Государственная политика Российской империи в области противодействия нетрадиционным религиозным верованиям (сектам) в XIX веке

ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В ОБЛАСТИ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ НЕТРАДИЦИОННЫМ РЕЛИГИОЗНЫМ ВЕРОВАНИЯМ (СЕКТАМ) В XIX ВЕКЕ

С. В. РОЗЕНКО

Розенко Станислав Васильевич, кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой уголовного права и уголовного процесса гуманитарного института Югорского государственного университета (Ханты-Мансийск).

Статья посвящена одной из проблем политики Российской империи в области религии - противодействию нетрадиционным религиозным верованиям в XIX в. Анализируются особенности криминализации и наказуемости сектантства в Своде законов уголовных 1832 г. и Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.

Ключевые слова: государственная политика, сектантство, уголовно-правовое противодействие.

Public policy of the Russian Empire to counter non-traditional religious beliefs (sects) in XIX century S. V. Rosenko

The article is devoted to the policy of the Russian Empire in the field of religion: countering non-traditional religious beliefs in XIX c. The features of criminalization and blameworthiness of sectarianism in the Code of Criminal Laws of 1832 and in the Penal and Correctional Code of 1845 are analysed.

Key words: state politics, sectarianism, criminal legal opposition.

Актуальность изучения государственной политики в области свободы совести и вероисповеданий определяется тем, что это одно из важных направлений государственной деятельности, регулирующее возможность индивидуального и коллективного выбора принадлежности и (или) отношения к религиозным верованиям, обусловленное значимостью религии для государства и общества. Требует решения проблема допущения деятельности нетрадиционных религиозных организаций (сект). Необходимость глубокой теоретической и практической разработки различных аспектов проблемы допустимых пределов религиозной свободы в Российском государстве и обществе не раз подчеркивалась в уголовном праве и криминологии. Важность уголовного противодействия сектам объясняется тем, что в настоящее время происходит переосмысление опыта уголовного законотворчества в России. Интерес представляют положения об уголовной ответственности за сектантство, разработанные в дореволюционном уголовном праве и исключенные либо существенно изменившие содержание в период действия советского уголовного законодательства, а затем непосредственно выраженные в статьях УК РФ. Вопросы религиозной свободы и веротерпимости в России XIX в. рассматривал В. Н. Ширяев. Он полагал, что в действительности свобода веры, торжественно провозглашенная в основных законах, сводилась к некоторой религиозной самостоятельности терпимых в Империи и находящихся под управлением государства религиозных обществ; веротерпимость была глубоко проникнута соображениями национальной политики <1>. -------------------------------- <1> Ширяев В. Н. Религиозные преступления (историко-догматические очерки). Ярославль, 1909. С. 330 - 331.

Следует отметить, что именно в XIX в. впервые в России было принято два основополагающих нормативных правовых акта в сфере уголовного права, посвященных, в частности, противодействию сектам как нетрадиционным религиозным верованиям: Свод законов уголовных Российской империи 1832 г. и Уложение о наказаниях уголовных и исправительных от 15 августа 1845 г., предопределившие последующее развитие уголовного законодательства и его особенности. В Своде был закреплен переработанный и систематизированный законодательный материал, накопившийся с момента принятия Соборного уложения 1649 г. и Воинского артикула Петра I, положения которых к концу первой четверти XIX в. устарели как содержательно, так и формально. Создание Свода - это консолидация уголовного законодательства в рамках единого акта, ставшая результатом последовательной государственной политики по систематизации отечественного законодательства, проводившейся императором Николаем I. Уложение 1845 г. - это следующий шаг: сформирован самостоятельный кодифицированный акт, при его разработке учитывался опыт отечественного и зарубежного уголовного правотворчества. В целом нужно признать, что уголовное законодательство этого периода охраняло не свободу вероисповедания, а религиозные традиции, подкрепляемые авторитетом государства. Провозглашался принцип "обеспечить каждому из подданных свободу верований и молитв по велениям его совести", реализация принципа оставляла желать лучшего. Термин "раскол" в Своде, а затем и в Уложении получил новое толкование, отличное от прежнего, церковного. Расколом назывались все противоцерковные (противогосударственные) ереси, возникшие в начале XIX в., которые преследовались за противообщественный характер их деятельности <2>. Принадлежность к расколу (ереси) не только образовывала самостоятельный состав преступления, но и признавалась отягчающим вину обстоятельством при совершении иных посягательств как религиозного, так и нерелигиозного характера. -------------------------------- <2> Попов А. Суд и наказания за преступления против веры и нравственности по русскому праву. Казань, 1904. С. 320.

Свод был источником уголовного права для правоприменительных органов государства, имел достаточно четкую и продуманную структуру и прикладную направленность. Свод следует рассматривать как важнейший этап и существенный прорыв в истории отечественного уголовного права и правоприменительной деятельности. Его издание ознаменовало переход от бессистемности и противоречивости уголовного законодательства к четкой системе изложения уголовных законов, а достаточно высокий уровень законодательной техники, снабжение издания указателями и вспомогательными материалами, его доступность не только для государственных служащих, но и для подданных способствовали развитию юридической сферы деятельности государства <3>. В Своде законодательный материал был обработан существеннее, чем в хронологическом Полном собрании законов. При подготовке Свода законов впервые в истории России законодательство было приведено в систему как в целом, так и на уровне отдельных отраслей права. -------------------------------- <3> Андрусенко О. В. Систематизация уголовного законодательства Российской империи (первая половина XIX века): Автореф. дис. .... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2000. С. 10.

Однако поскольку это системное формирование было первичным, то сохранились многие недостатки прежнего законодательства. Как отмечает С. В. Кодан, особенность Свода состоит в том, что это своеобразное нормативно-практическое руководство для повседневной работы, которое заменяет официальный источник права, изданные ранее и разрозненные узаконения и компенсирует слабый уровень юридической подготовки чиновников. Поэтому оправданы подробное изложение правовых норм, весьма дробное деление на главы, отделения, подразделы и т. п. <4>. Инструктивно-прикладной характер акта предопределил и его недостаточную теоретическую разработанность. -------------------------------- <4> Кодан С. В. Становление системы материального и процессуального законодательства Российской империи // Российский юридический журнал. 2003. N 1. С. 81.

В Своде прослеживается традиция уголовного преследования религиозных течений, не признаваемых государством. Основной причиной криминализации сектантства в первой половине XIX в. явилось то, что оно рассматривалось как непосредственная угроза официальной идеологии ("православие - самодержавие - народность"), поскольку наблюдалось широкое распространение религиозных верований, имеющих антигосударственную и антицерковную направленность. Глава 3 книги I содержала положения о наказаниях за ересь и раскол (ст. ст. 192 - 199) <5>, рассматриваемых как однородные явления. В этом отражалась реакция государственной власти периода царствования Николая I: происходило систематическое официальное уголовное преследование сектантов, поскольку с начала XIX в. в полной мере проявился деструктивный характер деятельности сект. -------------------------------- <5> Свод законов Российской империи, повелением государя императора Николая Павловича составленный. Законы уголовные. СПб., 1832. С. 70 - 72.

На основании ст. ст. 192 и 199 Свода по объективной стороне и субъекту преступления секты можно разделить на два вида: 1) ереси, признанные особо вредными; 2) ереси, соединенные с жестоким изуверством и фанатическими на жизнь свою или других покушениями. В ст. 192 закреплялся открытый перечень раскольников: духоборцы, иконоборцы, молокане, иудействующие и другие наставники и последователи ересей, признанных особенно вредными, которые активно противопоставляли свое вероучение официальной церкви и государству. Данный перечень мог быть дополнен ведомственным актом МВД в случае признания нового религиозного течения особенно вредной ересью. Положения ст. ст. 192 - 198 не распространялись на наставников и последователей сект, сопряженных с жестоким изуверством и покушениями. Указанные лица наказывались по правилам гл. 2 "О смертоубийстве" разд. 6 "О преступлениях против безопасности жизни и против прав общественного состояния лиц" кн. I "О преступлениях и наказаниях". Эта норма - исключение из общего правила о наказании раскольников. Понятие таких сект в законе не раскрывалось. В качестве соучастников преступления наставники и последователи не упоминались, они рассматривались как соисполнители. Таким образом, наказуемость принадлежности к сектам в различных формах устанавливалась казуистически, но формально определенно, не допускалась свобода волеизъявления правоприменителя при выборе наказания. При этом часть норм о наказании сектантства находилась в Уставе о предупреждении и пресечении преступлений. В XVIII в. наблюдалась тенденция смягчения уголовной ответственности за религиозное инакомыслие. Это было связано с постепенным уменьшением значимости религии в общественной жизни в эпоху Просвещения. Сохранялся приоритет православия как государственной религии Империи, но допускалось существование иных официальных вероисповеданий; при этом было установлено правило: запрещается склонение в другое вероисповедание православных и иных лиц. Определялись де-факто новые религиозные течения (секты), запрещаемые государством под угрозой уголовного наказания. В 1763 г. произошло знаменательное событие: Екатерина II издала манифест "О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим, поселиться в которых губерниях они пожелают, и о дарованных им правах", в соответствии с которым представители секты меннонитов (мирных анабаптистов) могли переселиться в Российскую империю (на юг Украины, в Поволжье). Таким образом, впервые в России представителям секты протестантского толка, проповедовавшей идеи смирения и покорности, непротивления насилию и войнам, предоставлено право на религиозное инакомыслие в качестве российских подданных. Не случайно в годы правления Александра I секты получили широкое распространение. В то время пресечение деятельности сект основывалось на положениях отдельных законодательных актов. В частности, в Указе от 7 августа 1734 г. закреплялось положение об обязательном сообщении властям о вновь открывшейся ереси и о явке учителей и последователей на определенный срок к духовным властям для принесения повинной <6>. В целом до XIX в. действовал принцип презумпции наказуемости принадлежности к какой-либо ереси (секте). До принятия 20 октября 1830 г. Высочайше утвержденного мнения Государственного Совета о духоборцах, иконоборцах, молоканах, иудействующих и других признанных особо вредными еретиках (которое почти полностью вошло в Свод) сектантство рассматривалось с общественной и государственной точек зрения, а не с религиозной; фанатические и изуверские секты не разграничивались; наказание сектантов имело предупредительный и карательный характер <7>. -------------------------------- <6> Павлов А. С. Курс церковного права. СПб., 2002. С. 378. <7> Попов А. Указ. соч. С. 340 - 345.

С начала правления Николая I государственная политика в области религии базировалась прежде всего на уголовно-правовом и административном противодействии сектам различного вида, имеющим антигосударственную и антицерковную направленность, что предопределялось их стремлением установить религиозное инакомыслие. Сектантство признавалось одним из многообразных проявлений групповой преступности, которое обусловлено религиозной ересью. В досоветский период уголовно-правовая борьба с сектами рассматривалась как составная часть института религиозных преступлений, имевшего законодательное закрепление. Государственная политика в указанной сфере общественных отношений базировалась на уголовно-правовом запрете. Это подтверждается тем, что в Уложении 1845 г. 81 статья была посвящена институту религиозных преступлений, в 12 статьях установлена уголовная ответственность за ереси и раскол <8>. -------------------------------- <8> Бытко Ю. И., Бытко С. Ю. Сборник нормативных актов по уголовному праву России X - XX веков. Саратов, 2006. С. 14 - 142.

Законодательный подход к сектам был дифференцированным. В. Н. Ширяев писал, что ереси и расколы различались по степени вреда: секты, повреждающие веру, но менее вредные в гражданском отношении; секты, особенно вредные и в отношении охранения веры, и в гражданском отношении; секты, соединенные со свирепым изуверством и фанатическими посягательствами на жизнь свою или других лиц либо с противонравственными гнусными действиями. В Законе от 3 мая 1883 г. была предложена упрощенная система: выделялись раскол и сектантство, изуверские секты <9>. Обращение к уголовной репрессии связано с тем, что со второй половины XIX в. Россия стала объектом экспансии сект протестантского толка, запрет на их деятельность представлялся наиболее эффективным. -------------------------------- <9> Ширяев В. Н. Указ. соч. С. 348.

С. В. Познышев утверждал, что к нетерпимым принадлежат разные изуверские учения, т. е. такие, принадлежность к которым соединена с посягательством на жизнь свою или других, либо с оскоплением себя или других, либо с явно безнравственными действиями. Этим учениям вовсе не предоставлено религиозной свободы <10>. -------------------------------- <10> Познышев С. В. Особенная часть русского уголовного права. Сравнительный очерк важнейших отделов Особенной части старого и нового уложений. 3-е изд., испр. и доп. М., 1912. С. 219.

Системное значение Уложения 1845 г. проявилось в том, что оно, как отмечает Б. Н. Миронов, разделило религиозные верования на четыре класса: православие, другие христианские религии, ереси и расколы, нехристианские религии <11>. Думается, что формулирование преступлений против веры в качестве раздела второго Уложения 1845 г. объясняется исторической традицией теологического обоснования императорской власти как прямого продолжения божественной, т. е. причинами государственно-идеологическими. -------------------------------- <11> Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.). СПб., 1999. Т. 2. С. 20.

Отделение второе "О ересях и расколах" главы второй раздела второго Уложения содержит положения о наказаниях за ересь и раскол (ст. ст. 206 - 217) <12>, которые рассматривались наряду с сектами как тождественные явления. В этом проявилась реакция государственной власти периода правления Николая I - системное противодействие любому сектантскому движению, которое изначально признавалось незаконным вне зависимости от его характера и преследуемых целей. -------------------------------- <12> Бытко Ю. И., Бытко С. Ю. Указ. соч. С. 14 - 142.

На основании ст. ст. 206, 207 и 212 Уложения секты и ереси подразделялись на три разновидности, характеристики которых в законе не раскрывались: 1) уже отпадшие от православной церкви и повреждающие веру; 2) особо вредные; 3) ереси, соединенные со свирепым изуверством и фанатическим посягательством на жизнь или с противонравственными гнусными действиями. Запрет на деятельность сект первого вида объяснялся тем, что раскольничество представлялось значительной угрозой для официальной религии - православия. Зачастую это и были те или иные отклонения от него (толкования), а точнее - от официальной церковной иерархии, являвшейся в тот период институтом государства. Реакция государственной власти в указанное время была однозначно негативной в связи с настроениями сектантов, направленными против Русской Православной Церкви. В качестве наказания к последователям ересей первого и второго видов применялись следующие меры: лишение всех прав состояния и дифференцированная ссылка на окраины государства: в Закавказский край, отдаленные районы Сибири, отдельно от других поселенцев и старожилов, и т. д. С одной стороны, это свидетельствовало о стремлении изолировать представителей данных вероучений, а с другой - сектанты переселялись в местности, требующие дальнейшего освоения, что объяснялось прагматическими, политико-экономическими целями освоения неосвоенных и присоединенных земель. Каторжными работами каралось применение насилия или других увеличивающих вину обстоятельств при распространении ереси и раскола, дополнительно могли быть назначены телесные наказания. Таким образом, в системе наказаний сочетались уголовные, исправительные, церковные, телесные, имущественные, гражданско-правовые наказания, при этом они подробно детализировались, закреплялся порядок их назначения. Последователи ереси третьего вида дополнительно наказывались по ст. 1925 Уложения в случае совершения убийства или покушения на него. В целом после принятия Уложения 1845 г. преступления против веры подлежали юрисдикции светского суда, а не церковного. Уложение 1845 г. отличается от Свода законов расширенным перечнем преступных деяний, более подробной редакцией статей. С течением времени в него вносились изменения и дополнения, в частности необходимо отметить Закон от 3 мая 1883 г., который в термине "раскольники" объединил раскольников в собственном смысле слова и сектантов, отказался от перечисления разновидностей сект за некоторыми исключениями (скопцов и изуверских сект). Во второй половине XIX в. традиционные русские сектантские течения стали приобретать реликтовый характер. Процесс буржуазного "оцерковления" всех течений сектантства до 1860-х гг. закономерно привел к постепенному поглощению их в последующую эпоху баптизмом <13>. На смену прежним нетрадиционным религиозным течениям пришли новые верования. Но уголовный закон в основном оставался прежним, несмотря на изменения. -------------------------------- <13> Клибанов А. И. История религиозного сектантства в России (60-е годы XIX века - 1917 г.). М., 1965. С. 324.

Следует отметить непоследовательность и противоречивость Уложения, несоразмерность и достаточную суровость назначаемых наказаний; устарелость многих положений, многостатейность, отсутствие общих определений, нарушение правил законодательной техники, разнообразие объектов уголовно-правовой охраны. Наказания, предусмотренные статьями раздела второго Уложения 1845 г., зачастую смягчались в правоприменительной практике, поскольку их суровость воспринималась как архаизм, несвойственный общественным отношениям нового времени. По содержанию Уложения в теории уголовного права высказывались различные предложения и критические замечания. В 1880 г. В. Д. Спасович отмечал непоследовательность Уложения, противоречие его норм и правил веротерпимости, наличие прямого уголовного и полицейского нажима и преследования духовной жизни и проповеди <14>. А. С. Павлов указывал на двойственность в применении уголовной ответственности за совершение религиозных преступлений, что установлено правилом подвергать за преступления против веры, церковных правил и общественной нравственности не только уголовному наказанию, но и церковному покаянию, виды и продолжительность которого определялись духовным начальством <15>. -------------------------------- <14> Ширяев В. Н. Указ. соч. С. 336. <15> Павлов А. С. Указ. соч. С. 292 - 293.

Таким образом, в Уложении 1845 г. были закреплены достаточно эффективные нормы, направленные на противодействие религиозным сектам. Они получили дальнейшее развитие в советском уголовном законодательстве, но необходимо отметить, что в конце XIX - начале XX в., когда проблема свободы совести и вероисповеданий в результате перемен в общественной жизни приобрела особое значение и актуальность, отдельные уголовные запреты стали восприниматься как анахронизм. Нужно согласиться с мнением А. Попова о том, что уголовные меры сами по себе не могут способствовать исправлению посягающих на веру и церковь, поскольку в существе их нет религиозно-воспитательного элемента, который здесь необходим, ведь исправление таких преступников должно состоять в исправлении и перевоспитании именно религиозном <16>. -------------------------------- <16> Попов А. Указ. соч. С. 516.

Следует сделать вывод, что государственная политика Российской империи XIX столетия в области нетрадиционных религиозных верований имела двойственный характер и хронологически включала первоначальное допущение деятельности сект, а затем установление системы запретительных административных и уголовно-правовых норм, с приоритетом последних, т. е. противодействие сектантству признавалось одной из задач уголовного закона. В последующем данные нормы Уложения 1845 г. получили развитие уже в советском уголовном законодательстве.

Bibliography

Andrusenko O. V. Sistematizaciya ugolovnogo zakonodatel'stva Rossijskoj imperii (pervaya polovina XIX veka): Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. Ekaterinburg, 2000. Bytko Yu. I., Bytko S. Yu. Sbornik normativnyx aktov po ugolovnomu pravu Rossii X - XX vekov. Saratov, 2006. Klibanov A. I. Istoriya religioznogo sektantstva v Rossii (60-e gody XIX veka - 1917 g.). M., 1965. Kodan S. V. Stanovlenie sistemy material'nogo i processual'nogo zakonodatel'stva Rossijskoj imperii // Rossiiskii yuridicheskii zhurnal. 2003. N 1. Mironov B. N. Social'naya istoriya Rossii perioda imperii (XVIII - nachalo XX v.). SPb., 1999. T. 2. Pavlov A. S. Kurs cerkovnogo prava. SPb., 2002. Popov A. Sud i nakazaniya za prestupleniya protiv very i nravstvennosti po russkomu pravu. Kazan', 1904. Poznyshev S. V. Osobennaya chast' russkogo ugolovnogo prava. Sravnitel'nyj ocherk vazhnejshix otdelov Osobennoj chasti starogo i novogo ulozhenij. 3-e izd., ispr. i dop. M., 1912. Shiryaev V. N. Religioznye prestupleniya (istoriko-dogmaticheskie ocherki). Yaroslavl', 1909.

Название документа