Актуальные вопросы квалификации преступлений экстремистской направленности

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ЭКСТРЕМИСТСКОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ

А. А. КУНАШЕВ

Кунашев А. А., прокурор отдела управления Главного уголовно-судебного управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации.

Понимание на высшем государственном уровне общественной опасности экстремизма выражается в признании этого социального явления в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г., утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 12 мая 2009 г. N 537, в качестве одного из основных источников угрозы национальной безопасности России.

В 2012 г. количество зарегистрированных преступлений экстремистской направленности выросло на 12% по сравнению с 2011 г. и составило 696. Характер совершаемых экстремистами деяний становится более дерзким, а причиняемый ими вред более ощутимым. Выступая 5 марта 2013 г. на расширенной коллегии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, посвященной итогам работы за прошлый год, Президент Российской Федерации В. В. Путин, обращаясь к прокурорам, призвал решительнее реагировать на любые попытки разжигания межнациональной и межрелигиозной вражды, на пропаганду ксенофобии и шовинизма <1>. -------------------------------- <1> URL: http://www. interfax. ru/russia/news. asp? id=293912 (дата обращения: 05.03.2013).

Выполнение поставленных перед правоохранительными органами задач требует точного применения уголовного законодательства. Только правильная квалификация преступлений экстремистской направленности будет способствовать дифференциации ответственности и индивидуализации наказаний за эти общественно опасные посягательства, повышению эффективности правовых мер борьбы с ними. В примечании 2 к ст. 282.1 УК РФ преступления экстремистской направленности определяются как преступления, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, предусмотренные соответствующими статьями Особенной части УК РФ и п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ. Именно наличие этих мотивов в деянии характеризует любой криминальный акт как преступление экстремистской направленности. Установление экстремистских мотивов, т. е. соответствующих мотивов ненависти или вражды, на практике вызывает значительные трудности, что связано, в частности, с несовершенством уголовного законодательства, устанавливающего ответственность за рассматриваемые деяния. Так, законодатель не раскрывает понятие этих мотивов. В доктрине уголовного права под мотивом преступления понимают внутреннее побуждение, которым руководствовалось лицо при совершении преступления. Мотив - это признак, характеризующий субъективную сторону преступного поведения; это тот внутренний источник, который толкает виновного на нарушение уголовно-правового запрета. В чем же особенность экстремистских мотивов? В уголовном законе при их описании употребляются термины "ненависть" и "вражда". В толковых словарях русского языка "ненависть" определяется как чувство сильной вражды. Слово же "вражда" рассматривается в двух смысловых аспектах: 1) как синоним слова "ненависть", т. е. как обозначение соответствующего отрицательного чувства; 2) как отношения и действия, проникнутые ненавистью. Как указано выше, мотив - это внутренняя побудительная причина поведения индивида. Поэтому использование законодателем слов "ненависть" и "вражда" в данном контексте применительно к мотиву нужно, на наш взгляд, воспринимать как синонимичные понятия, которые дублируют друг друга. Определенные сложности в юридической оценке экстремистских деяний связаны с разграничением мотивов личной неприязни, которые часто обозначаются в судебной практике "личными неприязненными отношениями", и названных в законе мотивов ненависти или вражды. В основе и тех, и других побуждений лежит эмоция неприязни, ненависть, однако причины их возникновения, их направленность различны. Преступления, совершаемые по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной ненависти или вражды, а также ненависти или вражды в отношении социальной группы, характеризуются отвлеченностью от личных качеств потерпевшего. Преступник причиняет лицу вред только из-за того, что тот принадлежит к враждебной ему группе (расовой, национальной, религиозной и т. д.). Таким образом, совершение преступления по экстремистским мотивам является проявлением не личностного, а социального, межгруппового конфликта. Верное установление экстремистского мотива в деянии связано с необходимостью тщательного исследования фактических обстоятельств дела: выяснения взаимоотношений сторон до начала и во время конфликта, выявления истинной его причины, анализа как непосредственно самих преступных действий, так и посткриминального поведения виновного, допущенных им высказываний во время совершения преступления. Например, по одному из уголовных дел Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации так обосновала законность решения суда первой инстанции, усмотревшего в действиях осужденного мотив национальной ненависти: "Как правильно указал суд в приговоре, убеждения и мотивация действий подсудимых, выбор ими людей с нерусской внешностью в качестве объекта для нападения, их одежда во время совершения преступлений и внешний вид были характерны и полностью соответствовали атрибутам экстремистского националистического движения бритоголовых" <2>. -------------------------------- <2> Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 20 февраля 2007 г. N 4-о07-15 // СПС "КонсультантПлюс".

Нередко жертвами радикально настроенных экстремистских группировок становятся граждане той же национальности, которые ошибочно воспринимаются преступниками как представители ненавистных им этнических групп. В этой ситуации действия виновных следует квалифицировать как оконченные преступления (при фактическом выполнении всех признаков объективной стороны), поскольку определяющим моментом для квалификации выступает не действительная принадлежность потерпевшего к другой нации, а мотивация деяния. Необходимо также иметь в виду, что наличие мотива национальной, расовой ненависти и вражды в деянии вовсе не обязательно должно быть связано с принадлежностью виновного и потерпевшего к разным этническим группам. В качестве примера интересно следующее уголовное дело. Большечерниговским районным судом Самарской области 26 сентября 2008 г. Алабердина Р. Г. признана виновной по ч. 2 ст. 119 УК РФ за совершение по мотиву национальной ненависти угрозы убийством. Судом установлено, что Алабердина в ходе ссоры с Н., башкиркой по национальности, во дворе жилого дома, действуя из ненависти к лицам башкирской национальности, размахивала лопатой и высказывала в адрес Н. угрозы физической расправы, выкрикивая: "Я вас убью, ненавижу башкир!" Эти угрозы потерпевшая восприняла реально. Примечательно, что сама осужденная имеет отца - башкира (мать по национальности чувашка), носит башкирскую фамилию, одинаково говорит на русском и башкирском языках, других языков не знает. Тем не менее суд квалифицировал действия осужденной по признаку мотива национальной ненависти, обосновав это тем, что ссора с Н. возникла без видимых причин, акцент в ходе высказывания угроз Алабердина сделала непосредственно на национальной принадлежности потерпевшей. Изучение судебной практики по делам о преступлениях экстремистской направленности свидетельствует, что немалую трудность при расследовании и судебном рассмотрении таких дел представляет отграничение хулиганских побуждений от экстремистских мотивов, что приводит к квалификационным ошибкам. Вызвано это тем, что указанные мотивы имеют некоторые общие признаки. Кроме того, до недавнего времени следственные органы неохотно инкриминировали виновным мотивы расовой, национальной или религиозной ненависти, порой подменяя их хулиганскими побуждениями. Объединяет экстремистский и хулиганский мотивы прежде всего то, что они направлены не на конкретного человека, а на общество; личные признаки потерпевшего безразличны для преступника. Однако эти мотивы имеют и существенные различия. Во-первых, в основе экстремистских мотивов всегда лежит ненависть - стойкое отрицательное чувство, тогда как при формировании хулиганских побуждений этой эмоции может и не быть. Во-вторых, экстремистская мотивация обусловливает "избирательность поведения виновного и использование им конкретного повода, который вряд ли можно признать незначительным" <3>. Если хулиган проявляет неуважение и бросает вызов обществу в целом, то экстремист направляет свои действия на его сегмент - определенную группу лиц, обладающую расовыми, национальными, религиозными, политическими и иными социальными признаками. -------------------------------- <3> Борисов С. В. Уголовная ответственность за преступления экстремистской направленности. М.: Юрлитинформ, 2009. С. 32 - 133.

Не вызывает сомнений то, что преступления иногда могут быть полимотивированными, т. е. продиктованы несколькими мотивами. В этом случае для правильной квалификации правоприменитель должен разрешить вопрос о так называемой конкуренции мотивов. В Постановлении от 28 июня 2011 г. N 11 "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности" Пленум Верховного Суда Российской Федерации дал достаточно четкие разъяснения, направленные на устранение наметившейся в последнее время противоречивости судебной практики. Так, в п. 3 Постановления указано, что квалификация преступлений против жизни и здоровья, совершенных по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, по п. "л" ч. 2 ст. 105, или по п. "е" ч. 2 ст. 111, или по п. "е" ч. 2 ст. 112, или по п. "б" ч. 2 ст. 116 УК РФ исключает возможность одновременной квалификации содеянного по другим пунктам указанных частей этих статей, предусматривающим иной мотив или цель преступления. Таким образом, учитывать необходимо лишь основной, доминирующий мотив. Вместе с тем этот подход не может быть применен к убийству двух и более лиц, когда содеянное подпадает под признаки п. "а" ч. 2 ст. 105 УК РФ. Здесь, несмотря на отсутствие совокупности преступлений, фактически речь идет о нескольких деяниях <4>. Поэтому, если они были обусловлены разными мотивами (например, в одном случае пострадавший лишен жизни из корыстных побуждений, а в другом - из религиозной ненависти), имеющими самостоятельное правовое значение, все они должны вменяться лицу, привлекаемому к уголовной ответственности. -------------------------------- <4> Мы рассматриваем случаи, когда убийства не были связаны между собой и не охватывались единым умыслом виновного.

От конкуренции мотивов следует отличать ситуацию, когда преступление совершается в отношении потерпевшего, характеризующегося несколькими социальными признаками, вызывающими у виновного соответствующее враждебное чувство. Дело в том, что зачастую один индивид является обладателем нескольких различных социальных статусов, совокупность которых в социологии именуют статусным набором. Например, конкретная женщина (пол) может быть русской (национальность) православной христианкой (отношение к религии) с европеоидной внешностью (раса) <5>. Каждый из этих признаков отличий может вызывать у преступника ненавистное отношение к жертве, трансформируясь в соответствующие экстремистские мотивы. При таких условиях все эти мотивы, как однородные, должны находить отражение при юридической оценке деяния, так как они не конкурируют между собой. -------------------------------- <5> См.: Жеребченко А. В. Уголовная ответственность за возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства: Дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08. М., 2010. С. 129.

В заключение хотелось бы отметить, что практика применения антиэкстремистского законодательства находится в стадии формирования. Требуется проведение дальнейшего анализа судебных решений по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности и научных исследований с целью совершенствования правоприменительной деятельности в сфере противодействия криминальным появлениям экстремизма любого толка.

Название документа