Вопросы защиты в судебной практике сведений об органах, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, и обеспечения безопасности ее участников

(Чуркин А. В.) ("Юридическая литература", 2004) Текст документа

ВОПРОСЫ ЗАЩИТЫ В СУДЕБНОЙ ПРАКТИКЕ СВЕДЕНИЙ ОБ ОРГАНАХ, ОСУЩЕСТВЛЯЮЩИХ ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, И ОБЕСПЕЧЕНИЯ БЕЗОПАСНОСТИ ЕЕ УЧАСТНИКОВ

А. В. ЧУРКИН

А. В. Чуркин, доцент кафедры уголовного процесса Военного университета Министерства обороны Российской Федерации, кандидат юридических наук.

Орган, представивший результаты оперативно-розыскной деятельности (далее - ОРД), использование которых в уголовном процессе сопряжено с возможностью возникновения реальной угрозы для безопасности ее участников, обязан предусмотреть конкретные меры по их защите. При необходимости указанные меры согласовываются с органом дознания, следователем, прокурором или судом, которым представляются указанные результаты. При возникновении реальной угрозы противоправного посягательства на жизнь, здоровье или имущество участников ОРД органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность, обязаны принять необходимые меры по предотвращению противоправных действий, установлению виновных и привлечению их к ответственности, предусмотренной законодательством Российской Федерации. В целях обеспечения безопасности участников ОРД и членов их семей допускается проведение специальных мероприятий по их защите в порядке, определяемом Федеральным законом "О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов". В соответствии с ч. 2 ст. 12 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" предание гласности сведений о лицах, внедренных в организованные преступные группы, о штатных негласных сотрудниках органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, а также о лицах, оказывающих или оказывавших им содействие на конфиденциальной основе, допускается лишь с их согласия в письменной форме и в случаях, предусмотренных федеральными законами. При представлении органу дознания, следователю, прокурору или в суд результатов ОРД, получаемых в процессе длящегося оперативно-технического мероприятия, должны быть приняты исчерпывающие меры, обеспечивающие вопросы конспирации проведения данного мероприятия, вплоть до его прекращения (п. 25 Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю, прокурору или в суд, утвержденной 13 мая 1998 г. совместным приказом ФСНП России N 175, ФСБ России N 226, МВД России N 336, ФСО России N 201, ФПС России N 286, ГТК России N 410, СВР России N 56. Зарегистрирована Министерством юстиции Российской Федерации 3 сентября 1998 г., регистрационный N 1603, согласована с Генеральной прокуратурой РФ). Результаты ОРД не представляются: если невозможно обеспечить безопасность субъектов (участников) оперативно-розыскной деятельности в связи с представлением и использованием данных результатов в уголовном процессе; если их использование в уголовном процессе создает реальную возможность расшифровки (разглашения) сведений об используемых или использованных при проведении негласных оперативно-розыскных мероприятий силах, средствах, источниках, методах, планах и результатах оперативно-розыскной деятельности, о лицах, внедренных в организованные преступные группы, о штатных негласных сотрудниках и о лицах, оказывающих им содействие на конфиденциальной основе, а также об организации и тактике проведения оперативно-розыскных мероприятий, отнесенных законом к государственной тайне (кроме случаев, когда указанные сведения предаются гласности в порядке, установленном Федеральным законом "Об оперативно-розыскной деятельности"). Решение о непредставлении результатов ОРД по этим мотивам оформляется постановлением руководителя органа, осуществляющего ОРД, и приобщается к материалам дела оперативного учета или соответствующего номенклатурного дела. О принятом решении уведомляется инициатор запроса (п. 26 названной выше Инструкции). По вопросам, касающимся темы настоящей статьи, в качестве иллюстрации целесообразно привести следующие примеры из правоприменительной практики: 1. В Железнодорожном городском суде Московской области было рассмотрено уголовное дело по ч. 4 ст. 228 УК РФ, доказательства которого были сформированы на результатах таких оперативно-розыскных мероприятий, как оперативное внедрение и проверочная закупка. В материалах уголовного дела имелось постановление, в котором указано, что рассекречиваются результаты проверочной закупки, а результаты оперативного внедрения рассекречиванию не подлежат, так как они содержат государственную тайну. Однако, несмотря на такое решение, в уголовном деле имелся протокол допроса свидетеля - сотрудника РУБОП, внедрявшегося в организованную группу и проводившего проверочную закупку. В этом протоколе указаны все сведения о нем, при этом в деле нет письменной отметки о том, что он согласен предать их гласности. Кроме того, в период досудебного производства и в суде он показал, что "...несколько месяцев назад я был внедрен в организованную преступную группу, которой руководил (такой-то) преступный авторитет... Неделю назад перед проведением проверочной закупки один из членов организованной преступной группы предложил купить у него 7 кг опия, на что он дал согласие...". Эти показания, т. е. нерассекреченные сведения, составляющие государственную тайну, были публично оглашены им в открытом судебном заседании <*>. Такие действия внедрявшегося сотрудника содержат признаки разглашения государственной тайны (ст. 283 УК РФ). --------------------------------- <*> См.: Архив Железнодорожного городского суда Московской области. Уголовное дело N 1-196/2004 г. в отношении Саидова и Шехова.

2. В судебном заседании при рассмотрении уголовного дела адвокат попросил понятых, которые утверждали, что они присутствовали в рамках оперативного эксперимента при видеосъемке, заснявшей встречу потерпевшего с подсудимым, начертить схему места, в котором это происходило, и указать те места, где находились они и лица, которых снимали на видео. Судья дал согласие, и понятые, начертив схему, указали эти места. Получив схему и пояснения, адвокат попросил суд произвести показ видеозаписи этой встречи. Во время просмотра видеозаписи стало ясно, что с того места, которое указали понятые, сделать такую видеозапись невозможно. На экране было заметно, что потерпевший и подсудимый сняты с иного положения, а не как сообщили названные выше свидетели (понятые при оперативном эксперименте). Их встреча происходила почти в центре площади населенного пункта, вокруг которой в разные стороны двигался автотранспорт. Это четко выражено оператором, который один раз путем смены фокусного расстояния объектива показал место встречи с дальнего расстояния, "привязывая" его к местности. Пояснить это противоречие понятые не могли. Тогда в судебное заседание для допроса был вызван оперуполномоченный, который проводил это оперативно-розыскное мероприятие (ОРМ). Оперуполномоченный в данной ситуации, демонстрируя хорошие знания закона, сказал, что данный вопрос в соответствии с ч. 1 ст. 12 Закона "Об оперативно-розыскной деятельности" касается сведений о силах и средствах подразделений, осуществляющих ОРД, но так как они не охватываются понятием "результаты ОРД", то в уголовное дело соответствующие материалы в этом аспекте следователю не направлялись. Однако эти сведения можно получить по мотивированному запросу суда и только в том случае, если они будут рассекречены в установленном законом порядке <*>. --------------------------------- <*> См.: Архив Балашихинского городского суда Московской области. Уголовное дело N 1-103/2004 г. в отношении Тодуа.

3. В судебном заседании при рассмотрении уголовного дела, доказательства которого были сформированы на результатах оперативного внедрения и проверочной закупки, адвокат задал вопрос сотруднику, проводившему проверочную закупку, об источниках финансирования закупки поддельных долларов США. Оперуполномоченный ОБЭП УВД ЮВАО г. Москвы пояснил, что использовались деньги, предусмотренные на оперативные расходы. Тогда адвокат заявил суду ходатайство о направлении в Главное финансово-экономическое управление (далее - ГФЭУ) МВД России запроса на предмет проверки этого обстоятельства о выделении данных финансовых средств. Судья, не разбирая всех тонкостей и нюансов Закона "Об оперативно-розыскной деятельности" и не понимая, что вопрос, поставленный адвокатом, не входит в понятие результатов ОРД, удовлетворила ходатайство адвоката и направила соответствующий запрос. Через некоторое время из ГФЭУ МВД России поступил ответ о том, что деньги на данное мероприятие не выдавались. На основании этого ответа адвокат стал настаивать на ложности показаний оперативного сотрудника и нарушении закона (в данном случае ведомственных нормативных актов. - А. Ч.) о порядке получения и расходования денежных средств, выделяемых на оперативные расходы, и заявил, что все доказательства изначально получены с нарушением закона, а поэтому не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения в соответствии с ч. 2 ст. 50 Конституции РФ и ст. 75 УПК РФ. В связи с этим в суд был вызван руководитель оперативного подразделения, который пояснил, что на случай необходимости срочного проведения оперативно-розыскных мероприятий ведомственными нормативными актами предусмотрен иной порядок финансирования оперативных расходов, а именно использование внебюджетных денежных средств. По этой причине из ГФЭУ МВД России поступил такой отрицательный ответ. Что касается оперативного сотрудника, то он в установленном порядке получил денежные средства на оперативные расходы, но об их происхождении не информировался в силу отсутствия такой необходимости. Суд, удовлетворенный ответом, отклонил ходатайство адвоката <*>. --------------------------------- <*> См.: Архив Кузьминского районного суда ЮВАО г. Москвы. Уголовное дело N 1-679/2004 г. в отношении Казачкова, Картасидиса и Мгалоблишвили.

Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (ч. 9 ст. 166, ч. 1 ст. 277 и ч. 5 ст. 278) допускает участие в российском уголовном процессе под псевдонимом следующих категорий граждан: 1) лиц, внедренных в организованные преступные группы (ОПГ); 2) лиц, сотрудничающих с осуществляющими ОРД органами на конфиденциальной основе (конфидентов); 3) негласных штатных сотрудников (НШС) этих органов; 4) иных граждан при необходимости обеспечить безопасность потерпевшего, его представителя, свидетеля, их близких родственников, родственников и близких лиц. Сведения о лицах, перечисленных в п. п. 1 - 3, согласно ч. 1 ст. 12 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности", ст. 5 Закона РФ "О государственной тайне" <*> и п. 80 Перечня сведений, отнесенных к государственной тайне, утвержденного Указом Президента РФ от 30 ноября 1995 г. N 1203 <**>, составляют государственную тайну и подлежат рассекречиванию только на основании постановления руководителя органа, осуществляющего ОРД. Кроме того, в соответствии с ч. 2 ст. 12 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" предание гласности сведений об указанных лицах допускается лишь с их согласия в письменной форме и в случаях, предусмотренных федеральными законами. --------------------------------- <*> См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. N 41. Ст. 4673. <**> См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. N 49. Ст. 4775; 1998. N 5. Ст. 561.

Если установленные в ч. ч. 1 и 2 ст. 12 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" условия выполнены, то подлинные фамилия, имя и отчество перечисленных лиц указываются в постановлении следователя об участии гражданина в уголовном судопроизводстве под псевдонимом. Это постановление следователь согласовывает с прокурором, в постановлении излагаются причины принятия решения о сохранении в тайне персонографических данных, указывается псевдоним участника следственного действия и приводится образец его подписи, которые он будет использовать в протоколах следственных действий, произведенных с его участием. Данное постановление помещается в конверт, который опечатывается и приобщается к уголовному делу. При ознакомлении обвиняемого и его защитника по окончании предварительного расследования с материалами уголовного дела на основании положений ч. 1 ст. 217 УПК РФ этот конверт, в котором помещено названное выше постановление, им не предъявляется. Руководитель осуществляющего ОРД органа может отказаться рассекретить сведения о лицах, внедренных в ОПГ, о конфидентах и НШС. Равным образом эти лица могут не согласиться на предание гласности сведений о них. В этом случае, поскольку ч. 9 ст. 166 УПК РФ не предписывает обязательное указание в постановлении следователя, наряду с псевдонимом, подлинных данных защищаемого, допустима фиксация в вышеуказанном постановлении следователя лишь псевдонима защищаемого лица. В этом случае его подлинные данные останутся неизвестными не только для обвиняемого и его защитника, но и для дознавателя, следователя и прокурора. Личность защищаемого лица дознавателю, следователю и прокурору в этом случае должен удостоверить соответствующий представитель органа, осуществляющего ОРД. В то же время подлинные данные об указанных выше лицах в стадиях судебного разбирательства (производство в суде первой и/или апелляционной инстанции) не могут скрываться от суда, поскольку ч. 5 ст. 278 УПК РФ говорит о допросе судом лиц "без оглашения" подлинных данных о них. Это значит, что подлинные данные не оглашаются судом, но известны ему. Следовательно, участие под псевдонимом в стадиях судебного разбирательства конфидентов, НШС и внедренных в ОПГ лиц возможно при условии, если их подлинные данные станут известны суду, что в свою очередь становится возможным после выполнения вышеназванных условий, предусмотренных в ч. ч. 1 и 2 ст. 12 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности". Следующий аспект участия этих граждан в судебном разбирательстве под псевдонимом - допустимость заявления сторонами ходатайства о раскрытии "подлинных сведений" о таких лицах, и право суда "предоставить сторонам возможность ознакомления с указанными сведениями". Это возможно в ходе судебного следствия, но не ранее, например, в рамках предварительного слушания либо подготовительной части судебного заседания, поскольку о возможности указанного ходатайства говорится только в ч. 6 ст. 278 УПК РФ. Изложенное выше приводит к выводу, что если суд признает необходимость такого ознакомления, он не вправе провести ознакомление без предварительного обращения с соответствующим запросом к руководителю органа, осуществляющего ОРД, и к лицу, выступающему в уголовном процессе под псевдонимом. Ознакомление состоится, если указанные субъекты согласятся на это, т. е. повторно предпримут действия, предусмотренные в ч. ч. 1 и 2 ст. 12 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" (на этот раз - для ознакомления с подлинными данными защищаемого уже не суда, а сторон уголовного судопроизводства). В ином случае, т. е. при выводе суда о необходимости раскрытия подлинных сведений о защищаемом лице сторонам, но при отказе руководителя органа, осуществляющего ОРД, либо самого защищаемого выполнить действия, предусмотренные в ст. 12 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности", такое ознакомление невозможно, личность защищаемого останется неизвестной для сторон, и, следовательно, его показания суд должен будет исключить из исследуемого перечня обвинительных доказательств. При этом, поскольку причина исключения показаний такого лица не связана с нарушением требований уголовно-процессуального закона, не могут быть подвергнуты сомнению: 1) законность и обоснованность уголовно-процессуальных решений (об обыске, выемке, избрании меры пресечения и др.), которые были приняты на основании показаний псевдонимов в стадиях досудебного производства; 2) допустимость доказательств в стадиях досудебного производства, полученных благодаря показаниям псевдонимов. Исключение показаний псевдонимов из совокупности доказательств, исследуемых в рамках судебного следствия, может повлиять лишь на решения, которые суд принимает в ходе следствия и завершает производство в суде первой инстанции. Суд должен выяснить согласие защищаемого на ознакомление сторон уголовного судопроизводства с его подлинными персонографическими данными во всех трех указанных выше случаях. Если согласие защищаемого гражданина не получено, суд, придя ранее к выводу о необходимости ознакомления с его персонографическими данными, должен исключить показания псевдонима из исследуемой совокупности доказательств, но не предавая огласке подлинные сведения о нем. В этом случае "теряется" доказательство, но исключается возможность возникновения опасности для жизни и здоровья защищаемого лица. В то же время следует отметить, что ч. 6 ст. 278 УПК РФ устанавливает лишь право, но не обязанность суда предоставить сторонам возможность для ознакомления с подлинными сведениями о защищаемом лице при наличии об этом обоснованного ходатайства. Если буквально толковать эту правовую норму, то в ней говорится "о лице, дающем показания...", следовательно, если защищаемое лицо уже дало показания в суде и на момент дачи этих показаний соответствующее ходатайство сторонами не было заявлено, то применение ч. 6 ст. 278 УПК РФ становится невозможным по указанной причине. Кроме того, в случае если защищаемое лицо не присутствовало в судебном заседании, например, по причине невозможности обеспечить его безопасность, своей тяжелой болезни, препятствующей его явке в суд, вследствие стихийного бедствия или иных чрезвычайных обстоятельств, препятствующих его явке в суд, и в судебном заседании в качестве доказательства демонстрируется видеозапись его показаний в период досудебного производства, то тогда по указанным выше правовым основаниям также в суде невозможно раскрыть его подлинные данные. Нечеткость многих правовых норм нового УПК РФ, непродолжительный срок его применения и отсутствие в связи с этим необходимой правоприменительной практики, его несогласованность по отдельным аспектам с законодательством в сфере ОРД позволяют отдельным ученым давать такие комментарии: "При сопоставлении ч. 6 и ч. 5 ст. 278 УПК РФ следует вывод, что ч. 6 относится только к ч. 5 ст. 278 УПК РФ" <*>. Представляется, что такое либо иное толкование закона может дать только сам законодатель, а Верховный Суд Российской Федерации в этом аспекте может выступить с законодательной инициативой. Такой подход устранит имеющиеся коллизии и будет способствовать единству практики. --------------------------------- <*> Епихин А. Ю. Условия эффективности функционирования безопасности личности в уголовном судопроизводстве // Преступность в разных ее проявлениях и проблемы организованной преступности. М., 2004. С. 153.

При принятии решения о предоставлении участнику уголовного судопроизводства псевдонима и в ходе дальнейшего судопроизводства надлежит знать и соблюдать условие, установленное для применения данной меры безопасности Европейским Судом по правам человека (ЕСПЧ). Его позиция в связи с использованием в стадии судебного разбирательства показаний лиц, фамилия, имя и место жительства которых остаются неизвестными суду, в том, что стороне защиты и последней не предоставляется возможность непосредственного допроса этих лиц, выражена в ряде решений и заключается в следующем. В 1989 году по делу "Костовски (Kostovski) против Нидерландов" ЕСПЧ отметил следующее: "Если на этапе расследования уголовного дела использование анонимных источников может быть оправданным, то взятие таких показаний за основу с целью добиться осуждения заявителя Костовски явно идет вразрез с гарантиями, предусмотренными ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод". Аналогичное имело место в практике ЕСПЧ в 1993 году по делу "Саиди (Saidi) против Франции", когда обвинительный приговор был основан исключительно на заявлениях двух анонимных лиц, которые опознали в заявителе Саиди лицо, причастное к совершению преступления. Обвинение не представило никаких дополнительных доказательств в подтверждение их показаний. ЕСПЧ по делу Саиди определил нарушение п. п. 1 и 3 (d) ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод <*>. --------------------------------- <*> См.: Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. М., 1998. С. 254.

В 1990 году в деле "Дельта против Франции" ЕСПЧ пришел к выводу о нарушении тех же норм Европейской конвенции исходя из того, что заявитель был осужден "исключительно на основе письменных доказательств, в соответствии с практикой дачи полицейскими показаний, основанных на слухах" <*>; эти показания полицейского были приняты "судами, ответственными за установление фактов - судом первой инстанции и при апелляции - в качестве решающего доказательства, поскольку никаких других доказательств в материалах не содержалось" <**>. --------------------------------- <*> Толкование международных норм справедливого судебного разбирательства Европейской комиссией и Судом по правам человека. Добавление к третьему докладу Комиссии по правам человека ЭКОСОС "Право на справедливое судебное разбирательство: признание в современных условиях и меры по его укреплению" // Док.: E/CN.4/Sub.2/1992/24/Add.1, 15 may, 1992, P. 56. <**> Статья 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод // Европейский судебный вестник (пробный номер журнала). М., 2001. С. 21.

В других источниках также обращается внимание, что ЕСПЧ "усматривал нарушение подпункта (d) пункта 3 статьи 6 Европейской конвенции каждый раз, когда приговоры основывались на анонимных свидетельствах лиц, которые не были доступны для допроса со стороны защиты (дело Костовски против Нидерландов (1989 год) и дело Виндиш против Австрии (1990 год))" <1>; что "нидерландский суд основывался" на таких свидетельствах <2>; обвинение основывалось "только лишь" на таких свидетельских показаниях <3>; они были "единственным основанием осуждения (в деле Саиди против Франции)" <4>. --------------------------------- <1> Гомьен Д. Комментарий к "Европейской конвенции о защите прав человека". Страсбург, 1995. С. 41. <2> См.: Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Комментарий к статьям 5 и 6. М., 1997. С. 134. <3> Legeais R. L'utilisation de temoignages sous forme anonime ou deguisee dans la procedure des jurisdictions repressives // Revue internationale de droit compare. Paris, 1998. A. 50. N 2. P. 717. <4> Lemonde M. La Protection des temoins devant les tribunaux francais // Revue de science criminelle et de droit penal compare. Paris, 1996. N 4. P. 818.

Решения ЕСПЧ второй половины 1990-х годов подтвердили его позицию о недопустимости использования в суде показаний анонимных свидетелей, если вывод о виновности подсудимого основывается на таких показаниях. Председатель ЕСПЧ Л. Вильдхабер сообщает в связи с делом "Дорсон (Doorson) против Нидерландов" (1996 г.): "Принципы справедливого судебного разбирательства требуют, чтобы интересы защиты были уравновешены с интересами свидетелей или потерпевших в областях их жизни, свободы и безопасности либо их частной и семейной жизни в соответствии со ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. По делу Дорсона, которое касалось торговцев наркотиками, два анонимных свидетеля, будучи напуганными, были допрошены на апелляционной стадии в отсутствие обвиняемого, однако в присутствии его адвоката, следственным судьей, который знал их подлинную личность, хотя защита этого не знала. Защита была поставлена в такие условия, что могла задавать свидетелям вопросы кроме тех, которые могли привести к раскрытию их подлинной личности, и на все заданные вопросы были получены ответы. Более того, национальный суд не основывался при признании вины "исключительно или в решающей мере" на показаниях анонимных свидетелей" <*>. --------------------------------- <*> Вильдхабер Л. Прецедент в Европейском Суде по правам человека // Государство и право. 2001. N 12. С. 15.

В этом же деле ЕСПЧ отметил: "Статья 6 специально не требует принимать в расчет интересы свидетелей. Однако когда на карту ставится жизнь, свобода и безопасность человека, тогда, по общему правилу, вопрос попадает в сферу действия статьи 8 Конвенции. Подобные интересы свидетелей и жертв защищаются в принципе другими статьями Конвенции, согласно которым Договаривающиеся Государства должны организовать свое судопроизводство по уголовным делам таким образом, чтобы эти интересы не оказывались под угрозой. В таких обстоятельствах принципы справедливого судебного разбирательства требуют также, чтобы в соответствующих случаях интересы защиты соизмерялись с интересами тех свидетелей или жертв, которых вызвали в суд для дачи показаний" (ч. 1 Ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод гласит: "Каждый человек имеет право на уважение его личной и семейной жизни, неприкосновенности его жилища и тайны корреспонденции"). К иному выводу - о нарушении п. 1 и п. 3 (d) Ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод - ЕСПЧ пришел в деле "Ван Мехелен (Van Mechelen) и другие против Нидерландов" (1997 г.), поскольку в нем было установлено, что, несмотря на наличие определенной совокупности обвинительных доказательств ("вещественных улик", показаний не только анонимных, но и других свидетелей, личность которых не скрывалась от стороны защиты, "расшифровки перехваченного телефонного разговора между женой заявителя и ее матерью"), "единственным доказательством, на которое полагался Апелляционный суд Нидерландов, подтверждающим опознание заявителей в качестве лиц, совершивших преступления, были показания анонимных офицеров полиции. Таким образом, обвинительный приговор заявителей "в решающей степени" основывался на этих анонимных заявлениях" <*>. --------------------------------- <*> Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. В 2 т. М., 2000. Т. 2. С. 440, 441, 447.

Кроме того, следует учитывать, что вывод о нарушении Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в деле "Ван Мехлен и другие против Нидерландов" в определенной степени был обусловлен также следующими обстоятельствами: 1) анонимные свидетели являлись полицейскими, вследствие чего ЕСПЧ обратил внимание, что "их положение до некоторой степени отличается от положения незаинтересованного свидетеля или жертвы. На полицейских лежит долг повиновения исполнительным властям государства, и они связаны с прокуратурой; только по одним этим причинам к их использованию в качестве анонимных свидетелей следует прибегать лишь в исключительных обстоятельствах"; 2) в основу решения об анонимном участии полицейских в судебном процессе были положены "оперативные интересы полиции" (возможность дальнейшего осуществления полицейскими оперативных мероприятий), а не только возможная угроза их безопасности. Таким образом, в делах "Дорсон против Нидерландов" и "Ван Мехелен и другие против Нидерландов" мотивировкой при принятии решений для судей было следующее: "Опора на заявления анонимных свидетелей для подтверждения виновности лица в совершении преступления в исключительных случаях может быть признана совместимой с положениями пункта 1 Статьи 6 и пункта 3 (d) Статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, если слушания в целом являются справедливыми, и, в особенности, если причины, по которым свидетель хочет сохранить свою анонимность, являются заслуживающими доверия, уравновешивающие процедуры в достаточной мере компенсируют те ограничения, в условиях которых работает защита, и если решение о признании лица виновным основано не исключительно и не в решающей мере на показаниях анонимных свидетелей" <*>. --------------------------------- <*> Вильдхабер Л. Указ. соч. С. 16.

Изложенное позволяет сделать выводы: 1) указанные решения ЕСПЧ о недопустимости использования показаний анонимных свидетелей в стадии судебного разбирательства обусловлены тем, что такие показания составляли основу приговоров; 2) использование в стадии судебного разбирательства показаний лиц, остающихся неизвестными для защиты, допустимо, если фактические данные, сообщаемые ими, подтверждаются в суде другими доказательствами. Следование этим выводам является одним из условий для признания ЕСПЧ процедуры вынесения российскими судами приговоров не противоречащей нормам Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. В остальном оценка показаний лиц, участвующих в российском уголовном судопроизводстве под псевдонимами, производится в соответствии с правилами, установленными УПК РФ. Думается, что вопросы, затронутые в настоящей статье, окажут определенную помощь практическим работникам в надлежащем применении законодательства и обеспечении единства судебно-следственной практики по изложенным выше правоотношениям.

Название документа