Парадокс российского права

ПАРАДОКС РОССИЙСКОГО ПРАВА

А. КИСЕЛЕВ

Киселев Алексей, ведущий специалист отдела урегулирования убытков, г. Киров.

В судебной практике сложилась ситуация, когда международный документ, юридическая сила которого меньше силы Основного Закона, устанавливает большую защиту прав, чем этот самый Закон с высшей юридической силой. Это обычно происходит в том случае, если Основной Закон остановился в своем развитии, не успевает за развитием международного права.

О международных договорах

Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ). Если международным договором установлены иные правила, нежели предусмотренные законом, то применяются правила международных договоров. А согласно ч. 3 ст. 46 Конституции РФ каждый вправе в соответствии с международными договорами РФ обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся средства правовой защиты. Положения официально опубликованных международных договоров РФ, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в РФ непосредственно (п. 3 ст. 5 Федерального закона от 15.07.1995 N 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации"). Для осуществления иных положений международных договоров РФ принимаются соответствующие правовые акты. Согласие РФ на обязательность для нее международного договора может выражаться путем подписания договора; обмена документами, образующими договор; ратификации договора; утверждения договора; принятия договора; присоединения к договору; применения любого другого способа выражения согласия, о котором условились договаривающиеся стороны (ст. 6 Закона N 101-ФЗ).

Порядок выражения согласия

Исторически среди других способов выражения согласия на обязательность международного договора ратификация получила наибольшее распространение. Она происходит путем принятия федерального закона и является обязательной, если, например, исполнение международного договора требует изменения действующих или принятия новых федеральных законов, а также если устанавливаются иные правила, нежели предусмотренные законом, либо если международный договор имеет предметом права и свободы человека и гражданина. Пункт 1 ст. 16 Закона N 101-ФЗ содержит полный перечень договоров по содержанию, подлежащих процедуре ратификации. Пункт 2 этой статьи воспроизводит положение Венской конвенции о праве международных договоров, допускающее соглашение участвующих сторон о необходимости ратификации договора. Процедура присоединения России к международным соглашениям (ст. 21 Закона N 101-ФЗ) имеет сходство с ратификацией по форме (принятие федерального закона), частично по содержанию договора (требует изменения и дополнения в законодательстве либо устанавливает иные условия по сравнению с национальным законодательством). Существует и особый порядок выражения согласия, связанный с необходимостью внесения изменений и дополнений в Конституцию РФ. Решение о согласии на его обязательность для РФ возможно в форме федерального закона только после внесения соответствующих поправок в Конституцию РФ или пересмотра ее положений в установленном порядке (ст. 22 Закона N 101-ФЗ). При любом способе выражения допустимы оговорки, которые делаются исходя из возможностей исполнения договора, национальной специфики, соответствия его положений правопорядку вообще. Но вот что интересно: согласие на обязательность договора выражается путем ратификации или присоединения в форме принятия федерального закона, юридическая сила которого в отношении иных федеральных законов больше, но меньше силы Конституции, которой международный договор противоречить не может. В противном случае он не будет применяться, что прямо предусмотрено ст. 34 Закона N 101-ФЗ. Однако не все так просто.

Противоречие

Соотношение международных договоров и Конституции осложнено несколькими факторами. Сами договоры могут оставаться неизменными в тексте, но практика их применения, постоянно увеличивающая количество ситуаций, подпадающих под их действие, делает эти договоры живыми. Напомним, что Венская конвенция о праве международных договоров предусматривает учет подготовительных документов и последующей применительной практики международного договора (ст. ст. 31, 32 Закона N 101-ФЗ). К числу таких живых договоров относится Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция), вступившая в силу для России с 1 ноября 1998 года в редакции Протокола N 11, и Протоколы к ней. За свою более чем 60-летнюю историю Конвенция и Протоколы стали документами, действие которых охватывает весьма широкий круг отношений, а накопленный объем прецедентной практики, которая легла в основу решений по конкретным делам, может подавлять любые возражения. В итоге имеет место парадокс: международный документ, юридическая сила которого меньше силы Основного Закона, устанавливает большую защиту прав, чем этот самый Закон с высшей юридической силой. Иначе говоря, вышестоящий документ о правах человека входит в противоречие с нижестоящим. Но происходит это в том случае, если Основной Закон остановился в своем развитии, не успевает за развитием международного права, правовой мысли международного сообщества вообще. Напомним, что в соответствии со ст. 1 Конвенции государства-участники несут ответственность за уважение прав, перечисленных в ней, а КС РФ является органом государственной власти. Проще говоря, государство в конечном счете несет ответственность за то, как широко КС РФ интерпретирует Основной Закон в части защиты прав человека, насколько широко охватывает Конституция общественные отношения и в результате насколько эффективна защита прав и основных свобод. Следовательно, если норма Конституции применена в более узком значении, чем значение аналогичной статьи Конвенции, можно говорить о противоречии между Конституцией и международным договором! И соответствующих примеров достаточно.

Право на личную жизнь...

Статья 8 Конвенции гарантирует право на уважение личной, семейной жизни, ее неприкосновенность и тайну. При этом прецедентная практика Европейского суда выработала подход, согласно которому эта статья защищает, с одной стороны, право человека на установление связей с внешним миром без неоправданных законом и обстоятельствами препятствий, его нормальное развитие как личности и право не претерпевать негативное вмешательство государства, а с другой стороны, позитивную обязанность государства эффективно предотвращать такие нарушения со стороны третьих лиц и негативную - воздерживаться от вмешательства. Этим смыслом пропитаны широко известные решения по делам "фон Ганновер против Германии", "Х. и У. против Нидерландов" <1>, "Нимитц против Германии" <2>, "Копланд против Соединенного Королевства", "Пфайфер против Австрии", "Сидабрас и Джяутас против Литвы". Понятие личной жизни, по мнению Европейского суда, не ограничено только лишь личными отношениями с другими, а включает, по российским представлениям, также отношения с клиентами, партнерами, даже работодателем. -------------------------------- <1> http://europeancourt. ru <2> Там же.

Согласно ст. 8 Конвенции защита охватывает семейные связи, деловую репутацию лица, деловые связи, конфиденциальность, вытекающую из трудовых отношений, неприкосновенность жилища как часть личной сферы человека, деловую конфиденциальность (профессиональную тайну), анкетные данные кандидата на должность, возможность ознакомления с медицинскими документами, психологическую и сексуальную неприкосновенность, самоидентификацию, процесс трудоустройства, неприкосновенность при осмотре и многое другое. Есть веские основания считать, что список будет расширяться по мере того, как будет расширяться сфера проявления и развития личности. Статья Конституции, охраняющая тайну личной жизни, репутацию и доброе имя, не имеет толкования как гарантирующая "право на развитие", а статья о неприкосновенности личности пока соотнесена только с процессуальными действиями в отношении гражданина. Отсутствие актов толкования не дает возможности смело ссылаться на нормы Конституции, имеющей прямое действие, о защите личной сферы человека. Более того, в 2010 году Европейский суд вынес решение по жалобе "Константин Маркин против России" (N 30078/06), усмотрев в непредоставлении отпуска по уходу за ребенком мужчине-военнослужащему нарушение ст. 8 Конвенции, взятой вместе со ст. 14 Конвенции (запрет дискриминации). Суд указал, что предоставление отпуска матери по уходу за ребенком и сопутствующие льготы и гарантии входят в сферу действия ст. 8, так как такой отпуск непосредственно задевает семейную жизнь. Но главное, отказ предоставлять такой отпуск отцу при определенных обстоятельствах является дискриминационным и неоправданным ограничением права на семейную жизнь. Право, данное ст. 8 Конвенции, перевесило в данном деле также и в Большой Палате Суда выдвинутый КС РФ тезис о примате военной дисциплины.

...и на уважение имущества

Часто нарушаемая ст. 1 Протокола N 1 Конвенции гарантирует право на уважение имущества, под которым понимается не только объект права собственности, но и имущественные права, вытекающие из судебного решения. Как указал Европейский суд по решению CASE OF STRAN GREEK REFIN ERIES AND STRATIS ANDREADIS v. GREECE, требование, законность которого подтверждена вступившим в силу решением суда, представляет собой имущество, так как оно является реализуемым и у лица имеется законное ожидание получения присужденного имущества. Толкование статьи Конституции о гарантиях неприкосновенности всех форм собственности после вступления в силу для России Конвенции опять же не получило расширения. В результате были вынесены решения по известным делам "Праведная против Российской Федерации", "Бурдов против России".

...и на судебную защиту

Статья 46 Конституции о праве на судебную защиту также не была интерпретирована расширительно, хотя постановление по делу "Руотоло против Италии", являющееся ярким примером практики ст. 6 Конвенции ("право на справедливый суд"), было принято еще до принятия самой Конституции. А вступившие в начале года изменения в ГПК РФ и уже произошедшие и применяемые изменения о компенсации за нарушение права на разбирательство в разумные сроки продиктованы не требованиями Конституции, а обязательствами соблюдения разумных сроков при рассмотрении и исполнении судебных решений, предусмотренными ст. 6 Конвенции в ее применении в делах "Кот против Российской Федерации", "Рябых против Российской Федерации".

Значение толкования

Все примеры охватить невозможно, но и их можно было избежать, если бы суды, вынесшие спорные решения, удовлетворяли требования заявителей и мотивировали их статьями национальной Конституции в их европейском толковании. Итак, роль толкования Основного Закона велика: Конституция РФ имеет прямое действие и применение судами РФ в соответствии с ее толкованием КС РФ. В этом случае лицо, которое считает, что вследствие узкого толкования Конституции РФ государство не защитило его право, гарантированное аналогичной статьей Конвенции с прецедентом расширения толкования, может обратиться в Европейский суд в полном соответствии с ч. 3 ст. 46 Конституции РФ. Интересно, что ГПК РФ содержит главу, дающую право лицам, которые считают, что их права и законные интересы нарушены нормативно-правовым актом или его частью, противоречием другому акту с большей юридической силой, обратиться в суд с целью признания этого акта или его части недействительным. Актом с большей юридической силой может быть и сам международный договор, но КС РФ и ВС РФ не интерпретировали соответствующую статью ГПК РФ как допускающую такое оспаривание. И вряд ли дадут, не желая подменять собой международную инстанцию. Есть еще одно немаловажное обстоятельство: Европейский суд не входит в судебную систему России и вообще не является органом государственной власти РФ, а Совет Европы - международное образование, в силу чего решения Европейского суда и документы Совета Европы весьма затруднительно оспорить на предмет конституционности, хотя Федеральный конституционный закон от 21.07.1994 N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" и содержит возможности отмены действия международных документов. Тем более что решения в отношении России не всегда основаны только на прецедентах в отношении России. Пожалуй, хорошим выходом из сложившейся ситуации могло бы стать не казуальное толкование Конституции, а разъяснение ее статей по образцу толкования ГК РФ Верховным Судом РФ и Высшим Арбитражным Судом РФ. Препятствием к этому служит отсутствие порядка принятия судебного акта подобного рода в Законе N 1-ФКЗ. Этот действующий Закон признает обязанность принятия акта толкования только по запросу Президента РФ, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства РФ, органов законодательной власти субъектов РФ (ст. 105 Закона N 1-ФКЗ).

Нормы Конвенции применяются, но...

КС РФ в одном из постановлений признал, что цели и задачи органов очень близки. Оптимальной представляется идея субсидиарного толкования, суть которого сводится к применению положений Конвенции (Протоколов к ней) со ссылкой на прецедент Европейского суда при отсутствии конституционной нормы или если норма Основного Закона толкуется уже, чем конвенционная. Ради справедливости отметим, что КС РФ непосредственно применяет нормы Конвенции в делах о проверке конституционности применяемых норм федерального законодательства. Да и суды общей юрисдикции, судя по обзорам практики, стали чаще прибегать к применению норм Конвенции и Протоколов к ней. Но это половина достижения. Если остановиться на этом и не развивать конституционно-правовую мысль, то нормы Конституции о правах и свободах человека и гражданина снова останутся без обновленного толкования.

Название документа