Учредительные акты международных судов как регуляторы правовой помощи по уголовным делам

УЧРЕДИТЕЛЬНЫЕ АКТЫ МЕЖДУНАРОДНЫХ СУДОВ КАК РЕГУЛЯТОРЫ ПРАВОВОЙ ПОМОЩИ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ

Л. А. ЛАЗУТИН

Лазутин Лев Александрович, доктор юридических наук, профессор кафедры иностранного государственного и международного права, директор Института прокуратуры Уральской государственной юридической академии (Екатеринбург).

Рассматриваются учредительные акты международных судебных учреждений, содержащие нормы о международном сотрудничестве и оказании взаимной правовой помощи по уголовным делам. Представлен перечень процессуальных действий, которые соответствуют объему взаимной правовой помощи, предусмотренной в международных соглашениях о правовой помощи по уголовным делам. Автор предлагает рассматривать нормы учредительных актов международных судебных учреждений как составные элементы института правовой помощи по уголовным делам.

Ключевые слова: правовая помощь по уголовным делам, международные соглашения, процессуальные действия, международное сотрудничество по уголовным делам, Международный уголовный суд, военный трибунал.

Constitutive acts of international courts as regulators of legal assistance in criminal matters L. A. Lazutin

Constitutive acts of international judicial institutions, containing the norms on international cooperation and mutual legal assistance on specific criminal cases are considered. The list of the proceedings which correspond to the volume of mutual legal assistance as provided for in international agreements on legal assistance in criminal matters is presented. The author proposes to consider international judicial institutions' constitutive acts rules as an element of the institute of legal assistance in criminal matters.

Key words: legal assistance in criminal matters, international agreements, proceedings, international cooperation in criminal matters, International Criminal Court, military tribunal.

Традиционно регулирование взаимной правовой помощи связывают с международными договорами. Вместе с тем вопросы правовой помощи рассматриваются и в учредительных актах международных судебных учреждений. В настоящем материале акцент сделан только на тех нормах международных судебных актов, которые прямо или опосредованно определяют взаимную правовую помощь, в том числе ее объем.

Уставы международных уголовных трибуналов

Устав Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси (1945 г.) и Устав Международного военного трибунала над главными японскими преступниками (1946 г.) не содержат конкретных статей, предусматривающих оказание взаимной правовой помощи, хотя закрепляют принцип солидарности и взаимопонимания. Об этом свидетельствует ст. 15 Устава Нюрнбергского МВТ, согласно которой главные обвинители, действуя индивидуально и в сотрудничестве друг с другом, выполняют обязанности, которые предусматривают взаимопомощь в исполнении их функций. При этом важно иметь в виду то, что Устав Нюрнбергского МВТ, регулирующий, в частности, порядок расследования и судебного разбирательства, вынесения и исполнения приговора, основывался на положениях национального уголовно-процессуального законодательства стран МВТ. Токийский процесс отличался преобладанием элементов, характерных для английского и американского уголовного судопроизводства <1>. Следует отметить тот факт, что Нюрнбергский и Токийский процессы были существенно политизированы, и это в какой-то степени отразилось на тесном взаимодействии государств - участников процесса <2>. Вместе с тем огромная заслуга этих трибуналов заключается в том, что они впервые в истории человечества реально осуществили международное правосудие и заложили фундамент для создания международного уголовного права и, что особенно важно, международного уголовно-процессуального права. -------------------------------- <1> Подробнее см.: Николаев А. Н. Токио: суд народов. По воспоминаниям участника процесса. М., 1990. С. 29 - 39. <2> Нюрнбергский процесс: право против войны и фашизма / Отв. ред. И. А. Ледях, И. И. Лукашук. М., 1995. С. 258.

В уставах современных трибуналов (по бывшей Югославии и Руанде) <3> употребляется термин "параллельная юрисдикция" в отношении судебного преследования лиц за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территориях названных государств (ст. 9 и ст. 8 соответственно). При этом в уставах отмечается, что юрисдикция Международного трибунала имеет приоритет по отношению к юрисдикции национальных судов государств. На любом этапе судебного разбирательства Международный трибунал может официально просить национальные суды передать ему производство по делу в соответствии с Уставом и правилами процедуры доказывания Международного трибунала. Данная норма предусматривает сотрудничество трибуналов с национальными судебными органами по выполнению процессуальных действий, которые регламентируются не только нормами международного права, но и национальным законодательством государств. -------------------------------- <3> Мы не акцентируем внимание на международных трибуналах по Сьерра-Леоне и Ливанской Республике, ибо они имеют несколько иную направленность.

Соотношение национальной и международной уголовной юрисдикции мы рассматриваем с точки зрения взаимодействия и оказания взаимной правовой помощи. Уставы регламентируют тесное сотрудничество государств с трибуналом. В частности, в силу ст. 29 Устава Международного трибунала по бывшей Югославии государства сотрудничают с трибуналом в вопросах расследования и судебного преследования лиц, обвиняемых в совершении серьезных нарушений международного гуманитарного права: "Государства без каких-либо неоправданных задержек выполняют любые просьбы об оказании помощи или приказы Судебной камеры, включая следующие действия, перечень которых не является исчерпывающим: a) опознание и установление местонахождения лиц; b) снятие свидетельских показаний и производство действий по собиранию доказательств; c) вручение документов; d) арест и задержание лиц; e) выдача или передача обвиняемых Международному трибуналу". Очевидно, что указанные процессуальные действия государств по своей сути есть не что иное как правовая помощь. Вместе с тем нельзя не заметить специфику норм уставов международных трибуналов, проявляющуюся при установлении порядка реализации так называемой параллельной юрисдикции. На этот счет высказано несколько точек зрения. Например, А. Р. Каюмова пишет, что те нормы, которые "закрепляют параллельную юрисдикцию в учредительных актах международных трибуналов ad hoc, далеко не безупречны по той причине, что трибуналы имеют особый правовой статус, вытекающий из их учреждения на основе резолюций Совета Безопасности ООН в качестве подведомственных органов Совета, и, как следствие, они являются обязательными для стран - участниц ООН. Приоритет, которым были наделены трибуналы, стал причиной острой полемики, поскольку, по мнению государств, размывает понятие государственного суверенитета" <4>. В исследовании, проведенном Европейским комитетом по проблемам преступности в рамках Совета Европы <5>, указывается, что традиционно различные формы сотрудничества по уголовным делам организовывались и осуществлялись в соответствии с принципом суверенитета. По мнению В. В. Милинчука, "подобный суверенитет является абсолютным барьером для трансграничного правосудия. Конфликт между ничем не ограниченным государственным суверенитетом и задачами и методами международного сотрудничества по уголовным делам наиболее наглядно проявляется в решении вопросов юрисдикции, которую считают внутренним атрибутом суверенитета" <6>. -------------------------------- <4> Каюмова А. Р. Соотношение международной и национальной уголовной юрисдикции // Рос. правосудие. 2007. N 9. С. 30. <5> Документ СДРС (2002) 1. PC-S-NS (2002) от 6 марта 2002 г. <6> Милинчук В. В. Новые тенденции международного сотрудничества в сфере уголовного процесса: концепция транснационального правосудия // Государство и право. 2004. N 1. С. 88.

Приведенные точки зрения имеют не только теоретическое, но и практическое значение. Компетентные органы государств, включая судебные учреждения, в порядке оказания правовой помощи или руководствуются лишь внутринациональным законодательством с учетом международных обязательств своих государств, или используют всю гамму как международно-правовых, так и внутригосударственных "инструментов" <7> с соблюдением принципа рациональности и эффективности выполняемой задачи. -------------------------------- <7> Здесь понятием "инструмент" охватываются различные международные договоры, в том числе не носящие обязательного характера для государств.

Представляется более правильным разумное сочетание принципа суверенитета и принципа рациональности при решении вопросов международного сотрудничества в международном уголовном и уголовно-процессуальном праве. Как показывает практика применения международных договоров, регламентирующих вопросы борьбы с преступностью, оказания взаимной правовой помощи, отправления правосудия, правоприменитель при их реализации так или иначе сталкивается с концепцией неограниченного суверенитета относительно международного сотрудничества в уголовно-правовой сфере. Например, при экстрадиции одним из оснований для отказа в выдаче может быть угроза таким национальным интересам, как сохранение государственной или военной тайны, чем широко пользуются компетентные органы исполнительной власти. С концепцией неограниченного суверенитета государства в уголовно-правовой сфере связано правило двойного уголовного вменения (double criminality), которое, по мнению В. В. Милинчука, до последнего времени рассматривалось как эффективный способ защиты интересов запрашиваемого государства и (или) прав личности, затрагиваемых соответствующей мерой <8>. В рамках обсуждаемой Советом Европы концепции транснационального правосудия исключительные права и интересы государств теряют свою значимость, поскольку "государства разделяют между собой общий интерес в осуществлении правосудия без границ, а равно и общую ответственность за законность и обоснованность таких действий, вытекающих из общих для всех государств стандартов в области защиты прав человека и уголовной юстиции" <9>. -------------------------------- <8> Проблемы и перспективы совершенствования механизмов имплементации международных инструментов в области предупреждения преступности и борьбы с ней // Государство и право. 2005. N 1. С. 40. <9> Милинчук В. В. Указ. соч.

Иначе говоря, предусмотренная уставами МВТ параллельная юрисдикция в современных условиях приобретает новое толкование. Сегодня ее можно рассматривать как содержание принципа неотвратимости наказания (или международным судом, или национальным) за международные преступления, а также как "указание" на эффективное сотрудничество судебных учреждений. В целом уставы МВТ следует причислить к источникам международного права, которые наряду с основным предметом правового регулирования закрепляют элементы, относящиеся к взаимной правовой помощи.

Статут Международного уголовного суда

В преамбуле Статута Международного уголовного суда говорится, что "Международный уголовный суд, учрежденный на основании настоящего Статута, дополняет национальные органы уголовной юстиции..." <10>. Сразу возникает ряд вопросов: а) что означает словосочетание "дополняет национальные органы юстиции"? б) в каком объеме осуществляется дополнение? в) что является основанием взаимосвязи и взаимопомощи? -------------------------------- <10> Документ ООН А/CONF. 183/9 от 17 июля 1998 г.

Ответ на первый вопрос дан в самом Статуте. Дополнительность (комплементарность) - важнейший принцип функционирования МУС. Суд не обладает исключительной юрисдикцией или приоритетом по отношению к юрисдикции национальных судов, которой ad hoc были наделены международные уголовные трибуналы, учрежденные Советом Безопасности согласно гл. VII Устава ООН. Международный уголовный суд не имеет полномочий для того, чтобы на каком-либо этапе уголовного преследования, осуществляемого национальными судами, принять дело к производству. Весьма четко это положение отражено в ст. 17 Римского статута, по которой дело не может быть принято к производству, если оно расследуется либо в отношении лица возбуждено уголовное преследование государством, обладающим соответствующей юрисдикцией, или принято решение не возбуждать уголовное преследование в отношении лица, или в тех случаях, когда лицо было судимо за деяния, в связи с которыми возбуждалось дело, или оно не являлось достаточно серьезным, чтобы оправдать дальнейшие действия Суда. Исключения касаются ситуаций, когда государство не желает или не способно вести расследование или осуществлять уголовное преследование должным образом. Анализ норм Римского статута, связанных с принципом дополнительности, еще раз подтверждает мнение о том, что основная нагрузка по пресечению международных преступлений ложится на национальные судебные системы. Именно органы национальной уголовной юстиции должны осуществлять преследование и наказание лиц, виновных в совершении преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС. Но признавая влияние уголовно-процессуального законодательства государств на формирование и развитие международного уголовного процесса, было бы ошибкой считать, что это влияние носит односторонний характер. Участие в международных органах уголовной юстиции налагает на государства определенные обязательства. Решение вопроса об объеме взаимодополнения национальных органов уголовной юстиции и Международного уголовного суда определяется нормами как национального законодательства, так и международного права. Основным здесь является установление совместимости норм Статута с конституционными нормами, закрепляющими основы порядка осуществления правосудия по уголовным делам. Согласно ст. 118 Конституции РФ правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом; судебная власть реализуется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства; судебная система РФ устанавливается Конституцией РФ и федеральным конституционным законом. В то же время при рассмотрении принципа дополнительности необходимо иметь в виду следующее. Во-первых, Международный уголовный суд не подменяет, а дополняет национальные органы уголовной юстиции, на которые в основном и ложится обязанность по преследованию лиц, повинных в преступлениях. Если национальная судебная система функционирует нормально и в состоянии преследовать виновных в преступлениях, подпадающих под юрисдикцию МУС, то не возникает необходимости вмешательства последнего. Во-вторых, МУС не относится к категории особых либо чрезвычайных судов, создание которых запрещается нормами национальных конституций. Это орган с международной уголовной юрисдикцией, созданный с согласия государств-участников, функционирующий на основе норм и правил, признаваемых и одобряемых международным сообществом, в том числе тех, что относятся к правам человека. В-третьих, такое дополнение национальной системы уголовной юстиции, которая не в состоянии либо не желает преследовать виновных, - важная гарантия предупреждения безнаказанности лиц, совершающих преступления против человечности, геноцид, военные преступления и т. д. Подобные лица не должны иметь возможности уклониться от уголовной ответственности за содеянное. Представляется, что органы юстиции имеют достаточно оснований для вывода об отсутствии противоречий между нормами Статута и национальными конституциями в связи с принципом дополнительности <11>. В этом случае, естественно, необходимости в конституционных изменениях не возникает <12>. -------------------------------- <11> Гришанков М. И. Выступление на международной конференции "Международный уголовный суд и укрепление верховенства закона". Москва, 11 - 12 февраля 2003 г. // URL: http://www. duma. ru. <12> Подробнее см.: Сафаров Н. Обзор законодательства стран СНГ на соответствие Статуту Международного уголовного суда // Римский статут Международного уголовного суда: имплементация на национальном уровне: Материалы междунар. конф. М., 2004.

Таким образом, объем взаимодополнения неразрывно связан со взаимоотношениями национальных судебных органов и Международного уголовного суда, а также с ответом на третий вопрос. В силу ст. 86 Римский статут обязывает государства всесторонне сотрудничать с Судом в проведении им расследования преступлений, подпадающих под его юрисдикцию, и в осуществлении уголовного преследования виновных в этих преступлениях. При этом в вопросах оказания правовой помощи будет применяться внутринациональное законодательство. Статут устанавливает для государств обязательство предусмотреть в национальном праве процедуры для всех форм сотрудничества, указанных в ч. 9 Статута. Следует иметь в виду, что помимо общего обязательства о сотрудничестве с Судом Статут называет конкретные действия, связанные с оказанием правовой помощи. Среди них можно выделить передачу лиц Суду (ст. 89); идентификацию и установление места нахождения лиц или предметов (ст. 93а); получение доказательств и сбор доказательств, включая мнения экспертов или заключения экспертизы, необходимые Суду (ст. 93b); допрос любого лица, находящегося под следствием или подвергающегося судебному преследованию (ст. 93с); вручение документов, в том числе судебных (ст. 93d); содействие добровольной явке лиц в качестве свидетелей или экспертов в Суд (ст. 93е); временную передачу лиц, как это предусмотрено в п. 7 (ст. 93f); производство обыска и наложение ареста (ст. 93h); представление протоколов и документов, включая официальные протоколы и документы (ст. 93i); защиту потерпевших и свидетелей и сохранение доказательств (ст. 93j); выявление, отслеживание и замораживание или арест вырученных средств, имущества и доходов, а также орудий преступлений для последующей конфискации без ущерба для прав bonafide третьих сторон (ст. 93k); предоставление любых других видов помощи, не запрещенных законодательством запрашиваемого государства, с целью содействия осуществлению расследования и уголовного преследования за преступления, подпадающие под юрисдикцию Суда (ст. 93l). Столь обширный объем правовой помощи, предусмотренный Римским статутом, свидетельствует о ее значимости и необходимости при осуществлении уголовного правосудия. Вряд ли вызывает сомнение то, что нормы, регламентирующие взаимную правовую помощь в Римском статуте, относятся к источникам, выполняющим наряду с решением основной задачи функцию регуляторов правовой помощи. К сожалению, Российская Федерация, подписав Римский статут, до настоящего времени его не ратифицировала.

Акты Международного суда ООН

Международный суд ООН был создан в качестве главного судебного органа Организации Объединенных Наций в 1946 г. Правовую основу его формирования, компетенции и деятельности составляют гл. XIV Устава ООН ("Международный суд") и Статут Международного суда, являющийся неотъемлемой частью Устава. Компетенция МС ООН определена в гл. II Статута. Основная функция Суда - разрешение споров между государствами. Исходя из этого можно сделать вывод, что вопросы уголовной юрисдикции не подпадают под компетенцию Суда. Это действительно так. Однако согласно ст. 36 Статута к ведению Суда относятся все дела, которые передаются ему государствами как сторонами в споре, и все вопросы, специально предусмотренные Уставом ООН или действующими договорами и конвенциями. Поэтому Международным судом ООН рассматривались заявления, касающиеся нарушений международных конвенций, регламентирующих уведомление как вид правовой помощи в случае задержания, ареста или заключения под стражу граждан конкретного государства. Примечательно в этом отношении дело ЛаГранд (Германия против США). 2 марта 1999 г. Федеративная Республика Германия подала в Секретариат Международного суда ООН заявление о возбуждении дела против США за нарушение Венской конвенции о консульских сношениях 1963 г. В заявлении Германия утверждала, что в 1982 г. власти штата Аризона задержали двух германских граждан: Карла и Вальтера ЛаГранд. Суд приговорил их к смертной казни без уведомления об их правах, предусмотренного ст. 36(1b) Венской конвенции. Согласно этому положению компетентные власти государства-участника должны сообщить без промедления другому государству-участнику, чьего гражданина заключают под арест или задерживают, о праве гражданина на консульскую помощь (содействие), гарантированном ст. 36. Германия также заявила, что непредставление указанного уведомления препятствовало ей в защите интересов своих граждан, возможность которой закреплена ст. ст. 5 и 36 Венской конвенции о консульских сношениях, как в судебном процессе, так и на апелляционном уровне (appeal level) в США <13>. -------------------------------- <13> LaGrand Case (Germany v. United States of America). Request for the Indication of Provisional Measures. Order of 3 March 1999 // I. C. J. Reports. 1999. P. I. Аналогичное дело рассматривалось Судом в 1998 - 2001 гг. (Парагвай против США) и в 2002 - 2004 гг. (Мексика против США).

В Постановлении МС ООН было отмечено нарушение властями США предписания ст. 36 Конвенции о консульских сношениях относительно консульского уведомления об аресте или заключении в тюрьму гражданина иностранного государства, а также обеспечения юридического представительства арестованных (лишенных свободы) граждан, их контактов с органами государства гражданства. Однако ни одно предписание не было адресовано напрямую американским судебным органам. Более того, в мотивировочной части постановления специально подчеркивалось, что "функция Суда состоит в решении международных правовых споров между государствами, в частности когда они возникают по поводу толкования или применения международных соглашений, а не в том, чтобы действовать в качестве уголовного апелляционного суда" <14>. Вместе с тем Суд указал, что "губернатор Аризоны обязан действовать в соответствии с международными обязательствами США", в том числе со ст. 41 Статута Суда, посвященной временным мерам. -------------------------------- <14> LaGrand Case (Germany v. United States of America). P. 15.

Несмотря на постановление МС ООН, США не приостановили приведение приговора в исполнение и казнили осужденных. Но даже тогда Германия настаивала на рассмотрении своего заявления, и дело было рассмотрено по существу. Окончательное решение по нему Суд вынес 27 июня 2001 г. По существу спора 14 судей из 15 определили, что США, не известив власти Германии после ареста их граждан, что предусмотрено Венской конвенцией, и тем самым лишив Германию возможности своевременно оказать помощь, установленную Конвенцией, нарушили свое обязательство по отношению к Германии и ее гражданам по ст. 36(1) Венской конвенции о консульских сношениях. Аналогичное решение было вынесено по делу "Мексика против США" от 31 марта 2004 г. Относительно нарушения властями США норм ст. 36 Венской конвенции о консульских сношениях и утверждения американцев, что эти нормы применяются только к правам аккредитующего государства, но не к правам задержанного лица, Суд постановил, что ст. 36 Конвенции создает личные права в дополнение к правам государства. Судья от Российской Федерации В. С. Верещетин отметил: "Суд, проанализировав Венскую конвенцию о консульских сношениях, пришел к выводу, что она не только регулирует отношения между государствами, но и непосредственно устанавливает определенные права физических лиц (иностранных граждан на территории государства - участника Конвенции)" <15>.

Приведенные постановления МС ООН (как и некоторые другие) наглядно подтверждают наметившийся прогресс во взаимосвязи внутригосударственных и международных последствий судебных решений. Обязательность или необязательность решения Международного суда во внутригосударственной сфере определяется самим государством. Данный подход соответствует высказанному в доктрине мнению, что "общее международное право не устанавливает процедуру, с помощью которой можно отменить нормы национального права, являющиеся "противоправными" (с точки зрения международного права). Такая процедура может быть установлена партикулярным международным правом или национальным правом" <16>. Суд определяет обязанности государства, а не конкретных его органов, хотя реально речь идет об оценке действий именно тех или иных органов государственной власти, включая судебную, с позиций международного права. -------------------------------- <16> Kelsen H. Principles of International Law. 2nd ed. N. Y., 1966. P. 569.

Таким образом, мы можем отметить, что отдельные постановления МС ООН хотя и фрагментарно, но касаются проблем уголовной юстиции в связи с возникающими у государств разногласиями относительно исполнения взятых на себя обязательств по международным договорам, в том числе кодифицирующим международное уголовное и уголовно-процессуальное право. В настоящее время, по словам В. С. Верещетина, "Суд не всегда придерживается такого осторожного подхода и подчас не только при мотивировке решения, но и в оперативной части своих решений и заключений говорит об обязанностях непосредственно государственных органов, включая суды. Очевидно, в этой новой тенденции проявляются более глубокое проникновение международного права во внутригосударственный правовой порядок и возрастающее признание примата международных обязательств в случае их конфликта с нормами национального права" <17>. -------------------------------- <17> Верещетин В. С. Указ. соч. С. 20.

Именно с учетом приведенных оценок мы рассматриваем Международный суд ООН как орган международного правосудия, оказывающий влияние на внутригосударственную судебную систему. Обязывая государства добросовестно исполнять принятые на себя обязательства по международным договорам, Суд тем самым способствует соблюдению международного правопорядка и установлению взаимного уважения государств. И хотя Статут МС ООН напрямую не затрагивает вопросы правовой помощи, он и не отвергает ее, особенно при рассмотрении дел, связанных с соблюдением прав человека. А такие решения Суда, как решение по делу об иммунитете министра иностранных дел от уголовной юрисдикции зарубежного государства от 14 февраля 2002 г. <18>, решения об обязательствах государств по Венской конвенции о консульских сношениях (от 9 апреля 1998 г., 3 марта 1999 г., 27 июня 2001 г.), свидетельствуют об опосредованном рассмотрении Судом вопросов, касающихся уголовной юрисдикции государств, о признании им дипломатической и консульской защиты, закрепленной международными конвенциями в качестве элемента взаимной правовой помощи. -------------------------------- <18> Case Concerning the Arrest Warrant of 11 April 2000 (Democratic Republic of the Congo v. Belgium). Judjement. 2002. 14 February.

Bibliography

Grishankov M. I. Vystuplenie na mezhdunarodnoj konferencii "Mezhdunarodnyj ugolovnyj sud i ukreplenie verxovenstva zakona". Moskva, 11 - 12 fevralya 2003 g. // URL: http://www. duma. ru. Kayumova A. R. Sootnoshenie mezhdunarodnoj i nacional'noj ugolovnoj yurisdikcii // Ros. pravosudie. 2007. N 9. Kelsen H. Principles of International Law. 2nd ed. N. Y., 1966. Milinchuk V. V. Novye tendencii mezhdunarodnogo sotrudnichestva v sfere ugolovnogo processa: koncepciya transnacional'nogo pravosudiya // Gosudarstvo i pravo. 2004. N 1. Nikolaev A. N. Tokio: sud narodov. Po vospominaniyam uchastnika processa. M., 1990. Nyurnbergskij process: pravo protiv vojny i fashizma / Otv. red. I. A. Ledyax, I. I. Lukashuk. M., 1995. Problemy i perspektivy sovershenstvovaniya mexanizmov implementacii mezhdunarodnyx instrumentov v oblasti preduprezhdeniya prestupnosti i bor'by s nej // Gosudarstvo i pravo. 2005. N 1. Safarov N. Obzor zakonodatel'stva stran SNG na sootvetstvie Statutu Mezhdunarodnogo ugolovnogo suda // Rimskij statut Mezhdunarodnogo ugolovnogo suda: implementaciya na nacional'nom urovne: materialy mezhdunar. konf. M., 2004. Vereshhetin V. S. Nekotorye aspekty sootnosheniya mezhdunarodnogo i nacional'nogo prava v praktike Mezhdunarodnogo suda OON // Ros. yurid. zhurn. 2002. N 3.

Название документа