Несостоявшийся опыт демократии (вместо рецензии)

НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ОПЫТ ДЕМОКРАТИИ (ВМЕСТО РЕЦЕНЗИИ) <*>

Л. Е. ЛАПТЕВА

Лаптева Людмила Евгеньевна, ведущий научный сотрудник Института государства и права РАН, доктор юридических наук, профессор.

В статье предпринята попытка рефлексии о причинах неудачи опыта Учредительного собрания на основании анализа уровня развития правовой культуры российского общества начала XX в. Утверждается, что слабая потребность в свободе определила невысокий уровень правовой культуры и способствовала прекращению демократического процесса.

Ключевые слова: правовая культура; законодательство; система ценностей; местное управление; правосознание; выборы; право; субъективное право; демократия.

The article contains reflections on the reasons of the Constituent assembly failure as connected to the legal culture of the Russian society in early XX century. It was weak need of freedom that influenced low legal culture level and terminated democratic process.

Key words: legal culture; legislation; the system of values; local government; legal conscience; elections; law; right; democracy.

Наверное, в истории каждой страны есть моменты, к которым неизменно возвращаются в попытке осмыслить уже не поддающийся изменению ряд событий, понять их причины и еще раз ответить на вопрос - что помешало реализоваться изменениям, ожидаемым и, казалось бы, неизбежным. В истории России таких моментов немало. Многие из них связаны с одним и тем же вопросом: почему не была использована возможность ограничения государственного произвола? Это относится и к судьбоносному Земскому собору 1613 г., и к Кондициям времен Анны Иоанновны, и к "конституции" графа М. Т. Лорис-Меликова 1881 г. В ряду таких, как теперь говорят, точек бифуркации особое место занимает история созыва и роспуска Учредительного собрания, не вспомнить о которой просто невозможно, подержав в руках книгу "Выборы во Всероссийское Учредительное собрание в документах и воспоминаниях современников", подготовленную под эгидой Центральной избирательной комиссии Российской Федерации <1>. -------------------------------- <1> Выборы во Всероссийское Учредительное собрание в документах и воспоминаниях современников / Под общ. науч. ред. Ю. А. Веденеева, И. Б. Борисова. М.: РОИИП, 2009. 831 с.

Интересно, что основную проблему, поставленную историей выборов во Всероссийское Учредительное собрание, авторы-составители видят "в понимании того, является ли этот процесс незавершенным или несостоявшимся" (с. 3). Казалось бы, ответ очевиден. Существует непреложный исторический факт: Учредительное собрание серьезно готовилось Временным правительством, хотя выборы в него прошли уже после октябрьского переворота. В России тогда, вне всякого сомнения, была предпринята попытка "коренным образом перестроить систему властеотношений, чтобы на смену авторитарно-самодержавной политической практике пришло демократическое парламентское народное представительство. Эти планы имели значительные шансы на успех, но, к сожалению, цепная реакция национальных кризисов, обострившиеся особенно в период войны социальные нужды народа, ожесточение межпартийной борьбы не дали шанса эволюционному решению общественных проблем, и реформаторский, в том числе электоральный, эксперимент 1917 г. завершился политической катастрофой" <2>. -------------------------------- <2> Оболонский А. В. Мораль и право в политике и управлении. М., 2008. С. 3 - 4.

Не вызывает никаких сомнений, что в течение февраля - октября 1917 г. в стране постепенно разрушалась система управления: старая государственная организация была уже низвергнута, а новая по разным причинам создавалась без надлежащей энергии и решительности. Между тем выборы в Учредительное собрание связывались с созданием новой демократической системы местного управления. А ведь всемирная история свидетельствует о том, что в критические моменты востребована, как единственно эффективная, жесткая централизованная система администрации. Ожидаемые полномасштабные реформы откладывались до созыва народного представительства. Мир не наступал. Все это раздражало население, вносило смуту в умы. В любом случае, к моменту первоначально назначенных выборов Учредительного собрания в стране уже не было силы, способной удержать порядок и претворить в жизнь его решения. В условиях подобной анархии единственным призрачным шансом на завершение процесса эволюционным путем был быстрый переход Временного правительства к жестким мерам. Промедление оказалось роковым. В итоге избранный путь преобразований действительно лучше всего характеризуется как электоральный эксперимент. Демократический способ формирования органов государственной власти при Временном правительстве не подвергался сомнению. В Особом совещании, которое летом 1917 г. занималось разработкой проекта Положения о выборах в Учредительное собрание, тоже достаточно остро дискутировался вопрос о предпочтительной избирательной системе. Опасения, высказанные тогда сторонниками мажоритарного подхода, в полной мере можно отнести к любым всеобщим выборам в развивающейся стране: "при малокультурности населения России, при слабом развитии партийности в стране и политической безграмотности масс" оптимальной остается мажоритарная система, которая, как казалось ее апологетам, доступна к пониманию даже "наименее сознательных частей населения" <3>. В конце концов остановились на пропорциональной системе связанных списков. Главным аргументом и здесь оставался уровень политического развития широких народных масс. Полагали, что партийная организация всеобщих выборов "является необходимым условием их технической осуществимости". Кроме того, по свидетельству участника совещания В. М. Гессена, только на основе пропорциональных выборов было возможно обеспечить "соответственное представительство многочисленных и разнообразных национальных групп, входящих в состав русского народа" <4>. Впрочем, Особый раздел Положения о выборах допускал в незначительном числе округов некоторые исключения из общего порядка ведения избирательной кампании: использование мажоритарной системы, голосование посредством баллотировки шарами. Несмотря на обоснованные опасения насчет абсентеизма и неподготовленности избирателей на селе, авторы проекта полагались на то, что "при новом политическом строе умственное развитие русских граждан, несомненно, пойдет ускоренным темпом" <5>. -------------------------------- <3> Веденеев Ю. А., Зайцев И. В. Вступительная статья // Выборы во Всероссийское Учредительное собрание... С. 9 - 10. <4> Гессен В. М. Русское Учредительное собрание и выборы в него // Указ. сборник. С. 481. <5> Арсеньев К. К. Учредительное собрание и Петроградские районные выборы. Две стороны медали // Выборы во Всероссийское Учредительное собрание... С. 424.

Совещание, как уже говорилось, пришло к заключению, что составление избирательных списков и организацию выборов можно поручить только избранным на основе демократического избирательного права органам местного самоуправления. Однако дезорганизация государственного аппарата в то время в полной мере распространялась на местную власть. Выборы новых местных органов самоуправления шли крайне медленно, их завершение предполагалось к 1 сентября. Это означало, что ранее 1 ноября выборы в Учредительное собрание состояться не смогут. Стоял еще один вопрос: где проходить выборам - в Петрограде или Москве? Он решился в итоге в пользу Петрограда, хотя за Москву было то обстоятельство, что она дальше от петроградских "настроений бунтарского анархизма" и органически связана с провинцией. В. М. Гессен наивно полагал, что с момента созыва Учредительного собрания прекратит работу не только Временное правительство, но и "такие суррогаты государственной власти, как Советы крестьянских, рабочих и солдатских депутатов" <6>. -------------------------------- <6> Гессен В. М. Указ. соч. С. 491.

Политическая неопытность и революционная взбудораженность населения сыграли с демократическими выборами злую шутку. Собственно говоря, результат выборов в Учредительное собрание (даже если бы не было октябрьских событий) можно было прогнозировать по итогам первых выборов в городские районные думы, уездные и волостные земства. Людей, знакомых с технической стороной управленческого дела, в них почти не осталось. Этому находили оправдание в особенностях исторического момента: "Нельзя удивляться тому, что первые районные выборы (в мае 1917 г.) оказались насквозь пропитанными политикой. Это была политическая "проба пера", первая попытка определить взаимоотношение сил и вывести заключение о шансах, представляемых ближайшим будущим. Способствовала этому и многочисленность в Петрограде в данную минуту военного элемента, очень мало заинтересованного в преуспеянии той или другой части города, но насквозь проникнутого политическою страстью. Всем этим результат выборов был в значительной степени предрешен, и против него нельзя было бы сказать ни слова, если бы можно было быть уверенным, что ничем и никем не была нарушена правильность голосования и избирательная свобода" <7>. Далее автор как раз приводит примеры таких нарушений, касавшихся в первую очередь попыток ограничить свободный выбор кандидатов от партии Народной свободы. -------------------------------- <7> Арсеньев К. К. Указ. соч. С. 431.

Выборы в Учредительное собрание, как известно, тоже продемонстрировали непредсказуемость результатов практического воплощения идеи народовластия в неподготовленной к этому стране. Как написал тогда публицист А. С. Белоруссов, "демократическое требование всеобщего, прямого, равного и т. д. права голоса абстрактно и абсолютно и обладает всеми достоинствами и недостатками политических догматов. Его легко и красиво защищать, опираясь на столь же отвлеченные и безусловные идеи народного самодержавия, политической морали и политической справедливости; еще легче выставлять его повсюду, не стесняясь условиями времени, места и степени культуры народа - разве справедливость не одна и та же для всех времен и народов и разве бесправие и подчиненность не являются безусловным злом повсеместно? И потому во имя вечных принципов дадим "самую совершенную и самую демократическую избирательную систему" наиболее отсталому и в политическом, и в культурном отношении народу! Таким-то образом и получили мы в России всеобщее, равное, прямое, тайное, пропорциональное, списочное и обоеполое избирательное право, на основании которого происходили все выборы в течение марта - октября 1917 года" <8>. -------------------------------- <8> Белоруссов А. С. Пересмотр идеологии // Выборы во Всероссийское Учредительное собрание в документах и воспоминаниях современников. М., 2009. С. 441 - 442.

"Я не знаю ни одной политической партии, - писал весной 1918 г. А. В. Пешехонов, публицист, высланный в 1922 г. из России, - которая готова была бы отстаивать данное Учредительное собрание как безусловную ценность, которая была бы уверена, что оно будет "полновластным хозяином земли русской", которая не сомневалась бы в его силе и способностях, которая не видела бы его недостатков" <9>. Действительно, если кто-то в это время использовал идею Учредительного собрания, то уже только по тактическим соображениям, как лозунг в борьбе с большевиками. А. В. Пешехонов констатировал, что большевики и левые социалисты-революционеры, составляющие свыше трети Учредительного собрания, ушли из него, и после того, что они с ним сделали, возврат их в то же Учредительное собрание представляется чем-то прямо противоестественным... К открытию Учредительного собрания 5 января не явились казаки, не явилась конституционно-демократическая фракция, не явился целый ряд других видных членов его (начиная с Керенского)" <10>. Но и у автора приведенных строк сохранялась иллюзия возможности воссоздания русской государственности, причем на демократических началах. Он тогда еще считал, что большевикам их попытка создать новое государство не удастся, поскольку "пока не они управляют событиями". -------------------------------- <9> Пешехонов А. В. Провалилось ли народовластие? // Указ. сборник. С. 532. <10> Пешехонов А. В. Указ. соч. С. 532 - 533.

То, как развивались в России события после отречения Николая II от престола, позволяет сделать актуальное и по сей день наблюдение: отказ от авторитаризма сам по себе еще не означает наступления демократии. Если новому политическому поведению не учиться, очень быстро наступает усталость и разочарование. А. В. Пешехонов писал тогда: "Некоторые и посейчас думают, что раз пало самодержавие, то имеется, стало быть, демократия. А некоторые, пользуясь этим, и спешат на демократию свалить все беды. В действительности же... демократии, за исключением кое-каких слабых ее зачатков, мы еще не видели. Демократию нужно еще установить" <11>. -------------------------------- <11> Пешехонов А. В. Указ. соч. С. 542.

Примечательно, что после октября 1917 г. мало кто уже апеллировал к воле народа. Нет, такие, конечно, были. Так, Питирим Сорокин в опубликованном 23 ноября 1917 г. воззвании как раз считал, что "все граждане, весь народ обязан немедленно встать на защиту прав Учредительного собрания и потребовать... преступников к всенародному суду как узурпаторов воли народа. Необходим немедленный, самый решительный всенародный протест против таких преступлений, необходима всенародная борьба с теми, кто попирает основные права народа" <12>. -------------------------------- <12> Сорокин Питирим. Граждане! Нарушены права Учредительного собрания // Указ. сборник. С. 578.

Однако гораздо чаще слышались слова глубокого разочарования: "Величайшее из мыслимых преступлений - именно разрушение, чтобы не сказать убийство, русского государственного организма - совершено при деятельной поддержке самодержавной народной массы, не умеющей и неспособной на данной ступени культуры думать государственно, национально воспитанной и оценивающей явления длительного государственного и мирового значения с точки зрения местной колокольни и интересов данного момента" <13>. -------------------------------- <13> Белоруссов А. С. Указ. соч. С. 442.

Известный эсер В. М. Чернов после разгона Учредительного собрания и расстрела мирной демонстрации 5 января 1918 г. писал об охлосе и демосе. Именно в охлосе, составленном "из неработающих рабочих, сухопутных матросов и невоюющих солдат", он видел опору режима, который называл "охлократическим образом правления" <14>. Борьба охлоса и демоса - борьба двух начал в душе народа, и критическая ситуация, в которой пребывала Россия, провоцировала тогда и другие группы населения к скатыванию в состояние толпы. -------------------------------- <14> Чернов В. М. Охлос и демос // Указ. сборник. С. 599.

По мнению А. Н. Медушевского, в России идея Учредительного собрания "выступает как упущенная возможность достижения социального примирения и вообще конструирования национальной идентичности" <15>. Это верно. Но вопрос о реальности тех ожиданий, которые связывались с созывом Учредительного собрания, мог рассматриваться в практической плоскости никак не позднее октября 1917 г. После этого проблема поиска правовой формы перехода к буржуазной демократии осталась в прошлом. "История... показывает, что удача Учредительных собраний есть дело чрезвычайно редкое. Не всегда и не везде умиротворение потрясенной страны совершается этим путем; скорее, следует сказать, что в условиях революционных потрясений это путь наименее доступный, сколько бы ни представлялся он желательным" <16>. -------------------------------- <15> Медушевский А. Н. Учредительное собрание как политический институт революционного периода // Выборы во Всероссийское Учредительное собрание в документах и воспоминаниях современников. С. 31. <16> Новгородцев П. И. Мечта и действительность в вопросе об Учредительном собрании // Указ. сборник. С. 515.

Известно, что революции по определению отметают старое позитивное право. Еще К. Шмитт полагал, что утверждение всех юридических и социальных норм происходит в особой для общественного развития фазе "принятия решений" и изначально основывается на спонтанном и предопределенном одновременно решении. Но в нашем случае произошел отказ от самой идеи права. До 1917 г. исторический прогресс права заключался в том, что постепенно расширялся круг формально равных субъектов, пока буржуазное право не признало всех граждан формально равными в правах. Однако одним из краеугольных камней идеологической программы большевиков было отрицание не только буржуазного права, принципа формального равенства, но и лежащего в основе этой идеологии признания прав человека как основополагающей ценности и критерия оценки позитивного права. Они шли еще дальше, полностью отрицая ценность государства и права как универсальных социальных регуляторов. Позитивное право, т. е. законодательство, рассматривалось как всего лишь один из инструментов политики, которому со временем предстояло "отмереть" вместе с классовым государством. Но что следует за признанием права всего лишь инструментальной ценностью, значимость которой состоит только в том, что оно позволяет индивиду лучше исполнять свой моральный долг, общественные функции и пр.? Подразумевается, что постановка во главу угла именно прав человека есть решение произвольное, принятое в угоду и под принуждением заинтересованной в этом части общества. Как полагает наш современник А. Дугин, в концепциях сторонников "правового государства" игнорируется то обстоятельство, что сама апелляция к необходимости установления "правового государства" есть не более чем очередное спонтанное и притом произвольное решение, не основанное ни на чем ином, кроме как на политическом волеизъявлении определенной группы. Таким образом, принятие или отрицание "правового государства" и вообще принятие или отрицание той или иной юридической модели должно быть сопоставлено не с волей группы, а с волей того конкретного народа или государства, к которым это предложение или волеизъявление обращены <17>. -------------------------------- <17> Дугин А. Русская вещь // Карл Шмитт: пять уроков для России. М., 2001. Цитируется по тексту, взятому с сайта А. Дугина в Интернете.

Вышесказанное на первый взгляд не лишено смысла, однако следует иметь в виду, что вопрос о том, как выявить волю народа, кто возьмет на себя роль "говорящего от имени народа", а равным образом какие процедуры сообщат легитимность такому решению, все равно остается открытым. Кстати говоря, вопрос был открыт и для К. Шмитта, который, в частности, по поводу слов рейхсканцлера о том, что "чрезвычайное положение уже в силу своего имени должно оставаться исключением и быть отменено, как только это позволят обстоятельства", задавался вопросом о том, "кто же принимает решение о том, что позволяют обстоятельства" <18>. Конструкция антилибералов, по сути, является апологетикой революции и подразумевает, что такое решение, приписываемое народу, всегда силовое, произвольное, не вписывающееся во все предусмотренные предшествующим периодом развития процедурные схемы. Либерально-демократическая модель тем и хороша, что дает возможность провести некоторые решения, альтернативные существующим, не круша до основания все построенное доселе политико-правовое здание, как это было в октябре 1917 г. Конечно, гибкость такой модели всегда оставляет риски перехода к жесткому тоталитаризму, путь к которому никогда нельзя считать заблокированным раз и навсегда. В этом отношении исторический опыт дает однозначные уроки: парламентский путь прихода к власти национал-социалистов привел к не меньшим бедствиям для Германии, чем революционный захват власти большевиками в России. -------------------------------- <18> Шмитт К. Диктатура рейхспрезидента // Шмитт К. Диктатура. СПб., 2005. С. 269.

К сожалению, очевидно, что в истории России выбор действительно неоднократно делался в пользу системы и в ущерб правам личности. Но что это означает? Насколько народ был способен к принятию соответствующих решений и можно ли окончательно и бесповоротно утверждать, что особые национальные корни и трудный исторический путь, пройденный Россией, блокируют для российского народа путь к праву, отрицают ценность правовой свободы личности? Чего хотели освобожденные от крепостной зависимости российские крестьяне в 1861 г., затевая бунты? Ведь не возвращения к помещику, а более справедливого раздела земли, которая была для них необходимым источником трудового благосостояния. Почему в начале Октябрьской революции крестьяне поддержали новую власть, а уже в Гражданскую войну их в Белой армии было едва ли не больше, чем в Красной? Не потому ли, что большевикам удалось вовремя использовать идеи эсеров в Декрете "О земле", на время возродив в крестьянах надежду на то, что земля будет принадлежать тем, кто ее обрабатывает? Никто из тех, кто хотел работать на земле, не возражал против частной собственности на землю и свободы торговли. Только те, кто, говоря словами К. Шмитта, выражал "решение народа", не очень к этому народу прислушивались. Конечно, невысокий культурный уровень населения России оставляет под вопросом его готовность к такой перемене формы правления, которая предполагала значительно более ответственное и компетентное поведение людей, наделенных избирательным правом. И все же трудно представить, что кто-то в России мечтал тогда о диктатуре пролетариата, полной отмене частной собственности на землю, трудовой повинности, борьбе со спекуляцией, ВЧК и продразверстке. Большевики присвоили роль "говорящих от имени народа". При этом обманули этот народ и с Декретом "О земле", и с Учредительным собранием. В своей предреволюционной агитации они активно поддерживали идею Учредительного собрания, и поэтому советское правительство не решилось сразу запретить его даже в ситуации, когда не слишком благожелательный к новой власти состав стал очевидным. Хотя понятно, что делалось все из политических соображений, пока оставалась призрачная надежда легитимировать новую власть. В. И. Ленин признавал, что требование созыва Учредительного собрания входило вполне законно в программу революционной социал-демократии, но утверждал, что республика Советов является более высокой формой демократизма, чем обычная буржуазная республика с Учредительным собранием: "Учредительное собрание, созываемое по спискам партий, существовавших до пролетарски-крестьянской революции, в обстановке господства буржуазии, неминуемо приходит в столкновение с волей и интересами трудящихся и эксплуатируемых классов, начавших 25 октября социалистическую революцию против буржуазии. Естественно, что интересы этой революции стоят выше формальных прав Учредительного собрания... Всякая попытка, прямая или косвенная, рассматривать вопрос об Учредительном собрании с формально-юридической стороны, в рамках обычной буржуазной демократии, вне учета классовой борьбы и гражданской войны, является изменой делу пролетариата и переходом на точку зрения буржуазии" <19>. В. И. Ленин исходил из того, что "всеобщее избирательное право является показателем зрелости понимания своих задач разными классами. Оно показывает, как склонны решать свои задачи разные классы. Самое решение этих задач дается не голосованием, а всеми формами классовой борьбы, вплоть до гражданской войны" <20>. -------------------------------- <19> Ленин В. И. Тезисы об Учредительном собрании // Указ. сборник. С. 497. <20> Ленин В. И. Выборы в Учредительное собрание и диктатура пролетариата // Указ. сборник. С. 511.

Когда захват власти революционной партией свершился, В. И. Ленин считал уже совершенно излишним соблюдать "обязательство признавать принцип равенства или последовательной демократии при сохранении частной собственности и ига капитала (т. е. фактического неравенства при формальном равенстве) и... добиваться решения большинства на этой основе". Сторонников правового пути он клеймил как буржуазию и ее подпевал. Для него уже очевиден был путь, когда "сначала классовая борьба пролетариата разрушает, завоевывая государственную власть, устои и основы фактического неравенства, а затем победивший эксплуататоров пролетариат ведет за собой все трудящиеся массы к уничтожению классов" <21>. -------------------------------- <21> Там же. С. 512 - 513.

Однако начертанный в этих тезисах путь вел к диктатуре пролетариата, отказу от права в пользу произвола, облеченного в форму закона. Но ловушка здесь в том, что из бесправных "личностей" можно сформировать только толпу. В. М. Чернов был прав, говоря, что "только в "демосе" личность бережно охраняется, все самобытное, оригинальное в ней выявляется и находит арену для своего обнаружения. В толпе же личность нивелируется. "Безличная личность" толпы создает как свое необходимое дополнение "вожака стада", движения которого имитируются всеми. Толпа, охлос есть необходимое и естественное "подножие ног" какого-нибудь самодержца. Свергнув наследственного самодержца, она охотно поставит на его место демагога. И чем усерднее будет этот демагог твердить, что он - всем слуга, тем легче он обеспечит за собою совершенно тираническую власть и выработается в маленького деспота. Без демоса не может быть и демократии. Ее место занимает охлократия, с ног до головы опутанная ловкой и беззастенчивой демагогией. За иллюстрациями ходить недалеко: ими пестрит до ряби в глазах вся деятельность Совета народных комиссаров" <22>. Бесправной толпой легко управлять, но такое государство постепенно деградирует, поскольку вынуждено "нивелировать личности" самыми жесткими методами. -------------------------------- <22> Чернов В. М. Указ. соч. С. 603.

Интересный разворот этой мысли есть у нашего современника, философа В. К. Кантора, обвиняющего в правовой незрелости и большую часть русской интеллигенции: "В России параллельно возникли и существовали два типа личности: 1) личность европейского типа, желавшая жить в правовом пространстве и иметь свободу от и свободу для; 2) характерная для России XIX в. "личность вопреки". Эта последняя обладала невероятным инициирующим воздействием. Ибо вся ситуация российской жизни с ее бесправием и государственным давлением подтверждала необходимость протестной позиции... Русская интеллигенция оказалась в той... позиции полуобразованных золотых посредственностей, полуличностей, которые были уверены, что быть личностью - это историческое злодеяние против народа" <23>. Об этом в свое время писал и П. Б. Струве, отмечая, что "извращенное идейное воспитание интеллигенции восходит к тому, что близоруко-ревнивое отстаивание нераздельного обладания властью со стороны монархии и узкого круга близких к ней элементов отчудило от государства широкий круг образованных людей. Ослепило его ненавистью к исторической власти. В то же время сделала эту интеллигенцию бесчувственной и слепой по отношению к противокультурным и зверским силам, дремавшим в народных массах" <24>. -------------------------------- <23> Кантор В. К. Санкт-Петербург: Российская империя против российского хаоса. К проблеме имперского сознания в России. М., 2008. С. 468, 474. <24> Струве П. Б. Исторический смысл русской революции и национальные задачи // Из глубины. Сборник статей о русской революции. М., 1990. С. 237.

Отрицание идеи личности во многом означает и отрицание идеи права, неверие в право (не в законодательство, а именно в право). Эти две идеи тесно переплетены, поскольку основополагающая идея права - это идея свободы. Конечно, политика государства во многом реализуется через законодательство. Вопрос в правовой оценке этого законодательства. Автор концепции либертарного правопонимания, академик В. С. Нерсесянц, "под сущностью права понимал формальное равенство, раскрываемое как единство трех составляющих: всеобщей равной меры регуляции общественных отношений, свободы и справедливости" <25>. Право означает "не только всеобщий масштаб свободы и единую для всех норму правовой регуляции, но также и соблюдение эквивалента, соразмерности и равномерности в отношениях между самими субъектами права" <26>. -------------------------------- <25> Лапаева В. В. Либертарная концепция права В. С. Нерсесянца // Государство и право. 2008. N 10. С. 70. <26> Нерсесянц В. С. Философия права. М., 2006. С. 30.

Само наличие и распространенность правоотрицающей идеологии в нашем обществе, как в начале XX в., так и теперь, свидетельствует о том, что веры в право у критической массы наших граждан пока нет. Во многом это объясняется особенностями отечественной истории. Как отмечал русский философ Г. П. Федотов, русский народ поет о "воле", тогда как слово "свобода" до сих пор кажется переводом французского liberte. Между тем именно термин "свобода" характеризует общественные отношения, поскольку "свобода личная немыслима без уважения к чужой свободе", воля же - всегда для себя" <27>. -------------------------------- <27> Федотов Г. П. Россия и свобода // Русский индивидуализм. М., 2007. С. 244 - 245.

Отказавшись в 1917 г. от эволюционного правового пути реформ, Россия "чудовищно проиграла в способности саморазвития" именно потому, что с отказом от права и свободы была потеряна личность. Как подметил В. К. Кантор, это еще очень долго не могли осознать, "ибо некому было. Осознавали остатки той самой интеллигенции, которая так страшно обожглась на своем презрении к индивидуализму, капитализму и превознесении общинно-коллективистских принципов в противовес принципам личной свободы. Вместо свободы утвердился произвол, который принципиально игнорирует другого, истребляя сам принцип личной ценности... Вся трагедия русской истории заключалась в том, что за века развития не выработался регулятор, отличающий произвол от свободы личности, которая ставит своим пределом свободу другого лица" <28>. -------------------------------- <28> Кантор В. К. Указ. соч. С. 476.

Идея правовой свободы индивида не исключает сильного государства, напротив, нуждаясь в нем как гаранте этой свободы. Либерализм не исключает социальной ответственности элит. Но для того чтобы "хотеть" гарантировать, государство должно быть устроено на правовых началах. История нашей страны отмечена драматическими эпизодами борьбы за право в эпохи незащищенности личности от произвола органов государственной власти. Конечно, народ должен сам определиться с решением вопроса о пределах государственного вмешательства в частную жизнь. При этом очень важно понимать, что любые попытки "опустить планку": свести правовое государство к государству законности, признать высшей ценностью устанавливаемое верховной властью законодательство - открывают путь к неоправданному ущемлению субъективных прав и бюрократическому произволу. Право живет не на бумаге. Оно становится элементом реальности только в соответствующих общественных отношениях. Пока граждане не пользуются правом, пока они не в состоянии понять, зачем им этот "дар свободы", органы государственной власти неизбежно будут скатываться в произвол. Но воспользоваться правом может только индивид на определенной стадии культурного развития, который сам испытывает потребность в свободе и уважает эту потребность в другом. Вот поэтому-то и не состоялся в 1917 г. процесс созыва Учредительного собрания.

Название документа