Изучение тенденций и закономерностей преступности в мировой и отечественной литературе

ИЗУЧЕНИЕ ТЕНДЕНЦИЙ И ЗАКОНОМЕРНОСТЕЙ ПРЕСТУПНОСТИ В МИРОВОЙ И ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Э. Г. ЮЗИХАНОВА

Юзиханова Эльвира Гумеровна, кандидат юридических наук, начальник отдела НИИ Аналитического моделирования в юриспруденции Тюменского государственного нефтегазового университета и Тюменского научного центра Сибирского отделения Российской академии наук.

Преступность с исследовательской точки зрения - одно из наиболее сложных и интересных социально-правовых явлений. "Состояние преступности и проблемы борьбы с ней, - пишет в предисловии к книге В. В. Лунеева "Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции" академик В. Н. Кудрявцев, - всегда вызывали живой интерес не только специалистов, но и достаточно широкого круга читателей - непрофессионалов в этой области. Среди причин такого интереса - острота вопроса, его жизненность, подчас детективность сюжетов, разворачивающихся при освещении данной темы. Но чем ближе к нашему времени, тем внимание к проблеме преступности становится все более прагматическим. Эта тема, непосредственно затрагивающая важные сферы существования граждан и государства, переросла рамки книжного, академического изучения и стала одной из наиболее острых и животрепещущих практических проблем" <1>. -------------------------------- <1> Лунеев В. В. Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. XXI.

По поводу возникновения преступности в том виде, в каком мы ее понимаем сегодня, существуют различные точки зрения. С. В. Бородин, например, полагал, что "процесс выделения преступности как самостоятельного правового и социального явления из более широкого круга нарушений норм права и морали происходил в течение длительного времени и закончился в Позднем Средневековье. В России этой исторической вехой можно считать, по-видимому, издание Соборного уложения (1649 г.), в котором уголовно-правовые нормы впервые были объединены в отдельные главы (хотя термин "преступление" еще не упоминался)" <2>. Принятие Соборного уложения 1649 года (XVII век), по мнению С. Г. Олькова, - одна из наиболее ярких вех российского нормотворчества. Недаром историки называют его первым в нашей стране систематизированным законом <3>. Тем не менее в России были еще Судебники 1497, 1550 годов, Новгородская судная грамота (X - XV вв.) и другие. Неслучайно Н. С. Таганцев в своих лекциях по уголовному праву на сей счет пишет: "С непокорством Зиждителю мира, с вредоносным посягательством на интересы ближних встречаемся мы на первых страницах священных преданий веры, и о тех же проявлениях зла и порока говорит нам ежедневная хроника текущей жизни" <4>. "Что касается преступлений, - пишет А. И. Долгова, - то история их столь же продолжительна, сколь продолжительна история рода человеческого на Земле" <5>. В. Н. Кудрявцев и В. Е. Эминов в предисловии к современному учебнику по криминологии отмечают: "Нельзя сказать, что ученые не уделяли внимания исследованию преступности. Раздумья о том, что это за феномен, кто такие преступники, почему они совершают преступления, можно найти в трудах многих ученых с древнейших времен: философов, историков, правоведов, психологов, социологов и психиатров" <6>. Видимо, в данном случае невозможно строго определить начало отсчета и нужно отличать введение соответствующих терминов, понятий и научных направлений от конкретных социальных и социально-правовых явлений, появления соответствующих правовых документов. Если этого не сделать, то будут возникать серьезные противоречия. -------------------------------- <2> Кудрявцев В. Н., Бородин С. В., Нерсесянц В. С., Кудрявцев Ю. В. Социальные отклонения. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юрид. лит., 1989. С. 244. <3> Ольков С. Г. Уголовно-процессуальные правонарушения. Тюмень, 1996. С. 20 - 21. <4> Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая: В 2 т. Т. 1. М.: Наука, 1994. С. 4. <5> Криминология: Учебник для вузов / Под общ. ред. д. ю.н., проф. А. И. Долговой. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Норма, 2005. С. 6. <6> Криминология: Учебник / Под ред. В. Н. Кудрявцева и В. Е. Эминова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2002. С. 3.

Например, Верон Фокс полагает, что "криминология как область научных поисков и пытливости человеческого ума возникла в XVIII веке одновременно с уголовным правом" <7>, что, по всей видимости, связывается лишь с возникновением классической школы уголовного права, берущей начало от Ч. Беккариа <8>, а термин "криминология" "впервые стали употреблять лишь в конце XIX века Р. Горафало и П. Топинард, которые в 1885 году выпустили книгу под таким названием" <9>. Я. И. Гилинский в этом смысле справедливо говорит, что в XVIII веке возникла лишь классическая школа уголовного права и криминология как "дальнейшие этапы развития" <10>, но не начало их исторического пути. -------------------------------- <7> Фокс В. Введение в криминологию. М., 1985. С. 36. <8> Знаменитый труд Ч. Беккариа "О преступлениях и наказаниях" вышел в свет в 1764 году. <9> Криминология: Учебник / Под ред. В. Н. Кудрявцева и В. Е. Эминова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2002. С. 10. <10> Гилинский Я. И. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других "отклонений". СПб., 2004. С. 65.

К сожалению, не все просто и с понятием "преступность". "Преступность центральное понятие криминологии. Но, как всегда бывает в науке, - наименее ясное и определенное" <11>. Неслучайно И. И. Карпец в своей монографии "Преступность: иллюзии и реальность", пытаясь дать ее определение, в конце концов заключил: "Можно было бы найти еще немало определений преступности. Но достаточно. Западные ученые, как правило, не дают развернутых определений из убеждения в их ненужности или невозможности их дать. Разнобой же в определениях, проистекающий из разных методологических подходов к преступности, очевиден, и нередко определение становится своего рода визитной карточкой ученого, отражающей его основную специальность. Однако палитра определений (а значит, и подходов) впечатляет разносторонностью" <12>. -------------------------------- <11> Там же. С. 190. <12> Карпец И. И. Преступность: иллюзии и реальность. М.: Российск. право, 1992. С. 15.

В течение последних столетий по различным проблемам, связанным с изучением преступности, было подготовлено огромное количество научных статей и монографий, в том числе носящих фундаментальный характер. Достаточно назвать труды итальянца Ч. Беккариа (1738 - 1794) "О преступлениях и наказаниях", англичанина И. Бентама (1748 - 1832) "Введение в основания нравственности и законодательства", "Рассуждения о гражданском и уголовном законоположении (сочинения английского консультанта)", бельгийца А. Кетле (1796 - 1874) "Социальная система и законы ею управляющие", итальянца Ч. Ломброзо (1835 - 1909) "Преступление", "Новейшие успехи науки о преступнике", итальянца Э. Ферри (1856 - 1929) "Уголовная социология", немца Ф. Листа (1851 - 1919) "Преступление как социально-патологическое явление", "Задачи уголовной политики", француза Э. Дюркгейма (1858 - 1917) "Норма и патология", француза Г. Тарда (1843 - 1904) "Философия наказания", американца русского происхождения П. А. Сорокина (1889 - 1968) "Преступление и кара, подвиг и награда", американца Р. Мертона (1910) "Социальная структура и аномия", американца Э. Сатерленда (1882 - 1950) "Принципы криминологии", нобелевского лауреата американца Г. С. Беккера (1930) "Преступление и наказание: экономический подход" и некоторые другие труды. В итоге огромной интеллектуальной работы многих поколений криминологов, ученых в области уголовного права и процесса у криминалистов постепенно сформировались современные представления о преступности и ее различных структурных составляющих, которые находят свое отражение в действующем уголовном, уголовно-процессуальном, уголовно-исполнительном законодательстве и соответствующей практической деятельности. Вполне очевидно, что труды наших предшественников не пропали даром и служат хорошей стартовой площадкой для современных исследователей, задача которых заключается не в том, чтобы просто критически освоить солидное идейное наследие, но и внести свой вклад в сокровищницу уголовно-правовых и криминологических знаний. Более того, только в конце XX столетия у нас появилась реальная возможность подводить итоги и делать соответствующие обобщения, которые были недоступны нашим предшественникам в силу конкретных исторических обстоятельств. Например, выдающийся итальянский мыслитель Энрико Ферри в свое время интуитивно установил закон "насыщения преступностью" <13>, но не мог подкрепить его более или менее строгими доказательствами, поскольку в то время еще достаточно слаба была соответствующая статистическая база, обеспечивающая достоверность соответствующих выводов. К слову сказать, данный "закон" и до сих пор не нашел более или менее веского обоснования. П. А. Сорокин в своей ранней работе, написанной еще в России и вышедшей в свет в 1913 году, вел речь об эволюционных тенденциях кар и наград. Говоря об исторической тенденции падения кар, он пишет: "Падение санкций происходит в двух формах: кары и награды уменьшаются и по своей интенсивности, и по количеству караемых и награждаемых лиц. Под падением интенсивности кар мы понимаем постепенное ослабление их жестокости и мучительности, а под ограничением объема лиц, подвергаемых их влиянию, мы понимаем постепенное ограничение круга караемых лиц" <14>. На самом же деле, строго говоря, тенденции, которые имеет в виду П. А. Сорокин, им не были выявлены, а были высказаны лишь предположения, нуждающиеся в дополнительных обоснованиях и доказательствах. Как показывает практика, тенденции в данном случае скорее обратные. Достаточно посмотреть соответствующую статистическую отчетность и ознакомиться с соответствующей научной литературой <15>. Только в конце XX столетия человечество созрело до того, чтобы обобщать мировые и региональные тенденции преступности, на что справедливо обращает внимание академик В. Н. Кудрявцев, высказывая самые лестные отзывы о книге В. В. Лунеева "Преступность XX века: мировые, российские и региональные тенденции". "Здесь возникает мысль о том, - пишет В. Н. Кудрявцев, - что такую всеохватывающую по содержанию и титаническую по объему работу российский исследователь не мог написать раньше. Тому есть три причины. Во-первых, никакие реальные сведения об отечественных криминальных явлениях не могли быть в свое время получены и опубликованы. Во-вторых, процессы XX века надо было всесторонне осмыслить, а это требует времени. И, в-третьих, должны были вырасти хорошо подготовленные для такой работы специалисты" <16>. К сказанному можно добавить лишь то, что подобную работу подготовил все-таки российский, а не зарубежный исследователь, хотя в США и странах Западной Европы криминальная статистика была и остается открытой, равно как имеются в распоряжении все известные обзоры ООН о тенденциях преступности, функционирования систем уголовного правосудия и стратегиям по предупреждению преступности, и к ним не ограничен доступ желающих. Возможно, такой прогресс российской криминологической и уголовно-правовой школы был связан и с тем, что при всех недостатках отечественного уголовного законодательства оно все-таки на самом деле имеет значительные преимущества по сравнению с уголовным законодательством зарубежных стран. Известно, что "все познается в сравнении", то есть относительно кого-то или чего-то. Если мы говорим о криминологических достоинствах российского уголовного законодательства, то сравниваем это законодательство с законодательством других стран, например, имеющих сходную форму государственного устройства, политический режим и форму правления. В нашем случае уместно сравнить уголовное законодательство нашей страны с уголовным законодательством США - государства не только схожего с Россией по форме правления, государственного устройства и политическому режиму, но и претендующего на высокое, образцовое качество своего законодательства. -------------------------------- <13> Ферри Э. Уголовная социология / Сост. и предисл. В. С. Овчинского. М.: ИНФРА-М, 2005. С. 240. <14> Сорокин П. А. Преступление и кара, подвиг и награда: социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали / Вступ. статья, сост. и примеч. В. В. Сапова. М.: Астрель, 2006. С. 366 - 367. <15> Лунеев В. В. Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 790 - 791, 829 - 841; Кристи Нильс. Борьба с преступностью как индустрия. Вперед, к ГУЛАГУ западного образца / Пер. с англ. А. Петрова, В. Пророковой. Предисл. Ягилинского. 2-е изд. М.: РОО "Центр содействия реформе уголовного правосудия", 2001. С. 7 - 8, 68 - 69, 87, 94; Олейник А. Н. Тюремная субкультура в России: от повседневной жизни до государственной власти. М.: ИНФРА-М, 2001. С. 79, 82. <16> Лунеев В. В. Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. XXII.

Криминологию как науку, изучающую преступность, ее тенденции, закономерности, пространственное и временное распределение преступности и ее структурных составляющих, факторы предупреждения и т. д., прежде всего интересует устойчивость уголовного законодательства и единство статистической базы. С этой точки зрения российское уголовное законодательство имеет несомненное преимущество перед американским уголовным законодательством. Достоинство российского уголовного законодательства обеспечивается реализацией на практике п. "о" ст. 71 Конституции РФ, из которого следует, что судоустройство; прокуратура; уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное законодательство; амнистия и помилование находятся в исключительном ведении Российской Федерации. Отсюда следует, что субъекты Федерации не уполномочены вводить собственные уголовно-правовые запреты, уголовно-процессуальные и уголовно-исполнительные нормы, основания и принципы уголовной ответственности, чем достигается единство российского уголовного законодательства, практики его применения и единство статистической уголовно-правовой базы на всей территории нашей страны. В Особенной части УК РФ приводится исчерпывающий перечень составов преступлений, совершение которых запрещено на всей территории Российской Федерации. Для криминологов такое положение дел дает определенные преимущества, поскольку обеспечиваются благоприятные условия для сбора и обработки криминологически значимой информации, изучения тенденций, закономерностей и законов распределения преступности и ее конкретных видов по территории страны. Унификация уголовного законодательства обеспечивает высокое качество и единообразие статистической отчетности, создает благоприятные условия для измерения уровня общественной опасности как в среднем по стране, так и составляющим ее субъектам. Совершенно неслучайно "российская судебная статистика с самого начала отличалась детальностью и тщательностью разработки материалов" <17>. Напротив: "США - страна с развитой, но далеко не полной статистикой преступности. Общее число индексных преступлений составляет примерно третью часть всей преступности, которой занимается полиция. Аресты также не отражают общего уровня преступности, так как даже по серьезным преступлениям арестовывается в среднем один человек на четыре учтенных деяния" <18>. -------------------------------- <17> Лунеев В. В. Юридическая статистика: Учебник. М.: Юристъ, 2000. С. 26. <18> Там же. С. 25.

В настоящее время в США "существуют два основных источника получения официальной уголовной статистики: сообщения граждан о правонарушениях и регистрация преступлений сотрудниками правоохранительных органов" <19>. Сюда относятся, прежде всего: Единые отчеты о преступности (Uniform Crime Reports - UCR), Национальные виктимологические опросы (National Crime Victimization Surveys - NCVS) и самоотчеты правонарушителей (self-report surveys) <20>. Программа составления UCR стартовала в 1930 году, и ее целью было получение более надежных и соизмеримых данных о преступности. До этого момента в различных штатах и даже в различных правоохранительных юрисдикциях в пределах одного штата определения одних и тех же преступлений различались. Подобные разночтения и были основным препятствием для получения объективных данных. Для того чтобы сделать уголовную статистику более сопоставимой, в рамках программы составления UCR были разработаны единые определения преступлений. Органы правопорядка, участвующие в программе, сообщают о преступлениях в соответствии с процедурами классификации и учета правонарушений, представленными в Руководстве по составлению единых отчетов преступности (Uniform Crime Reporting Handbook, FBI, 1985). Использование этих процедур позволяет сделать более сравнимыми данные о преступлениях, полученные в различных юрисдикциях. При этом участие в программе составления UCR - дело добровольное, хотя в ряде штатов для местных юрисдикций существует обязательная отчетность. Например, в 1996 году местные органы правопорядка, задействованные в программе, представляли 252 млн. жителей США, то есть примерно 95% населения Соединенных Штатов <21>. -------------------------------- <19> Криминология / Под ред. Дж. Ф. Шели. Пер. с англ. СПб.: Питер, 2003. С. 108. <20> Там же. С. 104. <21> Там же. С. 105.

Из вышесказанного следует, что в США при всех достоинствах статистической отчетности имеет место лишь частичная унификация уголовно-правовых запретов и неполная регистрация согласованной между штатами частью преступности. Следовательно, криминологи, изучающие преступность в США, не имеют возможность исследовать показатель общей преступности по стране и вынуждены делать оговорки при исследовании показателей согласованных видов преступлений. К счастью, подобные трудности отсутствуют в Российской Федерации. Изучая преступность в нашей стране, криминолог вполне может оперировать сопоставимым показателем общей преступности как по России в целом, так и по составляющим ее субъектам, может исследовать общие тенденции и закономерности преступности и ее структурных составляющих, выявлять параллелизм воздействия криминогенных факторов на уровень и структуру преступности по субъектам Российской Федерации. Так, нами была выдвинута и проверена гипотеза о том, что преступность в субъектах Российской Федерации подчиняется общим характерным для всей страны детерминантам (1); установлено, что между субъектами Российской Федерации нет статистически значимого различия в уровнях преступности (2); проведено исследование крайм-рисков по всем субъектам России (3) и т. д. Число субъектов Российской Федерации достаточно велико, как велика и территория нашей страны. Регионы отличаются друг от друга по демографическим, климатическим, социально-экономическим, политическим, национальным, религиозным и другим условиям, что должно отражаться на криминогенных показателях. Изучив распространение преступности по субъектам Российской Федерации за достаточно продолжительный период времени, мы действительно отмечаем определенные различия в уровнях преступности по российским регионам. В одних регионах уровень преступности не выходит за отметку 700, а в других превышает три тысячи преступлений. В США подобные криминологические исследования можно провести только по унифицированным структурным составляющим преступности, но не преступности в целом и с поправкой на реальное число участников. Следовательно, изложенное позволяет говорить о существовании определенных преимуществ российского конституционного и уголовного законодательства по сравнению с законодательством США и некоторых других стран, в которых отсутствует высокая степень унификации уголовного законодательства. Мы показали, в чем выражаются соответствующие преимущества отечественного законодательства на примере решения конкретных криминологических задач. Трудно спорить с нобелевским лауреатом Г. С. Беккером о том, что для определения оптимальной стратегии борьбы с преступностью необходимо построить модель, описывающую функциональные связи между параметрами поведения преступников и решениями, принимаемыми "жертвами", в результате которых складываются издержки преступности <22>. В своих трудах он выделяет пять видов таких связей: 1) между количеством преступлений и связанными с ними издержками; 2) между количеством преступлений и строгостью наказаний; 3) между количеством преступлений, завершившихся поимкой преступников и установлением их вины, с одной стороны, и расходами бюджета на содержание полиции и судебной системы, с другой; 4) между количеством преступлений, завершившихся поимкой преступников и установлением их вины, и издержками на содержание преступников в местах лишения свободы и на осуществление наказания в иных формах; 5) между количеством преступлений и расходами частного сектора на обеспечение собственной безопасности и на задержание преступников <23>. -------------------------------- <22> Беккер Г. С. Человеческое поведение: экономический подход. Избранные труды по экономической теории / Пер. с англ. / Сост., науч. ред., послесл. Р. И. Капелюшников; предисл. М. И. Левин. М.: ГУ ВШЭ, 2003. С. 287. <23> Там же. С. 287 - 288.

Следует понимать, что обычные уголовно-правовые модели, например, используемые при конструировании типовых уголовно-правовых запретов, не пригодны для решения тех задач, о которых мы ведем речь, поскольку здесь необходимы модели совершенно другого класса, которыми по роду своей деятельности должна и может оперировать криминологическая теория. Об этом же говорил еще Энрико Ферри в своей всемирно известной книге "Уголовная социология": "Вместе с Каррарой и другими знаменитыми представителями классической школы закончился блестящий научный цикл, начатый Беккариа; и в то время, когда нас заливают волны всевозрастающей преступности, тщетно перелистываем мы труды классической школы и находим в них лишь абстрактные юридические исследования" <24>. К этому уместно добавить, что в науке вообще и юридической науке в частности складываются соответствующие специализации, имеющие принципиальное и вполне объективное значение, о чем говорил еще Франц Фон Лист в своей работе "Задачи уголовной политики", увидевшей свет в конце XIX столетия. Конкретно он писал: "Уголовная политика в качестве самостоятельной ветви науки уголовного права может быть противопоставлена уголовному праву в тесном смысле, с одной стороны, и уголовной биологии, а также уголовной социологии - с другой. В этом смысле уголовная политика означает систематическое собрание тех основных положений, сообразуясь с которыми государство должно вести борьбу с преступлением при посредстве наказания и родственных последнему установлений. Но ясно, что выражение это может быть взято и в более широком смысле. Борьба с преступлением предполагает знание причин его и того действия, которое производит наказание. Вот почему научно обоснованная уголовная политика требует, чтобы в основание ее были положены данные уголовной биологии (антропологии) и уголовной социологии (статистики)" <25>. -------------------------------- <24> Ферри Э. Уголовная социология / Сост. и предисл. В. С. Овчинского. М.: ИНФРА-М, 2005. С. 24. <25> Лист Ф. Задачи уголовной политики. Преступление как социально-патологическое явление / Сост. и предисл. В. С. Овчинского. М.: ИНФРА-М, 2004. С. 7.

Современный этап развития уголовного права и криминологии связан с углублением уголовно-правовых и криминологических знаний за счет использования различных уголовно-правовых и криминологических моделей. Уголовно-правовые модели чаще всего предстают в форме текстов конкретных уголовно-правовых запретов или нормативных положений, предлагаемых для закрепления в общую часть Уголовного кодекса. Такие модели обычно "взвешиваются" в контексте прежнего уголовного законодательства, сравниваются с близкими по смыслу формулировками закона в зарубежных государствах, исследуются с формально-логических, смысловых, стилистических и тому подобных позиций. И это, бесспорно, чрезвычайно важно, поскольку уголовный закон должен быть ясным, непротиворечивым, изложенным четким научным языком. Вместе с тем соответствующие уголовно-правовые понятия и запреты должны нести в своем основании и другую не менее важную смысловую нагрузку, базирующуюся на соответствующих криминологических моделях и эмпирических исследованиях. Следует согласиться с профессором В. В. Лунеевым, который утверждает: "Без надежной опоры на фактические (статистические и социологические) данные юридические науки легко попадают в плен логико-догматических представлений, которые, имея важное значение во внутреннем правовом анализе, малопригодны при изучении соотношений права с жизнью. Дело в том, что юриспруденция, в отличие от других социальных наук, кроме фактической реальности, имеет еще одну реальность - писанную (законы, другие нормативные акты, судебные решения, живущие своей относительно самостоятельной жизнью), которая далеко не всегда адекватно отражает фактическую реальность, но способна в юридических изучениях подменить ее логико-правовыми умозаключениями" <26>. Сказанное, конечно, не означает, что логико-правовые исследования всегда далеки от истины и фактической реальности, на что в свое время обратил внимание профессор М. Н. Гернет в своей статье, посвященной 50-летнему юбилею научной деятельности профессора императорского училища правоведения и Санкт-Петербургского университета, сенатора и члена Государственного совета Николая Степановича Таганцева, когда писал: "Нам кажется, что в празднестве была одна особенность: вспоминая, что юбиляр делал, чему он служил, за что он боролся, каждая из приветствующих его депутаций являлась вместе с тем перед маститым ученым и общественным деятелем живым напоминанием, что прошедшие полвека не привели к торжеству его идеалов... А между тем эти идеалы не были оторваны от жизни; они тем более не были несбыточной мечтой" <27>. По нашему мнению, в научных исследованиях полезны как качественные, формально-логические и описательные конструкции, включая интуитивные находки, так и глубокий количественный анализ, связанный с квантификацией <28> различных социально-правовых явлений. -------------------------------- <26> Лунеев В. В. Юридическая статистика: Учебник. М.: Юристъ, 2000. С. 6. <27> Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая: В 2 т. Т. 1. М.: Наука, 1994. С. III. <28> Квантификация - перевод качественных представлений в количественные.

В настоящее время только официальная статистическая отчетность предоставляет криминологам колоссальные возможности для статистического моделирования многообразных криминогенных процессов, протекающих в различных уголках нашей страны в различные временные периоды, открывает большие возможности для установления конкретных тенденций и статистических закономерностей преступности, установления законов распределения преступности по различным территориям в разные временные периоды. Эта отчетность совершенствуется и унифицируется. В частности, в Российской Федерации в 2005 году был принят совместный Приказ Генеральной прокуратуры Российской Федерации, Министерства внутренних дел Российской Федерации, Министерства Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий, Министерства юстиции Российской Федерации, Федеральной службы безопасности Российской Федерации, Министерства экономического развития и торговли Российской Федерации, Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков от 29 декабря 2005 г. N 39/1070/1021/253/780/353/399 "О едином учете преступлений". С 1 января 2006 года вступило в силу Типовое положение о едином порядке организации приема, регистрации и проверки сообщений о преступлениях (приложение N 1); Положение о едином порядке регистрации уголовных дел и учета преступлений (приложение N 2); Инструкция о порядке заполнения и представления учетных документов (приложение N 3); статистические карточки (приложение N 4): форма N 1 "Статистическая карточка на выявленное преступление"; форма N 1.1 "Статистическая карточка о результатах расследования преступления"; форма N 2 "Статистическая карточка на лицо, совершившее преступление"; форма N 3 "Статистическая карточка о движении уголовного дела"; форма N 4 "Статистическая карточка о результатах возмещения материального ущерба и изъятия предметов преступной деятельности"; приложение к статистической карточке формы N 6 на преступление по делу частного обвинения. Названный Приказ и Положения были приняты "в целях обеспечения функционирования государственной системы учета преступлений, единообразия и полноты отражения в формах государственного статистического наблюдения сведений о состоянии преступности, а также реализации единых принципов государственной регистрации и учета преступлений". Очевидно, что даже первичная статистическая отчетность дает определенные представления об уровне и структуре преступности, вполне может использоваться для моделирования уголовно-правовой реальности. Недаром в большинстве диссертационных работ уголовно-правового и криминологического характера используются данные первичной статистической отчетности, например указание на общее число зарегистрированных в прошлые годы преступлений данного вида. Между тем такая первичная статистика, сколь бы полной она ни была, являет собой лишь малую толику аналитических возможностей, полноценное раскрытие которых зависит от использования конкретных методов теории вероятностей, математической статистики, математической логики и т. д. То есть первичная статистика содержит в себе огромный зарезервированный потенциал, раскрытие которого напрямую связано с соответствующими исследовательскими процедурами, без использования которых трудно или невозможно устанавливать конкретные тенденции и статистические закономерности движения преступности. Предположим, что в нашем распоряжении имеются два временных ряда (ряды динамики) - преступления конкретного вида за ряд лет и вариация какого-либо экономического показателя за тот же период времени. Это данные первичной статистики, и их простое сопоставление не имеет смысла. Однако, если мы применим простой корреляционный и парный регрессионный анализ, то можем установить тесную корреляционную связь между данным социально-правовым и экономическим явлениями. Более того, по результатам регрессионного анализа мы получим сведения о средних темпах прироста изучаемого нами криминогенного процесса в зависимости от изменения исследуемого экономического явления. Естественно, возникает вопрос, какое отношение имеет установление такой связи к формированию уголовного законодательства, например внесению конкретных изменений в УК РФ? Ответ на данный вопрос очевиден: если такая связь будет установлена, то будут вполне возможны и корректировки уголовного законодательства, например, в форме проведения декриминализации определенных деяний или, наоборот, закрепления их в качестве преступных. При этом, однако, не следует забывать главного - понимания качественной определенности соотносимых рядов данных. В настоящее время математическое и иное моделирование многообразных криминогенных процессов приобретает всевозрастающее значение, но при этом нужно помнить, что "между причинностью в криминологии и в праве имеется не только общность, но и существенные различия. Причинная связь между криминогенными факторами и совершением преступления (причинами и преступностью) по времени предшествует причинной связи между общественно опасным действием (бездействием) и преступными последствиями. Последней присущи главным образом динамические закономерности и функциональные связи, а между криминогенными факторами и преступным поведением в основном действуют статистические закономерности и корреляционные связи" <29>. Упомянутое различие должно также обусловливать заметные различия в конструировании уголовно-правовых и криминологических моделей. Уголовно-правовые модели, даже в виде "квалификационных комплексов" как типичных запрещенных под угрозой уголовного наказания деяний, все-таки носят более частный характер, нежели криминологические модели, связывающие между собой различные социальные, биологические и природные явления. -------------------------------- <29> Лунеев В. В. Юридическая статистика: Учебник. М.: Юристъ, 2000. С. 308.

В свое время Энрико Ферри, опираясь только на первичную статистику и не применяя сложных статистических методов, сделал важный вывод о том, что естественная преступность и преступность по закону в общем постоянно увеличиваются при более или менее значительных ежегодных колебаниях, которые, накопляясь, временами становятся настоящими волнами преступности" <30>. По сути, это уже разговор о долговременных тенденциях данного социально-правового явления, поскольку тренд "пробивается" именно сквозь колебания и подчеркивает нестационарный характер процесса. Строго говоря, колебания происходят не вокруг среднего, как в стационарном процессе, а вокруг восходящей (положительный тренд) или нисходящей линии (отрицательный тренд). Удивительно, но выводы Э. Ферри оказались справедливыми, что в конце XX столетия доказал видный российский криминолог В. В. Лунеев уже с использованием соответствующих статистических методов на базе обширного первичного эмпирического материала. "При всех существующих расхождениях в уровне преступности, - пишет В. В. Лунеев, - первой и определяющей тенденцией в мире является ее абсолютный и относительный рост. Это не означает, что преступность в любой стране и всегда только растет, есть страны, где преступность в какие-то периоды и развития сокращается или уровень ее стабилизируется. Речь идет о среднестатистической тенденции преступности в мире, рассчитанной за длительный период времени. Эта тенденция была обнаружена более ста лет назад А. Кетле, К. Марксом, Ф. Листом и другими исследователями, как только они прикоснулись к уголовной статистике. Маркс, сопоставляя в параллельных рядах численность населения, родившихся, умерших, осужденных и пауперов, предположил, что, должно быть, есть что-то гнилое в самой сердцевине такой социальной системы, которая увеличивает богатство, но при этом не уменьшает нищету и в которой преступность растет даже быстрее, чем численность населения" <31>. -------------------------------- <30> Ферри Э. Уголовная социология / Сост. и предисл. В. С. Овчинского. М.: ИНФРА-М, 2005. С. 240. <31> Лунеев В. В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции. М.: Издательство "НОРМА", 1997. С. 14.

Наиболее обстоятельный анализ тенденций и закономерностей преступности в мире, его различных регионах и России представлен в монографии В. В. Лунеева "Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции". Здесь выделяются мировые тенденции и закономерности преступности, мировые тенденции борьбы с преступностью, тенденции преступности в СССР и на территории бывшего Союза после его распада, сравнительные тенденции преступности в республиках (государствах) бывшего СССР, тенденции надежности криминологических показателей, а также тенденции отдельных видов и групп преступлений. В частности, речь идет о тенденциях политической, насильственной, корыстной и организованной преступности, терроризме, преступности политической и правящей элиты, преступности в межнациональных конфликтах и преступности в вооруженных силах. В отдельный блок выделены тенденции, связанные с контролем над преступностью: тенденции уровня выявленных правонарушителей, тенденции судимости, а также сделан прогноз преступности. Совершенно неслучайно на вышеупомянутую работу в настоящее время мы находим и наибольшее количество ссылок. Так, Я. И. Гилинский пишет: "Начиная обзор состояния преступности и основных тенденций ее изменений, необходимо еще раз напомнить, что мы можем судить только о зарегистрированной ее части, а поэтому наши суждения будут носить относительный, ориентировочный характер. С другой стороны, нельзя совсем пренебречь имеющимися данными уголовной статистики и, по возможности, результатами исследований, ибо они составляют необходимую эмпирическую базу для теоретических рассуждений. Криминологический анализ мировых и отечественных тенденций преступности достаточно полно отражен в работах В. В. Лунеева - в серии статей и монографии. Поэтому мы можем ограничиться лишь самыми общими сведениями и комментариями" <32>. В. В. Лунеев отмечает, что в открытом мире вопрос сопоставимости уголовно-статистических данных разных стран разрабатывался не только теоретически. В практическом плане он был представлен на первом международном статистическом конгрессе еще в 1853 году А. Кетле, а в 1950 году Генеральной Ассамблеей была принята резолюция о необходимости созыва каждые пять лет международных конгрессов ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями <33>. В упомянутой монографии В. В. Лунеева достаточно подробно анализируется история вопроса и соответствующие обзоры ООН, касающиеся мониторинга преступности в мире. Совершенно неслучайно глава первая его книги названа "Исторические и методологические проблемы мониторинга преступности в мире". -------------------------------- <32> Гилинский Я. И. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других "отклонений". СПб., 2004. С. 208. <33> Лунеев В. В. Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 4 - 5.

Говоря о закономерностях преступности, криминологи обычно ведут речь о различных детерминантах <34>, причинах и условиях <35>, способствующих совершению преступлений, факторах преступности, ее объяснении <36>. Чезаре Ломброзо начинает свой труд "Преступление" так: "Всякое преступление имеет в происхождении своем множество причин, и так как причины эти очень часто сливаются одна с другой, то нам нет надобности рассматривать их каждую в отдельности. Мы можем поступить здесь точно так же, как во всех случаях, когда нам невозможно выделить одну какую-нибудь причину известных явлений без того, чтобы не затронуть вместе с тем и других. Каждый знает, что холера, тиф, туберкулез обусловливаются особыми специфическими причинами; но никто не станет, однако, утверждать, что метеорические, гигиенические, индивидуальные и психические причины не имеют никакого влияния на эти болезни. Даже самые ученые наблюдатели остаются иной раз в неведении относительно истинных, специфических причин тех или иных явлений" <37>. В упомянутой работе Ч. Ломброзо приводит пространный перечень причин преступности, на многие из которых обращают внимание и современные криминологи. В частности, он ведет речь об алкоголизме, экономическом влиянии, воспитании, плотности населения, эмиграции и иммиграции населения, влиянии метеорологических и климатических факторов, наследственности и семейном положении, профессии, возрастных особенностях и т. д. -------------------------------- <34> Кузнецова Н. Ф. Проблемы криминологической детерминации / Под ред. В. Н. Кудрявцева. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. 208 с. <35> Кудрявцев В. Н., Бородин С. В., Нерсесянц В. С., Кудрявцев Ю. В. Социальные отклонения. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юрид. лит., 1989. С. 252; Криминология: Учебник / Под ред. В. Н. Кудрявцева и В. Е. Эминова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2002. С. 177 - 178. <36> Гилинский Я. И. Криминология: Курс лекций. СПб: Питер, 2002. С. 95. <37> Ломброзо Ч. Преступление. Новейшие успехи науки о преступнике. Анархисты / Сост. и предисл. В. С. Овчинского. М.: ИНФРА-М, 2004. С. 3.

К настоящему моменту в мире накоплен солидный багаж криминологической литературы, выясняющей закономерности сложного социально-правового явления, именуемого "преступность". Более того, соответствующие представления ученых-криминологов стали объединять и классифицировать. В. Фокс, например, пишет, что в теории криминологии, разрабатываемой в университетах, а также в области ее практического применения в уголовной юстиции, как представляется, можно выделить три основные модели. Ряд научных направлений исходит из модели контроля, которая предполагает, что поведение изменяется под влиянием внешних воздействий, таких как задержание, арест, заключение под стражу, поощрение, и других подобных мер контроля. Медицинская модель предполагает обращение с правонарушителем, как с пациентом, рассматривая его как больного, плохо приспосабливающегося к окружению и нуждающегося в психотерапии, индивидуальном обращении, воспитании, советах и других формах помощи. Социогенная модель рассматривает правонарушения как продукт среды. В изменении нуждается его социальное и экономическое положение, в частности его домашние условия, его ближайшее окружение, а также другие факторы, формирующие среду. Проведенные исследования не позволяют прийти к заключению, что какая-либо одна из этих моделей лучше других. Практически все три модели, хотя и в разной степени, направлены на решение проблем, связанных с преступностью и правонарушителями <38>. Я. И. Гилинский выделяет: 1) классическую уголовную школу уголовного права и криминологии, берущую начало от Ч. Беккариа и И. Бентама; 2) позитивизм в философии, науке, криминологии, связывая это направление с такими именами, как О. Конт, Г. Спенсер, К. Маркс. В данном случае речь идет о таких направлениях, как биологическое (антропологическое), психологическое и социологическое. Среди позитивистских направлений он особо выделяет экономические теории, теорию аномии, аномии и напряжения, плюралистические концепции (многофакторный подход), дифференцированную ассоциацию, теорию субкультур, чикагскую школу и экологию преступности, теорию конфликта культур и теорию стигматизации, теории социального контроля; 3) современные криминологические теории. Постмодернизм. К родоначальникам данного направления он относит Я. Тейлора, П. Уолтона и Д. Янга <39>. -------------------------------- <38> Фокс В. Введение в криминологию. М., 1985. С. 62. <39> Гилинский Я. И. Криминология: Курс лекций. СПб: Питер, 2002. С. 99 - 143.

Говоря об истории российской криминологической мысли, обычно выделяют несколько этапов: 1) от первых идей (начало XIX века) до 1917 года; 2) с 1917 года до начала 30-х годов XX века; 3) с начала 60-х до конца 80-х гг. XX в.; 4) с конца 80-х гг. ушедшего столетия до наших дней <40>. По мнению В. Е. Эминова: "Впервые преступность в России систематически начала изучаться в рамках социологической школы уголовного права. Первым криминалистом, призвавшим своих коллег включить в науку уголовного права исследование причин преступности, был профессор Московского университета М. В. Духовской в 1872 году" <41>. Я. И. Гилинский, судя по всему, лишь отчасти разделяет эту точку зрения, когда пишет: "В истории отечественной криминологии ее предвестником обычно называют А. Н. Радищева, который в своем труде "О законоположении" (1802) поставил вопрос о необходимости изучения преступности, ее причин, представил анализ уголовно-статистических сведений. Известно также, что Радищев многие беды тогдашней России, включая преступность, связывал с нищетой населения и лихоимством властей. Результаты одного из первых эмпирических исследований убийств и самоубийств были представлены академиком К. Германом на заседаниях Российской Императорской академии наук 17 декабря 1823 года и 30 июня 1824 года" <42>. В многочисленных учебных и научных работах в области криминологии широко представлен путь развития российской криминологической мысли, в связи с чем мы не видим необходимости повторяться, а хотим обратить внимание лишь на некоторые работы последних лет, касающиеся изучения проблем закономерностей преступности. Так, в последние годы вышли в свет интересные книги отечественных авторов В. Н. Кудрявцева и В. Е. Эминова "Причины преступности. Криминологический анализ" <43>, Ю. М. Антоняна, В. Н. Кудрявцева, В. Е. Эминова "Личность преступника" <44>, курс лекций по криминологии А. И. Алексеева <45> и другие. Были предприняты обстоятельные исследования терроризма <46>, экономической <47> и организованной преступности <48>, коррупции <49> и других видов преступного поведения. -------------------------------- <40> Там же. С. 143. <41> Криминология: Учебник / Под ред. В. Н. Кудрявцева и В. Е. Эминова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2002. С. 62. <42> Гилинский Я. И. Криминология: Курс лекций. СПб: Питер, 2002. С. 143. <43> Кудрявцев В. Н., Эминов В. Е. Причины преступности. Криминологический анализ. М.: НОРМА, 2006. 112 с. <44> Антонян Ю. М., Кудрявцев В. Н., Эминов В. Е. Личность преступника. М., 2004. 364 с. <45> Алексеев А. И. Криминология: Курс лекций. М.: Щит и меч, 2005. 342 с. <46> Антонян Ю. М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование. М.: Щит-М, 2001. 306 с. <47> Экономическая преступность / Под ред. В. В. Лунеева, В. И. Борисова. М.: Юристъ, 2002. <48> Гуров А. И. Организованная преступность - не миф, а реальность. М., 1990. <49> Кудрявцев В. Н., Лунеев В. В., Наумов А. В. Организованная преступность и коррупция в России (1997 - 1999) / РАН. ИНИОН и др. М., 2000. 200 с.; Максимов С. В. Коррупция в России. Уфа: Уфимский филиал Академии налоговой полиции ФСНП РФ, 2000. 70 с.

Таким образом, даже беглый анализ мировой и отечественной литературы наглядно показывает, что на сегодняшний день накоплен солидный багаж знаний, касающихся тенденций и закономерностей преступности в мире, его различных регионах и странах, что служит хорошим подспорьем в проведении дальнейших криминологических исследований, нацеленных на углубление и расширение соответствующих криминологических теорий, совершенствование уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного законодательства и практической деятельности по предупреждению и борьбе с преступностью.

Название документа