Договор об отчуждении исключительного права и лицензионный договор как формы распоряжения исключительным правом

ДОГОВОР ОБ ОТЧУЖДЕНИИ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОГО ПРАВА И ЛИЦЕНЗИОННЫЙ ДОГОВОР КАК ФОРМЫ РАСПОРЯЖЕНИЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫМ ПРАВОМ

И. С. ЧУПРУНОВ

Принятие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации вызвало весьма неоднозначные отзывы со стороны специалистов в сфере интеллектуальных прав: создателей закона обвиняли в том, что он содержит чрезмерное число административных норм, не соответствует ряду положений международных договоров Российской Федерации, да и в целом крайне далек от совершенства. Не желая вдаваться в полемику с критиками четвертой части, хочу лишь отметить один из основных и несомненных плюсов данного закона - он не просто систематизировал, но и унифицировал нормы действовавших до 1 января 2008 г. законов, регулировавших отношения в сфере интеллектуальных прав. Кодекс интеллектуальных прав, каковым с полным правом может называться четвертая часть ГК, привел данные нормы "к единому знаменателю", попутно избавившись от ряда существовавших в специальных законах противоречий. Далеко не в последнюю очередь указанная унификация коснулась договоров о распоряжении исключительным правом - той сферы правового регулирования, где, пожалуй, наиболее заметны были различия в действовавших специальных законах. Так, в Патентном законе РФ упоминались два вида договоров о распоряжении исключительным правом: договор о передаче исключительного права и лицензионный договор, который в свою очередь мог предусматривать выдачу исключительной или неисключительной лицензии. Закону "О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров" неизвестно было такое деление лицензий на исключительные и неисключительные. Закон же "Об авторском праве и смежных правах" (ЗоАП) оперировал противоречивым понятием "авторский договор" <1>, подразделяя все договоры о распоряжении авторскими правами на влекущие передачу (а) исключительных или (б) неисключительных прав. В этой связи следует признать, что четвертая часть ГК сделала серьезный шаг вперед на пути преодоления состояния "законодательной раздробленности", введя единую терминологию и установив общие принципы распоряжения исключительным правом на любой объект интеллектуальных прав. -------------------------------- <1> Так, в литературе высказывается иногда точка зрения, согласно которой стороной авторского договора обязательно должен быть автор, иначе заключаемый договор является не авторским, а лицензионным (см.: Судариков С. А. Интеллектуальная собственность. М., 2007. С. 645).

Четвертая часть ГК устанавливает возможность обладателя исключительного права распорядиться им любым способом, не противоречащим закону и существу такого исключительного права, т. е. практически не ограничивает свободу договора в данной сфере. При этом ст. 1234 и 1235 ГК устанавливают две основные договорные модели распоряжения исключительным правом: (а) договор об отчуждении исключительного права, (б) лицензионный договор. Законодатель, таким образом, примирил две существующие в советско-российской доктрине теории <2>, объясняющие механизм перехода исключительного права: (1) теорию разрешения, постулирующую неразрывность связи исключительного права с его обладателем <3>, и (2) теорию уступки, рассматривающую исключительное право в качестве обычного предмета гражданского оборота <4>. -------------------------------- <2> Данные теории были разработаны главным образом применительно к сфере авторских прав, однако их положения могут быть экстраполированы и на исключительные права в целом. <3> См.: Антимонов Б. С., Флейшиц Е. А. Авторское право. М., 1957. С. 59; Серебровский В. И. Вопросы советского авторского права. М., 1956. С. 178 - 181. <4> См.: Гаврилов Э. П. Авторское право: изменения и дальнейшее развитие // Советское государство и право. 1975. N 6. С. 23; Сергеев А. П. Право интеллектуальной собственности в Российской Федерации. М., 2006. С. 273, 279.

По договору об отчуждении исключительного права происходит переход исключительного права от праводателя (ауктора) к его преемнику (сукцессору), т. е. полная уступка исключительного права (теория уступки). По лицензионному договору исключительное право не переходит (абз. 2 п. 1 ст. 1233), а имеет место лишь предоставление лицензиату права использования интеллектуального продукта - исключительное же право сохраняется у первоначального обладателя (теория разрешения) <5>. Стоит, правда, отметить, что с теоретической точки зрения существуют определенные различия между природой прав неисключительного и исключительного лицензиата. Однако об этом более подробно будет изложено ниже, а сейчас стоит перейти к общей характеристике основных двух видов договоров о распоряжении исключительными правами. -------------------------------- <5> Необходимо отметить, что идея о необходимости сочетания теорий уступки и разрешения является довольно распространенной в современной научной литературе.

Общая характеристика договора об отчуждении исключительного права и лицензионного договора

Прежде всего необходимо указать на то, что к указанным договорам о распоряжении исключительным правом применяются общие положения о сделках (ст. 153 - 181 ГК), об обязательствах (ст. 307 - 419 ГК) и о договоре (ст. 420 - 453 ГК), поскольку иное не установлено четвертой частью ГК или не вытекает из содержания или характера исключительного права. Из этого следует, что, с одной стороны, данные договоры входят в общую систему гражданско-правовых договоров и к ним применяются общие для нее правила, а с другой - они отличаются определенным своеобразием, выражающимся в наличии у них в том числе следующих специфических черт <6>. -------------------------------- <6> Именно поэтому необходимо с большой осторожностью пытаться применить к данным договорам положения других глав части второй ГК в порядке аналогии закона (см., напр.: Пиленко А. А. Право изобретателя. М., 2001. С. 595). Так, представляется, что нет достаточных оснований распространять действие норм об аренде на договоры о распоряжении исключительным правом (см.: Каминский В. В. Передача авторских прав по договору: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006. С. 23).

Во-первых, важной особенностью договоров о распоряжении исключительным правом является то, что согласно положениям четвертой части ГК возможно существование как реальной, так и консенсуальной модели данных договоров: законодатель в ст. 1234 и 1235 ГК употребляет аналогичные словесные конструкции - "передает или обязуется передать" и "предоставляет или обязуется предоставить". Общепризнано, что разграничение между реальными и консенсуальными договорами проводится по моменту заключения договора, т. е. по моменту возникновения обязательственного правоотношения между сторонами <7>. Если консенсуальный договор порождает обязательство с момента достижения соглашения между сторонами (п. 1 ст. 433 ГК), то для перфекции реального договора требуется также передача имущества (п. 2 ст. 433 ГК) <8>. Реальная модель договора в первую очередь защищает интересы передающего, так как приобретатель не наделяется правом требовать передачи <9>. -------------------------------- <7> Представляется, что договоры, переносящие право от праводателя к правопреемнику при наступлении определенного срока или условия, не могут быть квалифицированы в качестве реальных или консенсуальных. С одной стороны, преемник не может требовать передачи права до наступления указанного в договоре факта (что не характерно для консенсуальных договоров). С другой стороны, при невозможности передачи права, наступившей по вине праводателя (например, уступка данного права третьему лицу до наступления установленного договором срока/условия), контрагент будет иметь возможность требовать возмещения убытков (что несвойственно реальным договорам). ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). ------------------------------------------------------------------ <8> Подробнее см.: Хаскельберг Б. Л., Ровный В. В. Консенсуальные и реальные договоры в гражданском праве. М., 2004. С. 16 - 33; Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Общие положения. М., 2005. С. 315; Гражданское право: Учебник. Т. 3 / Под ред. Е. А. Суханова. М., 2005. С. 216 - 217. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Договоры о передаче имущества" (Книга 2) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2002 (издание 4-е, стереотипное). ------------------------------------------------------------------ <9> См.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Кн. 2. М., 2000. С. 632; Хаскельберг Б. Л., Ровный В. В. Указ. соч. С. 43.

По консенсуальному договору о распоряжении исключительным правом обладатель исключительного права с момента достижения соглашения по всем существенным условиям возлагает на себя обязанность по передаче данного права (предоставлению права использования). При этом у приобретателя (лицензиата) появляется право требовать совершения данной передачи, а также требовать государственной регистрации договора в случае, если она является обязательной (п. 3 ст. 165 ГК). Именно консенсуальная модель рассматриваемых договоров является более соответствующей развитой экономике и растущей динамике гражданского оборота. При выборе сторонами реальной модели договора о распоряжении исключительным правом приобретателю (лицензиату) не предоставляется возможность предъявлять к передающему (лицензиару) требования о передаче (предоставлении) права. Притом, если буквально толковать п. 3 ст. 165 ГК РФ, приобретатель (лицензиат), как и при выборе консенсуальной модели договора, будет иметь возможность обязать правообладателя (лицензиара) к государственной регистрации договора в случае обязательности такой регистрации. Поэтому предоставленная законодателем участникам оборота возможность выбора между реальной и консенсуальной моделью договоров о распоряжении исключительным правом не имеет существенного значения в отношении тех договоров, которые подлежат государственной регистрации: если опять же следовать букве закона, такие договоры порождают правовой эффект именно с момента их государственной регистрации (п. 3 ст. 433, п. 6 ст. 1232, п. 4 ст. 1234 ГК) <10>. -------------------------------- <10> См. по этому поводу, напр.: Суханов Е. А. О видах сделок в германском и в российском гражданском праве // Вестник гражданского права. 2006. N 2. Том 6. С. 7 - 8.

Во-вторых, особенностью договоров о распоряжении исключительным правом является то, что они могут быть как возмездными (т. е. предусматривать выплату вознаграждения за отчуждение права или предоставление права пользования) <11>, так и безвозмездными <12>. При этом для возмездных договоров условие о размере вознаграждения и порядке его определения является существенным, при отсутствии такого условия договор признается незаключенным (абз. 2 п. 3 ст. 1234 ГК). Упомянутое вознаграждение традиционно уплачивается в форме (а) единовременного (паушального) платежа, или (б) роялти (т. е. процента от дохода, полученного от осуществления переданного права), или (в) сочетания того и другого <13>. -------------------------------- <11> Презюмируется, однако, что, если стороны не установили иного, договор все-таки является возмездным (п. 3 ст. 1234, п. 5 ст. 1235 ГК). <12> Некоторые исследователи считают данную норму четвертой части ГК нововведением, так как полагают, что по ныне действующему законодательству невозможно заключение безвозмездных договоров о распоряжении исключительным правом. Однако судебная практика не признает такие договоры автоматически недействительными. См. Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 21 ноября 2002 г. N Ф08-4340/2002. <13> De lege ferenda можно было бы предложить придание роялти статуса обременения исключительного права: установленная договором об отчуждении исключительного права обязанность уплачивать вознаграждение в виде роялти должна следовать судьбе исключительного права, т. е. переходить вместе с ним при переуступке. Именно такая аналогия между рентными платежами и роялти, как представляется, в наибольшей степени соответствует интересам отчуждателя исключительного права, а также нуждам гражданского оборота в целом.

Четвертая часть ГК не допускает применения к договору о безвозмездном отчуждении исключительного права норм о договоре дарения, выделяя его, таким образом, в самостоятельный вид договоров. Однако следует признать, что некоторые нормы гл. 32 ГК все-таки должны применяться к договору о безвозмездном отчуждении исключительного права в порядке аналогии закона. В частности, есть все основания распространить на него действие ст. 575 ГК, запретив по крайне мере заключение такого договора между коммерческими организациями <14>. -------------------------------- <14> Применение в порядке аналогии закона норм о дарении к безвозмездному лицензионному договору невозможно, так как при выдаче лицензии имеет место не транслятивное (как при дарении), а конститутивное правопреемство.

В-третьих, договоры о распоряжении исключительным правом в большинстве случаев являются двусторонними: обе стороны наделены и правами, и обязанностями по отношению друг к другу. Исключением является только реальный договор о безвозмездном отчуждении исключительного права, в котором на стороне приобретателя не возникает никаких обязанностей по отношению к ауктору (а также реальный безвозмездный лицензионный договор, в котором лицензиат освобожден от обязанности представлять лицензиару отчеты) <15>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). ------------------------------------------------------------------ <15> Таким образом, может создаться впечатление, что указанные договоры о распоряжении исключительным правом не создают никакого обязательственного правоотношения между контрагентами. Вполне вероятно, что благодаря этому обстоятельству в научной литературе будут предприняты очередные попытки отнесения указанных разновидностей договоров к категории так называемых распорядительных сделок. См.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Общие положения. С. 281. О целесообразности использования категории "распорядительная сделка" в российском гражданском праве см.: Суханов Е. А. Указ. соч. С. 8 - 26.

Договор об отчуждении исключительного права

Описав общие свойства договоров о распоряжении исключительным правом, можно перейти к непосредственному рассмотрению особенностей каждой из договорных форм. Согласно п. 1 ст. 1234 ГК по договору об отчуждении исключительного права происходит переход исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации в полном объеме от правообладателя к приобретателю. Правопредшественник отказывается в пользу преемника от юридической возможности использовать интеллектуальный продукт, а также запрещать третьим лицами такое использование (транслятивное правопреемство как в позитивной, так и в негативной части содержания исключительного права). Таким образом, данный договор является основанием сингулярного преемства в исключительном праве, совершающегося по воле правопредшественника: в результате исполнения такого договора происходит замена субъекта исключительного права. В теории интеллектуальных прав нет однозначного ответа на вопрос о возможности свободного отчуждения отдельных правомочий, входящих в состав исключительного права. Некоторые авторы исходят из того, что исключительное право представляет собой совокупность различных "исключительных правомочий", а потому не существует каких-либо препятствий для их свободного оборота. Теоретическим обоснованием данного понимания природы исключительного права является утверждение о том, что становление исключительных прав шло по пути закрепления "не единого исключительного права как некой абстрактной целостности, a priori включающей все известные и неизвестные способы использования произведения, а конкретных субъективных прав на использование" <16>. Таким образом, при подобном подходе исключительное право понимается как комплекс исчерпывающим образом перечисленных в законодательстве правомочий, притом правомочий достаточно "автономных" друг от друга. -------------------------------- <16> Мирошникова М. А. Сингулярное правопреемство в авторских правах. СПб., 2005. С. 74.

Представляется, что п. 1 ст. 1234 ГК устанавливает обязательность отчуждения исключительного права только в полном объеме, ограничивая таким образом действие принципа свободы договора: стороны не могут заключить договор о частичной уступке исключительного права, так как он не соответствует модели, избранной законодателем <17>. К тому же согласно п. 3 ст. 1233 ГК договор, в котором прямо не указано, что исключительное право передается в полном объеме, считается лицензионным договором. Из данного пункта следует, что существует лишь две основные модели договоров о распоряжении исключительными правами: (а) договор об отчуждении права в полном объеме и (б) лицензионный договор. Смешение же данных договорных моделей (например, передача "исключительных правомочий" по модели договора об отчуждении исключительного права) вряд ли является допустимым после вступления в силу четвертой части ГК. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). ------------------------------------------------------------------ <17> О позитивном ограничении действия принципа свободы договора путем императивного установления модели договора см.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Общие положения. С. 167.

Интересным с теоретической точки зрения является вопрос о том, могут ли стороны договора об отчуждении исключительного права включить в данный договор условие, ограничивающее возможность сукцессора распоряжаться данным правом в дальнейшем, т. е. запретить переуступку переданного права. Думается, что на данный вопрос необходимо дать отрицательный ответ: исключительное право, будучи абсолютным имущественным правом, не является неразрывно связанным с личностью субъекта. Установление такой связи по воле сторон допустимо только в сфере обязательственного права, ограничение же договором пределов распоряжения абсолютным правом по общему правилу является недопустимым ввиду противоречия природе данных прав. Поэтому включение в договор об отчуждении исключительного права любого подобного "ограничительного" условия не влечет невозможности отчуждения исключительного права <18>. -------------------------------- <18> Однако нарушение такого условия контрагентом будет в общем порядке влечь его договорную ответственность.

Исключительное право, так же, как и иные имущественные права, переходит к приобретателю вместе со всеми существующими обременениями - такими правами третьих лиц, ограничивающими исключительное право, как залоговое право, право лицензиата и т. д. Поэтому ауктор должен уведомить приобретателя обо всех обременениях исключительного права. Если же он не исполнил этой обязанности, обременения все равно переходят к сукцессору, у которого при этом появляется право требовать расторжения договора или уменьшения вознаграждения, уплаченного за передачу права <19>. -------------------------------- <19> Следует, пожалуй, признать, что степень развития оборота исключительных прав не требует пока той степени защиты интересов добросовестного приобретателя, какая имеет место в сфере передачи права собственности.

До принятия четвертой части ГК не совсем ясным оставался вопрос о месте договора об отчуждении исключительных прав в системе договоров: ряд авторов выдвигал идею о применимости к таким договорам в силу указания п. 4 ст. 454 ГК общих положений о купле-продаже в части, не противоречащей содержанию и характеру исключительных прав <20>. Теперь данная проблема получила однозначное решение: договор об отчуждении исключительных прав представляет собой самостоятельную договорную форму, а потому нормы, содержащиеся в гл. 30 ГК, могут быть применены к нему лишь в силу аналогии закона, то есть лишь при наличии очевидной неурегулированности соответствующих договорных отношений и непротиворечии их существу норм о купле-продаже. В многоступенчатой классификации договоров, разработанной М. И. Брагинским, договор об отчуждении исключительных прав следует отнести к договорам, направленным на возмездную/безвозмездную передачу имущества <21>. -------------------------------- <20> См.: Рузакова О. А. Право интеллектуальной собственности. М., 2005. С. 230 - 231. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). ------------------------------------------------------------------ <21> См.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Общие положения. С. 399.

Лицензионные договоры

Согласно п. 1 ст. 1235 ГК по лицензионному договору происходит предоставление лицензиаром лицензиату права использования результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации в предусмотренных договором пределах. Важно подчеркнуть, что по данному договору лицензиар не обязан предоставить лицензиату возможность использовать интеллектуальный продукт в полном объеме, - возможно предоставление права использования (а) лишь конкретным способом (только издавать книгу), (б) на часть срока действия исключительного права (издавать книгу только в течение года), (в) на часть территории действия исключительного права <22>. -------------------------------- <22> Интересным теоретическим вопросом, заслуживающим отдельного исследования, является вопрос о возможности предоставления права использования интеллектуального продукта не на всей территории Российской Федерации, а в ее части. См.: Пиленко А. А. Указ. соч. С. 453.

При этом существенными условиями лицензионного договора законодатель посчитал лишь условия (а) о предмете договора, каковым признается интеллектуальный продукт, (б) о конкретных способах использования интеллектуального продукта. Отсутствие же в договоре условий о сроке или территории действия прав лицензиата легко компенсируется наличием диспозитивных норм в ст. 1235 ГК: презюмируется, что, если стороны не договорились об ином, лицензиат имеет право использовать интеллектуальный продукт в течение пяти лет на всей территории Российской Федерации. Статья 1236 ГК предусматривает возможность заключения двух видов лицензионных договоров: (а) договора о предоставлении простой (неисключительной) лицензии, (б) договора о предоставлении исключительной лицензии. Некоторые авторы утверждают, что никакой серьезной разницы между исключительной и неисключительной лицензиями нет, так как оба вида договора опосредуют передачу исключительного права лицензиату <23>. Следует категорически не согласиться с таким суждением ввиду того, что (а) по лицензионному договору передачи исключительных прав не осуществляется, (б) более того, правовая природа прав исключительного и неисключительного лицензиата не идентична, хотя и схожа. Поэтому необходимо, во-первых, проанализировать сущность прав, возникающих из данных видов договора лицензии, а во-вторых, выделить те общие черты, которые присущи любому лицензионному договору. -------------------------------- <23> См.: Степанова О. Передача авторских прав по договору // Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права. 2002. N 2. С. 54 - 68.

1. Договор о предоставлении неисключительной лицензии

По договору простой (неисключительной) лицензии лицензиар предоставляет лицензиату право использования интеллектуального продукта определенными способами, но сохраняет за собой право выдавать третьим лицам простые лицензии на использование продукта теми же способами. Выдача неисключительной лицензии не приводит к переходу исключительного права к лицензиату, а влечет лишь обременение этого права. При этом суть данного обременения заключается в следующем: (а) позитивное содержание исключительного права не претерпевает никаких изменений (лицензиар вправе использовать интеллектуальный продукт всеми теми же способами, что и до выдачи лицензии), (б) происходит ограничение негативной составляющей содержания исключительного права, то есть возможности запрещать третьим лицам использование интеллектуального продукта (лицензиар обязуется не запрещать лицензиату использование интеллектуального продукта). Путем возложения на себя договорной обязанности лицензиар лишь ограничивает в отношении неисключительного лицензиата действие своего запрета, адресованного неопределенному кругу лиц <24>. -------------------------------- <24> См.: Пиленко А. А. Указ. соч. С. 450, 460.

Право неисключительного лицензиата не является самостоятельным: оно целиком и полностью обусловлено наличием у лицензиара договорной обязанности, заключающейся в необходимости воздерживаться от действий, способных затруднить осуществление прав лицензиата: лицензиар обязуется претерпевать использование интеллектуального продукта лицензиатом. Лицензиат в свою очередь не возражает против выдачи лицензиаром аналогичных лицензий, т. е. заранее допускает возможность нарушения своих экономических интересов со стороны третьих лиц. Именно поэтому право неисключительного лицензиата лишено абсолютно-правовой защиты - неисключительный лицензиат может предъявлять к лицензиару только требования обязательственные, вытекающие из договора лицензии. По сути, право неисключительного лицензиата сводится к праву требовать от лицензиара не препятствовать использованию им интеллектуального продукта, а потому обладает чисто обязательственной природой <25>. -------------------------------- <25> М. А. Мирошникова называет такое право неисключительным и относит его к относительным субъективным правам, не являющимся обязательственными. Однако вряд ли можно признать такую терминологию вполне удовлетворительной: обязанность лицензиара не препятствовать, являясь пассивной, не перестает при этом быть обязательственной.

2. Договор о предоставлении исключительной лицензии

По договору исключительной лицензии лицензиар предоставляет лицензиату право использования интеллектуального продукта определенными способами, а сам утрачивает право выдавать третьим лицам лицензии на использование теми же способами, но при этом сохраняет за собой возможность подобного использования <26>. Вряд ли, однако, можно привести какие-либо серьезные теоретические доводы в пользу того, что стороны не могут в договоре ввести в отношении лицензиара запрет на использование интеллектуального продукта. При установлении подобного запрета лицензиар утрачивает возможность использовать интеллектуальный продукт определенным образом, а лицензиат такую возможность, напротив, приобретает. Более того, исключительному лицензиату в любом случае предоставляется абсолютно-правовая защита от нарушений его права третьими лицами. -------------------------------- <26> Классическая теория интеллектуальных прав традиционно выделяла третий вид лицензионных договоров - договор полной лицензии, по которому лицензиар также утрачивал возможность использовать интеллектуальный продукт способами, переданными лицензиату (см.: Пиленко А. А. Указ. соч. С. 459; Гражданский кодекс России. Часть третья. Проект. М., 2001. С. 126). Действовавший Патентный закон почему-то называл данный вид договора исключительной лицензией, ввиду чего многие специалисты под полной лицензией начали понимать выдачу лицензии на все способы использования интеллектуального продукта.

Тот факт, что у исключительного лицензиата может появиться монополия на использование интеллектуального продукта, а также защита от нарушений третьих лиц, подтолкнул М. А. Мирошникову к мысли о том, что в данном случае, как и при отчуждении исключительного права в целом, имеет место транслятивное правопреемство. На основании такого вывода она утверждает, что исключительная лицензия есть не что иное, как уступка исключительного права в части <27>. Разница между договором об уступке исключительного права в целом и договором о предоставлении исключительной лицензии, по мнению М. А. Мирошниковой, заключается лишь в том, что при уступке право переходит полностью и бесповоротно, а при исключительной лицензии - может перейти не в полном объеме и на более короткий срок <28>. Полная же, исключительная, лицензия, выданная на весь срок действия исключительного права, по мнению данного автора, вообще ничем не отличается от договора об отчуждении исключительного права. -------------------------------- <27> Схожая точка зрения выражена И. А. Зениным (см.: Гражданское право: Учебник / Отв. ред. Е. А. Суханов. Т. 4. М., 2006. С. 45). <28> См.: Мирошникова М. А. Указ. соч. С. 115 - 131.

Представляется все же, что М. А. Мирошникова явно переоценила "абсолютность" и "автономность" предоставляемого по договору исключительной лицензии права использования, а потому пришла к неверному выводу о природе прав исключительного лицензиата. Если следовать данной логике, придется признать, что распоряжаться предоставленными ему правами исключительный лицензиат может абсолютно независимо от лицензиара: он может, например, произвести отчуждение данных прав, даже не уведомив об этом лицензиара. Сам же лицензиар при таком подходе не может распоряжаться всем своим исключительным правом, а способен лишь передать оставшиеся у него правомочия. Думается, что такое утверждение в корне неверно: право исключительного лицензиата не является самостоятельным - оно зависимо от исключительного права лицензиара: существует лишь постольку, поскольку существует исключительное право. Например, если патентообладатель вдруг откажется от исключительного права или не уплатит патентной пошлины, то досрочно прекратится не только сохранившееся у него право, но и право исключительного лицензиата. Следует признать, что исключительное право сохраняется у лицензиара, а право исключительного лицензиата - это лишь право требования, обращенное к лицензиару. Именно по этой причине лицензиар, предоставив лицензиату право монопольно использовать интеллектуальный продукт, сохраняет возможность (а) отчуждать исключительное право в полном объеме, (б) осуществлять защиту своего исключительного права, включая защиту от тех действий третьих лиц, которые также нарушают право лицензиата. Само существование у исключительного лицензиата права использования целиком и полностью обусловлено наличием на стороне лицензиара договорной обязанности не совершать действий, способных затруднить осуществление права лицензиата, т. е., по сути, претерпевать использование интеллектуального продукта лицензиатом. Поэтому между лицензиаром и исключительным лицензиатом складываются в чистом виде обязательственные правоотношения <29>. В случае, если, например, писатель вдруг начнет на дому публиковать книгу, исключительное право на издание которой было передано какому-либо издательству, данное издательство не сможет использовать в отношении писателя абсолютно-правовые средства защиты, а будет иметь право предъявить только требования, вытекающие из договора исключительной лицензии <30>. Примерно так же должна разрешаться и ситуация, при которой лицензиар в нарушение договора полной лицензии (договора, возлагающего на него запрет заключать новые лицензионные договоры) в дальнейшем выдаст новую лицензию третьему лицу. Ввиду того, что лицензиар выдачей последующей лицензии нарушит лишь условия ранее заключенного им договора полной лицензии, полный лицензиат сможет требовать лишь возмещения причиненных ему предоставлением последующей лицензии убытков, а не признания второго лицензионного договора недействительным <31>. -------------------------------- <29> Притом данные правоотношения могут быть прекращены при наличии указанных в ст. 450 ГК обстоятельств, т. е. лицензионный договор может быть расторгнут, например, решением суда по требованию лицензиара в случае существенного нарушения лицензиатом условий договора. <30> В случае же, если издательство станет в коммерческих целях переводить книгу, т. е. выйдет за пределы предоставленного ему права, писатель будет иметь право предъявить к нему требования из нарушения абсолютного права, а не договора (п. 3 ст. 1237 ГК). <31> См., напр.: Пиленко А. А. Указ. соч. С. 460. К иному выводу, по-видимому, может привести толкование п. 1 ст. 13 Патентного закона РФ, который предусматривал законодательное ограничение возможности лицензиара, выдавшего исключительную лицензию, распоряжаться исключительным правом путем дальнейшей выдачи лицензий. Нарушение такой обязанности, напрямую установленной законом, должно было влечь недействительность любой "последующей" лицензии в силу ст. 168 ГК.

Предоставление лицензиату защиты от нарушений его интересов третьими лицами не свидетельствует о возникновении на его стороне абсолютного права. Как справедливо отмечает А. А. Пиленко, в данной ситуации защита предоставляется особому конкурентному положению исключительного (или полного) лицензиата <32>. В случае предоставления указанных видов лицензии, т. е. отказа лицензиара от дальнейшей выдачи аналогичных лицензий (а при полной лицензии и от использования интеллектуального продукта таким же образом), любые действия третьих лиц будут нарушать в первую очередь и в наибольшей степени именно интересы лицензиата. Таким образом, абсолютная защита в данном случае предоставляется, по сути, для сохранения фактической монопольной возможности лицензиата использовать интеллектуальный продукт. Точно так же, предоставляя абсолютную охрану арендатору, законодатель не превращает его право в классическое абсолютное, а лишь защищает фактическое положение дел в виде правомерного владения арендатора имуществом. -------------------------------- <32> См.: Пиленко А. А. Указ. соч. С. 467.

Вывод. Обобщая изложенные выше соображения, касающиеся природы прав исключительного и неисключительного лицензиата, следует сделать вывод о том, что право любого лицензиата является обязательственным и сводится к возможности требовать со стороны лицензиара воздержания от осуществления им запрета (а в случае с исключительной лицензией - также от выдачи иных лицензий). В отличие от договора об отчуждении исключительного права, где происходит переход исключительного права (т. е. транслятивное правопреемство), при заключении лицензионного договора имеет место лишь обременение исключительного права лицензиара обязательственным правом лицензиата <33>. При этом данное обременение следует судьбе самого исключительного права, т. е. сохраняет силу и при его переходе. -------------------------------- <33> Поэтому следует подвергнуть сомнению утверждение И. А. Зенина о том, что по лицензионному договору происходит передача прав на использование охраняемого объекта (см.: Гражданское право: Учебник / Отв. ред. Е. А. Суханов. Т. 4. С. 42).

------------------------------------------------------------------

Название документа