосом права... Но для Канта значение имеет и другое: развитое правосознание - это такое правосознание, когда человек с нравственным усилием отстаивает правовую норму; отстаивает ее... из чувства долга и с готовностью ради этого на лишения" <3>. -------------------------------- <1> Гулыга А. В. Революция духа // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. М., 1994. Т. 1. С. 47. <2> Петрулевич И. А. Методологический актуализм классических концепций правосознания (И. Кант, Г. Гегель) // URL: http://www. isras. ru/abstract_bank/1210258421.pdf. <3> Выступление профессора Э. Ю. Соловьева на Шестых сенатских чтениях // URL: http://www. ksrf. ru/Info/Reading/Pages/PerformanceSolovev. aspx.

Не менее интересны открытия, связанные с трудами Гегеля: "Правосознание, как и любая другая форма общественного сознания, способно к самопознанию. Оно, как отмечал Гегель, "есть, с одной стороны, осознание предмета, а с другой стороны, осознание самого себя: сознание того, что для него есть истинное, и сознание своего знания об этом" <1>. Увы, в "Феноменологии духа", которую цитируют И. Кальной и Ю. Сандулов, говорится именно о сознании, но никак не о правосознании. Правда, в "Философии права" все же обнаруживается сочетание "rechtliche Bewustsein" <2>, но оно обозначает "правовое сознание", а вовсе не правосознание, которое фигурирует, к примеру, у Фейербаха (Rechtsgefuhl) и Ницше (Rechtsauffassung). -------------------------------- <1> Кальной И. И., Сандулов Ю. А. Философия для аспирантов // URL: http://society. polbu. ru/kalnoi_philosophy/ch54_iii. html. <2> Hegel G. W.F. Grundlinien der Philosophie des Rechts. Leipzig, 1911. S. 243.

Кроме того, гегелевское "правовое сознание" возникает в контексте рассуждений о государстве, его смысловое ядро составляют сознание, память, осознание и в последнюю очередь восприятие: "Члены правительства и государственные чиновники составляют основную часть среднего сословия, которое характеризует развитый интеллект и правовое сознание народной массы" ("Die Mitglieder der Regierung und die Staatsbeamten machen den Hauptteil des Mittelstandes aus, in welchen die gebildete Intelligenz und das rechtliche Bewustsein der Masse eines Volkes fallt") <1>. -------------------------------- <1> Гегель Г. В.Ф. Философия права. М., 1990. С. 335 - 336. См. также: Hegel G. W.F. Op. cit. S. 242 - 243.

Ницше апеллировал к коннотациям смешанного плана (auffassung - понимание, восприятие; точка зрения, мнение, взгляд), противопоставляя египетское и римское отношение к телу умершего должника: "Я считаю это уже прогрессом, доказательством более свободного, более щедрого на руку, более римского правосознания, когда законодательство двенадцати таблиц установило, что безразлично, как много или как мало вырежут в подобном случае заимодавцы" ("Ich nehme es bereits als Fortschritt, als Beweis freierer, grosser rechnender, romischerer Rechtsauffassung, wenn die Zwolftafel-Gesetzgebung Rom's dekretierte...") <1>. -------------------------------- <1> Ницше Ф. К генеалогии морали // Ницше Ф. Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 445; Nietzsche F. Zur Genealogie der Moral // Nietzsche F. Werke. Stuttgart, 1921. B. VII. S. 353.

У Фейербаха явно доминирует сенсуалистское начало (geftihl - чувство, эмоция, ощущение; чутье): "Милосердие есть правосознание чувственности. Поэтому бог отпускает грехи не как отвлеченный, рассудочный бог, а как человек, как воплощенный, чувственный бог" ("Die Barmherzigkeit ist das Rechtsgefuhl der Sinnlichkeit. Darum vergibt Gott nicht in sich als abstraktem Verstandesgott, sondern in sich als Menschen, im Fleischgewordnen, im sinnlichen Gott die Sunden der Menschen") <1>. -------------------------------- <1> Фейербах Л. Сущность христианства // Фейербах Л. Избранные философские произведения: В 2 т. М., 1956. Т. 2. С. 80; Feuerbach L. Das Wesen des Christentums. Leipzig, 1849. S. 85.

Иначе говоря, у Гегеля речь идет о правовом сознании, у Ницше - о правопонимании или правовосприятии, у Фейербаха - о правочувствовании или правоощущении. Сводя все это многообразие к безликому, нейтральному "правосознанию", мы не просто утрачиваем нюансы, но превращаем "правосознание" в нечто надпонятийное. На основании сказанного можно заключить, что: 1) мнимо-правовая сущность правовой реальности и правосознания в первую очередь проявляется в их способности к специфическим смысловым метаморфозам; 2) нейтрализация деструктивных потенций, которые несут в себе мнимые понятийные смыслы, может идти двумя путями: усечением лишних смыслов (непродуктивно) и признанием их самодостаточности в определенных областях действительного бытия. В этом случае правовая реальность и правосознание приобретают статусы, аналогичные статусам бытия и сознания, и становятся эффективными инструментами познания правовой реальности и права в целом.

Bibliography

Chistoe uchenie o prave Gansa Kel'zena: Sb. per. Vyp. 1. M., 1987; Vyp. 2. M., 1988. Fejerbax L. Sushhnost' xristianstva // Fejerbax L. Izbrannye filosofskie proizvedeniya: V 2 t. M., 1956. T. 2. Feuerbach L. Das Wesen des Christentums. Leipzig, 1849. Gegel' G. V.F. Filosofiya prava. M., 1990. Gulyga A. V. Revolyuciya duxa // Kant I. Sobr. soch.: V 8 t. M., 1994. T. 1. Hegel G. W.F. Grundlinien der Philosophie des Rechts. Leipzig, 1911. Kal'noj I. I., Sandulov Yu. A. Filosofiya dlya aspirantov // URL: http://society. polbu. ru/kalnoi_philosophy/ch54_iii. html. Kelsen H. General Theory of Law and State. Cambridge, 1949. Kelsen H. Pure Theory of Law. Berkeley; Los Angeles; L., 1967. Kelsen H. Reine Rechtslehre. Wien, 1976. Nicshe F. K genealogii morali // Nicshe F. Soch.: V 2 t. M., 1990. T. 2. Nietzsche F. Zur Genealogie der Moral // Nietzsche F. Werke. Stuttgart, 1921. B. VII. Petrulevich I. A. Metodologicheskij aktualizm klassicheskix koncepcij pravosoznaniya (I. Kant, G. Gegel') // URL: http://www. isras. ru/abstract_bank/1210258421.pdf. Slobodnyuk S. L. Pravovaya real'nost': Istoricheskij analiz. SPb., 2011. Vystuplenie professora Eh. Yu. Solov'eva na Shestyx senatskix chteniyax // URL: http://www. ksrf. ru/Info/Reading/Pages/PerformanceSolovev. aspx.

Название документа