Зачет обязательств

ЗАЧЕТ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

Н. Г. ВАВИН

Вавин Николай Григорьевич (1878 - 1939, Москва). В 1908 - 1917 гг. присяжный поверенный округа Московской суд. палаты. В 1918 - 1938 гг. член Московской городской коллегии защитников. В 1938 г. арестован, репрессирован. Реабилитирован в 1956 г. Основные труды по ценным бумагам, обязательственному, наследственному и семейному праву.

Вопрос о зачете в нашей научной литературе почти не затронут, по крайней мере в том его выражении, какое он получил в новейших западноевропейских кодексах; вместе с тем этот институт предусмотрен проектом нашего Гр. улож. и в скором времени должен стать законом. При таком положении вещей представляется своевременным подробнее выяснить те начала, которые кладутся теорией права в основание этого института, установить, насколько эти начала получили свое выражение в западноевропейских кодексах, сравнить существующие в последних по этому поводу законоположения с тем, что предлагается в этом отношении нашим будущим законом, и определить, что нового в сравнении с тем, что мы имеем в настоящее время, даст нам этот будущий закон. Ввиду этих соображений и целей мы и остановились на изучении данного вопроса.

I. Договорный зачет

1. В широком смысле под зачетом или компенсацией разумеется такой случай, когда должник в погашение предъявленной к нему кредитором претензии вносит свою встречную претензию к кредитору и тот выражает согласие ее принять. Это та форма зачета, в основании которой лежит договорное начало. Она зиждется на почве свободного волеизъявления сторон, на почве взаимного соглашения контрагентов признать их встречные требования взаимно погашенными - и так, чтобы погашение одного долгового обязательства зависело от погашения другого. В этом смысле договор о компенсации есть не что иное, как договор о взаимном освобождении от долгов. Таким образом, для учинения договорного зачета необходима наличность двух встречных претензий, необходимо, чтобы каждый из контрагентов был в одно и то же время должником и кредитором. Там, где нет налицо этих объективных условий, не может быть и зачета. Все остальные условия зачета, поскольку они не противны законам, зависят от воли договаривающихся сторон и индивидуализируются ею. С этой точки зрения поэтому только волею контрагентов определяется, подлежат ли встречные претензии погашению досрочному или послесрочному и какие именно из этих претензий, если таковых имеется несколько на той или другой стороне. Равным образом от воли сторон зависит и определение стоимости подлежащих к зачету требований, если они не однородны. Тем же принципом свободного волеизъявления обусловливается за сторонами и право a priori решить вопрос об обязательном для них зачете встречных требований по заключаемому договору и внести это положение в текст договора в качестве побочного условия. Несколько особое положение, с первого взгляда, занимает тот случай обязательной для контрагентов компенсации, где она всецело обусловливается природой основного договорного отношения, являясь необходимым элементом той сделки, в каковую стороны вступают, - как, например, при сделке контокоррентных счетов. Здесь стороны не заключают особого условия о компенсации. Ее обязательность вытекает из существа контокоррентного отношения, как conditio, sine qua non. При каждом расчете стороны производят зачет встречных требований путем вычитания как капитальной суммы долга, так и наросших процентов, и в конечном результате их долговые отношения определяются итогом - сальдо, представляющим долговое обязательство одного лица и право требования другого. Но, безусловно, и здесь вопрос об обязательной для контрагентов силе зачета имеет в своем основании свободное волеизъявление сторон, только посредственное, по тому принципу, что раз договор принят в целом, значит, приняты и все его законные условия и последствия. 2. Таким образом, договор о компенсации является договорным следствием противоположения встречных требований. Но было бы ошибочно рассматривать ее результат в качестве особого вида платежа. Под платежом разумеется исполнение должником условленного действия - обычно предоставление ценностей, служащих объектом долга. При зачете же такового предоставления ценностей нет. Здесь кредитор не получает предмета обязательства, а только производит вычитание из своей претензии встречного требования должника, результатом чего и является взаимное погашение обоих долговых обязательств, поскольку они покрывают друг друга. Здесь совершается только действие, по своим последствиям тождественное с взаимным платежом, являющееся суррогатом платежа. Это соглашение о зачете по своему существу подходит под общее понятие отменительных договоров. Поэтому совершенно излишне говорить о том, что договорный зачет допускается всеми положительными законодательствами. В нашем действующем праве он черпает свое основание в тексте ст. 1528 и 1530 т. X, ч. 1.

II. Зачет в тесном смысле и его теоретическое обоснование

1. Нечто совершенно отличное от договорного зачета представляет из себя, по своей природе, зачет <1> в тесном смысле. Как и зачет договорный, он имеет своею целью взаимное погашение встречных требований. Но погашение это происходит не в силу свободного соглашения о том контрагентов, a ipso jure или в силу односторонней воли должника, поскольку положительное право признает за таковой значение фактора, творящего зачет. И в том и в другом случаях компенсация имеет место лишь при наличности тех условий и совершается в тех пределах и формах, как это установлено законом. -------------------------------- <1> Вопрос об историческом развитии этого института стоит за пределами принятой нами на себя задачи, почему мы на нем и не предполагаем останавливаться. По этому поводу см. Дернбурга. Пандекты. Т. III. § 62.

2. Римские юристы видели оправдание зачета как правовой нормы в его рациональности и целесообразности. Недобросовестно требовать того, что нужно будет возвратить, - dolo facit qui petit quod redditurum est <2>. Вместе с тем гораздо практичнее и удобнее совершенно не давать того, что, по передаче, станешь требовать обратно, - interest nostra potius non solvere quam solutum repetere <3>. -------------------------------- <2> I. 9. pr. D. doli exc. 44 s. <3> I. 3. D. de compensationibus 16.2.

На этих началах практичности и целесообразности строят оправдание данного института и некоторые современные теории. Особенно ярко их выдвигают в объяснительной записке составители проекта нашего Гражданского уложения. "Правила о зачете, - гласит объяснительная записка, - должны соответствовать юридической цели, к каковой стремится положительное право, предоставляя каждой из сторон возможность погасить свой долг и вместе с тем получить удовлетворение по причитающемуся ей требованию помимо согласия другой стороны. Цель эта состоит, во-первых, в облегчении освобождения от обязательства устранением напрасного производства наличного платежа, за которым должен был бы последовать обратный платеж, и отнесением прекращения обязательства ко времени, когда зачет стал возможным, хотя бы намерение воспользоваться зачетом было изъявлено лишь впоследствии. Во-вторых, она состоит в предоставлении каждой из сторон обеспечения того, что ей причитается с другой, на том, что она сама должна этой последней. Предположение, что лицо, состоящее должником другого, поощряется ко вступлению в новое с ним юридическое отношение в качестве верителя, находя гарантии надежности установляемого в его пользу требования в собственном долге, весьма часто подтверждается на практике. И наоборот, по опыту известно, что веритель, не полагающийся на исправность своего должника, охотно пользуется случаем сделаться, в свою очередь, его должником (приобретая от него что-либо в кредит, давая поручения, заказы и т. п.), чтобы таким путем осуществить свое требование. Если бы поэтому прекращение обоюдных обязательств зачетом было постановлено в зависимость от согласия обеих сторон, то сторона, полагавшаяся на приведенное обеспечение своего требования, лишилась бы этого обеспечения именно тогда, когда оно являлось бы для нее действительно необходимым, т. е. в случае неисправности или несостоятельности должника, ибо очевидно, исправный и состоятельный должник не имел бы интереса отказывать в своем согласии на зачет" <4>. -------------------------------- <4> Гражд. улож. Кн. 5.1. Пр. 1903 г.

Безусловно, в обосновании каждого правового института принципы практичности и целесообразности играют огромную роль <5>. Но как факторы главным образом внешнего понуждения, факторы, относящиеся скорее к политике в праве, чем к его существу, они не определяют самой природы данного института, его правовой субстанции, не дают надлежащей почвы для его юридической идеологии. -------------------------------- <5> Их значение нами не отрицается и при обосновании института зачета.

Между тем выяснение природы зачета как института материального права представляет глубокий и насущный интерес. Если бы мы удовлетворились его обоснованием исключительно с точки зрения практичности и удобства и только на этом основании признали бы его право на существование в качестве правовой нормы, то мы не только бы впали в глубокое противоречие с господствующим в гражданско-правовых отношениях началом индивидуализма, характеризуемого тенденцией самоопределения, и, в качестве такового, непримиримого с идей самовольного вмешательства должника в имущественную сферу верителя, но принесли бы это начало в жертву идеи самовольного вмешательства. Защитники вышеприведенного взгляда как бы закрывают глаза на это обстоятельство. Между тем обходить его молчанием немыслимо. И наука права в лице целого ряда своих представителей стремится дать ему надлежащее освещение. Много спорили о природе зачета. Я привожу некоторые из существующих на этот предмет взглядов. Так, Марецолль рассматривает компенсацию в качестве действительной уплаты. Через компенсацию веритель получает вполне ту плату, на которую он вправе притязать в силу обязательства <6>. Отсюда, по его мнению, ясно, почему на компенсацию не требуется предварительного согласия верителя: обязанность принять надлежащую уплату вытекает для него из существа погашаемого должником обязательства. -------------------------------- <6> Уч. римск. гр. пр. Стр. 305.

Нет сомнения, что в этом смысле компенсация стоит в строгом согласии с общим духом гражданского права. Но, как мы уже указали выше при анализе договорного зачета, погашение претензии путем зачета не может считаться тем, что мы разумеем под действительным платежом. Это только действие, равносильное платежу, его суррогат. Таким образом, в основании этой теории лежит неверное представление о природе зачета, а отсюда неверны и все выводы, построенные на этой ошибке. Некоторые проводят мысль, что институт зачета черпает свою природу в других правовых институтах. Так, по толкованию Леонарда, зачет представляет не что иное, как принудительную продажу чужих требований в целях собственного удовлетворения. Винштейн рассматривает право зачета как залоговое право, построенное на собственном требовании. Однако это объяснение не может быть признано правильным; во-первых, потому, что ни римское право, ни действующие Кодексы не дают для него никаких оснований, квалифицируя компенсацию как способ прекращения обязательства в качестве института sui generis, совершенно отличного по природе как от продажи, так и от залога; во-вторых, потому, что обе вышеприведенные теории, стремясь оправдать принудительность зачета путем сообщения ему характера принудительной же продажи или принудительного залога, в сущности, ничего не оправдывают, ибо свойственный им самим элемент принудительности оставлен их авторами без примирения с отмеченным выше началом индивидуализма. Колер стоит на почве фикции. Он рассуждает следующим образом: должник, который обязан уплатить сто, но столько же должен получить, поручает своему кредитору уплатить самому себе те сто, которые он, кредитор, ему должен, и тем удовлетвориться. Конечно, здесь нужна не действительная, а только фингированная уплата; уплата самому себе может быть совершена путем простого заявления и не нуждается в реальной деятельности: она есть сделка с самим собой. Кредитор обязан подчиниться поручению должника потому, что иначе он вступил бы в противоречие с правилами оборота. А при таких условиях правопорядок может сказать: если этого требует должник, то поручение должно считаться уже исполненным, т. е. должно наступить действие, как если бы кредитор уже сделал себе заявление о самоуплате. И право это делает, допуская зачет <7>. -------------------------------- <7> Колер. Гр. пр. Герм. Стр. 247.

Главным недостатком этой теории является ее чрезмерная искусственность. Искусственно в ней как положение о самоуплате, так и делаемое кредитором самому себе заявление о таковой. И то и другое слишком мало вяжется с существом того действительного порядка, которым определяется совершение зачета. Не менее искусственна и проскальзывающая в ней тенденция приравнять зачет к совпадению (confusio). Вместе с тем представляется нам неудачным и решение вопроса об обязательности для кредитора поручения должника о самоуплате с точки зрения конфликта с правилами оборота, если бы кредитор таковому заявлению не подчинился. Возникает недоумение: что следует разуметь под "правилами оборота"? Это выражение не отличается определенностью. Если его следует понимать в смысле фактических условий и вытекающих из них невыгодных для кредитора последствий, то мы здесь вновь сталкиваемся с принципом целесообразности. Кредитору целесообразно подчиниться поручению должника в интересах сохранения своего положения в гражданском обороте. Но мы уже выше указали, что принцип целесообразности, не разрешая данного вопроса по существу, стоит в противоречии с тем же началом индивидуализма в гражданско-правовых отношениях. С точки зрения этого начала навязывать кредитору в законодательном порядке сохранение собственного интереса так же недопустимо, как недопустимо и разрешение самовольного вмешательства должника в имущественную сферу верителя. Если же под выражением "правила оборота" мы станем понимать нормы гражданских законов, то должны будем допустить мысль, что оправдание закона можно искать в факте его существования и действия: закон прав уже потому, что он существует и действует. Но эта мысль совершенно не выдерживает критики. Нам кажется, мы будем близки к правде, если дадим зачету следующее обоснование. По общему правилу зачет устанавливается путем заявления <8>. Мы сводим сущность этого заявления к тому, что лицо, делающее его, тем самым доводит до сведения своего контрагента то, что оно принимает в погашение своего долга его встречную претензию. Ввиду того что всякий добросовестный должник стремится погасить свои долги, что зачет влечет за собой именно ликвидацию долговых отношений, что для лица, получившего заявление о зачете, предлагаемый способ рассчитаться является способом, наиболее легким и удобным, то вполне естественно сделать вывод, что при данных условиях при bona fides стороны, получившей заявление о зачете, ее согласие на предлагаемый зачет должно последовать безусловно. Принимая же во внимание, что недобросовестное уклонение от погашения долгов по своему существу не может быть не только признано правом, но и фактически допущено, законодатель ввиду всех этих условий и останавливается на мысли о молчаливом согласии на зачет лица, получившего о том заявление от своего контрагента, и эту мысль кладет в основание своей санкции обязательной силы одностороннего заявления о зачете. -------------------------------- <8> Мы не останавливаемся на обосновании зачета, происходящего силою закона, так как эта форма зачета новейшими законодательствами отринута. Нет ее и в проекте русск. Гр. улож.

Эта фикция молчаливого согласия на зачет как основание обязательной силы заявления о компенсации находит себе психологическое оправдание в тех нормах положительного права, которые предоставляют договаривающимся лицам a priori отказаться от зачета <9>. Если стороны такового отказа своевременно не учиняют, то вполне правдоподобно полагать, что они взаимно согласны подчиниться требованию о зачете. Это обстоятельство законодатель и учитывает, сообщая принудительную силу одностороннему заявлению о компенсации. -------------------------------- <9> Пункт 4 ст. 1289 Итальянск. ул.; ст. 126 швейц. Зак. об обязат. от 30 марта 1911 г. Это право контрагентов a priori отказаться от зачета всегда подразумевается, так как зачет относится к нормам диспозитивного характера.

Как и теория Колера, наша теория также зиждется на почве фикции. Но в отличие от первой она чужда ее искусственности. В ней придается значение общего правила и отправного момента тому обстоятельству, вероятность коего подсказывается самым существом отношений. Вместе с тем при нашем понимании природы зачета законодателю уже не может быть поставлено в упрек то, что он, включая институт зачета в положительное законодательство, вступает в конфликт с господствующим в гражданско-правовых отношениях началом индивидуализма, отрицающего принудительное подчинение чужой воли вне самоопределения. Фикция молчаливого согласия как раз и мирит зачет с этой идеей самоопределения. Обратимся теперь к изучению тех условий, при которых компенсация является допустимой.

III. Взаимность требований как условие зачета. Зачет при цессии и переводе долга

Первым таким условием, как и в зачете договорном, является взаимность требований. Как было указано выше, зачет прежде всего предполагает, чтобы каждый из двух контрагентов был в отношении другого в одно и то же время верителем и должником. Следовательно, раз у одного из контрагентов нет претензии к другому, то и зачета быть не может. 1. Это условие взаимности претензий вытекает из самого существа понятия зачета, так как зачитывать можно только встречные требования. Отсюда если зачет является сделкой между двумя взаимно обязанными сторонами, то участие в нем третьего лица не должно быть допущено. Третье лицо не вправе компенсировать требования. Оно может погасить его только по общим правилам - путем уплаты. Этой точки зрения придерживаются все западноевропейские законодательства. Только Герм. граж. улож. делает это отступление в качестве jus sui generis. Лицо, управомоченное в собственном интересе удовлетворить верителя, хотя бы оно и не состояло его непосредственным должником, вправе произвести таковое удовлетворение путем зачета с собственной претензией к верителю. Это отступление Герм. улож. допускает в случае, предусмотренном ст. 268, т. е. тогда, когда обращенное кредитором взыскание на принадлежащий должнику предмет грозит третьему лицу опасностью лишиться, вследствие принудительного исполнения, владения или какого-либо иного права, связанного с этим предметом. Совершенно другого взгляда на этот вопрос придерживаются составители проекта русск. Гр. улож. Не вводя в текст будущего закона специальной нормы, они тем не менее предрешают его в объяснительной записке в обратном общепринятому мнению направлении и допускают возможность зачета для третьего лица в качестве общего правила, выведенного из общих положений об исполнении обязательств, во всех тех случаях, где всякому постороннему лицу предоставлено право вместо должника исполнить его обязательство (ст. 53, 54 и 55). "Для зачета, - гласит записка, - не всегда необходимо, чтобы заявляющая сторона состояла должником другой стороны, ибо коль скоро предоставляется третьему лицу исполнить обязательство, в котором личность должника не имеет значения (ст. 53 и 54), то нет основания не допускать прекращения подобного обязательства зачетом, совершенным третьим лицом для освобождения должника" <10>. -------------------------------- <10> Гр. улож. Кн. V. Т. 1.

Эти рассуждения составителей записки представляются нам совершенно неправильными. В них неверно исходное положение, будто "не всегда необходимо, чтобы заявляющая сторона состояла должником другой стороны". Утверждая это, объяснительная записка впадает в очевидное противоречие с текстом 134 ст. будущего закона о зачете. Наоборот, ст. 134 допускает зачет только в том случае, если два лица должны друг другу, т. е. при условии взаимных требований контрагентов. Раз этого нет, не может быть и зачета. В данном случае этого как раз и нет, ибо третье лицо, погашая претензии должника, делает это не в силу встречного требования верителя, а только потому, что это его право и что такова его воля. Если составители проекта Гражд. улож. в интересах целесообразности хотели, чтобы третье лицо имело право производить зачет против претензии верителя во всех тех случаях, в каковых он имеет право погасить претензию должника, то они должны были бы ввести в текст закона самостоятельную норму, подобную ст. 268 Герм. улож., которая, подобно той же ст. Герм. улож., являлась бы также нормой sui generis, черпая свои основания в началах практичности и удобства, но не в общих положениях о зачете, природе которого таковая норма вообще не отвечает. 2. На этом же начале взаимной обязанности контрагентов покоится и то общее положение, по которому должник может направить к зачету лишь такую претензию, которая принадлежит исключительно и непосредственно ему самому. Поэтому он не может зачесть своему верителю того, что веритель обязан уплачивать третьему лицу, а последнее - должнику <11>. Равным образом не вправе главный должник представить к зачету того, что кредитор должен поручителю <12>, или солидарный дебитор - того, что веритель должен его содолжнику <13>, <14>; не допускается также, чтобы тот, кто обязался в пользу третьего лица, имел право зачесть этот долг с требованиями, принадлежащими ему против другой стороны <15>, так как субъектом прав по выговоренному требованию является третье лицо, а не тот, кто его установил. -------------------------------- <11> Статья 1441 Австр. улож. <12> Статья 134 швейц. Зак. об обяз. от 30 марта 1911 г., ст. 1294 Код. Нап., ст. 1290 ул. Ит. кор. <13> Особенное положение среди других действующих законодательств в этом отношении занимает 2 ч. ст. 1290 Гр. ул. Ит. кор. Она оставляет за должником право требовать от кредитора зачета той части совокупного долга, которая покрывается встречным требованием содолжника к кредитору. Конечно, это правило означает не что иное, как предоставление должнику права платить свой долг чужими деньгами; оно может быть принято только при наличности соглашения, т. е. только в том случае, когда должник уполномочен на такое распоряжение чужим имуществом своим содолжником в силу договора т-ва или иного соглашения. Но совершенно правильно, исходя из положения, что исполнение совокупного обязательства одним из должников освобождает всех остальных, ст. 152 кн. V пр. русск. Гр. улож. устанавливает такое же последствие и для зачета, состоявшегося между верителем и одним из совокупных должников. Это последствие непосредственно вытекает из принципа взаимности требований. <14> Статья 1294 Код. Нап., ст. 1290 ул. Ит. кор., ст. 422 Гр. ул. Герм. импер. <15> Статья 122 швейц. Зак. об обяз. и ст. 142 проекта русск. Гр. улож.

Исключение из этого общего правила составляет признание за поручителем права представлять к зачету то, что кредитор должен главному должнику. Но это исключение объясняется тем положением, вытекающим из самого существа института поручительства, что поручитель может защищаться против верителя всеми возражениями, принадлежащими третьему лицу, за которое он поручился. Эти отдельные случаи допустимости и недопустимости зачета некоторые западноевропейские законодательства, как, например, фран. и итал. Код., перечисляют в самом тексте закона. Не удержались от этого соблазна в ст. 142 кн. V и составители проекта нашего Гр. ул. Но мы думаем, что такое перечисление в законе отдельных казусов, с очевидностью вытекающих из общих начал права, совершенно излишне и, с редакционной точки зрения, не нужно. 3. Из этого же начала взаимности требований вытекает и другое общее правило: требование, направленное должником к зачету, должно относиться непосредственно к самому верителю. Поэтому должником не может быть представлена к зачету против общего верителя претензия содолжника, против общества - претензия отдельного члена, против наследственной массы - претензия отдельного наследника. A. Но и здесь имеется также одно важное отступление. Оно касается вопроса о зачете при цессии. Так как одностороннее действие кредитора не должно ухудшать положения должника, то необходимо признать, что раз возникшая возможность произвести зачет остается у должника и в том случае, когда требование кредитором переуступлено другому лицу. По общим правилам debitor cessus, безусловно, вправе противопоставить цессионарию все свои претензии, какие он имел к первоначальному верителю до момента получения уведомления об уступке требования, поскольку эти претензии удовлетворяют всем необходимым для зачета условиям. Но Дернбург в этом случае идет дальше и допускает возможность предъявления против цессионария и таких требований, "которые принадлежали должнику против цедента во время denuntiatio, хотя бы срок им должен был наступить позднее" <16>. Он устанавливает для допустимости зачета при цессии только одно ограничение: обязательства, "срок которым наступает позднее срока того требования, которое было предметом цессии", не могут быть предъявлены к зачету в предупреждение недобросовестного затягивания платежей со стороны debitora cessusa, для которого, таким образом, открывалась бы возможность зачета в будущем <17>. -------------------------------- <16> Дернбург. Пандекты. Т. III. § 63. <17> Там же.

Однако нам кажется, что это ограничение слишком односторонне. Стремясь оградить интересы цессионария от недобросовестных действий со стороны должника, оно ничем не ограждает интересов этого должника со стороны недобросовестных поступков цедента. Недобросовестный цедент-неплательщик, заблаговременно уступая свои требования цессионарию, всегда таким путем может лишить debitora cessusa фактической возможности получить по принадлежащим последнему встречным претензиям. Таким образом, предложенное Дернбургом ограничение может послужить почвой для злоупотреблений, и с этой точки зрения оно является неприемлемым. Конечно, установление ограничения для пользования зачетом при цессии необходимо, иначе самая цессия как правовой институт потеряет всякое практическое значение; но мы думаем, что оно должно быть отнесено к более позднему моменту отношений debitora cessusa и цедента, чем это устанавливает Дернбург. Мы полагаем, что обязательства, выданные цедентом debitory cessusy до срока требований, послуживших предметом цессии, или до извещения (denuntiatio) об уступке таковых, если уступка состоялась уже после наступления срока этих требований, могут быть debitoro'ом cessus'ом предъявлены к зачету против цессионария, раз они удовлетворяют всем условиям зачета. Пусть нас упрекают, что мы слишком расширили для debitora cessusa пределы exceptio compensationis, пусть пугают, что мы таким образом предоставляем должникам слишком широкую возможность злонамеренно затягивать платежи. Не говоря уже о том, что такого рода опасения с точки зрения целесообразности и справедливости имеют почти ничтожное значение в сравнении с опасностью для debitora cessusa вовсе не получить удовлетворения по своим встречным требованиям с недобросовестного цедента, мы думаем, что всякое иное решение этого вопроса встанет в резкую оппозицию с мыслью, что одностороннее действие кредитора не может ухудшить положение должника и что при защите против требования цессионария debitor cessus должен занимать такую же позицию, какая ему принадлежала бы в этом случае в отношении первоначального верителя. B. Положительные законодательства Западной Европы решают этот вопрос иначе. Учитывая элемент соглашения, как Код. Нап. в ст. 1295, так и Гр. улож. Ит. кор. в ст. 1291 устанавливают правило, по которому должник, изъявивший положительное и безусловное согласие на уступку кредитором своих прав третьему лицу, не может требовать от нового приобретателя принятия в зачет такого долга, который мог бы предложить цеденту до изъявления своего согласия. В случае же отсутствия такого согласия должник вправе предъявлять к зачету все требования, возникшие до получения им от кредитора заявления об уступке его долгового обязательства. Таким образом, должник, давший согласие на уступку требования, совершенно лишается права на exceptio compensationis против нового верителя, а должник, не давший такого согласия, ограничивается в пользовании этим правом временем получения сведений об уступке требований. Последнее положение принято также ст. 975 Сакс. гр. улож. и ст. 406 Гр. ул. Герм. имп. Что касается проекта нашего Гражд. улож., то в нем на этот предмет особого правила не установлено. Но объяснительная записка, исходя из общего положения, изложенного в ст. 128, что "должник вправе приводить и против приобретателя требования те возражении, которые он имел против первоначального верителя до получения сведений об уступке требования", непосредственно выводит "для должника и право защищаться против приобретателя требования ссылкою на зачет, если встречное требование должника к первоначальному верителю возникло до получения должником сведения об уступке" <18>. Таким образом, и наш проект Гражд. улож., по мысли его авторов, ограничивает должника в праве пользоваться exceptio compensationis тем же моментом, как и западноевропейские законодательства. -------------------------------- <18> Пр. Гр. улож. Кн. V. Т. 1. Стр. 340.

Нет спора, что франц. и итал. Гражд. кодексы поступили совершенно справедливо, лишив возможности должника, давшего согласие на уступку требования третьему лицу, защищаться зачетом против цессионария. Раз должник выразил добровольное согласие иметь вместо одного кредитора другого, то, естественно, тем самым первого из них он совершенно исключил из данного долгового отношения, признав за вторым всю полноту права требования по уступленному обязательству. При этих условиях, очевидно, было бы противно общим началам договорного права настаивать на ответственности лица, освобожденного от таковой волей заинтересованного в том контрагента. Это положение настолько ясно, что совершенно не нуждается в законодательной санкции. Вот почему в новейших уложениях, в том числе и в нашем проекте, мы его не встречаем в качестве самостоятельной правовой нормы. Что же касается установленного всеми законодательствами ограничения должника, не давшего согласия на цессию, в праве пользования возражением о зачете против цессионария моментом denuntiatio, то таковое нам представляется неправильным. С одной стороны, против этого положения говорят те же самые мотивы, которые мы привели выше в опровержение утверждения Дернбурга, только еще в более яркой степени, так как в данном случае право на exceptio compensationis debitora cessusa сужено еще сильней, чем его суживает Дернбург, и цеденту, таким образом, открывается еще больший простор для недобросовестного уклонения от платежей по встречным требованиям; с другой - оно стоит в резком противоречии с правилом, что одностороннее действие кредитора не может ухудшить положения должника, ибо путем denuntiatio как действия, влекущего за собой для должника известные ограничения в пользовании принадлежащими ему правами, управомоченная сторона как раз односторонним актом ухудшает положение стороны обязанной. C. Спрашивается, если требование уступалось постепенно несколькими лицами, то какое из встречных обязательств должник может компенсировать? Ответ ясен: или то требование, которое должник имел против первого обладателя во время уступки, согласно вышеизложенным и принятым действующими кодексами правилам о зачете при цессии, или то, которое принадлежит должнику против последнего обладателя, согласно общему учению о зачете взаимных требований; но должник не вправе предъявлять к зачету того требования, которое ему принадлежит, против одного из посредствующих кредиторов, так как при таком положении вещей по встречному требованию должника устанавливалась бы солидарная ответственность всех верителей, чего цессия совершенно не предполагает. Вместе с тем, не допуская ухудшения положения должника по одностороннему действию кредитора, право, естественно, не может признать нормальным явлением и вечный риск цессионария встретиться при требовании с должника по обязательству с встречным требованием, обращенным к одному из предшествующих кредиторов, с которым он в непосредственных отношениях никогда не стоял. Санкция такого риска была бы равносильна предписанию для цессионария уплачивать чужие долги. Большинство действующих кодексов, а по их примеру и проект нашего Гражд. улож., уклоняются от разрешения данного вопроса путем определенной законодательной нормы, предоставляя искать на него ответ в выводах из общих положений. Исключение составляет только одно Австр. уложение, которое решает его в специальной ст. 1442. "Если требование, - гласит эта статья, - уступается постепенно нескольким лицам, то должник может зачесть только то требование, которое имел против первого обладателя его во время уступки, а равно требование, которое принадлежит должнику против последнего обладателя, но должник не может зачесть также то требование, которое ему принадлежало против одного из посредствующих обладателей". Нужна ли законодательная санкция данного положения? Думаем, что нет, ибо, как справедливо рассуждают составители новейших гражданских уложений, оно само собою вытекает из существа цессии. D. Настоящий отдел был бы неполным, если бы мы не коснулись вопроса о допустимости зачета при другом институте, близком к цессии, - при институте перевода долга. Допустим ли зачет тут? Ответ на этот вопрос ясен из самого существа этого института. Так как перевод обязательства совершается не иначе, как с согласия кредитора, путем вступления на место первоначального должника третьего лица, то, естественно, это третье лицо, принявшее на себя ответственность вместо должника, как лично обязавшееся в отношении верителя не имеет права компенсировать ему требования, какие принадлежат первоначальному должнику против верителя. Считая данный ответ на поставленный выше вопрос непосредственным и ясным выводом из общих правил, как наш проект Гражд. улож., так и прочие действующие кодексы совершенно правильно сочли излишним включать его в текст закона в качестве особого правила. Исключение в этом отношении сделало только Гражд. улож. Герм. имп., кооптировавшее в текст ст. 417 положительное правило, по которому лицо, принявшее на себя долг, "не может предъявить к зачету требования, принадлежащие прежнему должнику".

IV. Наступление срока требований как условие зачета

Вторым условием зачета действующие кодексы ставят, чтобы зачитываемые обязательства уже подлежали исполнению, т. е. чтобы для каждого из встречных требований срок удовлетворения являлся бы наступившим. Однако это требование не находит себе оправдания в общих законоположениях о погашении обязательств и стоит с ними в противоречии. Только Австр. улож. в ст. 1413 устанавливает в качестве общего правила положение, что веритель против своей воли не может быть принужден принять досрочный платеж, и в этом отношении только в одном Австр. улож. наблюдается строгая последовательность и связь между общим законом о недопустимости досрочного платежа и требованием наступления сроков для обоих зачитываемых претензий. Что же касается других кодексов, то там обычно срок рассматривается в качестве условия, обеспечивающего должника от досрочного требования со стороны верителя, но не препятствующего ему и ранее назначенного времени произвести исполнение обязательства, раз из постановлений договора, или его существа, или из обязательств не вытекает иного намерения сторон (81 Швейц.); в случае же сомнения всегда предполагается, что срок назначен в пользу должника (ст. 1187 Код. Нап., ст. 1175 Ит. ул., ст. 717 Сакс., ст. 271 Герм. ул.). Таким образом, если по общим правилам обязанной стороне и ранее срока предоставляется право погасить свое обязательство, поскольку договором не установлено противного, то становится непонятным, почему в случаях погашения требования путем компенсации обязательно необходимо наступление сроков для обоих встречных требований. Правильно решает затронутый вопрос Гражд. улож. Герм. имп. (ст. 387). Оно предоставляет каждой из сторон зачесть свое требование, "как только она вправе потребовать следующее ей удовлетворение и учинить должное другой стороне удовлетворение". Из приведенного текста закона ясно, что оно считает обязательным наступление срока лишь для одного из зачитываемых требований, именно для того, относительно которого делается заявление о зачете. Для обязательства же, против которого компенсация производится, наступление такового срока не требуется; оно может быть погашено зачетом и досрочно, раз должник вправе, по общим законам, досрочно "учинить должное другой стороне удовлетворение", как, например, в случае, предусмотренном ст. 247 Герм. улож. Наш проект Гражд. улож. стал на точку зрения большинства законодательств и требует для зачета наступления срока для обоих встречных требований (ст. 134). Отсюда его противоречие с общими законами о досрочном удовлетворении. Если по ст. 65 "должник вправе исполнить обязательство до срока, когда из договора или существа обязательства не вытекает, что срок назначен и в пользу верителя", то также непонятным остается, почему он не может произвести досрочного зачета, раз все говорит за то, что срок установлен в его, должника, пользу и раз зачет заменяет собою платеж. Так как против правила, изложенного в ст. 657 кн. 5 Гр. улож., ни с теоретической, ни с практической точек зрения возражать не приходится, ибо оно является справедливым, целесообразным и желаемым, то было бы в высшей степени важно допустить его применение и в случаях зачета. Для этого необходимо согласовать с ним ст. 134 кн. 5 Гражд. улож., изменив ее редакцию в том направлении, чтобы на основании ее делающий заявление о зачете мог погасить встречную претензию и ранее наступления ее срока, раз из договора не видно, что такой установлен исключительно в пользу верителя, - подобно тому, как это выражено в ст. 387 Гр. улож. Герм. имп. Некоторые законодательства, как, например, ст. 1292 Cod. civ. и ст. 1288 Ит. гр. улож., а по их образцу и проект нашего Гр. улож. в ст. 138 кн. 5 т. I, устанавливают вполне справедливое правило, по которому не считается досрочным зачет в том случае, если веритель, давший отсрочку безвозмездно, тем не менее до истечения срока пожелает воспользоваться принадлежащим ему правом компенсации, так как, по верному замечанию составителя проекта Гр. улож., "подобная льгота имеет в виду лишь наличный платеж, который окончательно устраняется посредством зачета".

V. Бесспорность требований как условие зачета

Франц. (ст. 1291) и Итальянск. (ст. 1287) уложения наряду с наступлением срока встречных требований выдвигают и условие их одинакового достоверного исчисления (liquides). Неисчисленные долги зачету не подлежат, так как без исполнения этого условия остается неопределенной самая сумма, подлежащая компенсации. Зачет равносилен платежу, а платеж немыслим, если неизвестно, сколько нужно платить. Исчисленными долги почитаются в том случае, если quum certum est an et quantum debeatur, т. е. когда они оба приведены в известность и выражены точной цифрой. Поэтому долги, еще подлежащие проверке и оценке, как, например, оставшиеся по прекращении опеки суммы и другие имущества, когда отчет еще не утвержден, компенсированы быть не могут. Это исчисление должно быть достоверно, т. е. стоять вне спора, как в отношении размеров долга, так и в отношении самого факта его существования, ибо ликвидация долговых отношений, целям каковой служит зачет, мыслима только там, где долг во всем его целом не возбуждает сомнений. Достоверность обоих компенсируемых требований необходима и по ст. 1439 Австр. улож. Из новейших уложений это условие бесспорности зачитываемых претензий проводит только одно Германск. улож. "Требование, - гласит 390 его ст., - против которого может быть заявлено возражение, не может быть зачтено". Однако это правило существенно разнится от изложенных выше правил более старых кодексов французского типа. В отличие от Code civil оно совершенно не требует, чтобы были бесспорными обе претензии, между коими зачет совершается. Условие бесспорности необходимо лишь для той из них, которая предъявляется к зачету. Встречное же требование может быть и небесспорным, раз должник его признает и против него не возражает. В противоположность перечисленным выше гражданским уложениям германский законодатель в этом отношении остался на правильной позиции невмешательства в частные имущественные отношения должника и кредитора. Поэтому по германскому праву вполне допустим зачет против натурального требования, как, например, требования, вытекающего из пари и игры и т. п. <19>. Также не препятствует зачету и возможность возражения, уничтожающего то требование, против которого делается заявление о зачете, раз должник сознательно не пожелал им воспользоваться <20>. -------------------------------- <19> Enneecerus, LB. Burg. R., I, 2, § 293. Между тем, по Cod. civ., естественные обязательства зачету не подлежат. Зачет есть способ урегулирования долга, равносильный платежу. Ввиду же того что должника по естественному обязательству нельзя принудить против его воли к платежу, то его кредитор не может требовать компенсации своего собственного долга с естественный долгом (Пляниоль. Обязательства. § 341). <20> Enneccerus, ibid.

Другие из изучаемых нами новейших уложений совершенно отказались как от требования бесспорности, так и от требования исчисления размеров компенсируемых претензий исходя из соображения, что на практике и то и другое ведут к целому ряду неудобств и даже несправедливостей. Так, нет этого требования в Сакс. ул. Что касается швейц. Зак. об обязательствах от 30 марта 1911 года, то он в ст. 120 положительно устанавливает, что должник вправе ссылаться на зачет, хотя бы предъявляемое им встречное требование и оспаривалось. По пути этих Кодексов пошел и наш проект Гражд. ул. "Требовать, - гласит объяснительная записка, - чтобы оба долга были бесспорны, без ближайшего определения, что следует разуметь под спорным и бесспорным долгом, а такое вполне точное определение едва ли возможно, значит, ставить зачет в зависимость от произвола той именно стороны, которой согласие на зачет признается ненужным. Сторона, заявляющая о зачете, тем самым признает свой долг, который поэтому является бесспорным, независимо от того, какими доказательствами его существования обладает противная сторона; между тем эта последняя возбуждением неосновательного спора против действительности причитающегося с нее долга могла бы не допустить зачета и тогда, когда имеются самые положительные доказательства в подтверждение ее требования, если бы судебная практика не придерживалась положения, что долг признается достоверным, если он может быть легко и скоро доказан". Что же касается другого требования указанных выше законодательств - исчисления размеров зачитываемых претензий, то это требование, не имея корней в природе данного института, не должно вообще приниматься во внимание при зачете, так как "расчетом определяется лишь размер, в каком долги покрывают друг друга, а не допустимость зачета в принципе". Ввиду этих соображений и принимая во внимание, что оба приведенные обстоятельства могли бы иметь значение лишь настолько, насколько процессуальные правила о встречном иске, в предотвращение замедления в разрешении первоначального иска, не допускали бы к совместному рассмотрению встречных требований, нуждающихся в продолжительном и сложном производстве, каковых правил "действующие судопроизводственные законы не содержат", наш проект Гр. ул. ни условия бесспорности, ни условия исчисления компенсируемых требований в текст закона не включает. В этом отношении, в смысле редакции, он идет по стопам Саксонск. улож.

VI. Однородность требований как условие зачета

Наконец, последним условием зачета признается однородность требований по их предмету. Необходимость этого условия объясняется стремлением обеспечить равенство положений контрагентов, так как только при его наличности "каждая сторона, сохраняя то, что она должна другой, ставится в то самое положение, в каком находилась бы в случае принятия наличного платежа от этой последней" <21>. -------------------------------- <21> Гр. улож. Кн. 5. Т. 1. Объяснительная записка.

Исходя из соображений, что равенство при удовлетворении мыслимо только там, где предметы встречных требований допускают взаимную замену, большинство законодательств, по примеру Cod. civ., устанавливают правило, по коему зачет допускается только в тех случаях, когда объектами взаимных требований являются деньги или другие заменимые вещи (res fungibiles) одного и того же рода (ст. 1291 Cod. civ., ст. 1287 Итал. ул., ст. 1438 и 1440 Австр. ул.). На этой почве стоит и наш проект Гражд. ул. (ст. 134). Шире эти рамки раздвигают сакс., герм. и швейц. законодательства. По ст. 997 Сакс. ул. правила о зачете применяются также и там, где встречные требования имеют своим предметом доставление одной и той же вещи или совершенно однородные действия. По ст. 387 Герм. ул. и ст. 120 швейц. Зак. об обязат. зачет допускается вообще во всех случаях, когда исполнение по встречным требованиям одинаково по своим предметам (Leistungen, die ihrem Gegenstande nach, gleichartig sind), следовательно, и в случаях, предусмотренных ст. 997 Сакс. ул. И это вполне справедливо. Доставление одной и той же вещи, а равно и совершение однородных действий, поскольку таковые не определяются исключительными свойствами данного лица, интересов сторон не нарушают, в первом случае потому, что объектом встречных притязаний является один и тот же предмет, а во втором - потому, что такие действия как лишенные строгой индивидуальности по своему существу являются вполне заменимыми. Качественное тождество объектов компенсируемых требований подразумевается. Оно вытекает из отмеченного выше принципа сохранения равенства сторон при платеже. Положительно это требование выражено только в ст. 134 проекта Гражд. ул. Из этого общего правила об однородности зачитываемых требований Код. Нап. и Гр. ул. Итал. кор. делают исключение и допускают в одном случае зачет неоднородных требований. Так, неоспоренные долги, имеющие предметом зерновой хлеб или другие жизненные припасы, стоимость которых определяется рыночными ценами, могут быть представлены в зачет против денежных или каких-либо иных встречных требований, одинаково достоверных, исчисленных и подлежащих удовлетворению (ст. 1291, п. 2, Код. Нап. и ст. 1287, п. 2, Ит. улож.). Расширяя путем подобного исключения из общего правила сферу применения закона в целях облегчения ликвидации долговых обязательств, законодатель исходил в этом отношении из предположения устойчивости рыночных цен на предметы первой необходимости. В свое время это предположение имело под собой более или менее твердое основание вследствие малоинтенсивного склада народного хозяйства, и построенная на нем законодательная норма, за небольшими исключениями, достигала своей цели. Но в настоящее время про нее можно сказать, что она пережила самое себя, рыночные цены на предметы первой необходимости теперь, под влиянием тех или иных, часто случайных, экономических факторов, получили способность подвергаться быстрым и сильным колебаниям и утратили, таким образом, свою первоначальную устойчивость. Вследствие этого лицо, делающее заявление о зачете в счет денежного долга своей претензии, предметом коей являются жизненные припасы, при существующем складе торговой жизни всегда имеет возможность выбрать для этого заявления такой момент, который наиболее выгоден по колебанию цен на эти припасы для него и совершенно невыгоден для его кредитора. Отсюда вполне понятно, почему позднейшие законодательные Кодексы считают недопустимым делать отступления от требования тождественности предметов компенсируемых обязательств.

VII. Способы совершения зачета. Действие зачета

1. По вопросу о порядке и способе совершения зачета действующие Кодексы дают два неодинаковых ответа. До сих пор, говоря о зачете, мы имели в виду зачет, совершаемый путем заявления. Но существует и другая форма учинения компенсации, которой придерживаются наиболее старые из действующих законодательств, как, например, Код. Нап. (ст. 1290) и примыкающее к нему Улож. Ит. кор. (ст. 1286). Эти Уложения устанавливают, что зачет происходит в силу самого закона, ipso jure, без участия заинтересованных лиц, sine factu hominis, и даже без ведома их <22>. Требования считаются погашенными с того момента, как только для каждого из них наступила возможность зачета. -------------------------------- <22> Это правило Cod. civ. основано на неправильном толковании одного места Юстинианова постановления, утверждающего, что зачет совершается ispo jure. Между тем из многочисленных текстов Юстинианова права теперь выяснено, что и там для зачета было необходимо, чтобы должник защищался exceptio compensationis (Пляниоль. Обязательства. § 390).

Это правило имеет то значение, что заинтересованные в зачете лица не обязаны предпринимать никаких активных действий для того, чтобы их встречные требования с определенного момента считались погашенными. Такое погашение происходит само собой, как естественное следствие противоположения двух встречных требований. Для желающего защищаться exceptio compensationis достаточно голого указания на это противоположение. Однако это правило нельзя рассматривать в качестве нормы, безусловно предписывающей сторонам зачет, хотя бы это и было противно их воле. Наоборот, так как весь институт о компенсации носит позволительный характер, то и оно должно быть отнесено к разряду норм дозволительных. Это соображение подтверждается тем, что как французское, так и итальянское законодательства допускают случаи отказа от зачета, причем отказ может быть произведен не только положительным образом, т. е. через заявление о том одного из контрагентов, но и безмолвным, т. е. путем действия, из которого бы вытекало, что лицо, совершившее его, не желает сознательно пользоваться предоставленным ему законом правом на exceptio compensationis. Так, по ст. 1295 Код. Нап. и 1291 Ит. улож. должник вправе дать свое согласие на цессию обращенного к нему требования, хотя бы таковое уже и было погашено в силу закона его встречным требованием. Равным образом наличная уплата долга, погашавшегося ipso jure зачетом, по смыслу ст. 1299 Код. Нап. и 1295 Ит. ул. рассматривается не как уплата недолжного, а как выражение отказа от зачета. Поэтому лицо, не воспользовавшееся exceptio compensationis, вправе произвести взыскание своей претензии только путем иска, соответствующего ее естественному характеру, но не путем востребования недолжно уплаченного (condictio indebiti). В интересах устранения той неопределенности в отношениях контрагентов, которая всегда является неизбежной, если позволительная норма a priori выливает эти отношения в заранее определенную форму, независимо от того, пожелают ли заинтересованные лица вообще воспользоваться предоставленными ею правами и, может быть, даже преимуществами, в силу общих тенденций права, требующих подчинения начальных и конечных моментов действия норм частного права воле заинтересованных лиц, новейшие законодательства вполне справедливо отказались от мысли рассматривать зачет как результат противоположения двух встречных требований, происходящий ipso jure sine factu hominis, и выдвинули в качестве решающего начала конкретное действие стороны, которое бы определенно свидетельствовало о ее воле учинить зачет между встречными требованиями. Вот почему новейшие законодательства, как швейц. и герм., а по примеру и наш проект Гражд. улож., отказались от мысли о компенсации в силу закона и установили правило, по которому зачет имеет место лишь в том случае, если должник уведомил верителя о своем намерении воспользоваться правом зачета (ст. 124 швейц. Зак.), если сделал ему о том заявление (ст. 338 Герм. улож., ст. 135 Русск. Гр. ул.). Никакой особой формы для этого не устанавливается; нужно лишь одно - чтобы воля делающей его стороны выступала с достаточной ясностью, независимо от того, будет ли употреблено слово "зачет" или нет. Заявление это может быть сделано как до суда, так и на суде; в последнем случае оно получает значение возражения (exceptio compensationis). Статья 388 Герм. улож. считает недействительным лишь такое заявление, которое сделано условно или поставлено в зависимость от срока. Но практика вынуждена была отступить от строгого соблюдения этого правила и признала действительным, несмотря на очевидную условность, также и такое заявление, которое должник делает на суде против оспариваемого им требования на случай, если бы суд признал его правильным <23>. В этом случае суд обязан прежде всего обсудить исковое требование и заявленные против него возражения. Если таковое обсуждение приведет его к заключению, что иск является основательным, то он переходит к рассмотрению условно заявленной компенсации и в случае признания ее допустимой постановляет решение, коим отвергает исковое требование как погашенное зачетом. -------------------------------- <23> Enneccerus. 175.

В других кодексах, а равно и в проекте Гражд. улож. правил, аналогичных ст. 388 Герм. улож., не содержится. 2. С хозяйственной точки зрения должник, имеющий право сделать заявление о зачете, до учинения такого заявления является не чем иным, как должником, заинтересованным и размером процентов, которые продолжают нарастать на его долговое обязательство, и сроком давности, и конвенциональными штрафами, и приостановками и т. п. Равным образом и кредитор, имеющий предназначенную к погашению путем зачета претензию, до получения заявления о зачете рассматривается не иначе как в качестве кредитора, обязанного следить за судьбой своего требования в том же направлении, как и должник. Таким образом, на каждом из них лежит известный риск перед возможными убытками, которые могли бы и не последовать, если бы заявление о зачете было сделано немедленно после наступления условий зачета. Отсюда эти возможные убытки представляются как бы штрафом за несвоевременное учинение компенсации. Между тем в законе вообще не назначено даже срока для заявления о компенсации. Естественно, при таком положении вещей законодатель, в целях приспособления самого института к потребностям жизни, должен был принять меры, чтобы освободить стороны от риска понести убытки, вытекающие из таких случайных оснований, как несвоевременное заявление о зачете. И вот чтобы достигнуть этого результата, новейшие законодательства, опираясь на положение, что раз возникшая exceptio всегда действует с момента своего возникновения, как бы поздно ни было сделано на нее указание, и принимая в соображение, что заявление о зачете по своему существу есть то же, что и exceptio compensationis, только учиняемое вне процесса, и придали этому заявлению значение решающего момента путем присвоения ему обратного действия. Вследствие этого зачтенные по заявлению требования признаются погашенными, как и по началам Код. Нап., с того времени, когда они впервые сделались подлежащими зачету (ст. 992 Сак. ул., ст. 124 швейц. Зак., ст. 388 и 389 Герм. ул., ст. 136 Гр. ул.). Эта обратная сила заявления о зачете обусловливает и следующие положения, частью вошедшие в текст законов, частью принятые на практике в качестве вывода из общего правила: a) заявлением о компенсации прекращается течение процентов на встречные требования с момента наступления условия для их зачета. С того же момента прекращается просрочка конвенциональных штрафов, а также аннулируются и всякие перерывы и т. п.; b) если требование не утратило силы за давностью ко времени наступления условия для зачета, оно может быть зачтено, несмотря на то что ко времени заявления о зачете оно уже оказалось погашенным давностью. Это положение целиком принято ст. 390 Герм. улож. и ст. 120 швейц. Зак. об обяз. от 30 марта 1911 г. Авторы нашего проекта Гражд. улож. этого правила в текст закона не включают, предоставив его разрешение научному и судебному толкованию <24>, каковое, безусловно, должно будет идти по пути, определенному ст. 390 Герм. улож. и ст. 120 швейц. Зак. об обяз. <25>. -------------------------------- <24> Объясн. записка к 5 кн. пр. Гражд. ул. <25> См.: Дернбург. Пандекты. Т. III. § 64, a.

Требование, не подвергшееся аресту в момент наступления условий для зачета, может быть погашено зачетом даже в том случае, когда впоследствии на него будет наложен арест третьим лицом <26>. -------------------------------- <26> Фран. гр. ул., ст. 1298; Герм. ул., ст. 392; Ит. ул., ст. 1294; Гр. ул., ст. 140. Это правило, имевшее место в ст. 133 швейц. Зак. об обязат. от 14 июня 1881 г., исключено в Законе от 30 марта 1911 г.

Наконец, против требования, которое еще не было переуступлено ко времени наступления условий для зачета, по общим правилам действующих Кодексов зачет может быть произведен и тогда, когда оно впоследствии окажется в третьих руках. Однако подробно об этом мы уже говорили выше, когда разбирали вопрос о компенсации при цессии <27>. -------------------------------- <27> Гл. III. 3, a.

Данный принцип находит свое применение и в другом случае - в случае, когда должник по неведению своего права на зачет не использует этого права и учинит верителю уплату долга или возвратит ему полученный от него платеж. При этих условиях должник может сделать кредитору дополнительное заявление о зачете и вместе с тем требовать от него возвращения уплаченной суммы как недолжной путем condictio indebiti. 3. Действие заявления о зачете ограничивается той суммой, поскольку оба требования покрывают друг друга <28>. По учинении компенсации предметом иска может оставаться лишь итог, представляющий из себя разность между засчитываемыми требованиями, с наросшими на него процентами со дня просрочки, если срок большего требования наступил ранее встречного - меньшего; если же срок большего требования наступил позднее, то из этого итога вычитываются и проценты, наросшие на меньшее требование со дня его просрочки по день наступления условий для зачета по большему требованию. -------------------------------- <28> Код. Нап., ст. 1290; Герм. ул., ст. 339; швец. Зак. об обяз., ст. 124; Итальянск. ул., ст. 1286; проект русск. Гр. ул., ст. 136.

VIII. Зачет при множественности встречных требований. Зачет альтернативных и солидарных обязательств. Значение места исполнения обязательства при зачете

1. При наличности нескольких подлежащих зачету требований на той или другой стороне контрагент, желающий произвести компенсацию по правилам, принятым действующими кодексами <29>, должен заявить, какое из принадлежащих ему обязательств и против какой из встречных претензий он намерен компенсировать. Это заявление получает решающее значение, если другая сторона, имеющая также право на зачет, а через это и право на выбор требования, против него не возражает. -------------------------------- <29> Код. Нап., ст. 1297; Герм. улож., ст. 396; Итал. улож., ст. 1293; Сакс. улож., ст. 993; пр. Гр. ул., ст. 137.

В случае такого заявления право выбора подлежащего зачету обязательства переносится на верителя, и раз должник тотчас же, по получении об этом выборе сведений, не заявил против него возражения, то этот выбор становится для него обязательным и бесповоротным. Если же веритель по получении заявления о зачете без указания требования, подлежащего зачету, не укажет такового сам, то при этих условиях обязательства компенсируются в следующем порядке: a) из нескольких требований, различных по времени исполнения, сначала засчитывается то из них, которое подлежало удовлетворению раньше других; b) если срок исполнения по каждому из них падает на один и тот же день, то сначала засчитывается требование, менее других обезличенное; если все требования обеспечены одинаково, то зачетом потешается более обременительное для должника; при одинаковой же обременительности их - старшее по времени возникновения, и, наконец, при одновременном возникновении всех требований они компенсируются по соразмерности. Если засчитываемое обязательство по своим размерам недостаточно для полного погашения капитального долга вместе с наросшими процентами и издержками, то зачет сначала производится против издержек, затем против процентов и, наконец, против капитальной суммы. Эти правила восприняты всеми действующими Кодексами. Они основаны на законах справедливости, и с ними необходимо согласиться. 2. Альтернативные обязательства могут быть погашены зачетом только при условии превращения их путем выбора в обязательства одночленные, удовлетворяющие условиям зачета. Если право выбора по альтернативному обязательству на стороне должника, то естественно, что для учинения зачета он должен выбрать такое требование, которое по предмету было тождественно с требованием одночленного обязательства. На тех же самых основаниях должен разрешаться вопрос о зачете и тогда, когда противопоставляются одно другому два альтернативных обязательства. 3. При солидарных обстоятельствах зачет как способ прекращения обязательства, равносильный по своему правовому эффекту удовлетворению, совершается по тем же правилам, как и самое удовлетворение. Поэтому если солидарность имеется на активной стороне, то компенсация требования должника с долгом его одному из совокупных верителей равносильна исполнению обязательства. Равным образом и наоборот: зачет, состоявшийся между кредитором и одним из совокупных должников, снимает долговую ответственность и с других содолжников <30>. По этим же правилам решается вопрос и в том случае, когда в одном из встречных требований солидарность на активной стороне, а в другом - на пассивной. Зачет одним из солидарных должников своего требования с претензией против него одного из совокупных верителей ликвидирует долговое отношение окончательно для всех участвующих в нем лиц. Необходимо иметь в виду только одно обстоятельство: совокупный должник может представить к зачету только такие встречные требования, которые принадлежат именно ему самому. Поэтому он не может ссылаться на зачет того требования, которым обладает против верителя его содолжник <31>. Это правило вытекает из существа совокупности обязательства, по которому каждый из должников признается самостоятельно обязанным произвести удовлетворение полностью. Признать противное было бы равносильно признанию за должником права перелагать ответственность на содолжника. Вместе с тем пользование зачетом - только право, но не обязанность должника, и как право оно может принадлежать только самому должнику, обладающему встречным притязанием, или его представителю, каковым его содолжник по совокупному обязательству признан быть не может. -------------------------------- <30> Статья 1200 Cod. civ.; ст. 1186 Итальянск. ул.; ст. 893 Австр. ул.; ст. 1026, 1027 Сакс. ул.; ст. 422 Герм. ул.; ст. 147 швейц. Зак. об обязат.; ст. 152 Пр. гражд. ул. <31> Статья 1208 Cod. civ.; ст. 1193 Итальян. ул.; ст. 1027 Сакс. ул.; ст. 422 Герм. ул.; ст. 145 швейц. Зак. об обязат.; ст. 153 Пр. гр. ул.

4. По общим правилам обязательства должны быть исполнены в том месте, которое назначено в договоре. При компенсации же от этого правила обычно делается вполне целесообразное отступление, и зачет допускается также и по обязательствам, подлежащим исполнению в разных местах (Код. Нап., ст. 1296; Сакс. ул., ст. 990; Ит. улож., ст. 1292; Герм. улож., ст. 391). При отсутствии фактической уплаты заранее условленное место удовлетворения для сторон, естественно, практического значения не имеет. Но возможны случаи, когда сторона, получая заявление о зачете обязательства не по условленному в нем месту исполнения, вследствие этого терпит убытки. И вот в целях гарантии имущественных интересов этой несущей убытки стороны устанавливается правило, по которому лицо, делающее заявление о зачете вне условленного места исполнения обязательства, должно вознаградить своего контрагента за то, чего оно лишается вследствие исполнения обязательства не в назначенном для того месте <32>. Наш проект Гр. улож. ограничивает право на вознаграждение подобных убытков одним конкретным случаем - правом взыскания расходов на перевод денег или доставку вещей, причем считает совершенно безразличным, понес ли веритель в действительности эти издержки или нет (ст. 139). Мы думаем, что подобное решение вопроса едва ли может быть признано правильным, ибо по общим началам права возмещению надлежит только тот ущерб, который причинен в действительности. Вместе с тем, исчерпывая право на взыскание убытков определенным конкретным случаем, проект как бы не допускает их возможности в других случаях, что опять-таки неверно и несправедливо. В этом отношении нам представляется наиболее правильной редакция ч. 1 ст. 391 Герм. улож. <33>. -------------------------------- <32> Статья 1292 Ит. улож. возлагает в этом случае на сторону, сделавшую заявление о зачете, издержки на переезд в место платежа. Ввиду существующих систем денежных почтовых и банковых переводов данное правило должно быть признано устарелым. <33> I ч. ст. 391 Герм. улож. гласит: "Зачет не исключается тем обстоятельством, что по взаимным требованиям указаны различные места исполнения или доставки. Но сторона, производящая зачет, обязана возместить другой стороне ущерб, понесенный ею вследствие того, что, ввиду зачета, она не получает или не может учинить удовлетворение в условленном месте".

IX. Ограничение зачета

По общему правилу всякое требование, независимо от его основания, может быть компенсировано, раз налицо имеются все необходимые для этого условия. Однако из этого общего правила делается ряд исключений, более или менее тождественных во всех законодательствах. Их можно классифицировать следующим образом: без согласия заинтересованного лица зачет не допускается: a) вследствие договора о том контрагентов; b) в интересах третьих лиц; c) в силу социальной важности тех юридических отношений, из коих возникло требование, погашаемое зачетом. В силу договорного самоограничения контрагентов не подлежат зачету те требования, относительно которых стороны заранее отреклись от права на их компенсацию <34>. -------------------------------- <34> Пункт 4 ст. 1289 Гр. улож. Ит. кор.; ст. 126 швейцар. Зак. об обязат. от 30 марта 1911 г. Это право контрагентов отказаться a priori от зачета всегда подразумевается, ибо зачет является нормой диспозитивной.

В интересах третьих лиц зачет не может иметь места там, где он направлен против прав, приобретенных третьими лицами. Это правило вытекает из существа обязательственного права. Поэтому если должник сделается кредитором после наложения ареста в пользу третьего лица на объект требования, то он не может требовать зачета ко вреду наложившего арест <35>. Герм. улож. в ст. 392 расширяет это правило в том направлении, что устанавливает возможность зачета и тогда, когда срок платежа по требованию должника наступает после наложения ареста и притом позже срока требования, подвергавшегося аресту. -------------------------------- <35> Статья 1298 Cod. civ.; ст. 1294 Итальянск. ул.; ст. 392 Германск. ул.; ст. 140 пр. Гражд. ул.

Против требования, вытекающего из отношений, имеющих общественный интерес, зачет обычно не допускается в следующих определенных случаях: а) когда оно возникло из умышленного недозволенного действия (ст. 393 Гр. улож. Герм. имп.). Вследствие этого не могут быть прекращены зачетом требования о возврате вещей, данных на хранение или в ссуду, незаконно присвоенных или злонамеренно задержанных, а равно и требования о вознаграждении за них (п. 1 и 2 ст. 1293 Код. Нап., п. 1 и 2 ст. 1289 Ит. улож., п. 1 ст. 125 швейц. Зак. об обяз., ст. 994 Сак. улож., ст. 141 пр. Гр. ул.). Признать обратное значило бы сравнять умышленное недозволенное действие с нормальным обязательственным отношением, значило бы установить в пользу сознательно нарушающего чужие имущественные права облегченные способы расплаты за причиненные этими недозволенными действиями убытки. Конечно, такое положение вещей совершенно не мирилось бы с элементарными требованиями справедливости. Вместе с тем его признание имело бы и другие неудобства: оно открывало бы возможность путем exceptio compensationis заметать следы различных имущественных преступлений и проступков в тех случаях, когда уголовное обвинение может быть вчиняемо не ранее рассмотрения возникших имущественных недоразумений судом гражданским, как, например, при растратах. А это, в свою очередь, развязало бы руки тем, кто ищет, где и что плохо лежит, и, таким образом, открывало бы простор для злоупотреблений чужим добром и доверием; б) поскольку оно не может быть объектом взыскания (ст. 394 Гр. улож. Герм. имп.). В этом смысле не подлежат погашению путем зачета требования о личном содержании (п. 3 ст. 1293 Код. Нап., п. 3 ст. 1289 Гр. улож. Ит. кор., ст. 995 Сак. улож., п. 2 ст. 125 швейц. Зак. об обяз., ст. 141 пр. Гражд. ул.). Допущение этого было бы иногда равносильно отрицанию фактической возможности осуществить подобное требование, что стояло бы в непримиримом противоречии с целью и основной идеей законов об алиментах, уничтожало бы весь их жизненный смысл, все их практическое значение. Не мирясь, таким образом, с социальными интересами, такое допущение погашения алиментных требований путем зачета не мирилось бы и с достоинством законодателя, для которого совершенно неприемлемо играть двойственную роль: одной рукой давать, другой - отнимать то, что дано. Однако о невыданных алиментах нужно заметить, что против них зачет не должен быть допускаем лишь постольку, поскольку они продолжают служить целям алиментации. А раз этого нет и они представляют из себя капитал, предназначенный для хранения в банке, то при этом условии, естественно, было бы несправедливо устанавливать их неприкосновенность за счет отрицания права на компенсацию; в) сюда же относится установленное некоторыми законодательствами, как, например, ст. 115 Гер. уст. пром., запрещение зачетов против требований об уплате рабочим жалования. Это справедливое запрещение вызвано, с одной стороны, стремлением освободить рабочего от кабалы предпринимателя, с другой - необходимостью гарантировать устойчивость его заработка как единственного источника к существованию; с) Швейц. союз. зак. об обяз. в п. 3 ст. 125, ввиду особой привилегии фиска, установил правило, по которому против воли верителя не могут быть прекращаемы зачетом обязательства по отношению к государству, кантону или общине (Gemeinwesen), основанные на публичном праве. Статья 395 Герм. ул. по образцу ст. 994 Сакс. ул. допускает зачет за требование имперской казны или казны союзного государства, равно как за требование общины или другого общинного союза, только в том случае, если зачитывающий должен той самой кассе, которая обязана погасить его требование. Наш проект Гр. улож. аналогичных привилегий в пользу фиска не устанавливает, но ввиду процессуальной самостоятельности таких требований (1284 - 1285 ст. Уст. гр. суд.) на вопрос о допустимости зачета требования одного ведомства с требованием к казне по другому ведомству надо ответить отрицательно <36>. -------------------------------- <36> Правильность означенной мысли подкрепляется реш. Гр. касс. деп. Сената 1907 г. за N 6.

X. Зачет по действующему русскому праву, его условия, способ совершения и пределы допустимости

1. Наши гражданские законы не знают правил производства зачета, но самая мысль о компенсации вообще не чужда действующему праву. Так, ст. 494 Уст. суд. торг., касаясь вопроса о ликвидации отношений по взаимным требованиям между несостоятельным должником и его кредитором, устанавливает правило, по которому одно и то же лицо, представляющее заимодавца и должника, может произвести замену долга иском сполна, "сумма против суммы". Затем указание на зачет мы встречаем в п. 6, ч. 2, ст. 605, т. X, ч. 2, Зак. о суд. гр., где говорится: "Когда должник представит решение судебного места, что платеж по акту, по коему взыскание производится, следует обратить на удовлетворение исков должника на заимодавце: в сем случае взыскивается с должника только то, что остается за удовлетворением его исков". Далее право зачета устанавливается ст. 1166 Уст. суд. гр., по смыслу которой купивший имение может вместо наличных денег внести в счет покупной суммы те взыскания, которые были обращены на проданное имение. Такое же правило содержится и в ст. 73 Общ. уст. Рос. ж. д., по которому "на пополнение недобора могут быть обращаемы причитающиеся с нее грузохозяину переборы и другие платежи". Наконец, по ст. 100 т. XI, ч. 2, Уст. о пром. допускаются вычеты из причитающегося рабочему жалованья по расчетам, произведенным "фабричным управлением за выданные рабочим вперед деньги, за продовольствие рабочих и снабжение их необходимыми предметами потребления из фабричных лавок". 2. Опираясь на эти законоположения (главн. образ. на ст. 494 Уст. суд. торг.) и принимая их в качестве руководящего начала, наша судебная практика делает из них ряд общих выводов, касающихся условия допустимости и учинения зачета, и сообщает, таким образом, этому порядку погашения долговых отношений значение общего способа прекращения обязательств. Так, в своем решении 1870 года за N 496 по делу Муромцева Касс. деп. Прав. Сената высказывает мысль, что, кроме подписей и расписок, доказательством прекращения долга по заемному письму могут быть признаны и другие способы. К числу этих способов надлежит отнести зачет обязательства, т. е. прекращение одного обязательства силою другого равноценного обязательства по воле сторон или судебному решению. В решениях 1882 г. за N 19 по д. Харьков. о-ва взаимн. кредита и 1884 г. за N 127 по д. Пензенского о-ва взаимного кредита Сенат высказывается, "что О-во, состоя должником своего члена, по общим началам гражданского права, не опровергаемым и положительным законодательством Российской империи (1966 ст., ч. 2, т. XI Уст. торг., ст. 494 последн. изд.), вольно без согласия на то своего кредитора произвести замену его по этому предмету требования своим собственным, столь же бесспорным требованием по учтенным им и просроченным векселям и, таким образом, считать долг свой погашенным". Далее, в решен. 1886 г. за N 1 по делу о-ва крестьян д. Чутеевой Сенат разъясняет, что возможно домогаться зачета судебных издержек путем простого возражения на суде, что для этого не требуется предъявления встречного иска и что такое возражение возможно и после пропуска определенного ст. 921 Уст. гр. суд. срока на предъявление иска о присуждении цифры судебных издержек, ибо оно, являясь возражением по существу искового требования, не может быть признано погашенным, пока не погашено самое право на иск. В решении 1898 г. за N 89 по д. Зеземана к Скульте добавлено, что "гражданские законы прибалтийских губ. не требуют для зачета предъявления иска; не требуется этого и по уставу гражд. суд.". В том же решении Сенат устанавливает "что и судебный пристав, приводящий по исполнительному листу решение суда в исполнение, имеет право допускать зачет по требованию должника, представляющего исполнительный лист о следующем ему со взыскателя платеже", без всякого иска со стороны должника о таковом зачете. Затем в решении 1904 г. за N 102 по д. Управл. ж. д. с Волковым Сенат высказывается, "что в том случае, когда в порядке или 121 железн. уст., или же в порядке исков грузохозяин или его преемник предъявит претензию о возмещении перебора, при наличности у железной дороги права на возмещение недобора, она вообще не обязана предъявлять к грузохозяину встречный иск о возмещении того недобора из следующих с нее сумм на покрытие перебора, ибо право на таковой зачет принадлежит дороге в силу самого закона (73 ст.) и требование о производстве сего зачета составляет лишь возражение о погашении права истца в части или полностью на возврат ему перебора, но не составляет самостоятельного, к истцу обращенного требования со стороны железной дороги, которая, представляя такое возражение, ничего с истца не ищет, а лишь защищается против требований его указанием на произведенный зачет его претензии и тех сумм, которые с него причитались железной дороге (реш. 1879 г. за N 112, 1899 г. за N 15)". Свое возражение о зачете, по решению 1907 г. за N 93, должник вправе предъявить не только против непосредственного кредитора, но и против всякого приобретателя долговой претензии, так как этот последний, вступая вследствие таковой переуступки во все права передатчика и делаясь его преемником, принимает на себя и все соответствующие его обязательства по создавшемуся долговому отношению. Наконец, в решении 1908 г. за N 107 по договору Русск. торг.-пром. банка в С.-Петербурге с Кузьминым Сенат, вновь подтверждая все ранее состоявшиеся по данному вопросу решения, обобщает те начала, по которым должен производиться зачет. Основным из этих начал является бесспорность и однородность взаимных претензий. "Ответчик вправе защищаться против предъявленного к нему иска зачетом своей собственной долговой претензии к истцу, не оспаривавшему ни основательности таковой, ни ее размера". Согласия истца на зачет против его требования не нужно, так как это "согласие являлось бы необходимым в том лишь случае, если бы стороны вступили в особый предварительный договор по обоюдному прекращению взаимных претензий, но заключение подобного договора по закону (ст. 569 - 572, т. X, ч. 1, Зак. гр.) не составляет обязательного для сторон способа прекращения заключенных ими договоров". Ввиду того что "наши гражданские законы вовсе не устанавливают специальной регламентации способа производства означенных зачетов", то для учинения компенсации не требуется и заявления должника кредитору о желании произвести зачет; в этом случае "должник вправе защищаться возражением о зачете при самом предъявлении к нему кредитором иска о своем требовании". 3. Основываясь на приведенных решениях Сената, можно вывести следующие общие начала допустимости и осуществления зачета по действующему праву. A. Зачет признается способом прекращения обязательства во всех случаях, раз требования взаимны, принадлежат непосредственно контрагентам, готовы к исполнению, бесспорны и однородны. Нетрудно припомнить, что эти условия, в общем, аналогичны условиям компенсации по проекту Гражд. улож., а равно и по другим европейским кодексам. Эти же условия зачета намечают и наши теоретики гражданского права <37>, признавая, как и Сенат, зачет общим способом погашения долговых отношений. -------------------------------- <37> Мейер. Русск. гражд. пр. Изд. 7. Стр. 575; Анненков. Сист. русск. гражд. пр. Т. III. Стр. 467; Шершеневич. Уч. русск. гр. пр. Изд. 10. Стр. 497; Победоносцев. Курс гр. пр. Ч. III. Стр. 191 - 194.

B. Далее, Сенатом устанавливается возможность компенсации и при цессии. Но здесь уже не наблюдается той полноты аналогии с существующими по этому вопросу правилами в новейших законодательствах, каковую мы только что отметили в предшествующем случае. Из мотивов имеющихся по этому поводу решений Сената, а также из существа самих дел, послуживших поводом для этих решений, с очевидностью вытекает <38>, что exceptio compensationis при цессии допустима лишь постольку, поскольку debitor cessus в состоянии ее построить на почве тех обязанностей, которые перешли от цедента к цессионарию по переуступленному требованию вместе с самим требованием. -------------------------------- <38> Решен. Гр. кас. деп. 1878 г. N 256, 1880 г. N 42, 1907 г. N 93.

Здесь Сенат останавливается на том общем начале обязательственного права, по которому кредитор не может передать третьему лицу прав больше, чем он имеет их сам. Само собою разумеется, что в данном случае Сенат не мог для exceptio compensationis раздвинуть рамок шире, так как наш положительный закон не дает для этого соответствующих оснований. Что касается взгляда на этот вопрос наших теоретиков, то некоторые из них, как Мыш <39>, а за ним Анненков <40>, совершенно отрицают даже само право зачета при цессии, исходя из положения, что цессией обязательства "прекращаются вполне долговые отношения между должником и бывшим его верителем" <41>. Однако эта мысль не может быть признана правильной, так как она расходится с тем общим принципом права, принятым западноевропейскими кодексами и уже отмеченным нами выше, по которому одностороннее действие кредитора не может ухудшить положения должника, и вследствие этого раз возникшая возможность произвести зачет останется у должника и в том случае, когда требование кредитора переуступлено другому лицу. -------------------------------- <39> Мыш. Право зачета одного обязательства другим // Суд. вестник. 1873. N 8. <40> Анненков. Система русск. гражд. пр. Т. III. Стр. 471. <41> Там же.

C. Затем Сенатом устанавливается, что согласия кредитора на зачет не требуется; должник вправе произвести компенсацию самостоятельно, без предъявления о том к кредитору иска; однако ввиду того что закон наш не указывает, каким способом таковой зачет производится, то обязательная сила зачету придается не заявлением должника, которое не имеет никакого значения как не предусмотренное положительным законом, а судебным определением; должник, считающий свое требование компенсированным или подлежащим компенсации, вправе защищаться возражением о зачете при самом предъявлении к нему верителем иска по своей претензии; означенное возражение рассматривается судом как простое возражение по существу искового требования, и суд, по обсуждении его, постановляет определение об отказе в удовлетворении искового требования как погашенного зачетом. 4. Нет сомнения, что компенсация в предложенной Сенатом форме не может быть признана удовлетворяющей потребности хозяйственного оборота, ибо хозяйственный оборот, в целях устранения всякой неопределенности в отношениях контрагентов по компенсируемым требованиям, нуждается в точных способах производства зачета, окончательное действие которых наступило бы немедленно, вне всякого вмешательства суда. В противном случае сторона, требование которой ее контрагентом было направлено к зачету, всегда может уклониться от подчинения этому зачету путем действительной уплаты причитающегося с нее долга и тем самым лишить другую сторону самого права на exceptio compensationis, а следовательно, и всех выгод, сопряженных с этим правом. Но вместе с тем не может быть сомнения и в том, что Сенат, не выходя из пределов своих полномочий как органа, изъясняющего смысл законов, ни в коем случае не мог признать зачета совершающимся тем способом, как это установлено в позднейших западноевропейских кодексах, т. е. путем сообщения заявлению о зачете силы, прекращающей оба встречных требования, ибо по справедливому замечанию объяснительной записки к проекту Гр. улож., "что касается зачета, заявленного одною стороною, независимо от предъявления иска о взыскании долга другого, то для того, чтобы подобное заявление считалось обязательным для этой последней стороны, необходимо положительное постановление закона, которое прямо сообщало бы такому заявлению силу, прекращающую оба долга, в размере меньшего из них, несмотря на отсутствие согласия на это другой стороны" <42>. Отсюда должно почитаться неосновательным и высказанное Анненковым предположение, что и у нас зачет должен подлежать совершению таким же порядком, как и по уложению Саксонскому, т. е. не иначе как по заявлению верителем кредитору о желании произвести зачет, причем времени вчинения этого заявления присваивается значение решающего момента. -------------------------------- <42> Гр. ул. Кн. 5. Т. 1.

Однако мы думаем, что из постановлений нашего закона, вопреки мнению Сената, можно вывести не только то, что ему вообще свойственна идея зачета по односторонней воле должника, но и указание на способ совершения таковых зачетов. Заключается он, конечно, не в заявлении должника, на справедливость отрицания какового Сенатом мы только что указали, и не в признании компенсации ipso jure, как это, например, опять установлено положительным предписанием закона в Код. Напол., а в самом факте учинения должником зачета, в производстве должником компенсации посредством действительного расчета по встречному требованию с кредитором. В самом деле, стоит только вдуматься в ст. 73 Уст. ж. д., предоставляющую жел. дороге право самостоятельно обращать на пополнение недобора причитающиеся с нее грузохозяину переборы и другие платежи, и в ст. 100 Уст. о пр., уполномочивающую фабричное управление зачитывать в счет заработной платы рабочего выданные ему вперед деньги, стоимость продовольствия и т. п., чтобы убедиться в правильности высказанной мысли: обе эти статьи устанавливают за должником право самозачета при расчете, присваивая, таким образом, факту расчета значение правового действия, путем которого таковой самозачет осуществляется, т. е. квалифицируя его как способ производства зачета. Естественно, при этих условиях окончательное погашение встречных требований должно почитаться наступившим немедленно с момента учинения этого расчета, и самая компенсация как совершенная установленным законом порядком уже не нуждается в сообщении ей обязательной силы путем судебного определения. Однако очевидно, что учинение зачета указанным способом в действительности возможно не всегда, ибо каждая из сторон, которой это выгодно, в большинстве случаев может избежать фактического расчета. И в этом отношении обнаруживается вся неустойчивость предусматриваемого действующим правом способа учинения зачета. 5. На вопрос о том, имеет ли зачет обратную силу, следует ответить утвердительно. Этот ответ вытекает, конечно, не из положительного предписания закона. В противоположность западноевропейским кодексам и проекту Гражд. улож. наши гражданские законы никаких определенных постановлений на этот счет не содержат совершенно. Его мы черпаем в общих началах права, каковые, по разъяснениям Сената 1869 г. N 1292, 1893 г. N 50, 1907 г. N 18, могут приниматься судебными местами при толковании законов в основания их решений. По общим же началам права, как это мы уже отметили выше, раз возникшая exceptio compensationis уже не уничтожается исковой давностью и имеет силу с момента своего возникновения <43>, т. е. действует в обратном направлении. Это положение подкрепляется и приведенным выше решением Сената 1886 г. N 1 по д. о-ва крестьян д. Чутеевой, в котором устанавливается право зачета судебных издержек путем простого возражения и после пропуска определенного 921 ст. Уст. гражд. суд. срока. -------------------------------- <43> Дернбург. Пандекты. Т. III. § 64-г.

6. Наконец, остается коснуться последнего вопроса - о тех случаях, когда зачет по действующему праву не допускается. В наших законах по этому поводу содержится только одно положительное правило - в ст. 100 Уст. о пром., по своему смыслу тождественное с правилом ст. 115 Герм. Уст. о пром. и устанавливающее недопустимость вычетов при производстве рабочим платежей на уплату их долгов. Однако исходя из общего смысла законов и существа самой компенсации нужно прийти к выводу, что компенсация и у нас должна быть признана недопустимой во всех тех основных случаях, где она отвергается и по правилам новейших законодательств. Так, если договоры и условия, законами не запрещенные, должны почитаться имеющими силу, то имеющим силу должно почитаться и условие о недопустимости компенсации, добровольно принятое сторонами при самом вступлении в договор. Затем подлежащей исключению компенсация должна быть сочтена в том случае, "когда должник лишен права свободного распоряжения предметом принадлежащего ему того обязательственного права, которое он мог бы представить к зачету" <44>, как это бывает, например, при наложении на него третьим лицом ареста. В данном конкретном случае основание для отрицания права на зачет черпается в п. 2 ст. 1078 Уст. гр. суд. Совершенно справедливо далее отвергается нашими теоретиками компенсация и против требования о возвращении чужого имущества, взятого или в пользование по договору ссуды, или же на сохранение по договору поклажи, или же имущества отнятого, или же поступившего иным образом, незаконно во владение должника <45>, во-первых, как это указывает Мыш, потому, что невозвращение чужого имущества по нашим законам признается преступлением и квалифицируется как присвоение, во-вторых, как это справедливо утверждает Анненков, потому, что допущение зачета в этих случаях "было бы равносильно позволению должнику пользоваться правом удержания чужого имущества в удовлетворение своего требования, каковое дозволение представляется, однако же, противоречащим самой природе компенсации как заключающейся только в правомочии заменить самое исполнение требования его обязательством верителя к нему, но не его имуществом" <46>. Наконец, исключено должно быть право на зачет и при требовании алиментов на том основании, что наш закон, как это опять утверждает Анненков <47>, устанавливая для мужа обязанность доставлять содержание жене и для родителей - содержание детям, получивший свое выражение в ст. 106 и 172, т. X, ч. 1 (а равно, прибавим от себя, в ст. 132.4-11 того же тома и части), "возлагает эту обязанность на них безусловно и совершенно независимо от того, лежат ли какие-либо обязательства на жене по отношению к мужу или на детях по отношению к родителям". Справедливость этой мысли подкрепляется и решением Гражд. касс. деп. 1906 г. за N 24 по д. Ольги Шевалиной. В этом решении Сенат рассматривает обязанность детей доставлять родителям содержание, и наоборот, как обязанность личного характера, которая возникает не в силу имущественных отношений контрагентов, а в силу нравственного чувства. Ее цель - обеспечить существование неимущим. Отсюда допущение возможности обращения означенного содержания на уплату встречного долга, с одной стороны, противоречило бы цели самого института, с другой - влекло бы к признанию за получающим содержание сохраненным предоставленного ему законом права требовать необходимого содержания, ибо другая сторона, обязанная доставлять алименты, не может быть признана исполнившей эту свою обязанность, раз присужденная с нее денежная сумма вместо своего непосредственного назначения обращена ею на погашение встречного требования контрагента. -------------------------------- <44> Анненков. Система русск. гражд. пр. Т. III. Стр. 472. <45> Там же. Стр. 474. <46> Там же. <47> Там же. Стр. 475.

7. Правильность произведенного внесудебного зачета подлежит оспариванию в исковом порядке. Сторона, против которой зачет был направлен ее контрагентом, возражая против его допустимости, должна предъявить иск о признании его неправильным и о взыскании удержанной по нему суммы. Положение вещей не меняется и в том случае, если этот зачет совершается ответчиком при исполнении постановленного против него судебного решения (решен. Гражд. касс. деп. 1890 г. N 75 и 1908 г. N 88).

XI. Зачет в конкурсе (по франц., герм. и русск. пр.)

Вопрос о зачете в конкурсе положительное право разрешает неодинаково. Одни законодательства его не допускают совершенно; другие, наоборот, его признают и даже облегчают условия его применения. К числу первых принадлежит французское право. Французский конкурсный устав обходит зачет полным молчанием. Он отводит ему место только при судебной ликвидации. При молчании закона отрицательное отношение к этому институту единодушно поддерживается как судебной практикой, так и теорией <48>. Его считают непримиримым с общим правилом п. 1 ст. 1298 Cod. civ., по которому "зачет не допускается в ущерб приобретенным правам третьего лица", ибо право зачета в конкурсе является не чем иным, как привилегией в пользу одного кредитора за счет всех других. От этого общего правила судебная практика делает только одно отступление: она допускает в конкурс зачет требований, вытекающих ех eadeiri causa. -------------------------------- <48> Renauard. Traite desfailliles et banqueroutes. 1, 332. Изд. 1857 г.

К числу вторых относится Герм. конк. уст. В нем вопрос о зачете решается в положительном смысле. Ограничение установлено только в отношении тех случаев, где подлежащее компенсации требование, а равно и требование компенсируемое возникли после открытия несостоятельности или где имеется налицо цессия обязательства несостоятельного, совершенная при наличности условий, противоречащих принципу bona fides. По ст. 55 Конк. уст. зачет не имеет места: 1) если кто-либо приобретает требование к несостоятельному должнику до или после открытия конкурса, а сам становится должником конкурсной массы после открытия конкурса. Это правило черпает свое основание в том общем начале, по которому взаимоотношения несостоятельного и его кредиторов обсуждаются по моменту открытия конкурса. Зафиксированные в момент открытия конкурса, эти взаимоотношения удерживают свое status quo на протяжении всего конкурсного производства. Таким путем достигается, с одной стороны, сохранение за кредиторами несостоятельного тех прав, которые они приобрели против несостоятельного до открытия конкурса, с другой - обеспечение равенства этих кредиторов в течение конкурсного производства. Допущение компенсации требования к несостоятельному с требованием конкурсной массы, возникшим после открытия конкурса, стало бы в противоречие как с незыблемостью установившегося равновесия взаимоотношений между конкурсом и кредиторами несостоятельного, так и с началом равенства кредиторов несостоятельного, ибо создало бы такое преимущество в пользу одного из них за счет всех остальных, которого не существовало для него в момент открытия несостоятельности. 2) если кто-либо, будучи должным несостоятельному до открытия конкурса, приобретет требование к несостоятельному уже после открытия конкурса, хотя бы таковое требование и возникло до открытия несостоятельности в пользу другого кредитора. Это правило обнимает собою два случая. Во-первых, оно не допускает зачета против требования несостоятельного, возникшего до открытия конкурса и потому принадлежащего к массе, претензии к несостоятельному, впервые возникшей после открытия конкурса, когда сделки, совершенные несостоятельным должником, уже не могут иметь силы в отношении конкурса как стоящие вне пределов status quo конкурсных правоотношений. Во-вторых, оно устраняет зачет тогда, когда встречное требование возникло хотя и до открытия несостоятельности, но перешло к конкурсному должнику уже после учреждения конкурса. В этом случае законодатель стремится преградить возможность недобросовестной скупки претензий к несостоятельному его дебиторами в целях их компенсации со своими долгами несостоятельному, дабы "сохранить, таким образом, конкурсную массу от расхищения" <49>; -------------------------------- <49> Motive. II. S. 235.

3) Если кто-либо до открытия несостоятельности состоял должником несостоятельного и приобретал к нему требование по сделке с ним, или по уступке права, или путем удовлетворения одного из верителей, буде в момент приобретения ему было известно, что несостоятельный прекратил платежи или что вчинено ходатайство об учреждении над ним конкурса. В отличие от первых двух пунктов рассматриваемой статьи, которые регламентируют условия недопустимости компенсации требований, поскольку возникновение или цессия их совпадают с моментом существования конкурса, данный пункт устанавливает ограничение зачета для тех притязаний к несостоятельному, приобретение коих его должниками состоялось до открытия несостоятельности. По своему значению он преследует ту же цель, что и вторая часть предшествующего пункта данной статьи, т. е. стремится оградить конкурсную массу от ее расхищения со стороны должников несостоятельного путем скупки претензий на несостоятельного, когда близость кризиса становится очевидной и кредиторы готовы уступить свои требования против несостоятельного за бесценок. Если вышеизложенные два пункта ст. 55 считаются с моментами объективного характера, то данный пункт уже выдвигает начало субъективное. На основании его зачет может быть отклонен только в том случае, когда будет очевидно, что должник несостоятельного в момент приобретения требования к несостоятельному действовал недобросовестно, т. е. знал или о прекращении несостоятельным платежей, или о вчинении ходатайства об учреждении над ним конкурса. Вместе с тем самые пределы действия данного пункта ограничиваются определенным сроком. В этом отношении применяется правило ст. 33 Конк. устава, по которому сделки, совершенные с несостоятельным, подлежат оспариванию по титулу известности контрагенту несостоятельного о предстоящем прекращении должником платежей только в том случае, если они заключены не ранее 6 месяцев до открытия конкурса. Во всяком случае, зачет допускается, если приобретатель требования против несостоятельного должника был вынужден совершить это приобретение или удовлетворить верителя, не зная при вступлении в обязательство ни о прекращении должником платежей, ни о вчинении ходатайства о признании его несостоятельным <50>. -------------------------------- <50> По ст. 213 Швейц. союзн. конк. закона зачет при конкурсе не допускается: 1) если должник несостоятельного сделался верителем лишь после открытия конкурса; 2) если веритель несостоятельного должника сделался его должником или должником конкурсной массы только после открытия конкурса; 3) если требование конкурсного верителя основано на бумаге на предъявителя. Равным образом не подлежат зачету в конкурсе акционерного общества неуплаченные акционерами взносы, а в конкурсе т-ва - причитающиеся с товарищей по уставу взносы в складочный капитал т-ва, с требованиями самого т-ва (или о-ва). По ст. 214 зачет можно оспаривать, если должник несостоятельного до открытия конкурса приобрел против последнего требование при условии, что в момент приобретения ему было известно о прекращении несостоятельным платежей, с тем чтобы получить прибыль от зачета себе или другому в убыток конкурсной массе.

В отношении самих условий применения зачета Герм. конк. устав идет по следам пандектного римского права. Он расширяет основные начала компенсации. Это обстоятельство имеет свое объяснение в том, что Герм. конк. уст. все претензии к несостоятельному ставит в одинаковые условия. По общему правилу все срочные требования, обращенные к несостоятельному, почитаются просроченными с момента открытия конкурса (§ 65). Судьбе срочного требования следует и требование под резолютивным условием (§ 66). В отношении требований, подлежащих зачету, этот принцип просрочки применяется еще шире. По § 54 зачет не устраняется, если к моменту открытия конкурсного производства требованиям, годным для компенсации, или одному из них срок или условие еще не наступили. Таким образом, если при нормальных условиях для зачета необходимо наступление срока компенсируемых требований и, во всяком случае, требования, предъявляемого к зачету, при конкурсе это условие компенсации уже отпадает для обоих требований. Но предъявляемая к зачету до наступления срока претензия определяется не в полном объеме, а с уменьшением до той суммы, которая с причислением на нее законных процентов за время со дня открытия конкурса по день срока равняется полной сумме претензии (§ 65). В отношении требований под суспензивным условием, согласно общему правилу § 67, немедленного зачета не совершается. До наступления условия веритель может требовать только обеспечения в сумме, равной требованию (§ 54 и 66). Только с наступлением условия он в праве заявить претензии на это обеспечение. Свой же долг конкурсу он уплачивает, во всяком случае, наравне с другими его дебиторами. Также, в отступление от нормальных условий компенсации, не служит препятствием к зачету при конкурсе и то обстоятельство, что встречные требования не являются одинаковыми по своему предмету. Так, против денежной претензии несостоятельного может быть представлена к зачету и претензия неденежная (§ 54). Здесь опять сказывается влияние общих начал конкурсного права. По общему правилу все претензии к несостоятельному должнику должны быть оцениваемы (§ 69). Это правило распространяется и на требования, предъявляемые к зачету (§ 54). Выраженные же в денежной сумме, они, естественно, сравниваются по своему объекту с тем встречным требованием денежного характера, против коего зачет направляется. Здесь, таким образом, норма о допустимости компенсации разнородных по предмету требований стоит в связи с обязанностью приведения их к определенному законом единому знаменателю. Последняя объясняется первою. Самый зачет совершается по правилам Граждан. уложения. В этом отношении, в сравнении с изложенным, наблюдается явление обратного порядка: идеи Гражданского уложения получают верховенство над основными принципами Конкурсного устава. По Конкурсному уставу кредиторы несостоятельного в целях получения удовлетворения из конкурсной массы обязаны заявлять свои претензии в конкурс. Это правило не применяется при зачете. Веритель, управомоченный совершить компенсацию, вправе совершить таковую вне предварительного заявления своей претензии в конкурс (§ 53). От него требуется в этом случае только заявление о зачете, т. е. тот акт, путем коего зачет совершается вообще, согласно ст. 358 Герм. ул. Однако частичное заявление компенсируемого требования в конкурсе имеет место. Оно необходимо в том случае, если предъявляемое верителем к зачету требование превышает встречное требование несостоятельного должника. Здесь в отношении излишка остаются в силе общие правила конкурсного порядка. Этот излишек веритель обязан заявить в конкурс как сумму, стоящую за пределами компенсации, и ожидать ее удовлетворения в конкурсном порядке наравне с другими кредиторами несостоятельного должника. Право на компенсацию при конкурсе признается и нашим Уст. суд. торг. Оно выражено в ст. 494: "Когда одно и то же лицо представляет заимодавца и должника, тогда взамен долга иском допускается сполна сумма против суммы". Как и в Герм. кон. уст., это право подлежит ограничению. Не допускается зачет против несостоятельного должника тех требований, которые приобретены его должником. Это ограничение проводится Уст. суд. торг. под титулом общей недействительности цессии между кредитором и должником несостоятельного. По ст. 493 "между заимодавцем и должником несостоятельного перевод долга не допускается. Заимодавец получает из массы уплату по соразмерности с прочими, а должник платит массе долг сполна". Таким образом, и наше законодательство борется с возможностью недобросовестной скупки претензий против несостоятельного его должником, поскольку таковая скупка может быть направлена во вред интересам прочих его кредиторов. В этом ограничении компенсации мы имеем тот случай, который предусмотрен второй частью п. 2 ст. 55 Герм. кон. уст. Дальше этого наш закон не идет. Его пробелы стремится пополнить уже судебная практика. Так, в согласии с правилом 1 ч. 55 ст. Герм. кон. уст., решен. Гражд. касс. деп. 1881 г. за N 125 по д. Бенардаки одним из условий компенсации в конкурсе считает, чтобы претензия конкурсного должника возникла до открытия несостоятельности. Этим решением Сенат устраняет опасность зачета против требования несостоятельного его долга последнему, возникшего уже после признания его несостоятельности, ибо недопустимо, чтобы лицо, признанное несостоятельным, могло вступать в сделки, имеющие силу в отношении конкурсной массы. Затем Определениями Судебного Департамента 1897 г. за N 48 и 1889 г. за N 96 покрывается другой пробел Уст. суд. торг., образовавшийся в нем в силу отсутствия нормы, аналогичной п. 1 ст. 55 Герм. кон. уст. Высказываясь по вопросу о допустимости зачета в конкурсе и решая его положительным образом, Судебный департамент требует для учинения зачета, наряду с другими условиями, "чтобы долг несостоятельному существовал до открытия несостоятельности" <51>. Таким образом, провозглашением данного принципа у конкурсного должника отнимается также и возможность пользоваться правом на зачет тех требований к несостоятельному, которых не существовало в момент открытия конкурса. -------------------------------- <51> Данное положение Шершеневич (Курс торг. права, т. IV, стр. 495 - 496, изд. 4-е) цитирует неправильно. Он пишет: "Долг несостоятельного".

По вопросу о праве зачета претензии к несостоятельному, приобретенной путем цессии до открытия конкурса, при наличности заведомой осведомленности цессионария об имущественном кризисе debitora cessusa Гражд. касс. деп. дает два решения: 1) 1878 г. N 286 по делу Бартенева и 2) 1893 г. N 81 по делу Старобельского гор. общ. банка. В первом из них Сенат останавливается на формальной точке зрения и ищет ответа на поставленный вопрос в ст. 403 Уст. суд. торг. Исходя из выяснения заключенного в ней понятия "несостоятельный" и относя таковое на основании правил конкурсного процесса всецело к лицу, "неоплатность коего признана судом", он находит, "что закон воспрещает зачет претензии несостоятельного к кредитору, претензию сего последнего к несостоятельному только в том случае, когда претензия к несостоятельному приобретена кредитором после объявления несостоятельности судом". Этим решением, следовательно, категорически отвергается всякая возможность опорочивания цессии, состоявшейся между кредитором и должником несостоятельного до открытия формальной несостоятельности. Указание кассатора, что моментом, с которого не дозволяется передача претензий к несостоятельному между его кредиторами в целях зачета, должно считаться время ее открытия, т. е. начало фактической несостоятельности, признано не заслуживающим уважения, так как "время это обыкновенно неизвестно кредиторам несостоятельного и при производстве дела судом не устанавливается". Однако в другом, позднейшем, решении по д. Старобельского гор. общ. банка Сенат уже сходит с этой формальной позиции и дает ответ, противоположный первому. Утверждая по-прежнему, "что в случае несостоятельности кредитора должник вправе зачесть долг претензией на кредитора, если претензия им была приобретена до открытия несостоятельности кредитора", он присоединяет к этому положению добавление: "Разве доказано будет, что должник во время приобретения претензии знал о фактической несостоятельности кредитора". Таким образом, им приводится ограничение компенсации и в отношении тех обязательств несостоятельного, цессия коих хотя состоялась и до открытия конкурса, но цессионарий в момент приобретения действовал недобросовестно. Основание для этого ограничения Сенат черпает за пределами норм конкурсного процесса - в общих началах материального права, именно в ст. 1529 Зак. гражд. Этот поворот в сенатской практике необходимо приветствовать, ибо путем его восполняется и последний дефект нашего конкурсного права, открывавший должнику несостоятельного возможность mala fide пользоваться правом зачета в ущерб конкурсной массе. Приведенное решение преследует те же цели, что и п. 3 ст. 55 Герм. кон. уст. На основании вышеуказанного необходимо признать, что наша практика по вопросу об ограничении зачета в конкурсе идет всецело по следам Герм. кон. уст. Переходя к анализу тех условий, при которых зачет в конкурсе считается допустимым, мы должны отметить, что и у нас в данном случае наблюдается также основание к расширению общих начал компенсации. В согласии с Герм. конк. уст. необходимо прежде всего признать возможность зачета встречных требований, срок коим еще не наступил. Это отступление от общих правил компенсации вытекает из правила ст. 412 Уст. суд. торг., по которому "долги на несостоятельном, коим и сроки еще не наступили, по открытии несостоятельности подлежат взысканию наравне с просроченными". Таким образом, ст. 412 Уст. суд. торг. устанавливает, что все требования к несостоятельному с момента его признания таковым судом считаются просроченными. Отсюда для кредитора несостоятельного открывается право на досрочное удовлетворение его претензии, а следовательно, и на предъявление его к зачету, поскольку встречная претензия на него несостоятельного должника является подлежащей немедленному исполнению, т. е. когда по общим правилам ей наступил срок или когда она беспроцентная. При досрочном процентном требовании несостоятельного компенсация может быть допущена лишь при условиях и на основаниях, предусмотренных ст. 2023 Зак. гр. Если эти условия отсутствуют, то зачет до наступления срока такого требования немыслим, ибо досрочного погашения обязательства в ущерб кредитору, кроме случая, предусмотренного вышеуказанной ст. 2023, наши гражданские законы не знают. С этой точки зрения льгота, выводимая из ст. 412 Уст. суд. торг., существенно разнится от льготы, предоставленной § 54 Герм. кон. уст., по которому, как мы видели, зачет при конкурсе имеет место, хотя бы срок не наступил даже обоим встречным требованиям. По вопросу о допущении учета досрочно зачитываемых требований к несостоятельному должнику следует ответить утвердительно. По ст. 412 зачет таковых требований производится "с различием только в исчислении долга". Правда, это добавление несколько неясно, но иного смысла, кроме как указания на учет, ему придать невозможно. На этой точке зрения стоят и такие наши коммерциалисты, как Шершеневич <52> и Тур <53>. Учетного процента в Уст. торг. суд. не фиксировано. Следовательно, его высота подлежит определению на основании общих законов - именно согласно ст. 2021 т. X, ч. 1: в размере договоренных или законных, смотря по обстоятельствам. -------------------------------- <52> Курс торг. пр. Т. IV. Стр. 283. Изд. 4. <53> Герм. кон. уст. III. Стр. 315.

Совершенным молчанием обходит наш Устав торг. суд. положение в конкурсе условного требования. Не затрагивает этого вопроса и судебная практика. Что касается взгляда на него теоретиков <54>, то они дают ему решение, вполне аналогичное тому, какое принято Герм. кон. уст., т. е. требования на несостоятельного под резолютивным условием подлежат удовлетворению наравне с безусловными, а требования под суспензивным условием рождают право на обеспечение. С этой точки зрения первые из них считаются годными для компенсации с момента объявления должника несостоятельным; вторые компенсации не подлежат, но кредитор несостоятельного, погасивший полностью свой долг кредитору, должен быть признан управомоченным на обеспечение, равное сумме, уплаченной им конкурсу. -------------------------------- <54> Шершеневич. Курс торг. права. Т. IV. Стр. 287; Тур. Объяснит. записка к пр. Уст. о несост. Стр. 348.

Не возражая против предлагаемого порядка удовлетворения в конкурсе требования под резолютивным условием, мы не можем согласиться с тем утверждением, что требование под суспензивным условием у нас может быть связано с правом конкурсного верителя на обеспечение. Как бы ни был справедлив и целесообразен институт обеспечения, но нашему законодательству он совершенно неизвестен. Отсюда невозможно и его усвоение путем толкования. Его рецепция при этих условиях мыслима только в законодательном порядке. При данном же состоянии нашего конкурсного права если и можно о чем говорить, так самое большее только о том, чтобы поставить требование под суспензивным условием в положение, аналогичное тому, которое ст. 525 Уст. суд. торг. устанавливает для исков к конкурсу. Нет основания настаивать во всех случаях и на обязательной однородности подлежащих компенсации требований. Однако наша судебная практика стоит в этом отношении на двух крайних точках зрения. Судебный департамент условия однородности не выдвигает совершенно <55>. Наоборот, Гражд. касс. деп. делает его condicio sine qua non <56>. Мы полагаем, что как первая, так и вторая из этих точек зрения не находят себе опоры в Уст. суд. торг. Как и Герм. кон. уст., наш Уст. суд. торг. считается с долгами несостоятельного постольку, поскольку они выражаются в денежной сумме (ст. 491, п. 3, и ст. 492). Отсюда в согласии со ст. 54 Гер. кон. уст. следует признать, что и у нас против денежной претензии несостоятельного также может быть предъявлена к зачету претензия неденежная, ибо, подлежа оценке, она сравнивается по своему объекту с первой. -------------------------------- <55> Опред. Суд. деп. от 31 янв. 1891 г. N 198; Опред. от 23 янв. 1897 г. N 48 и 1889 г. N 96. <56> Реш. Гражд. касс. деп. 1881 г. N 125 по д. Бенардаки.

Вопрос о бесспорности предъявляемого к зачету требования наша практика разрешает с точки зрения понимания этого выражения ст. 488 Уст. суд. В Определении от 1891 г. за N 198 Суд. деп. требует, чтобы зачитываемая претензия была отнесена к I роду долгов несостоятельного. Гражд. кассац. деп. считает бесспорной ту претензию, "которая не отнесена конкурсом ко второму или третьему роду долгов, или к третьему разряду по удовлетворению, все равно, отнесена ли она конкурсом к первому, или второму, или четвертому разряду по удовлетворению" <57>. -------------------------------- <57> Там же.

Таким образом, общепринятое понятие бесспорности требования, поскольку таковое направляется к зачету в конкурс, Сенатом суживается до пределов этого понятия с точки зрения конкурсного права. Это положение, видимо, основывается на том соображении, что преимущественному удовлетворению в конкурсе, целям коего служит и зачет, подлежат только те требования, которые могли быть признаны бесспорными по правилам Уст. суд. тор. Поэтому исключать предъявляемое к зачету в конкурс требование из сферы действия ст. 488 Уст. суд. торг., значит допускать преимущественное удовлетворение, и притом полное, там, где закон его устраняет. Однако мы думаем, что Сенат в этом утверждении не прав. Право на зачет есть последствие той фиксации взаимоотношений несостоятельного должника и его кредиторов, которая происходит в момент открытия конкурса. Статья 494 Уст. суд. тор. не создает этого права, а только кристаллизует его. Самое его обсуждение совершается по моменту признания и несостоятельности <58>. А если это так, то и понятие бесспорности предъявленного к зачету в конкурс требования должно рассматриваться, вопреки мнению Сената, не с точки зрения конкурсного права, а с точки зрения общеправовой. -------------------------------- <58> Право зачета не может быть сужено за счет общих норм конкурсного процесса, ибо такое сужение было бы равносильно нарушению тех прав кредиторов несостоятельного, которые они имели до открытия конкурса и которые кристаллизовались в момент открытия конкурса. Допустимо явление обратного порядка (каковое мы наблюдали при обсуждении вопроса о досрочном зачете в конкурсе), так как кредитор несостоятельного по встречному требованию все же кредитор несостоятельного, и на него должны быть распространяемы все нормы конкурсного процесса, направленные к расширению прав конкурсных кредиторов, иначе будет нарушено его равенство в отношении других верителей несостоятельного.

Следует отметить, что вышеприведенные решения Сената, говоря о бесспорности как об условии компенсации, настаивают на таковой только по отношению к одному из встречных требований, именно к тому, которое к зачету направляется. О бесспорности же требования, против коего зачет совершается, они не упоминают. Отсюда возможно сделать вывод, что при зачете в конкурсе наша практика ставит условием зачета бесспорность только того из двух встречных притязаний, которое к зачету предъявляется <59>. -------------------------------- <59> Наряду с нормальными условиями компенсации, в частности с условием единства лица кредитора и должника несостоятельного, как бы в дополнение к нему Судебный департамент в Определениях от 1897 г. N 48 и от 1889 г. N 96 в качестве решающего момента выдвигает еще одно требование: "Чтобы у этого лица имелось какое-либо имущество несостоятельного, из которого мог быть произведен зачет". Означенное требование является излишним, так как единство лица кредитора и должника несостоятельного всегда предполагает, что данное лицо обладает имуществом несостоятельного в том смысле, что является его должником. Шершеневич (Курс торг. пр. Т. 4. Стр. 495 - 496. Изд. 4) считает его просто неверным. По его мнению, "оно сводило бы право зачета к праву удержания, к чему никаких данных в законе не усматривается". Но такого значения приведенные Определения Суд. департамента ему и не придают.

Каким порядком зачет совершается? Требуется ли для этой цели заявление компенсируемого требования в конкурсе, по силе ст. 416 Уст. суд. торг., или возможно обойтись и без этого? Судебная практика на поставленный вопрос дает ответ в двух направлениях - в зависимости от того, где кредитор несостоятельного хочет произвести зачет. Если это право осуществляется им в исковом порядке, то предварительного заявления компенсируемой претензии в конкурс в установленные сроки не требуется. Вне установленных для заявления сроков может быть предъявлен и самый иск. Самое рассмотрение по существу взаимных требований, предъявленных к зачету, если таковые не были признаны бесспорными ранее и не признаются сторонами, лежит на обязанности суда, в котором заявлен иск о зачете <60>. Наоборот, заявление нужно, когда право на зачет осуществляется в конкурсном порядке. С точки зрения Судебн. деп. его вчинение в данном случае необходимо в определенные законом сроки, согласно общим началам конкурсного процесса <61>. Однако Кассационный департ. на последнем обстоятельстве не настаивает. В решении по д. Бенардаки <62>, производившемся в частном порядке, он, наоборот, признал конкурс обязанным произвести зачет, несмотря на то что претензия к несостоятельному была заявлена с явным нарушением ст. 416 Уст. суд. торг. -------------------------------- <60> Опр. Суд. деп. от 1892 г. N 1017 по д. Де-Каррьера с конкурсом Линденгрейна. <61> Там же. <62> Реш. Гр. касс. деп. от 1881 г. N 125.

Анализируя данный вопрос, мы полагаем, что наша практика, требуя для зачета в конкурсном порядке, согласно ст. 416 Уст. суд. торг., заявления подлежащего компенсации требования в конкурс, непоследовательна и не согласна с законом. Если такого заявления, как это признал Суд. деп., не нужно, когда право зачета кредитором несостоятельного осуществляется путем иска, то нет оснований настаивать на нем и тогда, когда кредитор несостоятельного добивается его в конкурсном порядке, ибо раз незаявленное в конкурс требование все равно не лишается судебной защиты в форме удовлетворения его путем компенсации, то говорить о необходимости его заявления в конкурс, значит ничего не говорить. Ставить же результатом его неисполнения необходимость обращения к судебному порядку нецелесообразно, ибо это влечет за собой только искусственное размножение исков, притом явно невыгодных для конкурса. Вместе с тем если закон устанавливает обязанность заявления всех требований к несостоятельному под страхом последствия по ст. 510 Уст. суд. торг., то эта угроза не может быть отнесена к требованиям, подлежащим компенсации, так как штрафные нормы вообще не могут касаться тех отношений, которые поставлены в исключительное положение самим законом, тем более что право зачета, черпая свое основание вне конкурсного процесса, как мы уже отметили, подлежит обсуждению по моменту открытия несостоятельности, следовательно, по нормам, лежащим за пределами Уст. суд. торг. Отсюда и подчинять его действию норм этого Устава нет оснований. Поэтому мы полагаем, что для обладателя встречных требований к несостоятельному соблюдение ст. 416 Уст. суд. торг. вообще не обязательно, независимо от того, в каком порядке зачет этого требования осуществляется. Если и можно говорить у нас о возможности какого-либо заявления в конкурс, так только о заявлении в качестве факультативного акта, преследующего цель оповещения конкурса со стороны кредитора несостоятельного должника о зачете встречных требований. В этом значении его целесообразность очевидна, ибо она служит выяснению отношений между контрагентами по встречным требованиям. Но в этой форме оно ни в коем случае не может быть отождествлено с заявлением, предусматриваемым ст. 416 Уст. суд. торг., ибо их значение, цель и природа совершенно различны. Отсюда, естественно, нет оснований связывать вчинение такого заявления с теми сроками, которые установлены в отношении заявлений, совершаемых в порядке ст. 416 Уст. суд. торг. Заканчивая данную главу, мы не можем не отметить той совершенно неприемлемой позиции, которую занял Судебн. департ. в определении природы зачета. "Зачет долга иском, - говорит он, - в самом существе своем является результатом соглашения и нисколько не лишается этого своего свойства в силу того, что по особому закону такого рода соглашения допускаются и при несостоятельности одного из контрагентов, в виде исключения из общего правила удовлетворения долгов несостоятельного лишь по соразмерности и как особая льгота для другого контрагента" <63>. Спрашивается, если зачет является результатом соглашения, то следует ли о нем вообще говорить как об особом институте? Вместе с тем как эту мысль о договорной компенсации примирить с заключительной частью того же решения, где Судебн. департ. утверждает, что "спор конкурса против неправильности самого способа произведенного кредитором по собственному почину, без согласия конкурса, зачета не может иметь существенного значения или влияния на решение дела, которое зависит исключительно от вопроса о том, имеются ли налицо те условия, при которых по закону допускается зачет долга иском при несостоятельности". -------------------------------- <63> Определ. 4-го Деп. от 5 марта 1892 г. N 358 по д. к-са Сергеева с Моск. купеч. банком.

Одно противоречит другому. Если зачет является результатом соглашения, то отрицание конкурсом своего согласия на зачет, произведенный кредитором по собственному почину, должно признаваться, вопреки мнению Сената, имеющим существенное значение для действительности такового зачета. Наоборот, если возможность зачета зависит исключительно от вопроса, имеются ли налицо все необходимые условия, при которых зачет допускается по закону, то о договорном происхождении зачета не может быть и речи. Утверждая последнее, Судебн. департ. определенно показал, что он совершенно не выяснил себе действительной природы этого института.

Печатается по: Зачет обязательств. 2-е изд. М., 1914

------------------------------------------------------------------

Название документа